Я въезжал в Грецию со стороны Македонии. Это такое государство, которое втиснулось между Грецией и Сербией, бывшая югославкая республика. Дороги, как в Сербии, поля - как в Греции. Язык - почти как в Сербии. Название страны - почти как в Греции. В смысле, что в Греции тоже есть своя Македония.
Греки, кстати, обижаются. Какая такая Македония?! Александр Великий где родился? Правильно, в нынешней Греции. Филипп где правил? Правильно, в Греции. Где столица была? В Виргине. То есть, опять-таки, в Греции. Потому настоящая Македония находится именно в Греции.
Подтверждаю, правильная, всамделишная историческая Македония - в Греции. Одна из греческих провинций.
Короткая стоянка на македонско-греческой границе - и ты оказываешься в месте, откуда вышла, взросла вся европейская цивилизация.
В моем детстве самой любимой книгой были "Знаменитые греки", Плутарх в переводе на детский. Нет-нет, не нужно пугаться моего детства. Оно было нормальным, просто в нем какое-то место занимала небольшая книжка к картонной коричневой обложке с нарисованной триерой. Я во всех подробностях знал перипетии древнегреческой жизни; сжимал кулаки, негодуя медлительностью Никия, восхищался изворотливостью Алкивиада, государственной мудростью и честностью Перикла и снисходительно прощал витиеватость Демосфена. Я вместе с древними греками голосовал на Агоре, считал вес золотого одеяния статуи Афины на Акрополе, проверяя Фидия, слушал вести про вторжение персов и внимал голосам оракулов в Дельфи.
Но ехал я, позабыв детский восторг и "Сравнительные жизнеописания". Все поросло давным-давно этим, как его... да, мхом. Развалилось под веками турецкого ига, а затем было додавлено современностью. Улетучилось в другой, православной вере. Кстати, греки очень и очень православны и очень неожиданно видеть в греческих заморских городах привычные православные храмы.
Так вот, думал я, Древняя Греция - всего лишь туман, дымка, стекающая по каннелюрам колонн Парфенона и растворяющаяся в современном афинском утре и афинском смоге. Я увижу современную страну с новыми обычаями, православной, не древнегреческой культурой, с вполне современными проблемами.
А потом, сразу за приграничным переходом я увидел источник.
Обычная металлическая труба с ключевой водой. В других странах ее оставили бы просто трубой. Или вывели в чашу. Или в в желоб. Или еще во что-нибудь утилитарное и практичное. А тут было нечто вроде плиты, обрамленной полуколоннами, а внизу - полукруглый бассейнчик. Все вместе словно сошло с картин эпохи классицизма, тех, где греческие герои меряются силой, дриады соблазняют пастушков, томящихся от безделья, девушки заигрывают с сатирами, а небо настолько набито богами, что солнцу впору кричать посторонись!
Это был тот самый источник, из той самой Греции, в которой Хирон учил Геракла, в которой Афина и Посейдон вели спор, чей дар лучше, в которой Одиссей проверял верность жены. Это был тот самый мир, который так потряс в детстве и влюбил в себя навсегда!
Греческий язык.
Греческий язык красив и могуч.
В свое время греки видно сказали себе, нет, ну зачем придумывать всякие азбуки?! Всяких там троянских коней. Давайте просто писать физическими и математическими формулами!
И начали писать...
Хотя в принципе, все очень просто. Что видишь, то... не читаешь. Потому что, прочесть поначалу невозможно. И только потом, после солнца, узо, рецины, греческих девушек и оливкового масла приходит понимание - все очень просто и знакомо.
Мегало - большой. Микро - маленький. Тилефоно - телефон. Мавро... ну, оно и в Африке мавро - черный. Таверна - таверна. Котопуло - ну, оно и в Африке котопуло. И даже на Акрополе есть. Вальяжно лежит такое котопуло среди камней, прикрыв глаза, повлдит усищами и полосатым хвостом, ждет восхвалений и колбасоприношений.
Супа, которое и в Африке...
