Конкурс фэнтези. Чужой дар

Чужой дар

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]

Комментарии: 7, последний от 14/07/2006. © Copyright Конкурс фэнтези Обновлено: 17/02/2009. 40k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Принятые работы		Ваша оценка:
Аннотация: Желание у каждого свое и не одно. Желания толкаются, мешают друг другу. А Провидение выставляет счета. По справедливости. С закрытыми глазами. Кому со скидкой и в кредит, кому по предоплате и втридорога.

ЧУЖОЙ ДАР

Огромная каменная колонна покачнулась и накренилась. Рабочие, почувствовав неладное, бросились со строительной площадки врассыпную. Сооружение напоминало гигантский винт, до половины вкрученный шутником-великаном в землю. Хол-Айнер прошипел сквозь зубы ругательство и осторожно потянул за невидимые тяги, удерживающие колонну вертикально - магические жгуты, не сопротивляясь, растянулись. Хол-Айнер поспешно добавил в них силы и удвоил связывающее заклинание. Сооружение, которое должно было стать центральным украшением дворца королевского Куратора, последний раз покачнулось и замерло.

Начался второй этап - требовалось отрастить магические корни, срастить камень с землей, так как был это, увы, не винт, а просто беседка, вырубленная на верхушке гранитного столба. Весьма дорогая беседка даже для королевского Куратора Хол-Окарской провинции. Реальность подернулась прозрачной дымкой, и Хол-Айнер увидел, как каменная глыба, которую два года зубилами и магией вытачивали из гранитной скалы, валится на бок и разлетается каменными обломками. Дымка развеялась, каменный винт целый и невредимый снова стоял на положенном месте.

Промокнув выступившую испарину кружевным платком, Хол-Айнер еще раз проклял побочные эффекты чужой силы. Стоило пустить ее в ход, как начинались не прошеные видения. Сегодня проклятое видение к тому же и запоздало. Спрятав платок, маг повел первую ветвь заклинания, осторожно закрепив силу в толще камня чуть выше постамента. А еще через пять минут испарина вновь покрыла его смуглый лоб. Жесты, мысленные образы, словоформы - все то, что составляет оболочку заклинания, было нечем наполнить. Силы не хватало. Она не иссякла, была рядом, но будто кто-то чужой окликнул ее, и она, прислушавшись к этому далекому зову, перестала обращать внимание на его призывы.

Такое уже случалось, и тогда он просто ждал, когда зов утихнет, и сила, чуть уменьшившись, вернется. Но раньше не было колонны. Тяги снова начали таять, пока к счастью не сильно, - не зря он во второй раз потратил на них не заемную силу, а свою врожденную. В растерянности Хол-Айнер остатками личного дара зашарил вокруг.

Почти сразу он уловил чужую волну. Кто-то неумелый, зато обладающей огромной мощью, пытался повторить его действия. Эту силу Хол-Айнер хорошо знал. Маг закрутил головой, выискивая своего ученика. Брис стоял метрах в пятнадцати, закусив губу и неуверенно жестикулируя. Повторяя его жесты, сила билась в основание колонны и, вместо того чтобы врасти в нее, мячиком отскакивала назад к ученику. Брис морщился, прикусывал губу, но попыток не оставлял.

Хол-Айнер двинулся к ученику, собираясь оплеухой остановить неуча, и вдруг замер. Ученик был полностью открыт, и даже остатков сил магу вполне хватало, чтобы перехватить управление и довершить установку беседки.

Через полчаса колонна прочно стояла на постаменте, зарывшись в землю сетью магических корней. Вряд ли найдется буря, способная выворотить такие корни, скорее сломается гранит. Маг был доволен - теперь можно спокойно дождаться, когда собственная сила откликнется, и тогда уж приступать к монтажу ступенек, - а впрочем, со ступеньками может справиться и ученик.

-- Брис, подойди!

Одетый в черный камзол, смуглый и черноволосый Хол-Айнер, напустив суровый вид, молча разглядывал подбежавшего долговязого белобрысого паренька. Постепенно с припухлых по-детски губ сползла довольная улыбка, и восторженно распахнутые глаза приняли обычную унылую форму.

-- С чего ты решил, что тебе позволено вмешиваться в мою работу?

-- Но учитель! Разве это не было проверкой?

Хол-Айнера чуть не рассмеялся, но веселье тут же сменилось раздражением.

Магия у всех разная, и никогда не находилось такой, которая бы целиком совпадала с его личной магической структурой. Но только у этого парня, ему не удалось взять даже крошки. Зачерпнуть-то можно было много, только вся зачерпнутая мощь, стоило ослабить хватку, тут же утекала, как вода сквозь решето. Вот и взял его в ученики, и учить собирался долго.

-- Хорошо, - наконец, сжалился маг, - твои ошибки мы разберем позже, а пока займись ступенями. С ними, я надеюсь, ты справишься без моей помощи?

Ученик торопливо кивнул и трусцой направился на строительную площадку к сложенным в высокий штабель мраморным плитам.

