Один наш немецкий клиент пригласил поучаствовать в массовом пивопитии.
Я очень боюсь Октоберфеста. Сама мысль об Октоберфесте наполняет меня ужасом. Я уже был - в прошлом году. В Мюнхене. Другой клиент приглашал. Только он уже никогда больше не пригласит меня в Мюнхен. Как и в Баден-Баден, Франкфурт, Аахен или еще куда. И может даже перестанет быть клиентом. Он еще не перестал, но уже больше не звонит, не пишет, не шлет почтовых и телеграфных переводов.
Я боюсь, что после этой новой поездки я растеряю всех немецких клиентов. Сам по себе Октоберфест не проблема, как не проблема и Мюнхен. Просто во второй раз пережить то, что случилось в прошлом году доведет меня до тяжелой психологической травмы.
В прошлом году один средней руки немецкий банк (назовем его Зюддойче Шпаркассе) прислал мне приглашение на Октоберфест. К несчастью, приглашение содержало роковую фразу: "Мы будем рады видеть в нашем павильоне (по адресу Штангенциркульплатц, Мюнхен, Бавария) Вас и Вашего коллегу, которому Вы можете передать данное приглашение (по Вашему усмотрению)".
Так как знали они одного меня (ну еще пару трейдеров, которых никто никогда не приглашает - у них и так высокие бонусы), то по вежливости выписали ксиву еще на кого-то. По моему усмотрению Я, конечно, никого больше усматривать не хотел и уже намылился на пару дней урыться соло в дождливом Мюнхене, сходить в Пинакотеку, купить жене чего-нибудь в Эскаде, но мой босс Саймон ястребом перехватил у нашей секретарши яркую открытку с вышеупомянутым приглашением. Я среагировал на его приближение слишком поздно, так как был занят медленным спеллированием названия отеля "Кёнигхоф" для дислексичной Камиллы.
"Какой еще Кёниг!" - возмутился мой босс - "Куда это вы собрались?". Он внимательно изучил фотографию пивной кружки, из которой бодро выкарабкивалась густая пена - явно от дорогого стирального порошка. "А-а-а, Октоберфест..." - задумчиво протянул Саймон и погрузился в размышления. Наверное вспомнил былые попойки в Баварии. "Только что собирался сообщить!" - заискивающе заврал я - "Тут приглашeние на двоих. поедете?".
"Меня жена убьет" - грустно ответил Саймон. Он был прав. Жена у него была из амазонок: по темпераменту - медуза, по мироощущению - горгона. Она постоянно находилась в поисках своего внутреннего дерева, чему препятствовали избегания мужем вечернего сидения с дитями. Если Саймон осмеливался пойти куда-нибудь не по делу, его роль в семейной ячейке тут же подвергалась деконструтивному анализу. Выяснялось, что выпить с друзьями или сходить попинать шары в снукер есть равносильно изнасильственному педофилическому скотоложеству и наказывается по старому родовому закону горгозонок - побиванием тефлоновой сковородкой.
Я наивно предполагал, что на этом все и замнется и я смогу предаться полузапретным удовольствиям бизнес салона в аэропорту (плюс бизнес класса в самолете). А также мягкой роскоши пятизвездочного отеля и халявным коктейлям из развратно плоских бокалов в баре с видом на городскую ратушу. Всё это позволит мне расслабленно подготовить себя к тяжелому дню, наполненному копчеными сосисками и душистым пильзнером. Но Саймон последние пару месяцев пребывал в состоянии персональной экономии (были повышены расценки в частных школах, где развивали индивидуальности его детей по методу Монтессори, отчего в двенадцать лет оболтусы не знали таблицу умножения), а это постепенно перешло в экономию на работе. Дорогой выпендрёж за счет банка почему-то перестал приветствоваться.
"Про Кёнигхоф - забыть. Полетите экономическим классом. Апексом, без права изменений. А переночуете..." - он повернулся к секретарше - "Камилла, что у нас есть в Мюнхене евро так за 40 - 50 за ночь?"
Камилла с явным удовольствием загрузилсь на локальный веб-сайт нашего Отдела Поездок и почти немедленно (откуда только прыть взялась? А как презентации делать или документы печатать - так не дождешься) отыскала Мюнхен. "Гостиница Конфорт Отель, две звезды, 40 евро за ночь, рядом с вокзалом!" - с наслаждением объявила она.
