Стояли мы как-то в Макао на рейде. Ну, знаешь, Макао дыра ещё та: жара, китаёзы в своих соломенных шляпах шныряют на джонках. С борта нашего брига только и видно - шляпа и две руки; так веслом черп-черп, хе-хе. А мух там... жуть! Все хищные, стаями летают. Плюнешь, бывало, кому-то на шляпу, так за ним целый рой сразу увязывается. Тропики, это тебе не тут! А ты наверху, высоко, ветерок обдувает... Ну ты понял.
Так вот один подплывает, узкоглазый, башку задрал и тренькает по своему, типа: дзынь-пынь-гашиш-ляомынь. Ну, я из его трескотни что нужно выцепил. Слух знаешь у меня какой музыкальный; балалайку только дай... В общем, спрашиваю, сколько баксов-мани-рублей товар стоит. Он зашевелился, кричит - бакси-бакси и пальцами так уверенно трясёт. Раз трясёт, два трясёт, три снова трясёт, ну типа как водой брызгает, а потом смотрит значительно. Ну, тут и обезьяна поймёт, что тридцать хочет, а я то поумнее буду.
Ну да,ещё как поумней. Я значит, морду лица такую мудрую сделал, знаешь, как я могу? Портрет Ломоносова видел? Вот так, да! И тоже на него брызгаю, типа двадцать баксов. Он скуксился, грит огорчённо так: пынь-мынь-ляомынь-гашиш! Ну, я ж не лыком шит, в покер с америкосами играл! Скучность на лице изобразил, дескать, эта... заскучал. Ну, чтоб китаёза в торговле, значит, покорился. Так он и покорился, куда же деваться. Конкуренция у них там... Линь мне бросает. Ну я двадцать баксов в носок, а чтоб не улетели, двойным морским прихватил и спускаю аккуратно. До него там сажени три, верёвка качается. Он привстал, цап такой, хваткий. Носок вывернул и за весло, сцуко! Вот тварь, обман над моряком черноморского флота решил учинить!
Ну я раз, такой! И гнев почувствовал. Так в лицо жар и бросило прям, хотя вокруг и так духота знойная. Эх, рассказываю, аж передёргивает, так и охота в глаз зарядить,.. ну ладно, слухай дальше.
Возле борта горки ядер двенадцатидюймовых. Положено, знаешь, четыре штуки для сигнальной пальбы рядом с пушкой держать, чтоб в крюйт-камеру лишний раз не бегать. Я хвать одно и к борту по-быстрому. А джинь-пынь тот, веслом наяривает, прочь стремится, только шляпа парусит. А я как бежал, да так ядро-то и метнул. Как картошку, вот те крест! Сам потом обалдел как далеко. По ходу, Господь и за Макао следит, не дал косоглазому обидеть христианина. Ядро просвистело, да прямо ему в шляпу и хряпнуло! А потом ещё и вся джонка от удара переломилась. Нос да корма поднялись, да под воду, как закрывающийся лотос, даром что деревянная. Только щепки да листья поплыли.
Что дальше? Ну что-что... всё-то тебе знать надо. Капитан вышел, вот что дальше. Грит так:
- Душегубствуешь, сынок?
И глазом смотрит прямо в душу... эх не ходил ты с нами. Ну, вот как я на тебя щас смотрю... тьфу ты, ржёшь, сцуко, а мне тогда не до смеха было!
А в порту шевеление образовалось нездоровое. Видать, заметили что случилось, засуетились. Да с этими соломенными хрен бы с ними, но там ещё голландская канонерка стояла, вот на ней тревогу сыграли. Знаешь, в рожок такой специальный дуют: ту-ру-ту-ту-ру-ту-турутуту-туруту... чего "хе-хе"? Тебе, дураку, не понять, что это не смешно совсем. Капитан перестал меня очами жечь да как заорёт:
- Свистать всех наверх!
Эх, как дунули мы оттуда! Хорошо что на якоре стояли при полной оснастке. Парус хлопнул, бриг наш так вперёд и прыгнул, только буруны перед носом запенились. Куда голландцам на своём паровике угнаться! Люблю попутный ветер, а тут ещё сильнее полюбил, вот прямо лучше чем бабу! Так вот и оставили эту суету мирскую понеслись встречь простору...
Ну капитан наш хваткий. Как берег исчез, сразу подошёл. Ус крутит, знаешь какие усы,.. видал таракана? И спрашивает так, тихо, но проникновенно:
- Ну что у него там было? Сколько хоть взял, сынок?
Да... дым отечества нам сладок и приятен. Что дальше было, спрашиваешь? Всё хорошо было и нормально, чего тебе ещё надо?
Наливай, давай!