Впрочем, с супа и котопуло возникли некоторые проблемы, ибо оказалось, что они как-то странно сочетаются и причем, в меню.
"Котосупа" поставило меня в тупик. Вспомнился анекдот: "Кошки это грязь, шерсть, запах - ты просто не умеешь их готовить!"
Подумалось: наверное, греки их готовить умеют. А что - если с оливковым маслицем... да под рецину... да чтобы рядом официантка ходила, черноволосая, стройная, с прямым классическим греческим носом...
Так вот, котосупа заставила крепко задуматься. Впрочем, грекам виднее. Еда - это святое!
А еще у них есть такая замечательная штука, как "Захарипластиа". Захари по гречески - сахар. Пластия - непонятно, но вкусно. С апельсиновым свежестью, в сладком сахарно-медовом сиропе. Иногда с кунжутными семечками, иногда - без. Тесто тончайшее, как лепестки. И вот эти лепестки пропитаны пластией... Устоять невозможно!
И еще про котопулов.
Путем углубленных лингвинистических изысканий выяснилось, что котопуло - по гречески цыпленок. Кошка - гата. Но ведь как звучит: котопуло! Котосупа!
Песня, а не язык!
Греческий салат.
Кто не знает греческий салат? Такая розетка, размером чуть больше ладони, в которой в живописном беспорядке намешаны огурчики, помидорчики, лучок, кубики чего такого белого и слизкого, и вся эта веселая масса сбрызнута масляной жидкостью.
Вот и я со спутниками подумал так же. Три салатика, два шашлычка с интригующим названим сувлаки и две мусаки.
Когда я выговаривал последнее "мусАка", все греки смотрели на меня как на святотатца. Как можно так кощунствовать: мУсака, мУсака, а не мусАка!!!
Так вот, решили мы, три салатика, два сувлаки, две мУсаки на троих будет как раз в меру после дня, полного греческого солнца, первого в жизни "калимЕра!", бесчисленной вереницы "эфхаристО-паракалО", темнокожих продавцов на пляже, снова солнца, необозримого количества греческой воды - и соленой морской, и простой, и опять греческого солнца.
Грек, хозяин таверны, забеспокоился. На чистом греческом языке он пытался нам что-то объяснить. Из объяснений выходило, что "триа" - три по гречески, нехорошо, но и "дио" - два, тоже не хорошо. Совсем нехорошо. Грек, судя по жестам, призывал всех греческих богов в помощь, рассказывал примеры из истории и объяснял, почему в Греции кризис.
Скрепя сердце, мы согласились на два "хариатико салада" - греческого салата, одну сувлаку и одну мусаку. Простите, мУсаку.
Ничего не подозревая, мы счастливо следили, как официант несет тарелки, свежевыпеченый ноздреватый хлеб, оливковое масло, нежный виноградный уксус. Почувствовали неладное, только когда он начал расчищать место для салата.
А потом он принес сам салат. Первую порцию...
Наверное, они есть в каждом доме. Такие тазики, в которых помещается запас оливье на неделю или тесто для недельной выпечки. Еще в них варят варенье на зиму.
Салатница не уступала размером такому тазику. В салатнице покоились части зеленейших огурцов, ленты сладкого перца, мегалитические куски помидоров, длинные ломти лука, маслины, размером с маленькие сливы. А сверху -толстые куски белоснежного овечьего сыра, окропленого оливковым маслом и присыпанного специями.
Потом он поставил рядом второй такой же тазик.
Совсем уж обреченно мы следили, как несли сувлаки и мУсаку - громадные банкетные блюда с тремя шашлыками, запеканкой и разнообразным гарниром, способным обеспечить среднему по размеру офису сытный обед и гарантированный послеобеденный сон.
Грек, видимо, тоже почуял, что мы погорячились и поступил единственно верным греческим способом: от имени хозяина нам принесли три холодных стаканчика с мутновато-прозрачной жидкостью, которая пахла анисом и обещала здоровое пищеварение.
Что было дальше - не помню, потому что ощущение аппетита, равно как и способность воспринимать мир вернулась только на следующий день. И то, ближе к вечеру.