"Я могу прямо на вокзале переночевать" - сообщил я - "За бесплатно. Ночи еще не холодные." Саймон не оценил: "Не умничайте. Вообще никуда не поедете".
Я изобразил нескрываемую радость: "Вот и отлично! "Баффи" не пропущу по телевизору. А наших клиентов пусть Солдман Кекс окучивает, их тоже пригласили."
"Окей, окей" - Саймон примирительно замахал руками - "Я это так, чтобы вы бдительности не теряли. Камилла, найдите что-нибудь получше, скажем, четыре звезды. Но по самой низкой корпоративной ставке."
"А он мне никогда шоколад не привозит из командировок" - пискливо пожаловалась Камилла, с явным отвращением изучая таблицу отелей.
"Камилла, вы слышали что-нибудь о Марии Медичи?" - поинтересовался я.
"Итальянский дизайнер?"
"Нет, средневековый кондитер. Хотя перчатки она тоже дезайнировала" - вздохнул я.
Исторические параллели были бессмысленны. Я понял, что придется везти шоколад с легальными начинками.
Вот тут-то фугас и взорвался. "А не взять ли вам с собой кого-нибудь из Рынка Капиталов?" - предложил Саймон - "Они давно хотели секьюритизации немцам маркетировать. Там ведь и другие шпаркассе наверное будут?". "Нет. Там никого не будет. Только они, мы и Солдман Кекс" - не раздумывая ответил я.
Но Саймон уже развивал свою идею: "Пожалуй, позвоню я Шону МакМаону - он ведь такие развлечения любит".
У меня внутри оборвалось всё, даже то, что было хорошо привинчено. Шон, начальник наших бонд трейдеров, действительно очень любил развлекаться. Причем активно и непрерывно. Он так и не вышел из студенческого возраста. Он любил отдыхать широко и глубоко. С воплями, битьем посуды, плясками, выливанием пива за шиворот подчиненным и громким хоровым распеванием песни "Мой маленький дружок чешется уже вторую ночь".
Я был на двух вечеринках с Шоном. Стивен Кинг и Ховард Лавкрафт попросили бы отгул. На одной - дело было в боулинге - он засунул себе кеглю в штаны и бегал вокруг женщин, тыкая их сзади этим причиндалом по туго обтянутым коротким юбкам. Это сопровохдалось диким кличем: "В случае необходимости - дерните за ручку". Вечеринка была от Сандеман Бразерс - колыбели трейдеров - и девки там были тёртые. Они только громко ржали прокуренными голосами и изящно матерились Шону вслед.
На другой вечеринке, организованной одним испанским банком в тапас баре с декорациями под корриду, Шон допился до оранжевых сапог, снял с себя рубашку, облил ее вонючим красным вином и долго преследовал темпераментных испанок, размахивая красной материей и мыча как корова. Видимо - изображал матадора. В итоге, он врубился лбом в колонну, после чего Шона, голого по пояс и жалобно постанывающего, посадили в такси и отправили домой.
Испанцы прореагировали на это очень странно. Они почему-то не обиделись, а пригласили Шона на ещё большую попойку в город Памплону, где обещали ему какое-то очень экзотическое веселье. Когда я узнал, что Шон поехал на корпоративную развлекаловку в Памплону и сверил числа по путеводителю, то очень разволновался. По всему выходило, что мстительные испанцы пригласили Шона поучаствовать в ежегодном памплонском беге от быков, видимо надеясь, что при его габаритах быки догонят и перегонят Шона со всеми расплющивающими последствиями. Я даже поделился с Саймоном своими подозрениями, но он посоветовал мне пить Атаракс, который якобы помогает от голосов в голове.
Он был прав. Шон вернулся через два дня целый, невредимый и очень радостный, громко расхваливая испанское гостеприимство. Правда детальные расспросы он удовлетворить не смог, ссылаясь на провалы в памяти, вызванные низким качеством потребленной монтильи и долоросы. Я, чисто из любопытства, сходил в библиотеку и нарыл там номер Эл Паиса за соответствующее число. Как в воду глядел - в газете содержалась статья о первом в истории Памплонских ""бегов от быков"" национальном баскском конфузе.
