Чирков Вадим Алексеевич : другие произведения.

Страшно, весело, чудесно!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказки для детей младшего возраста.
  СТРАШНО,
  
  ВЕСЕЛО,
  
  ЧУДЕСНО!
  
  
  
  СКАЗКИ
  
  2003
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Это было не так давно - в детстве.
  Шёл я как-то, шёл - не помню, откуда, не помню, конечно, куда, не помню уже зачем - но только увидел вдруг на земле кольцо. Медное кольцо величиной с тогдашнюю мою, пятилетнего мальчишки, ладонь. Игрушка что надо! И стал я играть кольцом так и эдак, эдак и так... И вот догадался бросить его на землю плашмя, как бы целясь на какой-то колышек.
  Кажется, я произнёс при этом какое-то слово.
  Кольцо послушно упало в трёх шагах от меня. Я подошёл, чтобы взять его, и увидел в середине кольца 15-копеечную монетку. Вот так да! Что бы это значило? И я бросил кольцо ещё раз. И снова в середине его оказалась монетка.
  Кольцо волшебное! Ура! Теперь я богач! Брошу его сто раз, и можно будет купить всё, что захочу! Всё, всё, всё! Например, мороженое.
  И я кинул кольцо в третий раз. Подошёл к нему - а кольца-то и нет! Нет волшебного колечка. Потерялось!
  Искал я его, искал, на коленках ползал, всю траву прошарил, всю землю перерыл, а колечка так и не нашёл. Куда оно исчезло, почему - долго не знал. Потом как-то подумал: а может, дело вовсе не в кольце? А в том слове, которое я проговорил раз и другой, когда его бросал? А в третий раз поспешил и слова не сказал. А ведь именно оно и могло быть волшебным! И не только монетку мне дать, а что угодно!
  И стал я с тех пор искать волшебное слово. Где оно может находиться? Где, скорее всего, скрывается?
  Конечно, в сказке! Потому что в сказке всё немного не так, как мы привыкли видеть, а значит, и чудо где-то рядом...
  
  
  
  
  
  
  
  
   КАК РУЧЕЙ ПРОСТУДИЛ ГОРЛО
  
  Случилось однажды так, что Ручей простудил горло. Может, он хлебнул холодной воды из родника, а может, его прохватил сквозняк. Ручей охрип, осип, стал кашлять и чихать. А остановиться, чтобы полечиться, он, как вы сами понимаете, не мог.
  Обвязал Ручей горло лопухом, а лопух тут же сорвало каким-то кустом. И Ручей понесся во всю прыть отыскивать доктора.
  Петляет Ручей по лесу, спрашивает у всех про доктора. Припетлял к озеру. А на берегу озера по колено в воде стоит Цапля. Наклонит шею, лягушку - цап! Лягушка - ля! - и нет её.
  Ручей остановился, откашлялся, чихнул, фыркнул и спрашивает у Цапли:
  -Ты, случайно, не доктор?
  -Доктор, - отвечает ему Цапля, - разве ты сам не видишь? Вот мой градусник, - Цапля потрясла длинным носом. - Что с тобой?
  -Горло болит. Полечи меня.
  -Хорошо, - согласилась Цапля и сунула нос в Ручей.
  -Ага, - сказала она через минуту, - у тебя, кажется, простуда. А ну-ка покажи язык!
  Ручей высунул язык.
  -Все ясно, - сказала Цапля, - я прописываю тебе солнечные ванны и покой...
  Ручей поблагодарил Цаплю. Он влился в озеро и разлегся на поверхности, где тепло.
  А через три дня он вылечился и побежал дальше.
  Слыхали, какой у него снова звонкий голос?
  
  
  ЛЫСЫЙ ЖЁЛУДЬ
  
  Жёлудь родился в шапке. Рос Жёлудь, и шапка росла. Вырос он, потрогал шапку, видит - как раз. Будто на него шита. И красивая. Барашковая. Жаль, зеркала нет, поглядеться бы.
  Решил Жёлудь прогуляться, чтобы и другие на шапку посмотрели. Только сделал шаг по листу и -ух! - выпал из шапки. Летит вниз.
  Бац! - упал.
  -Лысый! Лысый! - крикнул кто-то.
  Схватился Жёлудь за голову - верно, лысый. Совсем голая голова.
  -Кто сказал: лысый? - спросил Жёлудь сердито.
  -Я. - На пеньке стоял маленький Жёлуденок в шапке с длинной кисточкой.
  -Друг мой, - наставительно ответил ему Лысый Жёлудь, - вы просто плохо воспитаны. Я пришел в гости, а шапку оставил на вешалке. Гляньте-ка неверх. - И правда, осенний дуб был похож на вешалку - всюду на ветках висели шапки.
  -Нас ждут, - крикнул Лысый Жёлудь, - идемте, господа!
  Из-под травы и жёлтых листьев встали остальные жёлуди. Они отерли лысины, погладили себя по бокам, взялись за руки и пошли. Не знаю, к кому они направились, но думаю, что тот, кто пригласил их в гости, тоже был очень воспитанный че... я хотел сказать, жёлудь.
  
  
  СОВСЕМ МАЛЕНЬКОЕ ЧУДО
  
  Уроки кончились. Мальчик первым выбежал на улицу. Везде-везде была весна - блестели от яркого солнца крыши домов, сиял забор, до боли в глазах сверкал капот машины, а нос у скворца на асфальте был как позолоченный.
  В такой день домой не хочется. Мальчик пошел в парк, что был недалеко от школы. Он шёл, шурша прошлогодней листвой. И вдруг увидел муравьиную дорожку. Туда и сюда по ней уже сновали муравьи. В одну сторону - пустые, обратно - с грузом. Кто нёс мушиное крыло, кто - травяное семечко, кто крупинку чего-то, наверно, вкусного. А один муравей тащил на плече соломинку. Соломинку, которая по сравнению с муравьём казалась бревном. Он бежал по середине дорожки, расталкивая остальных.
  Мальчик присел, чтобы рассмотреть трудягу-муравья.
  Муравей остановился отдохнуть, потом снова взвалил бревно на плечо. Ему было трудно одному.
  И тогда Мальчик взял двумя пальцами соломинку вместе с муравьем и пронёс ее по воздуху ЦЕЛЫХ ТРИ ШАГА.
  Пронёс и опустил муравья у самого входа в муравейник.
  Муравей соскочил с соломинки и принялся бегать вокруг неё. Он схватился за голову и покачал её влево и вправо. Взволнованно почесал брюшко. Он ничего не мог понять. Его - самого, может быть, сильного муравья в муравейнике - перенесли по воздуху, как пушинку.
  Случилось чудо. Как во всём этом разобраться?
  Мальчик, присев над муравейником, смеялся.
  Смеялся так же, как смеялись, наверно, сотворив чудо, волшебники из старых сказок.
  
  ЧТО НАТВОРИЛО "Р"
  
  Дюнка научилась выговаривать "Р".
  -Ну, - думает, - в садике всех удивлю!
  Утром шла Дюнка в садик и "Р" потеряла. Выпало "Р" изо рта, а она и не заметила. Узнала об этом, когда подошла к садику и увидела собаку Шарика. Она ему сказала:
  -Пливет, Шалик! - и поняла, что потеряла "Р".
  Потеляла!
  "Р" валялось на дороге.
  Шёл по улице прохожий, наступил на "Р" и как бРякнется!
  Ехала машина, шофёр увидел, что прохожий посередине улицы бРякнулся и как затоРмозит!
  Полицейский увидел, что прохожий бРякнулся и машина затоРмозила, и как бРосится бежать к ним!
  Он бежит, а встречные так и шаРахаются от него в стоРоны!
  Вот что "Р" на дороге натворило!
  Разузнал полицейский, в чём дело, понял, что ничего страшного пока не произошло, поднял "Р". Принёс его в садик.
  -Дети, - спрашивает, - кто из вас "Р" потерял?
  Все сказали:
  -Р-р-р! - Это они не рычали, не подумайте, они проверяли, не потеряли ли "Р".
  Дюнка же сказала:
  -Л-л-л! - Можно было подумать, что она хотела сказать "ложка", но заикнулась.
  Полицейский сполоснул "Р" в стакане с водой и отдал Дюнке. Она тут же положила "Р" на язык и сказала громко:
  -БоРьшое спасибо!
  Потом поправилась и сказала:
  -БРагодарю вас!
  
  
  ПОЧЕМУ ВЕТЕР НА СТАЛ ПОЧТАЛЬОНОМ
  
  Когда с осенними листьями было покончено, когда их смели в кучи, после ссыпали в чёрные мешки, а мешки увезли, Ветер заскучал. Он не привык бездельничать. И Ветер придумал: он пойдёт в почтальоны!
  Письма и открытки будут летать по улице не хуже осенних листьев, а телеграммы - те будут доставляться со скоростью ветра.
  С письмом он проникнет в любую щель, газета, свернутая в трубку, кувыркаясь, пронесётся по улице и влетит в форточку как раз в тот момент, когда адресат усядется за утренний чай!
  И Ветер заявился на почту. В одну секунду он смёл весь мусор с пола в урну. Потом собрал со столов бумаги, которые там лежали, поднял их к потолку, покрутил и опустил. Открытки, телеграммы, денгежные переводы, письма, квитанции, деньги, марки - всё теперь было в одной стопке! Ветру казалось, что это не имеет большого значения.
  -Ну как? - спросил он, очень довольный, что у него легко всё получается. - Берёте меня в почтальоны?
  -Подождите минутку, - сказали Ветру работники почты, держась за прически, - мы позовём заведующую.
  Заведующая, только глянув на стопку бумаг на столе, сразу поняла, в чём дело.
  -Конечно, мы возьмём вас в почтальоны, - сказала она Ветру, ища его везде глазами, - но сначала примерьте почтальонскую фуражку.
  -Ух! - обрадовался Ветер. - Фуражка!
  Фуражка взвилась под потолок и закачалась там.
  -Идёт? - спросил он.
  -Идёт, - ответила заведующая, глядя на фуражку. - А теперь наденьте, пожалуйста, форменный китель с золотыми пуговицами и молниями на петлицах.
  -Ох! - крикнул Ветер. - Ещё и китель! С молниями! Вот это по мне!
  И китель тоже закачался под потолком.
  -А вот пуговицы, - строгим голосом сказала заведующая, а она знала своё дело, - а вот пуговицы у нас полагается застёгивать!
  -Ву-ух! Во-ох! Не получается! - жаловался Ветер.- Может, можно и так?
  -Ни в коем случае! - отрезала заведующая. - Что о нас могут подумать!
  -Что вы, что вы! - поддержали заведующую другие работники почты. - Где это видано, почтальон - и расстёгнутый! Про такого подумают, что он и письмо потеряет, и телеграмму вовремя не принесёт!
  -Научитесь застёгивать пуговицы, - твёрдо сказала заведующая, - а потом уж и приходите.
  Упал на пол китель, покатилась по полу фуражка. Открылась дверь, хлопнула, и на почте стало тихо. Все повернулись к окну. И увидели там, на улице, медленно падающую снежинку. Вдруг снежинку подхватило, завертело и понесло вдоль улицы, мимо других окон. Ветер нёс её быстро, как телеграмму. Телеграмму о том, что уже пришла зима.
  
  
  ВЕТЕР ПОСКОЛЬЗНУЛСЯ
  
  Летел Ветер, летел, бежал, бежал, спешил куда-то - торопился - поскользнулся на льду, упал, ушибся. Сидит, охает: ох-вох! Ух-вух!
  Прохожие идут мимо, слышат, кто-то охает, а кто - понять не могут. Ветер-то как увидишь?
  И шагают дальше, покачав головой, думают, послышалось.
  А Ветер: во-ох! а Ветер ву-ух! Так ушибся, что встать не может. А ведь ему бежать нужно, лететь, иначе что же это за Ветер, который на месте сидит да еще и охает!
  Силится все же встать, кряхтит, стонет - не получается. Будь он неладен, этот лед! И кто его накатал на тротуаре?
  Бегут по тротуару мальчишки из школы - не бегут, а катятся. Один разлетелся и вдруг - оп! - наткнулся на что-то. И упал.
  -Ребята! - кричит. - Что это такое?
  -Что? - спрашивают, подлетая к нему один за другим мальчишки.
  -Что-то холодное, что-то упругое, а не пойму что.
  Собрались все вокруг и давай тоже трогать. Верно: холодное, упругое, вроде живое, но молчит. И рук сторонится.
  -Невидимка! - кричат на всю улицу мальчишки. - Невидимку поймали!
  А тут голос в ответ:
  -Я, ребята, Ветер. Ногу подвернул. Лучше подняться помогли бы.
  Мальчишки, конечно, поначалу испугались, хотели даже разбежаться. Потом ещё раз Ветра потрогали - и поверили. И - все вместе - помогли ему подняться. Встал он на ноги и говорит:
  -Можете отпускать. Спасибо.
  Стоят мальчишки возле Ветра, смотрят на то место, откуда голос, а ничего не видят.
  -Ну, - слышат, - засиделся я! Теперь дальше побегу.
  -Погоди, - просят мальчишки. - А на тебя посмотреть хоть как-нибудь можно? А то будем рассказывать, нас спросят, как ты выглядишь, а мы ничего и сказать не сможем. Обзовут врунами. Покажись, Ветер, а?
  -Ладно, - согласился Ветер, - покажусь. Вон туда смотрите, где снег нетронут.
  Смотрят мальчишки на пустое место как заворожённые, думают, обманул Ветер, улетел уже.
  Вдруг снег там как подниматся столбом, как закрутится! Наклонился столб в одну сторону в другую... Вот вытянулся в нить, будто кто наверху пряжу прядёт. Потом осел, стал на бочку похож. А бочка закрутилась, завертелась - раз! - и превратилась в снеговика. А тот как пустится в пляс под собственный свист - так что снег во все стороны!
  Да еще и поёт:
   Не похож я ни на что -
   У меня обличий сто!
   Жёлтой осенью подкован
   Крепко я листом кленовым.
   А зимою в снег одет -
   В пышной шубе шустрый дед.
   Бородой как помету -
   Видно деда за версту.
   Летом не во что рядиться -
   Пыль в одежды не годится, -
   Летом Ветер голяком
   Мчит по пляжу кувырком!
  -А весной? - спросил кто-то из мальчишек.
   Приложи ко лбу ладошку -
   В каждой лужице гармошка.
   Рябь веселую играю,
   Настроенье подымаю!
  Спел это дед-снеговик, прошёлся колесом по снегу, свистнул на прощание и исчез. Только его и видели.
  
  
  
  ТО ФА, ТО РА, ТО ЖИ
  
  Слон и Бегемот купались в реке. Ну и взбаламутили же они воду! Из-за поднятого ила она стала густой, как манная каша, только вот не такой белой. Но двум гигантам это нисколько не мешало. Они плескались, обливали друг дружку, фыркали, ныряли, поднимали над собой тучи брызг...
  Всё бы так замечательно и продолжалось, если б Слон не заетил вдруг, что к ним по воде кто-то приближается. Кто? - вот вопрос! Голова маленькая, но с рожками. Плывёт быстро, как...
  -Эй! - крикнул Слон. - Ты КТО?
  Голова приподнялась над водой и ответила:
  -Я - Жи!
  Бегемот тоже услышал это "Жи" и забеспокоился:
  -Что там за новый зверь?! Не опасен ли он нам? А вдруг он ядовит?
  -Послушай-ка, Жи, - снова крикнул Слон, - я что-то раньше тебя не видел!
  А незнакомец всё ближе.
  -Я Жи, - ответил он и ещё больше поднялся над водой, - но я ещё и Ра!
  Услышав это, наши купальщики попятились. Они впервые встречались со зверем, у которого одновременно росли и шея, и имя.
  -Эй, эй! - крикнули они хором. - Ра! Ты знаешь, что нас двое? - Надо тут сказать, что из воды к этой минуте виднелись только кончик хобота Слона и ноздри Бегемота.
  -А будет трое! - и Ра стал ещё выше, ещё больше. - Где же вы? А я-то думал, что мы будем купаться вместе!
  -Пока мы не узнаем, кто ты, мы тебя к себе не подпустим! - протрубил Слон. Он высунул из воды почти весь хобот и потряс им, как дубиной. А Бегемот выпустил из пасти громадный пузырь воздуха, который лопнул наверху, как граната.
  -Я скажу, - ответил незнакомец и поднялся даже выше слоновьего хобота. - Я ещё и Фа!
  Вода вокруг купальщиков заходила ходуном - это гиганты, а их сейчас почти не было видно, тряслись от страха. Они ведь впервые встретились со зверем, у которого было три имени! Если у него их три, значит, он больше любого из них в три раза!
  -Вот что, ребята, - продолжало страшилище, нависая над ними, - я Жи и Ра, и Фа, другими словами, Жи-Ра-Фа! Можете на меня посмотреть.
  Четыре испуганных глаза показались над водой и увидели длиннющую пятнистую шею, маленькую головку с рожками и - большую-пребольшую улыбку. Да, так оно и было - рядом с ними в воде стояла их старая знакомая - длинноногая и длинношеяя ЖИРАФА, совсем не страшная, а наоборот - сим-па-тич-на-я.
  -Давайте купаться вместе, - сазала она, - я стану прятаться в воду и буду то Жи, то Ра, то Фа, а вы будете угадывать, кто именно перед вами. Договорились?
  
  КАК ГУЛИХАНИЛ АПЧХИ
  
  Эта история началась с того, что третьеклассник Вова Ушастиков чихнул. Чихнул посреди урока. Громко-громко:
  -Ап-чхи!
  Ничего особенного в этом не было. Но вот Вова чихнул ещё раз. И ещё. И ещё... Все к нему обернулись, и учительнице пришлось урок прервать. Она спросила:
  -Вова, может, ты простудился?
  Вова хотел ответить, но так как он чихал, у него получилось вот что:
  -Не-пчхи! Это мне в но-пчхи! Что-то попа-апчхи!
  Вова был шалун и учительнице показалось, что он хочет насмешить класс во время урока. Она сказала:
  -Знаешь что - выйди-ка из класса! Отчихайся в коридоре, а потом снова сядешь за парту!
  Вова же ответил так:
  -Это не я-пчхи! виноват! Это а-а-апчхи!
  -Тогда, - справедливо разрешила задачу учительница, - раз виноват не ты, а Апчхи, пусть он выйдет из класса! Апчхи, ты слышал, что я сказала!
  И в этот момент Вова Ушастиков перестал чихать. И в ту же минуту дверь скрипнула и чуточку приотворилась.
  -Ну вот, - проговорила учительница. - А теперь продолжим урок.
  В это время по коридору шёл директор школы. Когда он поравнялся с дверью третьего "В" класса, вдруг остановился и - бух! - чихнул. И ещё раз. И ещё... Он сразу понял, в чем дело, чьи это штучки. И приказал директорским голосом:
  -Апчхи, тебе нечего делать в стенах моей школы! Ну-ка вылетай отсюда! И не вздумай возвращаться!
  Таким вот образом Апчхи оказался на улице. Он был разобижен тем, что его выставили из класса и выгнали из школы, и решил, что будет теперь проказить по-настоящему.
  Он сделал вот что - подлетел к первой попавшейся вывеске, раздалось громкое "Апчхи!", буквы на вывеске подпрыгнули, опустились, но уже в другом порядке. Вывеска теперь гласила: ФЫРТУК. Попробуй догадаться, что на ней было написано раньше.
  Апчхи понравилась его затея и он стал чихать возле каждой вывески. Буквы на них подпрыгивали и меняли расположение. И вот как выглядели через каких-то пятнадцать минут все вывески на улице: ТЫЗЕГА. СНИГОТИЦА. МАНИДЕЛЬНЫЕ ВОРЫ. КОКИС. ЗАГИНАМ. МОСЯ. ТАТЕР. НОВОСТАКА. БАРЫ. КОСИ. ТОПАЧ. МОТИКЕТ.
  Ужас! Люди, которые поднимали глаза к этим новым названиям, ничего не могли понять. Им казалось, что они попали в другую страну или даже перелетели на другую планету.
  Перед вывеской ЯЛОПИЦИ стоял полицейский и так же растерянно, как все, смотрел на неразбериху, что произошла с буквами, и на сумятицу на улице.
  К нему подошёл какой-то господин в шляпе и спросил:
  -Простите, вы теперь липоцейский или цеполийский? Ах, я, кажется,оговорился! Нужно было сказать, - господин в шляпе всё время испуганно оглядывался, - ялопицкий! Ещё раз извините, но я, наверно, осёл с ушам. То есть я хотел сказать, мошёл с уса. Бр-р-р! Ковоче гороря, пририте кабие-микуть реры! Вы же скопо-кепо-цепо-репо!
  Полицейский вынул свисток и засвистел. В ответ где-то громко чихнули и когда страж порядка повернулся туда, он увидел ещё одну необычную вывеску. На ней было написано ЧЕСОНТ РАМОВ.
  -Вот очо тно! - сказал дядя со свистком (мы говорим так, чтобы и самим не тапузаться). - Это, кажется, гулиханит Апчхи. Как бы его изло... нет, правильнее будет сказать: озливить. В общем, его нужно мойпать!
  Не говоря больше ни слова, полицейский подошёл к вывеске, которая ещё не была тронута (она гласила: КОНСУЛЬТАЦИЯ), вынул носовой платок и развернул его.
  -Иси дюда, Апчхи, - сказал он, - здесь мак тягко! И ак туютно!
  Апчхи, видимо, понравился вежливый голос полицейского (напомним, что в школе на него накричали) и он, не долго думая, нырнул в платок. Полицейский поскорей сунул его в карман, прихлопнул и и проговорил, оглядывая улицу, на которой все-все вывески были перековерканы:
  -Ну, уж теперь-то всё будет в доряпке!
  
  КОРАБЛЬ ДВУХ КАПИТАНОВ
  
  В большом городе - а город этот, надо вам сказать, был довольно-таки далеко от моря - жили два моряка, два капитана. Дима-капитан и Павлик-капитан. Корабль был у них один, а капитанских мостиков - два. И оба на правом борту. Корабль был -пятиэтажный дом, а капитанские мостики - балконы на третьем этаже.
  Корабль назывался "Альбатрос". На капитанских мостиках, как и полагается, висело по одному спасательному кругу и торчало по одной переговорной трубе.
  Каждое утро корабль отчаливал в плавание. Он плыл в бурное море. Командовал кораблем то Дима-капитан, а Павлик был его старшим помощником, то Павлик, и тогда старпомом становился Дима.
  Но однажды... в одно прекрасное утро оба моряка захотели быть капитанами. Дима сказал:
  -Сегодня капитан "Альбатроса" - я!
  Павлик сказал:
  -Капитан "Альбатроса" сегодня я!
  Дима повернулся к Павлику спиной и скомандовал:
  -Полный вперёд!
  Павлик отвернулся от Димы и скомандовал:
  -Полный вперёд!
  Один вёл корабль на север, другой - на юг.
  И дом... вдруг задрожал. В стене между капитанскими мостиками появилась трещина. Дом закачался и чуть не разъехался.
  -Стоп, машина! - изо всех сил крикнул Дима.
  -Машина, стоп! - завопил Павлик.
  Дом ещё раз качнулся и стал.
  Капитаны повернулись друг к другу. Поглядели на трещину.
  -Вот так штука. - сказал Дима.
  -Ну и дела, - сказал Павлик.
  -Давай командуй сегодня ты, - предложил Дима.
  -Ладно уж, ты командуй, - ответил ему Павлик.
  И Дима крикнул:
  -По местам стоять! С якоря сниматься!
  Старпом ответил:
  -Есть, по местам стоять!
  -Полный вперёд!
  -Полный вперёд! - повторил команду Павлик.
  И "Альбатрос" двинулся по волнам навстречу бурному морю. Позади оставался белый след, над кормой парили чайки, а Дима-капитан смотрел вперёд в большой морской бинокль.
  
  САМОВАР ДЛЯ КРАНА
  
  Жил-был Башенный Кран. Он был высокий, и дома, которые он строил, тоже были высокие.
  Сколько Кран построил за свою жизнь домов, он не считал. Много. Тысячи людей живут в его домах.
  И вот Кран строит ещё один дом.
  Дом рос, как гриб,
   Как дым, рос дом,
   И вот уж облако на нём -
   Как шляпка, то ли как платок,
   Но сносит шляпку на восток...
  Дом готов. Блестят чисто вымытые стекла окон. Пахнут свежей извёсткой квартиры. Гудят под ногами новосёлов лестницы.
   И видит Кран:
   Задрав хвосты,
   Внизу волнуются коты,
   Все в этом доме жить хотят -
   Толпятся, бегают, спешат...
  Кран улыбался, глядя сверху на возню новосёлов. Ему было очень хорошо. Он только огорчался немного оттого, что никто из людей не посмотрит на него. Крану хотелось, чтобы кто-нибудь помахал ему рукой и крикнул:
  -Спасибо!
  Но никто из людей не догадывался сделать это.
  Смотрел Кран, смотрел на новосёлов и вдруг подумал: "А почему бы и мне не поселиться в построенном мною доме?"
   И Кран имеет право
   Присесть, прилечь и прочее, -
   Ведь Кран почти такой же,
   Как ты и я, рабочий...
  И Кран стал высматривать среди людей внизу Управдома.
  Вон он! Упраавдом распоряжается. Он похож на уличного регулировщика: этому - сюда, тому - туда!
  Кран прогудел ему сверху:
  -А нельзя ли и мне присмотреть здесь квартиру?
  Голос его был громкий, как гром.
  И все внизу замерли. Никто ещё не слыхал, чтобы краны разговаривали. И никто не видал, чтобы краны требовали квартиру.
   И где найти такущий дом,
   Чтоб поместиться Крану в нём?
  Первым опомнился Управдом. Он крикнул:
  -А как ты войдёшь в дом, дружище?
  И что, вы думаете, ответил Кран?
  Он, конечно, почесал сперва в затылке - было над чем задуматься! Но Крану ужасно хотелось пожить, как все, в доме: иметь диван, чтобы поваляться на нём после работы, ванную, обеденный стол и картины на стене. Он хотел, чтобы у него был самовар, в котором он кипятил бы чай для своих гостей-кранов. Всё это он видел в доме напротив, который тоже построил он.
  Кран хотел также, чтобы у него был душ. Как приятно, должно быть, после работы пустить на себя сноп тёплой воды, что смывает с тебя усталость за каких-то пять минут!
  Пока Кран думал, Управдом крикнул снова (он понимал желание железного работяги):
  -Ну-ка скажи, как ты поместишься в квартире - такой большой? - И немедленно заткнул уши, чтобы не оглохнуть от Кранова ответа.
  И все, кто был внизу, тоже заткнули уши.
  Кран же, поразмыслив, сказал вот что:
  -Ладно. Я, пожалуй, действительно не помещусь в квартире. Но как насчет душа хотя бы?
  -А дождик? - ответил на этоУправдом.
  -Я о нём почему-то не подумал, - сказал Кран. - Тогда вот какой вопрос. Мне хочется принимать гостей и угощать их чаем.
  -А чем не стол - крыша дома? - предложил Управдом (он, как видите, был сообразительный человек).
  Кран оглядел крышу.
  -Вот тебе и на! - проговорил он вполголоса, хотя это было слышно на весь квартал. - Самый настоящий стол! И как раз для кранов. Значит, о нас все-таки заботятся! Э-ге-гей, краны! - крикнул он во весь голос. Все кошки бросились наутёк, а новосёлы, не успевшие заткнуть уши, оглохли на три дня. - Я приглашаю вас в гости!
  Краны со всего города повернулись к нашему Крану: кто был с грузом, кто без груза. Наш Кран махал им рукой.
  -Я приглашаю вас в гости! - крикнул он снова. - Мы будем пить чай!
  -Хорошо! - ответили краны хором (ох и грохнуло над городом последнее "О" в слове "хорошо"!). - Мы придём, когда кончим работу!
  На том дело и остановилось. Кран повернулся к дому, который начал строить в этот же день, а в новом нынешним вечером люди начали справлять новоселье. Кран на сей раз веселился вместе со всеми: из каждого окна время от времени кто-то выглядывал и разговаривал с Краном или же выпивал стаанчик вина за его здоровье.
  Управдом же всё думал, где бы найти такой большой самовар, чтобы хватило чая для кранов.
  Ведь когда они достроят наш город, то уж обязательно соберутся за какой-нибудь крышей на чаепитие. Может быть, к тому времени появятся самовары и для кранов.
  
  
  
  СТЕКЛЯШКИН УЧИТСЯ СМЕЯТЬСЯ
  
  Шёл по улице один Взрослый.
  А навстречу ему шёл Мальчик. Он крутил у правого глаза калейдоскоп.
  И вот шли они, шли и наткнулись друг на друга.
  -Ты бы по сторонам смотрел, - буркнул Взрослый, - а то попадёшь под машину!
  -Не могу, - ответил Мальчик, - у меня в калейдоскопе такое!
  -Какое такое?
  Они отошли в сторонку от прохожих, сели на скамейку и Мальчик рассказал Взрослому невероятную историю.
  Но прежде чем начать её, он попросил Взрослого, слушая, крутить вместо него клейдоскоп, всё время в него глядя. Тот нехотя согласился.
  История была вот какая.
  Мальчик - его звали Митя - сидел дома, ему нечего было делать и он взялся за калейдоскоп. Крутил, крутил и вдруг из разноцветных стеклышек в трубке вместо узора сложился маленький человечек! И чуть он получился, как закричал Мите тонюсеньким голоском:
  -Осторожнее, а то я рассыплюсь! Не крути больше!
  Митя так и замер. А человечек продолжал кричать ему:
  -Только повернёшь - и я рассыплюсь! Выпусти меня отсюда! Знаешь как?
  -Знаю, - прошептал Митя. - Я сейчас сниму крышку.
  -А я пока упрусь ногами и руками в стенки. Чтобы не рассыпаться.
  Митя тихо-о-онечко повернул крышку калейдоскопа с матовым стеклом, и вот на ладонь к нему сошёл, кольнув кожу, крохотный стекляшечный разноцветный человечек.
  Сошёл, качнулся, чуть не упал. Переступил ножками, поднял ручки, опустил. Сказал:
  -Уф! Кажется, цел. Привет!
  -Привет! - откликнулся Митя, не зная, верить ему или не верить событию.
  -Я такой случайный, - продолжал говорить человечек, - такой, что ты даже представить себе не можешь Если сто мальчиков и девочек будут крутить сто калейдоскопов сто лет подряд, то, может, у кого-нибудь я и получусь - вот какой я случайный! Тебе повезло, как никому на свете!
  -За сто лет, - разглядывая человечка, ответил Митя, - все мальчики и девочки превратились бы в стареньких дедушек и бабушек. А дедушки и бабушки в калейдоскопы не играют.
  -Значит, тебе повезло ещё больше, чем я сказал, - ответил на это человечек, - и ты должен меня ценить и беречь.
  -Хорошо, - пообещал Митя. - А что мы с тобой будем делать?
  -Как что? Разве ты не видишь, какой я разноцветный? Играть, конечно!
  -А во что?
  -Во что?.. Мне хочется... Мне хочется... делать то, чего, наверно, нельзя. Мне хочется бегать, прыгать, кувыркаться... Но ведь я тогда могу рассыпаться, правда? - Человечек пригорюнился. Но тут же поднял голову. - Чуть не натворил беды! Я сейчас едва не расплакался, а расплачься я - вот бы и рассыпался! Я почувствовал, как начал вдруг расползаться во все стороны. Вот дуралей! Между прочим, меня зовут Стекляшкин... Значит, плакать мне тоже нельзя. Ну, тем лучше!
  -Так во что же мы будем играть? - задумался Митя.- Может, я буду прятаться, а ты меня искать?
  -Сейчас я подумаю, не опасно ли это... Ура! Оказывается, я умею думать! Ура, ура, ура! Если человек умеет думать, он так просто не рассыплется. И наоборот: если он не умеет мерекать, сразу же превратится в кучу стёклышек. Разве не так?
  Митя улыбнулся.
  -Это ты что делаешь? - спросил человечек, показывая остреньким пальчиком на губы Мити.
  -Я улыбаюсь.
  -Я тоже хочу так! - закричал Стекляшкин. - Сейчас же попробую! Смотри - получается! Правда, губы у меня треснули, зато теперь и я умею улыбаться. Очень приятное занятие!
  Митя тут уж не просто улыбнулся, а рассмеялся. Таким смешным показался ему стекляшечный человечек.
  А тот смотрел на него во все глаза.
  -А это как называется? - спросил он, снова показывая на Митин рот.
  -Ха-ха-ха! - не мог удержаться Митя. - Это называется - смеяться! Это называется - хохотать!
  -Я тоже хочу так! Я тоже хочу! - закричал Стекляшкин. - Я ужасно хочу! - И топнул ножкой. - Побыстрей расскажи что-нибудь смешное!
  -Ладно, - согласился Митя. - слушай. Идём мы раз с Игорем, моим другом, по двору. Видим - лужа. Игорь и говорит: "Спорим, перепрыгну?" Я спрашиваю: "Ты чемпион мира?" Он говорит: "Чемпион". Разбежался, а перед самой лужей наступил на что-то и ка-ак шлёпнется в лужу! Брызги аж до пятого этажа. Я так смеялся, что чуть не умер. Ну и чемпион!
  -Это в самом деле смешно? - спросил стекляшечный человечек.
  -Ещё как! Пузом - в самую середину лужи! Прыгун, называется! А ты почему не смеёшься?
  -Мне сперва тоже хотелось посмеяться, - ответил разноцветный человечек. - Но я подумал, что было бы со мной, если б я поскользнулся и упал. Я бы разлетелся на кусочки.
  -Ну, если каждый раз думать, смеяться тебе или нет, так и не рассмеёшься никогда.
  -Расскажи что-нибудь другое смешное. Где не падают.
  -Где не падают? - Митя задумался. - У нас, кажется, самое смешное, это когда кто-то хорошенько шлёпнется. Вот я ещё вспомнил...
  -Не надо, не надо! - попросил Стекляшкин. - Я попробую обойтись без смеха. Давай придумаем что-нибудь другое. Во что у вас ещё играют? Мне ужасно хочется поиграть. Ведь в следующий раз я могу не получиться.
  -А почему ты говоришь "следующий раз"? Ты думаешь, что обязательно должен рассыпаться?
  -Понимаешь, - голос Стекляшкина стал очень грустный, - слишком уж я случайный, слишком уж я раскольчатый. Упасть - нельзя, плакать - нельзя, смеяться - тоже. Что это за жизнь! Вот ты - что бы ты делал на моём месте?
  -Не знаю, - признался Митя.
  Человечек помолчал, погрустил ещё немножко...
  -Ну, хватит! - сказал он. - Придумывай поскорее что-нибудь ещё, а то я и от грусти стал расползаться на кусочки.
  -Есть одна игра! - вспомнил Митя. - Прятки. Кто-то прячется, кто-то ищет. Во как интересно!
  -Чур, я прячусь первый! - крикнул Стекляшкин.
  -Ладно, - согласился Митя. - Тогда я закрываю глаза и начинаю считать до десяти. А ты за это время спрячься.
  Митя повернулся к стене, закрыл глаза и начал счёт.
  -...десять! - выкрикнул он и открыл глаза. - Я иду искать!
  Обернулся и посмотрел на стол. Конечно, Стекляшкин должен быть в стакане с карандашами и ручками, который стоит рядом со стопкой книг, - в него легко забраться.
  Митя осторожно поднял стакан и заглянул в него. Человечка там не было. Заглянул за книги. И там никого. Вот так дела! Куда он спрятался? Может, укрылся за лампой? Но и за лампой он никого не нашёл. А вдруг человечек упал со стола?!
  Митя брякнулся на колени и стал разглядывать пол. Тоже ни-че-го! Ничего, кроме кнопки, марки и копейки. Он даже пошарил ладонью - нет ли на паркете стеклышек. Где же человечек? Ой-ёй-ёй! Ой как плохо!
  И вдруг краем глаза Митя заметил, что рыбки в аквариуме на подоконнике мечутся из угла в угол. Он кинулся к окну и увидел среди других разноцветных рыбок одну, плавающую, как лягушка, то есть брассом. Это был его стекляшечный человечек! Он гонялся за рыбками, хватая их за пышные хвосты.
  -Э-эй! - позвал Митя. - А ты не утонешь? - и поскорей опустил в воду ладонь.
  Человечек вскрабкался на неё, подпрыгнул, чтобы стряхнуть капли.
  -Ты бы меня ни за что не нашёл, если б я не стал играть с ними в догонялки. Ух, весело! Я умею плавать - ты видел?
  -Видел, видел. Я испугался, что ты расклеишься.
  -Они такие же разноцветные, как я! - возбуждённо рассказывал человечек. - Я сначала подумал, что они тоже все из калейдоскопа! И потому прыгнул к ним. Но они не умеют разговаривать. И смеяться тоже не умеют.
  -Это аквариумные рыбки. Они могут жить только в воде. Мне пора их кормить. - Митя взял щепотку серого порошка из баночки и посыпал на воду. Рыбки стали подплывать и склёвывать с поверхности воды серые крошки.
  -А теперь давай спрячусь я, - сказал Митя.
  -Нет, - не согласился Стекляшкин, - это будет нечестно.
  -Почему?!
  -Ты оставишь меня одного, а я не хочу быть один даже до счёта 10. Я столько времени пробыл простыми стекляшками, что сейчас ценю каждую минуту, когда я человек. Ну, человечек. Придумывай другую игру. У вас их должно быть много. И повеселее.
  Как раз в эту минуту в комнату вошёл Митин котёнок. Он посмотрел на хозяина и мяукнул: они всегда, встречаясь, во что-нибудь играли. Или котёнок получал кусочек чего-то вкусного
  -Есть игра! - воскликнул Митя. - Во какая! И показал большой палец.
  Он сбегал в соседнюю комнату и вернулся оттуда с небольшим круглым зеркальцем. Сел - человечек стоял на столе, - подхватил зеркальцем немного света из широкого солнечного луча, падавшего из окна, и превратил его в солнечного зайчика на стене перед котёнком.
  Котёнок увидел зайчика и немедленно цапнул его лапкой. Началась игра. Мальчик и стекляшечный человечек смотрели на игру котёнка и зайчика во все глаза.
  Зайчик прыгал, полз по полу, взлетал вдруг до потолка, падал прямо перед носом котёнка... а тот всё пытался поймать золотого зверька острыми коготками...
  На полу под подоконником стояла кастрюля с водой, которую выдерживали для аквариума. Зайчик скользнул по боку кастрюли и... нырнул в неё! Ничего не подозревавший котёнок высоко подпрыгнул и "ласточкой", вытянув вперёд лапки, последовал за ним. И в то же мгновение взлетел над кастрюлей, словно она им выстрелила! Приземлился на полу - но это уже был не котёнок, а чертёнок. Худой, страшный, с вытаращенными глазами. Он ещё раз чему-то ужаснулся, подпрыгнул, завопил во всё горло: мяу-у-а-а-а! и, оставляя мокрые следы, царапая паркет, унёсся из комнаты.
  Митя, хохоча, упал со стула на пол и на полу всё ещё смеялся. Сверху, со стола, доносился серебряный хохоток. Вдруг он смолк. Митя опомнился и вскочил. На блестящей поверхности стола лежала горстка разноцветных стёклышек...
  Когда Митин рассказ дошёл до этого места, Взрослый отнял калейдоскоп от глаза - слушая, он всё время крутил его, как договорились, - и положил на скамейку.
  -Мда-а, - сказал он, глядя на мальчика. Тот сидел опустив голову. - Послушай, а ты не придумал всё это?
  Митя поднял голову.
  -Эх! - сказал он с таким огорчением, что Взрослому стало стыдно за своё предположение. - Я так и знал, что вы об этом подумаете!
  И в ту же секунду раздался тонюсенький, как у синички, голосок, и оба посмотрели друг на друга.
  -Это он! - крикнул Митя. - Это он! Он снова сложился! - Осторожно поднял калейдоскоп и стал отворачивать крышку.
  Раз-два-три - и на ладони у него стоит маленький разноцветный стекляшечный человечек.
  -Вот и я! - крикнул он. - Теперь мне можно смеяться сколько угодно - я научился сам себя складывать. Потому что, оказывается, стоит хоть раз побыть человеком - и ты уже не стекло!
  Взрослый, не веря своим глазам, смотрел на разноцветное говорящее чудо на ладони мальчика. А кроха продолжала голворить:
  -Калейдоскоп всё время крутили и я никак не мог себя собрать. А как только перестали, - я поскорей, стёклышко к стёклышку, сложился. Я ведь теперь знаю, где у меня голова, а где ноги. Расскажете что-нибудь смешное?
  