Хол-Айнер проводил узкую спину отсутствующим взглядом и задумался о своих проблемах. Если исчезнет истинный владелец силы, то пропадет и зов. Конечно, чужой дар все равно не удержишь, сила будет потихоньку таять, зато не станет неожиданностей, не будет никакого бойкота в самые неподходящие моменты. От ученика маг знал, где сейчас находится Гарлен, тот, кто пятьдесят лет назад отдал Хол-Айнеру собственный дар. Теперь он стал уважаемым, но мало кем любимым деревенским знахарем, и у него тоже был ученик. И так уж совпало, что ученик Хол-Айнера дружил с учеником знахаря, хотя и был старше его на три года. Оставалось решить, кому поручить выполнение этого щекотливого дела, главное - найти того, кто будет держать язык за зубами.

Брис не подозревал о раздумьях своего учителя. Стоя у подножья колонны, он что-то увлеченно объяснял рабочим, похоже, учил их укладывать облицовочные плиты.

Казалось, встать нет никакой возможности, но за пятнадцать лет сержант Орсен приучил себя подниматься на службу в любом состоянии и при любой погоде. И сейчас он заставил себя оторвать голову от подушки и сел на кровати. Судя по солнечному пятну на полу, на улице вовсю светило яркое, совсем не осеннее солнце. А еще пятно показывало, что на службу он опоздал.

Чем закончился прошлый вечер, помнилось смутно. Вспоминалось испуганное лицо дочери, кажется, он собирался отпустить ей отцовского подзатыльника, но не смог - упал. Или это было позавчера? Еще вспоминалась Илана - смутно, урывками, - то ли он ее тащил куда-то, то ли она его поднимала. Сержант осторожно огляделся, спальня была пуста.

Орсен приготовился подняться на ноги и вдруг вспомнил, что вчера он отпросился у капитана на две недели, и с облегчением откинулся на подушки. А следом вспомнилась, зачем он отпрашивался, и ему захотелось вновь очутиться в трактире и, размахивая медальоном городской стражи, потребовать себе вина.

Задолжал он местному магу, крупно задолжал, и два дня назад маг потребовал вернуть долг. На первый взгляд плата казалась незначительной - за три спасенных жизни от сержанта требовалось забрать одну, чужую, незнакомую. Но чем дольше раздумывал Орсен, тем меньше ему поручение нравилось, вот только выбора никакого не было. На прощанье Хол-Айнер показал сержанту запаянную колбу с клочками волос.

-- Сейчас ваша чума здесь. Но если через десять дней старик Гарлен будет жив, то я ее выпущу. И тогда твои жена и дочь опять будут метаться в бреду, а к дому придут с факелами испуганные горожане. Так что тебе даже умереть нельзя, пока поручение не исполнишь.

Немного отлежавшись, Орсен взялся высчитывать. Два дня он протянул, пытаясь найти выход, и заодно напиваясь. До Погожек - деревни, где живет этот Гарлен, день пути. Итого три. Правда, солнце уже высоко, но даже если выйти после обеда, то завтра он туда в любом случае доберется. Пусть будет четыре. Значит, остается шесть дней.

Гарлена мучило небо. Уже четвертый день он видел над головой вываливающийся треугольный кусок голубизны с длинным заостренным концом. Ночью, стоило заснуть, кусок всплывал среди обычного, ничем не примечательного сна и, распавшись на тысячи осколков, падал на голову Гарлена. Падал и все не мог упасть.

Знахарь потер лысину и, шлепая босыми ногами, вышел на низкое крылечко невысокой приземистой избы. Небо, как и несколько дней назад, было на месте, по-осеннему поблекшее с редкими просвечивающими облаками. Солнце едва вынырнуло из-за дальних холмов и не мешало смотреть, но Гарлен все же зажмурился. С закрытыми глазами он лучше видел выдавленный над головой треугольник, острым углом указывающий на Погожки.

Небо пыталось что-то сказать, предупредить, но как его без дара его поймешь? Уже не первый раз жалел он о том подарке, который сделал обиженный на весь свет мальчишка ошалевшему от нечаянной удачи прохожему магу. Еще горше ему было вспоминать свою глупую хитрость, когда он подсунул магу кроме своей слабой силы огромный кусок провидческого дара - все что смог отдал, завернув талант в тонкую пленку силы. По слухам Хол-Айнер не плохо сумел распорядиться полученным на лесной дороге. Великий маг, как же! Сколько в том величии взялось от силы и искусства, а сколько от хитрых интриг, от умения заглянуть в будущее? Кто разберет?

Полвека уже прошло, а горькое сожаление никак не развеется, только крепнет с годами. Что угодно, кажется, отдал бы, чтобы вернуть тот миг назад. Самое досадное, что дар не исчез совсем, чувствовал его знахарь, да только дозваться не мог, почти не мог. Иногда все же удавалось докричаться, получить кусочек, как милостыню с плеча разбогатевшего за ночь нищего. Еще хуже на душе от таких подарков становилось. Но и остановиться знахарь не мог - через некоторое время начинал звать опять. Правда, с годами дар стал откликаться чаще и задерживаться подольше. Три дня назад ощутил он свой бывший талант почти полностью, и уже проснулась надежда, что все вернулось, но нет, опять не вышло. Только повис с тех пор осколок над головой, предсказывая беду, да то, что появится она со стороны Погожек.

Позавтракав, Гарлен, не спеша, собрался и отправился по узкой лесной дороге в деревню, туда, куда целился небесный осколок. Пора было посмотреть угрозе в лицо. Да и припасы в доме подходили к концу, надо было договориться со Стореном, хозяином придорожного трактира, о следующей поставке.