Перед самым началом действа, на пустую улицу перед загородкой, отделявшей быков от толпы азартных басков и туристов, неожиданно выскочило голое и очень волосатое существо низкого роста, которое начало энергично скакать в метре от загородки, издавать жуткие звуки и поочередно демонстировать быкам органы внешней и внутренней репродукции. Это был первый случай, когда быки отказались покинуть огороженное пространство после распахивания ворот. Только когда загадочное существо было отбуксировано все еще приходящими в себя от шока полицейскими в направлении больницы, быки согласились рискнуть и выйти из стойла. Бежали они правда как-то застенчиво и все время нервно оглядывались. Раздосадованные баски убежали от них так далеко по круговым улицам Памплоны, что в итоге нагнали их по новой, отчего у быков началась истерика и они бросились удирать от неожиданных преследователей.
Позор был полный, в связи с чем Баскская Террористический организация ЕТА решила прервать мирные переговоры с местным правительством, а "Телефоника Испания" объявила о прекращении спонсирования традиционного послезабегового праздника. По обоим сторонам испaнско-французской границы был объявлен баскский траур. Испанская месть не удалась. Или же наоборот, удалась, если смотреть с точки нелюбви кастильцев к баскам.
Пока я прокручивал в голове все эти тяжелые воспоминания, вместо того, чтобы возражать начальству, Саймон уже позвонил Шону, которого не нужно было уговаривать (причем сказал, что это была моя идея его позвать. Прикрылся называется, на будущее), а Камилла сообщила его секретарше все детали приглашения.
* * *
В аэропорту я предпринял все меры, чтобы до самой посадки не столкнуться с Шоном. С этой целью я избрал стратегическое урывальное место - книжный магазин. Ошибся. Я тихо стоял себе в уголке и чинно пролистывал очередной управленческий бестселлер полный бессмысленных выражений типа "шесть сигм", "реинжинировать корпорацию" и прочей муры, которая составляет обязательный лексикон студентов Эм-Би-Эй. Вдруг раздалось знакомое раскатистое "Секс контрол, предъявите ваши гениталии" и, опустив глаза ниже уровня книги, я зарегистрировал низкорослое присутствие Шона в своем жизненном пространстве.
"Я тут тожe прозу прикупил" - он потряс перед моим носом нехарактерно толстой книгой. "Что-нибудь порнографическое?" - резонно поинтересовался я.
"Вот у кого только грязь на уме!" - искренне возмутился Шон - "Нееет, очень даже серьезная литература. Все кругом читают, даже мой бандит в свои десять лет. Pазве в таком возрасте уже читают? Вот умные дети пошли! Короче, я первый том по ДВД смотрел, а второй еще не сняли, поэтому пришлось книгу купить. Читал такую - "Парри Xоттер и Окаменевшие Сопли Русалки"?
Я честно объяснил, что не читал и не собираюсь, так как я знаю другие средства борьбы с запорами.
"Не нервничай, я тебе раскажу - тебе понравится. Пошли в лаундж". Я признался, что лечу экономическим и что салон мне не положен, и что, вообще, - я собираюсь пойти кофейку попить. Шон выудил из кармана золотую карточку Бритиш Эйрвэйз и заговорщически подмигнул: "Гостем будешь. Лаундж первого класса. На предмет ли платить за кофе, когда со мной бесплатно дают" - разъяснил он мне смысл жизни. После чего подхватил меня под руку и потащил в направлении салона.
В лаундже он сгреб гору бутербродов и налил себе дорогого виски (время было 10 часов утра). Посмотрев на мою сиротливую чашечку эспрессо, он щедро бухнул в нее виски из своего стакана. "Так вкуснее и энергизирует. Ирландский кофе! Это я тебе как американский ирландец говорю. Кстати, а что это ты экономическим летишь? Hе солидно, приятель, не солидно. Ну да это не беда! Тут у меня младший трейдер летит с одним клиентом подписывать чего-то, я его на твое место отправлю, а ты со мной - в бизнесе. Еще что б такие люди по- крестьянски летали". Неожиданно, идея Саймона принимать Атаракс обрела какой-то ранее скрытый от меня смысл.
Так мы и провели следующие полчаса - я давился тошнотворным кофе с "висками", а Шон грузил меня пересказом первого фильма про мальчика из волшебной школы. Он часто путался и поправлял сам себя, возвращался к предудущей теме, перескакивал с пятого на десятое, и даже пару раз сбился на "Доктора Дулитла", которого я, кстати, смотрел и только поэтому сумел заподозрить неладное. Я просто не смог увязать, почему Парри вставлял собаке волшебную палочку в задний проход для клизматических целей, а собака при этом ругалась лексиконом братана-рэпстера из гетто. "Бывает!" - признал Шон ошибку - "Смотрю с сыном всякий бред, поэтому и путаюсь. Тут же у вас ни бейсбол не показывают, ни футбол американский". Я почуствовал, что глубокая депрессия недалеко и уже стучится в затылок.
