... А что на юге?--а не юге много места для веселья,
Там солнце, камни, море, пальмы воздух и вода...
(Михаил Щербаков, Бабэльмандебский пролив.)
--Анна де Бейль, согласны ли вы стать моей женой?
Да, да, да! Тысячу раз да! Ты еще спрашиваешь? Господи, еще бы немного, я бы сама к тебе прибежала бы, наплевав на все правила и приличия... ты, видимо, не очень бы сопротивлялся...
Маленькая белая церковь в деревне. Согласны ли вы? Да... да...
Господи, кто тебе наплел, что он не мой брат, а мой муж? Один дурак сказал, другой услышал... как ты мог поверить такой сплетне со своим умом? Ты, взрослый мужчина, готов был верить всему что завистники наплетут о никому неизвестной девчонке. Искры достаточно, чтобы возгорелось пламя. Одной глупости хватило, чтобы я в твоих глазах стала чудовищем... Господи, да откуда я знаю, кто отравил твою собаку, нужна она мне была, как королеве две подвески кардинала...
Три месяца безумного, неземного счастья. Почему горе может длиться вечно, а счастье нет?
Тот вечер перед началом конца я вижу ясно, как будто это было вчера. Ты сидишь в кресле у камина, в руках "Жизнеописание цезарей." Я молча отбираю книгу, сажусь к тебе на колени.
--Когда мне можно будет это почитать?
--Ты еще маленькая для таких вещей.
--Вот как, в самом деле? Не думаете ли вы, что провести один прием в салоне замка Ла Фер может быть труднее, чем понять смысл этой книжки?
--Я этого не думаю...
--А о чем вы думаете?
--О том, что я-самый счастливый человек в мире.
--Вы совсем не думаете о том, что мне скучно.
--Простите, я увлекся. Это в самом деле невероятно интересная книжка. Пожалуй, я вам ее дам, чтобы вы не скучали.
--Я не об этом. Мне до смерти надоели все эти приемы и принимание поздравлений. Разве вам не хочется спрятаться куда-нибудь от всего этого?
--Я думал, вам это все по душе, вы так прекрасно справляетесь с ролью графини...
--Но это же так просто. Всему этому нас обучили в монастыре. Сначала мне это нравилось, но теперь смертельно надоело. Поедем куда-нибудь, прошу вас!
Практически, я сама напросилась. С другой стороны, не эта случайность, так что-нибудь другое. Надо же было так потерять голову, чтобы забыть о самом важном!
Охота была всего лишь предлогом, чтобы забраться куда-нибудь подальше от всех... последнее, что я помню-я падаю с лошади... в гораздо большую пропасть, чем можно было представить... Но вы ошибаетесь, господин граф, думая, что от меня можно так просто избавиться, вы ошибаетесь, думая, что напав на ваш след я не буду следовать за вами везде и всюду, и я не успокоюсь, пока не отомщу вам за то, что вы со мной сделали...
Я просыпаюсь от собственного крика. Как давно мне все это не снилось.
--Анна, Анна, успокойся! Успокойся, это всего лишь сон, слышишь!
--О господи...
--Успокойся, успокойся. Я здесь, я с тобой. Хочешь вина?
--Нет, не уходи! Не оставляй меня!
--Хорошо, хорошо... я никуда не уйду...
--Не называй меня Анной, сколько раз повторять?
--Я не могу по другому. Не получается. С каким удовольствием я бы проткнул его шпагой... посмотри, до чего он тебя довел одним своим появлением...
--Так почему бы тебе этого не сделать?
--Не хочется в Бастилию особенно теперь, когда у меня есть ты...
--Послушай, Рошфор, не надо... оставь меня... я приношу людям одни несчастья...
--Ты только что просила не оставлять тебя.
--Это было минутной слабостью...
--Вот и хорошо. А я ей воспользовался.
--Ты потом пожалеешь об этом.
--Я уже об этом пожалел, и что это изменило?
--Какой ты...
--Замечательный, не так ли? Ты хотела сказать-противный, но не смогла, потому что я в самом деле самый замечательный, верно?
Я смеюсь. Я так давно не смеялась. Иногда человека достаточно просто согреть, чтобы он снова мог смеяться...
Я попалась в ловушку. Глупо и нелепо. Бог троицу любит. На этот раз мне от вас не уйти. Вон вас сколько собралось, чтобы со мной расправиться: бывший муж, бывший любовник, горячо любимый родственник, недоделанный священник и ваша передвижная физическая сила. Я прекрасно понимаю, что сейчас вы доведете до конца то, что задумали. Я готова. Мне не страшно. Страшно было только первые несколько минут, поэтому я и закатила весь этот концерт. Вам еще долго будут мерещиться мои крики. "Еще один шаг, д'Артаньян, и я вынужден буду скрестить с вами шпагу." О, это было бы забавно, как бы я повеселилась напоследок. Если бы это действительно случилось! Но я же знаю, что стоит тебе сказать хоть слово, и они пойдут за тобой и в рай и в ад... когда-то и я тоже была на это готова... но ты этого уже не помнишь, как будто этого никогда не было... Мне не о чем жалеть. Джонни сильный мальчик, он прекрасно проживет и без меня в этом мире. Так будет лучше, запомнит меня молодой и красивой. Я не предвидела только одного-Рошфора, такого, каким он открылся мне-самым лучшим... но он, кажется, не из тех, кто будет долго убиваться, в отличае от д'Артаньяна, который и сейчас еще кажется готов зарыдать в любую минуту.