Как сержант и рассчитывал, в Погожку он вошел на следующий день. Время приближалось к обеду, съезд с тракта вел прямо к трактиру, и стражник бодро зашагал вперед, лишь мелком взглянув на ватагу детворы, оседлавшую высокую изгородь. Шкодливого вида пацаны, крепко обхватив голыми ногами верхние жерди, сосредоточено тыкали палками в сопящего под ними здорового быка, а те, кто помладше или потрусливее, толкались рядом и галдели от восторга. Быку уже надоела эта докучливая забава, и он отошел от изгороди вглубь загона, потом развернулся и принялся исподлобья рассматривать малолетних приставал.

Орсен прикидывал, стоит ли ему остановиться в деревне до вечера и расспросить местных, или после обеда сразу отправиться дальше - в какой стороне находится дом знахаря, он примерно представлял. Но решить ничего не успел. Мимо него с воплями пронеслась только что сидевшая на заборе детвора, а за спиной раздался треск и торжествующий рев. Орсен прыжком развернулся и в двух шагах от себя увидел нацеленные в живот рога.

В Погожках Гарлен первым делом заглянул к трактирщику и от него узнал, что единственный чужак в деревне появился всего час назад. Но даже до трактира не дошел, налетел на него взбесившийся бык, так что сейчас он лежит в доме Норана. И туда уже побежал Тарвис, его ученик. Что Тарвис справится, знахарь не сомневался, но ему хотелось самому взглянуть на единственного чужака, появившегося в Погожках.

Как всегда Тарвис не вышел из дома, а выбежал, едва не сбив учителя с ног.

-- Ой, дядька Гарлен! А я к вам, - стоять на месте парень не мог и, разговаривая, непрерывно приплясывал, будто продолжал бежать.

Дядькой для Тарвиса знахарь не был. Мальчишка приходился внуком его двоюродной сестре, проживающей в Окареве. У нее в гостях три года назад он и разглядел в пареньке талант.

Несмотря на непоседливый характер, рассказывал Тарвис вдумчиво и обстоятельно. Из ученика уже сейчас в двенадцать лет получился умелый целитель, талантом во много раз сильнее и глубже Гарлена, который больше полагался на целебные травы и смеси. Знахарь иногда использовал для лечения силу ученика, и каждый раз ощущение было, будто купаешься в теплой воде с огромной шапкой мыльной пены. Очень приятная у Тарвиса сила, но чужая совсем, ни капли не похожая на его собственный холодный стеклянный поток, слегка искажающий окружающее, и который, к сожалению, почти весь остался в далеких воспоминаниях.

По словам ученика у незнакомца была переломана левая рука и ребра, отбиты внутренние органы, да по голове попало копытом. То есть недели две ему придется проваляться в постели, а потом вполне сможет похромать по своим делам дальше. Рука и ребра заживать будут, конечно, дольше, но ученик вложил в повязку немного силы, так что через месяц от здоровых не отличишь.

Гарлен все же зашел в дом взглянуть на больного. Незнакомец спал, положив пострадавшую руку поверх стеганого одеяла. Повязку было бы неплохо затянуть сильнее - у мальчишки не хватило сил, - но будить опоенного отваром молодого мужчину не хотелось, у того даже во сне кривились от боли губы.

Выйдя во двор, знахарь зажмурился и поднял лицо к небу. Осколок по-прежнему выпирал из синевы, указывая на этот раз острым углом на Окарев. Гарлен открыл глаза и пожал плечами. Возможно, угроза не была связана с людьми, может быть, он на днях просто наступит на гадюку, или, например, Погожки проглотит землетрясение. Если б дар был на месте, он бы знал все точно.

Гарлен хлопнул по плечу топчущегося рядом ученика.

-- Ладно, молодец. Все сделано как надо. Ты поживи пока в селе, я со Стореном договорюсь, присмотри за больным, а я домой. Дня через два навещу.

Через два дня знахарь, как и обещал, собрался в село. Небо за прошедшие дни изменилось мало. Оно по-прежнему нависало вываливающимся осколком, который опять развернулся в сторону деревни. Правда, сегодня Гарлену показалось, что середина осколка отвисла, выгнулась к земле, будто чей-то палец продолжал давить на небо с той стороны.

Знахарь уже подпирал ворота, когда из-за деревьев, загораживающих лесную дорожку, показался человек. Чтобы сделать шаг, он толчком выкидывал вперед нижний конец зажатой в подмышке палки и, медленно, боком подтягивался сам. Голова у незнакомца была опущена, повязка на сломанной руке размоталась и измазалась. Похоже, чужак шел по лесу всю ночь и утро, да еще и падал несколько раз. В Погожки идти стало незачем, парень заявился сам. Теперь Гарлен не сомневался, небо показывала на этого незнакомца, и он с облегчением шагнул навстречу своей беде.

Орсен поднял голову и открыл глаза. Вторую половину пути он так и прошел, зажмурившись, лишь изредка открывая глаза и оглядывая дорогу перед собой. Рядом, на расстоянии вытянутой руки стоял худой невысокий мужчина и, склонив лысую голову набок, пытливо изучал его из-под нахмуренных бровей. Стражник не сомневался, что перед ним знахарь, хотя мужчина, вопреки утверждениям мага, на старика похож не был. И еще стражнику стало понятно, что знахарь знает, зачем он пришел.