Тут объявился младший трейдер Йорген, которому Шон тут же скомандовал разжалование до экономического класса и послал шестерить с напитками. Посылал он его раза четыре за десять минут, каждый раз заказывая что-нибудь покруче и покрепче. Я брал себе напитки сам: это позволяло мне передышку от Шона и просто было себе же безопаснее, так как младший трейдер Йорген непрестанно метал в меня злобные взгляды. Вдруг бы он мне в дринк плюнул, или что похуже - в отместку за потерю горячего завтрака и свежей газеты в бизнесс классе.
В процессе посадки, перед тем как продолжить эпический дискурс, Шон не преминул негативно расположить к себе весь салон. "Если этот самолет грохнется, с ним вместе грохнутся международные рынки" - громко объявил Шон.
Половина салона подумала, что Шон - великий финансист и все составляющие этой половины выбрали Файненшл Таймс, чтобы показаться такими же важными и полезными. Другая половина подумала, что Шон полный кретин и занервничала на предмет безопасности рейса. Чтобы эмоционально отвлечься, эта половина выбрала Таймс. В результате все англоязычные газеты были разобраны, а по немецки я ни в одном глазу. Поэтому все последующие полтора часа мне пришлось слушать Шона. Шон продолжал свой запутанный пересказ величайшего произведения двадцатого века, время от времени подзывая стюардессу и раздевающим взглядом намекая на пиво.
Я слушал внимательно, так как определенные повороты сюжета меня интриговали, хотя не совсем нравились. В особенности, когда профессор Даблдверь помогал подруге Парри, с неприличным именем, поймать сериального убийцу Балдермонта. Оказывается, Балдермонт убил Парриных родителей и еще много народу, а из кожи убитых понаделал жилеток с грудями для трансвестизма. Ничего себе книжки для детей пишут!
Парри потом ушел куда-то на задний план, а профессора посадили в тюрьму строгого режима. Оттуда он давал Хep . . . девочке с неприличным именем наводящие, а она лупила всяких троллей, кентавров, однорогих лошадей и прочих порождений параноидальной фантазии написавшей этот кошмар тётеньки. Я так и не понял, чем все закончилось и к чему были все эти муторные разговоры про немых ягнят, так как Шон перешел на мучительно длинное описание какой-то садистской игры, вовлекавшей в себя мётлы и пушечные ядра.
Тогда я осознал, что если сейчас же не выпью чего-нибудь крепкого (даже несмотря на ранний час), то могу случайно и понять правила этого гладиаторского занятия, а это не можеть быть хорошо... Поэтому я попросил у стюардессы виски и, как у классика, немедленно выпил.
С рейса мы вышли уже достаточно подогретыми. "Поедем в гостиницу, бросим вещи, встречаемся внизу в баре" - распорядился Шон, когда мы прошли паспортный контроль. "Мы, наверное, в разных гостиницах" - с надеждой сообщил я. "Ну я в Кёнигхофе, разумеется, а ты где?". "В Бест Вестерне". Шон разозлися: "Саймон твой - мизер гнусный. Ну, ничего, ты мне много в чем помог, я твой счет на свой отдел запишу - поедешь в Кёнигхоф, как человек". Мне стало скорбно.
Лучше бы я ночевал на вокзале. Надо было идиоту уничтожить приглашение, разорвать не читая, скормить шреддеру - эти мысли (послевременные - как все умные мысли) ворочались в моей голове, пока я медленно распаковывал вещи, принимал душ и перевязывал галстук. Передышка была коротка. Раздался стук в дверь - на пороге стоял Шон. За обширной лопатой его спины телепался молоденький портье. Портье держал поднос уставленный пивными бутылками и уложенный претцелями. "Не дождешься некоторых" - обиженно заявил Шон - "Сколько я мог в баре сидеть. Я один пить не люблю."
К пяти часам, когда настало время выгребаться в сторону площади, я уже начал терять ясность сознания. К этому времени, благодаря обильному потреблению пива, мы внесли существенный вклад в круговорот воды в природе. Шон грохнул кулаком по столy и объявил, что настало время перейти к делу и отправиться окучивать немецких клиентов.
