Аннотация: Автобиография Сергея Есенина на английском языке. Перевод А.С. Вагапова См. также различные варианты биографии Сергея Есенина: http://esenin.niv.ru/
Sergey Yesenin
Autobiography
Translated from the Russian by Alec Vagapov
I was born in the village of Konstantinovo, Kuzmin district, Ryazan Region, on October 21st, 1895.
At the age of two I was sent to be raised in a well off family of my grandfather on my mother's side, who had three grown up unmarried sons, with whom I spent almost all my green years. My uncles were mischievous and daring. When I was three years old they put me on a horse without a saddle and set him running at a gallop. I remember I was scared like crazy and held on firm to the withers . Then they taught me to swim. One of my uncles (uncle Sasha) took me on a boat, rowed off the shore, undressed me and threw me, like a puppy, into the water. I worked with my hands awkwardly, and while I floundered waving my hands he kept shouting : "You damned wretch! Good for nothing, you!". "Damned wretch" was a tender pet name he used. When I was eight years old my other uncle would use me as a hunting dog making me swim after the ducks he had shot. I was good at climbing trees. Among the boys in the neighbourhood I was known as a horse breeder and a big fighter, for I would always have scratches on my face. My grandmother was the only one who reproached me for being so naughty, while my granddad would sometimes set me on to fisticuffs and often said to grandmother: "Don't touch him, you, silly woman, he will grow firm and strong that way!". Grandmother loved me devoutly, and her tenderness was boundless. On Saturdays I would be washed, have my nails cut, and my hair crimped with some oil because my curly hair couldn't be combed in any other way. But the oil would not help much. I would howl like anything, and up to now I feel some distaste and repugnance for Saturdays.
That was the way my childhood went on. When I grew up a little they wanted to make a village teacher out of me, so I was sent to the parish teachers training school with an eye towards entering Moscow Teachers Training Institute. Luckily this was not to happen.
I started writing poems at an early age, maybe at the age of nine or so, but I think deliberate creative work started at 16 or 17. Some of my poems from that period are to be found in "Radunitsa" magazine.
When I was eighteen I sent my poems to various magazines and I was surprised at the fact that hey refused to publish them, so I went to Saint Petersburg. I was given a warm welcome there. The first man I saw was Blok the second one was Gorodetsky. When looking at Blok I was sweating all over for it was the first time that I saw a living poet. Gorodetsky acquainted me with Kluyev, the man I had never heard of before. Kluyev and I, despite the seeming discord and lack of agreement between us, made great friends.
At around this time I entered Shanyavsky University where I spent a year and a half, and then I went back to my village.
At the University I got acquainted with poets Semyonovsky, Nasedkin, Kolkolov, and Filipchenko.
Among the poets I liked Blok, Bely and Kluyev best. Bely gave me a lot in the way of form while Blok and Kluyev taught me lyricism.
In 1919 some of my friends and I published the manifesto of imagism. It was a formal school that we wanted to set up. But it had no foundation and died by itself leaving the truth behind the restricted image.
I would gladly disown many of my religious poems but they are significant as the way of a poet towards the revolution.
When I was eight years old my grandmother started taking me to all kinds of monasteries and thanks to her we had all kinds of ramblers and pilgrims. They would sing all sorts of religious songs. Grandfather was the direct opposite. He was a boozer. He would always arrange sorts of unwed marriages.
After I left my village I had to gain an understanding of my way of life.
During the revolution I was on the side of the October, but I accepted it in my own peasantry way.
In the sense of formal development I long for Pushkin more and more.
As for the rest of my personal data they are in my poems.
Sergey Yesenin
October 1925
О СЕБЕ
October
Родился в 1895 году, 21 сентября, в Рязанской губернии. Рязанского уезда, Кузьминской волости, в селе Константинове.
С двух лет был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери, у которого было трое взрослых неженатых сыновей, с которыми протекло почти все мое детство. Дядья мои были ребята озорные и отчаянные. Трех с половиной лет они посадили меня на лошадь без седла и сразу пустили в галоп. Я помню, что очумел и очень крепко держался за холку. Потом меня учили плавать. Один дядя (дядя Саша) брал меня в лодку, отъезжал от берега, снимал с меня белье и, как щенка, бросал в воду. Я неумело и испуганно плескал руками, и, пока не захлебывался, он все кричал: 'Эх! Стерва! Ну куда ты годишься?' 'Стерва' у него было слово ласкательное. После, лет восьми, другому дяде я часто заменял охотничью собаку, плавал по озерам за подстреленными утками. Очень хорошо лазил по деревьям. Среди мальчишек всегда был коноводом и большим драчуном и ходил всегда в царапинах. За озорство меня ругала только одна бабка, а дедушка иногда сам подзадоривал на кулачную и часто говорил бабке: 'Ты у меня, дура, его не трожь, он так будет крепче!' Бабушка любила меня изо всей мочи, и нежности ее не было границ. По субботам меня мыли, стригли ногти и гарным маслом гофрили голову, потому что ни один гребень не брал кудрявых волос. Но и масло мало помогало. Всегда я орал благим матом и даже теперь какое-то неприятное чувство имею к субботе.