Не опуская глаз, Орсен зашарил рукой по поясу. Ему мешала палка, к тому же пояс сбился, и рукоять меча никак не попадала в ладонь. Не выдержав, стражник выдохнул: "Ты!", - потянулся вперед голой рукой, и перед глазами у него заплясали красно-желтые пятна.

Гарлен успел подставить руки и подхватил потерявшего сознание парня. Крякнув под его тяжестью, он покачал головой и, посмотрев вверх, произнес:

-- Это что? Моя смерть? - Потом крякнул еще раз, перехватываясь поудобнее, и потащил раненого в дом.

Орсен очнулся, едва знахарь пристроил его на своей лежанке. Мутными от боли глазами он некоторое время наблюдал за неспешными размеренными движениями хозяина, а когда уверился, что тот занят приготовлением лекарства, отвернулся к стене и, разглядывая чистые сухие бревна, произнес:

-- Пусть мне, заслужил, наверное. А им-то за что?

-- Кому им? - Гарлен прекратил растирать корешки и с интересом ждал объяснения.

-- Бабам моим, Илане, да Лойнушке. Девка-то при чем, и не пожила еще.

Знахарь выбрал корешок и, подойдя к лежанке, поднес Орсену ко рту.

-- На, пожуй, легче станет, - и, увидев настороженный взгляд, успокоил, - боль снимает.

-- Ты бы, парень, рассказал мне, в чем дело. Меня-то ведь, это тоже касается. - Гарлен вернулся к столу. - У тебя что, семью похитили?

Орсен некоторое время молчал, а потом решил, что скрывать ему уже нечего, да и выговориться хотелось. Много накопилось в голове у сержанта после разговора с Великим магом Хол-Айнером. Тяжело оказалось решиться на убийство после пятнадцати лет службы стражником. Все эти годы он ведь не только мзду у ворот собирал, но и разбойников по лесам вылавливал, и пожары тушил, и много чего еще делать приходилось, а вот убивать не приходилось. Но раз легли друг напротив друга жизнь родных против жизни незнакомого "старика", то выбор весьма прост. Но надежду спасти семью Орсен еще не потерял, и рассказ он начал с того, что случилось десять лет назад.

Тогда его семья свалилась в страшной горячке. Красавица Илана металась в беспамятстве, на Лойну, дочку свою четырехлетнюю, без слез он вообще смотреть не мог. Болезнь добралась и до него, он еще ходил, но от жара перед глазами все плыло.

Городские лекари ничем помочь не смогли, побывали в его доме два раза и пустили страшное слово "чума". Власти медлить не стали, да и он бы на их месте не стал. Убийство городской совет все же не замышлял, выдали городской страже приказ - его же товарищам, - вывезти семью Орсена из города в безлюдные земли к предгорьям Хор-Манга, не меньше чем за два дня пути от города. Там стража должна была, не приближаясь, дождаться исхода - умрут эвакуированные или выживут. Ему даже ночь на сборы выделили, ну, а дом, понятно, спалить, со всеми мерами пожарной безопасности.

Наверное, сгинули бы они в предгорьях, да нашлись в Окареве перепуганные и нетерпеливые. К ночи запалили факелы и отправились выжигать заразу. Хорошо товарищи из стражи предупредили, прокричали из-за забора. Сами вмешиваться, понятно, не собирались, наоборот перешли на соседнюю улицу от греха подальше. Злоба его тогда разобрала крепко. Взял Орсен меч в потную от жара руку и, шатаясь, вышел за ворота, встречать поджигателей. Не нужна ему была своя жизнь и не интересовала чужая, одного хотел - умереть, чтобы не видеть, как сгорает в огне его семья: жена, дочка, его дом.

Вот тут то и наткнулся он на Великого мага. Маг верткий оказался, легко так от удара увернулся, и еще раз, а в третий раз не смог стражник Орсен меч поднять, сил не хватило. Зато магу любопытно стало, почему на него из подворотен с мечом бросаются, а уж потом он и толпу остановил, и с властями договорился. Вылечил он всех - Илану, дочку, самого Орсена, была чума, или нет неизвестно, да и разницы никакой. С тех пор и хранил стражник в душе искреннюю благодарность к местному магу. Пока несколько дней назад тот не объявил, что пришло время платить.

Рассказ вышел долгим. Сержант часто замолкал, подбирая слова, Гарлен его не торопил, слушал внимательно, не забывая и своим лекарским делом заниматься. Повязки, которые наложил ученик, он сменил на свои без всякой магии, рассудив, что в таких обстоятельствах поднимать сержанта на ноги раньше времени глупо. А когда Орсен выговорился, знахарь уточнил:

-- Так сколько у тебя сроку осталось?

-- Четыре дня.

-- Понятно, чего тебе у Норана не лежалось. Ладно, давай пока обедать, тебе силы нужны, сейчас ты, не то что меня, мышь не задавишь. Вот в последний день и будем решать, кому жить, а кому уже хватит.