Меня немного подташнивало и покачивало. Лицо Шона приобрело малиновый оттенок, но он все еще поддерживал несгибаемо вертикально положение и даже направлял меня, как дирижер, пока мы лавировали сквозь потоки краснощеких баварцев. Народ был настроен дружелюбно. Некоторые из них улыбались и кричали нам что-то по-немецки. Шон бодро отвечал им фразами типа: "Фольксваген Хампердинк!" или "Их хабе ди мёглихкайте". Последнее, по его уверениям, представляло собой какую-то магическое сексуальное заклинание. Наверное, из Парри Xоттера, решил я.
На неверных ногах мы доплелись до площади. Там уже вовсю разгоралось немецкoе веселье. Вокруг бегали усатые мужики в кожаных передниках и орали "Айн прозит, айн прозит", потрясая пивными кружками. Кругом громоздились длинные столы, скамьи, киоски, бочки, а также отдельно стоящие павильоны корпоративного вида. Один из них был обозначен знакомым и ещё дорогим мне именем моего клиента. Я шмыгнул в павильон, Шон ввалился за мной, по пути запутавшись в брезенте, закрывавшем вход, снес столбик, за которым стояли встречающие и качественно толкнул одного из них. "Вот и янки маршируют пиво пить и девок лапать!" - завопил он и проследовал прямиком к официальной группе принимавших нас руководителей банка.
Группа товарищей солидно располагалась в самом центре павильона - рядом с бесконечно длинным дубовым столом. Мне хотелось бы сейчас вспомнить, что в тот момент у меня внутри всё похолодело, но это было бы ложью, так как уровень достигнутого градуса держал меня в стойко незамерзаемом состоянии.
Один из встречающих у входа попытался догнать Шона на предмет выяснения его имени - на входе всем вручали именные значки для опознания личности говорящего при беседе. Но Шон уже усиленно тряс руки официальных шпаркассных херров. "Это ВАШ коллега?" - поинтересовались на входе. "Нет! То есть, как бы да. . . Но не совсем. . . Короче, его фамилия МакМаон, а моя Календулов...". Получив наши бирки, я побрёл вслед за Шоном. Лица руководства шпаркассе напомнили мне портреты Эль Греко: они были вытянуты и покрыты мраком. "А это наш Ал!" - громко и радостно сообщил им Шон, брызгая слюной на всех присутствующих - "Парень номер один. Кого хочешь надурит и не заметишь" - Шон громко заржал. "Мы знакомы" - процедил вквозь зубы главный управляющий герр Дутофф. Я только жалко улыбнулся и вяло пожал руки руководящего состава, все ещё влажные от шоновских потных ладоней.
К счастью, тут подоспел пара жизнерадостных французов из Сосьете Коммерсиаль и приняла огонь на себя. Шон уже рвался к столу, где баварские фройляйн, одетые в рискованные народные блузки со шнуровкой на груди, расставляли литровые кружки пива. "Своевременное открытие" - прокомментировал Шон и брякнулся на скамью. Я сел рядом с ним по одной причине - я наивно полагал, что смогу убеждением, переходящим в грубую силу, проконтролировать его поведение. С другой стороны от Шона уселся какой-то тщедушный пруссак, а моим соседом слева оказался главный инвестиционный офицер шпаркассе - херр Сассенратт.
На какое-то время, Шон затих, пробуя пиво, закуски и разглядывая глубокие декольте обслуживающих баварок, а также их переднички, короткие юбчонки, сапожки и т.д. Народ активно подгребал: пришли враги из Солдман Кекса, несколько немцев из крупных страховых и пенсионных фондов, пара японцев и прочий народ в костюмах и безвкусных галстуках.
Когда, наконец, все расселись, то главный управляющий приготовился произнести тост, чем временно отвлек мою бдительность. В этот злосчастный момент Шона прорвало. "Эй, добрая женщина!" - заорал он в адрес ближайшей девушки. Девушка не поняла. Я почему-то почувствовал страшную усталость.
Сидевший рядом с Шоном немец объяснил девушке что-то на местном и она подбежала к нам с ласковой улыбкой. Шон вдруг протянул к ней руку и дернул за красный шнурок болтавшийся на её белоснежной блузке. Шнуровка мгновенно разошлась и блузка распахнудась, обнажив трепетные девичьи перси на обозрение всей честной компании. Воцарилась гробовая тишина. "Техника", - спокойно пояснил Шон - "Практика. Это как в гольф играть". После чего наколол на вилку кусок братвюрста и смачно откусил. Заместитель главного управляющего - херр Групе - поперхнулся пивом и оно полилось у него из носа. Девушка, наконец, завизжала и рванула куда-то на задний план.
