ПОТОМУ ЧТО ПАМЯТЬ

Потому что память это вид потери,
я уже не властен над вещами теми:
новизною жизни, затяжной весною,
ожиданьем лета и тобой, и мною,
каждодневной встречей со своим парадным,
над счастливым мигом и над безотрадным.
Я птенца в ладонях детских не согрею,
я вещами теми больше не владею:

ни дождём на плечи, ни совместной тайной,
ни чужим наречьем в толчее трамвайной,
ни цветочной клумбой, мостовой горбатой,
ни трубой Колумба – в ней землёй была ты! –
ни каменьев грудой, в мостовой лежащей,
словно те в Бермуды для острастки вящей
угодили вместе с их владельца властью.
Что же делать, если счастью на запчасти
ни года, ни раны, ни стихи не пустишь.
Не вещей курганы, а забвенья пустошь.

Мне рукой не тронуть этот угол дома,
где любой собаке пахло так знакомо.
Рудниками смысла наши здесь стоянья
были, нынче – числа, вехи, расстоянья.

Возвращает время мне забвеньем сдачу.
Не беру купюры, ибо в память прячу
краски прошлой жизни, все её останки,
что намного ярче, если зришь с изнанки.
А ведь мы оттуда смотрим в наши жизни.
Да ещё посуда помнит наши тризны,
да её осколки, что почти нетленны.
Опустеют полки – не найти замены.
Ничего – реально – ни разбить, ни тронуть,
лишь воспоминанья тихо ночью стонут.