  
  ВОТ СТОЛЕЧКО ТИГРА
  
  В шкафу жил тигр.
  Стаська боялся тигра и знал: чуть он начнёт приотворять дверцу шкафа, раздастся тихое рычание. Тигр поднимет на Стасика жёлтые глаза. Нос тигра сморщится, белые жесткие усы дрогнут и станут топорщиться. Покажутся два огромных клыка.
  Стасик захлопнет дверцу; тигр останется за ней. Там тигр ещё немного посмотрит на то место, где только что была щель, потом опустит тяжёлую голову на лапы. Время от времени он будет поднимать ещё глаза, а после уснёт.
  Ни мама, ни папа, ни брат Герка не боялись тигра. Они спокойно открывали шкаф, брали оттуда одежду: тигр, наверено, прятался от них в угол.
  В первый раз Стасик видел тигра в зоопарке. Сперва он услышал его голос. Голос тигра был как гром. Стасик даже посмотрел тогда на небо - нет ли там чёрных туч..
  Тигр лежал в клетке - длинное могучее тело, толстые, как коряга, лапы. Они с Геркой подошли, и Герка сказал с уважением:
  -Тигр! У-у, какой зверь!
  Тигр глянкл на них. Таких глаз стасик никогда не встречал. Он даже не предполагал, что такие бывают. В них не было никакого выражения. Они были из твёрдого блестящего янтаря.
  ...А потом тигр поселился в их шкафу.
  -Стаська, - пугал Гера младшего брата, - сейчас шкаф открою!
  -Ой-ой! - И Стасик бежал на кухню, захлопывая за собой двери.
  Когда Стасик оставался дома один, он подходил к шкафу и, затаив дыхание, приставлял ухо к дверце.. Тигр тоже замирал, зная, что его подкарауливают. Так они оба подолгу молчали. Стасик пекреводил дух только у окна, куда отбегал, услышав шаги на лестнице.
  Это было интересно, хотя и страшно, - тигр в шкафу.
  -У меня дома в шкафу живёт тигр, - рассказывал стасик во дворе. - Вот такой вот, - и показывал его рост от земли.
  -А что он кушает? - заинтересовалась тигром пятилетняя Света.
  Тут Стасик замялся, потому что его тигр, оказывается, ещё ничего не ел.
  -Косточки, - ответил он после небольшого раздумья, во время которого представил, как тигр, склонив голову набок, хрумкает костями.. - И воду я ему даю. Когда он лакает, воду разбрызгивает - язык у него очень большой.
  -А когда ты с ним пойдёшь гулять? - спросила Света.
  -Послезавтра, - пообещал Стасик. - Послезавтра, когда папа купит ошейник...
  -А я вот боюсь тигров, - сказала Света, задумчиво глядя в сторону. - Ты, наверно, храбрый...
  -Конечно, - сказал Стасик. - Я храбрый. Я давно уже их не боюсь. - Он вспомнил свою первую встречу с тигром. - А чего их бояться! Вот я выведу своего во двор, посмотришь, как я их нисколько не боюсь. Вот увидишь!
  -Только издали, - согласилась Света. - Я ведь очень боюсь тигров. Очень! - Так сказала кроха Света, которая тигроввидела только в книжках на картинках да игрушечных - за стеклом автомобиля.
  -А хочешь, - вдруг предложил Стасик, - я сейчас покажу тебе тигра? Немножко. Вот столечко, - Стасик показал двумя пальцами, сколько тигра он покажет. Выходило совсем немного. Столько тигра не должно было испугать Свету.
  -Нет, - сразу же ответила Света. - Мне нельзя вблизи смотреть на тигров. И как они рычат, нельзя слушать.
  -А почему?
  -Так, - сказала Света. - Потому. Нельзя.
  -Да ведь я только чуточку тебе покажу! И сразу же дверь закрою. Пошли?
  -Нет. Мне нельзя. Мама сказала: "Тебе нельзя смотреть на тигров. Ни в коем случае". - Света нахмурила брови и снова уставилась на что-то в стороне.
  -Всё ты выдумываешь! Трусиха ты!
  -А ты врун. Никакого тигра у тебя нет!
  -Как это нет! - оскорбился Стасик. - Идем - покажу! Боишься? Ага!
  -Врун! Вот я скажу полицейскому, что у тебя тигр!
  -Я тебе скажу!
  -Мама! Стаська дерётся! - завопила Светка, хотя Стасик не притронулся к ней, а может, и не собирался притрагиваться.
  -Стасик! - немедленно раздалось сверху, с четвёртого этажа. - Как тебе не стыдно! Света ведь девочка! Света, отойди от него! А ещё мальчик! Света, иди домой! Просто безобразие какое-то! Нельзя ребёнка на улицу выпустить! Он тебя ударил, Светонька? - Светкина мама так свесилась с балкона, что запросто могла свалиться.
  Светка скрылась в подъезде, и мама покинула балкон, чтобы встретить Светочку и пожалеть её, маленькую.
  В полном огорчении стасик сел на скамейку. Дуать о тигре не хотелось.
  На балконе снова появилась Светкина мама.
  -И чтобы я больше ни о каком тигре не слышала! Доченька, ты ведь уже большая, а веришь всякой чепухе! Если он опять будет тебе говорить о тигре, скажи ему: "Никкого тигра у тебя нет! Поняла? Ни-ка-ко-го! Так и скажи1 Вот ещё! Пугать маленького ребёнка! Стасик, ты слышал?
  Стасик, хмуро поглядывая на балкон, мечтал только о том, чтобы его тигр былсейчас рядом.
  Тигр бы зарычал - по двору раскатился бы гром, - Надежду Петровну как ветром бы сдуло с балкона. Захлопнулись бы все двери, все окна, и сквозь каждое стекло были бы видны бледные лица - в каждом окне по бледному лицу... Стасик погладил бы тигра по сильной шее и прошёлся бы с ним по двору.
  Стасик оставил скамейку и пошёл по двору.
  А ЕГО ТИГР ШЁЛ РЯДОМ. ОН ПОДНИМАЛ НА СТАСИКА ЖИВЫЕ СПРАШИВАЮЩИЕ ГЛАЗА. СПИНА ТИГРА ПОКАЧИВАЛАСЬ ПРИ ХОДЬБЕ И МОГУЧЕ ЗМЕИЛАСЬ. ШАГ БЫЛ МЯГКИЙ, СОВСЕМ НЕСЛЫШНЫЙ, ТОЛЬКО КОГТИ ОГРОМНЫХ ЛАП ПОБРЯКИВАЛИ ПО АСФАЛЬТУ.
  
  
  
  
  
   ПОЧЕМУ УЕХАЛ ДОН ГРИПП
  
  Апчхи! Апчхи! Апчхи!
   Апчхи! Апчхи!
  Апчхи! Апчхи! Апчхи!
  
  -Слыхали? - сказал дон Грипп да Инфлуэнца кавалеру Сквозняку. - А вы думали, что мы будем здесь инкогнито. Обо мне все уже знают! Вот что такое известность!
  Дон Грипп и кавалер Сквозняк шли по улице нашего города. Дон Грипп был одет в короткое, очень жёлтое пальто, галстук на нем был цвета... простуды, фиолетовая шляпчонка еле держалась на голове.
  Кавалер же Сквозняк, худой и высокий, в длинном, скользком плаще, был странен иначе: ступив на правую нгу, он сильно уменьшался в росте и толстел, словно резиновый, - и сразу вытягивался, ступив на левую ногу.
  Дон Грипп радовался, как ребенок:
  -Посчитайте-ка, сколько ярких шарфов надето в мою честь! А как празднично скрипит новая обувь! У каждого в кармане свежий носовой платок. А как чихают, стоит мне появиться! Чохи для меня всё равно, что аплодисменты!
  -Апчхи! - раздавалось справа и слева. - Апчхи! Апчхи!
  Дон Грип срывал шляпчонку и раскланивался с чихающими.
  Встречные хватались за платки и скрывали за ними лица, словно стыдясь своих носов, - поэтому, наверно, они не замечали ни цвета галстука дон Гриппа, ни странности в походке кавалера Сквозняка. Платки мелькали тут и там, как голубиные крылья.
  -Апчхи! Апчхи!..
  -Дарю вам третью часть, - воскликнул дон Грипп, трогая кавалера Сквозняка за плечо. - Третью часть всех этих Апчхи. Считайте, что они ваши!
  -Спасибо, - буркнул кавалер. - Не могли бы мы идти быстрее? Я отвратительно чувствую себя на широких улицах. А на площадях я чувствую себя, как клоп на барабане, извините за сравнение. Поспешим, дон Грипп, если вы хотите, чтобы я был рядом.
  В гостинице приятели увидели табличку "Мест нет". Окошечко администратора было перекрыто стеклом. Дон Грипп снял фиолетовую шляпчонку.
  -Вечер добрый-добрый-добрый! - сазал он, улыбаясь гораздо шире своего лица. - Не думаю, чтобы для нас не нашлось у вас места. Просто уверен, что вы нам не откажете. - Дон Грипп повернулся к соседу и что-то шепнул ему. Тот кивнул. Дальше произошла прелюбопытнейшая сценка.
  Дон Грипп по-приятельски взял кавалера за воротник плаща. Тот, кто наблюдал бы за незнакомцами повнимательнее, заметил бы, что кавалер Сквозняк покинул свою одежду. Вся она висела в руке дона Гриппа совершенно пустой, а кавалер Сквозняк исчез.
  На столе администратора зашевелились бумаги; женщина прихлопнула их рукой, сморщила нос и громко чихнула.
  -Зак! - вскрикивала она сквозь чохи. - Рой! Те! Дверь! Ап-чхи! Ап-чхи!
  Дон Грипп опустил руку с плаща, в котором теперь снова стоял кавалер Сквозняк. Женщина-администратор не переставала чихать.
  -Безобразие, - сказал дон Грипп, сочувственно глядя на женщину. - Я могу вам помочь. У меня есть чудодейственные таблетки. - Он подсунул под стекло два кругляша - лишь глянув на них, администратор перестала чихать.
  -Только до утра, - вытирая слезы, сказала она. - Утром я дам вам другой номер.
  Дон Грипп и кавалер Сквозняк вежливо поклонились.
  -Только до утра, - подтвердил дон Грипп, - до утра-тра-тра!
  Через полчаса у всех жильцов третьего этажа, где поселился дон Грипп, поднялась температура и начался насморк. Коридорные сбились с ног, разнося им аспирин и другие лекарства...
  В двухкомнатном 97-м номере удобно расположились дон Грипп да Инфлуэнца и кавалер Сквозняк, заморские незваные гости.
  -Завтра будет трудный день, - предупредил дон Грипп. - Я пробегусь, прогуляюсь, прошвырнусь, а вам, мой милый, надо будет пролезть во все двери, проникнуть во все щели, каждого пронять, никого не пропустить, всех прохватить! А сейчас спать, спать, спать!
  И в 97-м номере потух свет.
  Зато в другом здании, в большом зале, где собрались врачи со всего города, свет горел почти до утра.
  Там врачи совещались о том, как уберечь город от гриппа, который, стало им известно, ходит по городу. Один за другим поднимались и говорили свои предложения доктор Температуркин, детский врач Нутес, доктор Порошокс и профессор А.С. Пирин. В этот вечер были придуманы замечательные средства против гриппа: непромокаемые носки под названием "Непронос", носовые платки от чихания под названием "Носочих", специальные шарфы против ангины и кашля под названием "Прокашле".
  Было придумано и ещё кое-что, может быть, самое главное средство - но пусть оно будет сюрпризом для дона Гриппа и кавалера Сквозняка, которые спят, ничего не подозревая.
  Впрочем, уже утро!
  В коридоре гостиницы слышатся шаги, покашливание, скрежещут замки, поют двери, перекликаются, как в лесу, горничные.
  Первым проснулся кавалер Сквозняк. Он принюхался, зашевелился, вытянулся так, что достал руками и ногами противоположных стен, потом сократился вдвое... Подпрыгнул, повисел в воздухе и исчез, невидимый, в открытой форточке.
  Дон грипп да Инфлуэнца сел в постели и и стал зевать. Зевал он так, что платяной шкаф не выдержал и, свирепо скрипя, стал открывать и закрывать дверцу.
  -Дон Грипп! - раздалось за окном. - Дон Грипп! - В комнату влетел кавалер Сквозняк. Наполовину он был еще невидимым. - Мы, кажется, попали в город сумасшедших! Посмотрите-ка в окно!
  Дон Грипп захлопнул рот - захлопнулась и дверца шкафа, - и подбежал к окну.
  -Какой ужас-ужас-ужас! - вскричал он. - Действительно, они все спятили!
  Друзья одевались, как при пожаре. Через шесть минут дон Грипп и кавалер Инфлуэнца были на улице. Они остановились как вкопанные, чуть выйдя из дверей гостиницы. Дон Грипп стоял, раскрыв рот, а кавалер Сквозняк стоя колыхался, как столбик дыма над костром.
  Было 8 часов утра. Весь город - весь, весь город! - делал зарядку.
  За стёклами окон, в которых были раскрыты форточки, виднелись фигуры молодых и старых людей - они все поднимали руки и разводили руки в стороны, и нагибались, и подпрыгивали, и, что страшнее всего, - боксировали. Дону Гриппу казалось, что они готовятся таким образом встретить его.
  Остановилсиь все машины. Шофёры вышли на мостовую и приседали, держа руки перед собой.. Полицейский прыгал и хлопал над собой ладошами в больших кожаных перчатках.
  Старушки поставили сумки с продуктами и свежим хлебом у стены и, кряхтя и постанывая, сгибались, стараясь достать кончиками пальцев носки туфель. Пятеро дедушек, застигнутых зарядкой, выполняли упражнения с палкой, вытягивая её то вперёд, то поднимая над головой...
  Голос диктора радио объявил:
  -А теперь - пробежимся на месте!
  И все побежали. Кто на месте, а кто потрусил домой. Кое-кто перешел было на шаг, но полицейский тут же засвистел и бег продолжился.
  Пять минут зарядки - и тот же голос диктора посоветовал:
  -Что может быть лучше сейчас, чем водная процедура! И - будьте здоровы!
  Фигуры в окнах исчезли. Дону Гриппу и кавалеру Сквозняку показалось, что на них обрушился водопад, - это в каждой квартире полился шумный душ.
  Полицейский и шофёры набрали в горсти свежего снега и потёрли им шеи и лица. Они даже пустили по комочку снега по спине между лопаток.
  Дон Грипп да Инфлуэнца вдруг поёжился и оглушительно чихнул. Кавалер Сквозняк отскочил от него.
  -Что с вами, дон Грипп?
  -Меня всего трясёт-сёт-сёт! Пошли отсюда!
  Дежурный администратор, вчерашняя знакомая, спросила:
  -Ну как? Будете переходить в другой номер или останетесь в 97-м?
  -Нет! - сердито крикнул дон Грипп. - Мы уезжаем-жаем-жаем! Нам нечего делать в этом городишке!
  -В этом дишке-бишке-фишке! - поддержал его кавалер Сквозняк.
  
  ОТЧЕГО ПОМИДОР ЩЁКИ НАДУЛ
  
  Профессор Догадайкин - доктор огородных наук. Он про овощи и грядки знает очень много - можно даже сказать: с три короба. Знает, отчего лук сердитый, в чьем огороде камней больше, для чего укропу зонтик. Что сейчас модно у огородных чучел, от кого морковка прячется и за что петрушку Петрушкой прозвали.
  Осталось ему ответить на четыре вопроса, разгадать четыре загадки.
  Как случилось, что к тыкве обращаются на "ты"?
  Откуда у арбуза полосы?
  Отчего помидор щёки надул?
  Почему огурец в пупырышках?
  Вот какие это загадки. Сами видите, ответить на них - не шутка.
  -А надо, - объявил профессор. - Наука должна знать всё.
  Про науку Догадайкин сказал всем в пятницу, а в понедельник он уже собрался на огород. Учёный взял с собой блокнот, две авторучки и бутерброд с тремя ломтиками колбасы. Больше он ничего не взял с собой, никаких приборов, никаких инструментов, потому что главный инструмент учёного, считает профессор, - это голова. Голову Догадайкин накрыл широкой, как зонтик, соломенной шляпой.
  Было утро. Был июль. Было зелено и солнечно. Мостовые были только что подметены и политы водой. Машины старались не шуметь. Профессор шёл по улице и напевал Пеструю песенку про утро, про науку и про хорошее настроение, под которое легко решаются все сложные вопросы.
  В троллейбусе Догадайкин барабанил песенку на шляпе, которую держал на коленях, в трамвае - на стекле.
  И вот огород перед ним. Профессор снял шляпу и надел очки...
  Будь у меня целая корзина сравнений, их не хватило бы, чтобы рассказать об овощах так, как они это заслуживают.
  Из-под земли били зеленые фонтанчики моркови.
  Горох был кудрявый, с длинными серёжками.
  Редиска была похожа на яркие пуговицы, наполовину втоптанные в землю.
  Картошка выращивала своих детей, похожих на маленьких поросят, глубоко в земле.
  Молоденькие зеленые огурцы напоминали юрких ящериц, готовых, чуть что, нырнуть под широкие, шершавые листья.
  А крупные жёлтые огурцы смахивали на лысых дядек, загорающих среди зелени.
  Сладкие перцы - это были, конечно, колпаки гномов.
  Над огородом, выше всех, стоял-сиял подсолнух. Он походил на солнце, на фонарь, на... стоп! Что это я? Ведь это мои наблюдения, они не научные и, следовательно, интереса не представляют.
  В огороде стоял профессор Догадайкин.
  Когда рядом никого не было, наш учёный мог разговаривать даже с собственной пуговицей. Поэтому не удивляйтесь, что, подойдя к тыкве - такой толстой и важной, что её, ей-ей, - неудобно было называть тыквой, - он сказал, махнув шляпой:
  -Уважаемая! Учёный мир в моём лице приветствует вас! Нет, нет, не отвечайте мне, я догадаюсь обо всём сам.
  Профессор придвинул к себе ящик, в котором весной привезли рассаду, перевернул его и сел. Он уставился на тыкву и замер.
  Догадайкин думал.
  Мысли его роились над тыквой, как пчёлы над цветком. Пылинка за пылинкой, крупинка за крупинкой, они разузнавали о тыкве всё.
  И учёный решил-таки задачу! Он разгадал загадку!
  Настала минута - профессор встал. Он шлёпнул тыкву по тугому боку.
  -Теперь я знаю! Тайны больше не существует!
  Догадайкин вынул блокнот и ручку и немедленно стал записывать своё открытие. Озаглавил он его так:
  
  Если бы лягушонок был повежливее...
  
  Однажды, - писал профессор Догадайкин, - мимо большой тыквы, которую тогда ещё никак не называли, скакал лягушонок. Скок! Скок! Глупый лупоглазый лягушонок. И вдруг он увидел тыкву. Он ещё больше выпучил глаза, потому что тыква в них не помещалась, и сказал:
  -Ква!
  Что он ещё мог сказать, кроме своего лягушоночьего "ква"?
  Тыква глянула на малютку. Ей было жарко и одиноко - и вот со скуки она взяла да и ответила лягушонку:
  -Ква!
  Можете себе представить, каким у тыквы получилось это "ква". Оно у неё получилось большим и внушительным:
  -ква!
  Лягушонок присел от неожиданности: тыква (а её тогда ещё так не называли) ответила ему! Лягушонок подумал, что она соглашается с ним поиграть, и снова крикнул:
  -Ква!
  И тыква опять - от нечего делать - сказала:
  -ква!
  Лягушонок в восторге стал прыгать вокруг тыквы и кричать:
  -Я - ква и ты - ква! Я - ква и ты - ква! - Он радовался тому, что он, такой маленький, и она, такая большая, говорят одинаково. Придумана новая игра!
  Он был ещё очень мал, этот лягушонок, и всем говорил "ты". Будь на его месте взрослая лягушка, она, конечно, сказала бы громадине "вы". Но послушайте, что было дальше.
  Тыкве игра не понравилась. В тот момент, когда лягушонок ещё и запрыгнул на неё, она подумала, что попусту тратит время. Ну что тут интересного: "я - ква, ты - ква". Достаточно сказать раз...
  -Пф-ф... - проговорила громадина, - ты что, за лягушку меня принимаешь?
  Тыкву - принять за лягушку!
  А глупый лупоглазый лягушонок, которому очень понравилось играть с самой тыквой (её тогда ещё никак не звали, а может, иначе), закапризничал:
  -Я - ква! - закричал он, - и ты - ква! Я - ква! И ты - ква! - Он, видите ли, требовал, чтобы тыква повторяла за ним его "ква"!
  Громадина рассердилась.
  -Можешь повторять своё "ква" хоть до вечера, а мне позволь заниматься моими делами! - И тыква отвернулась от лягушонка.
  Вот, кстати, ещё вопрос: какие-такие дела могут быть у тыквы?
  Лежать, толстеть, желтеть и зреть. И... и... всё! Но тыкве кажется, что важнее этих дел нет ничего на свете - лежать, толстеть, желтеть и зреть.
  Тыква отвернулась от лягушонка и занялась своими делами.
  А лягушонок стал прыгать ещё выше, переворачиваться в воздухе, шлепаться наземь и снова подпрыгивать. И всё время он верещал своё: "Я - ква и ты - ква! Я - ква и ты - ква!"
  Вдруг послышались тяжёлые шаги - хозяина огорода.
  Он, как видно, слышал лягушонка, потому что сказал:
  -Тыква... Неплохое имя для тебя, толстуха! - Хозяин легонько толкнул тыкву ногой - в этот-то момент она и получила имя. - Теперь ты - тыква. А я-то уж думал назвать тебя какой-нибудь ... кукурбитой. А ты - тыква...
  Хозяину даже в голову не пришло обратиться к огородному овощу на "вы"...
  Но скажите, если бы тот лягушонок был повежливее, он ведь говорил бы тогда "вы", и тыкву и посейчас называли бы "выквой". Разве не так?
  -Браво! - вскричал Догадайкин, поставив последнюю точку в своём научном исследовании. Он помахал блокнотом подсолнуху. С подсолнуха слетели три испуганных воробья, и он закачал золотой головой.
  -Как вы считаете, голубчик, смог бы кто-нибудь решить эту задачку лучше меня? Нет? И я так думаю.
  Подсолнух долго ещё качал голвой, соглашаясь с профессором, а широкая шляпа того была уже далеко от огорода.
  
  ДОГАДАЙКИН ЗАНЯЛСЯ АРБУЗОМ
  
  На следующий день профессор сидел напротив арбуза.
  Было жарко. Тень учёного съёжилась, она, как щенок во время дождя, забралась под него.
  Исследователя спасала от жары соломенная шляпа.
  "Арбуз полосат, - размышлял он. - Допустим, что он полосат, как... как... тигр, и рассмотрим это предположение. Чем тигр и арбуз схожи ещё? Ах да, ведь тех и других в городах держат в клетках! Ну и..."
  Рассуждая, учёные могут допускать всё что угодно. Даже такое - не родственник ли арбуз тигру? Поэт сделал бы из этого весёлый стишок. Учёный же, проверив мысль так и этак, в конце концов отбрасывает её, чтобы взяться за следующую.
  "Нет, - сказал себе Догадайкин, - арбузы держат в клетках не потому, что их боятся, а чтобы их не украли. Выходит, что арбуз хоть и полосат, ничего общего с тигром не имеет. Вот я произнесу вслух: "Арбуз зарычал". Или: "Арбуз прыгнул"... Любой, кто услышит это, скажет: "Смешно! Арбузы, к счастью, не рычат и не прыгают".
  И учёный повел рассуждение дальше.
  "Арбуз - лежебока. Он, я бы сказал, прямо-таки дачник. Значит... Значит, полосы на нём не тигриные, а... пижамные! Ну конечно, пижамные! Арбуз, он в пижаме, как я сразу не догадался!
  Но как арбуз оказался в пижаме - вот вопрос!"
  Тут подошло время второго завтрака. Догадайкин сорвал тяжёлый щекастый помидор и достал бутерброд. Помидор он подбросил, поймал на ладонь, взвесил и рассмотрел со всех сторон. Понюхал, помял, лизнул и надкусил.
  -Его что-то распирает, - заметил учёный. - Он чуть не лопается.
  Разрезать помидор исследователь не стал, а справился с ним и так. Так было даже вкуснее. Снаружи помидор был горячий от солнца, а внутри прохладный. Самая его сердцевина была как бы тронута инеем...
  После завтрака мысль Догадайкина покатилась как по-писаному.
  "У арбуза был день рождения; друзья долго думали, что ему подарить. Одни предлагали - галстук, другие - часы. Наконец все сошлись на пижаме. Решили, что она рабузу к лицу.
  Арбуз надел пижаму и сразу стал полосатым. Как дачник. Да, как дачник, а не как тигр.
  И всё равно он загордился.
  Бывает же так - стоит кому-то надеть новое платье, как он задирает нос, думая, что в новом платье он стал и умнее, и вообще лучше других.
  Загордившийся арбуз сказал однажды всем, кто его окружал:
  -Меня, к вашему сведению, подают на сладкое. Иначе говоря, я - десерт! Вы же все годитесь только на салат. - И отвернулся.
  "Крамс!" - раздалось у него за спиной.
  Тут все поняли, какую они сделали ошибку, подарив арбузу пижаму.
  Хотя овощи и знают, для чего их выращивают, но о салате предпочитают не говорить. Это у них не принято - говорить о салате, это слово считается у овощей запретным.
  Арбуз показал всем спину, и все один за другим повернулись в его сторону - как не посмотреть напоследок на того, кто сказал заносчивые слова! Как не разглядеть его хорошенько!
  Этот новый арбуз был всем в диковинку, и все смотрели на него моргая, словно увидели впервые.
  Итак, все овощи повернулись к арбузу...
  Сзади у арбуза торчал поросячий хвостик! Самый настоящий - тоненький и верткий поросячий хвостик!
  Все опешили, не веря своим глазам. Это и в самом деле было удивительно: толстый парень в пижаме - и поросячий хвостик!
  -Да ведь он же просто свинтус! - догадался вдруг кто-то.
  Как тут все рассмеялись! Тыква покатилась, хватаясь за бока. Помидоры чуть не лопались от смеха. Хихикали, корчась, огурцы. Прыскал горох. До слёз заливался лук. Трясся подсолнух. Весь огород хохотал.
  Арбуз вертелся во все стороны и испуганно озирался, не понимая, что случилось такое, отчего все смеются над ним.
  Он совсем не подозревал, что когда оторвался от длинного своего стебля с листьями, то сзади у него остался коротенький хвостик - тот самый, за который арбуз вытаскивают из клетки, чтобы положить на весы...
  Этой же ночью арбуз исчез с огорода - то ли его украли, то ли он сам укатился куда-то. Никто о нём не пожалел: кому охота видеть рядом заносчивого соседа...
  Профессор Догадайкин поднялся с ящика.
  -У огорода нет больше тайн! - объявил он. - Уже завтра каждый школьник будет знать про тыкву и про арбуз всё!
  Они узнают, что с тех пор, как помидор увидал у чванного арбуза поросячий хвостик, он чуть не лопается со смеху. Смех его распирает. Он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться, оттого-то щёки у него надуты. А расхохотаться для помидора - значит погибнуть. "Ха-ха" разорвёт его на части...
  И последнюю загадку я разгадал - откуда у огурца пупырышки. Пупырышки у него со страха. Ведь это он крикнул тогда, что рабуз свинтус. Крикнул, а потом испугался. Ведь огурец, как выяснилось, дальний родственник арбузу; он боится, что тот вернётся и задаст ему перцу. Не того перцу, которым летом слегка посыпают салат, а настоящего. От настоящего перца от огурца останется мокрое место.
  С тех пор и дрожит огурец, покрываясь, как от холода, пупырышками.
  Вот и всё.
  И профессор отправился домой. Он попрощался со всеми - с подсолнухом, с помидорами и с тыквой.
  -А с вами, дорогой, - сказал он арбузу, - мы ещё встретимся за десертом!
  Настроение у Догадайкина было отличное и даже немного воинственное - как это всегда бывает после победы. А ведь он сегодня опять победил! И по дороге домой сама собой сочинилась у него воинственная песенка - про арбузы.
  Он отбарабанил её сперва на стекле трамвая, а после - на соломенной шляпе, что лежала у него на коленях. Вот эта песенка:
   Ура - война арбузам
   Объявлена! Спеши!
   Покажем круглопузым
   Ножи!
   Ножи!
   Ножи!
   Они круглы, как ядра,
   Которыми эскадра
  - и не одна эскадра! -
  Отправлена на дно.
  Арбузы беспощадны -
  Кто б ни был с ними рядом,
  Арбузам всё одно .
  
  Как тигры, полосаты,
  Задиристы, пузаты,
  Любой им пояс узок, -
  Как ими полон кузов!
  
  Война, война арбузам,
   Пузатым и кургузым!
  
   ЛЕСНЫЕ ИСТОРИИ
  
   ФИОЛЕТОВАЯ ВЕСНА
  
  Дятел стучал по дереву : тук-тук-тук! - и Ёжику казалось, что кто-то стучится в его дом.
  -Войдите, - сказал он спросонок.
  И открыл глаза.
  Было темно.
  А снаружи раздавалось: тук-тук-тук! Звонкое и светлое тук-тук-тук! - будто капли дождя барабанили по тугому листу.
  Ёжик выбрался наружу. И сразу ослеп от яркого солнца.
  Он вытянул нос и принюхался. Пахло сырой землёй, сохнущими листьями, трухлявым пнём, прошлогодними жёлудями и старыми грибами. Пахло солнцем - а солнце пахнет жёлтым песком и нагретой кожей грецкого ореха.
  Острые зелёные гвоздики пролесок проткнули снизу прошлогодние листья. Наверху гвоздики расщепились надвое и натрое и выпустили стрелку, на которой расцвёл маленький синий цветок. Но Ёжик не видел ни листьев, ни гвоздиков, ни стрелок, ни цветов. Только по запаху он понял: уже цветут пролески.
  -А что толку? - сказал Ёжик. - Ведь запахом сыт не будешь! - И поплёлся наудачу, куда-нибудь, лишь бы размять ноги и проветрить иголки.
  -Вот так всегда, - ворчал он. - Разбудят, а есть нечего... Зачем тогда будеть? Во сне я ел жирную мышку, закусывал майским жуком, а жука заедал сладким кореш... ком! - Ёжик вдруг свернулся в клубок. - Кто это?!
  -Тирли-Мирли-Угадай! - сказал кто-то. - Сыграем в ловитки?
  -Ты не Тирли-Мирли, - Ёжик высунул нос из-под иголок. - Уф-уф... Ты - Заяц. Потому что ты пахнешь сеном, молодой корой (она отдаёт полынью), немного снегом и чуточку ветром. А ветер, кстати сказать, пахнет бензином. Беда в том, что я ничего не вижу. Даже собственного носа.
  -Закажи очки, - посоветовал Заяц. - Они тебе, по-моему, пойдут. У Сороки есть стёкла...
  -Так я вам их и дала! - послышалось сверху сварливое. - Я собираю стёкла не для того, чтобы раздаривать их каждому встречному. Я хочу обменять их на швейную машину. Нитки я уже достала. И напёрсток. Скоро я буду стрррочить, стрррочить!
  -А иголки у тебя есть? - спросил Заяц.
  -Иголки? Нет...
  -Хотел бы я знать, как ты будешь стрррочить без иголки!
  -Действительно, - сказала Сорока.- А может, всё-таки смогу как-нибудь?
  -Нельзя, - отрезал Заяц. - Иголка в швейном деле самое главное, хоть она и тонкая.
  -Иголка... - повторила Сорока. - А ты не знаешь кого-нибудь, у кого она есть?
  -Дай подумать. - Заяц присел. - У кого я видел сегодня иголки?.. - Он взглянул на Ёжика и подмигнул ему.
  -Ура! - вдруг крикнул Ёж. - Я, кажется, вижу свой нос! А вдруг это просто чёрное пятно?
  -Подумаешь - невидаль, - проворчала сверху Сорока, - нос. Мой мне так уже надоел! Вижу его четыре года подряд. Просыпаюсь, открываю глаза - и что же? Опять тот же нос...
  -А иголки? - вспомнил заяц. - Ты про них не забыла?
  -Ну вас всех! - рассердилась Сорока, - Столько сразу вещей , о которых надо думать, что голова кругом идёт. Весна, нос, очки, напёрсток, швейная машина и, наконец, иголки! В то время, как мне давно уже пора стрррочить, стрррочить!
  -Мой нос, - снова подал голос Ёжик. - Я его вижу. Это не чёрное пятно, это мой нос. Я думал, он изменился за зиму, а он всё такой же...
  -Послушай-ка меня, - сердито крикнула Сорока. - У каждого из нас свои заботы. Но сначала моя. Вот она: где можно достать иголку для швейной машины? И ты, Заяц, подумай. Я тоже напрягу мозги...
  -Я вообще-то знаю одного такого парня, - сказал Заяц. - Он добрый, хотя и кажется несговорчивым. Я думаю, он даст тебе пару иголок. У него, правда, сейчас неприятности, но если пойти ему навстречу...
  -Пошли ему навстречу, - оборвала его Сорока. - Где он живёт?
  -Он сейчас гуляет.
  -Этого ещё не хватало! Разгуливать, когда мне давно пора уже стрррочить, стрррочить!
  -Но ведь у тебя же нет ещё швейной машины, - возразил заяц. - Только напёрсток и нит...
  -Тр-р-р-! - закричала Сорока. - Ты сам минуту назад говорил, что в швейном деле иголка самое главное! Она сейчас занимает всё моё внимание. Где гуляет этот ваш несговорчивый добряк?
  -Недалеко отсюда, - сказал Заяц. - Мы бы тебя проводили к нему, да вот Ёжик не может без очков.
  -Ну, знаете, - возмутилась Сорока. - Час от часу не легче! Так и быть, я одолжу ему пару стёклышек. А где ты возьмёшь оправу?
  -Я сделаю, - крикнул кто-то сверху. - Уменя сегодня нос чешется, так хочется что-то смастерить. - Это был тот самый Дятел, что разбудил час назад Ёжика. - Давайте стёкла.
  Тюк-тюк, ещё с десяток "тюк" - и очки готовы: правое стекло синее, левое - красное, оправа из коры липы.
  -Носи на здоровье! - крикнул Дятел и полетел дальше.
  Ёжик надел очки. И вдруг он всё увидел: голые деревья, сухие листья и пролески.
  -Ну, - заторопила его Сорока. - Чего глазеешь? Ведите меня за иголками. Где слоняется ваш друг в то время, когда здесь решаются неотложные вопросы?
  -Ты почему, Заяц, красный? - вдруг спросил Ёжик. - А ты, Сорока, отчего синяя? А нос у меня фиолетовый... Чудеса! Никогда ещё не было такой весны. Наверное, меня рано разбудили... А теперь и ты, Заяц, синий, и ты, Сорока... Может, это от голода? Как-никак я не ел полгода...
  -Тр-р-р-! - снова рассердилась Сорока. - Кто-то из нас сошёл с ума, но это не я. Решайте эту загадку между собой. Я могу только подсказать: на том, кто спятил, очки. Ну и денёк! Ну и приятели у меня! Заяц, что ты на это скажешь? Твой друг всегда такой?
  Ёжик в это время всё осматривался да осматривался, не понимая, что произошло с лесом за зиму. Он всё больше склонялся к мысли, что его рано разбудили и что надо ещё с полмесяца поспать, тогда лес обретёт прежние краски.
  -Эй, - крикнула Сорока, - ты ещё не пришёл в себя? Я, по-твоему, всё ещё синяя?
  -Нет, - ответил Ёжик. - Ты стала красной, Сорока. Извини, но это так. Я, наверно, пойду к себе...
  -А иголки? Или отдавай очки, или говори, где находятся иголки для моей швейной машины.
  -Они на мне, - сказал Ёжик. - Можешь взять парочку. На. Здесь даже три. Мне не жалко. И забирай очки. - Он снял очки. - Ой!
  -Что? Может, я стала серо-буро-малиновой? От тебя сегодня всего можно ожидать!
  -Да нет! Ты черно-белая, Сорока! А ты, заяц, рыжий, как и прежде. Что случилось?
  -Ты прозрел, - сказала Сорока. - Прозрел, и, я думаю, что это наше общество повлияло на тебя. Моё, в частности. Ну, я полетела. Мне ведь дано пора стрррочить. Стрррочить!
  Ёжик и Заяц остались вдвоём.
  -Ну вот и всё, - сказал Заяц. - А теперь давай смотреть весну. Смотри какая она хорошая...
  -А главное, - добавил Ёжик, - что не фиолетовая!
  
