Я вам сейчас скажу чем отличалась в девяностые богатая квартира. Не Сони-тринитроном против старого Горизонта, не полным набором киндеровых бегемотиков охранявших на полке собрание Джека Лондона. И не Сегой вместо Денди. Хотя последнее - существенный показатель.
Обои, ребята. Богатая квартира отличалась обоями. Да и вообще мода на обои до сих пор отличает каждое новое десятилетие.
Советский печатный станок заклинило на производстве четырех видов узорных бумажных обоев в псевдо-викторианском стиле.
Эти обои были одинаковыми в вашем доме, у родительских друзей в Москве, у родственников на юге. Вы успели изучить обои вдоль и поперек годам к семи, мысленно составляя из узоров загадочных, иногда страшных персонажей.
Дома у Валеры обои были розовые и без узоров. Эти мягкие прямоугольные подушечки превращали каждое прикосновение в тактильный рай. Мы смотрели на видеомагнитофоне "Фреди Крюгера" и я украдкой их гладил.
Квартира у Валеры, точнее его сургутских родственников, была непростая, от упомянутых обоев до упомянутого Сони тринитрона, который рекламировали по телевизору. Тринитрон обладал магической особенностью выдавать сочное изображение даже когда его показывали по совсем другому телевизору.
Именно на нем мы подключили приставку. И какая это была приставка. Спорю на пендель вы о такой не слышали.
Сега тогда в нашем городе была только одна. Она была встроена в собранный из фанеры игровой автомат в холле местного бассейна. Было в ней всего две игры - "Флинстоуны" по четным дням и "Соник" по нечетным. Пять минут игры стоили рубль. Правда, у меня есть свидетели.
Рубль! Это, если кто помнит, 6 сеансов в видеосалоне и ещё десять копеек останется.
А тут была другая приставка. Советская. Называлась она "Кворум" и игры в нее загружались через аудиокассеты. Нужно было подключить "Кворум" к магнитофону, включить плэй, ждать полчаса и молиться чтобы не было перепада напряжения. Иначе надо было отматывать кассету обратно и начинать с начала. Иногда приходилось ждать час или два чтобы поиграть. Такой же "Кворум" был у Егора, а может то был тот же самый, уже и не помню.
Валера, как вы уже знаете, был мастером правдивых историй и большим охотником привлечь к себе внимание. Ему не нужно было стараться, потому что дома у него было всё. Но те два летних месяца, что он, человек с Большой земли, провел в нашей провинции, он отрывался по полной. Едва Валера переставал быть звездой вечеринки, он немедленно придумывал что-то новое.
В тот вечер, после Крюгера, мы были готовы поверить во что угодно. И Валера это чувствовал.
- Под Ленинградом есть таинственное место, - сказал он, притушив свет дорогой люстры, - Это Пулковские горы, где учёные в тайне от всех общаются с энлэошниками.
НЛО, Кашпировский и Иисус в те времена были властителями дум. Они всем скопом были той правдой, которую семьдесят лет скрывала от нас Советская власть.
Четырнадцатилетний Валера рассказал, как он однажды был в экспедиции в тех местах и ночью с ним вышел на контакт энлэошник.
- Он сказал мне чтобы я отошёл от костра, потому что огонь может его убить. Понимаете, на его планете не бывает огня, - он сделал паузу и отпил мажорного напитка Зуко, - И вот когда я вошёл лес, он протянул ко мне свой тонкий светящийся палец, и передал мне Великую Тайну.
- Чего? - спросил Бочкин. Это был маленький круглый десятилетка, настоящее имя которого не помнят и летописцы. Бочкин верил решительно во все, что ему говорят старшие. Даже те кто старше его на несколько дней. Даже если они просто выше ростом. Или не выше. И младше.
Окей, Бочкин верил всем.
- Э, пацан, это такая важная и страшная тайна, что она способна изменить судьбу мира, - ответил Валера, - Но стоит тебе рассказать ее кому-нибудь, и инопланетянин придет за тобой и зажарит твои мозги.