Французы дико заржали и восторженно загнусавили. Остальные гости хранили молчание. Кто-то из персонала собразил на полную мощность врубить национальную баварскую музыку. Недовольный ропот женского персонала был подавлен в зародыше разухабистыми куплетами и громким ""ум-па ум-па"" традиционного баварского духового состава.
"Эй, эй!" - завопил Шон перекрывая музыку - "Сначала пить - потом танцевать!". К моему облегчению, в павильон вбежала новая группа персонала, теперь уже смешанная - как женского, так и мужского пола, с горячей едой. Было много мяса и неизменной немецкой жареной картошки с луком. Это несколько отвлекло присутствующих.
Шон увалил к себе на колени оказавшуюся в опасной близости к нему подавальщицу и принялся жрать свиную рульку прямо у нее с подноса. Чинные руководители шпаркассе предпочли не заметить этого развития событий. Я схватил Шона за плечо и жарко задышал ему в ухо: "Без рук, только без рук!". "Спокойно, ирландцы на палубе!" - ответил он и заткнул мне рот большой и горячей сосиской. Девушку это повеселило и она как дура начала хихикать. Из-за этого у меня пропала к ней всякая жалость - взрослая баба, в конце концов, что я тут, нанимался что ли.
Народ с напряжение следил за происходящим в нашем конце стола. "Не нервничай" - снисходительно сказал мне Шон - "Не нервничай, вон уже какой весь дерганый стал. А ты, дочка, - он обратился к своей новой жертве, - посиди. А колбаску то поставь, поставь. Папа Шон с ней разберется. Колбаску мы все любим, и вот Херман тут" - он ткнул вилкой в своего соседа справа. На соседа немца приземлился длинный шмоток квашеной капусты. "Я не Херман" - возразил немец - "Я - Хельмут". "Большая разница" - заключил Шон и отправил в рот огромную сосиску, нежно похлопав девушку по обнаженному колену. "Как тебя зовут, бэйб?". Девица назвалась Ингой. "Инга-а? А я Шон. Их бин Шон МакМаон. Капишь?"
"Чем занимается мистер МакМаон у вас в банке"- инквизиторским тоном неожиданно спросил главный инвестор от шпаркассе херр Сассенратт. Я только собрался заявить, что этот жирный янки - самозванец, который, как мне секунду назад сообщили по мобильному телефону из Лондона, убил настоящего Шона, сделал себе под него пластическую операцию, и с минуты на минуту сюда прибудет интерпол, чтобы его арестовать. Но тут главный управляющий снова поднялся с кружкой пива в руке.
"Айн прозит" - объявил он. Все загундосили "айн прозит" и еще что-то нечленораздельно немецкое. Музыка вырубилась. Главный управляющий херр Дутофф продолжил: "Я рад приветствовать здесь наших друзей...."
"Спасибо, до свиданья, заходите еще, уже скучаем" - прервал его Шон и вскочил в позу исполнителя серенады. Сидевщая на его коленях девушка откатилась в угол. "Я скажу!" - твердо отчеканил Шон.
У меня пересохло во рту, в носу и даже в глазах.
Шон вытянул правую рук вбок и в неё кто-то услужливо вложил огромную кружку пива. Херр Дутофф сдулся как шарик и сник обратно на скамью. "Окей, дамы и джентльмены немцы! Ну и все прочие. Только не вы там, из Солдман Кекса, я с вами на гольф курсе поговорю. Я надеюсь все понимают по английски? Если не все, тут вот Хермут переведёт. Переведёшь, Хермут?". Хельмут обреченно кивнул. "Его Хельмут зовут" - просипел я. "Это не существенно" - имперским тоном ответствовал Шон. Он вытянул свободную левую руку в строну херра Дутоффа и стал акцентировать свой шпиль тыкая в его адрес пухлым указательным пальцем.
"Вот вы тут правильно начали насчет дружбы. Я - человек простой. Простой янки ирландского происхождения. Реднек, можно сказать. С гордостью! Потому что реднек - это соль земли. Мы всех кормим, реднеки. От земли мы - и для земли. И что это всё значит? Значит, что земля у нас одна - планета Земля. Вы это уясняете? И что нужно этой земле? Чтобы мы все были друзьями! Для меня важна дружба, потому что она мир во всем мире! Вот мы тут все с вами сидим - американцы, англичане, немцы, лягушптники всякие, а вон там" - он мотнул кружкой в сторону тоскливых японцев (пиво из кружки хлестнуло через край и обдало меня и Хельмутa) - "вон там даже пара нипов затесалась!" Японцы удивленно выдохнули: "Хххо-о-о?".
