Ваевский Анджей : другие произведения.

Тринадцатая стихия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Черновой вариант рукописи. Роман в работе, возможны изменения: в основную версию войдет история, заявленная ранее как "Загорье". Многое будет изменено и переписано, так что читать не торопитесь. Кто потырил - сам себе злобный дятел.
    _______________________

Тринадцатая стихия

Часть первая

Потерянные изумруды

  

Глава первая

  
   Он появился на поляне словно из ниоткуда. Когда Тари подняла взгляд, у нее перехватило дыхание: нет, незнакомец не был красив, и отнюдь не восхищение застыло в глазах юной эльфийки. Он ужасал, этот неизвестный... эльф. Настоящий лесной эльф, сумеречник, о каких девушка слышала лишь в детских сказках-страшилках. Густые волосы цвета воронова крыла струились по плечам и спине тяжелой волной, спадая ниже бедер. Чело венчала корона из дубовых листьев. Слишком широкоплеч и высок для эльфа - для светлых эльфов, среди которых родилась и выросла Тари. Точеные черты лица хищно заострены, тяжелый взгляд янтарных глаз из-под летящих росчерков бровей лишь подчеркивал опасное выражение лица. Глаза были... волчьими, с вертикальными зрачками и дикой жаждой крови. Глядя на девушку, незнакомец ухмыльнулся, обнажив в кривой улыбке внушительные клыки.
   "Проклятье! Метаморф! И не эльф вовсе - зверь!" - Тари запаниковала. Как было не запаниковать, если еще несколько часов назад она купалась в озере, в родном лесу, а вот теперь очутилась на этой странной поляне. Вынырнув из воды в очередной раз, девушка не узнала местности. Не то озеро, не тот берег. Ныряя снова и снова, эльфийка пыталась вернуться в родные места, но словно кто-то подшутил над ней. Выбившись из сил, девушка выбралась на берег и добрела до этой поляны, считая, что ее всего-навсего прибило течением к дальнему краю озера, и нужно всего лишь немного отдохнуть перед тем, как отправиться искать дорогу домой. В любом случае, это должны быть всё еще родные леса ее рода, ее племени - леса светлых эльфов. Других здесь и быть не могло, а значит, она в безопасности. И вдруг этот незнакомец. Сумеречный друид-метаморф.
   - Чего тебе, чужак? Уходи подобру-поздорову, пока я не позвала воинов! - Тари попробовала приободриться и припугнуть незваного гостя. Всё же никому не позволено вторгаться безнаказанно на территорию светлых эльфов.
   - Зови. Посмотрим, кто придет на твой зов... в моем лесу, - сумеречник оскалился еще нахальнее, и девушке стало по-настоящему страшно. Нет, не вел он себя как случайно забредший в эти края, скорее чувствовал себя здесь хозяином. Тари прислушалась к духам земли, к деревьям, и...
   "Ашшшш", - напевно прошептал ветер - и она содрогнулась, понимая, что это значит. Значит... этого сумеречника зовут Аш, и... и власть его в этих местах настолько безгранична, что даже ветер признает его хозяином. Мысли полетели кувырком, разлетаясь многоцветным калейдоскопом. Как же так? Она никогда не слышала, чтобы берег озера соприкасался с владениями сумеречного друида. Это не шутка, не иголка в стоге сена, такое невозможно утаить. И если это дальний край озера, то как появились на берегу ее вещи - одежда и лютня с дудочкой, с которыми эльфийка никогда не расставалась? Да и откуда взяться сумеречнику в их краях? Их нет, остались лишь легенды об этих страшных лесных чужаках. Тари лихорадочно завертела головой по сторонам в поисках... чего? Оглядываясь вокруг в поисках спасения, девушка с ужасом заметила то, на что не обратила внимания раньше: лес был чужим, он вовсе не походил ни на один из лесов, которые она видела прежде. Деревья были незнакомыми, воздух пах иначе. Нечто неуловимое в сознании эльфийки забило тревогу о том, что она вовсе не на дальнем берегу - нет, она очень далеко от дома. Неизвестно где. Чужой, пугающий лес. И жуткий звероглазый эльф - хозяин этого леса. И... было утро, хотя Тари пошла купаться на озеро далеко за полдень. Произошло нечто неправильное, непонятное.
  

