Некиту

Я мёртв. Говоря точнее, убит. Небольшое, но необходимое уточнение, ведь одно дело - уйти из жизни совершенно самостоятельно, и совсем другое - когда тебе кто-то настойчиво помогает. Впрочем, итог в любом случае один, как ни крути.

Из-за чего меня убили? Как бы это сказать... Вот если бы меня убили из-за денег или чего-то в этом духе, я был бы, возможно, даже благодарен убийце (кто сказал, что здесь хуже, чем в жизни?). Итак, меня убили из-за осуществления желания быть вместе с другим человеком. Может быть, кто-то и сможет понять мою смерть, но это буду точно не я.

Тот учебный год начался для меня довольно поздно - в середине октября. Мои родители наконец-то собрались переезжать в другой город, к бабушке, и послали меня вперёд, осваиваться и приступать к учёбе. Я очень хорошо помню тот день, первый день в новой школе. В глаза бросались отличия, впоследствии показавшиеся мне незначительными: другие доски, парты, планировка. Новый класс по поводу моего появления не выказал никаких эмоций, по крайней мере открыто. Самые активные девчонки сразу со мной познакомились, и на этом интерес ко мне почти полностью иссяк. Только на переменах, когда все шли или курить, или к друзьям из параллельных классов, я сидел за партой и ловил на себе косые взгляды. Мне казалось, я слышал мысли одноклассников: 'Чего он сидит? Не надоело?'

Первые дни я очень нервничал, хотя умом и понимал, что мне абсолютно не о чем беспокоиться: по школьной программе я опережаю класс на месяц, а отношения с одноклассниками складывались нормальные. То есть, я изредка перебрасывался с кем-нибудь парой фраз на перемене. Зато каждый раз после школы пробивала такая дрожь, что всё валилось из рук. Успокаивался я только после выкуренной сигареты. Именно благодаря этой пагубной привычке и началось моё сближение с классом.

Разумеется, я не был каким-то уж очень испорченным ребёнком, просто верил, что сигарета может меня успокоить. К тому же курение в какой-то мере делало меня взрослее, и не только в моих собственных глазах. На этом моя 'продвинутость' не ограничивалась: было время, когда я употреблял и наркотики. Но нашёл в себе силы вовремя остановиться, и сейчас стараюсь не вспоминать об этом.

В общем, я понемногу вливался в жизнь моего класса. Памятуя о том, что мужская ревность - страшная штука, в первое время старался поменьше общаться с 'занятыми' девчонками. Один, в чужом городе, пусть и с кое-каким 'боевым опытом', я вряд ли смог бы доказать ревнивому здоровяку со товарищи, что просто мило беседовал с его подружкой. Но все подобные мысли были забыты, когда я увидел Её.

Не буду и пытаться дать подробное описание этой замечательной девчонки, так как не думаю, что хватит слов, настолько прекрасной она мне показалась. Она... Пока я был жив, считал её совершенной. Теперь, когда, кроме мыслей, у меня не осталось совершенно ничего, я по-иному осмысливаю прошлое. Нет, никаких высоких фраз типа 'вселенского успокоения' или 'загробного всепрощения'. Мне просто на всё плевать. Хотя покой этот и не похож на покой, доступный при жизни, я, кажется, мало изменился. Но, кувыркаясь в нематериальном безвременьи, в покое и безмятежности, я почему-то всё равно хочу разобраться в случившемся.

Всё - от первой встречи наших взглядов до последнего удара сердец - произошло буквально за пару часов. Если я захочу - смогу вспомнить любую мелочь, всё, что чувствовал при жизни: звуки, образы, ощущения, запахи. После смерти человеческое 'я' не ограничено возможностями мозга, и можно охватить всю свою жизнь. И, не будь мне всё равно, я устыдился бы своей так глупо прожитой жизни. Так мало увидено, услышано, прочитано, что не о чем вспоминать. Конечно, скуки нет. Нет даже ничего, что могло бы быть на неё похожим. В принципе, здесь вообще ничего нет. Это при жизни 'материя первична, сознание вторично', а после... А после - сознание и первично, и вторично, и...

Похоже, здесь нет даже пространства. Я не чувствую никаких раздражителей, ни внешних, ни внутренних. Это и похоже, и непохоже на последние секунды моей жизни - неопределённость определённости, порядок хаоса, бесконечность конечного. Я бы давно запутался, спятил, но не могу.

Покой не даёт сойти с ума.