Шон продолжил: "И все мы тут - друзья! А почему? Потому что все мы в банковском деле. И всем нам лучше деньги делать, чем воевать. Вот почему нам нужет мир во всем мире. Хурррра-а-а!!!" - он отпил из кружки и все последовали его примеру, звонко чокаясь и вопя про айн прозит. Я решил, что мы все дешево отделались.
Но Шон не садился. "Но мир, дамы и господа нужно хранить! Нужно мир укреплять! А что это значит?" - он повернулся к бедняге Хельмуту - "Вот ты знаешь, Хелман?" "Мэйк лав?" - осторожно поинтересовался Хельмут. "Ну и это тоже. И чаще" - одобрил Шон - "Кстати, девочки, запись на укрепление мира сегодня ночью - здесь. Я и Хермит даем показательные выступления".
Это почему это очень задело херра Дутоффа и он возвысился над столом: "Митсер МакМаон, вам не кажется, что вы достаточно много сказали и время передать слово кому-нибудь ещё". Это была та самая знаменитая соломинка, которая прорвала плотину.
"Я ещё не все сказал. У меня ещё есть что сказать!" - окрысился на него Шон.
Мне очень захотелось в туалет по всем трём возможным причинам.
"Как мы мир будем защищать, когда тут нужно этих террористов давить, а вы тут с ними все миндальничаете - вы немцы, французы, ООН всякие! А мы пойдем в Ирак и вставим Хуссейну. И Ирану вставим, и корейцам разным, чтоб собак не жрали!"
"Давайте без политики!" - ошибочно крикнул кто-то сзади. Шон молниеносно развернулся. Пиво из его кружки снова оросило меня и Хельмута. "Ты посмотри, кто тут говорит! Без политики... А кто в тридцать девятом первым полез, а? Гитлер откуда был? Не слышу четких ответов! Совестливые какие стали!" - Шон отпил из кружки. В наступившей тишине кто-то робко кашлянул. "Вы же всех решили удушить - поляков, евреев, русских - правильно, Ал? - потом англичан... потом этих ещё.... евреев!"
"Ирландцев никто не душил" - подал голос Хельмут. Шон зарычал и развернулся к нему. Пиво летело во все стороны. "Ирландцы - это как евреи Европы! Вы евреев били и значит нам тоже холокост устроили! Понял? А чем вам цыгане мешали? Чем? А гомосексуалисты? Вот ты, Хермал, почему ты против гомосексуалистов?".
"Он не против гомосексуалистов" - попытался сбоку вмешаться херр Сассенратт - "Он очень даже за гомосексуалистов. Он, можно сказать, даже сам гомосексуалист"
Хельмут покраснел. Вокруг него образовался вакуум - Шон как-то бочком отодвинулся а сосед справа вдруг стал в два раза меньше. "Я не гомосексуалист!" - завопил Хельмут - "Я гетеросексуальный кросс-дрессер!"
Шон отпил еще: "Девочки, запись на курсы миротворцев сегодня только у меня! Этого извращенца - забудьте!" Французы загоготали. Большинство публики наконец вышло из прострации и начало ёрзать и шептаться.
"Молчать! Я ещё не все сказал!" - заорал Шон и швырнул пивную кружку на пол. Тонко зазвенело стекло и мои ноги обдала волна холодного пильзнера. Повсюду распространился удушающий пивной запах. "Молчать! Я сегодня ваш фюрер!"
Херр Дутофф поднялся: "Ну это уже слишком!" Кто-то за столом подавился и начал натужно кашлять. "Слишком?! Слишком?!!!" - Шон вскочил на стол и угрожающе двинул по нему в сторону херра Дутоффа, сметая все на своем пути. Сосиски, квашеная капуста и пиво обрушивались на колени присутствующих, но Шон неумолимо брел сквозь закуски к главному управляющему. Девушки с оперетточным визгом высыпалисьиз павильона.
"Мы всю Европу от вас спасли. Мы вас самих от голодной смерти спасли! Деньги давали, план Маршалла!" - вопил Шон. Херр Дутофф стал двигаться спиной по направлению к выходу, зачарованно глядя в налитые кровью глаза Шона, как заяц, гипнотизируемый удавом.