  КТО КАК УМЕЕТ ЧИТАТЬ
  
  Кто-то в лесу потерял письмо. Может, лесник. Может, грибник.
  Письмо лежало рядом с тропинкой: голубой конерт, белый листок, синие буквы.
  Кто письмо первым в лесу увидал? Конечно, Сорока. Как кинется к нему! А внизу что-то как зашуршит!
  Сорока не решилась хватать письмо, села на ветку. Смотрит вниз.
  Шуршал, понятно, Ёж.
  Сорока притаилась.
  Думает: пройдёт мимо колючий - принесла его нелегкая! - я и возьму письмо.
  А Ёж письмо заметил. Подошёл к нему, давай нюхать:
  -Уф-уф. Что это такое?
  -Это письмо! - не вытерпела Сорока. - Ну и глупый же ты, Ёж! Письмо - вот что это такое! Оно моё, я его первая увидела.
  -Привет, Сорока, - сказал Ёж. - Ты бы сперва поздоровалась.
  -Я всегда здороваюсь, когда есть с кем, - ответила Сорока, - а тут вижу - какая-то колючка. Не буду же я каждой колючке говорить "Добрый день"!
  -Эта колючка - я, - сказал Ёж с обидой. - Пора бы привыкнуть, что на мне иголки...
  -Ну, раз ты не колючка, отдавай-ка письмо. Оно мне.
  -А вдруг мне? - сказал Ёж. - Я ещё ни разу в жизни не получал писем. Наверняка оно мне.
  -А что если это письмо мне? - спросил кто-то из-за куста.
  Сорока немедленно взлетела повыше, а Ёж спрятал нос под колючки.
  Кто-то зашелестел листьями, треснул веточкой и сел рядом с Ежом.
  -Да, что если это письмо мне? - спросил тот же голос.
  Сорока сверху заверещала:
  -Это Заяц! Это Заяц! Гони его прочь, Ёжик! Письмо наше!
  Ёжик высунул нос.
  -Конечно, это письмо наше, - сказал он. Моё и Сорочье. Привет, Заяц. Ты опять ни с кем не поздоровался.
  -Я хотел вас напугать, - сказал Заяц. - А когда хотят напугать, не здороваются.
  Сорока спустилась пониже.
  -Отдадут мне моё письмо или нет? Тут много говорят о вежливости, а срочное письмо лежит без дела вот уже два часа!
  -А вдруг это письмо мне? - сказал Ёжик
  -А вдруг это письмо мне? - сказал Заяц.
  -Что же делать? - спросил Ёжик.
  -Да, что же теперь нам делать? - спросил Заяц.
  -Прочитать, - пискнул кто-то.
  Все посмотрели вокруг себя и увидели у корня дерева мышку.
  -Прочитать, - ещё раз пискнула она и шмыгнула под корень, потому что приближалось время обеда, а если в это время попасться на глаза Ежу, то очень просто очутиться у него в зубах.
  -Читать чужое письмо! - вскричала Сорока. - Только мышь могла придумать такое. Мышь. Чт о повсюду суёт свой нос! - И Сорока спрыгнула с ветки, чтобы забрать своё письмо.
  Но ей его не дали.
  -Мышка права, - сказал Ёж и покосился на корень дерева, под которым та пряталась. До начала обеда оставалось минут пятнадцать, не более.- Мышка права: письмо надо прочитать, и тогда мы узнаем, кому оно написано. Вопрос в том - кому читать первому?
  Мышка чуть-чуть выглянула из-под корня и посоветовала:
  -Нужно бросить жребий!
  Всё она знала, эта вездесущая мышка!
  -А где его взять? - спросил Заяц.
  -А куда его надо бросать? - спросил Ёж.
  -И последнее, - вставила и своё Сорока, - стоит ли выбрасывать жребий? Может, он кому-нибудь из нас когда-то понадобится...
  Тут Ёж сделал маленький шажок к норке, мышка пискнула и исчезла. Отвечать на все эти вопросы было теперь некому.
  -Ладно, - решила Сорока, - я буду читать первой. Это письмо, конечно, мне, но я, так и быть, поделюсь с вами новостями.
  Она развернула листок и начала:
  -"Дорогая Сорока"... - тут она поглядела на Ежа и Зайца. - Вот видите, это письмо мне! Дальше, по-моему, и читать не стоит.
  -Читай, читай, - сказал Заяц. - Мне кажется, ты неправильно прочитала первую строчку. Мне кажется, там написано "Дорогой Заяц".
  -А мне кажется, там написано "Дорогой Ёжик", - сказал Ёж. - Я жду письма от родственников.
  -Стоило увидеть письмо, как все сразу вспомнили, что у них есть родственники! - не на шутку рассердилась Сорока. - Да замолчите же вы наконец! Дайте прочесть письмо!
  -"Дорогая Сорока, - повторила она, - в прошлый раз ты произвела на нас такое впечатление, что все только о тебе и говорят. Все восхищены твоим умом и умением вести беседу. Все спрашивают: скоро ли ты прилетишь опять, нам тебя очень не хватает..." - Сорока посмотрела на притихших Ежа и Зайца. - Слыхали? Вот какие мне пишут письма. Дальше сказано: "Надеемся скоро снова увидеть тебя. Сорок сорок".
  -Хорошее письмо, - вздохнул Ёж. - Я бы, наверно, отдал всё, чтобы получить такое.
  -Да, - согласился Заяц, - оно берёт за живое. Дай-ка мне его на минутку, я ещё раз прочту, где про "не хватает"... Ой! - вскрикнул Заяц. - Сорока всё наврала! Это письмо, оказывается, мне! Смотри, Ёж, здесь написано "За-яц". Слушайте, что мне пишут.
  Сорока хотела выхватить письмо, но Заяц отскочил в сторону.
  -"Дорогой наш Заинька, - прочитал он. - Как мы все по тебе соскучились, трудно передать. А у тебя, наверно, всё дела да дела. Мы уже столько раз готовили угощение, думая, что ты заглянешь к нам, но тебя всё нет и нет... - Заяц после этих слов оглядел всех. - Как только получишь письмо, прибегай немедленно. Целуем и ждём. Твои братья".
  -Да, - сказал Ёж, - это письмо, конечно, тебе. Хорошее письмо. Когда ты прочитал строчку "но тебя всё нет и нет", я чуть не прослезился. Ну-ка покажи мне это место...
  -Не здесь ли лежит моё письмо? - раздался вдруг громкий голос, и все трое увидели Человека, который шёл по тропинке.
  В одно мгновение возле письма не стало никого: Сорока вспорхнула вверх и улетела, крича во всё горло; ускакал Заяц; и Ёж укатился за куст.
  Человек поднял письмо.
  -Вот оно где! - сказал он. - Вот оно. А я-то уже думал, что не найду.
  Он расправил листок и прочитал вслух:
  -"Дорогой папа! Мы все по тебе соскучились. У бабушки хорошо, а дома лучше. В эту субботу выезжаем. Встречай.
   У нас для тебя радость: Дюнка прочитала твоё письмо сама, без моей помощи, и ничего не насочиняла, как раньше. Целуем: Дюна, Мама".
  Человек улыбнулся, прочитав последние строчки. Он сунул письмо в карман и пошёл по тропинке дальше.
  А Ёжик сидел за кустом и думал: "Вот оно, оказывается, как бывает. Кто как хочет, так и читает. А ведь вполне возможно, что это письмо было мне!".
  
  РУЧИТ ЛИ ШУМЕЙ?
  
  Дюнка и Взрослый были в лесу. В лесу уже пахло "капитанским" табаком это крепкий и свежий запах только что опавших листьев. Было тихо, прохладно, то тут, то там с дерева срывался лист и, планируя между стволами, слетал наземь. Изредка им попадались шампиньоны, более напоминающие зонтик - так они были тонки и упруги. Нашли случайно оставшийся с лета гриб-лисичку, несколько старых дымных дождевиков, сыроежку, свалившуюся набок, пожетевшую скрипицу... Зато много было жёлудей и красных, но кислых ягод кизила.
  Когда грибы перестали попадаться, Дюнка и Взрослый пошли рядом и стали разговаривать. О грибах, о жёлудях, о птицах и кабанах, о деревьях и травах. Дюнка спрашивала, Взрослый отвечал. Она спрашивала, он отвечал. Она всё спрашивала... он всё отве...
  И Взрослый так устал от разговора, что даже перегнал Дюнку, чтобы хоть чуточку отдохнуть. Помолчать хоть пять минут. И тут он услыхал шум, шумочек ручья. Обернулся к Дюнке и сказал:
  -Шумей ручит!
  Взрослый оговорился, заплетающийся его язык выговорил одно вместо другого. Но Дюнка поняла его. Она засмеялась и спросила:
  -Ручит или рычит?
  Ибо ручей вполне можно назвать шумеем, а в слове "ручит" есть и от "журчит", и от "рычит", и от "урчит", и от "бурчит".
  
  ЗВЕНИТ ЛИ ПАУТИНА?
  
  Осенний лес затянут паутиной. Тугие блестящие шелковинки не пускают в глубь леса. Пауки натягивали их с надеждой, что никто уж больше не придёт сюда, и они провисят до заморозков.
  В центре белесого круга паутины десяткой в мишени сидит паук. Чуткими лапками он ловит вздрагивание нитей. А может, он слышит их звон? Может быть, он перебирает струны и внимает тончайшему звону паутины?
  Пулей пролетает жёлудь. Он пробивает круг паутины, сотрясает куст, на ветки которого она натянута, и... вот он - литой, пузатый, бронзовый - лежит на красных листьях.
  Испуганный, оглушённый паук вылезает из скрученного листа, куда он спрятался от жёлудя, и, посокрушавшись над пробоиной в сети, занимает своё место в центре круга и замирает. Мохнатые его лапки снова перебирают струны арфы-паутины...
  А может, и в самом деле звенит паутина?
  Вот бы послушать!
  
  
  КТО-ТО УШЁЛ ИЗ ЛЕСА
  
  Листья в лесу разбросаны как попало: на пнях и кустах они словно оставленная то ли в спешке, то ли за ненадобностью одежда. И возникает ощущение, что кто-то ушёл из леса, - так хозяин покидает дом.
  И музыки не стало в лесу: певчие птицы улетели вслед за хозяином.
  Тихо в лесу, если остановишься и присядешь на пенёк, перестанешь шуршать листвой. Только, может быть, вскричит сорока, предупреждая о пришельце... а кого предупреждать?
  Простучит по веткам, падая, лист. Он спланирует или закружит воронкой, прежде чем улечься наземь. - и повсюду в лесу падание жёлтых и красных листьев, медленный осенний танец, медленный разноцветный дождь...
  Лес становится прозрачным. Только что он был ярок и богат огнями, как сказочный замок: празднично горели клёны, лимонно желтела липа, рыжели дубы, - скоро в лесу будут светиться только угольки ягод шиповника и боярышника и погорело чернеть стволы.
  Тихо в лесу и прощально. Дом его пустеет всё больше, его уже тронуло разрушение. Скоро налетят ветры, разбойная ватага ветров, - они сорвут с деревьев последние наряды, засвистят в голых ветках, взвихрят палую листву перед тем, как всё будет накрыто одинаково белым нарядом...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЭТОТ СМЕШНОЙ
  НАРОД ВОРОБЬИ
  
  
  
  
   " ...Пишу Вам от имени троих Ваших давних читателей. Когда мы купили "воробьиные рассказы", старший сын ходил в 1-й класс, он знал книжечку наизусть. Мы вместе смеялись над проделками и рассуждениями этих пичуг. Птичка действительно забавная и озорная. Сейчас в семье снова первоклассник. История повторяется с удивительными подробностями. Воробьями у нас изрисованы все тетради. Я вот думаю: что это? Чем пронимают эти истории моих мальчишек?
  Малый знает все места их обитания, их повадки, завёл даже друзей среди воробьев. Даже "гиперболоид инженера Гарина" забросил...
  Простите за отнятое у Вас время, просто сын давно теребит: "Давай напишем письмо дяде, который знаком с чивичеями...".
  Спасибо за славные, добрые слова, которые доходят до мальчишечьих сердечек. Хочется верить, что о воробьях мы еще прочтём".
   С уважением О.Бабаев
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   КАК ПРОЕХАЛСЯ СТАРЫЙ ЧИВИ
  
  -Я нашёл, - крикнул воробей Чиви-Чей, - каток!
  На ветках сидели Чиви-чив, Чиво-Что, Просто-Чиви и Старый Чиви, про которого говорили, что его на мякине не проведёшь, что он не лыком шит и ещё много других приятных слов. Ясно, что Чиви-Чею ответил именно он.
  -Перестань прыгать с ветки, - сказал Старый Чиви. - На ветку. Куда ты нас зовёшь?
  Надо предупредить, что воробьи произносят за раз столько слов, сколько им лет. Чиви-Чей мог выговорить только два за один ворбьиный вздох, а Старый Чиви - четыре.
  -Кататься!
  -С какой это стати?
  -Интересно!
  -А ещё для чего?
  -Приятно. Очень.
  -Ага. - Старый Чиви почесал нос. - А если ты сломаешь?
  -Что?
  -Ногу.
  -Вот ещё!
  -Тогда ты свернешь себе.
  -Что?
  -Шею.
  -Ничего не, - ответил Чиви-Чей.
  -Что "ничего не"?
  -Сломаю, - сказал Чиви-Чей.
  -Вот видишь, ты сам, - проговорил Старый Чиви, - сказал, что сломаешь.
  Они ещё долго переговаривались, причём один говорил за вздох два слова, а другой - четыре. Остальные воробьи скакали по веткам и торопили Чиви-Чея показать им летний каток. Наконец Старый Чиви согласился "поглядеть, как это будет", он передохнул, вымолвил пятое слово "выглядеть" и полетел позади Чиви-Чея.
  Катком был круглый стол в Кафе Под Открытым Небом. Стол покрывала белая и гладкая, как лёд, пластмасса. На ней стоял недопитый стакан кофе с молоком, лежало полпирожка с маком, а рядом разлилась лужица чёрного кофе.
  -Этим мы, - сказал Чиви-Чей. - Будем подкрепляться. Когда устанем. От катания. - Он разогнался, слёту сел на край стола и проехался до другого края. Зрелище было что надо.
  Старый Чиви сидел на соседнем столике и наблюдал.
  -Когда ты сядешь в, - проворчал он. - Лужу, я позову остальных. Чтобы они тебя хорошенько. - Он передохнул и досказал: - Почистили.
  Чиви-Чив, Чиви-Что, Просто-Чиви, не слушая Старого Чиви, тоже разогнались и проехались от края стола до другого края.
  Наш ворчун качал головой.
  -Мальчишество никогда не доводит. До добра, это факт.
  А воробьи катались по пластмассовому катку, как по льду, и даже зрителей у них было достаточно: люди, которые завтракали или перекусывали, повернули головы к их столу и не аплодировали только потому, что как-то не принято аплодировать воробьям. А может, они просто боялись спугнуть их.
  Потом воробьи устали. Они подкрепились пирожком с маком, выпили по капле чёрного кофе и подлетели к Старому Чиви
  -Ну как, - спросил Чиви-Что. - Мы выглядели?
  -А ты, - поддержал его Чиви-Чей. - Не рискнул?
  -Вы всё равно не, - ответил Старый Чиви. - Доказали, что катание может. Чем-нибудь полезно воробью. В моём возрасте было. Бы глупо исать приключений. Мне хватает кошек, автомобилей. И мальчишек, от которых. Я должен улепётывать. Я не балерина, - продолжал самую длинную речь Старый Чиви. - Я птица. И с меня довольно. Того, что я летаю. К тому же я. Не собираюсь ущемлять себя. В еде.
  И тут Старый Чиви подлетел к столу, проехался немного - то ли оттого, что было всё-таки скользко, то ли потому, что хотел доказать, что и он не лыком шит, - взмахнул крыльями, чивикнул и стал закусывать пирожком с маком.
  
  КАК ВОРОБЬИ СОВСЕМ ЗАПУШИЛИСЬ
  
  -Пух! Пух! - кричал воробей Чиви-Чей на весь двор. - Кому пух? Кому пух?
  Все воробьи, что были поблизости, слетелись к Чиви-Чею.
  -Чей пух? Что за пух? Тот пух? Этот пух? Вот так пух! Ох и пух! Ух и пух! Ай да пух! Охипух! Ухипух! Ахипух! Айдапух! Чивипух? Где лопух? Чтозапух?
  Скоро всё-таки выяснилось - и не без помощи Старого Чиви, который сидел чуть повыше крикунов, вобрав голову в воротник, - что пух - тополиный, а хозяин его - Чиви-Чей. Чиви-Чей первым крикнул : "Чур мой!" и стал владельцем всего тополиного пуха во дворе. Всего пуха, а его на тополях было много в это время, в конце весны, перед самым началом лета. И никто не осмелился сказать хоть словечко против.
  -А что ты собираешься с ним делать? - спросили у Чиви-Чея воробьи.
  -Менять, - ответил Чиви-Чей. - На корзины.
  -А зачем, - поинтересовались воробьи. - Тебе корзины?
  Они спросили об этом для того, чтобы оттянуть время и успеть подумать, где можно достать корзины и как доставить их Чиви-Чею. Воробьи боялись, что кто-то другой, кому позарез нужен тополиный пух, перехватит его из-под самого их носа.
  -Как зачем? - сказал Чиви-Чей. - Складывать пух!
  -Какой пух? - Воробьи уже ясно представили себе, как они принесли корзины, отдали их Чиви-Чею и получили взамен пух. - Наш пух?
  -Мой пух! - крикнул Чиви-Чей. Он тоже успел ясно представить себе, как складывает свой пух в свои корзины.
  Тут в умишках воробьев всё перемешалось.
  -Чей пух? Чьи корзины? Наш пух! И корзины! - Воробьям уже казалось, что и пух их, и корзины. И началось: - Чей пух? Чивипух?
  Вдруг подул ветер. Пух сорвало с тополей и понесло по двору: было похоже, что началась зимняя метель.
  -Мой пух! - завопил Чиви-Чей и кинулся в снежное облако.
  Пух пронёсся по двору, взвился над крышами и скоро исчез из глаз. Тогда воробьи вернулись на старое место и, отдышавшись, сурово спросили Чиви-Чея:
  -Ну, где твой пух? Отдавай наши корзины!
  -Какие корзины?
  Все кричали разом и ничего, конечно, нельзя было понять. Прохожим казалось, что воробьи в это утро сошли с ума, и, проходя мимо тополей, они затыкали уши.
  А главное, что ни пуха уже не было, ни корзин, которых, как вы понимаете, и быть не могло, а воробьи всё спорили, и спор разгорался.
  Кто-то оглушённый воробьиным гамом, поднял комок земли и запустил им в листву дерева. Комок рассыпался и градом застучал по листьям. Воробьи на минутку смолкли. Этим воспользовался Старый Чиви. Он крикнул изо всех сил:
  -Че-пу-ха!
  -Как? - переспросили спорщики и подняли головы к Старому Чиви.
  -Че-пу-ха! - повторил он.
  -Может, правильнее сказать "чейпуха"? - предложили воробьи, у которых слово "чей" всё ещё вертелось на языке.
  -Да, конечно, - немедленно согласился Старый Чиви. - Правильнее будет "чейпуха". Чей-пу-ха. Хотя это одно и то же... А раз мы обо всём договорились, летим обедать!
  И воробьи, очень довольные тем, что сам Старый Чиви признал их правоту, слетели вниз, где уже кем-то были рассыпаны хлебные крошки.
  
  ЧИВИ-ЧТО ПЕРЕВОРАЧИВАЕТ ТРОЛЛЕЙБУСЫ
  
  -Ты когда. Нибудь пробовал. Переворачивать тролейбусы?
  -Нет ещё, - ответил Чиви-Что. - А разве. Это поднимает. Настроение?
  -Ёщё как! - ответил Чиви-Чив. - Ты только. Попробуй разик!
  Уже расцвёл каштан, но, глядя на его цветы, воробьи топорщили перья: цветы каштана напоминали им заснеженные ёлки и им хотелось поразмяться.
  Чиви-Что полетел переворачивать троллейбусы.
  -Сначала я, - говорил он про себя. - Переверну парочку. А потом. Погляжу на. Зевак. Которые соберутся. Возле аварии. Любопытное занятие. Наблюдать зевак...
  Чиви-Что подлетел к троллейбусу, подошедшему к остановке, и изо всех сил упёрся в него лапками - ему показалось в этот момент, что у него не лапки, а ЛАПИЩИ. Он поднатужился... Принапрягся... Но троллейбус - к его величайшему удивлению - не перевернулся!
  Чиви-Чив был тут как тут.
  -Надо с лёта! - крикнул он. - Иначе не! Перевернёшь!
  Чиви-Что отлетел и снова бросился на троллейбус - рраз! И опять тот ни с места.
  -Ещё! - крикнул Чиви-Чив. - Он уже! Качается!
  Чиви-Что налетел на троллейбус, как слон - во всяком случае ему так показалось. Но троллейбус и на этот раз не упал. Чиви-Что взлетел и повис над ним, треща крыльями.
  -Вот оно, - закричал он. - Что! Троллейбус держится за провода!
  Когда Старый Чиви узнал о происшествии, он сказал:
  - Каждому воробью, должно быть. Приятно перевернуть хоть один. Троллейбус. Но прежде чем он. Решится на подвиг, пусть. Сначала взвесится на весах. На одной чаше будет. Он сам. А на другой - троллейбус. И тогда воробей поймёт. Что он не слон.
  
  ЧИВИ-ЧТО РАЗГОВАРИВАЕТ С ПОЛИЦЕЙСКИМ
  
  Как-то Чиви-Что узнал, что адрес его до сих пор не известен в городе, хотя квартира у него есть - на третьем этаже, под балконом, со всеми удобствами. Он хорошенько расспросил Старого Чиви о том, как лучше объявить о себе, услышал, что для этого нужно пойти в полицию, и полетел для начала к постовому Полицейскому.
  Постовой Полицейский шёл по середине улицы и наводил на ней Порядок. Он хмурил брови, свистел в свисток - и Порядок тут же наводился.
  Вдруг ему послышалось, что кто-то позвал его. Полицейский повернулся и, поворачиваясь, на всякий случай отдал честь. Но рядом никого не было, кроме воробья. И Полицейский - тоже на всякий случай - спросил:
  -Тебе чего?
  -Чив-чиво! - повторил в восторге Чиви-Что. - Полиция, оказывается. Знает даже. Воробьиную речь! Тогда мы. Найдём общий. Язык!
  -Чего-чего? Что-что? - переспросил Полицейский и приложил руку к уху.
  -О! - закричал Чиви-Что. - Он ещё. Знает, как. Меня зовут! Всё известно. Полиции! - Чиви-Что поднялся повыше и сделал Круг Уважения над полицейской фуражкой. Потом сел Полицейскому на рукав (тот растерянно разводил руками) и в знак особого доверия клюнул в большую розовую ладонь.
  -Чтоб тебе! - в сердцах сказал Полицейский, оглядываясь по сторонам и держа ладонь на весу. - Что-чего, чив-чиво... Кто его знает, как в таком случае - когда на тебя сел воробей - должна поступать полиция!
  А так как Чиви-Что мог выговорить за раз только два слова, а разобрать - четыре, да и то с трудом, он понял следующее: Полицейский сначала вежливо почирикал, а потом предложил ему, воробью, поступить в полицию.
  -Вот так, - обрадовался Чиви-Что. - Штука! Значит, я. Стану Полицейским!
  И сию же минуту, позабыв о деле, полетел к своим.
  Он спешил похвастаться, что скоро ему пошьют полицейскую форму, вручат тяжёлый ремень, на который он навесит пистолет, фонарик и резиновую дубинку. И что он будет свистеть, если увидит Непорядок.
  Чиви-Что это перечислил и добавил, что все теперь должны его слушаться.
  -Да ну? - не поверили воробьи. - А почему?
  -Потому что, - ответил Чиви-Что. - Потому что... Потому...
  Но тут на тротуар высыпали крошки хлеба и горстку ячневой каши, и воробьи кинулись с ветки, на которой сидели, вниз. За обедом Чиви-Что окончательно позабыл, почему все должны его слушаться: крошки были мягкие, ячневая каша сдобрена сливочным маслом, а это, как вы понимаете, может заставить забыть про что угодно.
  Так точный адрес Чиви-Чтоя остался неизвестен. Но всё равно его навещают друзья в его квартире на третьем этаже, под балконом, со всеми удобствами.
  
  СТАРОГО ЧИВИ НЕ ПРОВЕДЁШЬ
  
  Солнце просеялось сквозь листву акации и упало на асфальт яркими пятаками. Чиви-Чей скакал от пятака к пятаку и пытался поднять хоть один.
  Старый Чиви долго наблюдал сверху, с дерева, чем занимается Чиви-Чей, не стерпел и слетел вниз.
  -Что ты делаешь? - спросил он, прекрасно зная, что солнечный пятак не так-то просто оторвать от асфальта.
  -Считаю свои, - ответил Чиви-Чей. - Денежки.
  -Вот как. А зачем?
  -Думаю купить. Что-нибудь.
  -Что же?
  -Перину из. Куриного пуха.
  -А машину не хочешь?
  -Машину? - Чиви-Чей наклонил голову вправо и подумал. Он наклонил голову влево и опять подумал. - Машину, - сказал он, подумав так и этак. - Пожалуй, я. Согласен. Сколько ты. Возьмешь за?
  -Четыре денежки. - Старый Чиви затребовал бы больше, если б умел считать дальше четырёх.
  -Ладно. Бери четыре, - кивнул Чиви-Чей. - Хотя я. Наверно, переплатил.
  Воробьи направились к машине, которая стояла неподалёку.
  -Вот она, - сказал Старый Чиви. - Владей, но не превышай. Скорость. И если не уверен. Не обгоняй. - Старый Чиви закончил наставления и полетел забирать четыре денежки.
  Чиви-Чей сел на баранку.
  Но тут появился шофёр. Он открыл дверцу и очень удивился, увидев в машине воробья. Но так как удивляться ему было некогда, он сказал "Кыш!" - и Чиви-Чей вылетел вон. Он сел на забор и возмущённо закричал:
  -Караул, у! Меня увели! Машину! Куда смотрит? Полиция?
  А Старый Чиви сидел в это время в своём гнезде и посмеивался. Посмеивался и всё повторял про себя ровно четыре слова, которые ему очень понравились:
  -Старого Чиви не проведёшь!
  
  ЧИВИ-ЧЕЙ МЕНЯЕТ ИМЯ
  
  -Я ищу, - крикнул воробей Чиви-Чив, подлетая к Старому Чиви. - Камеру хранения!
  Старый Чиви только что позавтракал. Он вытер клюв о ветку - раз-два-три - будто поточил, и с неудовольствием глянул на Чиви-Чива. Старому Чиви хотелось после завтрака хоть полчасика провести без забот - без своих и чужих. Но не в обычае у воробьёв не поинтересоваться чем бы то ни было, и Старый Чиви спросил:
  -Зачем тебе камера хранения?
  Надо вам напомнить, что Старый Чиви мог произнести за раз только четыре слова, а Чиви-Чив - два. Но я решил обойтись без точек после каждых двух слов - пусть хоть на бумаге воробьи говорят, как мы.
  -Хочу оставить свои хорошие манеры, - ответил Чиви-Чив.
  Старый Чиви удивился.
  -Вот уж не знал, что у тебя есть хорошие манеры!
  -Ещё сколько! Я здороваюсь, говорю "до свидания". Если меня гонят, я улетаю или улепётываю, смотря по обстановке. В гостях я чирикаю обо всякой всячине, как принято, а разве это не хорошие манеры? Я не сравниваю себя, как некоторые, с соловьём или ястребом - по-моему, это и есть хорошие манеры... Но сейчас они мне только мешают. Прилетают ласточки...
  -А-а, - кивнул Старый Чиви. - Понятно, почему тебе они не нужны. Можешь сдать их мне. Под расписку.
  И Чиви-Чив сдал свои хорошие манеры Старому Чиви. Вас интересует, как он это сделал? Очень просто. Изобразил лапками, что развязывает и снимает галстук. Старый Чиви спрятал воображаемый галстук под крыло. Воробьи расписались на коре дерева и разлетелись.
  -Теперь меня зовут Чиви-Черт, - крикнул Чиви-Чей напоследок. - Не забудь, старина!
  Старый Чиви подумал: "Я-то знаю, как тебя теперь зовут... Но знают ли об этом ласточки, что будут за шиворот вытаскивать тебя из своего гнезда?"
  Чиви-Чёрт забрался в гнездо, которое всю зиму считал своим, и стал ждать ласточек. Он был спокоен за себя - без хороших манер он живо с ними расправится! Перья от них полетят, они узнают, с кем имеют дело, - с самим Чиви-Чёртом!
  Ласточки подлетели к своему гнезду. Они пробыли в пути очень долго, сильно устали и им было не до разговоров.
  -Выбирайся-ка поскорее, - крикнули они Чиви-Чиву. - Это наш дом!
  Чиви-Чёрт струхнул. На всякий случай он решил притвориться спящим или больным. Но одна из ласточек пребольно ущипнула его, и Чиви-Чёрт открыл глаза.
  -Что за шутки, - хрипло сказал он. - Вот я вас!
  Но ласточки не испугались. Они взялись за дело по-настоящему, и тогда раздался отчаянный крик Чиви-Чёрта:
  -Не подходите! Караул, убивают! Держите меня - я вне себя! Если они хотят узнать, с кем имеют дело, пусть спросят у Старого Чиви! А-а! Отпустите! Меня выбрасывают из собственного дома!
  И Чиви-Чёрта действительно выбросили из ласточкина дома. Его основательно потрепали, и даже то, что у него не было хороших манер, ему не помогло.
  Через час он явился к Старому Чиви и, даже не поздоровавшись, мрачно сказал:
  -Я хочу вернуть своё имя. И, кроме того, мне нужны мои хорошие манеры, потому что я ищу новую квартиру.
  Сатрый Чиви "вынул" из-под крыла галстук, который Чиви-Чёрт "повязал" себе на шею. И тут же Чиви-Чей покрутил носом и вежливо сказал:
  -Спасибо, дорогой Старый Чиви! Ты сохранил их в целости. Надеюсь вскрости увидеть тебя снова!
  
  СТАРЫЙ ЧИВИ ДРЕМЛЕТ
  
  После обеда Старый Чиви сел на ветку, распушил крылья и подогнул лапки. Он собрался слегка подремать, а полудрёме - слегка поразмышлять В полудрёме его мысли выглядели очень забавно...
  Он закрыл глаза и начал вспоминать:
  -Славно я пообедал... Булкины крошки были вкусные. Такие мягкие... Правда, мне пришлось таскать их у голубей, но иначе-то я не мог...
  Тут по телу его разлилась ленивая теплота, и свет в глазах окончательно померк.
  -Очень вкусные были эти голуби... Одна булка, признаюсь, тюкнула меня по затылку, но я вовремя её проглотил. Булка осталась с носом... Что это я говорю?! Кто остался с носом? Вот ведь как было: гулки ели болубей, а крошки сыпались на старушку, которая слетела с балкона, чтобы украсть у меня нос...
  Старый Чиви почувствовал, что нос его кто-то тянет и тянет вниз. Он чуть приподнял голову и переступил лапками. Но глаза его так и не открывались.
  -Да, старушки, насколько я помню, сыпались с балкона прямо на гулки... Но кто это всё время тянет меня за нос? Надо выяснить. Ах вот оно что! Просто он вырос. Теперь я могу обедать, не сходя с дерева. Только бы гулки не помешали... Но я их всех носом, носом!
  Старый Чиви захотел тут же, не сходя с места, достать парочку болубей с асфальта. Он потянулся за ними и... полетел вниз, сквозь листву, сквозь всё дерево. Только у самого асфальта он пришёл в себя и взмахнул крыльями. Сел. Поморгал. Покрутил головой.
  -Что это со мной было? Кто сдёрнул меня за нос с дерева? И куда делись старушки, которых так много было насыпано на асфальте?
  Так забавно выглядят размышления Старого Чиви в полудрёме. Только ради них он, пожалуй, и позволяет себе вздремнуть днём минуту-другую.
  
  ВОРОБЬИНЫЙ ВОПРОС
  
  Ко мне на подоконник сел воробей. По коричневой кепочке чуть набекрень я узнал Старого Чиви.
  -Привет, старина, - сказал я воробью. - Хочешь перекусить?
  Старый Чиви шаркнул лапкой.
  -Спасибо, я уже позавтракал. Если ты перестанешь. Размахивать руками. И если что-нибудь. Другое меня не испугает. Я задам тебе один. Вопрос.
  -Говори, - сказал я и положил руки на стол.
  -Краем уха я слышал, - начал Старый Чиви. - Что ты пишешь про. Воробьёв. Значит, ты сможешь ответить. На воробьиный вопрос. Тебя не утомляет. Моя манера вести разговор?
  -Что ты, - ответил я. - К ней легко привыкаешь.
  -Мы поспорили, - излагал суть дела Старый Чиви. - Любитель небылиц Чиви-Чей. Сказал, что если посадить. В землю старую фасоль. Которая уже как камень. То вырастут морские камешки. По-моему, это абсурд. Хотя я не экспериментировал. А что думаешь ты. По этому поводу?
  Мне захотелось почесать в затылке, но я сдержался.
  -Из старой фасоли вырастут, - сказал я через минуту. - Морские камешки если. Фасоль будут поливать. Морской водой.
  -Вот как, - произнёс озадаченный Старый Чиви. - Об этом варианте я. Признаться, не подумал. Пойду разъясню этим желторотым. Ситуацию.
  Старый Чиви улетел. А я взял да и записал. Эту историю слово. В слово.
  
  ОХОТА
  
  Рыжий кот Брысик любил охотиться на воробьёв. Каждое утро он выходил во двор нашего шестиэтажного дома с надеждой поймать хоть одного.
  Хоть одного! И чуть Брысик покидал дверь своего подъезда, как походка его менялась - она становилась ну точно разбойничьей! Брысик не шёл по двору - он крался...
  Воробьи никогда не пропускали выхода кота на охоту. Для них это было всё равно, что для людей театр. Наши знакомые занимали удобные места в невысоком кусте сирени, что рос напротив третьего подъезда (Брысик жил в четвёртом), и ждали появления рыжего разбойника.
  Смотреть, как на тебя охотятся, очень интересно, считают воробьи.
  Итак, Брысик выходил из подъезда... Он для начала бил себя по бокам хвостом, словно подбадривая, потом подгибал все четыре лапки...
  -Ишь, стелется! - не выдерживал кто-то из воробьёв. - Будто три дня его не кормили!
  -И ведь прямёхонько к нам!
  -Нет, вы только гляньте на него!
  Старый Чиви сидел выше всех. Голову он прятал в воротник - похоже, досыпал. Крадущийся к ним кот, казалось, его не интересовал. Вот ещё! Но если бы кто-то пригляделся к Старому Чиви, заметил бы, что тот приоткрыает то левый, то правый глаз и следит за каждым движением Брысика.
  -Смотрите, - лёг! - переговаривались внизу.
  -Он каждый раз так делает!
  -Теперь поползёт!
  Воробьи от возбуждения и страха, который топорщил их пёрышки, ещё и переступали лапками.
  -А глаза-то горят!
  -Сейчас вскочит! Приготовились...
  Но кот вдруг переворачивался на спину и какое-то время переваливался с боку на бок. В него упирался солнечный луч, и Брысик играл на нём лапой, как на гитарной струне. И в конце концов замирал, поджав лапки и откинув голову.
  -Что это с ним? - беспокоился Чиви-Чей.
  -Почему он больше не охотится? - спрашивал Чиви-Что.
  -Может, он уснул? - предполагал Чиви-Чив.
  -Давайте проверим! - предлагал Просто-Чиви и раскрывал крылья. -Дёрнем его за усы!
  И тут раздавался наконец голос Старого Чиви:
  -А вы обратите-ка внимание на его лапы, - говорил он, выпростав из воротника голову. - Видите крючки? Они шевелятся!
  И в самом деле - Брысик, желая обдурить всю компанию притворившись спящим, всякий раз забывал спрятать готовые к охоте когти. А Старый Чиви их, конечно, замечал - когти он, воробей, которому четыре года, замечал в первую очередь.
  -Ох! - вскрикивали разом воробьи. - Ах он разбойник! Ах, притворщик! Обманщик - вот кто он! Хитрюга! А мы-то думали...
  Брысик слышал, что воробьи чем-то возмущаются, и поднимал с асфальта голову.
  Переворачивался на живот.
  Сжимался, как пружина.
  Снова зажигал глаза.
  И в три прыжка достигал куста сирени. Но воробьи были уже в воздухе. Они кружились над кустом и кричали на весь мир:
  -Рыжий!
  -Воробьятинки ему захотелось!
  -Ну, кто кого надул?
  -Сейчас всем о тебе расскажем!
  Кот Брысик сидел на тротуаре и смотрел на птиц над собой злыми зелёными глазами. Теперь воробьёв не достать. Ну, ничего. Придёт ещё и завтрашний день. Придёт. И уж тогда... И кончик его хвоста, самый кончик величиной с мизинец, шевелился и подрагивал, как дождевой червяк, придавленный прутиком.
  
