С тех пор, как я стал директором, новых приятелей появляется у меня все меньше и меньше. А жаль! Не то жаль, что стал директором. Про приятелей в основном.
Вот и решил исправиться. Прибег к традиции. Познавал коллектив в бане. Без галстуков. Пригласил коллег с женами и подругами. Получилось не очень. Как только напарились и разговелись, начали путать, чья жена кому подруга. Мужики расстроились. Кто вспомнил.
Так что развивать знакомство отправились на пленер. Исключительно по-мужски. То есть на охоту.
Спонтанно получилось.
- Да, - говорю мужикам за завтраком. - Охотился, бывало.
- А я про что! - встрял Прокопыч. Он у нас производством командует. - Я тут амуницию прикупил. Испробовать надо.
Сам взялся. Сгоношил мужиков. Выписал транспорт. Собрались. И в путь.
Доехали. Распаковались. Полезли за провизией. Извлеченной жратвы хватило бы, чтобы организовать районный продмаг. Какая тогда к лешему охота?
Сварили похлебку. Вкусную. Кто понимает.
Понятно, решили обмыть это дело. По чуть-чуть. Банковал - по должности - завскладом Слава. Мужик ответственный. Даром, что заика.
То есть, разливал-то, конечно, Прокопыч, а Слава руководил.
Расставили кружки. Прокопыч и давай лить. А Слава (ответственный же):
- Хв...
- Хв...
- Хв...
- Стоп!!!! - прорвало завсклада. - Куда т-ты льешь?! Не слышишь, что т-тебе т-т-толкуют?!
- Так вот ты и скажи! - парировал виночерпий, удовлетворенный тем, что успел на две трети наполнить пол-литровую кружку.
- Хв... Хв... Стоп, т-тебе говорят!!!
- На вот, запей! - передал сердобольный Прокопыч Славину дозу.
Тот в ажиотаже заглотил все. И перестал заикаться. Все поняли - это знак. И тут же приобщились. С этого началось.
Мужики на охоте преображаются. Становятся вечно молодыми - вечно пьяными, довольными и матерыми. Матерятся так, что в округе трава вянет.
Что касается историй у костра - понятно - Мюнхаузен отдыхает.
В основном.
Бывают и правдивые.
Про то, например, как Прокопыч на костре отдыхал. Не как Жанна д"Арк, а на спор. В ватных штанах.
Потому - сам Прокопыч - человек обстоятельный. Экипировкой не пренебрег. Обрядился добротно. Как спецназ Бундесвера.
- В этой амуниции полный комфорт, - хвастался. - Можно на леднике засесть на сутки. И ничего не будет! Веришь, нет?
- И на костер как? Смогешь? - не поверил скептик Катапультов.
Русский мужик под легким газом мимо "Слабо" пройти никак не может. Забились на одну минуту. В том смысле, что Прокопыч минуту на костре просидит, и ничего ему не станет.
Привели коллектив. Мужики, понятно, кто как судит. Но ставки сделали.
Картинка - закачаешься. В амфитеатре зрители. Следят, губами время ловят. А на костре в дымном мареве - наш Прокопыч. Сплошной нерв. Застыл в понимании - нашел себе на зад приключений. Буквально. Или же все-таки нет?
Пересидел всю эту минуту. Обрадовался. Но торжества не вышло. Дело в том, что ватные штаны сразу не гаснут и быстро не снимаются. Пришлось Прокопычу в реку сигать. Если кто видел кино про Гастелло. Очень похоже. Даром, что октябрь на дворе. И ледок по вдоль берега.
Сидит в Прокопыч воде. Опять радуется. Ясности осознания.
Ведь тут чуть с дуру яиц не лишился. Теперь оценил их ценность. Допер.
Вот говорят: "Водка! водка!" А я так считаю: ну да - бывает. Зато сколько зверя через нее жить оставили. А заодно - охотничьих баек породили.
Катапультовв тоже молодец. Выпил за это дело. Раскрепостился. На охоту пошел.