Сержант ни разу не произнес имени мага, и не знал, зачем тому потребовалась смерть деревенского знахаря, но Гарлен не сомневался, что речь идет о том чернявом "добряке", который пятьдесят лет назад ограбил на тракте бестолкового мальчишку. Про себя знахарь решил перед последним днем опоить Орсена сонным зельем и продержать в забытье недельку. А там можно и посмотреть, как Хол-Айнер свои угрозы исполняет: не выполнит - хорошо, выполнит - то же неплохо, может из стражника союзника сделать удастся.

Сержант тоже понимал, что сейчас он ничего сделать не может, но на четвертый день все же решил не откладывать. По его соображениям выходило, что дело надо заканчивать в предпоследний день, еще до ужина, чтобы не хлебануть чего-нибудь лишнего из лекарских запасов.

Рассказ Орсена подходил к недавней встрече с магом, когда из леса выбежал Тарвис. Подлетев к дому, он схватился за дверную скобу и, услышав чужой голос, замер, да так и простоял на крыльце, пока история сержанта не закончилась. Зайти мальчишка не решился, наоборот, чтобы не выдать себя, он снова неслышно скрылся в лесу.

Тарвис утром заглянул проведать больного, и был изумлен никого не застав. Пятилетняя дочка Норана заявила, что чужой дядька ушел еще вчера. "Совсем ушел. И хорошо, а то место занимает и всем из-за него спать тесно". Не поверив, что раненный смог уйти далеко, Торвис сначала добежал до тракта, и лишь потом помчался к Гарлену, рассказать о пропаже больного и узнать, как его искать - ведь, наверное, забрел в лес и лежит сейчас где-нибудь умирает.

Теперь выяснилось, что больной никуда не делся, а спасать надо уже не его, а наоборот учителя. Долго раздумывать Тарвис не любил. Мысли еще только выстраивались в голове, а он уже снова бежал. Дядьке угрожает маг, значит, помощи надо просить у другого мага. И хотя у самого Тарвиса знакомых магов не было, но его товарищ, почти старший брат, уже три года учится магии. Неужели он не поможет? К тому же учитель у него сам Великий Хол-Айнер, и мальчишка надеялся, что Брис сможет его уговорить.

Тракт пролегал рядом с Погожками и устремлялся в Окарев по широкой дуге, огибая заболоченную низину. Была и прямая тропа, вполне безопасная для пешеходов, и Тарвис надеялся добежать по ней до Окарева к вечеру, к тому же ему нужен был не город, а усадьба Хол-Айнера, которая находилась ближе километров на шесть. Вот только парнишка забыл, что бежать по болоту получается плохо. До усадьбы Тарвис добрался уже глубокой ночью, и пришлось ему дремать до утра на опушке, ожидая, когда откроются ворота и можно будет вызвать Бриса.

Послав стражника с поручением, Хол-Айнер не удивился, что Орсен затянул с отъездом на три дня. На его взгляд, сержанту городской стражи прикончить старика, одиноко живущего в лесу, будет не сложно. Однако прошло еще три дня, стражник не возвращался, и маг забеспокоился.

Этим утром маг решил проверить чужую силу, может, удастся понять, жив ли ее хозяином. Он специально выбрал заклинание, которое требовало не мощи, а точности и искусства манипуляции. Все что требовалось для опыта, это зеркало (стоит в умывальной комнате) и точно знать, где в данный момент находится, а вернее будет находиться через несколько минут объект наблюдения. Заклинание было превосходным, полностью его изобретения, а главное возможное, только если использовать магию Гарлена. Хол-Айнер всегда применял его, когда требовалось увидеть, что происходит на встречах за закрытыми дверями. Предвиденье очень полезный дар, если знать, как его использовать.

Маг как раз раздумывал за кем бы ему понаблюдать, когда в коридоре послышался голос слуги, который вызвал его ученика к воротам. Вскоре маг с удивлением разглядывал в зеркало двух мальчишек очень похожих друг на друга - оба худощавые, светловолосые, с тонкими вытянутыми лицами, разве что ученик мага был на полголовы выше. Тем забавнее было их видеть рядом. Брис вел себя сдержано, почти не шевелился, он даже головой мотал медленно и осторожно, зато Тарвис никак не мог сдержать переполнявшую его энергию, казалось, что его постоянно дергает невидимый кукловод, заставляя приплясывать и размахивать руками. А вот их разговор Холл-Айнера забавлял мало.

К тому, что Орсен лежит покалеченный, маг отнесся с полнейшим равнодушием, а вот то, что стражник, выбранный как раз за умение держать язык за зубами, разболтал все Гарлену, было плохо. Знахарь наверняка сохранил какие-то остатки силы, а теперь он, конечно, будет настороже. Или еще хуже, старикан мог сбежать и в какой-нибудь глуши спокойно дождаться, когда к нему вернется сила. А значит времени на поиски нового исполнителя нет. К счастью ученик знахаря не знал, кто отправил стражника в Погожки, и уговаривал старшего приятеля обратиться за помощью к Хол-Айнеру.

Глупая просьба, даже Брис знал, что маги в дела друг друга не вмешиваются, это почти прямое объявление войны. Впрочем, в данный момент эта глупая просьба, похоже, пришлась кстати, так как в отражении к ученикам подходил сам Хол-Айнер. "Ну что ж", - решил маг, - "Идея неплохая". Дальше смотреть необходимости не было, и он, погасив заклинание, отправился к воротам усадьбы.