  НА ЧТО ПОХОЖА НОЧЬ?
  
  -Ну и новость, - сказал воробей Чиви-Чей однажды утром. - Оказывается, я ещё ни разу не видел Ночи!
  -Чего-чего? - спросили воробьи, поддерживая начавшийся разговор. - Чего ты не видел?
  -Ночи, - я не видел Ночи! - повторил Чиви-Чей. - Я до сих не знаю, какая она и на что похожа.
  -А на что похоже утро, ты знаешь?
  -На бублик, - ответил Чиви-Чей, - это каждому известно.
  -А день на что похож?
  -Ясно, что на каравай, - ответил Чиви-Чей.
  -А вечер? На что похож вечер?
  -Вечер? Вечер похож... похож... ну конечно, на пирог с начинкой!
  -Правильно, - сразу согласились воробьи. - Вечер похож на пирог с начинкой. На большо-о-ой пирог...
  -С вишнями!
  -С картошкой!
  -С яблоками!
  -С творогом!
  -С капустой!
  -С тыквой!
  -А кто-нибудь из вас едал пирог с сыром? - спросил Старый Чиви. - Нет? Тогда помолчите хоть минутку!
  -Ночь, - сказал Старый Чиви. - На что похожа Ночь. Ты не такой уж желторотый, Чиви-чей. Как эта мысль пришла тебе в голову?
  -Сама собой, - признался Чиви-Чей.
  -Я так и думал. Значит, ты тут ни при чём. Но теперь ты, наверно, станешь первым воробьём, который знает, что такое Ночь. Мне только интересно, сможешь ли ты просидеть с вечера до утра, не смыкая глаз?
  Только сейчас Чиви-Чей понял, что утреннее любопытство завело его гораздо дальше, чем он думал, и что отступать теперь уже поздно. И он ответил:
  -Конечно, смогу! Вот увидите. Завтра утром я расскажу вам, на что (или на кого) она похожа!
  И весь этот день Чиви-Чей важничал. Расхаживал не торопясь, клевал не всё, что под клюв попадалось, разговаривал не со всяким и предпочитал отсиживаться на ветке.
  -Мне надо собраться с силами, - говорил он. - Я хочу встретить Ночь во всеоружии...
  Чиви-Чею было страшновато. Ещё никто, никто из воробьёв не видел Ночи: все закрывали глаза, когда она приходила, и открывали только тогда, когда Ночи и след простывал.
  Что она такое???
  НОЧЬ...
  -Ну как? - спрашивали Чиви-Чея воробьи. - Ты готов?
  Им было легко: вечером они заберутся в тёплые гнезда, прижмутся друг к дружке и спокойно проспят всё самое, может быть, страшное. А утром, ничем не рискуя, узнают с его слов про... Даже на солнце Чиви-Чея пробирал мороз. Он ёжился.
  -Тебе нездоровится? - беспокоились друзья.
  -Не всё ли равно теперь, - отвечал им Чиви-Чей. - Не всё ли равно! Ведь слово сказано!
  -Да, - соглашались друзья, - слово сказано. Ты крепкий парень, Чиви-Чей!
  И вот солнце стало заходить. По двору поползли чернолапые тени. Подул ветер. Воробьи засобирались по домам. Старый Чиви подлетел к Чиви-Чею, который сидел на крыше киоска под Открытым Небом.
  -Ну, - сказал он, - давай! В случае чего... В общем, ты понял. Пока!
  Это был истинно мужской разговор.
  И все-все, глядя на вечер, разошлись, разбрелись, разлетелись кто куда.
  КТО КУДА.
  Чиви-Чей остался один на один с Ночью.
  Сначала было просто темно. Чиви-Чей подумал невзначай, что в темноте Ночь, если она на что-то или, что похуже, на кого-то похожа, то ведь она запросто может подкрасться!
  Тут чуть посветлело. Чиви-Чей опять забеспокоился - потому что если посветлело, значит, кто-то... Он покрутил головой - так и есть, за ним наблюдают!
  Сверху на Чиви-Чея смотрели сотни, нет - тысячи чьих-то блестящих острых глаз.
  -Это, наверно, глаза Ночи, - прошептал бедный Чиви-Чей. - Надо быть начеку. Сейчас она покажется...
  В этот момент глаза Ночи кто-то заслонил. Чиви-чей увидел наверху громадную птицу.
   Крылья у неё в полнеба,
  Не видать конца хвосту,
  Ищет-рыщет птица, где бы
  Пообедать на лету!
  -Вот она - Ночь! - воскликнул Чиви-Чей. - Только бы она меня не заметила!
  Но у птицы были другие заботы. Она взяла да и снесла круглое блестящее яйцо! Яйцо рассиялось, а птица вдруг превратилась в обыкновеную тучу. А потом - словно кто дунул на неё - птица-туча рассыпалась по всему небу на перья и пух. От яйца же стало светло, как днём.
  И Чиви-Чей сказал себе - что ничего не понимает! Что это - ни на что не похоже! Слишком уж много происходит наверху такого, в чём не разобраться обыкновенному воробью! Слишком много! Например, кто развеял птицу? Кому теперь придётся высиживать блестящее яйцо? А если его все-таки высидят, то ЧТО получится? И кто же из всех этих чудищ Ночь?
  Чиви-Чей здорово рассердился.
  -Сообщу своим, что Ночь похожа на КТОКУДАЯ, - решил он. - А если меня спросят, что это такое, я отвечу: "Как?! Разве вы не знаете, как выглядит КТОКУДАЙ?" "Да, - скажут наши, - он такой страшный, этот КТОКУДАЙ! Ты молодец, Чиви-Чей..."
  Решив сделать так,Чиви-чей сразу успокоился.
  Лапки Чиви-Чея стали подгибаться, перышки - топорщиться, голова уходила в плечи, в глазах стало темнеть. И чем сильнее темнело, тем больше Чиви-Чею казалось, что перед ним вырастает Огромная Чёрная Кошка.
  Сквозь Чёрную Кошку просвечивали огоньки города.
  И вдруг она повернула голову к Чиви-Чею!
  Глаза Кошки стали увеличиваться!
  Глаза приближались, словно они были на колёсах.
  И вот они уставились прямо на Чиви-Чея!
  Наш храбрец задрожал, подпрыгнул, покатился по крыше киоска и замер на самом краю. Он притворился мячиком, заброшенным на крышу и застрявшим там.
  Глаза Кошки погасли.
  -Сколько с меня? - донеслось с того места, где она остановилась.
  -Десять, дружок!
  Когда Чиви-Чей снова открыл глаза, было уже утро. Оно катилось с крыши на крышу как румяный бублик.
  -Ну, - услышал он знакомые голоса, - да ну же, Чиви-Чей! Говори скорей, на что она похожа!
  Все свои - и Старый Чиви, и Чиви-Чив, и Чиви-Что, и Просто-Чиви - были здесь.
  -Ох! - сказал Чиви-Чей, - вы ещё спрашиваете! Конечно, на Большую Черную кошку!
  
  
  
  
  
  
  СКВОРЕЦ, ДЯТЕЛ И...
  
  Чего только не случается у птичьей кормушки!
  Положили в кормушку кусок сала - чтобы узнать, кто из птиц больше его любит. Собираются у кормушки все, кто летает, на сало поглядывают, переговариваются:
  -Гляньте-ка - сало!
  -Не может быть!
  -Сало, сало!
  -А вдруг обман?
  -А вдруг ловушка?
  И неожиданно, откуда ни возьмись, сели на кормушку сразу две большие птицы: красноголовый дятел и скворец. Одновременно подошли к куску сала и ткнули в него клювами. И потянули сало - каждый к себе. Тянут-потянут, перетянуть не могут...
  Воробьи и синички, не медля ни секунды, слетелись к самой кормушке. Подступаются к салу поближе, тоже норовят клюнуть, да побаиваются. А дятел и скворец знай себе тянут - каждый к себе - сало. Кусок то к скворцу, то к дятлу - те даже крыльями взмахивают, чтобы лапкам помочь.
  Тут воробьи как раскричатся! Как поднимут, возмущённые, гам!
  -Глядите, глядите - ну и потеха!
  -Дятел и скворец - такие большие! - за сало дерутся!
  -Все, все смотрите!
  -Прямо перетягивание каната!
  -Сюда! Сюда!
  Дятел и скворец опешили. Будто опомнились: сало отпустили и друг на друга с удивлением глянули. Подумали, должно быть: ну их в самом деле, ещё раззвонят на всю округу!
  А воробьи шмыг к салу - и, хоть большой кусок, а мигом расхватали. Остаток один воробей, что постарше, унес, остальные, ясно, за ним.
  Кто были эти воробьи, вы, наверно, догадываетесь.
  А дятел и скворец перья оправили, потоптались для порядка и улетели. Каждый в свою сторону. Не любят, видать, когда над ними смеются...
  
  ЧИВИ-ЧТО ПУТЕШЕСТВУЕТ
  
  В один из понедельников воробей Чиви-Что сказал всем, что отправляется путешествовать. Он не произнёс слова "путешествие", а бросил небрежно:
  -Чтобы размять крылья и проветриться, есть только одно средство - километры. И не один-два, а десяток-другой. Или сотня-полторы. Что вы на это скажете?
  -Я скажу, - ответил Чиви-Чей, - что главное здесь - куда лететь. Куда - вот Вопрос.
  Чиви-Чив сказал, что главное в путешествии - когда лететь: летом или зимой, весной или осенью. В мае или в августе. От времени многое зависит.
  -По-моему, - сказал Просто-Чиви, - здесь главное - как лететь: высоко или низко. Быстро или медленно. В этом всё дело.
  Старый Чиви, когда все замолчали, сказал вот что:
  -Главное здесь ни то, ни другое, ни третье. Главная мысль - стоит ли лететь? Надо ли? Не блажь ли это - нестись куда-то сломя голову? Сломя голову и неизвестно зачем! Как ты смотришь на это, Чиви-Что?
  -Я решил, - ответил Чиви-Что, - и будь что будет!
  -А маршрут ты выбрал? - спросил Чиви-Чей.
  -А как же. Я думал над ним весь вчерашний вечер. Мой маршрут - Куда Глаза Глядят. Тогда мне не нужны ни карта, ни компас.
  -Ох! - сказал Старый Чиви. - Как я сразу не догадался!
  -О чём? - спросил Чиви-Что.
  -Да так. Я сказал "Ох!" своей мысли. Можешь лететь, Чиви-Что, набирай высоту! Я уверен, что ты не заблудишься. Чего-чего, а этого ты можешь не бояться! - И Старый Чиви улетел, оставив своих друзей озадаченными.
  Собирался Чиви-Что недолго - много ли надо воробью в дорогу!
  Пожалуй, стоит перечислить то, что не понадобится воробью в пути:
  1. Палатка.
  2. Спальный мешок.
  3. Запасные носки.
  4. Зубная щётка (видели ли вы воробья, который чистил бы зубы?).
  5. Соль.
  6. Спички.
  Я ничего не забыл? Ах да - иголка! Ну так вот - седьмая в этом списке - иголка с ниткой. Она тоже не понадобится вороью в дороге. Список этих вещей должен помнить каждый воробей, чтобы не делать ошибок при сборах.
  Но вот без советов путешественнику не обойтись.
  Просто-Чиви посоветовал Чиви-Чтою лететь не слишком высоко и не слишком низко: мало ли что может случиться наверху и мало ли кто может встретиться внизу!
  -Тебе нужно держаться середины, - сказал Просто-Чиви и тут же заспорил с Чиви-Чивом о том, где находится эта середина.
  Пока они спорили, к Чиви-Чтою подошёл Чиви-Чей.
  -Как ты уже знаешь, Ночь - это не фунт изюма, - сказал он. - Не забудь сразу же закрыть глаза, как только с ней встретишься в дороге. Кроме того, я хочу кое-что тебе подарить. Память у тебя хорошая? Тогда запоминай. Это песенка.
  Если спросят тебя, Чиви-Что, Почему ты летишь без пальто,
  Отвечай, что тебе без пальто
  Хоть бы что, хоть бы что, хоть бы что!
  -Ну-ка повтори. Да нет! Вместо "тебя" пой "меня", то есть про себя, понимаешь? А третью строчку измени тоже, пой: "Я отвечу, что мне без пальто..." Вот так... А теперь спой всю. Последнюю строчку можешь спеть два раза или пять-шесть, как теперь принято. Прекрасно! С этой песенкой ты не пропадёшь. Пой её в трудную минуту. Ну, Чиви-Что... Если собрался - лети. Не топчись на месте. Четыре, три, два, один, ноль! Пошёл!
  И Чиви-Что взлетел как ракета. Путешествие началось.
  Не забудьте, что воробей летел Куда Глаза Глядят. Первое, что он увидел, набрав высоту, была крыша дома. Там он и сел передохнуть и осмотреться. Наметить дальнейший маршрут.
  Как всякого путешественника, только что покинувшего дом, его одолевала забота - не забыл ли он чего? Но Чиви-Что вместо этого проверил, не взял ли он случайно того, что не понадобится воробью в пути, а это, как вы помните:
  1. Палатка.
  2. Спальный мешок.
  И т.д.
  И не оставил ли он Добрые Советы. Всё оказалось на месте, и песенка тоже. Чиви-Что повторил припев: "Хоть бы что, хоть бы что, хоть бы что!" Можно было лететь дальше.
  Куда?
  Лететь Куда Глаза Глядят оказалось труднее, чем он думал. Потому что глаза Чиви-Чтоя почти одновременно видели массу вещей: Крышу, Антенну, Провода, Другую Крышу, Балкон, Подоконник, Клён, Кошку!
  Чиви-Что закрыл глаза.
  Сколько было вещей, столько было и направлений. А выбрать нужно одно - ведь летают или ходят только в одном направлении, а не в десяти или пятнадцати, не так ли?
  Чиви-Что стал думать, кто из воробьёв спрвился бы с этой задачей.
  Чиви-Чей? Едва ли.
  Чиви-Чив? Где ему!
  Просто-Чиви? Этот желторотый? Смешно!
  Старый Чиви? Старого Чиви с места не сдвинешь, он говорит, что достаточно повидал на своём веку. Значит? Значит, никто, кроме Чиви-Чтоя, не сможет решить эту задачу - выбрать направление, одно из многих.
  Чиви-Что решил ещё раз осмотреться. И чуть он глянул вниз, как увидел всех своих - Чиви-Чея,Чиви-Чива, Просто-Чиви и Старого Чиви: они что-то уплетали на асфальте, что-то, наверно, очень вкусное, судя по тому, что не поднимали от асфальта головы. И Чиви-Что, не мешкая ни секунды, слетел к ним.
  Ведь он летел Куда Глаза Глядят...
  Никто не обратил на него внимания, только Старый Чиви оторвался от еды, чтобы взглянуть на Чиви-Чтоя.
  -Это ты? - спросил он. - Привет! С благополучным возвращением! Я знал, что ты появишься с минуты на минуту. Ибо все, кто отправляется Куда Глаза Глядят, через некоторое время оказываются перед дверьми своего дома!
  На память об этой истории осталась песенка, которую, как вы помните, Чиви-Чей подарил Чиви-Чтою в дорогу. Может быть, кому-нибудь она пригодится?
  Счастливого пути!
  
  
  
   РАССКАЗ СТАРОГО ЧИВИ
   О ТОМ,
   КАК ВОРОБЬИ СПАСЛИ ЧЕЛОВЕКА
  
  Каждый вечер, чуть зайдёт солнце, воробьи забираются в клён, рассаживаются на ветках поудобнее и, прежде чем уснуть, разговаривают о Всякой Всячине. Чаще всего, конечно, о том, что да что приключилось за день. Приключений за день набирается у воробьёв много, пересказать их все невозможно и наши знакомые иногда засыпают на полуслове. Вторую половину слова рассказчик договаривает утром, проснувшись, и вчерашние слушатели, тоже только что открывшие глаза, не всегда понимают, о чём идет речь. Ну, например, Чиви-Чив, едва солнечный луч коснётся его, вскрикнет, словно его кольнули:
  -... чок!
  -Что-что-что? - спросонья недоумевают воробьи. - Где-где-где? - Подступило время завтрака и, ясно, все думают о еде. - Ты хотел сказать - клочок? Или - сверчок?
  Но что хотел сказать Чиви-Чив своим "чок", не догадается уже никто на свете.
  Как-то раз, когда пошёл дождь и воробьи раньше времени забрались в клен, все сильно приуныли. Вокруг только и слышалось: кап! Кап! Кап! Шлёп! Шлёп! Топ! К тому же капли дождя, стекая с листа на лист, попадали и на них. Старый Чиви сидел, как и все, нахохлившись, и, как и все, вздрагивал, если капля попадала на него. Но вот он глянул направо и налево, глянул вниз - все сидели понурив голову и никто не произносил ни слова. Разговаривал только дождь. Но говорил он одни и те же слова:
  -Кап! Кап! Кап! Шлёп! Шлёп! Топ!
  -Будет полезно, если я, - сказал Старый Чиви, - расскажу вам историю про. Воробьев, которые спасли, - тут ему не хватило воздуха, он вздохнул и договорил: - Человека. Это должно прибавить вам. Бодрости.
  Все тут же повернули к нему головы.
  -Человека, - повторил Старый Чиви, - и я не оговорился. Послушайте, как было дело.
  Пролетел ветер, встряхнул листья, воробьёв осыпало дождем. Все отряхнулись.
  -Говори же! - раздались нетерпеливые голоса. - Рассказывай быстрей! Шутка ли! Спасти человека!
  -Шёл по улице один, - начал старый воробей. - Мальчик. Звали его Славик. И было ему очень. Очень, очень и очень. Скучно.
  -Что такое скучно? - спросили воробьи.
  -Если льёт и льёт. Дождь, - объяснил рассказчик, - и если никто ничего. Не рассказывает, тогда. Становится скучно.
  -Ага, - сказали все, - понятно. Продолжай же.
  Воробьи говорили именно так, как я здесь написал, да ведь я излагаю эту историю не воробьям! Обойдусь-ка я без точек после каждых четырёх слов Старого Чиви .
   -Идёт он, идёт, этот мальчик, голова вниз. И видит - бежит через тротуар муравей. Мальчик чуть не наступил на него. И муравей увидел мальчика. Удивился его поникшей голове и спрашивает:
  "Что с тобой?"
  -Ну и ну, Старый Чиви! - перебили его тут воробьи. - Муравьи же не разговаривают!
  Старый Чиви немного рассердился.
  -Разговаривают муравьи или нет, зависит от того, кто о них рассказывает!
  -Как это? - не поняли воробьи.
  -Если о них будете рассказывать вы, желторотые, - пояснил Старый Чиви, - они у вас будут только ползать. Если же за рассказ возьмусь я, они заговорят.
  -Что ни день, - ответили на это воробьи, - то новая закавыка. Как бы не сломать голову. Значит, и муравьи разговаривают?
  -Я уже сказал. Ну так вот. Увидел муравей поникшего мальчика и спрашивает его:
  "Что с тобой?"
  "Скука... меня... одолела..." (Вот как говорил этот бедняга!)
  "Скука? Это кто такая? - испугался муравей. - Объясни".
  "Не могу... Мне от Скуки до того скучно, что я и объяснить ничего не..." - он даже недоговорил.
  "Тогда подожди меня здесь, я сбегаю в муравейник, может, там подскажут, что делать".
  -Прибежал муравей в муравейник, он как раз под нашим клёном, спрашивает, знает ли кто-нибудь, кто такая Скука?
  Муравьи переполошились, словно к ним в дом забрался вор. Одни говорят, что Скука длинная, как змея, другие - что она, кажется, летает, третьи - что она наверняка липкая... В конце концов выяснилось, что никто из муравьев ни разу её не видел
  -Я думаю, - вмешался тут Чиви-Чив, который всё гадал, что все-таки он хотел сказать своим утренним "чок", - я думаю, что она длинная, и летает. И наверное, ядовитая.
  -А мне кажется, она кислая, - перебил его Просто-Чиви.
  -А мне - что она зелёная, - возразил Чиви-Что, - как ящерица.
  -Слушайте дальше! - снова рассердился Старый Чиви. - Скоро вечер, я скажу "Ску..." и усну, а когда проснусь, скажу "...Ка" и мы все будем гадать, что означает это "...Ка". Может быть, каша, а может быть, касторка... Вернулся муравей к мальчику - а тот там и стоит, где стоял.
  "Не знаем, - говорит, - мы, муравьи, кто такая Скука. И помочь тебе не сможем. Извини, спешу".
  И убежал по каким-то своим делам.
  Пошёл мальчик Славик дальше - сам не знает, куда. Увидела его, такого разнесчастного, знакомая собака. Подбежала, хвостом повиляла и спросила, что с ним. Он ответил.
  "Скука? - переспросила собака. - Знаю такую... (Сейчас вы поймёте, как они, собаки, справляются с загвоздками). Только она появится, ни с того, ни с сего лаять хочется. Вот мой тебе совет: ты полай. Ни на кого, на белый, как говорится, свет. Лай до тех пор, пока у тебя шерсть на загривке сама собой не встопорщится. И пока все другие вокруг тебя не залают. Скука со страху и убежит. Мы, собаки, всегда так делаем".
  Старый Чиви посмотрел на слушателей. Воробьи переглядывались. Ничего другого собака и не могла сказать. Вот так совет. Ты, говорит, полай. Это мальчику-то! Ну и ну...
  -Увидел расперепечального мальчика, - продолжил рассказ Старый Чиви. - знакомый воробей...
  -Ура! - закричали тут все. - Наконец-то! Давай, Старый Чиви! Жми! Уж тут-то мы тебя дослушаем!
  -Подлетел воробей к Славику, поздоровался, конечно, и спросил, что с ним.
  "Скука... меня... заедает..." - как и в первый раз, ответил Славик.
  "Скука? - переспросил воробей. - Где она? Вот мы её сейчас!"
   Позвал своих, в минуту стало воробьёв пятеро...
  -Да, - подтвердили все, - пятеро. Ты не ошибся, Старый Чиви. Пятеро, и ни одним больше.
  -Кинулись они, треща крыльями, искать Скуку. Им, воробьям, на это хватило нескольких минут. Вот они вернулись и, перебивая друг дружку, кричат мальчику:
   -Прогнали! - не выдержал Чиви-Чив.
   -Как она кинется бежать! - поддержал его Чиви-Что.
   -Как пятками засверкает! - не остался в долгу Чиви-Чей.
   -Ох и улепётывала! - заключил Просто-Чиви.
   Тут сказал свое слово и Старый Чиви:
   "А она случайно не шлепнулась? - спросил у меня Славик.
   "Ещё как! - ответил я. - Ох и нагнали мы на неё страху!"
   И ТУТ МАЛЬЧИК УЛЫБНУЛСЯ!
  И тогда, напоследок, я сказал Славику вот что (это была длинная для воробья речь, Старый Чиви немного волновался, но речь получилась замечательная и мы передаём ее слово в слово):
  -Если случится что. На тебя нападет Ску. Ка из-за угла вспо. Мни, что на свете есть. Воробьи и они гото. Вы прилететь на по. Мощь, уж они-то зна. Ют, как бороться с ней. Уф!..
  Я не знаю, откуда взял свою историю Старый Чиви - то ли он слышал её от других, то ли придумал, то ли она действительно произошла с ними, да чуть не позабылась. Но теперь все наши знакомые воробьи знают, что именно они спасли однажды человека, и любят рассказывать об этом перед сном. Иногда, правда, рассказчик засыпает на полуслове, но теперь, если кто-нибудь, проснувшись рано-рано, скажет ни с того, ни с сего "...Ка", все понимают, о чём шел разговор вчера вечером.
  
  КАК ПЕЛ ЧИВИ-ЧЕЙ
  
  Однажды воробей Чиви-Чей решил, что неплохо бы устроить концерт для своих. Как теперь поют, он знал. Каждый вечер, устраиваясь спать на виноградной ветке у окна четвёртого этажа, он смотрел в комнату и видел экран телевизора и всё, что на нём происходило. Больше всего ему нравились эстрадные певцы. Как они бегали, прыгали, кружились, тряслись! Как кувыркались! Как метались по сцене! Как высоко вздёргивали ноги!
  Чви-Чей смотрел-смотрел и понял однажды, что может петь, как эстрадный певец. Засыпая в этот вечер, он дал себе слово - завтра же собрать своих на концерт, удивить всех и заслужить такие же аплодисменты, как те, кого он видел на экране.
  И вот утром Чиви-Чей созвал всех своих и объявил:
  -Сегодня вечером я приглашаю вас на концерт!
  Воробьи обрадовались. Они, конечно, слыхали и видали концерты, что бывали в Зелёном театре неподалёку от их дома, но дело в том, что их НИКОГДА НА НИХ НЕ ПРИГЛАШАЛИ. Воробьи сидели не на скамейках, как все, а на дереве вместе с безбилетными мальчишками.
  Друзья Чиви-Чея обрадовались приглашению и стали спрашивать у него, где будет концерт и кто да кто будет на нём выступать.
  Чиви-Чей ответил, что концерт состоится у окна на четвёртом этаже, сидеть воробьи будут на виноградных ветках, то есть с удобствами, что начнётся он сразу после захода солнца, а петь будет он, Чиви-Чей. С подоконника.
  -Ну что ж, - сказали воробьи, - пусть будет так. У людей свои концерты, у нас свои. И мы ещё посмотрим, чьи лучше. Мы ещё дождемся, что люди будут забираться на дерево, чтобы нас послушать. Только ты уж не подкачай, Чиви-Чай!
  -Чиви-Чей, - поправил их солист. - Я надеюсь скоро увидеть своё имя на афише, так что произносите его правильно!
  Воробьи еле дождались вечера. И чуть солнце, похожее на румяную булочку, опустилось за горизонт, они расселись на виноградных ветках. Чви-чей долго не выходил из-за большого виноградного листа, готовясь петь.
  И вот он вышел и важно поклонился. Воробьи захлопали ему крыльями, как люди в ладоши. Чиви-Чей поднял голову, раскрыл клюв и... подпрыгнул изо всех сил. Он уцепился лапками за ветку над собой и стал ракачиваться вниз головой, как попугай. Спрыгнул и начал бегать по подоконнику взад и вперёд, поворачиваясь к публике то боком, то хвостом, а то крутясь, как юла. Побегав, Чиви-Чей немного покувыркался. Потом полежал на спине, дрыгая лапами - воробьи испугались: уже не умирает ли он. Но Чиви-Чей вскочил, снова подпрыгнул и опустился на одну лапку. Потрясся, будто его било электрическим током... Потом он попытался постоять на голове, но стойка на голове у него не получилась и певец тогда ещё раз кувыркнулся. Он ещё долго после этого бегал, прыгал, а воробьи всё ждали, когда же Чиви-Чей начнёт петь. Но тот, поносившись по эстраде минут пятнадцать, вдруг остановился и, чуть дыша от усталости, стал кланяться публике. Воробьи на всякий случай похлопали артисту.
  -Ну, - спросил Чиви-Чей, - как вам понравился концерт? Как я пел?
  -Разве ты пел? - удивился Чиви-Что. - Мне показалось, ты проводишь урок аэробики.
  -Я пел, - обиделся Чиви-Чей, - и, надеюсь, не хуже тех, что поют там, за окном. Посмотрите на них сами!
  Воробьи перебрались к самому стеклу и посмотрели сквозь него на экран телевизора. Там как раз шёл эстрадный концерт. Воробьи смотрели, смотрели... В конце концов молчание нарушил Старый Чиви:
  -Я думаю, - сказал он, - что ты, Чиви-Чей, поёшь (если это теперь так называется) хуже человека. Глянь-ка - певец на эстраде делает сальто, а ты этого не умеешь. Кроме того, он всё-таки стоит на голове целых две минуты, а ты пока падаешь. Научись сначала этим приёмам, а потом уж выступай!
  Недавно Чиви-Чея видели в гимнастическом зале. Наверняка он прилетает туда затем, чтобы научиться петь по-настоящему - так, как поют теперь все.
  
  ГДЕ ЖИВЁТ ПОПУГАЙ
  
  Один зелёный попугай удрал из клетки и вылетел в открытую форточку. Он думал, что за окном Австралия, откуда родом все волнистые попугайчики. Но за окном была не Австралия, а наша жёлтая-прежёлтая осень. Может быть, она своим светом и напомнила ему солнечную родину. Во всяком случае, наш беглец от радости совсем потерял голову и понесся отыскивать своих - волнистых попугайчиков. А те в Австралии летают целыми зелёными стаями.
  Но нигде, ни там, ни тут - ни на деревьях, ни на крышах домов, ни на асфальте, ни на пустыре неподалёку - он не увидел зелёной стаи.
  Зато он встретил в воздухе пятёрку воробьёв. Величиной они были такие же, как его сородичи, но серые, и все в коричневых кепочках.
  -Привет! - крикнул им попугай. - Вы не видели здесь птиц, похожих на меня?
  Все шестеро уселись на верхушку дерева.
  -Впервые вижу такую, - ответил один из воробьёв. - Я даже подумал, уж не вывозился ли ли он случайно в зелёной краске?
  -А я, - сказал другой, - подумал: не работает ли этот парень в цирке?
  -А я, - промолвил третий, - решил, что объявлена мода на зелёный цвет.
  Четвёртый воробей только покрутил головой.
  Зато пятый высказался самым решительным голосом:
  -Я сразу понял, что парень перед нами - по-пу-гай. И что он удрал, на зиму глядя, из клетки. И что мы не оберёмся с ним хлопот...
   Как вы уже поняли, попугай попал к нашим знакомым - Чиви-Чею, Чиви-Чтою, Чиви-Чиву, Просто-Чиви и Старому Чиви.
  -Как ты думаешь, - обратился последний к зелёному беглецу, - где ты находишься?
  -В Австралии, конечно!
  -Как бы не так. До Австралии отсюда... должно быть, все двенадцать километров. (Воробьи живут 12 лет, и цифра эта считается у них огромным числом). Если бы ты отправился туда сегодня, то добрался бы только к старости. Подумай, прежде чем трогаться в путь!
  -А почему же вокруг так светло и ярко, как в Австралии? - всё ещё не верил попугай.
  -Потому что у нас осень, - сурово ответил Старый Чиви, - и все деревья светятся, как фонари. Но вслед за осенью придёт зима. Знаешь ли ты, что такое зима?
  -Я слышал о ней, - сказал попугай, - и видел. Правда, через стекло. Это когда всё покрыто чем-то белым, как сахар.
  -Но не таким сладким. Правда, Чиви-Чей? Помнишь, как ты чуть не обморозил себе лапки?
  -Да, - сказал Чиви-Чей. - Ты мне сказал тогда то же самое - что снег не сахар, и спас меня. Это была первая моя зима.
  -Что же мне делать? - растерялся попугай.
  -Возвращайся домой. Зима - она не для попугаев... - Старый Чиви говорил, а остальные ворбьи кивали после каждого его слова. - Да, она не для тех, кто знаком с миром через стекло. Воробьи - вот кто может всё вынести...
  -Но я не могу вернуться домой! - чуть не плача выкрикнул попугай.
  -Почему?
  -Я не помню окна, из которого вылетел!
  Старый Чиви обернулся к своим.
  -Посмотрите на него внимательно, - сказал он.
  Все посмотрели.
  -Ну и что? - спросил Чиви-Что.
  -Вот так выглядят дуралеи.
  -Они все зелёные? - спросил Чиви-Чей.
  -У них нос крючком? - спросил Просто-Чиви.
  -Я сейчас улечу! - обиделся попугай.
  -Куда? - горько спросил Старый Чиви. - Куда ты полетишь?
  -Мне всё равно! - так же горько отвечал попугай. - Раз надо мной насмехаются!
  -Как тебя зовут? - всё ещё качая головой, спросил Старый Чиви.
  -Не скажу!
  -Значит, ты Попка. Люди не оригинальны, - продолжал он, - всех, кто живёт в клетке, они зовут попками. Пока ты не вернулся, можешь взять себе другое имя. Чтобы после долго о нём вспоминать. Например, Альбатрос. Или Истребитель... Но давайте к делу. Что мы предлагаем?
  -Я предлагаю летать и заглядывать в окна. Где увидим пустую клетку, там его дом, - сказал Чиви-Чей и взмахнул крыльями, чтобы немедленно начать поиски.
  -Правильно! - крикнул Просто-Чиви. - Там его дом! - И тоже взмахнул крыльями.
  -Теперь, - обратился Старый Чиви к попугаю, - посмотри на них внимательно.
  Попугай встрепенулся.
  -Смотрю, - откликнулся он. - И что?
  -Вот так выглядят недотёпы. Они не имеют представления о том, как решаются такие задачи.
  -Почему недотёпы? - всё-таки обиделся Просто-Чиви.
  -Я скажу - ответил Старый Чиви, - я скажу, если воробьи перестанут прыгать по веткам, как обезьяны, и мельтешить перед глазами.
  Всем, конечно, было интересно, что сообщит им Старый мудрый Чиви но угомониться воробьям было не так-то легко. Они ещё попрыгали и покричали - Старый Чиви сидел нахохлившись и даже закрыв глаза, будто и не обещал ничего, - и наконец замолчали. Старый Чиви открыл глаза и увидел, что все воробьи ждут его слова. Со всех сторон только и слышалось: Чш! Чш! Чш!
  -Как найти, где живёт попугай? - начал он и повторил: - Как?.. Не думаю, чтобы кто-нибудь из вас сказал мне об этом. Знаете ли вы, сколько на нашей улице домов и сколько в них окон? Не знаете? Ну так вот: наступит зима и этот Зелёный Любитель Прогулок погибнет от холода, а мы всё ещё будем летать от дома к дому и заглядывать в окна!
  -Что же делать? - спросил Чиви-Что.
  -Кха, кха! - кашлянул Старый Чиви преважно. - Один из нас (а нас пятеро и ещё один, его зовут Попка, другими словами, нас много) может ответить на этот вопрос, а ну-ка догадайтесь, кто это?
  -Это ты! - дружно закричали воробьи. - Это Старый Чиви!
  -Правильно. Один только я. Кха, кха! А теперь слушайте, что нужно сделать, чтобы найти дом попугая. Кха, кха!
  -Ну что, что, что? - торопили его воробьи. - Говори быстрее!
  -На стене возле магазина наклеены разные объяления, - сказал Старый Чиви. - Наверняка там есть и о попугае. Мы его прочитаем и узнаем адрес.
  -Ура! - закричали воробьи вместе с попугаем. - Что значит Старый Чиви! Да здравствует Самый Умный Среди Воробьёв!
  -Вполне возможно, что не только среди них. Но не будем спорить. У нас мало времени. Ведь объявлений там много и все нужно прочитать. Вперёд!
  Воробьи вспорхнули и полетели к магазину.
  Читать умел только Чиви-Что - он какое-то время жил у окна первоклассника и частенько видел, как тот читает букварь. Чиви-Что подлетел к объявлениям, вцепился коготками в неровности стены и стал читать:
  -"Про-да-ёт-ся", - бормотал он про себя, - нет, это не то. "Ме-ня-ю"... Интересно, что на что? Я бы тоже... "И-щу ква... ква..." Занятно: сначала писал по-человечески, а потом заквакал. "Про-пал по-пу-гай". Ура! Старый Чиви оказался, как всегда, прав. "Про-сим во-ра"... Вора? - повторил Чиви-Что. - Не может быть! Неужели его на самом деле украли? Он же улетел сам! Попробую ещё раз. "Взо-ра... Взо-вра"... Нет, это слово не для воробьёв. Ага, вот и адрес! "Цве-точ-на-я, че-ты-ре"... Опять заквакали: "ква... ква...". Но всё равно попугай спасён! - Чиви-Что оторвался от стены и полетел к своим, а те вместе с попугаем дожидались его, качаясь на проводах рядом с магазином.
  -Ну что? - спросили его воробьи и попугай. - Нашёл?
  -Уф! - сказал в ответ Чиви-Что. - Это было потрудней, чем переворачивать троллейбусы. Слушайте же...
  Через минуту-другую шестеро птиц (одна зелёная) снялись с места и полетели по улице. Жители дома номер 4, - те, кто сидел в квартирах, - удивлялись, наверное, тому, что к ним в окна заглядывали воробьи.
  Героем сегодняшнего дня во второй раз оказался Чиви-Что - он первый увидел пустую клетку через стекло.
  -Сюда! - закричал он. - Сюда!
  Все слетелись к этому окну. Попугай узнал форточку, из которой он вылетел, и свою клетку. Все птицы сели на подоконник.
  -Вот ты и дома, - сказал попугаю Старый Чиви. - Твои приключения закончились. Ты не узнаешь, что такое осень - какой она бывает, и что такое зима. И каково воробьям в метель...
  -Может быть, мне остаться с вами? - жалобно спросил попугай. - И я тогда испытаю всё-всё на собственной шкуре? Вдруг...
  -Лучше верить нам на слово, - остановил его Старый Чиви. - Мы будем навещать тебя зимой и обо всём рассказывать.
  -Но ведь я ничего не услышу через стекло! - вскричал попугай.
  -Тогда мы будем делать так. Смотри внимательно и запоминай. - Старый Чиви втянул голову в плечи, покрутил носом и громко произнёс: "Бр-р!" Если ты увидишь это, то поймёшь, что на улице ОЧЕНЬ ХОЛОДНО, что погода не для попугаев. Поймёшь и скажешь про себя: "Храбрые ребята, эти воробьи! И как они могут терпеть этот мороз?"
  Мы, конечно, тебя тоже не услышим, но ты, когда будешь это говорить, покачай головой сверху вниз, вот так, - Старый Чиви показал, - и мы поймём, что ты имел в виду.
  -А если я захочу сказать, что воробьи не только храбрые, но и добрые, что я должен сделать?
  Старый Чиви немножко подумал.
  -Сделай вот что, - посоветовал он. - Раскрой крылья как можно пошире, а потом левым крылом похлопай себя по груди. И мы сразу поймём, о чём ты думаешь в этот момент. А теперь - прощай! Ведь из-за тебя мы чуть не забыли об обеде.
  Воробьи дружно вспорхнули и улетели.
  -До свидания! - сказал попугай, глядя вслед стайке воробьёв.
  Они скрылись из виду и лишь тогда он сел в открытую форточку. В последний раз взглянул на улицу. Все деревья были жёлтые, повсюду наземь слетали листья, похожие на перья какой-то большой птицы.
  Попугай влетел в комнату и там раздался чей-то громкий голос:
  -Попка вернулся!
  
