- Они не били... Если бы били, то я мог от них защититься.
- Я не спрашиваю, что делали, - наседал отец, - я спрашиваю, за что.
- За то, что я на уроке ответил.
- А что ты им ответил?
- Не им, а ей. Учительнице.
- Я не спрашиваю... - опять принялся тот разжёвывать свой вопрос, как для особо сообразительных, но сынишка его перебил.
- Я сказал, что насекомые боятся дыма, потому что в дыме содержится память об огне, а в насекомых содержится память о впадании в зимнюю спячку.
- Чего-чего? - Теперь нужно было объяснять, как дебилу, для его папаши.
- Насекомые на зиму впадают в спячку... Их замораживает... Короче, если бы огонь выглядел в образе мороза, то насекомые дыма бы не боялись.
- И что? И за то, что ты такую муру ответил, тебя побили?
- Не побили, а начали донимать. Как слишком умного.
- Но ведь ты не умный. В нашей семье никогда "слишком умных" не было.
- Меня не из-за этого.
- Дак из-за чего! - устал уже до него докапываться папаша.
- Из-за того, что меня дразнят девочкой.
- Но ты же не девочка...
- Я тоже так всегда думал. Но - лучше бы меня таким сделали. Это было бы честнее, чем такое.
- "Такое" - какое?
- Кто-то наврал про меня и все смеются.
- То есть, ты пытаешься сказать, что не хочешь быть козлом отпущения.
Но Жека не это пытался сказать. Он пытался умолчать - утаить. Если говорят, что незачем выносить сор из избы, то, стало быть, и в избу его вносить незачем: лучше оставить снаружи. Женя это понимал, как безнаказанный педофилизм в России. Если даже педофилу-взрослому ничего не будет, то что говорить о "педофилах"-сверстниках? Это всё пошло ещё из СССР; известный лозунг "в СССР секса нет". Если его нет, то нет и сексуального насилия. К примеру, женщине, явившейся жертвой насилия, пожаловаться совершенно некуда. Особенно странно задумываться о том, каким образом ей удастся отомстить насильнику. Если выбрать грубый способ, то он покажется примитивным. То есть, получается, из-за примитивизма эту женщину-жертву быстро вычислят и арестуют. Поэтому нужен какой-то необычный способ. Главное, неожиданный.
Обо всём этом Евгений размышлял, когда проходил мимо кладбища. Он настолько глубоко закопался в своих размышлениях, что сам не заметил, как сюда забрёл.
Из "глубокомыслия" его вывели фотографии, присверленные к мраморным плитам.
Только сейчас он понял смысл того, о чём умопомрачительно думал весь предыдущий месяц, так и этак изобретая способ мести, но никак не находя внятного решения проблемы. То, что он понял - это его отец. Проблема в отце. Вернее, в том, что надо было сразу завести с ним этот разговор. Он бы понял, что отцу совершенно наплевать на него и решение мгновенно пришло бы в Жекину голову. Хотя, раньше он знал, что ему наплевать, но Жене больше казалось другое. Он думал, что, если отец узнает про своего сынишку... Про то, что на него напал какой-то сумасшедший милиционер, надругался за библиотечные книжки, которые мальчик якобы не вернул, потому что на подходе в библиотеку их у него отняла какая-то шпана (и, видимо, эта же шпана разболтала его одноклассникам про то, что Женя жертва педофила) и теперь все в школе его дразнят... Дак вот, если бы отец про такое узнал, то удавил бы его собственными руками. Но Жека думал, что это шутки. До тех пор, пока час назад с ним не поговорил. Шутки потому, что отец обещал оторвать ему голову, если хоть раз увидит, что тот курит. Но сейчас поговорил и понял, что это не шутки, а отец действительно не может ничем помочь. А чем он поможет? Погавкается с насильниками? Дак те скажут, что они Жеку не насиловали, поскольку над ним давно уже смеётся вся школа, как над обиженным. И объяснят Жекиному отцу, что изнасиловал его некто "дядя-стёпа-милиционер" - мифический бугимен. И скажут, что Жека сам виноват, т.к. ходит всё время унылым, а, когда его спрашиваешь, что случилось, говорит, что не вернул в библиотеку книжки и ему за это вдул полицейский из библиотеки. Мол, как-то же надо оправдать своё уныние?
Библиотечному полицейскому/милицейскому Жека мстить не собирался, поскольку он мифический и/или его давно уже не существует, а вот одноклассникам решил отомстить. Тем более, что он как раз сейчас проходил мимо местного кладбища и, сам не заметил, как уже начинало темнеть.
"Я же не могу убить главаря банды школьных насильников? - думал про себя Жека. - Но можно устроить ему что-то такое, по сравнению с чем смерть для него покажется просто цветочками!" Он как раз в это время присмотрелся к фотографии на могильной плите и изображённое на ней лицо показалось Жеке до коликов знакоменькое. Хотя, может быть, это просто игра его воображения, поскольку солнце зашло за горизонт и принять желаемое за действительное не представляет в сумраке большого труда.