Мальчишки проводили взглядом ускакавшего в сторону тракта мага. Тарвис был доволен, его надежда сбылась, Великий маг пообещал, что во всем разберется. Уже вечером он будет в лесной избушке у дядьки Гарлена. Зато Брис выглядел озабоченным.

-- Первый раз вижу, чтобы Хол-Айнер взялся помогать, не потребовав ничего взамен.

-- Может он знает Гарлена или слышал о нем. - Тарвис мельком взглянул на приятеля и опять уставился на уменьшающуюся вдали фигурку и тянущейся за ней хвост пыли.

-- Вот этого я и боюсь. Понимаешь, Тарв, не будет один маг мешать другому без особой причины. Если маги начинают воевать, то обычно они оба лишаются сил. - Тарвис взглянул на друга внимательнее.

-- Ты думаешь ...

-- Я не знаю, я просто боюсь, как бы Хол-Айнер не оказался тем самым магом, который отправил стражника к твоему учителю.

Тарвис слегка побледнел и облизал сухие губы. Брис никогда не говорил, не подумав, и если уж он решился сказать такое о своем учителе, то ошибки быть не может.

-- Что же делать? Я побегу, надо предупредить дядьку! Через болото должен успеть, - Тарвис чуть не рванул с места, но был схвачен товарищем за руку.

-- Погоди, я с тобой.

-- Но Брис, Холл-Айнер запретил тебе уходить.

-- Ну и что? Он мне учитель, а не хозяин. Да постой ты. - Брис снова ухватил Тарвиса за руку, увидев, что тот снова готов бежать. - Подожди пять минут, я хоть хлеба в дорогу захвачу.

Вернулся Брис быстро, успев, однако, переодеться и собрать котомку, и вскоре они уже бежали по тропинке ведущей к лесу. Мальчишки весь день шли без остановок, переходя на бег при первой же возможности, но все-таки опоздали, маг добрался до дома Гарлена первым.

Знахарь возился у очага, когда маг без стука распахнул дверь и, чуть пригнувшись, шагнул в дом. Гарлен обернулся, ожидая увидеть своего ученика, а увидел черноволосого, слегка сутулого мужчину. Несмотря на прошедшие пятьдесят лет он узнал его сразу. На лежанке завозился стражник, пытаясь, то ли отодвинуться от вошедшего подальше, то ли устроиться на лежанке повыше.

-- Вижу, узнали, - маг в легкой усмешке изогнул уголки губ, слегка поклонился и подошел к столу. Смотрел он только на Гарлена, демонстративно не обращая на сержанта внимания. - Чаем угостишь, хозяин?

-- Отчего нет, присаживайтесь, господин Хол-Айнер. - Знахарь справился с растерянностью и вполне правдоподобно принялся изображать радушного хозяина. - Мне говорили, что господа маги не стареют, да я все не верил, пока вот Вас не увидел.

Маг, действительно, изменился за прошедшие полвека мало, разве что чуть глубже пролегли морщинки вокруг рта, да чуть больше заострился тонкий горбатый нос. Что сейчас, что тогда он выглядел мужчиной не старше сорока. Хол-Айнер обошел стол и уселся на хозяйский табурет лицом к двери, между лежащим у стены стражником и очагом.

-- Ну, я вижу, в тебе тоже магия осталась. Сколько тебе сейчас? Шестьдесят два? Шестьдесят три? А даже пятьдесят дать трудно. - Маг был серьезен, но слова его кусались.

-- Спасибо, на добром слове. Думаю, поживу еще, дождусь своего. - Знахарь тоже постарался уколоть, но Хол-Айнер не слушал ответа, он уже в упор разглядывал лежащего стражника.

-- Ну, а ты что скажешь, сержант.

Орсен отвел глаза, но голос звучал ровно.

-- Время у меня еще есть. Срок не вышел.

-- Да? А встать-то сможешь? Впрочем, ты прав, два дня у тебя есть. Ну, а язык зачем распускал?

-- А какая для него разница? Да и знал он все равно.

-- Это как - знал? - протянул маг, - и откуда же?

Гарлен пожал плечами, снял с очага закипевший котелок и, подойдя к столу, принялся заваривать отвар для Орсена.

-- Небо подсказало, падает оно на меня. Тут любой догадался бы. - Небесный осколок, действительно, продолжал все больше выпирать из голубой сферы, более того сегодня на нем образовались трещины, которые знахарь увидел, даже не закрывая глаз. Прямо от центра, с того места, куда давил палец, разбежались по остроугольному осколку изломанные белые линии.

-- Небо, значит. Неплохой подсказчик. - Маг ждал продолжения, но Гарлен молчал.

Разлив по глиняным пиалам чай, знахарь отцедил в третью отвар и протянул раненому сержанту. Орсен взял пиалу и чуть не обжегся, обычно знахарь давал отвару слегка остыть, но сегодня забыл.

В этот момент снова хлопнула дверь, и в дом ворвался Тарвис.

-- Дядька Гарлен, Вы живы! А мы так бежали, - паренек замолчал.

Знахарь, повернувшись к двери, разглядывал своего грязного, исцарапанного ученика и, стоящую рядом, его чуть более повзрослевшую копию. Хол-Айнер, с самого начала выжидавший удобного момента, привстал и выхватил из-за пояса нож. Он уже торжествовал.