   ВОРОБЬИ ПРОТИВ
  
  Я сидел за письменным столом, вдруг раздался стук в окно напротив меня. Я вздрогнул - ведь моя квартира на четвёртом этаже!
  За стеклом мне кивал воробей. По коричневой шапочке чуть набекрень я узнал Старого Чиви.
  -Форточка открыта, - сказал я, - милости прошу!
  Старый Чиви взлетел и уселся на раме. В комнату он влетать не стал, но я всё равно понял, что у воробьёв что-то стряслось. Так оно и было.
  -Вчера вечером, - сумрачным голосом начал Старый Чиви, - рассуждая на сон грядущий о Всякой Всячине, мы неожиданно для себя открыли значение слова "воробей". Вора - бей, - воскликнул Старый Чиви, - вот что мы узнали о себе! Бей вора! - вот что нам открылось!
  Продолжал Старый Чиви ещё сумрачнее:
  -Когда смысл этого слова дошёл до нас, мы тут же решили упасть с дерева и разбиться оземь. Так мы и сделали - дружно бросились, сложив крылья, вниз. Но птичья привычка оказалась сильнее нашего решения. У самой земли все до единого раскрыли крылья...
  Чуть мы очутились на земле, целые и невредимые, как спросили друг у друга: "Что нам теперь делать? Как жить дальше?"
  -Только подумать! - снова воскликнул Старый Чиви. - Когда-то, может быть, тысячу лет назад, одна из птиц нашего племени, разумеется, по ошибке, взяла чужое - какую-то, наверно, крошку хлеба, какое-нибудь пустяковое зёрнышко! А кто-то, не разобравшись, не подумав о последствиях, крикнул: "Держи его! Вон он! Бей вора! Вора бей!.."
  Роковой день! История не оставила нам ни имени той несчастной птицы, нашего далёкого предка, ни имени жестокого человека, но увековечила слово, которое он выкрикнул! Где справедливость?!
  Вот скажи, стал бы ты жить, если бы каждый, увидев тебя на дереве, на проводах или просто скачущим по асфальту в поисках еды, кричал, показывая на тебя пальцем: "Вора бей!"?
  Я замешкался с ответом, потому не знал, удержусь ли я на проводах.
  -Слушай же дальше, - сказал Старый Чиви, сурово на меня глянув (он надеялся, что я всё-таки отвечу). - Слушай же. Мы провели ужасную ночь. Каждый из нас вздрагивал, вспоминая ТО слово, я не хочу даже его произносить... А наутро мы все решили покинуть страну, где нас так называют, и найти другую. И спросили у скворцов - как зовут птиц нашего племени за границей? Скворцы ответили: в Германии вы -шперлинги. Во Франции - моано. В Англии и Америке - спэроу, а ещё кок-робины. В Италии - пассеро. В Испании - горрионы. Есть и ещё десятки слов - выбирайте...
  "Ну и дела, думал я, слушая Старого Чиви, мало им кошек, ворон и мальчишек, так ещё и это..."
  А мой гость, сидя на форточной раме, продолжал:
  -Мы стали выбирать. И вот: Чиви-Чей захотел стать горрионом. Чиви-Что - шперлингом. Чиви-Чив - пассеро. Просто-Чиви - кок-робином. Слово "спэроу" резало ему слух. А мне, которого в нашей компании зовут Старым Чиви, потому что за моей спиной четыре года жизни, мне понравилось словечко "моано". И даже не оно само. На старости лет мне захотелось повидать Париж...
  Старый Чиви переступил лапками. Потом вскинул голову.
  -Но что это означало? А вот что. Мы должны будем разлететься по всему белому свету. Кто куда... Разлететься - и потерять друг друга навсегда! Ты понимаешь, что это значит?
  -Понимаю, - сказал я. - Это каждому понятно...
  -Мы пригорюнились перед прощанием, мы сидели опустив головы... И вдруг в полной тишине кто-то из нас, кажется, Чиви-Чив, всхлипывая, вспомнил, что когда ты написал про нас книжку, кое-где нас стали называть чивичеями.
  И мы подумали: что если нам переменить имя с воро... ну, ты знаешь, что я имею в виду, - на чивичеев? Тогда мы никуда не полетим, мы останемся на месте и вместе!
  Все наши согласны. А Чиви-Чею, договорились мы, придумаем новое имя. Я уже предложил: Чиви-Чик. Он сейчас прыгает с ветки на ветку и примеряет его. Что ты на это скажешь?
  -Все это для меня немножко неожиданно, но, по-моему, вы правы, - ответил я.
  Старый Чиви подвёл итог.
  -Значит, так, - сказал он - видно было, что настроение у него улучшилось, - с сегодняшнего дня мы не воро... ты понимаешь, о чём я говорю, - мы чивичеи.
  -А как об этом объявить всем-всем?
  -Ты помести рассказ о нашей встрече в какую-нибудь книжку, а ещё лучше - опубликуй в газете, и каждый, кто его прочтёт, будет знать, как нас теперь зовут. Постепенно об этом узнают все, и больше никто не произнесёт того ужасного слова.
  -Договорились!
  Старый Чиви, стоя на одной лапке, протянул мне другую, правую, и я подержал его коготки двумя пальцами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  "ОНДОРО-ПОГОРО
   БОНДОРО-НЕГОРО
   ЯФ-СТЯФ
   БУХ-ДУХ
   ОКОЛИМАЛА!" -
  
   страшное заклинание Бабы Яги,
   о которой и пойдёт речь дальше,
   а также про других страхилесов,
   что живы и сейчас, как например,
   Снежный Человек и Лох-несское чудище
  
  
  СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ БАБЫ ЯГИ
  
  
  -Кха-кха! Тьфу-тьфу! Кха-тьфу-кха-кха! Добро - сгинь! Из избы - вон! Вон из избы, если где и завелось! Ондоро-погоро, бондоро-негоро, яф-стяф, бух-дух-околимала! Вы, злюки, зляки, зляны и злыги - ко мне! Отовсюду сбегайтесь, летите, ползите, шуршите! Я вас привечу! Я вас пригрею! Ну, кто, окромя меня, вас приголубит? Кто к сердцу прижмёт? Я, только я...
  Так говорила Баба Яга, ногой притопывая, приплясывая, длинной, в заплатах, юбкой потряхивая, отчего вокруг неё вздымалась столетняя пыль.
  -Кха! Кха! Тьфу! Гр-р-рм! - Баба Яга вглядывалась в злюк, зляк, злян и злыг, что повыползали и повылетали изо всех тёмных углов кособокой ее избы и окружили хозяйку.
   Все они были разные - кто пушистый и взъерошенный, кто голый, как морковка, все с хвостами, кто с крыльями, кто с рожками, кто с бородкой, кто с еловой шишкой вместо носа, и все-все - со сверкающими, злыми, горящими, как угольки, глазами. Они тявкали, шипели, выли, визжали, скрипели, как несмазанная дверь, и рычали. Говорить никто из них не умел, но бабкину речь они понимали.
  -Кха-кха! Тьфу-тьфу! Кха! - прокашлялась в последний раз Баба Яга и перестала приплясывать и трясти пыльной юбкой. -А теперь кто садись, кто ложись, а кто хочет стоять - стой. В общем, устраивайтесь поудобнее. Историю буду рассказывать. Стра-а-ашную! Злу-у-ую! У самой волосы дыбом и мурашки по спине. Хотите?
  -У-у-у! - дружно завыло скопище нечисти, забило крыльями, застучало когтями да так, будто с чердака посыпались на пол лесные орехи.
  Бабка подкатила к себе деревянную колоду, села, расправила на коленях юбку, клацнула двумя последними передними зубами и начала:
  -Надоть вам сказать, что боле всего я на обед люблю грибника съись. Да чтоб был он помоложе, да чтоб косточки в ём были потонее. А из грибов яво, грибника то ись, соус к мясу получается ску-уснай! Ведь готовить-то я мастерица! - и бабка причмокнула.
  Злюки и зляки одобрили бабкин рецепт бряцанием когтей по полу и завыванием, пока что, в начале её рассказа, негромким. Однако пауки в углах избы забеспокоились, забегали по своей паутине, словно ожидая прилёта жирных синих мух.
  -Ну и вот, - продолжила историю баба Яга, - идут как-то в лес по грибы братик с сестричкой. Корзинки у них, в ручонках их мягоньких, ножички, само собой, махонькие, в корзинках, ещё что-то... Идут, балаболят о том, о сём, а я всё слышу, всё до единого словечка. От дерева к дереву перебегаю, за стволами толстыми прячусь, ушки у меня на макушке. Всё хочу, чтоб детишечки поближе к моей избе подошли, где уже печь затоплена, - не на себе же их тащить, стара я для этого...
  Бегу, значит, за ними и думаю: позвать бы Лешего Чащобыча, чтобы он их по лесу поводил, да к самой моей избе и привёл. Он это умеет, специалист.
  И тут вижу - на мою удачу ворон знакомый на суку сидит, тот самый, что косточки у моей избы подбирает.
  -Куды, - гаркает, - бабка, шкандыбаешь?
  -Миленький, - говорю ему из-за дерева, - вон обед мой впереди ножками топает, за белые рученьки взямшись, - видишь? Надоть их к моему двору подвести, не знаешь ли, где сейчас батюшка Леший Чащобыч?
  -Знаю, - отвечает ворон, - недалече он, у Чёрного озера сидит, гадов слушает, они ему что-то на ухо шепчут, а он кивает...
  -Их дела, - говорю, - болотные, илистые, мшистые... Чащобыч мне здесь позарез нужен.
  Ворон ветку клювом долбанул, так что кора вниз посыпалась, и гаркает сверху:
  -Ладно, бабка, приведу, ежели согласится. Он-то ведь нежить, ему обедать без надобности, не то, что мне. Только ради твоей красоты и бросит своих гадов.
  Не может без подковырки, фулюган, и кто его в лесу этому учит? Неуж грибники-матершинники?
  Снялся ворон с дерева, полетел.
  А я снова от ствола к стволу - за теми ребятишками. А у них уже корзинки наполовину полны: там сыроежку-красноголовку сымут, там рыжик под елью подрежут, лисичку под дубом заприметят, и, глядишь, груздь духовитый к носу поднесут. Даже я из-за дерева чую, как он пахнет.
  Ох, думаю, и обед же у меня нонче будет! Только ещё о нем думаю, а у самой слюнки, глядя на детишек, текут.
  Чуть погодя снова ворона вижу. Сидит на ветке, клюв об неё точит.
  -Стой, - кричит, - бабка! Ишь, разлетелась!
  -Ой, дак это ты снова? Ну, как?
  -Согласился Чащобыч твою просьбу выполнить. Грибников, говорит, слишком много в лесу развелось - шумят, кричат, аукаются. Пора их поунять. Пущай, говорит, бабка утробу свою потешит - может, страху-то в лесу и прибавится. Иди, Яга, к своей избе, там ты их и встренешь, у своего крыльца. Он их прямо туда приведёт. Ты там про меня не забудь, - добавил и снова ветку долбанул, будто это уже кость, а не сырое дерево.
  Ну, я, уже не торопясь, пошла к себе. Детишечки впереди аукаются, в какой стороне их дом, забыли, не знают, что их уже Леший водит, что моя горячая печь их ждёт...
  Злюки, зляки, злыни и злыги давно уже урчали от удовольствия - так нравилось им, что в бабкиной истории всё ладно получается, что все, кого не хватало для злодейства, на нужном месте оказались: ворон на суку, прямо над бабкиной головой, Леший - на Черном озере, совсем недалече. Урчали, по полу елозили, когтями скребли, хвостами пыль поднимали. И все ждали окончания истории, когда бабка сядет за стол и первую обглоданную косточку ворону, старому своему приятелю, воровскому сообщнику, бросит. Не было, правда, пока что в бабкиной истории обещанного страха...
  И тут баба Яга тяжко вздохнула.
  -Скоро сказка сказывается, да не скоро дело деется, - сказала она скрипучим, как её дверь, голосом. - Доплелась я до своей избы чуть живёхонька. Отворяю калитку и вижу...
  Сидит на чурбаке посередь двора батюшка наш Леший Чащобыч, рядом с ним на травке, на кудрявенькой моей траве-мураве, детишки пристроились. И все трое... музыку слушают. А музыка-то у мальчонки на колене пристроена - черная такая коробочка с кнопками. И на весь лес развеселую песню поёт. Леший наш Чащобыч ножкой поигрывает, ручкой по коленке похлопывает - нравится ему эта чёрная коробочка, хоть и видывал он всякие-разные чудеса и в давние времена с самим Кощеем дружбу водил.
  Заметил меня, кричит:
  -Иди к нам, бабка, да повытряси пыль из ушей - вон какое диво звуковитое у гостей твоих в корзинке оказалось!
  А из меня уже и дух вон, да и проголодалась я я до смерти. Подхожу к ним, а про себя надеюсь: может, все-таки, когда музыка кончится, детишечками полакомлюсь? И ворон на крыше сидит, от нетерпения клювом, как ложками, щелкает.
  Батюшка Леший меня, бедную, вмиг разгадал и говорит-предупреждает:
  -А про это самое дело, что замыслила, и думать забудь! Целёхонькими уйдут, да я их ещё на грибные места наведу на обратном пути. Пусть знают, где что растёт, и почаще к нам в лес наведываются. Уж оченно мне ихняя музыка нравится!
  Баба Яга поёрзала на своей колоде, снова тяжко вздохнула и замолчала. А злюки, зляки, зляны и злыги недоумённо переглядывались: где же обещанная страшная история?
  Хозяйка избы заметила их недовольство и, ещё раз вздохнув, закончила рассказ так:
  -А самое-то страшное тут было вот что. Леший наш Чащобыч приказал мне для гостей борщ сварить - из всего, что у меня на грядках растёт. Ди-те-ти-чес-кий, сказал, называется. Я его тот же час сварила, детишки борщ хлебали да похваливали, да на нас с Чащобычем с благодарностью поглядывали - ишь, мол, старички какие хорошие! А я, горемычная, глядя на них, слюнки глотала, капустную кочерыжку глодала, а в брюхе у меня урчало, потому что кочерыжка была, что мочало... Тьфу-тьфу-кха-кха-кха! Вот какие нонче пошли страшные истории - не то, что прежде, когда р-р-р-тр-ранзисторов не было! Гр-р-рм!
  
  
  ДЛЯ ЧЕГО ЗМЕЮ ПЯТЬ ГОЛОВ?
  
  Жил давным-давно один царь. Был он стар, и плотники рубили уже из большого дерева ладью, в которой царь поднимется вскорости в пламени и дыме огромного костра в синий океан неба и начнёт там бесконечное странствие над землей в виде меняющего свой облик облачка.
  Зная, что скоро умрёт, царь изо всех последних сил готовил старшего сына, Василия на свое место. Учился тот и военной науке, искусству управлять, и вести одинаково хитрую беседу что с врагом, что с другом, и прочим делам, нужным царям. Считал накопленные отцом богатства, мерил конским скоком отцовы земли.
  А средний сын, Алексей, которому нечего было расчитывать на трон, увлёкся охотой. С утра до ночи разъезжал он с охотничьей ватагой и сворой собак по степи, бил меткой стрелой зайца и птицу, в лесу гонялся за оленем, а то и поднимал на пику медведя.
  Был и третий сын у царя, но так как тому и вовсе не на что было надеяться, да и охота ему не нравилась, он пил, пел, гулял, играл во все игры, какие были, - в общем, валял дурака. И звали его Иван.
  И вот однажды снова собрался средний сын на охоту. На этот раз он уговорил младшего брата поехать с собой. И зря. Потому что тот позвал с собой всех, с кем он каждый раз пил-гулял.
  Едут охотники по степи - шум, гам, песни. Всякая дичь, издали услыхав веселье, улепётывает прочь И в лесу они не угомонились, а ещё пуще раздурачились. Дуда вовсю дудит, кто кричит, кто аукает. Понял царевич Алексей, что не получится охоты, и незаметно для шумной гурьбы свернул в сторону, а там припустил по старой лесной дороге. Скакал, скакал, остановил коня, прислушался. Ни голоса сзади, ни звука.
  Тронул коня царевич, тот пошел по старой дороге, заросшей где кустами, где бледными лесными цветами.
  Лес, лес, лес - а вот и просвет меж деревьями. Выехал охотник на солнечный свет, под синее небо, видит - перед ним высокая гора. Он о ней слыхал, да все недосуг было посмотреть. Тишина вокруг стоит - неслыханная. Вот где должно быть зверья непуганого!
  Поехал охотник поближе к горе. Гора кажется ему всё выше и выше. На отвесных склонах её деревья, кусты. Вон орёл с кручи сорвался, крыльями взмахнул, полетел куда-то. Царевич тронул лук за спиной - при нём. И колчан со стрелами тут. И меч на боку.
  Стал царевич гору оглядывать - кто ещё, кроме орла, на ней живёт? Может, козла круторогого увидит? Надумал крикнуть:
  -Ого-го-о-о!
  Гора загрохотала в ответ - будто громом с неё в молодца ударило.
  А когда эхо смолкло, услышал царевич чьё-то сердитое:
  -Это кто в моих владениях разорался, будто хозяин?
  Наш охотник головой вертит, ищет, кто на него голос поднял. И видит: высунулась из пещеры-норы большущая змеиная голова - тоже осматривается, ищет незваного гостя. Схватился молодец за меч, а сам думает: зря он от товарищей сбежал, в них сейчас как раз нужда - кажись, сам Змей Горыныч здесь живёт.
  Но страх свой упрятал подальше, голову вздёрнул.
  -Ну я, - крикнул в ответ, - а что, нельзя?
  -Нельзя! - отвечает змеиная голова. - Потому что мы только-только после обеда вздремнуть вздумали, а тут такие вопли. Придётся тебя, человече, наказать!
  А царевич наш к наказаниям не привык, да и покоряться кому бы то ни было не приучен. Он меч на треть вытащил и храбрится:
  -Это мы ещё посмотрим, кто кого наказывать будет! Ты чего меня, царского сына, стращаешь?
  И вдруг замечает: из другой пещеры-норы рядом с первой показалась ещё одна змеиная голова.
  -А-а, - говорит она, - так ты из высокородных? А почему тогда один? Где люди твои?
  -За мной поспешают. Вот-вот здесь будут... - А сам беспокоится: как он с двумя такими змеями справится?
  И видит: в горе, где две головы на него смотрят, третья высунулась.
  -О-хо-хо! - зевает она. - Такой хороший сон мне снился! Будто... Ой! - вскрикивает, - Это кто к нам пожаловал? Не он ли меня разбудил, сон мой нарушил?
  А охотник, хоть и струхнул, как всякий живой человек при виде трех огромных змей, в ответ только приосанился - не полагается ему по чину труса праздновать. И меч ещё на вершок вытащил.
  -Хоть вас и трое, - говорит, - а я всё равно ни шагу назад не ступлю. Чем вы собираетесь со мной драться - огнём, водой или мечом?
  Первая голова - вот где была неожиданность! - улыбнулась.
  -Ты, витязь, видать, сказок наслушался. А сказки-то не все правду говорят. Сказки...
   И тут молодец опять вздрогнул, а конь его попятился, потому что оба увидели четвёртую змеиную голову, что высунулась из четвёртой норы. Она-то, четвёртая голова, и подхватила слова первой:
  -...сказки ведь, - сказала она, - из уст в уста передаются, и вот эту, про Змея, кто-то однажды переврал, так она, перевранная, и ходит меж людьми!
  -А вот и я! - и молодец увидел пятую голову, вылезшую из пятой норы. - Кто здесь про огонь, воду и меч заговорил?
  Пять змеиных голов - целый ряд! - смотрели на витязя.
  Вдруг все они спрятались в норах, а потом показались - все вместе - в самом большом проеме, который был, видимо, входом в пещеру. И наш молодец увидел перед собой чудище, страшнее которого не бывает, - громадного пятиглавого Змея!
  Конь его заржал, встал на дыбы - еле царевич удержал его.
  А змеиные головы как рявкнут хором:
  -Уноси ноги, человече, пока жив, ты ведь вот с кем повстречался!
  Охотнику бы, конечно, повернуть назад да и удрать со всех четырёх конских ног от пятиглавого Горыныча, но он и на этот раз с места не сдвинулся - ну не привык царский сын, когда на него кричат. И к тому же упрямый был...
  -Тоже мне невидаль, - сказал он, собрав все силы, какие у него ещё оставались, - да мы таких, как ты...
  Головы переглянулись; лапы у чудища подогнулись, прилегло страшилище и шеи для удобства разговора опустило.
  -Как ты думаешь, витязь, - спросил Змей, - для чего мне, такому большому, пять голов?
  -Как для чего? Рубить-то, когда их пять, дольше! Запас...
  -Тебе бы только рубить... - говорящая голова поморщилась. - Ты о головах, как о дровах, говоришь. Может, природа еще для чего-то их приспособила?
  -А зачем ещё супостату головы? - недоумевал царевич. - Для живучести!
  -Ну вот, уже и супостатом обозвал. Грубишь, ссоришься... Пятью-то головами природа Змея нарадила не ради красоты и не для рубки их, а... ну-ка ещё раз помозгуй - для чего? Тебе, например, голова для каких надобностей? Разве только для того, чтобы шапку твою нарядную носить? Отвечай, отвечай, недодумушка!
  -Ну... мне-то... - Царевич переводил глаза с одной головы на другую, не зная, с которой ему разговаривать. - Мне-то... вроде... для ума...
  -А мне для чего!!! - гаркнул Змей. - Разве не для того же самого?!
  -Да не может этого быть! - не поверил царевич. - Пять голов?!
  -С такой-то смекалкой, как у тебя, недотяпушка, да в дорогу пускаться? Приключения искать? Да тебе на крылечке сидеть, на балалайке тренькать да в небо зевать!
  -Ты не очень! - обиделся молодец. - Сам вот уже обзываешься. Думаешь, если у тебя пять голов, так ты уже всех умнее?
  -Ты губы понапрасну не дуй, - сказал Змей, - а лучше послушай. Одноголовые, видать, себя уже не оправдывают, выходят, так сказать, из моды. Вот природа-матушка и пробует многоглавие. А как иначе? Одна голова чего-то не додумает, другие ей помогут. Одна зарвётся, сразу четверо её остановят. Кто-то из нас ошибется - тут же поправят. Ну и - одна тем занята, другая - этим, третьей тоже дело найдется, как и четвёртой, да и пятой... - забот-то всяких у думающих существ не счесть...
  -Я таких сказок, какие ты рассказываешь, ещё не слыхивал, - упрямился царевич. - Про змеев у нас, у людей, все известно. Все истории наперечёт.
  -Ну-ка, ну-ка раскажи хоть одну. Я последних не знаю.
  -В общем, так, - начал Алексей, - украл-унес один Змей царёву дочь...
  -Женщину? - изумился Змей. - Да на что она ему?!
  -Как на что? А Забава Путятична? А Марья Дивовна? А Марфа Дмитревна?
  -Ну, придумали! - завопил Змей. - Они же все некрасивые! Одноголовые! Бесхвостые! Голокожие - чешуи на них блестящей нашей нет!.. Знаешь ли, - откровенничал Змей, - как хороши змеихи? Сколько у них шей - гладких, изгибчивых! Как трутся они о наши, как сплетаются! А сколько голов! И все пять с нашими целуются! А если запоют - хор! Разве твоя одноголовая Забава Путятична со змеихой сравнится? Вот уж напраслину возвели на змеев! Никогда мы ваших невест не крали!
  -Ну, не знаю, - ответил царевич. - Наши говорят: украл. Дальше рассказывать?
  -Рассказывай, - тяжко вздохнул Змей.
  -Вот и едет, значит, добрый молодец Змея-злодея искать. И у Калинового моста встречает сперва Треглавого. Он меч достаёт и давай со Змеем рубиться.
  -Как - рубиться? - ужаснулся Змей. - С безоружным? Даже и не поговорил ни о чем? Ни на одном языке слова не сказал? Змей-то ведь все понимает.
  -А о чём ему со Змеем тары-бары разводить? Он ему три башки смахнул и едет дальше...
  Змей как закачал всеми своими головами, да так и не мог остановиться.
  -А у следующего моста, - рассказывал царевич, - повстречался ему, как ты - Пятиглавый...
  -И с ним тоже не пытался поговорить? - ахнул Змей. - С Пятиглавым?!
  Витязь чуть смутился. Даже коню это передалось - тот опустил голову и начал переступать ногами.
  -Нет... Змей ведь перед ним был. Да и царёва дочь в самом деле куда-то пропала. Он меч вынул...
  -И?..
  -Все пять оттяпал.
  Змей поёжился, чешуя его засверкала. Даже сделало чудище было шаг-другой назад, в пещеру, словно желая спрятаться от этого разговора. Через силу заговорило:
  -Твоему молодцу мясником быть, а вы его, наверно, героем считаете. Знаешь ли, что он с плеч того бедолаги, как ты говоришь, смахивал?
  -Головы змеиные, что же ещё?
  -Голова-то всегда голова, недотумкалка ты этакий! - Змей рассердился, зашевелился, дёрнул хвостом. - У пятиглавого они не для счёта привешены, а для жизненной необходимости! Ведомо ль тебе, что мы, - говорящая голова показала на все остальные, - каждая в каком-то деле знатель?
  -Да ты что, Змей? - опять не поверил царевич.
  -А как же, недомыслюшка! - Сейчас говорила средняя голова. - Вот крайняя справа у нас - географ. Про что на земле ни спроси - где какие горы, моря-океаны, степи, пустыни, низменности, озёра, реки - всё знает. Ориноко, Замбези, Килиманджаро, Хуанхе, Попокатопетль - слыхивал ли ты ты про них?
  Охотник на эти слова только глаза выкатил.
  -А вот эта, рядом со мной, - соседняя голова чуть поклонилась царевичу, - математик. Светило! Цифр навали перед ним целую гору, не успеешь до семи досчитать, как он со всеми разберётся. Логарифмы, дифференциалы, интегралы (ты таких слов и не слыхивал, должно быть) - это для него, как для тебя семечки.
  А по левую мою, так сказать, руку - дока по живой природе: звери, люди, птицы, рыбы, всякие там земноводные, пресмыкающиеся и так далее. Бациллы, микробы, вирусы...
  -Что-что? - не понял царевич. - Что еще за микробы-вирусы?
  -Это, недотяпушка, не видные глазу организмы. От которых ты чихаешь, сморкаешься и вообще болеешь.
  -Я от простуды болею, - буркнул царевич, - а не от невидимок твоих. И чего ты всё время обзываешься! То я у тебя недодумушка, то недотяпушка.
  -Ладно, не буду, одноголовенький... Крайняя слева голова - она специалист по деревьям-травам. Рододендрон, баобаб, эвкалипт, криптомерия - слыхал про такие?
  -Таких на свете нет, - уверенно ответил молодец, - раз я, царский сын, о них не знаю. Да и слова какие-то, наверно, змеиные - для раздвоенного языка. Человек никогда их не выговорит. А ты, пятая, для чего?
  -А как ты думаешь? Ну-ка поломай головушку свою махонькую, кудрявенькую... - А рыцарь к этому времени уже и шапку снял - так ему жарко стало от разговора. - Одинешенькую, сиротку, - продолжал насмехаться Змей, - пошевели мозгами...
  -Должно быть, для военной науки?
  -Ха-ха! Хо-хо! Хы-хы! - загрохотали все пять голов. - Для военной науки! Да на что она нам! Война-то ведь глупость! Только одноголовые на неё способны! И трёх голов хватит понять, что без войны можно обойтись! Как это можно - при пяти умах хотеть воевать?!
  Я, витязь, у нас - поэт, а в стихах у каждой разумной головы такая же нужда, как у всякого живого существа в глотке воды, да не простой, а родниковой.
  -Ишь, как запел, когда о себе, - проворчал царевич. - А ты хоть одно стихотворение своё можешь мне прочесть?
  -А как же! - гордо ответила голова-стихотворец. - Вот, слушай:
  
  Природе одинаково родные
   И слон, и мышь, и носорог, и рак,
   Но всё гадает, бедная, поныне -
   Кем ей приходится дурак?
  -Ну, как? - спросила тут же голова. - Нравятся? Я и ещё...
  Но не успела она вымолвить хоть ещё одно слово, как чуть не два десятка копий и стрел обрушились на Змея. Они пронзили головы и шеи, впились в грудь и бока.
  Змей взревел - гора ответила ему страшным эхом, словно и её ранили, - но копья и стрелы сделали свое дело: лапы чудища подогнулись, а шеи, истекая кровью, стали никнуть, теряя упругость, как цветок без воды; головы опускались, падали одна за другой наземь, мертвые.
  -Что вы натворили? - обернувшись, в отчаянии закричал царевич. - Он же говорящий! Он умный!
  -Слишком умный, - сказал царевич Иван, выходя из-за деревьев. За ним показались и другие охотники. - Змей он Змей и есть. Сколько я о них слыхал всяких баек - везде их побивали. Вот ещё - всякую нечисть на земле терпеть! Чуть он не заговорил тебя - я всё слышал. Он говорит, а я себе думаю: постой, постой, уж я тебе языки-то укорочу!
  -Кто тебя просил! - царевич Алексей швырнул шапку оземь.
  -А меня и просить не надо, я и сам с усами. Знаю: раз Змей - тащи меч из ножён и руби не задумываясь. Все наши предки так делали. А ты что ж - подмоги ждал? Вишь, как мы вовремя подоспели!
  -Хоть бы вы заблудились!!
  -Наши собаки тебя по следам отыскали. Ты разве жалеешь его? - царевич Иван подошел к лежащему неподвижно Змею и пнул одну из его голов. - Такого да не убить?!
  -Эта голова, - грустно сказал царевич Алексей, - математику знала. Как, может, никто на свете...
  
  ВСЕ УМНИКИ НЕВКУСНЫЕ
  
  Шёл как-то раз по лесу грибник - мальчик по имени Славик одиннадцати лет, четвероклассник. В одной руке у него была корзинка с десятком разных грибов, в другой - ножичек, чтобы грибы срезать.
  Лес был большой, Славик его всего не знал и вот, глядя только себе под ноги в поисках круглой грибной шляпки, заблудился. Грибы попадались всё чаще, но он им уже не радовался. Его теперь волновало, в какой стороне дом остался.
  Славик знал, что можно определиться по солнцу, но небо закрывали высокие и густые деревья. Что делать? Кинулся мальчик туда, сюда - нигде не видать просвета. Вверху - зелено, внизу - зелено, позади, слева, справа, впереди - деревья. Обступили со всех сторон, как в плен взяли.
  И стало мальчику страшно. В лесу можно и с голоду умереть, и медведь тебя заест, и... Стал Славик кричать изо всех сил: "Ау-у-у! Ау-у-у!" Вдруг кто-то из грибников откликнется? Но никто, никто ему не ответил.
  Сел тогда мальчик у дерева (что толку метаться среди деревьев, силы терять?), стал думать, как ему, четверокласснику, найти направление к дому, где в деревне Грачи живёт его бабушка?
  Сидит, ломает голову - а ничего путного не может придумать. И вдруг слышит: листья шуршат, сухие ветки под чьей-то то ли ногой, то ли лапой трещат. Кто к нему идёт - лисица? Волк? Медведь? Вскочил Славик, спрятался за ствол дерева...
  И видит - выходит из-за густых кустов орешника старуха. В одной руке корзинка, как у него, в другой палка.
  -Бабушка! - кинулся ей навстречу мальчик. - Ой, бабушка, вы тоже по грибы? А в какой стороне Грачи, знаете?
  -Грачи-то? - переспросила старуха (голос у неё был до того странный, что его иначе, как друмучим, не назовёшь). - А кто их знает, куды они улетели!
  -Бабушка, я про деревню спрашиваю! - взмолился Славик.
  -Про деревню? Где деревня, знаю. Идём отведу. - И хвать мальчишку за руку такой жесткой и такой холодной рукой, что он поёжился. - Отведу, отведу, только и ты баушке помоги. Вишь, ноги у меня заплетаются.
  Так и пошли они по лесу - согнутая в дугу старуха с крючковатым, как у совы, носом и мальчик, за которого она то ли держалась, то ли держала...
  Идти им пришлось долго, и старуха начала разговор.
  -Вот ты мальчонка уже зрелый-спелый-наливной (Славика очень удивили эти слова), вот скажи мне: считать ты, небось, умеешь? Таблицу умножения знаешь?
  -Знаю. Трижды три - девять, шестью семь - сорок два.
  -Забудь! - чуть не приказала старуха. - Нечего тебе цифрами голову дурить! Шестью семь - сорок сороков с хвостиком, а не сорок два, как тебе сказали. И писать, небось, умеешь?
  -Умею.
  -И это забудь! Глаза писаниной испортишь. Может, ты и стихотворение какое выучил?
  -Выучил, - ответил Славик, думая, что такую старуху он встречает впервые.
  -Ну-ка, ну-ка...
   -Как ныне сбирается вещий Олег
   Отмстить неразумным хазарам,
   Их сёла и нивы за буйный набег
   Обрёк он...
  -Забудь тут же! - оборвала его на этот раз старуха. - Слишком уж складно. Прямо с души воротит. В лесу всё иначе, не как в стихах: тута и хворост, и бурелом, там дерево упало, там, глядишь, овраг провалился...
  Так и продолжался этот странный разговор, где старуха приказывала забыть Славику всё, чему он научился за четыре года в школе. В конце концов он не выдержал и спросил:
  -А почему, бабушка, вы мне всё приказываете да приказываете? Будто я ваш внук! То забудь, это забудь...
  -А потому, - ответила бабка с расстановкой, - что все умники-разумники - они невкусные. С горечью они, вроде их пересолили да переперчили, понял?
  -А при чём тут вкусные или невкусные? - удивился и что-то заподозрил Славик. - Вы что, есть меня собираетесь? - Он бы усмехнулся тут, да почему-то не получилось.
  В это время среди деревьев появился просвет и скоро мальчик увидел лужайку, освещённую солнцем, и кособокую избушку на ней. Но что-то он не помнил, чтобы такая избушка была возле деревни его бабушки.
  А старуха уже подвела его к крыльцу, отворила скрипучую дверь, втолкнула Славика внутрь, дверь захлопнулась, его провожатая накинула на неё большой крючок.
  -Я-то? - переспросила она, встав перед дверью. - Собираюсь ли я тебя есть? А как же! - гаркнула хозяйка избы так, что звякнуло в оконце грязное стекло, - Потому как я тебе не баушка-старушка, я - баба Яга! Ух! Гляди на меня внимательно, я во всей перед тобой красе!
  Яга стянула с головы платок, разлохматила седые волосы и закружилась по избе, вздымая пыль и приговаривая диковинные и чем-то страшные слова:
  -Ондоро-погоро, бондоро-негоро, яф-стяф-околимала!
  Вдруг остановилась, показала мальчику два последних передних зуба, глянула на него острым глазом и спросила:
  -Страшно?
  Славик еле нашёл в себе силы кивнуть. Он и в самом деле испугался, как испугался бы любой на его месте.
  -Ну а теперь, пока тебе страшно, - сказала баба Яга, без разговоров раздевайся и полезай в печь! Обедать мы с тобой будем.
  Четвероклассника это "мы" неожиданно рассердило.
  -Если "мы", - взялся он объяснять бабкину ошибку, - значит мы ОБА должны сидеть ЗА столом и что-то такое ВМЕСТЕ есть. Не собираюсь я в печь лезть!
  -Дак а как же мы обедать-то будем? - озадачилась бабка. - У меня другой порядок заведён. Один, то есть я, баушка, значит, Яга, ЗА столом, а другой, то есть гость мой желанный, НА столе. Вот мы и обедаем. Без тебя-то ведь вовсе обеда нет!
  -Тебя бы, бабка, - перешёл от злости на "ты" Славик, - в школу отправить, ты бы там на одни "двойки" училась!
  -Ты, я вижу, гостенёк, спорить горазд, а то, что печь стынет, это тебе до свечки. Полезай, полезай в печь, да не вздумай в заслонку стучать, когда жарко станет. Терпи, пока весь не прожаришься!
  -Вот что, бабка, - ответил на это Славик. - Я в печь до сих пор не лазил, ты мне покажи, как это делается.
  -Хи-хи-ха! - закатилась баба Яга. - Про этот ваш омман я по радиву, которое у грибников в корзинке бывает, столько раз уже слыхала, что меня смех разбирает, когда мне снова так говорят. - Полезай в печь, - крикнула она, - не томи душу! Когда будешь доспевать, я тебя травками душистыми посыплю, чтобы вкуснее был. Такой духовитый станешь, пальчики оближешь!
  -Кто пальчики-то оближет? - всё ещё ерошился Славик.
  -Дак кто, кроме меня! Ты-то ведь уже готовенький будешь, румяненький.
  -Я и так рямяненький, - проворчал четвероклассник. - Давай, бабка, сделаем так, раз уж ты настаиваешь. Я, конечно, в печь полезу, но ты ведь можешь там меня передержать и я у тебя сгорю. Ну так вот, только я заслонку за собой закрою, ты начинай считать. До трёхсот... нет, лучше до пятисот, тогда я ещё и похрустывать буду.
  Старуха пожевала губами - задумалась. Потом сказала:
  -Это ты, может, и правильно предлагаешь. Да ведь я дальше семи счёта не знаю. Как же мне до пятисот-то считать? Это прямо ужас какая цифра!
  -Беда мне с тобой! - будто бы в сердцах сказал Славик. - Ну кому интересно в твоей печи до черна сгорать? Сама говорила: румяненький, румяненький. А румяненький-то как раз - каждый знает - на счёт "пятьсот" получается.
  -И в самом деле беда! - запричитала бабка. - Не училась я в детстве счёту, в школу не ходила, о таблице умножения только слыхала - как же мне быть? Ведь я и вправду сколько раз дичину сжигала в печи чуть не до тла. - Баба Яга качала горестно головой. - Ой, знаешь что я придумала? - встрепенулась она. - Ты в печи будешь сидеть и сам до пятисот считать. А я рядышком усядусь, ушки навострю, и как только ты скажешь "пятьсот", я тебя готовенького и выну.
  -Ну, бабка, ты даёшь! - чуть не рассмеялся четвероклассник. - У тебя жареные-пареные утки когда-нибудь в печи крякали? Петух за заслонкой, что он уже доспел, кукарекал?
  -Тьфу ты, чёрт-перечёрт! Леший-перелеший! Совсем голова кругом из-за тебя пошла! Что же нам делать-то?
  -Учиться, бабка, надо, вот что, - сурово сказал Славик. - Ну-ка бери уголёк из печи, иди к стене и пиши на бревне то, что я тебе буду диктовать. Тема сегодняшнего урока...
  -Тьма говоришь? - ожила вдруг старуха. - Тьма урока? Ой, верно-то как! Тьма, тьма! А после, значит, чуть прояснится? Коли так, начинай...
  -Пиши, Ягинишна, для начала цифру семь, - сказал Славик строгим учительским голосом.
  -Пиши, пиши, - проворчала бабка, - тебе легко говорить. А что если меня и писать-то никогда не учили? Чего я на бревне, не умеючи, могу накалякать?
  -Ты, Ягинишна, для меня прямо сплошное наказание, - повторил фразу своей учительницы четвероклассник. - В таких случаях родителей в школу вызывают, но мне не очень-то хочется с твоими родителями встречаться. Косу сможешь нарисовать? А теперь ручку посередине нарисуй. Вот тебе и семёрка. А теперь я тебе покажу, как четвёртую часть пишут. Будешь знать счёт, ничего у тебя больше в печи не подгорит.
  -Проголодамшись я, - вздохнула бабка. - Может, ты это... ну... в печь-то ненадолго слазишь? Хоть до двух, значит, сот...
  -Ишь, чего надумала, - по-настоящему рассердился Славик, - учителя в печь! Румянить она его собирается! Петрушкой да сельдереем посыпать! Забудь об этом, если хочешь хоть что-то полезное на старости лет узнать! Посмотри, как одна четвёртая пишется...
  Нечего делать, взялась бабка за уголёк и стала писать цифру за цифрой...
  Кончилась эта история вот как. Провожала баба Яга своего учителя чуть ли не до края леса. В благодарность за урок она дала ему сушёных грибов и душистых столовых трав. Оба договорились: в следующий раз они будут писать восемь с дробями, а ещё дальше - девять и тоже с дробями. И так - до пятисот. Бабка пока перейдёт на овощную диету, в овощах, сказал Славик, много витаминов, они в учёбе первое дело.
  Про печь и про то, что проголодалась, баба Яга больше не заикалась, но когда они прощались, сказала:
  -Я от грибников краем уха слыхала, что вы в своей школе учителей заживо съедаете. Может, их все-таки лучше жарить-печь-в остром соусе тушить? Я рецепты тебе дам, а считать-то вы хоть до сколька умеете. У вас они не подгорят...
  На что Славик ответил:
  -Это только так говорится, что мы их заживо съедаем. Все они живы-здоровы из класса выходят, правда, слегка помятые. А твои рецепты для собственного интереса запишу.
  И Славик записал - для собственного интереса и для того, чтобы других удивить:
   Рецепты бабы Яги
  1. Учитель жаренный с картошкой.
  2. Учитель пареный с репой.
  3. Салат из учителя.
  4. Шашлык учительский.
  5. Учитель, шпигованный чесноком и перцем.
  6. Окрошка учительская на квасу.
  7. Бешбармак школьный, сборный, с крупами.
  
