Каждую ночь, сидя в темной комнате на подоконнике в обнимку с цветочным горшком, мальчик вглядывался в волны за окном. Он ждал. И каждый раз, дождавшись, спрыгивал на свою кроватку и прятался под одеялом, надеясь, что чудовище его не заметит.
Мальчик жил в доме, стоящем высоко над озером, в котором он не купался. Ребята рассказывали ему, что в озере живет чудовище. Он ребятам не поверил, но поверил родителям, которые запретили ему купаться: «В озере обитает огромный зубастый монстр!»
Мальчик думал, что родителям о чудовище рассказали дяди в черных пиджаках. Они пришли с черным дипломатом из крокодиловой кожи. Мальчик был уверен, что дипломат – из крокодиловой кожи, потому что мамина сумка – из крокодиловой кожи. Его вывели в другую комнату, но он слышал, как папа ругается. Когда дяди ушли, родители сказали ему, кто обитает в озере.
С тех пор он каждую ночь сидел на подоконнике в обнимку с цветочным горшком, а не с мишкой, потому как он боялся, что не успеет захватить мишку с собой, когда будет спрыгивать на кроватку, и его увидит чудовище. Вылезет из воды, подползет по камням к дому, заберется по стене к окну…
Каждый раз мальчик, вглядываясь в волны, видел чудовище. Каждую ночь оно начинало светиться под водой на середине озера. Несколько мгновений, несколько часов ли продолжалось свечение, мальчик не знал, потому что сразу же спрыгивал с подоконника. Он рассказал об этом ребятам, они засмеялись. Сказали, что вчера купались в озере, и их никто не съел. Они обозвали его трусом.
Мальчик спросил у родителей, могли ли ребята купаться в озере, родители ответили: «Нет, никто не сможет там искупнуться, а если и сможет, то его съест монстр». Мальчик поверил тогда родителям.
На следующий день ребята спросили, не купался ли он в озере. Мальчик ответил: «Нет». Тогда они снова его осмеяли и обозвали трусом. Он перестал дружить с ребятами, до тех пор, пока не докажет, что он не трус. «Я не трус!»
«Не трус!»
Каждую ночь он сидел на подоконнике, но не сегодня.
Он взял с собой два бутерброда с сыром и вафлю в пакете, фонарик, фотоаппарат родителей и мишку, надел курточку и выбежал из дома через черный ход. Спускаться к берегу было трудно, – башмачки скользили по мокрым после дождя камням, – но мальчик справился. Он давно уже заметил, когда глядел в окно, в сторонке, за деревьями очертания лодки. К радости и сожалению мальчика, очертания оказались настоящей деревянной лодкой. Она наполовину стояла в воде, мальчик смог сдвинуть ее дальше.
Ветер будто затаил дыхание, с ужасом глядя на мальчика. Только лодка и весло возмущали воду, создавая рябь, небольшие волны. Над озером стоял синий туман. Было тихо. Только вода журчала, и громко, чересчур громко билось сердце.
Мальчик уже фотографировал, когда под водой засияло. Он мог поклясться, что настолько яркого сияния он еще не видел. Мальчик понял, что чудовище его заметило. Он начал грести обратно с удвоенной скоростью. В голове запульсировало. В горле застопорило. В животе приподнялось. Потекли пот и слезы. Раздалось жалобное «Мама-а-а-а… Мамочка-а-а-а…» Начало трясти. Пошли волны. Мишка выпал из лодки и поплыл волосатой спиной вверх. Сильно задул в спину ветер, будто помогая, подгоняя вперед. Раздался гром гроз, скрежет огромного смычка по огромной пиле, шипение летящего цунами. И сердце. Оно било и било, било и било, в голову, ноги, руки.
Красная кнопка была уже нажата, когда в эфире раздался голос: «На озере гражданское лицо с фотоаппаратом!»
Ему ответили: «ЧТО?! Подожди»
Через десять секунд: «Снять немедленно!»
«Это же…»
«Снять! Приказ сверху! Снять! Снять!»
«…ребенок. Это ре…»
Никто не услышал выстрела, когда из озера, с ревом, грохотом, визгом, дребезгом, разрывая толщу вод, поднялось исполинского размера темно-синее чудовище и взмыло в воздух, улетая по намеченной траектории.