Ax, скажите: зачем мне мерещатся снова и снова 
поезда на Варшавском и тень обнаженной руки, 
и ночные огни - ожидание вечно иного 
и томительный зов неотступной и сладкой тоски. 

И в бокалы вино наливалось, мерцая багрово, 
и пилось, опьяняя, и в дальние дали звало. 
И молчанье твое - наважденье до боли родного 
и чего-то ещё, что, казалось, навеки ушло. 

И в свободе иной, под защитой случайного крова, 
узнавали себя в очарованной этой дали, 
где звучало одно, лишь одно несказанное Слово, 
что пребудет вовеки безумной надеждой Земли.