Душно. В отличие от других южных аэропортов здесь нет пальм. Совсем нет. Другая, бросающаяся в глаза деталь - кругом одни китайцы. Такого их скопления нет даже в южной калифорнии. Хотя в остальном - в придорожных домиках, широких улицах и обилии пешеходов на них - очень похоже на Лoc Анжeлoc и возможно немного на Чайна-таун в Нью-Йоркe.
Гида-переводчика по контракту зовут Наташа. На самом деле это большое преувеличение. Мы сразу окрестили ее "баба Ната". Ей лет шестьдесят, говорит по-русски довольно скверно. Привыкнув можно, понять примерно половину. Ну, зато она, наверное, намного лучше, чем мы говорит по-китайски. Правда, по сосредоточенным лицам и нахмуренным лбам девушек в гостиничном ресепшн, которым она что-то пыталась объяснить, такой вывод сам собой не напрашивался. Такое ощущение, что в этой стране никто не говорит ни на одном знакомом нам языке. Вообще. Ни слова. Ноль!
Баба Ната, далеко не худой фигуры, носит всамделишную тельняшку с зайчиком, зачем-то вышитым на животе. На улице, если что-то ей потребовалось на другой стороне, идет поперек толпы, как ледокол, наваливаясь сбоку на ничего не подозревающих пешеходов грудью. Идем в кильватере, улыбаясь вынужденно и извиняясь. С вело и авто движением - та же стратегия. Все, как могут уворачиваются, тормозят, наезжают на бордюр. Баба Ната неуклонимо идет к ведомой только ей цели.
Согласно теории бабы Наты в Шанхае надо посетить хотя бы четыре туристических места: улицу Нанжилу, Сад Радости, телебашню и набережную с пренепременной экскурсией по реке. На ее взгляд, при выполнении этих бесхитростных операций, напротив Шанхая можно ставить галочку ("а чего его смотреть, город как город") и ехать дальше или обратно в Москву (потому что Москва - "это да!").
Особенности бытия
Река широкая, плотный грузовой трафик. С моря степенно движутся груженые баржи, обратно спешат, подрезая друг друга, полузагруженные и порожняком. Идут в два ряда в каждую сторону: баржи, сухогрузы, контейнеровозы, океанские лайнеры, просто замасленные, с взаправдашним дымом из труб, пароходы. Паромчики, прогулочные катера, речные трамвайчики ходят, как попало, путаясь у них под ногами. Гиганты терпеливо уступают им путь. Мостов мало, сухопутный трафик пользуется тоннелями.
На набережной действительно красиво. С одной стороны современные небоскребы до горизонта. Их архитектура замысловата, но не в Нью-йоркском плане, а своеобразно, в исполнении верхних этажей в виде колец, эллипсов, шаров, увенчанными ассиметричными наклонными голубыми и красными поверхностями там, где мы привыкли видеть у маленьких европейских домов черепичные крыши.
Если вам это не по душе, то на противоположном берегу плечом к плечу стоят милые сердцу европейские дома, как в Бостоне, Копенгагене или Питере. Где-то между ними начинается знаменитая Нанжилу, часть, которой отгородили от пешеходов и сделали огромным молом для туристов. Там продается все. От всех современных европейских и американских брэндов до истинно китайских всевозможных изделий из шелка. Шелковые тряпки, шелковые картины, шелковые меняющие цвет коврики, шелковый обслуживающий персонал.
Завидев нашу непосредственную бледноличинность, к нам наперебой устремляются уличные продавцы часов "Ролекс" и ручек "Монблан". Несмотря на то, что цены быстро съезжают до всего дюжины долларов за штуку, эти продавцы очень прилипчивы и семенят сзади: "Посмотрите, сэр, у меня еще есть и "Ролекс" с фонариком, а еще, вот, и с зубной щеткой". Воистину, Китай - родина шелка и "Ролекса"!
Идущие парами навстречу девушки, возможно по причине той же неприличноcти цвета нашей кожи, смотрят в глаза и некоторые говорят "Хелло", сконфуженно смеются, и все время оборачиваются, о чем-то весело щебеча между собой по-китайски. Поскольку в туристическом справочнике не растолкованы эталоны китайской красоты, то первое время не очень различаешь, какие китаянки симпатичные, а какие нет. Постепенно, а методом пробок и ошибок это заняло дня два, начинаешь понимать на каких девушек нужно оглядываться и ведешь себя уже более-менее осмысленно.
А потом уже срабатывает "эффект Робинзона". Идет какая-то большая женщина, волосы непонятного цвета, без красивого черного отлива, глаза слишком круглые, скулы как-то не на месте... Черт возьми! Ну, надо же! Это же своя, европейка какая-то!