Так протекло мое детство. Когда же я подрос, из меня очень захотели сделать сельского учителя и потому отдали в церковно-учительскую школу, окончив которую, я должен был поступить в Московский учительский институт. К счастью, этого не случилось.
Стихи я начал писать рано, лет девяти, но сознательное творчество отношу к 16-17 годам. Некоторые стихи этих лет помещены в 'Радунице'.
Восемнадцати лет я был удивлен, разослав свои стихи по журналам, тем, что их не печатают, и поехал в Петербург. Там меня приняли весьма радушно. Первый, кого я увидел, был Блок, второй - Городецкий. Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта. Городецкий меня свел с Клюевым, о котором я раньше не слыхал ни слова. С Клюевым у нас завязалась, при всей нашей внутренней распре, большая дружба.
В эти же годы я поступил в Университет Шанявского, где пробыл всего 1 ½ года, и снова уехал в деревню.
В Университете я познакомился с поэтами Семеновским, Наседкиным, Колоколовым и Филипченко.
Из поэтов-современников нравились мне больше всего Блок, Белый и Клюев. Белый дал мне много в смысле формы, а Блок и Клюев научили меня лиричности.
В 1919 году я с рядом товарищей опубликовал манифест имажинизма. Имажинизм был формальной школой, которую мы хотели утвердить. Но эта школа не имела под собой почвы и умерла сама собой, оставив правду за органическим образом.
От многих моих религиозных стихов и поэм я бы с удовольствием отказался, но они имеют большое значение как путь поэта до революции.
С восьми лет бабка таскала меня по разным монастырям, из-за нее у нас вечно ютились всякие странники и странницы. Распевались разные духовные стихи. Дед, напротив, был не дурак выпить. С его стороны устраивались вечные невенчаные свадьбы.
После, когда я ушел из деревни, мне долго пришлось разбираться в своем укладе.
В годы революции был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским уклоном.
В смысле формального развития теперь меня тянет все больше к Пушкину.
Что касается остальных автобиографических сведений, они в моих стихах.
Октябрь 1925
Примечания
О себе. - 'Памятка о Сергее Есенине 4/X 1895 - 28/XII 1925', М., 1926, с. 24-26 (с пометкой в предисловии: 'Публикуется нами впервые' - с. 5); газ. 'Вечерняя Москва', 1926, 6 февр., ? 30.
Печатается по недатированному авторизованному списку рукой С. А. Толстой-Есениной, вложенному в наборный экземпляр первого тома Собр. ст. (ГЛМ). В текст внесено исправление фактической ошибки: вместо 'Козьминской волости' - 'Кузьминской волости'.
Сохранился черновой автограф второй половины автобиографии (РГАЛИ). Текст написан фиолетовым химическим карандашом на трех листах тонкой и плотной желтоватой бумаги размером 220 × 350 мм, разорванной на две не совсем одинаковые части.
Датировано в Собр. ст., т. 1, с. XL.
30 июня 1925 г. Госиздат заключил с Есениным договор на издание Собр. ст. в 3 т. (см. т. 7, кн. 2 наст. изд.). 24 августа редактор этого издания И. В. Евдокимов писал Есенину: 'В начале сентября мы наметили сдать в набор все три тома '...' считаете ли Вы нужным в собрании сочинений вступительную статью и биографические данные и кому Вы эту работу поручаете нам заказать' (Письма, с. 288, 289).
В первой декаде сентября Есенин согласовал план издания Собр. ст. с Госиздатом. 12 сентября Д. А. Фурманов, работавший там, записал: 'Пойдет статья Воронского, а перед нею Сережа 'Есенин' поместит свой материал автобиографический, все, что вспомнит. Я ему подробно указал, что нам надо: по линии его человеческого житья, литературного роста, политических влияний и политического состояния' (Хроника, 2, 204). А 30 декабря 1925 г. Д. А. Фурманов отмечал, что они с Есениным встречались в Госиздате 'почти что каждую неделю, а то чаще бывало '...'' (Восп., 2, 318). Видимо, именно тогда, в сентябре, Есенин и начал работать над автобиографией 'О себе'. Сначала он сделал три наброска (см. 'Нечто о себе'). 10 октября в Госиздате было выдано Есенину отношение для работы в Библиотеке им. В. И. Ленина: 'Литературный отдел Госиздата просит разрешить С. А. Есенину работать в Особом отделении библиотеки им. Ленина для отбора им в периодических изданиях своих произведений, необходимых для 'Собрания сочинений' С. Есенина, выходящих в Госиздате' (Письма, с. 365). Издательство торопило поэта, и заведующий литературно-художественным отделом Н. И. Николаев 15 октября писал:
'Уважаемый Сергей Александрович!