2
Школа, в которой учился Жека, находилась на окраине крупного лесного массива. Именно туда подростки заманили Женю. Они говорили, что в лесу обитает людоед, который ворует школьников и ему нужно иногда приносить жертвы, чтобы он не борзел. "Ты всё равно пустышка, - объяснял Жеке главарь (его звали Пахан, он же Паша), - жизнь для тебя потеряна. Соглашайся быть жертвой? Мы тебе дадим месяц сладкой жизни, ты будешь королём школы, если согласишься, все тёлки будут твои, я пахан - я организую, а в конце тебя принесут в жертву. Клёво, а? За месяц ты круто натрахаешься..." Но Пахан не договорил - Жека врубил ему в челюсть. Тут-то потасовка и началась. Все на одного нечестно? Но ублюдкам законы не писаны. Особенно таким, которые лепечут про каких-то людоедов, которым якобы нужны жертвы из таких, как "этот лошара" (Женя).
- Пахан! - подошёл к нему этим утром кто-то из шестёрок. - Ты видел, чё они сделали?!
- Ты про чё? - промычал в ответ угрюмый верзила. Видно было, что он раздобыл где-то травки, ни свет ни заря, и уже утром его так сильно мутило, что Пахан ничего не соображает.
- Ну, у тебя бабушка умерла неделю назад.
- И чё? - ещё тупее промычал бугай.
- Какие-то козлы её выкопали, приволокли сюда, к школе, ну в лес, где мы этого... И, короче, повесили.
- Да ты гонишь! - осклабился детина, до которого наконец-то дошло, что ему лопочет этот убогий.
- Я тебе зуб даю, - не отставал тот. - Можешь пойти, сам посмотреть. Ей сиськи отрезали! Прикинь?
- Я не пойму, на хрен ты мне эту муру базаришь? Тебе чё, заняться не хреном? Пойди - найди собаку и отрежь ей хвост.
- А ты не хочешь разобраться, кто это сделал?
- Ну, раз ты базаришь, - реготнул Пахан, - значит, ты это и сделал.
- Но я не первый заметил...
- А кто сделал?! Чё ты томишь?
- Да тот и сделал.
- Кто, "тот"?
- Который шуток не понимает и по челюсти тебе заехал. Не помнишь, что ли?
- Да не, он не мог до такого додуматься. Он же сявка! Умом не дорос, чтобы... Это же он должен быть таким находчивым... Не, не так: Как он бабку мою найдёт? Это же нужно знать, как она выглядит!
- То есть, ты ни в какую не веришь. Да?
- Да почему не верю? Я только одно знаю: он виноват в том, что она умерла. А иначе зачем я ему вдул, там, в лесу? От не хером заниматься? Вот в этом он реально виноват, вот только никак не докажешь. А выкопать и сиськи отрезать... на дереве повесить... Это мог кто угодно!
- О-о... - всё понял его собеседник, - опять ты бредить начинаешь...
- Чё ты сказал?
- Я говорю, дурака валяешь.
- Да не, ты не врубился. Это не гонево, я действительно так считаю, - заверил его верзила.
- В смысле?
- Типа я не могу этого хлюпика второй раз обвинить. Типа, это не по чесноку.
- Но ты, хотя бы, пойдёшь туда?
- А нафиг?
- Ну, ты же говоришь, что не веришь?
- Хочешь, чтобы я проверил? Ладно, пошли - сходим.
3
Верзила услышал лай или скулёж трёх-четырёх собак ещё сразу, как вышел из школы. Он, только, не сразу мог догадаться, что он сможет увидеть дальше. Там, куда он придёт. Потому что на протяжении всего долгого-медлительного пути (у Пахана жутко раскалывалась голова) этот монотонный скулёж ясно давал знать, что слышится он именно с того места, где стоит то дерево, на ветку которого неизвестный натянул верёвку и подвесил его бабушку по материнской линии, которая умерла и была похоронена на прошлой неделе. Он должен был заранее догадаться, зачем, по какой причине воют эти псы. Пахан это умел. Он должен был заранее предсказать исход беседы и предугадать, о чём мелет его дружок, едва только услышав первое его слово. Но сейчас всё это вызывало в верзиле только одну реакцию: головную боль, - и бредни дружбана и собачье вытьё. Головная боль - она жутко раздражает. Пахан умел заранее предугадывать ход событий, особенно, когда он был накурен так, как сейчас. Потому, что жизнь всегда ему казалась довольно предсказуемой штукой. Настолько предсказуемой, что иногда он даже умудрялся, когда торчит у телека и пялится на очередную дурацкую викторину, называть ответы за секунду перед тем, как они прозвучат. Но этот случай с подвешенной бабкой внёс в его жизнь какую-то странную смуту; первый раз в своей жизни верзиле удалось растеряться и, что ли, струсить.