Жарко. Утомленные сидим на гранитной скамейке посреди Нанжилу. Глазеем на толпу. Толпа глазеет на нас. Самые смелые из них подходят, предлагают пойти попить пива или колы, стать друзьями, массаж и ... правильно - "Ролекс" для комплекта.
Кстати о массаже. Постепенно неумолимо приходишь к заключению, что вся эта великая страна, со многими миллионами квадратных километров, с ее миллиардным населением, с традициями времен Моисея сгорбленного под тяжестью скрижалей, с кухней методично перепробовавшей все движимое и не очень в кисло-сладком соусе, вся эта необыкновенно плодородная толща цивилизации совершенно съехала на банальном механическом воздействии на мягкие ткани человеческого тела. Каждые десять метров на Нанжилу, на авеню Пудун, на улице еще черт знает кого, короче, на каждой улице вам предлагают массаж: "массаж ступней", "массаж плеч", "массаж тела" и многозначный "лэди массаж". Такое ощущение, что после рабочего дня одна половина населения покупает массаж стоп, а другая, соответственно, должна их обслуживать.
Еда
Ищем место, где пообедать. Не какую-нибудь европеизированную еду для туристов, а самую аутентичную китайскую кухню. Один знакомый китаец в Принстоне советовал: "Знаешь, как отличить китайский ресторан с настоящей китайской кухней? Если среди посетителей видишь много китайцев - это хороший признак. Значит там правильная еда". Мы так и сделали, благо искать долго не пришлось. В ресторане не было меню на английском. Пришлось вспомнить опыт игры в "крокодила" и "шарады". Мы жестами изображали из чего должны быть сделаны блюда, которые мы хотим. Вы когда-нибудь пробовали изобразить "кисло-острый суп" или "свинина генерала Цао"?? Не пытайтесь. Любопытные китайцы, включая некоторых посетителей, стояли полукругом, даже повар пришел с кухни, и хором гадали, что же мы такое заказываем. Видимо, их правила игры в "крокодила" сильно отличаются от наших, поскольку они долго не могли угадать, что же мы хотим. Но это не мешало жаркому обсуждению, с жестикуляцией и шумным вдыханием воздуха через зубы. Впрочем, с таким же успехом, они могли обсуждать между собой, откуда взялись такие придурки и сколько они выпили рисовой водки, прежде чем нагрянуть в их добропорядочное заведение. В конце концов, почти отчаявшись, мы стали бродить среди столов и тыкать в тарелки и горшочки других посетителей, энергично кивая или наоборот, отрицательно мотая головой в сторону повара. Закончив заказывать таким образом, мы утомленно выдохнули "ту биа" (двa пивa), что почему-то было понято правильно и с полуслова.
Под пристальными взглядами поваров, официанток с подносами, вьетнамца с худым лицом и мухобойкой, и угуркой с тряпкой для протирания столов, мы вооружились палочками и приступили к трапезе. Вопреки моим пессимистическим прогнозам, то, что лежало у меня в тарелке, было восхитительно необычно по форме и текстуре, и очень вкусно по содержанию. Это даже хорошо, что мы не знали, что же в действительности мы заказали. В клинических испытаниях на западе это называется "двойной слепой эксперимент". Поверьте, я до сих пор не имею ни малейшего желания знать из чего собственно были сделаны те замечательные блюда. Мне кажется, что у меня могут быть к тому веские причины.
Интернет кафе
- Да это же, напротив, на втором этаже!
В инструкции для туристов написано, что в Китае никогда не спрашивайте как пройти куда-нибудь у прохожих на улице. Но я же спрашивал не на улице, а в гостиничном лобби и поэтому вышел из гостиницы, перешел улицу, и стал внимательно разглядывать рекламу и вывески. Темнело. На меня со всех сторон из сумерек пялились неоновые иероглифы, мигающие разноцветные иероглифы, иероглифы с телефонным номером, иероглифы над дверью с запахом жареной свинины, иероглифы нарисованные от руки и прилепленные скотчем к витрине. Ну, может компьютер где-то изображен, или "уай-фай" какой-нибудь, или три "дабл ю"? Ни-фи-га! Уточнить у пешеходов тоже оказалось бессмысленной затеей. Все отрицательно мотают головой чтобы вы их не спрашивали, показывая руками в разные направления. Дошел до следующей гостиницы.
- Интернет? Так это же за углом.
Наученный горьким опытом, прошу нарисовать мне схему. Схема подробная, с английскими названиями и стрелочками.