  
  ВИТЯЗЬ ВИТЯ И ЗМЕЙ-ТРЕГЛАВ
  
  Шёл как-то из школы домой мальчик Витя. Шёл, песенку насвистывал, сумкой размахивал.
  Надо было ему по дороге домой пройти через лесопарк. Он в лес вошёл, завернул к знакомому кусту, оглянулся и полез в куст. Достал оттуда воинские доспехи - красный пластмассовый меч, щит и шлем. Нарядился. И только взмахнул мечом, чтобы сразить голову колючего чертополоха, как из-за деревьев выбежали трое напуганных кем-то детишек. Увидели Витю в шлеме и с мечом - и к нему. Плачут, заикаются, слова вымолвить не могут.
  Топнул ногой мальчик Витя:
  -Да кто ж такой вас обидел?
  Старшая девочка волнуется, никак не выговорит:
  -З-з-з-з...
  -Пчела, что ли?
  -З-з-з-з...
  -Да ну тебя! - махнул рукой мальчик Витя. - Осы испугались!
  -З-змей! - произнесла наконец страшное слово девочка и высоко подняла руки. - В-вот т-такой выш-шины!
  А маленький мальчик развёл руки пошире:
  -В-вот т-такой ш-ширины!
  А третья, совсем маленькая девочка, добавила:
  -Он у нас мяч отнял!
  -Змей? - преспросил Витя. - Что за змей? Вот я ему сейчас!
  Выбежал на полянку, на которую показали ему трое, и остолбенел. Попятился даже. Сумку выронил.
  Потому что на полянке стоял ГРОМАДНЫЙ, СТРАШНЫЙ, ТОЛЬКО В СКАЗКАХ ВИДАННЫЙ ТРЕГЛАВЫЙ ЗМЕЙ!
  Он играл разноцветным мячом, отнятым у детишек, в волейбол, ударяя мяч одной за другой тремя головами.
  Увидела одна голова нового мальчика на поляне и спросила грозно:
  -А это ещё кто?
  Девочка крикнула:
  -Витя, беги!
  Другая голова воскликнула:
  -Неужто витязь?
  А третья спросила:
  -Послушай, может, ты не витязь?
  -В-витязь, - ответил, тоже заикаясь, Витя. - В-витязь В-витя. - И, назвавшись витязем, осмелел, приосанился и спросил: - Ты зачем чужой мяч взял?
  -Вот беда! - подосадовал Змей. - Изо всех сказок сбежать, а и в этой покоя не сыскать! Ты что, - кивнул одной головой на меч, - драться, что ли, намерился?
  -И буду, - ответил витязь Витя, - раз ты маленьких обижаешь!
  -Да ведь не съел же я ещё никого!
  -Только попробовал бы! - и витязь Витя смело взмахнул мечом.
  Тут вытянулась одна змеиная голова и как дунет на красный меч пламенем - меч и вспыхнул. Осталась в руке одна рукоять.
  Закрылся витязь тогда щитом. Дунула другая голова на щит - и тот загорелся: пластмасса.
  -Ты что, - закричал витязь, топча щит ногами, - с ума сошёл, Змей? Читать не умеешь? - И показывает на табличку на столбике за своей спиной. А на табличке написано: "Не шути с огнём! Лес - народное богатство!"
  -Как это не умею! - возмутился Змей. - Умею! Но уж очень я распалился. Чуть азбуку не забыл. А вот ты - вспомнишь ли пословицу "За битого двух небитых дают"?
  -Слыхал, - отвечает витязь.
  -А коли слыхал, так считай: Покатигорошек меня, Змея, бил? Бил! Иван Царевич тузил? Тузил! Иван Коровий сын взбучку дал? Дал! Представляешь, какой теперь у меня, Змея Треглава, боевой опыт?
  Витязь Витя усмехнулся:
  -Представляю...
  -Да сражаться-то тебе больше нечем, Я тебя сейчас живьём проглочу, как комара!
  Змей говорит, а сам наступает, подымая тяжёлые, как у шагающего экскаватора, лапы. А каждая голова огнём так и пышет. Да не одного цвета: та - синим, та - жёлтым, а та - фиолетовым!
  И сгореть бы витязю ни за что, ни про что. Отступает он, безоружный перед страшилищем, и вправду нечем ему защититься...
  Споткнулся обо что-то, упал. Это он о свою сумку школьную споткнулся. Из неё книги посыпались, тетради зашелестели.
  Все три Змеевы головы уставились на книги. Переговариваются:
  -Э, да он, оказывается, учёный!
  -Книг-то сколько!
  -Значит, есть нам с ним чем потягаться!
  Ничего не понимает витязь, лежит на земле, переводит глаза с одной головы на другую.
  Вот средняя и берётся объяснить ему:
  -Ты думаешь, для чего нынешний Змей три головы на плечах носит? Для красоты только? Не-ет! Змей Треглав теперь - личность разносторонняя! Вот голова справа от меня - историк. Всё про всё знает. А та, что слева, - поэт, стихи сочиняет. А я... - но тут, очевидно, секрет, и средняя голова секрета не открывает. - И уж коль приспичило тебе сражаться среди бела дня - потягаемся знаниями и умениями!
  Встал витязь Витя с земли, почесал в затылке. Вот тебе и Змей Горыныч! Во всех сказках про него совсем другое говорилось.
  По сторонам посмотрел - посоветоваться бы с кем, - никого, никогошеньки. Наверх глянул - высоко, высоко самолёт летит, белый след оставляет.
  -А что победителю? - спрашивает витязь Витя.
  -Ну если Змей в этой сказке витязя побьёт, он в ней навсегда и останется.
  У Вити мороз по коже: ведь по этому лесопарку первоклашки и детсадовцы прогуливаются!
  -А если я победителем стану, - отвечает он, храбрясь изо всех сил, - придётся тебе, Змей, и отсюда убираться. Нечего хорошую сказку портить!
  -Быть по сему! - согласился Змей.
  Вытянулась вперед голова историк, откашлялась по-учительски и спрашивает:
  -Тогда скажи мне... скажи: когда произошла знаменитая, всем от мала до велика известная битва... Змея Горыныча, прародителя нашего, с Иваном Царевичем?
  Опешил витязь от такого вопроса - моргает и в затылке чешет.
  -Это которая на Калиновом мосту была? - затягивает Витя время.
  -Та самая! - рявкают все три головы. - Ты не ошибся, витязь! Когда же?
  Расхаживает Витя по полянке, думает...
  -Мы ждём, - напоминают три головы.
  -Это было... - начинает ответ витязь, - это было...
  -Было, было, - закивали головы, - можешь не сомневаться!
  Тут наш витязь рассердился. Так рассердился, что и бояться перестал.
  -Ах так! - говорит. - Тогда я скажу! Это было в том году, когда синица море подожгла! В том как раз месяце написанное пером вырубили топором! В ту ночь это было, когда рак на горе свистнул!
  Крикнул и зажмурился даже: проиграл сражение!
  Открыл глаза - змеиные головы переглядываются: знает витязь ответ на вопрос!
  -Ну тогда скажи, - продолжает голова историк, - когда...
  -Э, нет, - протестует Витя, - вас много, а я один. Не экзамен. Накинулись! Только по одному вопросу.
  -Тогда мой черёд, - величаво говорит голова стихотворец. - Сразимся стихами: кто кого. Условие такое: я читаю первую строчку стиха, ты - вторую. Помедлишь - моя победа. Плохая рифма - тоже моя!
  -Давай, - соглашается витязь.
  Змеиная голова начинает:
  -ЖИЛ НА СВЕТЕ СЛАВНЫЙ ЗМЕЙ...
  Витя подхватывает без задержки:
  -Змей-малышка, змей-пигмей!
  -ТРИ ГЛАВЫ - УМА СВЕТИЛО...
  -Воробью бы не хватило!
  -БЫЛ ОН ГРОЗЕН И МОГУЧ...
  -Посреди навозных куч!
  -ВСЯК, УВИДЕВ ЧУДО-ЗМЕЯ...
  -Палку брал и бил злодея!
  -ОН В ОБЕД СЪЕДАЛ БЫКА...
  -Подождёт моя строка...
  -ЦЕЛИКОМ, И ХЛЕБА КОРКУ...
  -А потом глотал касторку!
  -НУ А КОЛЬ ВСТРЕЧАЛ ГЕРОЯ...
  -Убегал он, громко воя!
  Змей Треглав, который до сих пор слушал только себя, как это делают все поэты, прислушался наконец и к Витиной строке.
  -По-моему, получилось не совсем так, как я хотел. Попробуем ещё...
  -Хватит, хватит! - закричали другие головы. - Мы не хотим больше стихов!
  -Теперь мой черёд сражаться, - говорит средняя голова, наклоняясь к витязю. - Хоть мечом махать я не умею - воина любого одолею. Ни одной науки не знаю, а любого профессора уложу - кого на бочок, а кого и на обе лопатки. Ну-ка угадай, кто я?
   Глаза у неё увеличиваются, голова начинает покачиваться, как маятник, она поёт:
   Если Змей прикажет спать,
   Головы не удержать,
   Никнет даже мурава,
   Затихает вся листва...
  А голос липкий, сладкий, медовый:
   Если Змей прикажет спать,
   Век тяжёлых не поднять...
  Две другие головы Змея, не в силах противиться чарам гипноза, зевают, шеи их сгибаются, они укладываются друг подле дружки...
  Витязь Витя, пошатываясь, на подгибающихся ногах идёт по полянке к своей сумке... Садится возле - а голову его будто кто тянет вниз...
   Меркнет неба синева,
   Просыпается сова...
  Витязь зевает и кладёт голову на сумку.
  НЕУЖЕЛИ ОН ПРОИГРАЛ?
  Средняя голова оглядывается на своих; те все спят.
  Конец сказки?
  Ни в коем случае! Потому что зашевелились кусты рядом с поляной и из-за них показались головы тех трёх малышей, которых обидел Змей в начале. Они, оказывается, всё время прятались неподалёку и следили за сражением - не оставляли витязя одного. И когда Змей стал побеждать, когда Витя уже засыпал под его липкую песенку, старшая девочка вытащила из кармашка... ну-ка кто первый догадается, что она вытащила? Раз, два, три...
  Правильно! Старшая девочка вытащила из кармашка... круглое зеркальце и, подхватив последний оставшийся лучик солнца, направила его прямо в глаза Змею! В глаза головы гипнотизёра.
  Змей моргнул. И ещё раз.
  Если Змей прикажет спать, - снова попробовал он свои чары.
  А зайчик бьёт прямо в глаза!
   Если Змей прикажет спать... - а голос уже хриплый, недовольный.
  Витязь заворочался.
   Век тяжё... - И вдруг как чихнёт!
  Зашевелились уснувшие головы.
  -Ап - чхи!
  -Будь здоров! - сказал, просыпаясь, витязь.
  -Ап - чхи!
  -Будь здоров! - сказал Витя, вставая.
  -Ап... Ап...
  -Ты проиграл, Змей! - кричит витязь. - Уходи отсюда!
  Нечего делать Змею - шипит, злясь на неудачу, бьёт разноцветным пламенем в землю... И, тяжело взмахивая крыльями, поднимается в воздух.
  Жаль ему покидать эту хорошую сказку, да приходится.
  -Будь здоров! - кричит ему вслед витязь Витя. А трое малышей, что стоят рядом с ним, подхватывают: - Будь здоро-о-ов!
  
  СТАРЫЙ ЧИВИ ДРЕМЛЕТ
  
  После обеда Старый Чиви сел на ветку, распушил крылья и подогнул лапки. Он собрался слегка подремать, а полудрёме - слегка поразмышлять В полудрёме его мысли выглядели очень забавно...
  Он закрыл глаза и начал вспоминать:
  -Славно я пообедал... Булкины крошки были вкусные. Такие мягкие... Правда, мне пришлось таскать их у голубей, но иначе-то я не мог...
  Тут по телу его разлилась ленивая теплота, и свет в глазах окончательно померк.
  -Очень вкусные были эти голуби... Одна булка, признаюсь, тюкнула меня по затылку, но я вовремя её проглотил. Булка осталась с носом... Что это я говорю?! Кто остался с носом? Вот ведь как было: гулки ели болубей, а крошки сыпались на старушку, которая слетела с балкона, чтобы украсть у меня нос...
  Старый Чиви почувствовал, что нос его кто-то тянет и тянет вниз. Он чуть приподнял голову и переступил лапками. Но глаза его так и не открывались.
  -Да, старушки, насколько я помню, сыпались с балкона прямо на гулки... Но кто это всё время тянет меня за нос? Надо выяснить. Ах вот оно что! Просто он вырос. Теперь я могу обедать, не сходя с дерева. Только бы гулки не помешали... Но я их всех носом, носом!
  Старый Чиви захотел тут же, не сходя с места, достать парочку болубей с асфальта. Он потянулся за ними и... полетел вниз, сквозь листву, сквозь всё дерево. Только у самого асфальта он пришёл в себя и взмахнул крыльями. Сел. Поморгал. Покрутил головой.
  -Что это со мной было? Кто сдёрнул меня за нос с дерева? И куда делись старушки, которых так много было насыпано на асфальте?
  Так забавно выглядят размышления Старого Чиви в полудрёме. Только ради них он, пожалуй, и позволяет себе вздремнуть днём минуту-другую.
  
  ВОРОБЬИНЫЙ ВОПРОС
  
  Ко мне на подоконник сел воробей. По коричневой кепочке чуть набекрень я узнал Старого Чиви.
  -Привет, старина, - сказал я воробью. - Хочешь перекусить?
  Старый Чиви шаркнул лапкой.
  -Спасибо, я уже позавтракал. Если ты перестанешь. Размахивать руками. И если что-нибудь. Другое меня не испугает. Я задам тебе один. Вопрос.
  -Говори, - сказал я и положил руки на стол.
  -Краем уха я слышал, - начал Старый Чиви. - Что ты пишешь про. Воробьёв. Значит, ты сможешь ответить. На воробьиный вопрос. Тебя не утомляет. Моя манера вести разговор?
  -Что ты, - ответил я. - К ней легко привыкаешь.
  -Мы поспорили, - излагал суть дела Старый Чиви. - Любитель небылиц Чиви-Чей. Сказал, что если посадить. В землю старую фасоль. Которая уже как камень. То вырастут морские камешки. По-моему, это абсурд. Хотя я не экспериментировал. А что думаешь ты. По этому поводу?
  Мне захотелось почесать в затылке, но я сдержался.
  -Из старой фасоли вырастут, - сказал я через минуту. - Морские камешки если. Фасоль будут поливать. Морской водой.
  -Вот как, - произнёс озадаченный Старый Чиви. - Об этом варианте я. Признаться, не подумал. Пойду разъясню этим желторотым. Ситуацию.
  Старый Чиви улетел. А я взял да и записал. Эту историю слово. В слово.
  
  ОХОТА
  
  Рыжий кот Брысик любил охотиться на воробьёв. Каждое утро он выходил во двор нашего шестиэтажного дома с надеждой поймать хоть одного.
  Хоть одного! И чуть Брысик покидал дверь своего подъезда, как походка его менялась - она становилась ну точно разбойничьей! Брысик не шёл по двору - он крался...
  Воробьи никогда не пропускали выхода кота на охоту. Для них это было всё равно, что для людей театр. Наши знакомые занимали удобные места в невысоком кусте сирени, что рос напротив третьего подъезда (Брысик жил в четвёртом), и ждали появления рыжего разбойника.
  Смотреть, как на тебя охотятся, очень интересно, считают воробьи.
  Итак, Брысик выходил из подъезда... Он для начала бил себя по бокам хвостом, словно подбадривая, потом подгибал все четыре лапки...
  -Ишь, стелется! - не выдерживал кто-то из воробьёв. - Будто три дня его не кормили!
  -И ведь прямёхонько к нам!
  -Нет, вы только гляньте на него!
  Старый Чиви сидел выше всех. Голову он прятал в воротник - похоже, досыпал. Крадущийся к ним кот, казалось, его не интересовал. Вот ещё! Но если бы кто-то пригляделся к Старому Чиви, заметил бы, что тот приоткрыает то левый, то правый глаз и следит за каждым движением Брысика.
  -Смотрите, - лёг! - переговаривались внизу.
  -Он каждый раз так делает!
  -Теперь поползёт!
  Воробьи от возбуждения и страха, который топорщил их пёрышки, ещё и переступали лапками.
  -А глаза-то горят!
  -Сейчас вскочит! Приготовились...
  Но кот вдруг переворачивался на спину и какое-то время переваливался с боку на бок. В него упирался солнечный луч, и Брысик играл на нём лапой, как на гитарной струне. И в конце концов замирал, поджав лапки и откинув голову.
  -Что это с ним? - беспокоился Чиви-Чей.
  -Почему он больше не охотится? - спрашивал Чиви-Что.
  -Может, он уснул? - предполагал Чиви-Чив.
  -Давайте проверим! - предлагал Просто-Чиви и раскрывал крылья. -Дёрнем его за усы!
  И тут раздавался наконец голос Старого Чиви:
  -А вы обратите-ка внимание на его лапы, - говорил он, выпростав из воротника голову. - Видите крючки? Они шевелятся!
  И в самом деле - Брысик, желая обдурить всю компанию притворившись спящим, всякий раз забывал спрятать готовые к охоте когти. А Старый Чиви их, конечно, замечал - когти он, воробей, которому четыре года, замечал в первую очередь.
  -Ох! - вскрикивали разом воробьи. - Ах он разбойник! Ах, притворщик! Обманщик - вот кто он! Хитрюга! А мы-то думали...
  Брысик слышал, что воробьи чем-то возмущаются, и поднимал с асфальта голову.
  Переворачивался на живот.
  Сжимался, как пружина.
  Снова зажигал глаза.
  И в три прыжка достигал куста сирени. Но воробьи были уже в воздухе. Они кружились над кустом и кричали на весь мир:
  -Рыжий!
  -Воробьятинки ему захотелось!
  -Ну, кто кого надул?
  -Сейчас всем о тебе расскажем!
  Кот Брысик сидел на тротуаре и смотрел на птиц над собой злыми зелёными глазами. Теперь воробьёв не достать. Ну, ничего. Придёт ещё и завтрашний день. Придёт. И уж тогда... И кончик его хвоста, самый кончик величиной с мизинец, шевелился и подрагивал, как дождевой червяк, придавленный прутиком.
  
  НА ЧТО ПОХОЖА НОЧЬ?
  
  -Ну и новость, - сказал воробей Чиви-Чей однажды утром. - Оказывается, я ещё ни разу не видел Ночи!
  -Чего-чего? - спросили воробьи, поддерживая начавшийся разговор. - Чего ты не видел?
  -Ночи, - я не видел Ночи! - повторил Чиви-Чей. - Я до сих не знаю, какая она и на что похожа.
  -А на что похоже утро, ты знаешь?
  -На бублик, - ответил Чиви-Чей, - это каждому известно.
  -А день на что похож?
  -Ясно, что на каравай, - ответил Чиви-Чей.
  -А вечер? На что похож вечер?
  -Вечер? Вечер похож... похож... ну конечно, на пирог с начинкой!
  -Правильно, - сразу согласились воробьи. - Вечер похож на пирог с начинкой. На большо-о-ой пирог...
  -С вишнями!
  -С картошкой!
  -С яблоками!
  -С творогом!
  -С капустой!
  -С тыквой!
  -А кто-нибудь из вас едал пирог с сыром? - спросил Старый Чиви. - Нет? Тогда помолчите хоть минутку!
  -Ночь, - сказал Старый Чиви. - На что похожа Ночь. Ты не такой уж желторотый, Чиви-чей. Как эта мысль пришла тебе в голову?
  -Сама собой, - признался Чиви-Чей.
  -Я так и думал. Значит, ты тут ни при чём. Но теперь ты, наверно, станешь первым воробьём, который знает, что такое Ночь. Мне только интересно, сможешь ли ты просидеть с вечера до утра, не смыкая глаз?
  Только сейчас Чиви-Чей понял, что утреннее любопытство завело его гораздо дальше, чем он думал, и что отступать теперь уже поздно. И он ответил:
  -Конечно, смогу! Вот увидите. Завтра утром я расскажу вам, на что (или на кого) она похожа!
  И весь этот день Чиви-Чей важничал. Расхаживал не торопясь, клевал не всё, что под клюв попадалось, разговаривал не со всяким и предпочитал отсиживаться на ветке.
  -Мне надо собраться с силами, - говорил он. - Я хочу встретить Ночь во всеоружии...
  Чиви-Чею было страшновато. Ещё никто, никто из воробьёв не видел Ночи: все закрывали глаза, когда она приходила, и открывали только тогда, когда Ночи и след простывал.
  Что она такое???
  НОЧЬ...
  -Ну как? - спрашивали Чиви-Чея воробьи. - Ты готов?
  Им было легко: вечером они заберутся в тёплые гнезда, прижмутся друг к дружке и спокойно проспят всё самое, может быть, страшное. А утром, ничем не рискуя, узнают с его слов про... Даже на солнце Чиви-Чея пробирал мороз. Он ёжился.
  -Тебе нездоровится? - беспокоились друзья.
  -Не всё ли равно теперь, - отвечал им Чиви-Чей. - Не всё ли равно! Ведь слово сказано!
  -Да, - соглашались друзья, - слово сказано. Ты крепкий парень, Чиви-Чей!
  И вот солнце стало заходить. По двору поползли чернолапые тени. Подул ветер. Воробьи засобирались по домам. Старый Чиви подлетел к Чиви-Чею, который сидел на крыше киоска под Открытым Небом.
  -Ну, - сказал он, - давай! В случае чего... В общем, ты понял. Пока!
  Это был истинно мужской разговор.
  И все-все, глядя на вечер, разошлись, разбрелись, разлетелись кто куда.
  КТО КУДА.
  Чиви-Чей остался один на один с Ночью.
  Сначала было просто темно. Чиви-Чей подумал невзначай, что в темноте Ночь, если она на что-то или, что похуже, на кого-то похожа, то ведь она запросто может подкрасться!
  Тут чуть посветлело. Чиви-Чей опять забеспокоился - потому что если посветлело, значит, кто-то... Он покрутил головой - так и есть, за ним наблюдают!
  Сверху на Чиви-Чея смотрели сотни, нет - тысячи чьих-то блестящих острых глаз.
  -Это, наверно, глаза Ночи, - прошептал бедный Чиви-Чей. - Надо быть начеку. Сейчас она покажется...
  В этот момент глаза Ночи кто-то заслонил. Чиви-чей увидел наверху громадную птицу.
   Крылья у неё в полнеба,
  Не видать конца хвосту,
  Ищет-рыщет птица, где бы
  Пообедать на лету!
  -Вот она - Ночь! - воскликнул Чиви-Чей. - Только бы она меня не заметила!
  Но у птицы были другие заботы. Она взяла да и снесла круглое блестящее яйцо! Яйцо рассиялось, а птица вдруг превратилась в обыкновеную тучу. А потом - словно кто дунул на неё - птица-туча рассыпалась по всему небу на перья и пух. От яйца же стало светло, как днём.
  И Чиви-Чей сказал себе - что ничего не понимает! Что это - ни на что не похоже! Слишком уж много происходит наверху такого, в чём не разобраться обыкновенному воробью! Слишком много! Например, кто развеял птицу? Кому теперь придётся высиживать блестящее яйцо? А если его все-таки высидят, то ЧТО получится? И кто же из всех этих чудищ Ночь?
  Чиви-Чей здорово рассердился.
  -Сообщу своим, что Ночь похожа на КТОКУДАЯ, - решил он. - А если меня спросят, что это такое, я отвечу: "Как?! Разве вы не знаете, как выглядит КТОКУДАЙ?" "Да, - скажут наши, - он такой страшный, этот КТОКУДАЙ! Ты молодец, Чиви-Чей..."
  Решив сделать так,Чиви-чей сразу успокоился.
  Лапки Чиви-Чея стали подгибаться, перышки - топорщиться, голова уходила в плечи, в глазах стало темнеть. И чем сильнее темнело, тем больше Чиви-Чею казалось, что перед ним вырастает Огромная Чёрная Кошка.
  Сквозь Чёрную Кошку просвечивали огоньки города.
  И вдруг она повернула голову к Чиви-Чею!
  Глаза Кошки стали увеличиваться!
  Глаза приближались, словно они были на колёсах.
  И вот они уставились прямо на Чиви-Чея!
  Наш храбрец задрожал, подпрыгнул, покатился по крыше киоска и замер на самом краю. Он притворился мячиком, заброшенным на крышу и застрявшим там.
  Глаза Кошки погасли.
  -Сколько с меня? - донеслось с того места, где она остановилась.
  -Десять, дружок!
  Когда Чиви-Чей снова открыл глаза, было уже утро. Оно катилось с крыши на крышу как румяный бублик.
  -Ну, - услышал он знакомые голоса, - да ну же, Чиви-Чей! Говори скорей, на что она похожа!
  Все свои - и Старый Чиви, и Чиви-Чив, и Чиви-Что, и Просто-Чиви - были здесь.
  -Ох! - сказал Чиви-Чей, - вы ещё спрашиваете! Конечно, на Большую Черную кошку!
  
  
  
  
  
  
  СКВОРЕЦ, ДЯТЕЛ И...
  
  Чего только не случается у птичьей кормушки!
  Положили в кормушку кусок сала - чтобы узнать, кто из птиц больше его любит. Собираются у кормушки все, кто летает, на сало поглядывают, переговариваются:
  -Гляньте-ка - сало!
  -Не может быть!
  -Сало, сало!
  -А вдруг обман?
  -А вдруг ловушка?
  И неожиданно, откуда ни возьмись, сели на кормушку сразу две большие птицы: красноголовый дятел и скворец. Одновременно подошли к куску сала и ткнули в него клювами. И потянули сало - каждый к себе. Тянут-потянут, перетянуть не могут...
  Воробьи и синички, не медля ни секунды, слетелись к самой кормушке. Подступаются к салу поближе, тоже норовят клюнуть, да побаиваются. А дятел и скворец знай себе тянут - каждый к себе - сало. Кусок то к скворцу, то к дятлу - те даже крыльями взмахивают, чтобы лапкам помочь.
  Тут воробьи как раскричатся! Как поднимут, возмущённые, гам!
  -Глядите, глядите - ну и потеха!
  -Дятел и скворец - такие большие! - за сало дерутся!
  -Все, все смотрите!
  -Прямо перетягивание каната!
  -Сюда! Сюда!
  Дятел и скворец опешили. Будто опомнились: сало отпустили и друг на друга с удивлением глянули. Подумали, должно быть: ну их в самом деле, ещё раззвонят на всю округу!
  А воробьи шмыг к салу - и, хоть большой кусок, а мигом расхватали. Остаток один воробей, что постарше, унес, остальные, ясно, за ним.
  Кто были эти воробьи, вы, наверно, догадываетесь.
  А дятел и скворец перья оправили, потоптались для порядка и улетели. Каждый в свою сторону. Не любят, видать, когда над ними смеются...
  
  ЧИВИ-ЧТО ПУТЕШЕСТВУЕТ
  
  В один из понедельников воробей Чиви-Что сказал всем, что отправляется путешествовать. Он не произнёс слова "путешествие", а бросил небрежно:
  -Чтобы размять крылья и проветриться, есть только одно средство - километры. И не один-два, а десяток-другой. Или сотня-полторы. Что вы на это скажете?
  -Я скажу, - ответил Чиви-Чей, - что главное здесь - куда лететь. Куда - вот Вопрос.
  Чиви-Чив сказал, что главное в путешествии - когда лететь: летом или зимой, весной или осенью. В мае или в августе. От времени многое зависит.
  -По-моему, - сказал Просто-Чиви, - здесь главное - как лететь: высоко или низко. Быстро или медленно. В этом всё дело.
  Старый Чиви, когда все замолчали, сказал вот что:
  -Главное здесь ни то, ни другое, ни третье. Главная мысль - стоит ли лететь? Надо ли? Не блажь ли это - нестись куда-то сломя голову? Сломя голову и неизвестно зачем! Как ты смотришь на это, Чиви-Что?
  -Я решил, - ответил Чиви-Что, - и будь что будет!
  -А маршрут ты выбрал? - спросил Чиви-Чей.
  -А как же. Я думал над ним весь вчерашний вечер. Мой маршрут - Куда Глаза Глядят. Тогда мне не нужны ни карта, ни компас.
  -Ох! - сказал Старый Чиви. - Как я сразу не догадался!
  -О чём? - спросил Чиви-Что.
  -Да так. Я сказал "Ох!" своей мысли. Можешь лететь, Чиви-Что, набирай высоту! Я уверен, что ты не заблудишься. Чего-чего, а этого ты можешь не бояться! - И Старый Чиви улетел, оставив своих друзей озадаченными.
  Собирался Чиви-Что недолго - много ли надо воробью в дорогу!
  Пожалуй, стоит перечислить то, что не понадобится воробью в пути:
  1. Палатка.
  2. Спальный мешок.
  3. Запасные носки.
  4. Зубная щётка (видели ли вы воробья, который чистил бы зубы?).
  5. Соль.
  6. Спички.
  Я ничего не забыл? Ах да - иголка! Ну так вот - седьмая в этом списке - иголка с ниткой. Она тоже не понадобится вороью в дороге. Список этих вещей должен помнить каждый воробей, чтобы не делать ошибок при сборах.
  Но вот без советов путешественнику не обойтись.
  Просто-Чиви посоветовал Чиви-Чтою лететь не слишком высоко и не слишком низко: мало ли что может случиться наверху и мало ли кто может встретиться внизу!
  -Тебе нужно держаться середины, - сказал Просто-Чиви и тут же заспорил с Чиви-Чивом о том, где находится эта середина.
  Пока они спорили, к Чиви-Чтою подошёл Чиви-Чей.
  -Как ты уже знаешь, Ночь - это не фунт изюма, - сказал он. - Не забудь сразу же закрыть глаза, как только с ней встретишься в дороге. Кроме того, я хочу кое-что тебе подарить. Память у тебя хорошая? Тогда запоминай. Это песенка.
  Если спросят тебя, Чиви-Что, Почему ты летишь без пальто,
  Отвечай, что тебе без пальто
  Хоть бы что, хоть бы что, хоть бы что!
  -Ну-ка повтори. Да нет! Вместо "тебя" пой "меня", то есть про себя, понимаешь? А третью строчку измени тоже, пой: "Я отвечу, что мне без пальто..." Вот так... А теперь спой всю. Последнюю строчку можешь спеть два раза или пять-шесть, как теперь принято. Прекрасно! С этой песенкой ты не пропадёшь. Пой её в трудную минуту. Ну, Чиви-Что... Если собрался - лети. Не топчись на месте. Четыре, три, два, один, ноль! Пошёл!
  И Чиви-Что взлетел как ракета. Путешествие началось.
  Не забудьте, что воробей летел Куда Глаза Глядят. Первое, что он увидел, набрав высоту, была крыша дома. Там он и сел передохнуть и осмотреться. Наметить дальнейший маршрут.
  Как всякого путешественника, только что покинувшего дом, его одолевала забота - не забыл ли он чего? Но Чиви-Что вместо этого проверил, не взял ли он случайно того, что не понадобится воробью в пути, а это, как вы помните:
  1. Палатка.
  2. Спальный мешок.
  И т.д.
  И не оставил ли он Добрые Советы. Всё оказалось на месте, и песенка тоже. Чиви-Что повторил припев: "Хоть бы что, хоть бы что, хоть бы что!" Можно было лететь дальше.
  Куда?
  Лететь Куда Глаза Глядят оказалось труднее, чем он думал. Потому что глаза Чиви-Чтоя почти одновременно видели массу вещей: Крышу, Антенну, Провода, Другую Крышу, Балкон, Подоконник, Клён, Кошку!
  Чиви-Что закрыл глаза.
  Сколько было вещей, столько было и направлений. А выбрать нужно одно - ведь летают или ходят только в одном направлении, а не в десяти или пятнадцати, не так ли?
  Чиви-Что стал думать, кто из воробьёв спрвился бы с этой задачей.
  Чиви-Чей? Едва ли.
  Чиви-Чив? Где ему!
  Просто-Чиви? Этот желторотый? Смешно!
  Старый Чиви? Старого Чиви с места не сдвинешь, он говорит, что достаточно повидал на своём веку. Значит? Значит, никто, кроме Чиви-Чтоя, не сможет решить эту задачу - выбрать направление, одно из многих.
  Чиви-Что решил ещё раз осмотреться. И чуть он глянул вниз, как увидел всех своих - Чиви-Чея,Чиви-Чива, Просто-Чиви и Старого Чиви: они что-то уплетали на асфальте, что-то, наверно, очень вкусное, судя по тому, что не поднимали от асфальта головы. И Чиви-Что, не мешкая ни секунды, слетел к ним.
  Ведь он летел Куда Глаза Глядят...
  Никто не обратил на него внимания, только Старый Чиви оторвался от еды, чтобы взглянуть на Чиви-Чтоя.
  -Это ты? - спросил он. - Привет! С благополучным возвращением! Я знал, что ты появишься с минуты на минуту. Ибо все, кто отправляется Куда Глаза Глядят, через некоторое время оказываются перед дверьми своего дома!
  На память об этой истории осталась песенка, которую, как вы помните, Чиви-Чей подарил Чиви-Чтою в дорогу. Может быть, кому-нибудь она пригодится?
  Счастливого пути!
  