"Вечерело", - начал, было, один классик. Продолжим.
Вечерело.
Сисадмин Ваня Слуцкий был из разряда опытных. Потому как уже три года имел ружье и хотел наконец-то его опробовать. Он заранее переправился через речку на подручном плоту, забрел в камыш и замер в позе восторженного ожидания - Осень в красках, закат и прочее. Впечатляло.
Кто ж знал, что туда Катапультова принесет.
- У чорт! - расстроился сисадмин Слуцкий. - Ни тебе покоя...
Хотел Катапультова окликнуть. Не успел.
- Ого! - обрадовался Катапультов, обнаружив реку. А в реке ондатру. Крыса только что пережила заныр Прокопыча и направлялась домой, наслаждаясь покоем. Плыла себе в аккурат между охотничающими субъектами.
"Трофей", - решил Катапультов, у которого алкоголь проникся адреналином.
- Так я ж тебя счас! - прицелился.
- Бух! - пальнуло ружье.
- О пля! - удивилась ондатра, ныряя под выстрел.
- Бздынь! - срикошетил о воду заряд дроби.
- Ох, ма! - совсем расстроился Ваня, потому как тоже нырнул. А куда тут денешься, когда в тебя дробь летит?
- Вжик! - пролетел заряд там, где тот только что был.
- Не стреляй - это крыса! - заорал сисадмин, обдирая с лица ошметки тины.
- Какая я тебе крыса?! - не поверил Катапультов и снова вскинул ружье.
- И че? - проявила любознательность крыса, всплыв на поверхность.
- Бу - бух! - пальнуло ружье.
- Ну, ё! - расстроилась ондатра, и снова нырнула под выстрел.
- Бздынь! - срикошетила дробь.
Сисадмин Ваня ничего не сказал, потому как пускал пузыри. Звук "Вжик" возле уха немного его раздражал.
- Вот, псих! - ондатра вынырнула в третий раз.
- Просто камикадзе какой-то! - Слуцкий всплыл и понял, что Катапультов уже перезарядил ружье.
- Не ...! - выдохнул сисадмин.
- А че? - спросил Катапультов.
- Бу - бух! - повторило ружье.
- Да пошел ты! - решила крыса уже под водой и так же отправилась в хатку.
- Бздынь! - срикошетила дробь и унеслась к далекому лесу.
- Вжик! - попрощался заряд с нырнувшим Ваней.
- Счас! - успокоил себя сисадмин мечтой о возмездии. И преодолел водный рубеж.
Получив в бубен, Катапультов немного полевитировал и осел в ближайших кустах. И там утратил интерес к красотам природы.
А сисадмин Ваня Слуцкий решил, что в охотники он уже посвятился. Принял крещение. И это по любому круче компьютерной графики.
Вечерело.
Мужики по засидкам разошлись. Только фарта не было.
А я и вовсе у костра остался. После случая с кабаном (см. роман "Право на одиночество") я по лесу с ружьем ходить не люблю. Все больше истории смотрю. А какие и рассказываю, бывает. Коли слушателей найду.
Вечерело.
Менеджер Костя ушел на вальдшнепиные высыпки. Вычитал в книге, что такие бывают. Он у нас знатный книгочей. Только главу про ориентирование точно пропустил.
Так что в этот раз все рассказы у костра были про снежного человека. О ком же еще, коли всю ночь окрестности то воют, то вопят. Все в разных местах. И всякими голосами.
Мы поначалу тоже орали. Но без взаимопонимания.
Утром пришли делегаты из соседней деревни. Сменяли менеджера на пару бутылок.
Тут как раз особо рьяных охотников в машину складировали.
Костик же нас восхитил. Сказал, что забыл, где Север и Юг, куда дел ружье и за каким сюда приехал. Но счастлив совершенно.
С ним и Прокопыч согласился.
Даже Ленич, который знает, как козе больно, ничего не сказал. Но это совсем другая история (см. роман "Большая игра", ч.1)