-- Нет! Дядька, нет! Сзади! - больше чем крик, Гарлена перепугали округлившиеся глаза Тарвиса. Поняв, что не успевает, знахарь втянул голову в плечи и начал разворачиваться. Не успел. Он лишь увидел, как приподнявшийся на лежанке Орсен взмахнул пиалой и у знахаря за спиной раздался тонкий визг.

Уже потом стукнул упавший на пол ножа, откинулся со стоном сержант, завозились у двери ученики - Тарвис, непонятно зачем, рвался вперед, а Брис его удерживал, и тихонько выл маг, закрыв руками лицо и раскачиваясь на табурете.

-- Так, - тихо сказал знахарь, - так.

Остаток дня прошел гораздо спокойнее. Хол-Айнера, несмотря на сопротивление Тарвиса, подлечили. На сержанта маг за весь вечер даже не взглянул. Орсену тоже не хотелось никого видеть, и он скоро отвернулся к стене и затих. Потом знахарь отправил спать учеников - в низкую баню стоящую от дома метрах в двадцати, там был широкий полок. Магу пришлось уступить лавку, а сам Гарлен устроился возле очага, устроив себе лежанку из зимней одежды.

Сон к знахарю не шел и, проворочавшись полчаса, он встал и присел к столу. Вскоре выяснилось, что и Хол-Айнеру не спиться.

-- Что, господин маг, так и будите меня пытаться убить?

-- Выхода нет, - Хол-Айнер откликнулся с готовностью, он был не прочь поговорить.

-- Понимаю, - протянул знахарь и привстал, всматриваясь в лежащего на лежанке стражника. - Как думаете, спит? Впрочем, нам он не помешает. - Маг согласно кивнул. - У меня к Вам небольшое предложение, которое, глядишь, и позволит все покончить миром. Я, ведь, тоже Вам смерти желаю.

-- Не стоит придумывать, мой юный приятель. Причин убивать меня, у тебя нет, разве что из самозащиты. Ты-то свое и так получишь, не сегодня, так завтра. А вот я потеряю. Поэтому, если есть что предложить, лучше не тяни, - маг улыбался.

-- Ладно, пусть так, - рассказывать, сколько он накопил ненависти к человеку его обокравшему, знахарь не стал. - Я видел, Вы сегодня к ученику моему присматривались. Что, подходит Вам его сила?

Сила подходила идеально, маг почувствовал это еще утром, но надеяться, что Тарвис отдаст ее добровольно, не приходилось. А отбирать - на это требовалась долгая подготовка, паренька нужно было полностью лишить способности к сопротивлению.

-- Сила хороша, спорить не буду, только толку мне от нее. Что-то не похоже, что он готов отдать ее добровольно, или хотя бы не сопротивляться.

-- А вот это я могу обеспечить, сопротивляться парень не будет. Не сможет.

Маг знал о составах, отбирающих волю, и знахарю поверил, только не понимал, что выигрывает на этом Гарлен. Не настолько же он глуп, чтобы взамен попросить обещание оставить его в покое.

-- И что же ты хочешь получить в обмен?

-- Силу твоего ученика!

Утро началось бестолково, все бесцельно бродили по дому и двору, не зная чем заняться. Даже лесные звуки в это утро звучали глухо, казалось, дом знахаря отгородился от остального мира невидимой стеной. Только Гарлен был занят чем-то осмысленным, он, не спеша, перебирал сухие пучки трав, сортировал корешки, и часто задирал лицо к небу, будто хотел перед зимой покрепче загореть.

Небо не радовало знахаря, трещин становилось все больше. Местами они уже сливались друг с другом, дробя вываливающийся кусок на более мелкие осколки. Острый конец каждый раз указывал новое направление, будто сам не мог решить, откуда придет опасность. Гарлен недовольно хмурился и возвращался к прерванному занятию.

Наконец, Хол-Айнер не выдержал и подошел к знахарю.

-- Сколько еще ждать?

-- Да почти готово, - Гарлен кивнул головой на маленькую чашку, заполненную серым порошком. - Осталось бульон сварить, чтобы за столом всех собрать. Только Вы, господин маг, не подсаливайте сегодня, соль на столе не для нас стоять будет.

Бульон варился долго, и когда собрались за столом, было не понятно, что это - поздний обед, или ранний ужин. Начинать разговор никто не стремился, да и состав, подмешанный в соль, подействовал быстро. Орсен с удивлением разглядывал уснувших прямо за столом мальчиков. Самому ему тянуться за солью было больно, а просить он не пожелал.

-- Хороший состав, - маг, проверяя, потряс Бриса за плечо, по договору с Гарленом им требовалось заняться первым. - Не поделишься рецептом?

Знахарь выставил на стол чашку, наполовину заполненную порошком.

-- Конечно, хороший, нет ни вкуса, ни запаха. А насчет рецепта, так зачем Вам самому этой ерундой заниматься, Вы только скажите, я приготовлю сколько надо. Ладно, господин маг, приступайте, теперь ваша очередь.

Забрать силу себе достаточно просто, а вот взять у одного и вложить другому значительно сложнее. От знахаря требовалось только полностью раскрыться и поменьше двигаться, что он и делал, сидя на лежанке возле Орсена и с любопытством наблюдая за манипуляциями мага. Хол-Айнер трудился больше часа, наконец, он потряс уставшими от долгого напряжениями руками, и осторожно промокнул рукавом лоб.

