Жанр произведения - темная фэнтези. Неоднозначность Добра и Зла, Света и Тьмы - именно так, с большой буквы - а также борьба светлых и темных богов в подлунном мире и в человеческих душах - это тематика, настолько заюзанная авторами светлой и темной фэнтези, начиная с Дж.Р. Толкиена и заканчивая Н.Перумовым и С.Лукьяненко, что ее смело можно назвать не только вечной, но даже несколько истрепанной. А значит, первый вопрос, который встает перед объективным критиком, это вопрос об оригинальности произведения, его литературных достоинствах, оправдывающих вторичность темы.
Критерии литературной ценности жанра просты и в большой степени обусловлены самой спецификой фэнтези: увлекательный динамичный сюжет, яркие красочные описания, богатый язык, привлекательные персонажи, вызывающий сочувствие или хотя бы сопереживание главный герой, непредсказуемость развития событий, некоторая глобальная или хотя бы в общечеловеческом смысле интересная идея. Приветствуется также логическая оправданность и достоверность поступков и переживаний героев, и описываемых событий.
Итак, начнем с сюжета. Служитель низвергнутого Темного бога Сурта, некромант, приводит в родной город армию иноземных захватчиков. Цель его - отомстить горожанам, какое-то время назад отказавшимся от прежней веры, ну и соответственно служителям Светлого бога, их подстрекавшим. Впрочем, цель его еще более масштабна - во исполнение своей клятвы ГГ собирается убить всех, до кого дотянется, в том числе и своих нынешних хозяев, а затем поднять умерших и, создав из них мощную армию, добить остальных. Так, во всяком случае, это выглядит в обозреваемом тексте. После захвата города для получения силы Темного бога ГГ необходима человеческая жертва, и обстоятельства складываются очень удачно для некроманта. Он находит среди множества трупов выжившего тринадцатилетнего мальчишку. Некромант пытается завербовать мальчика в ученики. Но тот, увы, уже испорчен верой в светлых богов, и предпочитает погибнуть на алтаре, превращаясь из-за своей нерешительности в неприкаянную душу. Ну, а некромант, получив силу, убивает-таки всех выживших горожан, а заодно и захватчиков.
Сюжет этот трудно назвать оригинальным и гуманистическим. Что же касается увлекательности, замечу, что наиболее интересен отрывок текста, где некромант общается с будущей жертвой, однако до него нужно прочитать приблизительно половину текста, и вот на этом этапе вступают в действие такие факторы как стиль, язык и, если можно так выразиться манера изложения. Однако все равно остается чувство, что начало текста не мешало бы сократить, как минимум, вдвое.
Стиль. При чтении текста все время вспоминалась аксиома о том, что писатель должен не рассказывать, а показывать, изображать. Тексту вначале явно не хватает ярких картинок, образов. А поскольку повествование идет от первого лица, герой превращается в пересказчика, излагая события, так что текст вначале напоминает развернутую аннотацию. По-настоящему интересно становится только при возникновении реального конфликта - при появлении жертвы.
Язык. С самого начала режут глаз имена. Они вызывают целый массив ложных ассоциаций, причем иногда неуместно юмористических. Не совсем понимаю, зачем нужно было темного бога называть Суртом. Имя огненного великана заставляет искать другие соответствия со скандинавской мифологией, но их в тексте нет - во всяком случае, мне отыскать не удалось. Также сомнительно использование в качестве имен географических названий. Почему злодея правителя должны звать Суринам? Чем провинилась злосчастная страна? Или, соответственно, Ибица, давшая имя еще одному злодею. То есть, как уже говорилось, это даже где-то забавно, но отвлекает от текста, а труднопроизносимость мешает восприятию. Настолько, что не возьмись я за написание рецензии, имя полководца в первой же фразе текста заставило бы меня отказаться от чтения. Имя главного героя - по всей вероятности - Езеф - мы узнаем только из названия главы, поскольку на протяжении всего отрывка (69 Кб) никто к нему по имени не обращается, и он себя никак не называет. Вернее, называет только Взывающим. Что же касается имени мальчика - Хуго - то оно в общий контекст также вписывается не слишком удачно. Да и в целом, хотя слог у автора неплохой, пусть и местами переусложненный, некоторые претензии к синтаксису есть. Так, например, первое предложение - самое начало текста, которое должно привлечь внимание читателя, выглядит так:
"Онферин прекрасен, - Ибицу Исминчек, Главнокомандующий войском его королевского величества, подозрительного и скорого на расправу Суринама Пятого, в шутку прозванного подданными Кротким, положил на маленький столик богато украшенную золотом зрительную трубу и оторвал от кисти винограда несколько ягод". Думаю, если бы автор отрывка читала подобный чужой текст, то сразу заметила бы, насколько предложение перегружено лишней информацией и громоздкими конструкциями. Очевидно, что это "Главнокомандующий войском его королевского величества, подозрительного и скорого на расправу Суринама Пятого, в шутку прозванного подданными Кротким", во - первых не нужно вообще, во - вторых, не нужно именно здесь, в-третьих не несет никакой ценной информации по сюжету, в - четвертых, лишено логики, поскольку над такими повелителями подданные обычно не шутят - боятся. И в-пятых, здесь нужна не словесная характеристика, а картинка - воспоминание или описание злодейства короля. И почему именно Кротким? Он еще сам мог бы считать себя Кротким - если бы в таком прозвище было что-то лестное для короля, но это не так. Или вот, например, как бы красивое предложение, но выражение "по случаю" кажется здесь неуместным канцеляритом:
"А ветер гнал волны Эттеле, сталкивая их с прибоем, трепал паруса купеческих кораблей в порту и штандарты над нашими головами, беспокоил зелень знаменитых садов и виноградников, по случаю войны покинутых хозяевами".
То есть, главу не мешало бы еще подредактировать. Однако хуже всего в тексте дело обстоит с идеей и с героями. Вернее, с главным героем. И дело даже не в том, что ГГ - "бессердечный" некромант, можно сказать, восставший покойник, жестокий убийца, движимый только жаждой мести, ради которой не брезгует предательством и при этом страдающий артритом) - такого героя, конечно, трудно назвать романтическим. Проблема в том, что автору не удалось достаточно убедительно показать причины озлобленности героя, его фанатизма. Ни подробности его биографии, ни описания злодейств адептов Света, ни его оправдательные рассуждения о справедливости Сурта не кажутся настолько яркими и впечатляющими, чтобы заставить сопереживать, поверить, задеть чувства читателя, ну и тем более критика. Как раз у этого последнего, начитавшегося в свое время романов Дейва Дункана, они вызывают только одну мысль - опять двадцать пять! Ну не могут сойти за общечеловеческую идею рассуждения о том, как хорош Темный властелин, который в обмен на всего один труп в год защищает город 8 веков. Он ведь и в налогообложении преуспел. А вот плохие светлые, гады, не способствуют развитию сапожного ремесла. И ведь они еще и казнят разбойников и убийц! Не могу испытывать здесь ничего кроме солидарности с ними. Ну и конечно, задаваться вопросом - так что же все-таки нам хотел сказать автор?
Самым приятным персонажем в тексте оказался бедняга Хуго, от которого автор постарался как можно быстрее избавиться, принеся в жертву, да еще и наказал его за что-то, сделав неприкаянной душой. Характер мальчика показан неплохо - доверчивый, наивный, добрый, слабый: он не способен убить злодея, готов пожертвовать собой, чтобы не подвергать пыткам другого человека. Не зная, что, как говорится, в конце все равно все умрут, он делает неправильный выбор. В этом рассказе, во всяком случае. А ведь, стань он учеником некроманта, это помогло бы придать тексту недостающий драматизм, благодаря описанию его душевных метаний. Однако, надеюсь, что это еще не конец произведения, и у автора есть еще возможность раскаяться и всех воскресить. Именно в эпизоде с мальчиком в главе проскальзывает подобие интересной идеи - о выборе жертвы - которое, если его развить, могло бы придать тексту более оригинальное звучание.
Отдельно об эпиграфах. Имхо, убийца - не святой. А уж убийца, действующий по принципу "Всех убью - один останусь", тем более. В действиях ГГ не хватает логики даже с точки зрения его собственной религии: если он перебьет всех, то кого он сможет приносить в жертву своему богу?
В заключение хочется пожелать автору дальнейших успехов. Несмотря на вторичность и недостаточную обоснованность главной идеи, произведение будет читаться неплохо, если сократить вступительную часть, подправить стиль, изменить имена и еще поработать над привлекательностью персонажей и над созданием ярких красочных картин и описаний.