Иду уже по каким-то второстепенным улицам, кругом будничная жизнь: люди ждут на остановках автобуса, женщины с хозяйственными сумками, мужички на скамейке возле подъездов играют во что-то азартное, лотки с едой и ширпотребом, мамаша ведет капризного ребенка, влюбленные идут с невыспавшимися, усталыми лицами. И тут до вас доходит, нет наваливается многометровым столбом океанской воды, распластывая по бетонному дну этого огромного города: Батюшки святы! Да ведь они же все китайцы!!! Все! Ни русские, ни американцы какие-нибудь - китайцы. И все ведут себя так, словно ничего особенного не происходит.
Убеждаюсь, что нарисованная схема никуда не годна. Названия зданий и заведений на бумажке заботливо написаны по-английски, а в действительности вывески на улице на китайском! Вижу что-то родное, привычное глазу - буквы КFC. В первый раз испытал желание зайти в дверь с изображением полковника Сандерса. Медленно, подбирая простые слова и однозначные жесты, объясняю молодому китайцу за стойкой, как тяжело найти в городе интернет кафе. Он долго вежливо слушает, кивает сочувственно головой, через некоторое время улыбается "Сорри", показывает мне ладони и идет, судя по всему, искать менеджера. Минуты через три он возвращается с парнем у которого шилдик "Сэм", быстро-быстро по-китайски вводя его в курс моего положения.
Подойдя ко мне, Сэм расплывается в улыбке и на ломанном английском спрашивает:
- Сэр, так вы хотели чизбургер?
Никогда не спрашивайте прохожих в Китае как куда-нибудь пройти. Даже если они понятия не имеют о чем вы их спрашиваете, им гораздо важнее не потерять свое лицо и они будут, обязательно будут, рассказывать вам как найти интернет кафе!
Чисто
В углу, почти слившись со стеной у входа в Сад Радости, стоит старик в сандалиях на босу ногу, аккуратной одежде с глухим воротником. Это в такую-то жару! Седые волосы зачесаны назад, большой загорелый лоб с капельками пота, взгляд цепко уставился, прямо сквозь бесконечный поток ног на мостовую. В руке у него дальний потомок пики и жесткого веника, в другой совок для мусора. Людской поток, перемежаясь гигантскими сороконожками туристических групп, плывет мимо, пытаясь рассеять внимание старика. Но тот не замечает ни кед, ни туфлей, ни шлепанцев, ни кроссовок. Воспользовавшись кратковременным отливом, его нога в мягкой резиновой калоше делает шаг из угла, молниеносное движение и беспризорный фантик с мостовой оказывается в совке, возвращаясь в должный круговорот мусора в природе. Затем следует столь же молниеносный шаг назад, к стене. Удовлетворенный, старик поднимает взгляд. Прежде чем я, смутившись от собственного любопытства, успеваю отвести глаза, старик уже внимательно смотрит в другую точку на мостовой.
Все подряд
Машины-такси "Сантана", телевизор "Конка", сеть продуктовых магазинов "Ол'дэйз" по шрифту и цветом не отличающиеся от названия средств гигиены, конкурирующая сеть магазинов с более дорогими продуктами называются "Кеды".
Бывает ли в Шанхае голубое небо? Даже когда ясная погода - небо желтого цвета и солнце теряется в дымке от испарений реки и дыхания огромного города. Очень влажно. Гостиничные халаты, постель, полотенца, не смотря на до отказа включенный кондиционер, влажны и тяжелы от воды.
Улица торговцев прилегающая к Саду Радости. Владельцы лавок стоят в ряд на тротуаре, высматривая выгодных покупателей. Традиционные шляпы, "старинные" предметы обихода, шелковые тряпки, нефритовые безделушки и т.д. (часы "Р" и ручки "М"). Идем, практически боковым зрением осматриваем товары, не сбавляя ходу. Торговцы, при нашем приближении взводятся как курок: голова подымается вверх, плечи расправляются, губы растягиваются в двусмысленной азиатской улыбке:
- Лука-лука, сё! Лука-лука!
Один за другим, как в револьвере. Блэнк! Блэнк! Блэнк! Блэнк!
Храм Нефритового Будды. Снаружи его можно узнать по ненавязчивому присутствию единственных во всем городе нищих и запахом ароматных палочек. Внутри - множество изображений Будды: отдельностоящие и в группе, на иконостасах, лежащие на подушках, деревянные, золоченные и нефритовые. Нефритовых было сделано умельцами под заказ - два. С одним из Будд приключились транспортные проблемы, и вокруг него возвели вот этот храм.