Я быстро представил, как мои мозги жарятся. Ребята побледнели, Бочкин сделал шаг назад и прижался к стене, на которой висел Шварц из "Хищника".
Валера обвел нас торжествующим взглядом.
- А хотите я расскажу вам эту тайну? Прямо здесь и сейчас.
Мы не хотели, но никто не желал прослыть трусом. И потому мы просто молчали.
А потом мы забыли обо всем, потому что сели смотреть четвертого Фреди. Эта серия была самой жуткой. Там Фреди подвешивал детей за вены и использовал в качестве марионеток.
Мы молча смотрели фильм, на нервной почве выпили весь Зуко, и перешли на нищебродский Юпи. За окном медленно темнело. Стали названивать родители. По одному то один из нас, то другой отлучался в соседнюю комнату поговорит со своими.
К концу фильма мы были готовенькие. У меня из головы не выходила история про страшную тайну инопланетянина. Тайну, способную изменить мир и расплавить мозги.
Для пущего страха мы сидели при выключенном свете и лишь экран телевизора и настенная ночная лампа освещали наши напуганные лица. Лампа, надо сказать, тоже была непростая. Как и все в доме у Валеры. Это были металлические пластины вырезанные в форме огненных всполохов. И эти пластины не просто светились, а мерцали как огонь. Такие лампы я видел несколько раз в девяностые. Но уже потом - ни разу. Как говорят старики, таких уже не делают.
Пройдет много лет, и я, стоя у витрин магазинов электроники, буду пытаться найти похожие мерцающие лампы и вспоминать тот далёкий вечер, когда Валера показывал мне каково живётся в доме у мажоров.
Раздался девчачий крик и из прихожей потянуло гарью и матюгами. Тут я обернулся и увидел новые всполохи огня. На этот раз, яркие. Настоящие.
Визжал Бочкин. Матерился Валера.
Мы рванулись в коридор и увидели. Бочкин стоял зареванный. Валера злой, красный, и, впервые за два месяца, напуганный. Весь лоск с него сошел. А главное. Гордость валериной квартиры (и даже не его, а родственников) - те самые розовые плиточно-подушечные обои черной обугленной аркой окаймляли входную дверь.
Оказалось что обои поджёг Бочкин.
Как? Почему?
А дело в том что Валера пока мы смотрели кино, разболтал Бочкину Великую Инопланетную Тайну. А Бочкин не выдержал и тут же по телефону рассказал её маме.
А потом он испугался и решил бороться с инопланетянином огнем. Тот ведь испугался костра и на его планете не бывает огня.
Пока мы были заняты фильмом, Бочкин отправился в ванную, нашел там одеколон и смочил им обои вокруг двери. Оказывается, бедный Бочкин простоял весь конец фильма в прихожей и досматривал его через отражение в зеркале. Он уже собирался оставить затею, но тут ему показалось, что за дверью кто-то есть.
Ну и рука сама потянулась за спичками.
Мы уже спускались когда я вдруг вспомнил часть его разговора в прихожей по телефону. "Синяя бездна без звезд", - сказал он тогда, я же услышал, но не придал значения.
- Синяя бездна без звезд, - сказал я Бочкину, когда мы прощались у его двери (идти домой один он не хотел, а жил он неподалеку).
- Он тебе тоже рассказал?! - глаза Бочкина округлились.
- Да я краем уха услышал.
- Тогда он и за тобой придет.
- Кто? - спросил я, но холодок в груди уже подсказывал ответ.
- Инопланетянин со светящимися пальцами. Хотя, может ты выживешь, ты ведь знаешь всего четыре слова. И, к тому же, ты никому не разболтал. Я ведь не считаюсь... наверно.
Я действительно никому не разболтал. Но две недели я ложился, пряча под подушкой зажигалку и спрей от комаров. Спал я беспокойно. Разглядывал тени за окном и думал о том, как звучала Великая Тайна целиком.
"Синяя бездна без звезд". А главное, как могла она изменить мир?
Инопланетянин не пришел ни за мной ни за Бочкиным. Но с другой стороны, раз я разболтал вам часть Великой Тайны, возможно, однажды ночью он при