- А чё собаки так воют? - глупо промычал он.
- Да у них спроси, - нехотя отозвался тот.
- На мертвеца? - договорил Павлик.
- Да не, по ходу на невидимую кошку, - реготнул в ответ приятель.
Когда они вдвоём подходили к намеченному дереву и видели, что чьё-то тело висит к ним спиной (насколько понимал верзилин дружбан, оно лицом должно было быть повёрнуто), то всё действительно выглядело так, как будто на дерево взобралась кошка (дворняги её туда загнали), но, поскольку никакой кошки видно не было и непонятно, зачем эти четверо барбосов собрались именно под этим деревом, то вывод напрашивался сам: кошка есть, но она невидимая. Во всяком случае, так подумал верзилин "остроумный" дружок. Сам же верзила был оскорблён увиденным. Первое, что пришло ему в голову: псы очень облизываются и хотят дотянуться... То есть, оскорблён наполовину, поскольку эта подвешенная туша может оказаться кем или чем угодно, так как спиной к нему повёрнута. Он уже заранее предполагал, что всё это, что началось сегодня утром, одна какая-то большая ошибка и, если он сейчас отгонит этих псов и обойдёт подвешенное тело, то выяснит, что никакая там не бабушка, и дружок его явно перепутал. Он даже не сядет на скутер и не поедет, чтобы убедиться, будто могила его бабушки никаким гадом не осквернена. Настолько он сегодня самоуверен.
Но дружок его суетнулся вперёд пахана: "А ну пшли отсюда", - отшугнул псов и... опешил, обойдя тело и глянув наверх.
- Чё ты там увидел? - усмехнулся Паша, посмотрев на его раззявленный рот. - Смотри, а то ворона залетит... варежку...
Но он обошёл и увидел.
Груди действительно были отрезаны, но этого было мало. Потому что в зияющие дыры впила свои когти какая-то кошка. Ну, ей нужно было на чём-то держаться. Видимо, эта кошка была такой же заторможенной, как верзила сегодня утром. Она не догадалась, что нужно запрыгнуть и вскарабкаться по дереву, а не по... Не цепляться за то, за что она зацепилась.
- О, чёрт! - заскулил на этот раз Паша. - Ты сгонишь с неё эту дуру?!
- Да не, щас твоя очередь, - "заотмазывался" дружок. - Я ведь собак отгонял.
- А чё, как только я её обошёл, она сразу на лицо вскарабкалась? - канючил всё пахан, трусивший объяснить туповатому дружку, что ему сделается очень страшно, если он поползёт по этому подвешенному туловищу, как по стволу дерева, отдерёт кошку от лица, поскольку она крепко впила в него когти, напрочь заслонив собой всю видимость, и приблизится на расстояние поцелуя к этой покойнице. Дак вот, если это будет именно бабушкино лицо, а не какое-то там тёте-мотино, то Пахан потом заснуть не сможет. Ему, как этому блаженному Женечке, будет мерещиться, что за дверцей шкафа притаился Бука, который поджидает, пока Пахан не погрузится в глубокий сон.
- Хрен знает, - опять сморозил дружок свою несусветную глупость, - наверно тебя испугалась, вот и на лице повисла. А чё?
4
Жека, который наблюдал за всем этим, построил себе из снега берлогу и потирал ладоши от удовольствия. "Пусть они увидят, - думал он про себя, - пусть они поймут, насколько всё это мерзко и нечисто!"
Обычно, многие дети, над которыми надругались педофилы, чувствуют себя мерзкими и погаными. Какими-то грязными и нечистотными. Сначала у них происходит шок, потом, когда шок проходит, они пытаются отмыться... Или не пытаются? Понимают, что бесполезно? И вот, именно отсюда и приходит это ощущение внутренней мерзости. Оно может продолжаться очень долгое время и не поможет "отмыться", даже, если изувеченный ребёнок будет пытаться "подгадить" каким-то другим детям. Конечно, если он не будет пытаться устраивать подобные выходки, которые устроил Жека. Может быть, только в таком случае удастся почувствовать себя чище. Но Жека сделал это не просто так. Он хотел продолжать читать фентези. Он думал, что, если не сделает что-то такое, то любая литература, написанная в жанре фентези, покажется ему такой же мерзкой, какими себя чувствуют дети, подвергшиеся надругательству взрослых. Он подсмотрел об этом в каком-то ток-шоу, где установлено возрастное ограничение "16+". Там говорили про то, что педофилы никогда не нападают первыми. Мол, виноват не педофил, а ребёнок, который должен быть так сильно напичкан какой-то современной гадостью, чтоб какой-нибудь невинный прохожий немедленно обезумел и превратился в маньяка - начал этого малыша долго преследовать.