  
  
   РАССКАЗ СТАРОГО ЧИВИ
   О ТОМ,
   КАК ВОРОБЬИ СПАСЛИ ЧЕЛОВЕКА
  
  Каждый вечер, чуть зайдёт солнце, воробьи забираются в клён, рассаживаются на ветках поудобнее и, прежде чем уснуть, разговаривают о Всякой Всячине. Чаще всего, конечно, о том, что да что приключилось за день. Приключений за день набирается у воробьёв много, пересказать их все невозможно и наши знакомые иногда засыпают на полуслове. Вторую половину слова рассказчик договаривает утром, проснувшись, и вчерашние слушатели, тоже только что открывшие глаза, не всегда понимают, о чём идет речь. Ну, например, Чиви-Чив, едва солнечный луч коснётся его, вскрикнет, словно его кольнули:
  -... чок!
  -Что-что-что? - спросонья недоумевают воробьи. - Где-где-где? - Подступило время завтрака и, ясно, все думают о еде. - Ты хотел сказать - клочок? Или - сверчок?
  Но что хотел сказать Чиви-Чив своим "чок", не догадается уже никто на свете.
  Как-то раз, когда пошёл дождь и воробьи раньше времени забрались в клен, все сильно приуныли. Вокруг только и слышалось: кап! Кап! Кап! Шлёп! Шлёп! Топ! К тому же капли дождя, стекая с листа на лист, попадали и на них. Старый Чиви сидел, как и все, нахохлившись, и, как и все, вздрагивал, если капля попадала на него. Но вот он глянул направо и налево, глянул вниз - все сидели понурив голову и никто не произносил ни слова. Разговаривал только дождь. Но говорил он одни и те же слова:
  -Кап! Кап! Кап! Шлёп! Шлёп! Топ!
  -Будет полезно, если я, - сказал Старый Чиви, - расскажу вам историю про. Воробьев, которые спасли, - тут ему не хватило воздуха, он вздохнул и договорил: - Человека. Это должно прибавить вам. Бодрости.
  Все тут же повернули к нему головы.
  -Человека, - повторил Старый Чиви, - и я не оговорился. Послушайте, как было дело.
  Пролетел ветер, встряхнул листья, воробьёв осыпало дождем. Все отряхнулись.
  -Говори же! - раздались нетерпеливые голоса. - Рассказывай быстрей! Шутка ли! Спасти человека!
  -Шёл по улице один, - начал старый воробей. - Мальчик. Звали его Славик. И было ему очень. Очень, очень и очень. Скучно.
  -Что такое скучно? - спросили воробьи.
  -Если льёт и льёт. Дождь, - объяснил рассказчик, - и если никто ничего. Не рассказывает, тогда. Становится скучно.
  -Ага, - сказали все, - понятно. Продолжай же.
  Воробьи говорили именно так, как я здесь написал, да ведь я излагаю эту историю не воробьям! Обойдусь-ка я без точек после каждых четырёх слов Старого Чиви .
   -Идёт он, идёт, этот мальчик, голова вниз. И видит - бежит через тротуар муравей. Мальчик чуть не наступил на него. И муравей увидел мальчика. Удивился его поникшей голове и спрашивает:
  "Что с тобой?"
  -Ну и ну, Старый Чиви! - перебили его тут воробьи. - Муравьи же не разговаривают!
  Старый Чиви немного рассердился.
  -Разговаривают муравьи или нет, зависит от того, кто о них рассказывает!
  -Как это? - не поняли воробьи.
  -Если о них будете рассказывать вы, желторотые, - пояснил Старый Чиви, - они у вас будут только ползать. Если же за рассказ возьмусь я, они заговорят.
  -Что ни день, - ответили на это воробьи, - то новая закавыка. Как бы не сломать голову. Значит, и муравьи разговаривают?
  -Я уже сказал. Ну так вот. Увидел муравей поникшего мальчика и спрашивает его:
  "Что с тобой?"
  "Скука... меня... одолела..." (Вот как говорил этот бедняга!)
  "Скука? Это кто такая? - испугался муравей. - Объясни".
  "Не могу... Мне от Скуки до того скучно, что я и объяснить ничего не..." - он даже недоговорил.
  "Тогда подожди меня здесь, я сбегаю в муравейник, может, там подскажут, что делать".
  -Прибежал муравей в муравейник, он как раз под нашим клёном, спрашивает, знает ли кто-нибудь, кто такая Скука?
  Муравьи переполошились, словно к ним в дом забрался вор. Одни говорят, что Скука длинная, как змея, другие - что она, кажется, летает, третьи - что она наверняка липкая... В конце концов выяснилось, что никто из муравьев ни разу её не видел
  -Я думаю, - вмешался тут Чиви-Чив, который всё гадал, что все-таки он хотел сказать своим утренним "чок", - я думаю, что она длинная, и летает. И наверное, ядовитая.
  -А мне кажется, она кислая, - перебил его Просто-Чиви.
  -А мне - что она зелёная, - возразил Чиви-Что, - как ящерица.
  -Слушайте дальше! - снова рассердился Старый Чиви. - Скоро вечер, я скажу "Ску..." и усну, а когда проснусь, скажу "...Ка" и мы все будем гадать, что означает это "...Ка". Может быть, каша, а может быть, касторка... Вернулся муравей к мальчику - а тот там и стоит, где стоял.
  "Не знаем, - говорит, - мы, муравьи, кто такая Скука. И помочь тебе не сможем. Извини, спешу".
  И убежал по каким-то своим делам.
  Пошёл мальчик Славик дальше - сам не знает, куда. Увидела его, такого разнесчастного, знакомая собака. Подбежала, хвостом повиляла и спросила, что с ним. Он ответил.
  "Скука? - переспросила собака. - Знаю такую... (Сейчас вы поймёте, как они, собаки, справляются с загвоздками). Только она появится, ни с того, ни с сего лаять хочется. Вот мой тебе совет: ты полай. Ни на кого, на белый, как говорится, свет. Лай до тех пор, пока у тебя шерсть на загривке сама собой не встопорщится. И пока все другие вокруг тебя не залают. Скука со страху и убежит. Мы, собаки, всегда так делаем".
  Старый Чиви посмотрел на слушателей. Воробьи переглядывались. Ничего другого собака и не могла сказать. Вот так совет. Ты, говорит, полай. Это мальчику-то! Ну и ну...
  -Увидел расперепечального мальчика, - продолжил рассказ Старый Чиви. - знакомый воробей...
  -Ура! - закричали тут все. - Наконец-то! Давай, Старый Чиви! Жми! Уж тут-то мы тебя дослушаем!
  -Подлетел воробей к Славику, поздоровался, конечно, и спросил, что с ним.
  "Скука... меня... заедает..." - как и в первый раз, ответил Славик.
  "Скука? - переспросил воробей. - Где она? Вот мы её сейчас!"
   Позвал своих, в минуту стало воробьёв пятеро...
  -Да, - подтвердили все, - пятеро. Ты не ошибся, Старый Чиви. Пятеро, и ни одним больше.
  -Кинулись они, треща крыльями, искать Скуку. Им, воробьям, на это хватило нескольких минут. Вот они вернулись и, перебивая друг дружку, кричат мальчику:
   -Прогнали! - не выдержал Чиви-Чив.
   -Как она кинется бежать! - поддержал его Чиви-Что.
   -Как пятками засверкает! - не остался в долгу Чиви-Чей.
   -Ох и улепётывала! - заключил Просто-Чиви.
   Тут сказал свое слово и Старый Чиви:
   "А она случайно не шлепнулась? - спросил у меня Славик.
   "Ещё как! - ответил я. - Ох и нагнали мы на неё страху!"
   И ТУТ МАЛЬЧИК УЛЫБНУЛСЯ!
  И тогда, напоследок, я сказал Славику вот что (это была длинная для воробья речь, Старый Чиви немного волновался, но речь получилась замечательная и мы передаём ее слово в слово):
  -Если случится что. На тебя нападет Ску. Ка из-за угла вспо. Мни, что на свете есть. Воробьи и они гото. Вы прилететь на по. Мощь, уж они-то зна. Ют, как бороться с ней. Уф!..
  Я не знаю, откуда взял свою историю Старый Чиви - то ли он слышал её от других, то ли придумал, то ли она действительно произошла с ними, да чуть не позабылась. Но теперь все наши знакомые воробьи знают, что именно они спасли однажды человека, и любят рассказывать об этом перед сном. Иногда, правда, рассказчик засыпает на полуслове, но теперь, если кто-нибудь, проснувшись рано-рано, скажет ни с того, ни с сего "...Ка", все понимают, о чём шел разговор вчера вечером.
  
  КАК ПЕЛ ЧИВИ-ЧЕЙ
  
  Однажды воробей Чиви-Чей решил, что неплохо бы устроить концерт для своих. Как теперь поют, он знал. Каждый вечер, устраиваясь спать на виноградной ветке у окна четвёртого этажа, он смотрел в комнату и видел экран телевизора и всё, что на нём происходило. Больше всего ему нравились эстрадные певцы. Как они бегали, прыгали, кружились, тряслись! Как кувыркались! Как метались по сцене! Как высоко вздёргивали ноги!
  Чви-Чей смотрел-смотрел и понял однажды, что может петь, как эстрадный певец. Засыпая в этот вечер, он дал себе слово - завтра же собрать своих на концерт, удивить всех и заслужить такие же аплодисменты, как те, кого он видел на экране.
  И вот утром Чиви-Чей созвал всех своих и объявил:
  -Сегодня вечером я приглашаю вас на концерт!
  Воробьи обрадовались. Они, конечно, слыхали и видали концерты, что бывали в Зелёном театре неподалёку от их дома, но дело в том, что их НИКОГДА НА НИХ НЕ ПРИГЛАШАЛИ. Воробьи сидели не на скамейках, как все, а на дереве вместе с безбилетными мальчишками.
  Друзья Чиви-Чея обрадовались приглашению и стали спрашивать у него, где будет концерт и кто да кто будет на нём выступать.
  Чиви-Чей ответил, что концерт состоится у окна на четвёртом этаже, сидеть воробьи будут на виноградных ветках, то есть с удобствами, что начнётся он сразу после захода солнца, а петь будет он, Чиви-Чей. С подоконника.
  -Ну что ж, - сказали воробьи, - пусть будет так. У людей свои концерты, у нас свои. И мы ещё посмотрим, чьи лучше. Мы ещё дождемся, что люди будут забираться на дерево, чтобы нас послушать. Только ты уж не подкачай, Чиви-Чай!
  -Чиви-Чей, - поправил их солист. - Я надеюсь скоро увидеть своё имя на афише, так что произносите его правильно!
  Воробьи еле дождались вечера. И чуть солнце, похожее на румяную булочку, опустилось за горизонт, они расселись на виноградных ветках. Чви-чей долго не выходил из-за большого виноградного листа, готовясь петь.
  И вот он вышел и важно поклонился. Воробьи захлопали ему крыльями, как люди в ладоши. Чиви-Чей поднял голову, раскрыл клюв и... подпрыгнул изо всех сил. Он уцепился лапками за ветку над собой и стал ракачиваться вниз головой, как попугай. Спрыгнул и начал бегать по подоконнику взад и вперёд, поворачиваясь к публике то боком, то хвостом, а то крутясь, как юла. Побегав, Чиви-Чей немного покувыркался. Потом полежал на спине, дрыгая лапами - воробьи испугались: уже не умирает ли он. Но Чиви-Чей вскочил, снова подпрыгнул и опустился на одну лапку. Потрясся, будто его било электрическим током... Потом он попытался постоять на голове, но стойка на голове у него не получилась и певец тогда ещё раз кувыркнулся. Он ещё долго после этого бегал, прыгал, а воробьи всё ждали, когда же Чиви-Чей начнёт петь. Но тот, поносившись по эстраде минут пятнадцать, вдруг остановился и, чуть дыша от усталости, стал кланяться публике. Воробьи на всякий случай похлопали артисту.
  -Ну, - спросил Чиви-Чей, - как вам понравился концерт? Как я пел?
  -Разве ты пел? - удивился Чиви-Что. - Мне показалось, ты проводишь урок аэробики.
  -Я пел, - обиделся Чиви-Чей, - и, надеюсь, не хуже тех, что поют там, за окном. Посмотрите на них сами!
  Воробьи перебрались к самому стеклу и посмотрели сквозь него на экран телевизора. Там как раз шёл эстрадный концерт. Воробьи смотрели, смотрели... В конце концов молчание нарушил Старый Чиви:
  -Я думаю, - сказал он, - что ты, Чиви-Чей, поёшь (если это теперь так называется) хуже человека. Глянь-ка - певец на эстраде делает сальто, а ты этого не умеешь. Кроме того, он всё-таки стоит на голове целых две минуты, а ты пока падаешь. Научись сначала этим приёмам, а потом уж выступай!
  Недавно Чиви-Чея видели в гимнастическом зале. Наверняка он прилетает туда затем, чтобы научиться петь по-настоящему - так, как поют теперь все.
  
  ГДЕ ЖИВЁТ ПОПУГАЙ
  
  Один зелёный попугай удрал из клетки и вылетел в открытую форточку. Он думал, что за окном Австралия, откуда родом все волнистые попугайчики. Но за окном была не Австралия, а наша жёлтая-прежёлтая осень. Может быть, она своим светом и напомнила ему солнечную родину. Во всяком случае, наш беглец от радости совсем потерял голову и понесся отыскивать своих - волнистых попугайчиков. А те в Австралии летают целыми зелёными стаями.
  Но нигде, ни там, ни тут - ни на деревьях, ни на крышах домов, ни на асфальте, ни на пустыре неподалёку - он не увидел зелёной стаи.
  Зато он встретил в воздухе пятёрку воробьёв. Величиной они были такие же, как его сородичи, но серые, и все в коричневых кепочках.
  -Привет! - крикнул им попугай. - Вы не видели здесь птиц, похожих на меня?
  Все шестеро уселись на верхушку дерева.
  -Впервые вижу такую, - ответил один из воробьёв. - Я даже подумал, уж не вывозился ли ли он случайно в зелёной краске?
  -А я, - сказал другой, - подумал: не работает ли этот парень в цирке?
  -А я, - промолвил третий, - решил, что объявлена мода на зелёный цвет.
  Четвёртый воробей только покрутил головой.
  Зато пятый высказался самым решительным голосом:
  -Я сразу понял, что парень перед нами - по-пу-гай. И что он удрал, на зиму глядя, из клетки. И что мы не оберёмся с ним хлопот...
   Как вы уже поняли, попугай попал к нашим знакомым - Чиви-Чею, Чиви-Чтою, Чиви-Чиву, Просто-Чиви и Старому Чиви.
  -Как ты думаешь, - обратился последний к зелёному беглецу, - где ты находишься?
  -В Австралии, конечно!
  -Как бы не так. До Австралии отсюда... должно быть, все двенадцать километров. (Воробьи живут 12 лет, и цифра эта считается у них огромным числом). Если бы ты отправился туда сегодня, то добрался бы только к старости. Подумай, прежде чем трогаться в путь!
  -А почему же вокруг так светло и ярко, как в Австралии? - всё ещё не верил попугай.
  -Потому что у нас осень, - сурово ответил Старый Чиви, - и все деревья светятся, как фонари. Но вслед за осенью придёт зима. Знаешь ли ты, что такое зима?
  -Я слышал о ней, - сказал попугай, - и видел. Правда, через стекло. Это когда всё покрыто чем-то белым, как сахар.
  -Но не таким сладким. Правда, Чиви-Чей? Помнишь, как ты чуть не обморозил себе лапки?
  -Да, - сказал Чиви-Чей. - Ты мне сказал тогда то же самое - что снег не сахар, и спас меня. Это была первая моя зима.
  -Что же мне делать? - растерялся попугай.
  -Возвращайся домой. Зима - она не для попугаев... - Старый Чиви говорил, а остальные ворбьи кивали после каждого его слова. - Да, она не для тех, кто знаком с миром через стекло. Воробьи - вот кто может всё вынести...
  -Но я не могу вернуться домой! - чуть не плача выкрикнул попугай.
  -Почему?
  -Я не помню окна, из которого вылетел!
  Старый Чиви обернулся к своим.
  -Посмотрите на него внимательно, - сказал он.
  Все посмотрели.
  -Ну и что? - спросил Чиви-Что.
  -Вот так выглядят дуралеи.
  -Они все зелёные? - спросил Чиви-Чей.
  -У них нос крючком? - спросил Просто-Чиви.
  -Я сейчас улечу! - обиделся попугай.
  -Куда? - горько спросил Старый Чиви. - Куда ты полетишь?
  -Мне всё равно! - так же горько отвечал попугай. - Раз надо мной насмехаются!
  -Как тебя зовут? - всё ещё качая головой, спросил Старый Чиви.
  -Не скажу!
  -Значит, ты Попка. Люди не оригинальны, - продолжал он, - всех, кто живёт в клетке, они зовут попками. Пока ты не вернулся, можешь взять себе другое имя. Чтобы после долго о нём вспоминать. Например, Альбатрос. Или Истребитель... Но давайте к делу. Что мы предлагаем?
  -Я предлагаю летать и заглядывать в окна. Где увидим пустую клетку, там его дом, - сказал Чиви-Чей и взмахнул крыльями, чтобы немедленно начать поиски.
  -Правильно! - крикнул Просто-Чиви. - Там его дом! - И тоже взмахнул крыльями.
  -Теперь, - обратился Старый Чиви к попугаю, - посмотри на них внимательно.
  Попугай встрепенулся.
  -Смотрю, - откликнулся он. - И что?
  -Вот так выглядят недотёпы. Они не имеют представления о том, как решаются такие задачи.
  -Почему недотёпы? - всё-таки обиделся Просто-Чиви.
  -Я скажу - ответил Старый Чиви, - я скажу, если воробьи перестанут прыгать по веткам, как обезьяны, и мельтешить перед глазами.
  Всем, конечно, было интересно, что сообщит им Старый мудрый Чиви но угомониться воробьям было не так-то легко. Они ещё попрыгали и покричали - Старый Чиви сидел нахохлившись и даже закрыв глаза, будто и не обещал ничего, - и наконец замолчали. Старый Чиви открыл глаза и увидел, что все воробьи ждут его слова. Со всех сторон только и слышалось: Чш! Чш! Чш!
  -Как найти, где живёт попугай? - начал он и повторил: - Как?.. Не думаю, чтобы кто-нибудь из вас сказал мне об этом. Знаете ли вы, сколько на нашей улице домов и сколько в них окон? Не знаете? Ну так вот: наступит зима и этот Зелёный Любитель Прогулок погибнет от холода, а мы всё ещё будем летать от дома к дому и заглядывать в окна!
  -Что же делать? - спросил Чиви-Что.
  -Кха, кха! - кашлянул Старый Чиви преважно. - Один из нас (а нас пятеро и ещё один, его зовут Попка, другими словами, нас много) может ответить на этот вопрос, а ну-ка догадайтесь, кто это?
  -Это ты! - дружно закричали воробьи. - Это Старый Чиви!
  -Правильно. Один только я. Кха, кха! А теперь слушайте, что нужно сделать, чтобы найти дом попугая. Кха, кха!
  -Ну что, что, что? - торопили его воробьи. - Говори быстрее!
  -На стене возле магазина наклеены разные объяления, - сказал Старый Чиви. - Наверняка там есть и о попугае. Мы его прочитаем и узнаем адрес.
  -Ура! - закричали воробьи вместе с попугаем. - Что значит Старый Чиви! Да здравствует Самый Умный Среди Воробьёв!
  -Вполне возможно, что не только среди них. Но не будем спорить. У нас мало времени. Ведь объявлений там много и все нужно прочитать. Вперёд!
  Воробьи вспорхнули и полетели к магазину.
  Читать умел только Чиви-Что - он какое-то время жил у окна первоклассника и частенько видел, как тот читает букварь. Чиви-Что подлетел к объявлениям, вцепился коготками в неровности стены и стал читать:
  -"Про-да-ёт-ся", - бормотал он про себя, - нет, это не то. "Ме-ня-ю"... Интересно, что на что? Я бы тоже... "И-щу ква... ква..." Занятно: сначала писал по-человечески, а потом заквакал. "Про-пал по-пу-гай". Ура! Старый Чиви оказался, как всегда, прав. "Про-сим во-ра"... Вора? - повторил Чиви-Что. - Не может быть! Неужели его на самом деле украли? Он же улетел сам! Попробую ещё раз. "Взо-ра... Взо-вра"... Нет, это слово не для воробьёв. Ага, вот и адрес! "Цве-точ-на-я, че-ты-ре"... Опять заквакали: "ква... ква...". Но всё равно попугай спасён! - Чиви-Что оторвался от стены и полетел к своим, а те вместе с попугаем дожидались его, качаясь на проводах рядом с магазином.
  -Ну что? - спросили его воробьи и попугай. - Нашёл?
  -Уф! - сказал в ответ Чиви-Что. - Это было потрудней, чем переворачивать троллейбусы. Слушайте же...
  Через минуту-другую шестеро птиц (одна зелёная) снялись с места и полетели по улице. Жители дома номер 4, - те, кто сидел в квартирах, - удивлялись, наверное, тому, что к ним в окна заглядывали воробьи.
  Героем сегодняшнего дня во второй раз оказался Чиви-Что - он первый увидел пустую клетку через стекло.
  -Сюда! - закричал он. - Сюда!
  Все слетелись к этому окну. Попугай узнал форточку, из которой он вылетел, и свою клетку. Все птицы сели на подоконник.
  -Вот ты и дома, - сказал попугаю Старый Чиви. - Твои приключения закончились. Ты не узнаешь, что такое осень - какой она бывает, и что такое зима. И каково воробьям в метель...
  -Может быть, мне остаться с вами? - жалобно спросил попугай. - И я тогда испытаю всё-всё на собственной шкуре? Вдруг...
  -Лучше верить нам на слово, - остановил его Старый Чиви. - Мы будем навещать тебя зимой и обо всём рассказывать.
  -Но ведь я ничего не услышу через стекло! - вскричал попугай.
  -Тогда мы будем делать так. Смотри внимательно и запоминай. - Старый Чиви втянул голову в плечи, покрутил носом и громко произнёс: "Бр-р!" Если ты увидишь это, то поймёшь, что на улице ОЧЕНЬ ХОЛОДНО, что погода не для попугаев. Поймёшь и скажешь про себя: "Храбрые ребята, эти воробьи! И как они могут терпеть этот мороз?"
  Мы, конечно, тебя тоже не услышим, но ты, когда будешь это говорить, покачай головой сверху вниз, вот так, - Старый Чиви показал, - и мы поймём, что ты имел в виду.
  -А если я захочу сказать, что воробьи не только храбрые, но и добрые, что я должен сделать?
  Старый Чиви немножко подумал.
  -Сделай вот что, - посоветовал он. - Раскрой крылья как можно пошире, а потом левым крылом похлопай себя по груди. И мы сразу поймём, о чём ты думаешь в этот момент. А теперь - прощай! Ведь из-за тебя мы чуть не забыли об обеде.
  Воробьи дружно вспорхнули и улетели.
  -До свидания! - сказал попугай, глядя вслед стайке воробьёв.
  Они скрылись из виду и лишь тогда он сел в открытую форточку. В последний раз взглянул на улицу. Все деревья были жёлтые, повсюду наземь слетали листья, похожие на перья какой-то большой птицы.
  Попугай влетел в комнату и там раздался чей-то громкий голос:
  -Попка вернулся!
  
   ВОРОБЬИ ПРОТИВ
  
  Я сидел за письменным столом, вдруг раздался стук в окно напротив меня. Я вздрогнул - ведь моя квартира на четвёртом этаже!
  За стеклом мне кивал воробей. По коричневой шапочке чуть набекрень я узнал Старого Чиви.
  -Форточка открыта, - сказал я, - милости прошу!
  Старый Чиви взлетел и уселся на раме. В комнату он влетать не стал, но я всё равно понял, что у воробьёв что-то стряслось. Так оно и было.
  -Вчера вечером, - сумрачным голосом начал Старый Чиви, - рассуждая на сон грядущий о Всякой Всячине, мы неожиданно для себя открыли значение слова "воробей". Вора - бей, - воскликнул Старый Чиви, - вот что мы узнали о себе! Бей вора! - вот что нам открылось!
  Продолжал Старый Чиви ещё сумрачнее:
  -Когда смысл этого слова дошёл до нас, мы тут же решили упасть с дерева и разбиться оземь. Так мы и сделали - дружно бросились, сложив крылья, вниз. Но птичья привычка оказалась сильнее нашего решения. У самой земли все до единого раскрыли крылья...
  Чуть мы очутились на земле, целые и невредимые, как спросили друг у друга: "Что нам теперь делать? Как жить дальше?"
  -Только подумать! - снова воскликнул Старый Чиви. - Когда-то, может быть, тысячу лет назад, одна из птиц нашего племени, разумеется, по ошибке, взяла чужое - какую-то, наверно, крошку хлеба, какое-нибудь пустяковое зёрнышко! А кто-то, не разобравшись, не подумав о последствиях, крикнул: "Держи его! Вон он! Бей вора! Вора бей!.."
  Роковой день! История не оставила нам ни имени той несчастной птицы, нашего далёкого предка, ни имени жестокого человека, но увековечила слово, которое он выкрикнул! Где справедливость?!
  Вот скажи, стал бы ты жить, если бы каждый, увидев тебя на дереве, на проводах или просто скачущим по асфальту в поисках еды, кричал, показывая на тебя пальцем: "Вора бей!"?
  Я замешкался с ответом, потому не знал, удержусь ли я на проводах.
  -Слушай же дальше, - сказал Старый Чиви, сурово на меня глянув (он надеялся, что я всё-таки отвечу). - Слушай же. Мы провели ужасную ночь. Каждый из нас вздрагивал, вспоминая ТО слово, я не хочу даже его произносить... А наутро мы все решили покинуть страну, где нас так называют, и найти другую. И спросили у скворцов - как зовут птиц нашего племени за границей? Скворцы ответили: в Германии вы -шперлинги. Во Франции - моано. В Англии и Америке - спэроу, а ещё кок-робины. В Италии - пассеро. В Испании - горрионы. Есть и ещё десятки слов - выбирайте...
  "Ну и дела, думал я, слушая Старого Чиви, мало им кошек, ворон и мальчишек, так ещё и это..."
  А мой гость, сидя на форточной раме, продолжал:
  -Мы стали выбирать. И вот: Чиви-Чей захотел стать горрионом. Чиви-Что - шперлингом. Чиви-Чив - пассеро. Просто-Чиви - кок-робином. Слово "спэроу" резало ему слух. А мне, которого в нашей компании зовут Старым Чиви, потому что за моей спиной четыре года жизни, мне понравилось словечко "моано". И даже не оно само. На старости лет мне захотелось повидать Париж...
  Старый Чиви переступил лапками. Потом вскинул голову.
  -Но что это означало? А вот что. Мы должны будем разлететься по всему белому свету. Кто куда... Разлететься - и потерять друг друга навсегда! Ты понимаешь, что это значит?
  -Понимаю, - сказал я. - Это каждому понятно...
  -Мы пригорюнились перед прощанием, мы сидели опустив головы... И вдруг в полной тишине кто-то из нас, кажется, Чиви-Чив, всхлипывая, вспомнил, что когда ты написал про нас книжку, кое-где нас стали называть чивичеями.
  И мы подумали: что если нам переменить имя с воро... ну, ты знаешь, что я имею в виду, - на чивичеев? Тогда мы никуда не полетим, мы останемся на месте и вместе!
  Все наши согласны. А Чиви-Чею, договорились мы, придумаем новое имя. Я уже предложил: Чиви-Чик. Он сейчас прыгает с ветки на ветку и примеряет его. Что ты на это скажешь?
  -Все это для меня немножко неожиданно, но, по-моему, вы правы, - ответил я.
  Старый Чиви подвёл итог.
  -Значит, так, - сказал он - видно было, что настроение у него улучшилось, - с сегодняшнего дня мы не воро... ты понимаешь, о чём я говорю, - мы чивичеи.
  -А как об этом объявить всем-всем?
  -Ты помести рассказ о нашей встрече в какую-нибудь книжку, а ещё лучше - опубликуй в газете, и каждый, кто его прочтёт, будет знать, как нас теперь зовут. Постепенно об этом узнают все, и больше никто не произнесёт того ужасного слова.
  -Договорились!
  Старый Чиви, стоя на одной лапке, протянул мне другую, правую, и я подержал его коготки двумя пальцами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  "ОНДОРО-ПОГОРО
   БОНДОРО-НЕГОРО
   ЯФ-СТЯФ
   БУХ-ДУХ
   ОКОЛИМАЛА!" -
  
   страшное заклинание Бабы Яги,
   о которой и пойдёт речь дальше,
   а также про других страхилесов,
   что живы и сейчас, как например,
   Снежный Человек и Лох-несское чудище
  
  
  СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ БАБЫ ЯГИ
  
  
  -Кха-кха! Тьфу-тьфу! Кха-тьфу-кха-кха! Добро - сгинь! Из избы - вон! Вон из избы, если где и завелось! Ондоро-погоро, бондоро-негоро, яф-стяф, бух-дух-околимала! Вы, злюки, зляки, зляны и злыги - ко мне! Отовсюду сбегайтесь, летите, ползите, шуршите! Я вас привечу! Я вас пригрею! Ну, кто, окромя меня, вас приголубит? Кто к сердцу прижмёт? Я, только я...
  Так говорила Баба Яга, ногой притопывая, приплясывая, длинной, в заплатах, юбкой потряхивая, отчего вокруг неё вздымалась столетняя пыль.
  -Кха! Кха! Тьфу! Гр-р-рм! - Баба Яга вглядывалась в злюк, зляк, злян и злыг, что повыползали и повылетали изо всех тёмных углов кособокой ее избы и окружили хозяйку.
   Все они были разные - кто пушистый и взъерошенный, кто голый, как морковка, все с хвостами, кто с крыльями, кто с рожками, кто с бородкой, кто с еловой шишкой вместо носа, и все-все - со сверкающими, злыми, горящими, как угольки, глазами. Они тявкали, шипели, выли, визжали, скрипели, как несмазанная дверь, и рычали. Говорить никто из них не умел, но бабкину речь они понимали.
  -Кха-кха! Тьфу-тьфу! Кха! - прокашлялась в последний раз Баба Яга и перестала приплясывать и трясти пыльной юбкой. -А теперь кто садись, кто ложись, а кто хочет стоять - стой. В общем, устраивайтесь поудобнее. Историю буду рассказывать. Стра-а-ашную! Злу-у-ую! У самой волосы дыбом и мурашки по спине. Хотите?
  -У-у-у! - дружно завыло скопище нечисти, забило крыльями, застучало когтями да так, будто с чердака посыпались на пол лесные орехи.
  Бабка подкатила к себе деревянную колоду, села, расправила на коленях юбку, клацнула двумя последними передними зубами и начала:
  -Надоть вам сказать, что боле всего я на обед люблю грибника съись. Да чтоб был он помоложе, да чтоб косточки в ём были потонее. А из грибов яво, грибника то ись, соус к мясу получается ску-уснай! Ведь готовить-то я мастерица! - и бабка причмокнула.
  Злюки и зляки одобрили бабкин рецепт бряцанием когтей по полу и завыванием, пока что, в начале её рассказа, негромким. Однако пауки в углах избы забеспокоились, забегали по своей паутине, словно ожидая прилёта жирных синих мух.
  -Ну и вот, - продолжила историю баба Яга, - идут как-то в лес по грибы братик с сестричкой. Корзинки у них, в ручонках их мягоньких, ножички, само собой, махонькие, в корзинках, ещё что-то... Идут, балаболят о том, о сём, а я всё слышу, всё до единого словечка. От дерева к дереву перебегаю, за стволами толстыми прячусь, ушки у меня на макушке. Всё хочу, чтоб детишечки поближе к моей избе подошли, где уже печь затоплена, - не на себе же их тащить, стара я для этого...
  Бегу, значит, за ними и думаю: позвать бы Лешего Чащобыча, чтобы он их по лесу поводил, да к самой моей избе и привёл. Он это умеет, специалист.
  И тут вижу - на мою удачу ворон знакомый на суку сидит, тот самый, что косточки у моей избы подбирает.
  -Куды, - гаркает, - бабка, шкандыбаешь?
  -Миленький, - говорю ему из-за дерева, - вон обед мой впереди ножками топает, за белые рученьки взямшись, - видишь? Надоть их к моему двору подвести, не знаешь ли, где сейчас батюшка Леший Чащобыч?
  -Знаю, - отвечает ворон, - недалече он, у Чёрного озера сидит, гадов слушает, они ему что-то на ухо шепчут, а он кивает...
  -Их дела, - говорю, - болотные, илистые, мшистые... Чащобыч мне здесь позарез нужен.
  Ворон ветку клювом долбанул, так что кора вниз посыпалась, и гаркает сверху:
  -Ладно, бабка, приведу, ежели согласится. Он-то ведь нежить, ему обедать без надобности, не то, что мне. Только ради твоей красоты и бросит своих гадов.
  Не может без подковырки, фулюган, и кто его в лесу этому учит? Неуж грибники-матершинники?
  Снялся ворон с дерева, полетел.
  А я снова от ствола к стволу - за теми ребятишками. А у них уже корзинки наполовину полны: там сыроежку-красноголовку сымут, там рыжик под елью подрежут, лисичку под дубом заприметят, и, глядишь, груздь духовитый к носу поднесут. Даже я из-за дерева чую, как он пахнет.
  Ох, думаю, и обед же у меня нонче будет! Только ещё о нем думаю, а у самой слюнки, глядя на детишек, текут.
  Чуть погодя снова ворона вижу. Сидит на ветке, клюв об неё точит.
  -Стой, - кричит, - бабка! Ишь, разлетелась!
  -Ой, дак это ты снова? Ну, как?
  -Согласился Чащобыч твою просьбу выполнить. Грибников, говорит, слишком много в лесу развелось - шумят, кричат, аукаются. Пора их поунять. Пущай, говорит, бабка утробу свою потешит - может, страху-то в лесу и прибавится. Иди, Яга, к своей избе, там ты их и встренешь, у своего крыльца. Он их прямо туда приведёт. Ты там про меня не забудь, - добавил и снова ветку долбанул, будто это уже кость, а не сырое дерево.
  Ну, я, уже не торопясь, пошла к себе. Детишечки впереди аукаются, в какой стороне их дом, забыли, не знают, что их уже Леший водит, что моя горячая печь их ждёт...
  Злюки, зляки, злыни и злыги давно уже урчали от удовольствия - так нравилось им, что в бабкиной истории всё ладно получается, что все, кого не хватало для злодейства, на нужном месте оказались: ворон на суку, прямо над бабкиной головой, Леший - на Черном озере, совсем недалече. Урчали, по полу елозили, когтями скребли, хвостами пыль поднимали. И все ждали окончания истории, когда бабка сядет за стол и первую обглоданную косточку ворону, старому своему приятелю, воровскому сообщнику, бросит. Не было, правда, пока что в бабкиной истории обещанного страха...
  И тут баба Яга тяжко вздохнула.
  -Скоро сказка сказывается, да не скоро дело деется, - сказала она скрипучим, как её дверь, голосом. - Доплелась я до своей избы чуть живёхонька. Отворяю калитку и вижу...
  Сидит на чурбаке посередь двора батюшка наш Леший Чащобыч, рядом с ним на травке, на кудрявенькой моей траве-мураве, детишки пристроились. И все трое... музыку слушают. А музыка-то у мальчонки на колене пристроена - черная такая коробочка с кнопками. И на весь лес развеселую песню поёт. Леший наш Чащобыч ножкой поигрывает, ручкой по коленке похлопывает - нравится ему эта чёрная коробочка, хоть и видывал он всякие-разные чудеса и в давние времена с самим Кощеем дружбу водил.
  Заметил меня, кричит:
  -Иди к нам, бабка, да повытряси пыль из ушей - вон какое диво звуковитое у гостей твоих в корзинке оказалось!
  А из меня уже и дух вон, да и проголодалась я я до смерти. Подхожу к ним, а про себя надеюсь: может, все-таки, когда музыка кончится, детишечками полакомлюсь? И ворон на крыше сидит, от нетерпения клювом, как ложками, щелкает.
  Батюшка Леший меня, бедную, вмиг разгадал и говорит-предупреждает:
  -А про это самое дело, что замыслила, и думать забудь! Целёхонькими уйдут, да я их ещё на грибные места наведу на обратном пути. Пусть знают, где что растёт, и почаще к нам в лес наведываются. Уж оченно мне ихняя музыка нравится!
  Баба Яга поёрзала на своей колоде, снова тяжко вздохнула и замолчала. А злюки, зляки, зляны и злыги недоумённо переглядывались: где же обещанная страшная история?
  Хозяйка избы заметила их недовольство и, ещё раз вздохнув, закончила рассказ так:
  -А самое-то страшное тут было вот что. Леший наш Чащобыч приказал мне для гостей борщ сварить - из всего, что у меня на грядках растёт. Ди-те-ти-чес-кий, сказал, называется. Я его тот же час сварила, детишки борщ хлебали да похваливали, да на нас с Чащобычем с благодарностью поглядывали - ишь, мол, старички какие хорошие! А я, горемычная, глядя на них, слюнки глотала, капустную кочерыжку глодала, а в брюхе у меня урчало, потому что кочерыжка была, что мочало... Тьфу-тьфу-кха-кха-кха! Вот какие нонче пошли страшные истории - не то, что прежде, когда р-р-р-тр-ранзисторов не было! Гр-р-рм!
  
  
  ДЛЯ ЧЕГО ЗМЕЮ ПЯТЬ ГОЛОВ?
  