Мне не о чем оправдываться перед вами. Видели бы вы все это со стороны, благородные мушкетеры. Как это пошло, мерзко и не по мужски. Однако какими вы себе кажетесь праведными в своем возмездии...
Они ведут меня к реке. Неужели утопят? Нет, ведь из воды есть возможность выбраться. Нет, на этот раз ты все продумал до мелочей, так, чтобы раз и навсегда...
В самые последние минуты я вижу не прошлое, а настоящее. Рошфор. Тот, который согрел меня, принял такой, какой я была, и с кем я снова смогла смеяться...
Я умираю... через двадцать лет так же умрет король Карл, которого вы будете пытаться спасти всеми правдами и неправдами. У меня пророческий дар. Я это называю дежавю наоборот. Только в мою пользу это никогда не работало...
Рошфор случайно столкнулся с четырьмя неразлучными в одном из придорожных трактиров на полпути к лагерю. Рошфора беспокоило долгая задержка Анны и он решил что мушкетеры могли бы что-нибудь слышать о ней, если бы она им где-нибудь встретилась. Но у него был приказ арестовать д'Артаньяна, поэтому Рошфор медлил, не зная, с какой стороны лучше начать разговор. Однако д'Артаньян не дал ему опомниться:
--Сударь, я вас искал повсюду! На этот раз вы от меня не уйдете!
--Да я не собирался никуда уходить. У меня приказ арестовать вас, господин д'Артаньян.
Д'Артаньян за один прожитый день сразу из бесшабашного мальчишки стал взрослым мужчиной, однако сейчас воскликнул с почти прежней запальчивостью:
--Плевал я на приказы!
--Напрасно, молодой человек,--ответил Рошфор.-Это приказ кардинала. Насколько вам известно, он равен приказу его величества.
Д'Артаньян сразу сник и оглянулся на Атоса. Атос поднялся из-за стола и подошел к Рошфору.
--Господин де Рошфор, мы направляемся в сторону лагеря. Д'Артаньян отдаст вам свою шпагу и даю вам слово, что мы сами проводим его в ставку кардинала.
--Это мне подходит. Тем более что я еду дальше, чтобы встретиться с одним человеком.
--Если вы говорите о миледи, то вы ее больше не увидите.
Рошфор медленно обвел взглядом всех четверых по очереди и все понял. Он побледнел, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
--Можете передать это тому, кому вы служите,--добавил Атос, ничего не замечая.
--Господа,--вдруг сказал Рошфор.-Скажите, приходилось ли кому-нибудь из вас терять того, кто был вам дорог?
Теперь побледнел Атос, но ничего не сказал, однако д'Артаньян положил ладонь на эфес шпаги и закричал:
--Дуэль! Сейчас же! Прямо здесь, при свидетелях! Вы с ней были заодно!
--Уймитесь, юноша,--ледяным голосом произнес Рошфор.-Я не стану сейчас с вами драться: во первых, ваше горе сильнее моего, во вторых, этим никого не вернешь, а в третьих, как я уже говорил, я должен вас арестовать...
Д'Артаньян вытащил шпагу из ножен и протянул Рошфору. Тот взял ее в руки, подумал и сказал, обращаясь к Атосу:
--Господин Атос, вы даете мне слово в отношении вашего товарища?
--Я даю вам свое слово, господин граф.
Рошфор протянул шпагу д'Артаньяну. Затем вытащил из кармана бумагу с приказом об аресте и медленно на глазах у изумленных друзей порвал ее на мелкие клочки.
--Встретимся в ставке, господин д'Артаньян,--заключил он свои действия, поклонился остальным и вышел из трактира.
Д'Артаньян молча со всех сторон рассматривал свою шпагу, как будто видел ее в первый раз. "Рошфор в тысячу раз лучше всех нас вместе взятых",--подумал он. Двадцать лет спустя ему предстояло еще раз убедиться в этом...
Рошфор вышел на улицу, взглянул на небо и перекрестился.
"Бедная моя девочка,"--подумал он.-"Прости, я не смог тебя защитить... Прости, но я не буду мстить-я один, их четвeро, это бессмысленно... Спи спокойно, моя любимая, я никогда тебя не забуду..."
Он вскочил на коня и умчался по направлению к лагерю.