Примечательно совсем другое. При выходе из храма вам предлагают попробовать на выбор чай. От диабета, от старости, для бодрости, для расслабления и т.д. Совершенно бесплатно и на хорошем английском с редкими вкраплениями китайского. (Забыл сказать, что единственное кондиционируемое помещение во всем храме.) Чаи в вправду неплохие, говорю вам исходя из чисто вкусовых ощущений по причине отсутствия рекламируемых недугов. Понравились мне два чая: хороший черный с кокосовой стружкой и зеленый в виде шариков. Видя интерес на моем лице, грустные служительницы храма - девушки в национальных костюмах, тут выставляют коробочки трех размеров: чая на сто юаней (минимальная продажа), двести и триста. Тут же стали приносить на продажу и чайные наборы за тыщи юаней, и маленькие заварочные чайники за триста, и спросили не хочу ли я осмотреть коллекцию нефритовых никчемностей. Недорого. С вежливостью западного гостя все эти коммерческие предложения я отклонил. Взамен попросил уполовинить количество и отвесить два сорта чая за сто юаней. Возмущению чайной девушки не было предела:
- Это вам святой храм, а не рынок какой-нибудь!
Много
Мистер Ли Ма, раскинув руки, лежал на поверхности реки и не был обеспокоен ни маневрирующими в опасной близости от него двумя паромами, ни прогулочным катером, билет с названием которого лежал в кармане его теперь раскисших брюк. Надо заметить, что указанные плавсредства спешили к мистеру Ли Ма на помощь, и пассажиры на обеих палубах ближайшего к нему парома, сбились на один борт, рискуя перевернуть судно, исправно служившее уже тридцать лет. Все они, как один, указывали стоящему на носу моряку с крюком на шесте, где же именно находится мистер Ли Ма и давали прочие советы.
На прогулочном катере, стюардесса в коротком голубом платье с трудом загнала взбудораженных немецких туристов в кондиционированный зал и, загородив собой выход на палубу, выслушивала их бесконечные вопросы. Устав, она, не имея в арсенале нужных английских слов, вежливо улыбнулась и провела ребром ладони поперек горла и сказала, видимо по-китайски, широко раскрыв глаза: "суи сай". "Суицид?" - переглянулись бледнолицые и с удвоенной силой защелкали фотокамерами.
Что же побудило мистера Ли Ма на такой поступок? Был ли он так обеспокоен перенаселенностью Шанхая, где миллионы одинаково трудолюбивых и усидчивых соплеменников дышали друг другу в спину, неутомимо карабкаясь по лестнице экономического успеха и социального признания? Трудно сказать. Но вряд ли, плавая посреди мутных вод с желтоватым оттенком, мистер Ли Ма думал о том, что при таком скоплении народа, что бы вы не делали еще пару десятков тысяч людей делают то же самое. Например, тысяча двести человек покупают одновременно такую же кисло-сладкую курицу гриль на деревянной палочке; еще шестнадцать человек на перекрестке делают вздох вместе с вами, и это только на вашем углу; еще трое встречаются, как и вы, с Жао Бо, двадцати шести лет от роду из провинции Хунань.
К тому же, почти наверняка Ли Ма и думать забыл о вчерашней ссоре с его Жао Бо, начавшейся на заднем сидении такси, где реклама пластического хирурга предлагала за небольшие деньги (половина месячной зарплаты мистера Ма, кстати) увеличить любую грудь. В результате последовавшей дискуссии Ли Ма был вынужден забрать свою зубную щетку из квартиры Жао Бо и отвести ее к себе (к маме).
Нет. Больше всего Ли Ма в эти минуты думал о том, что его новая белая рубашка распласталась на воде как мокрая газета, в которую завернуто его тело, словно корень хлебного дерева в лавке. К тому же, его беспокоило и то, что маленькие кусочки пенопласта от общепитовских коробок и мертвые щепочки от деревянных речных барж теперь заплывали под рубашку и причиняли неудобство. Отдавшись воле течения и бессильно откинув голову, он смотрел в небо и не проявлял никакого интереса к протянутым ему на помощь рукам, шестам и веревкам. Он думал об испорченной рубашке, о том как глупо он будет выглядеть, вытряхивая щепочки из волос и одежды, когда его подымут на палубу. Нет, теперь его поступок действительно потерял уже всякий смысл...
Подоспел полицейский катер с сиренами и сияющий мигалками. По-деловому он развернулся, заглушил мотор и принялся вылавливать мистера Ли Ма из воды. Это был уже четвертый такой случай за смену.