  Жил давным-давно один царь. Был он стар, и плотники рубили уже из большого дерева ладью, в которой царь поднимется вскорости в пламени и дыме огромного костра в синий океан неба и начнёт там бесконечное странствие над землей в виде меняющего свой облик облачка.
  Зная, что скоро умрёт, царь изо всех последних сил готовил старшего сына, Василия на свое место. Учился тот и военной науке, искусству управлять, и вести одинаково хитрую беседу что с врагом, что с другом, и прочим делам, нужным царям. Считал накопленные отцом богатства, мерил конским скоком отцовы земли.
  А средний сын, Алексей, которому нечего было расчитывать на трон, увлёкся охотой. С утра до ночи разъезжал он с охотничьей ватагой и сворой собак по степи, бил меткой стрелой зайца и птицу, в лесу гонялся за оленем, а то и поднимал на пику медведя.
  Был и третий сын у царя, но так как тому и вовсе не на что было надеяться, да и охота ему не нравилась, он пил, пел, гулял, играл во все игры, какие были, - в общем, валял дурака. И звали его Иван.
  И вот однажды снова собрался средний сын на охоту. На этот раз он уговорил младшего брата поехать с собой. И зря. Потому что тот позвал с собой всех, с кем он каждый раз пил-гулял.
  Едут охотники по степи - шум, гам, песни. Всякая дичь, издали услыхав веселье, улепётывает прочь И в лесу они не угомонились, а ещё пуще раздурачились. Дуда вовсю дудит, кто кричит, кто аукает. Понял царевич Алексей, что не получится охоты, и незаметно для шумной гурьбы свернул в сторону, а там припустил по старой лесной дороге. Скакал, скакал, остановил коня, прислушался. Ни голоса сзади, ни звука.
  Тронул коня царевич, тот пошел по старой дороге, заросшей где кустами, где бледными лесными цветами.
  Лес, лес, лес - а вот и просвет меж деревьями. Выехал охотник на солнечный свет, под синее небо, видит - перед ним высокая гора. Он о ней слыхал, да все недосуг было посмотреть. Тишина вокруг стоит - неслыханная. Вот где должно быть зверья непуганого!
  Поехал охотник поближе к горе. Гора кажется ему всё выше и выше. На отвесных склонах её деревья, кусты. Вон орёл с кручи сорвался, крыльями взмахнул, полетел куда-то. Царевич тронул лук за спиной - при нём. И колчан со стрелами тут. И меч на боку.
  Стал царевич гору оглядывать - кто ещё, кроме орла, на ней живёт? Может, козла круторогого увидит? Надумал крикнуть:
  -Ого-го-о-о!
  Гора загрохотала в ответ - будто громом с неё в молодца ударило.
  А когда эхо смолкло, услышал царевич чьё-то сердитое:
  -Это кто в моих владениях разорался, будто хозяин?
  Наш охотник головой вертит, ищет, кто на него голос поднял. И видит: высунулась из пещеры-норы большущая змеиная голова - тоже осматривается, ищет незваного гостя. Схватился молодец за меч, а сам думает: зря он от товарищей сбежал, в них сейчас как раз нужда - кажись, сам Змей Горыныч здесь живёт.
  Но страх свой упрятал подальше, голову вздёрнул.
  -Ну я, - крикнул в ответ, - а что, нельзя?
  -Нельзя! - отвечает змеиная голова. - Потому что мы только-только после обеда вздремнуть вздумали, а тут такие вопли. Придётся тебя, человече, наказать!
  А царевич наш к наказаниям не привык, да и покоряться кому бы то ни было не приучен. Он меч на треть вытащил и храбрится:
  -Это мы ещё посмотрим, кто кого наказывать будет! Ты чего меня, царского сына, стращаешь?
  И вдруг замечает: из другой пещеры-норы рядом с первой показалась ещё одна змеиная голова.
  -А-а, - говорит она, - так ты из высокородных? А почему тогда один? Где люди твои?
  -За мной поспешают. Вот-вот здесь будут... - А сам беспокоится: как он с двумя такими змеями справится?
  И видит: в горе, где две головы на него смотрят, третья высунулась.
  -О-хо-хо! - зевает она. - Такой хороший сон мне снился! Будто... Ой! - вскрикивает, - Это кто к нам пожаловал? Не он ли меня разбудил, сон мой нарушил?
  А охотник, хоть и струхнул, как всякий живой человек при виде трех огромных змей, в ответ только приосанился - не полагается ему по чину труса праздновать. И меч ещё на вершок вытащил.
  -Хоть вас и трое, - говорит, - а я всё равно ни шагу назад не ступлю. Чем вы собираетесь со мной драться - огнём, водой или мечом?
  Первая голова - вот где была неожиданность! - улыбнулась.
  -Ты, витязь, видать, сказок наслушался. А сказки-то не все правду говорят. Сказки...
   И тут молодец опять вздрогнул, а конь его попятился, потому что оба увидели четвёртую змеиную голову, что высунулась из четвёртой норы. Она-то, четвёртая голова, и подхватила слова первой:
  -...сказки ведь, - сказала она, - из уст в уста передаются, и вот эту, про Змея, кто-то однажды переврал, так она, перевранная, и ходит меж людьми!
  -А вот и я! - и молодец увидел пятую голову, вылезшую из пятой норы. - Кто здесь про огонь, воду и меч заговорил?
  Пять змеиных голов - целый ряд! - смотрели на витязя.
  Вдруг все они спрятались в норах, а потом показались - все вместе - в самом большом проеме, который был, видимо, входом в пещеру. И наш молодец увидел перед собой чудище, страшнее которого не бывает, - громадного пятиглавого Змея!
  Конь его заржал, встал на дыбы - еле царевич удержал его.
  А змеиные головы как рявкнут хором:
  -Уноси ноги, человече, пока жив, ты ведь вот с кем повстречался!
  Охотнику бы, конечно, повернуть назад да и удрать со всех четырёх конских ног от пятиглавого Горыныча, но он и на этот раз с места не сдвинулся - ну не привык царский сын, когда на него кричат. И к тому же упрямый был...
  -Тоже мне невидаль, - сказал он, собрав все силы, какие у него ещё оставались, - да мы таких, как ты...
  Головы переглянулись; лапы у чудища подогнулись, прилегло страшилище и шеи для удобства разговора опустило.
  -Как ты думаешь, витязь, - спросил Змей, - для чего мне, такому большому, пять голов?
  -Как для чего? Рубить-то, когда их пять, дольше! Запас...
  -Тебе бы только рубить... - говорящая голова поморщилась. - Ты о головах, как о дровах, говоришь. Может, природа еще для чего-то их приспособила?
  -А зачем ещё супостату головы? - недоумевал царевич. - Для живучести!
  -Ну вот, уже и супостатом обозвал. Грубишь, ссоришься... Пятью-то головами природа Змея нарадила не ради красоты и не для рубки их, а... ну-ка ещё раз помозгуй - для чего? Тебе, например, голова для каких надобностей? Разве только для того, чтобы шапку твою нарядную носить? Отвечай, отвечай, недодумушка!
  -Ну... мне-то... - Царевич переводил глаза с одной головы на другую, не зная, с которой ему разговаривать. - Мне-то... вроде... для ума...
  -А мне для чего!!! - гаркнул Змей. - Разве не для того же самого?!
  -Да не может этого быть! - не поверил царевич. - Пять голов?!
  -С такой-то смекалкой, как у тебя, недотяпушка, да в дорогу пускаться? Приключения искать? Да тебе на крылечке сидеть, на балалайке тренькать да в небо зевать!
  -Ты не очень! - обиделся молодец. - Сам вот уже обзываешься. Думаешь, если у тебя пять голов, так ты уже всех умнее?
  -Ты губы понапрасну не дуй, - сказал Змей, - а лучше послушай. Одноголовые, видать, себя уже не оправдывают, выходят, так сказать, из моды. Вот природа-матушка и пробует многоглавие. А как иначе? Одна голова чего-то не додумает, другие ей помогут. Одна зарвётся, сразу четверо её остановят. Кто-то из нас ошибется - тут же поправят. Ну и - одна тем занята, другая - этим, третьей тоже дело найдется, как и четвёртой, да и пятой... - забот-то всяких у думающих существ не счесть...
  -Я таких сказок, какие ты рассказываешь, ещё не слыхивал, - упрямился царевич. - Про змеев у нас, у людей, все известно. Все истории наперечёт.
  -Ну-ка, ну-ка раскажи хоть одну. Я последних не знаю.
  -В общем, так, - начал Алексей, - украл-унес один Змей царёву дочь...
  -Женщину? - изумился Змей. - Да на что она ему?!
  -Как на что? А Забава Путятична? А Марья Дивовна? А Марфа Дмитревна?
  -Ну, придумали! - завопил Змей. - Они же все некрасивые! Одноголовые! Бесхвостые! Голокожие - чешуи на них блестящей нашей нет!.. Знаешь ли, - откровенничал Змей, - как хороши змеихи? Сколько у них шей - гладких, изгибчивых! Как трутся они о наши, как сплетаются! А сколько голов! И все пять с нашими целуются! А если запоют - хор! Разве твоя одноголовая Забава Путятична со змеихой сравнится? Вот уж напраслину возвели на змеев! Никогда мы ваших невест не крали!
  -Ну, не знаю, - ответил царевич. - Наши говорят: украл. Дальше рассказывать?
  -Рассказывай, - тяжко вздохнул Змей.
  -Вот и едет, значит, добрый молодец Змея-злодея искать. И у Калинового моста встречает сперва Треглавого. Он меч достаёт и давай со Змеем рубиться.
  -Как - рубиться? - ужаснулся Змей. - С безоружным? Даже и не поговорил ни о чем? Ни на одном языке слова не сказал? Змей-то ведь все понимает.
  -А о чём ему со Змеем тары-бары разводить? Он ему три башки смахнул и едет дальше...
  Змей как закачал всеми своими головами, да так и не мог остановиться.
  -А у следующего моста, - рассказывал царевич, - повстречался ему, как ты - Пятиглавый...
  -И с ним тоже не пытался поговорить? - ахнул Змей. - С Пятиглавым?!
  Витязь чуть смутился. Даже коню это передалось - тот опустил голову и начал переступать ногами.
  -Нет... Змей ведь перед ним был. Да и царёва дочь в самом деле куда-то пропала. Он меч вынул...
  -И?..
  -Все пять оттяпал.
  Змей поёжился, чешуя его засверкала. Даже сделало чудище было шаг-другой назад, в пещеру, словно желая спрятаться от этого разговора. Через силу заговорило:
  -Твоему молодцу мясником быть, а вы его, наверно, героем считаете. Знаешь ли, что он с плеч того бедолаги, как ты говоришь, смахивал?
  -Головы змеиные, что же ещё?
  -Голова-то всегда голова, недотумкалка ты этакий! - Змей рассердился, зашевелился, дёрнул хвостом. - У пятиглавого они не для счёта привешены, а для жизненной необходимости! Ведомо ль тебе, что мы, - говорящая голова показала на все остальные, - каждая в каком-то деле знатель?
  -Да ты что, Змей? - опять не поверил царевич.
  -А как же, недомыслюшка! - Сейчас говорила средняя голова. - Вот крайняя справа у нас - географ. Про что на земле ни спроси - где какие горы, моря-океаны, степи, пустыни, низменности, озёра, реки - всё знает. Ориноко, Замбези, Килиманджаро, Хуанхе, Попокатопетль - слыхивал ли ты ты про них?
  Охотник на эти слова только глаза выкатил.
  -А вот эта, рядом со мной, - соседняя голова чуть поклонилась царевичу, - математик. Светило! Цифр навали перед ним целую гору, не успеешь до семи досчитать, как он со всеми разберётся. Логарифмы, дифференциалы, интегралы (ты таких слов и не слыхивал, должно быть) - это для него, как для тебя семечки.
  А по левую мою, так сказать, руку - дока по живой природе: звери, люди, птицы, рыбы, всякие там земноводные, пресмыкающиеся и так далее. Бациллы, микробы, вирусы...
  -Что-что? - не понял царевич. - Что еще за микробы-вирусы?
  -Это, недотяпушка, не видные глазу организмы. От которых ты чихаешь, сморкаешься и вообще болеешь.
  -Я от простуды болею, - буркнул царевич, - а не от невидимок твоих. И чего ты всё время обзываешься! То я у тебя недодумушка, то недотяпушка.
  -Ладно, не буду, одноголовенький... Крайняя слева голова - она специалист по деревьям-травам. Рододендрон, баобаб, эвкалипт, криптомерия - слыхал про такие?
  -Таких на свете нет, - уверенно ответил молодец, - раз я, царский сын, о них не знаю. Да и слова какие-то, наверно, змеиные - для раздвоенного языка. Человек никогда их не выговорит. А ты, пятая, для чего?
  -А как ты думаешь? Ну-ка поломай головушку свою махонькую, кудрявенькую... - А рыцарь к этому времени уже и шапку снял - так ему жарко стало от разговора. - Одинешенькую, сиротку, - продолжал насмехаться Змей, - пошевели мозгами...
  -Должно быть, для военной науки?
  -Ха-ха! Хо-хо! Хы-хы! - загрохотали все пять голов. - Для военной науки! Да на что она нам! Война-то ведь глупость! Только одноголовые на неё способны! И трёх голов хватит понять, что без войны можно обойтись! Как это можно - при пяти умах хотеть воевать?!
  Я, витязь, у нас - поэт, а в стихах у каждой разумной головы такая же нужда, как у всякого живого существа в глотке воды, да не простой, а родниковой.
  -Ишь, как запел, когда о себе, - проворчал царевич. - А ты хоть одно стихотворение своё можешь мне прочесть?
  -А как же! - гордо ответила голова-стихотворец. - Вот, слушай:
  
  Природе одинаково родные
   И слон, и мышь, и носорог, и рак,
   Но всё гадает, бедная, поныне -
   Кем ей приходится дурак?
  -Ну, как? - спросила тут же голова. - Нравятся? Я и ещё...
  Но не успела она вымолвить хоть ещё одно слово, как чуть не два десятка копий и стрел обрушились на Змея. Они пронзили головы и шеи, впились в грудь и бока.
  Змей взревел - гора ответила ему страшным эхом, словно и её ранили, - но копья и стрелы сделали свое дело: лапы чудища подогнулись, а шеи, истекая кровью, стали никнуть, теряя упругость, как цветок без воды; головы опускались, падали одна за другой наземь, мертвые.
  -Что вы натворили? - обернувшись, в отчаянии закричал царевич. - Он же говорящий! Он умный!
  -Слишком умный, - сказал царевич Иван, выходя из-за деревьев. За ним показались и другие охотники. - Змей он Змей и есть. Сколько я о них слыхал всяких баек - везде их побивали. Вот ещё - всякую нечисть на земле терпеть! Чуть он не заговорил тебя - я всё слышал. Он говорит, а я себе думаю: постой, постой, уж я тебе языки-то укорочу!
  -Кто тебя просил! - царевич Алексей швырнул шапку оземь.
  -А меня и просить не надо, я и сам с усами. Знаю: раз Змей - тащи меч из ножён и руби не задумываясь. Все наши предки так делали. А ты что ж - подмоги ждал? Вишь, как мы вовремя подоспели!
  -Хоть бы вы заблудились!!
  -Наши собаки тебя по следам отыскали. Ты разве жалеешь его? - царевич Иван подошел к лежащему неподвижно Змею и пнул одну из его голов. - Такого да не убить?!
  -Эта голова, - грустно сказал царевич Алексей, - математику знала. Как, может, никто на свете...
  
  ВСЕ УМНИКИ НЕВКУСНЫЕ
  
  Шёл как-то раз по лесу грибник - мальчик по имени Славик одиннадцати лет, четвероклассник. В одной руке у него была корзинка с десятком разных грибов, в другой - ножичек, чтобы грибы срезать.
  Лес был большой, Славик его всего не знал и вот, глядя только себе под ноги в поисках круглой грибной шляпки, заблудился. Грибы попадались всё чаще, но он им уже не радовался. Его теперь волновало, в какой стороне дом остался.
  Славик знал, что можно определиться по солнцу, но небо закрывали высокие и густые деревья. Что делать? Кинулся мальчик туда, сюда - нигде не видать просвета. Вверху - зелено, внизу - зелено, позади, слева, справа, впереди - деревья. Обступили со всех сторон, как в плен взяли.
  И стало мальчику страшно. В лесу можно и с голоду умереть, и медведь тебя заест, и... Стал Славик кричать изо всех сил: "Ау-у-у! Ау-у-у!" Вдруг кто-то из грибников откликнется? Но никто, никто ему не ответил.
  Сел тогда мальчик у дерева (что толку метаться среди деревьев, силы терять?), стал думать, как ему, четверокласснику, найти направление к дому, где в деревне Грачи живёт его бабушка?
  Сидит, ломает голову - а ничего путного не может придумать. И вдруг слышит: листья шуршат, сухие ветки под чьей-то то ли ногой, то ли лапой трещат. Кто к нему идёт - лисица? Волк? Медведь? Вскочил Славик, спрятался за ствол дерева...
  И видит - выходит из-за густых кустов орешника старуха. В одной руке корзинка, как у него, в другой палка.
  -Бабушка! - кинулся ей навстречу мальчик. - Ой, бабушка, вы тоже по грибы? А в какой стороне Грачи, знаете?
  -Грачи-то? - переспросила старуха (голос у неё был до того странный, что его иначе, как друмучим, не назовёшь). - А кто их знает, куды они улетели!
  -Бабушка, я про деревню спрашиваю! - взмолился Славик.
  -Про деревню? Где деревня, знаю. Идём отведу. - И хвать мальчишку за руку такой жесткой и такой холодной рукой, что он поёжился. - Отведу, отведу, только и ты баушке помоги. Вишь, ноги у меня заплетаются.
  Так и пошли они по лесу - согнутая в дугу старуха с крючковатым, как у совы, носом и мальчик, за которого она то ли держалась, то ли держала...
  Идти им пришлось долго, и старуха начала разговор.
  -Вот ты мальчонка уже зрелый-спелый-наливной (Славика очень удивили эти слова), вот скажи мне: считать ты, небось, умеешь? Таблицу умножения знаешь?
  -Знаю. Трижды три - девять, шестью семь - сорок два.
  -Забудь! - чуть не приказала старуха. - Нечего тебе цифрами голову дурить! Шестью семь - сорок сороков с хвостиком, а не сорок два, как тебе сказали. И писать, небось, умеешь?
  -Умею.
  -И это забудь! Глаза писаниной испортишь. Может, ты и стихотворение какое выучил?
  -Выучил, - ответил Славик, думая, что такую старуху он встречает впервые.
  -Ну-ка, ну-ка...
   -Как ныне сбирается вещий Олег
   Отмстить неразумным хазарам,
   Их сёла и нивы за буйный набег
   Обрёк он...
  -Забудь тут же! - оборвала его на этот раз старуха. - Слишком уж складно. Прямо с души воротит. В лесу всё иначе, не как в стихах: тута и хворост, и бурелом, там дерево упало, там, глядишь, овраг провалился...
  Так и продолжался этот странный разговор, где старуха приказывала забыть Славику всё, чему он научился за четыре года в школе. В конце концов он не выдержал и спросил:
  -А почему, бабушка, вы мне всё приказываете да приказываете? Будто я ваш внук! То забудь, это забудь...
  -А потому, - ответила бабка с расстановкой, - что все умники-разумники - они невкусные. С горечью они, вроде их пересолили да переперчили, понял?
  -А при чём тут вкусные или невкусные? - удивился и что-то заподозрил Славик. - Вы что, есть меня собираетесь? - Он бы усмехнулся тут, да почему-то не получилось.
  В это время среди деревьев появился просвет и скоро мальчик увидел лужайку, освещённую солнцем, и кособокую избушку на ней. Но что-то он не помнил, чтобы такая избушка была возле деревни его бабушки.
  А старуха уже подвела его к крыльцу, отворила скрипучую дверь, втолкнула Славика внутрь, дверь захлопнулась, его провожатая накинула на неё большой крючок.
  -Я-то? - переспросила она, встав перед дверью. - Собираюсь ли я тебя есть? А как же! - гаркнула хозяйка избы так, что звякнуло в оконце грязное стекло, - Потому как я тебе не баушка-старушка, я - баба Яга! Ух! Гляди на меня внимательно, я во всей перед тобой красе!
  Яга стянула с головы платок, разлохматила седые волосы и закружилась по избе, вздымая пыль и приговаривая диковинные и чем-то страшные слова:
  -Ондоро-погоро, бондоро-негоро, яф-стяф-околимала!
  Вдруг остановилась, показала мальчику два последних передних зуба, глянула на него острым глазом и спросила:
  -Страшно?
  Славик еле нашёл в себе силы кивнуть. Он и в самом деле испугался, как испугался бы любой на его месте.
  -Ну а теперь, пока тебе страшно, - сказала баба Яга, без разговоров раздевайся и полезай в печь! Обедать мы с тобой будем.
  Четвероклассника это "мы" неожиданно рассердило.
  -Если "мы", - взялся он объяснять бабкину ошибку, - значит мы ОБА должны сидеть ЗА столом и что-то такое ВМЕСТЕ есть. Не собираюсь я в печь лезть!
  -Дак а как же мы обедать-то будем? - озадачилась бабка. - У меня другой порядок заведён. Один, то есть я, баушка, значит, Яга, ЗА столом, а другой, то есть гость мой желанный, НА столе. Вот мы и обедаем. Без тебя-то ведь вовсе обеда нет!
  -Тебя бы, бабка, - перешёл от злости на "ты" Славик, - в школу отправить, ты бы там на одни "двойки" училась!
  -Ты, я вижу, гостенёк, спорить горазд, а то, что печь стынет, это тебе до свечки. Полезай, полезай в печь, да не вздумай в заслонку стучать, когда жарко станет. Терпи, пока весь не прожаришься!
  -Вот что, бабка, - ответил на это Славик. - Я в печь до сих пор не лазил, ты мне покажи, как это делается.
  -Хи-хи-ха! - закатилась баба Яга. - Про этот ваш омман я по радиву, которое у грибников в корзинке бывает, столько раз уже слыхала, что меня смех разбирает, когда мне снова так говорят. - Полезай в печь, - крикнула она, - не томи душу! Когда будешь доспевать, я тебя травками душистыми посыплю, чтобы вкуснее был. Такой духовитый станешь, пальчики оближешь!
  -Кто пальчики-то оближет? - всё ещё ерошился Славик.
  -Дак кто, кроме меня! Ты-то ведь уже готовенький будешь, румяненький.
  -Я и так рямяненький, - проворчал четвероклассник. - Давай, бабка, сделаем так, раз уж ты настаиваешь. Я, конечно, в печь полезу, но ты ведь можешь там меня передержать и я у тебя сгорю. Ну так вот, только я заслонку за собой закрою, ты начинай считать. До трёхсот... нет, лучше до пятисот, тогда я ещё и похрустывать буду.
  Старуха пожевала губами - задумалась. Потом сказала:
  -Это ты, может, и правильно предлагаешь. Да ведь я дальше семи счёта не знаю. Как же мне до пятисот-то считать? Это прямо ужас какая цифра!
  -Беда мне с тобой! - будто бы в сердцах сказал Славик. - Ну кому интересно в твоей печи до черна сгорать? Сама говорила: румяненький, румяненький. А румяненький-то как раз - каждый знает - на счёт "пятьсот" получается.
  -И в самом деле беда! - запричитала бабка. - Не училась я в детстве счёту, в школу не ходила, о таблице умножения только слыхала - как же мне быть? Ведь я и вправду сколько раз дичину сжигала в печи чуть не до тла. - Баба Яга качала горестно головой. - Ой, знаешь что я придумала? - встрепенулась она. - Ты в печи будешь сидеть и сам до пятисот считать. А я рядышком усядусь, ушки навострю, и как только ты скажешь "пятьсот", я тебя готовенького и выну.
  -Ну, бабка, ты даёшь! - чуть не рассмеялся четвероклассник. - У тебя жареные-пареные утки когда-нибудь в печи крякали? Петух за заслонкой, что он уже доспел, кукарекал?
  -Тьфу ты, чёрт-перечёрт! Леший-перелеший! Совсем голова кругом из-за тебя пошла! Что же нам делать-то?
  -Учиться, бабка, надо, вот что, - сурово сказал Славик. - Ну-ка бери уголёк из печи, иди к стене и пиши на бревне то, что я тебе буду диктовать. Тема сегодняшнего урока...
  -Тьма говоришь? - ожила вдруг старуха. - Тьма урока? Ой, верно-то как! Тьма, тьма! А после, значит, чуть прояснится? Коли так, начинай...
  -Пиши, Ягинишна, для начала цифру семь, - сказал Славик строгим учительским голосом.
  -Пиши, пиши, - проворчала бабка, - тебе легко говорить. А что если меня и писать-то никогда не учили? Чего я на бревне, не умеючи, могу накалякать?
  -Ты, Ягинишна, для меня прямо сплошное наказание, - повторил фразу своей учительницы четвероклассник. - В таких случаях родителей в школу вызывают, но мне не очень-то хочется с твоими родителями встречаться. Косу сможешь нарисовать? А теперь ручку посередине нарисуй. Вот тебе и семёрка. А теперь я тебе покажу, как четвёртую часть пишут. Будешь знать счёт, ничего у тебя больше в печи не подгорит.
  -Проголодамшись я, - вздохнула бабка. - Может, ты это... ну... в печь-то ненадолго слазишь? Хоть до двух, значит, сот...
  -Ишь, чего надумала, - по-настоящему рассердился Славик, - учителя в печь! Румянить она его собирается! Петрушкой да сельдереем посыпать! Забудь об этом, если хочешь хоть что-то полезное на старости лет узнать! Посмотри, как одна четвёртая пишется...
  Нечего делать, взялась бабка за уголёк и стала писать цифру за цифрой...
  Кончилась эта история вот как. Провожала баба Яга своего учителя чуть ли не до края леса. В благодарность за урок она дала ему сушёных грибов и душистых столовых трав. Оба договорились: в следующий раз они будут писать восемь с дробями, а ещё дальше - девять и тоже с дробями. И так - до пятисот. Бабка пока перейдёт на овощную диету, в овощах, сказал Славик, много витаминов, они в учёбе первое дело.
  Про печь и про то, что проголодалась, баба Яга больше не заикалась, но когда они прощались, сказала:
  -Я от грибников краем уха слыхала, что вы в своей школе учителей заживо съедаете. Может, их все-таки лучше жарить-печь-в остром соусе тушить? Я рецепты тебе дам, а считать-то вы хоть до сколька умеете. У вас они не подгорят...
  На что Славик ответил:
  -Это только так говорится, что мы их заживо съедаем. Все они живы-здоровы из класса выходят, правда, слегка помятые. А твои рецепты для собственного интереса запишу.
  И Славик записал - для собственного интереса и для того, чтобы других удивить:
   Рецепты бабы Яги
  1. Учитель жаренный с картошкой.
  2. Учитель пареный с репой.
  3. Салат из учителя.
  4. Шашлык учительский.
  5. Учитель, шпигованный чесноком и перцем.
  6. Окрошка учительская на квасу.
  7. Бешбармак школьный, сборный, с крупами.
  
  
  ВИТЯЗЬ ВИТЯ И ЗМЕЙ-ТРЕГЛАВ
  
  Шёл как-то из школы домой мальчик Витя. Шёл, песенку насвистывал, сумкой размахивал.
  Надо было ему по дороге домой пройти через лесопарк. Он в лес вошёл, завернул к знакомому кусту, оглянулся и полез в куст. Достал оттуда воинские доспехи - красный пластмассовый меч, щит и шлем. Нарядился. И только взмахнул мечом, чтобы сразить голову колючего чертополоха, как из-за деревьев выбежали трое напуганных кем-то детишек. Увидели Витю в шлеме и с мечом - и к нему. Плачут, заикаются, слова вымолвить не могут.
  Топнул ногой мальчик Витя:
  -Да кто ж такой вас обидел?
  Старшая девочка волнуется, никак не выговорит:
  -З-з-з-з...
  -Пчела, что ли?
  -З-з-з-з...
  -Да ну тебя! - махнул рукой мальчик Витя. - Осы испугались!
  -З-змей! - произнесла наконец страшное слово девочка и высоко подняла руки. - В-вот т-такой выш-шины!
  А маленький мальчик развёл руки пошире:
  -В-вот т-такой ш-ширины!
  А третья, совсем маленькая девочка, добавила:
  -Он у нас мяч отнял!
  -Змей? - преспросил Витя. - Что за змей? Вот я ему сейчас!
  Выбежал на полянку, на которую показали ему трое, и остолбенел. Попятился даже. Сумку выронил.
  Потому что на полянке стоял ГРОМАДНЫЙ, СТРАШНЫЙ, ТОЛЬКО В СКАЗКАХ ВИДАННЫЙ ТРЕГЛАВЫЙ ЗМЕЙ!
  Он играл разноцветным мячом, отнятым у детишек, в волейбол, ударяя мяч одной за другой тремя головами.
  Увидела одна голова нового мальчика на поляне и спросила грозно:
  -А это ещё кто?
  Девочка крикнула:
  -Витя, беги!
  Другая голова воскликнула:
  -Неужто витязь?
  А третья спросила:
  -Послушай, может, ты не витязь?
  -В-витязь, - ответил, тоже заикаясь, Витя. - В-витязь В-витя. - И, назвавшись витязем, осмелел, приосанился и спросил: - Ты зачем чужой мяч взял?
  -Вот беда! - подосадовал Змей. - Изо всех сказок сбежать, а и в этой покоя не сыскать! Ты что, - кивнул одной головой на меч, - драться, что ли, намерился?
  -И буду, - ответил витязь Витя, - раз ты маленьких обижаешь!
  -Да ведь не съел же я ещё никого!
  -Только попробовал бы! - и витязь Витя смело взмахнул мечом.
  Тут вытянулась одна змеиная голова и как дунет на красный меч пламенем - меч и вспыхнул. Осталась в руке одна рукоять.
  Закрылся витязь тогда щитом. Дунула другая голова на щит - и тот загорелся: пластмасса.
  -Ты что, - закричал витязь, топча щит ногами, - с ума сошёл, Змей? Читать не умеешь? - И показывает на табличку на столбике за своей спиной. А на табличке написано: "Не шути с огнём! Лес - народное богатство!"
  -Как это не умею! - возмутился Змей. - Умею! Но уж очень я распалился. Чуть азбуку не забыл. А вот ты - вспомнишь ли пословицу "За битого двух небитых дают"?
  -Слыхал, - отвечает витязь.
  -А коли слыхал, так считай: Покатигорошек меня, Змея, бил? Бил! Иван Царевич тузил? Тузил! Иван Коровий сын взбучку дал? Дал! Представляешь, какой теперь у меня, Змея Треглава, боевой опыт?
  Витязь Витя усмехнулся:
  -Представляю...
  -Да сражаться-то тебе больше нечем, Я тебя сейчас живьём проглочу, как комара!
  Змей говорит, а сам наступает, подымая тяжёлые, как у шагающего экскаватора, лапы. А каждая голова огнём так и пышет. Да не одного цвета: та - синим, та - жёлтым, а та - фиолетовым!
  И сгореть бы витязю ни за что, ни про что. Отступает он, безоружный перед страшилищем, и вправду нечем ему защититься...
  Споткнулся обо что-то, упал. Это он о свою сумку школьную споткнулся. Из неё книги посыпались, тетради зашелестели.
  Все три Змеевы головы уставились на книги. Переговариваются:
  -Э, да он, оказывается, учёный!
  -Книг-то сколько!
  -Значит, есть нам с ним чем потягаться!
  Ничего не понимает витязь, лежит на земле, переводит глаза с одной головы на другую.
  Вот средняя и берётся объяснить ему:
  -Ты думаешь, для чего нынешний Змей три головы на плечах носит? Для красоты только? Не-ет! Змей Треглав теперь - личность разносторонняя! Вот голова справа от меня - историк. Всё про всё знает. А та, что слева, - поэт, стихи сочиняет. А я... - но тут, очевидно, секрет, и средняя голова секрета не открывает. - И уж коль приспичило тебе сражаться среди бела дня - потягаемся знаниями и умениями!
  Встал витязь Витя с земли, почесал в затылке. Вот тебе и Змей Горыныч! Во всех сказках про него совсем другое говорилось.
  По сторонам посмотрел - посоветоваться бы с кем, - никого, никогошеньки. Наверх глянул - высоко, высоко самолёт летит, белый след оставляет.
  -А что победителю? - спрашивает витязь Витя.
  -Ну если Змей в этой сказке витязя побьёт, он в ней навсегда и останется.
  У Вити мороз по коже: ведь по этому лесопарку первоклашки и детсадовцы прогуливаются!
  -А если я победителем стану, - отвечает он, храбрясь изо всех сил, - придётся тебе, Змей, и отсюда убираться. Нечего хорошую сказку портить!
  -Быть по сему! - согласился Змей.
  Вытянулась вперед голова историк, откашлялась по-учительски и спрашивает:
  -Тогда скажи мне... скажи: когда произошла знаменитая, всем от мала до велика известная битва... Змея Горыныча, прародителя нашего, с Иваном Царевичем?
  Опешил витязь от такого вопроса - моргает и в затылке чешет.
  -Это которая на Калиновом мосту была? - затягивает Витя время.
  -Та самая! - рявкают все три головы. - Ты не ошибся, витязь! Когда же?
  Расхаживает Витя по полянке, думает...
  -Мы ждём, - напоминают три головы.
  -Это было... - начинает ответ витязь, - это было...
  -Было, было, - закивали головы, - можешь не сомневаться!
  Тут наш витязь рассердился. Так рассердился, что и бояться перестал.
  -Ах так! - говорит. - Тогда я скажу! Это было в том году, когда синица море подожгла! В том как раз месяце написанное пером вырубили топором! В ту ночь это было, когда рак на горе свистнул!
  Крикнул и зажмурился даже: проиграл сражение!
  Открыл глаза - змеиные головы переглядываются: знает витязь ответ на вопрос!
  -Ну тогда скажи, - продолжает голова историк, - когда...
  -Э, нет, - протестует Витя, - вас много, а я один. Не экзамен. Накинулись! Только по одному вопросу.
  -Тогда мой черёд, - величаво говорит голова стихотворец. - Сразимся стихами: кто кого. Условие такое: я читаю первую строчку стиха, ты - вторую. Помедлишь - моя победа. Плохая рифма - тоже моя!
  -Давай, - соглашается витязь.
  Змеиная голова начинает:
  -ЖИЛ НА СВЕТЕ СЛАВНЫЙ ЗМЕЙ...
  Витя подхватывает без задержки:
  -Змей-малышка, змей-пигмей!
  -ТРИ ГЛАВЫ - УМА СВЕТИЛО...
  -Воробью бы не хватило!
  -БЫЛ ОН ГРОЗЕН И МОГУЧ...
  -Посреди навозных куч!
  -ВСЯК, УВИДЕВ ЧУДО-ЗМЕЯ...
  -Палку брал и бил злодея!
  -ОН В ОБЕД СЪЕДАЛ БЫКА...
  -Подождёт моя строка...
  -ЦЕЛИКОМ, И ХЛЕБА КОРКУ...
  -А потом глотал касторку!
  -НУ А КОЛЬ ВСТРЕЧАЛ ГЕРОЯ...
  -Убегал он, громко воя!
  Змей Треглав, который до сих пор слушал только себя, как это делают все поэты, прислушался наконец и к Витиной строке.
  -По-моему, получилось не совсем так, как я хотел. Попробуем ещё...
  -Хватит, хватит! - закричали другие головы. - Мы не хотим больше стихов!
  -Теперь мой черёд сражаться, - говорит средняя голова, наклоняясь к витязю. - Хоть мечом махать я не умею - воина любого одолею. Ни одной науки не знаю, а любого профессора уложу - кого на бочок, а кого и на обе лопатки. Ну-ка угадай, кто я?
   Глаза у неё увеличиваются, голова начинает покачиваться, как маятник, она поёт:
   Если Змей прикажет спать,
   Головы не удержать,
   Никнет даже мурава,
   Затихает вся листва...
  А голос липкий, сладкий, медовый:
   Если Змей прикажет спать,
   Век тяжёлых не поднять...
  Две другие головы Змея, не в силах противиться чарам гипноза, зевают, шеи их сгибаются, они укладываются друг подле дружки...
  Витязь Витя, пошатываясь, на подгибающихся ногах идёт по полянке к своей сумке... Садится возле - а голову его будто кто тянет вниз...
   Меркнет неба синева,
   Просыпается сова...
  Витязь зевает и кладёт голову на сумку.
  НЕУЖЕЛИ ОН ПРОИГРАЛ?
  Средняя голова оглядывается на своих; те все спят.
  Конец сказки?
  Ни в коем случае! Потому что зашевелились кусты рядом с поляной и из-за них показались головы тех трёх малышей, которых обидел Змей в начале. Они, оказывается, всё время прятались неподалёку и следили за сражением - не оставляли витязя одного. И когда Змей стал побеждать, когда Витя уже засыпал под его липкую песенку, старшая девочка вытащила из кармашка... ну-ка кто первый догадается, что она вытащила? Раз, два, три...
  Правильно! Старшая девочка вытащила из кармашка... круглое зеркальце и, подхватив последний оставшийся лучик солнца, направила его прямо в глаза Змею! В глаза головы гипнотизёра.
  Змей моргнул. И ещё раз.
  Если Змей прикажет спать, - снова попробовал он свои чары.
  А зайчик бьёт прямо в глаза!
   Если Змей прикажет спать... - а голос уже хриплый, недовольный.
  Витязь заворочался.
   Век тяжё... - И вдруг как чихнёт!
  Зашевелились уснувшие головы.
  -Ап - чхи!
  -Будь здоров! - сказал, просыпаясь, витязь.
  -Ап - чхи!
  -Будь здоров! - сказал Витя, вставая.
  -Ап... Ап...
  -Ты проиграл, Змей! - кричит витязь. - Уходи отсюда!
  Нечего делать Змею - шипит, злясь на неудачу, бьёт разноцветным пламенем в землю... И, тяжело взмахивая крыльями, поднимается в воздух.
  Жаль ему покидать эту хорошую сказку, да приходится.
  -Будь здоров! - кричит ему вслед витязь Витя. А трое малышей, что стоят рядом с ним, подхватывают: - Будь здоро-о-ов!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"