"А мы в 1785 году спасли вас от англичан" - раздался французский акцент откуда-то сбоку - "Помните Лафайета?". Это спасло херра Дутоффа. Шон развернулся на звук как инопланетное чудище в фильме "Чужие": "Это кто тут завонял?" - зашипел он. Из его рта текла слюна и я помню, что полюбопытствовал, не разъест ли она сейчас стол и асфальт.
Шон тем временем разбирался с французами: "Мы вас, лягушатников, от Гитлера спасли! Вот от этих вот!" - от обвел всех собравшихся рукой - "И вы мне тут претензиии выставляете?". С этими словами он содрал с себя брюки, нагнулся и выставил на всеобщее обозрение свою огромную, волосатую, покрытую редкими прыщами задницу. Кто-то пронзительно и тонко взвизгнул (похоже, что Хельмут таки скромничал насчет своей ориентации). Что-то громко разбилось.
В этот момент, в павильон ввалилась очередная порция молодых людей с подносами с пивом - видимо время пришло для нового раунда. "Пива-а-а" - взвыл Шон, отряхнул с ног брюки и стал приплясывать. Кто-то снова врубил музыку и Шон завопил на её веселый тирольский мотив: "Хава Нагила! Смерть Гитлеру! Бa мир бист ду шейн! Янки дудль диско!".
Народ не смог перенести вида танцующего и весело помахивающего гениталиями Шона и рванул к выходу. Кто-то упал и его затоптали в общей суматохе. Шона это чрезвычайно обозлило и он начал хватать оставшиеся на столе сосиски и швырять ими в спину отступавшей общественности. "Победа!" - орал он - "Освобождаем Дахау!"
Через пару минут за столом остались только я и двое вежливых японцев. "А вы что ждете?" - заревел на них Шон - "Суши и сашими? Сейчас из нацистов настругаем!" Японцы закивали: "Хххо-о-о! Суши, сашими. Дозо аригато гозаймасу".
"Валите отсюда, нипстеры!" - Шон двинулся на них, отчего японцы, удивленно переглянувшись, немедленно растворились.
Последний из убегавших официантов вырубил музыку. Стало тихо и зловеще. Шон огляделся вокруг и почесал затылок. "Похоже, что пора обратно в отель" - заключил он. Потом обратил внимание на свои голые конечности: "А чего это меня раздели? Это этот твой сосед, как его, Хеллоуин что ли? Ну гомики пошли! Встанешь речь сказать, а они тут же до твоей задницы доберутся....". Он грустно подобрал штаны - от резкого наклона ему стало нехорошо и он обрушился со стола куда-то вниз.
Через пару минут раздался его слегка придушенный голос: "Ал, ты пожалуй, сам иди в отель. Я потом.... И, знаешь что.... Лети завтра утром один, я вечерним полечу..."
* * *
Преимущество пятизвездочных отелей заключатся в том, что в них всегда есть биде. В непосредственной близости от другой сантехники. При необходимости провести всю ночь, изучая дно унитаза, не обязательно стоять на коленях, а можно культурно присесть на биде и немножечко нагнуться.
* * *
Скоро Октоберфест.
Я очень боюсь Октоберфеста. Сама мысль об Октоберфесте наполняет меня ужасом.
В этот раз приглашение от другого немецкого банка пришло Саймону. Он, конечно же, полететь не сможет, его жена записалась в клуб регрессивного анализа прошлых реинкарнаций. Оказывается, в древности она была мумификатором фараонов.
Поэтому Саймон номинировал меня. "Кроме того" - сказал Саймон - "Памятуя о вашем не совсем удачном выборе коллеги в прошлом году и последовавших за этим неблагоприятных слухах, я решил сам предложить вторую кандидатуру. Знаете Марка Розенберга, который раньше работал в Чикагском оффисе, в деривативах? С ним поедете."
"Марк Розенберг, который как-то брал отпуск на год, чтобы попрактиковать в качестве раввина?" - я все ещё надеялся на однофамильца.
"Именно он!" - обрадовался Саймон - "Он уже согласился, так что полетите вместе!".
Скажусь больным. Все равно - прощай клиент. А может быть, сломать что-нибудь Марку, чтобы он не смог поехать?
Решено! Завтра вечером подкараулю Марка около дома и перебью ему колени клюшкой для гольфа.
Главное не забыть надеть на голову темные женские колготки.