Литературно-художественный отдел Госиздата напоминает Вам, что истекает срок представления всего материала для Вашего собрания сочинений. Отдел просит Вас сдать этот материал в течение трех дней' (Письма, с. 294; выделено автором). И. В. Евдокимов вспоминал: 'Планирующие органы Госиздата наметили сдачу в производство 'Собрания стихотворений' в ноябре с тем, чтобы начиная с января выпускать его по одному тому в месяц' (Восп., 2, 292).
Скорее всего, тогда же, в октябре, Есенин и решил использовать для написания текста 'О себе' часть своей берлинской автобиографии (помещенной, кстати, в рубрике 'Писатели - о себе'), к тому времени уже не раз публиковавшейся (см. наст. кн.). Из текста 1922 г. Есенин опустил: первую фразу - 'Я сын крестьянина'; затем - 'по бедности отца и многочисленности семейства'; 'Из мальчишек ~ на косьбу к деду'; абзац 'По воскресеньям ~ в свинчатку'; '16-ти лет'; 'Методика ~ не захотел'; 'которая продолжается ~ не видели'. И в то же время он вставил: 'в селе Константинове', заменил 'я был выучен лазить' на 'я лазил'; 'неожиданно грянул' - на 'поехал'; в фразе 'Среди мальчишек я всегда был...' опустил 'я'.
После предложения 'С Клюевым у нас завязалась при всей нашей внутренней распре большая дружба' Есенин поставил точку и весь конец автобиографии 1925 г. начал писать заново: черновик именно этого текста и сохранился (РГАЛИ), начиная со слов 'В эти же годы я поступил в Университет Шанявского '...''
12 сентября 1925 г. Д. А. Фурманов отметил, что автобиография Есенина 'пойдет перед статьей А. К. Воронского о поэте' (см. выше). Однако есенинский текст в Собр. ст. 1 помещен после материала критика.
При печатании первого тома Собр. ст. был также опущен абзац 'В Университете я познакомился с поэтами Семеновским, Наседкиным, Колоколовым и Филипченко', который в списке С. А. Толстой-Есениной, подписанном поэтом, не вычеркнут.
В Университете я познакомился с поэтами...
В Университете я познакомился с поэтами Семёновским, Наседкиным, Колоколовым и Филипченко. - Речь идет о Дмитрии Николаевиче Семёновском (1894-1960), Василии Федоровиче Наседкине (1894/1895-1938), Николае Ивановиче Колоколове (1897-1933) и Иване Гурьевиче Филипченко (1887-1937). 'Есенину было лет девятнадцать с чем-то, он был моложе меня, - вспоминал Д. Н. Семёновский, - только года на полтора, но казался мне почти мальчиком. '...'
Из шанявцев-литераторов Есенин, по его словам, никого не знал.
- Познакомился здесь только с поэтом Николаем Колоколовым, - говорил он, - бываю у него на квартире. Сейчас он - мой лучший друг. '...'
Комната Колоколова на некоторое время стала моим пристанищем. Приходил Есенин. Обсуждались литературные новинки, читались стихи, закипали споры. '...'
К этому времени Есенин знал, кажется, всех литераторов-шанявцев. То были люди разных возрастов, вкусов, взглядов.
Самым авторитетным среди них считался автор социальных поэм Иван Филипченко '...' Писали стихи: сибиряк Янчевский и приехавший из Баку Федор Николаев, сын крестьянина с Урала Василий Наседкин'...'' (Восп., 1, 152, 154, 155. Об Университете им. А. Л. Шанявского см.: с. 375-376 наст. кн.).
Реклама
Реклама
Объявления
Foto.ru - крупнейший интернет-магазин фототехники. Фотоаппараты и фотокамеры Canon, Nikon, Casio, Olympus, Pentax.
Ликвидация предприятий всюду! На территории России. Быстро. Законно. Надежно. Объединенные Юристы.
Foto.ru - крупнейший интернет-магазин фототехники. Фотоаппараты и фотокамеры Canon, Nikon, Casio, Olympus, Pentax.