А в минуты, когда мы были вместе, я не знал покоя. И сходил с ума. Мы танцевали, пили, снова танцевали, целуясь. То была далеко не первая моя дискотека, но первая, на которой мне было так хорошо. Только странный взгляд какого-то парня, стоящего в другом конце танцпола, смутил меня. Но я отвёл глаза и тут же забыл о нём, погрузившись в Её объятия.

Сколько я смог бы сделать, воскресни сейчас, с моими теперешними колоссальными возможностями! Да я лишил бы работы миллионы компьютеров, сделал библиотеки и архивы совершенно ненужными. Но я здесь, и в меня непрерывным потоком входит покой. Он захлестывает, обтекает, обнимает. Мне всё больше плевать даже на своё 'я'...

Максимум, на что я рассчитывал - это проводить Её после дискотеки, поцеловать и надеяться на повторную встречу. Но то, что случилось, превзошло все мои ожидания. После очередного танца, во время которого мы особенно страстно прижимались друг к другу (о, какое у неё восхитительное тело!), она странно на меня посмотрела и полным томной нежности голосом спросила: 'Хочешь меня?'

Обилие выпитого не позволило мне замереть с отвисшей челюстью. Не теряясь, я сказал совсем по-кино-шно-му: 'Да, я хочу тебя, детка!' и потащил её в туалет, где, не обращая внимания на какое-то пятно в углу, усадил 'детку' на раковину. Мы срывали друг с друга одежду, тяжело дыша, целовались, чувствовали жар наших возбуждённых тел и это распаляло обоюдную страсть всё больше и больше. Я что-то шептал ей в шею, целовал, уверенный, что могу прочувствовать каждую клеточку Её тела, содрогающегося в такт моим движениям. Её вздохи, стоны и шёпот наполняли меня странной силой, сладостный бой все продолжался, мне казалось, что мы вот-вот сольемся в неземном экстазе. Момент эйфории приблизился, я замер на мгновение... и волна наслаждения нахлынула, смывая все мысли. Мышцы охватила сладкая дрожь, мозг плавал в гармонии пустоты. Казалось, в моей вселенной не осталось ничего другого...

Но эти секунды прошли, мысли снова заполнили голову, и я почувствовал лёгкое разочарование. 'И всё? - думал я, - вот я и мужчина'. Потом появилась мысль из тех, что старательно подавлялись: 'Наркотики действовали дольше'.

Она всё ещё не могла отдышаться, я чувствовал бешеное сердцебиение через её высокую и упругую грудь. Мои руки опирались о край раковины - я боялся упасть, когда попал в ураган удовольствия. Возвышенные мысли постепенно превращались в земные, бренные. Захотелось спать. Я посмотрел на часы - странно, засыпаю я обычно после двенадцати, а сейчас нет и десяти. Подняв глаза, посмотрел в зеркало.

Это пятно в углу оказалось парнем, странный взгляд которого показался смутно знакомым. Ах, да - это тот, с дискотеки. Но теперь к его взгляду примешалось что-то новое: безумие и злоба. Влажные, словно готовые заплакать, глаза словно загипнотизировали меня. Из его рта медленно выпала сигарета. Послышался полувсхлип-полурык, ни на что не похожий.

'Детка' вздрогнула и медленно выглянула из-за моего плеча, после чего тихо вскрикнула и отстранилась.

Я всё не мог сдвинуться с места, словно парализованный взглядом парня, чувствовал, как быстро трезвею и как капли ледяного пота стекают по спине. Он приближался к нам, девчонка кричала, а я стоял, и, кажется, не дышал. Я не издал ни звука, даже когда почувствовал холод ножа, вошедшего в спину. Металл поочерёдно погружался в наши тела, пока крик девушки не перерос в предсмертный хрип. А я всё смотрел в зеркало, где отражались полные безумной ярости глаза нашего убийцы. Я смотрел в них, пока не прошёл туннель, разделяющий мир живых и мир мёртвых. Моё окровавленное тело, тело девушки, убийца с ножом медленно удалялись. А когда туннель был пройден, я почувствовал незнакомый покой. И теперь он наполнил меня настолько, что я чувствую нечто непередаваемое, вроде как покой покоя.

Так был осуществлён мой переход в качественно новое состояние. На новую ступень саморазвития. И в конце бесчисленных эволюций сознания я стану своей собственной Вселенной, новым миром во всём его многообразии. Я создам свои законы, свои правила, и в мириадах галактик будут жить неисчислимые множества чувствующих существ, сложность и многообразие которых смогу постичь только я. Я, ставший Богом...

А началось всё с того, что я умер. Говоря точнее, меня убили. Но сейчас это не важно. Вокруг лишь покой. Безмятежность эволюции. Бесконечность вариантов самосовершенствования. Святое дуновение смерти.

август 2001