Греческие боги.
Давным давно - и даже еще давнее, со стилуса Плутарха соскользнула завораживающая история о египетском лоцмане Тамусе, который, ведя корабль мимо острова Пакси, услышал голос, зовущий его. Откликнувшемуся только на третий раз Тамусу голос изрек: "Когда пройдешь оконечность Палодеса, возвести, что Великий Пан умер".
Тамус не осмелился перечить и после того, как прокричал эти слова, услыхал доносившиеся от побережья великие плач и стенания.
История эта, случившаяся во времена Тиберия, в те времена ни у кого не вызывала сомнения. Даже сам Тиберий, потрясенный нею, распорядился собрать побольше сведений о Пане. Возможно, для того, чтобы поставить мемориальную табличку. Но Плутарх об этом уже умалчивает.
Красивая и местами темная история, как уходили, растворялись в вечности, застывали в мифах боги древнего мира. Тогдашняя общественность жаждала новых ощущений, перемен, перезагрузок и перестроек. И уже вставала молодая и поначалу чистая заря христианства, а старые боги казались старыми ворчунами, отжившими свой век и не въезжающими в тему.
Так это или иначе, но христианство овладело европейским миром, и на землю легли тени от новых храмов.
Греция совершенно православная страна, я уже писал об этом, с богатейшей православной историей. Казалось бы, какие еще древние олимпийцы, все эти паны, дриады "и прочие гетеры"? И я, собираясь к Олимпу, ждал не более чем сухого засохшего листика из венка бывшей мощи и бывшей славы олимпийских владык.
Но странное, очень странное дело - в платановых рощах у подножия Олимпа, в которых умаляет свой жар и свое сияние огненное греческое солнце, тебя касается совершенно необычное и живое ощущение, как бы его получше наречь - несовременности. Нет, ничего мистического - но ручей в зеленой тени у подножия Олимпа бурлит не так, как положено просто ручью. Руки наяд не тянутся из тины и хладной глубины, но откуда тогда убеждение, что здесь они бывали частенько? Словно на остатках древней-древней крепости, от которой и не осталось почти ничего, без всяких табличек понимаешь: вот здесь находились крепостные ворота, тут ров, там - сторожевая башня...
Есть в православии такое слово - намоленность. Когда множеством лет и множеством верующих в храме создается особая атмосфера, особое сгущение веры, благолепия, чего-то такого торжественного и ладанного.
Вот точно такую же намоленность я уловил там, вблизи остатков древнегреческого Диона и перед ликом Олимпа. Только не православную, а какую-то необычно воздушную, зеленую, с ветром и водой... Они были где-то рядом - дриады и наяды. Добродушные и хитрые олимпийские боги. Рядом, словно за стеной - оттуда доносятся голоса и звон кубков, слышны возгласы и смех после анекдотов, но достучаться на ту сторону никак...
Можно сколько угодно рассуждать, какая церковь правильная и самая верная. По мне - верны они все. Во всяком случае, количество чудес, спускаемых к нам на землю оттуда, сверху, никак не зависит от того, каким способом мы крестимся или бьем поклоны.
Вот, к примеру, прекрасная история о рождении Александра Великого. Как-то совсем неожиданно для себя узнаешь, что храм Артемиды Эфесской Герострат поджег не когда-нибудь, а в тот самый день и час 356-го года до нашей эры, когда рождался Александр Македонский. Артемида принимала роды у Олимпики и не могла наказать нечестивца. А статуя бога в храме у подножия Олимпа в тот же самый час покрылась потом. Все сочли это дурным предзнаменованием и только один оракул возвестил, что так будут потеть поэты, воспевая успехи будущего героя.
Мир полон чудес. И богов. И нигде не чувствуешь это так сильнее, как вблизи Олимпа.
Как всякие пресыщенные скептические и циничные туристы мы совершили жертвоприношение Зевсу, пролив золотой и пьянящий дар лозы на жертвенный камень, после чего возгласили: "Хайре, Зеус!" - точь в точь, как древние греки делали это много тысяч раз до нас.