-- Почти все, - ухмыльнулся маг, взял Бриса за волосы и, выхватив нож, полоснул парню по горлу.

Гарлен оцепенел, за его спиной дернулся и охнул сержант, кровь брызнула на столешницу, и маг тут же отпустил голову, глухо стукнувшуюся о доски.

-- Зачем это, зачем?

-- Ты думаешь, я собирался оставить твоего ученика живым? - Хол-Айнер уже стоял возле Тарвиса и держал его за волосы. - Чтобы потом с ним было так же как с тобой? Нет уж, дважды одну ошибку я повторять не собираюсь. Да и ты лет через пятьдесят меня благодарить будешь.

-- Но, я не думал, я не могу, - Гарлен был растерян.

-- Конечно, не можешь, пока, - маг презрительно кривил губы, - только поздно раздумывать. Иди, проветрись на воздухе, со вторым я быстро управлюсь.

Знахарь, качаясь, встал и побрел к двери.

-- А ты, помни о своей семье! - палец Хол-Айнера указывал на пытающегося сесть сержанта. Орсен замер, медленно улегся обратно и, закрыв глаза, опять отвернулся к стене.

Гарлен сидел на крыльце, обхватив голову руками, когда за его спиной скрипнула дверь.

-- Вечер уже, скоро темнеть начнет, - маг остановился рядом, подставив лицо освежающему ветерку. - Все кончено, я там прибрался немного, так что пойдем в дом, чаем меня напоешь.

Гарлен поднял голову и кивнул.

-- Только, чур, без твоих порошков. - Маг усмехнулся, - хватит на сегодня колдовства.

-- Подожди, - голос знахаря задрожал. - Я ничего не чувствую. Ты обманул меня?

-- Успокойся, просто нужно подождать, к утру, я думаю, почувствуешь.

Хол-Айнер ушел в дом, и Гарлен двинулся следом. Маг действительно прибрался, даже два пятна на столе попытался вытереть, но только размазал. Тела мальчиков лежали у дальней стены закрытые широким полотном, которое еще прошлой ночью служило им одеялом. Глядя себе под ноги, знахарь взял со стола котелок и занялся очагом. А мага переполняла энергия. Не в силах усидеть на месте, он расхаживал по комнате, разглядывая стоящие на полках склянки. Знахарь на его вопросы отзывался односложно.

Орсен лежал, отвернувшись, и даже не отреагировал на заявление Хол-Айнера, что за семью сержант может не волноваться, что долг свой он вернет в другой раз. И лишь когда Гарлен звякнул котелком, наливая кипяток в чайник с заваркой, стражник завозился на лежанке и, собравшись с силами, сел.

-- Куда это ты собрался, на ночь глядя, - маг смотрел с любопытством.

-- Отлить, или, может, вы меня отнесете.

-- Нет уж, давай сам. - Хол-Айнер рассмеялся и, потеряв к сержанту интерес, снова повернулся к полке, заставленной нехитрыми приспособлениями для приготовления лекарств.

Отсутствовал сержант недолго. Возвращаясь на лежанку, он оперся о стол и всмотрелся в накрытые тела мальчиков.

-- А ведь они еще шевелятся, - тихо произнес он. Маг и знахарь, резко развернувшись, тоже уставились на полотно.

-- Да нет, показалось, - сержант, повернувшись к комнате спиной, принялся укладываться на свое место.

-- Убить тебя, что ли, - протянул Хол-Айнер, но, поскольку Орсен не реагировал, махнул на него рукой.

От чая сержант тоже отказался.

Гарлена от всего произошедшего мутило, и он торопливо глотал горячий сладкий чай, надеясь побыстрее согреться и прийти в себя. Но вместо этого сознание начало заволакивать дремой, веки слипались, и перед глазами проступало небо. Остроконечный кусок среди безоблачной голубизны уже полностью покрылся трещинами, он распадался на мелкие острые осколки, которые уже начали шевелиться. Переборов себя знахарь открыл глаза и успел увидеть положившего голову на руки, спящего мага и поднимающегося с лежанки Орсена с пустой чашкой из-под порошка, отнимающего волю.

Глаза знахаря окончательно закрылись, и небо, взорвавшись колючими брызгами, рухнуло вниз.

Утром Орсен уже выходил к тракту. Погожки он на всякий случай обошел по свежеубранным полям. За последние дни сержант сильно окреп, хоть и не показывал этого в доме у знахаря. Теперь в этом доме лежали четыре бездыханных тела, двое мужчин и двое юношей, еще совсем мальчиков. И стражник знал, что во всех смертях Окаревские власти обвинят его, а наказание убийцам детей одно - виселица.

Умирать из-за чужой вины сержант не собирался, тем более что его семье больше никто не угрожает, Илана проживет без него, выдаст дочку замуж, а, может, и для себя кого найдет. Ему же остался только один путь - подальше от этих мест. Сержант решил идти на восток, чтобы быстрее пересечь границу Хол-Окарской провинции, а потом отправиться на юг к морю. Дорога предстояла дальняя, и скоро должны были наступить холода, но к счастью у мага оказался при себе туго набитый кошелек, на зиму должно было хватить.