В голубой недосягаемой высоте, прямо у трона Зевс на вершине Олимпа парила большая птица, с каждым кругом возносясь все выше и выше - словно гонец, забравший с собой на небеса наши слова.
А самое необычное во всем этом, что я в этот же день заснул днем. Нет, не от вина. И к тому же, днем я не сплю. А если и дремлю, то никогда не вижу снов.
А тут вдруг неожиданно сморило в странное забытье. Точь-в-точь такое, о котором рассказывали оракулы. В такой сон, который даруется богами. И мне было сказано... впрочем, оракулы советуют не сильно распространяться о божественных снах.
В общем, если хотите узнать - поезжайте на Олимп сами, и, не веря, смеясь и шутя, лейте прозрачное ароматное греческое вино на жертвенный камень. Вы услышите их - греческих богов, настоящих, полных силы...
Не влюбиться не возможно.
Греция умиротворяюще безмятежна. Причем, это понимается не в самой Греции, а далеко вне ее, в офисе, за окнами которого струится дождь и телефонные звонки разрывают воздух или дома, перед телевизором, в котором Пуси Райт (оппозиция, защитники прав человека - нужное подчеркнуть) обличают власть и наоборот.
Чего ж там было так хорошо, задумываешься ты, и понимаешь: покоем. Умиротворенным покоем. Это не леность греков, отнюдь. Мне рассказали историю: работают в одном месте строители греки и болгары. Приходит хозяин погундеть-посмотреть . Болгары начинают работать. Греки - перестают.
Впрочем, поскольку историю рассказывал грек, причем грек веселый и остроумный, то, подозреваю, не так все плохо с братушками болгарами.
Так вот, греки перестают, чтобы показать, что сделано, переговорить о разном - вечном и не очень, да и вообще, чтобы была гармония - не все же работать...
Все дело в этой самой гармонии - правильном сочетании работы и веселья, тела и духа. Узо и закусок...
Это разлито повсюду. Я ни разу не видел спешащих людей. Ни разу не слышал ругани или выяснения отношений. И пьяных, кстати, не видел. При том, что греки - живой активный жизнерадостный народ.
Просто все они и вся Греция находится в состоянии перед нирваной. В состоянии, когда на тебя почти снизошла благодать Будды, но насладиться ею окончательно мешают всего несколько вещей: жаркое солнце, плеск нежного виноградного золотого вина в бокале, теплый взгляд девушки, тонкий сочный аромат жареного со специями мяса, холодное кофе со льдом, стекающее в теплое море солнце на закате, волейбол перед ужином, разговор с друзьями... и так до бесконечности.
Жизнь прекрасна и нужно наслаждаться ею!
Это заразительно: через пару дней сам начинаешь ходить медленно и размеренно, перестаешь думать о суетном, то есть, о работе, искренне и протяжно говорить "калимЭра".
Кстати, одна чашечка кофе у греков занимает не меньше сорока пяти минут. Минимум. Я видел кафешки, где под тентами на деревянных диванчиках были разложены рядами небольшие подушечки - под спину, под руку, под ногу, под поп... бедро, в смысле. Чтобы неторопливо и спокойно - а куда спешить-то? - смаковать черный горький напиток, обсуждать виды на урожай оливок, сетовать, что скидки не слишком скидочные, рассуждать о кризисе еврозоны, смотреть на прохожих, снова смаковать черный кофе...
Да, знаю, подобным славен Восток, но Греция-то уже Европа. Возможно, это влияние греческих богов. Или греческих солнца, воздуха и моря. Возможно, так действует оливковое масло первого холодного отжима. Во всяком случае, это прекрасно.
Один раз видел, как голосила маленькая гречанка, которую поперли из моря вследствие полнейшей темноты. Она ругалась громко и с разными интонациями - похоже, поминала всех родственников, потом требовала справедливости, грозила европейским судом по правам человека. Но самое поразительное то, что ругань ее была умиротворяющей и неторопливой. Без истерики, без надрыва, без слез и "уйду от вас навсегда!". Спокойной и с достоинством. Как сама Греция!