***

  
   Перламутровые капли росы еще дрожали на изумрудной зелени лесного разнотравья. Робкие солнечные лучи только пытались просочиться сквозь плотную завесу разлапистых ветвей верхушек деревьев, когда скучающий сумеречник выбрался из дома и отправился обходить свои владения. Это давно вошло в привычку, изменять которой Аш не собирался. Ему нравился непроходимый дремучий лес, выстилавший тропинку под ноги своему хозяину. Родное детище, которым дорожил больше всего в своей жизни: единственное, чем всё еще дорожил угрюмый эльф-друид. Могучие деревья, дарившие полумрак даже самым солнечным днем, напоминали о других местах и рождали легкую ностальгию - обрывочные воспоминания о северных лесах родины. Темные тропинки манили сумеречника под сень своих аллей. Дикие звери - дикие для посторонних - чувствовали своего хозяина и ластились к нему. Но из всего лесного зверья эльф больше всего любил волков - ведь тотем именно этих хищников принял он, становясь друидом.
   Неспешным шагом по лесной тропинке уходил Аш к опушке, всё дальше от дома, скрытого от лишних глаз в самой чаще, у подножья гор. И вдруг почувствовал тревогу зверей и птиц. Казалось, даже ветер шептал о чужаке. Сумеречник пошел туда, куда указывали лесные жители, и вскоре заметил нарушителя - этого... эту светлоухую, как презрительно называли сумеречники светлых собратьев-эльфов. Вторженка лежала на поляне среди цветов и жевала травинку, глядя при этом в небо и совсем не замечая подошедшего хозяина леса. Не то, чтобы Аш хотел серьезно навредить или убить, но припугнуть девицу стоило.
   - Как гуляется в моих владениях?
   Эльфийка изумленно - видимо, не совсем осознав, где находится и кто перед ней, - посмотрела на хозяина леса широко распахнутыми изумрудными глазами. Как-то резко подобравшись, она уселась и обхватила руками колени. Ее взгляд стал настороженным, затравленным - точь-в-точь, как у мальчишки, которого кухарка поймала на воровстве пирожков. Но всё-таки это была девушка, хоть и походила на сухощавого угловатого подростка. И она точно не понимала, в какие неприятности попала, придя в этот лес. Ни добротой, ни миролюбием нрав Аша не отличался - скорее уж, наоборот. Сумеречник присел на корточки, поймав рукой за подбородок, притянул ее лицо к своему, почти соприкоснувшись носами, и спросил:
   - Ну и что мне теперь с тобой сделать, нарушительница моего покоя?
   Девушка молчала, испугано глядя на сумеречника. Легкий ветерок запутался в длинных иссиня-черных волосах эльфа, ласково шепча "Ашшшшш". Это была его, друида, стихия, его лес, его дом. И здесь только он устанавливал законы, и надо заметить, жесткие: нарушителям не было пощады, их ждала смерть. Однако убить беззащитную девушку хозяину леса показалось лишним. Да и скучал он в одиночестве, а незнакомка пробуждала определенный интерес. Интерес волка к забредшей в его владения волчице. Светлая испугалась всерьез, едва заглянула в вертикальные зрачки янтарных глаз друида: она начала догадываться, что просто извинениями не отделается, и эльф совсем не собирается оставлять ее безнаказанной. Поняла - не он здесь чужак, это она - незваная гостья. Страх отразился в затравленном взгляде на побледневшем лице. Ей стало понятно, о ком говорят духи земли и воды, о ком шепчет ветер. И чей именно это лес. Даже настолько юная эльфийка обязана знать, как наказывают сумеречные друиды тех, кто посягает на их территорию. А это вовсе не простой друид, это метаморф, а значит... значит, силен невероятно и может превратиться в зверя, и растерзать ее, разорвать на части. Пусть и легенды, но сейчас перед ней стоял живой, настоящий хищник в обличье эльфа. Ожившая страшная сказка. И всё же - завораживал. Вот этой самой дикой первозданной силой.
   "Куда же я попала?" - пронеслось в мыслях девушки. Она дернулась в отчаянии и случайно задела рукой лютню, та отозвалась ровным мелодичным звуком. Лютня и дудочка - единственные, кто никогда не подводил её.
   "Может, и с ним сработает?" - с надеждой подумала девушка, глядя на весьма устрашающего сумеречника, и попыталась улыбнуться чужаку как можно дружелюбнее:
   - Тебя ведь Аш зовут? Хочешь, я тебе песню сыграю? - прозвучало неимоверно глупо, но это было единственное, что сейчас светлая могла предложить за свою жизнь.
   Хозяин леса всматривался в глаза незваной гостьи, раздумывая, что же на самом деле сделать с ней, посягнувшей на нетронутый лес, на собственность Аша. С той, что сама пришла к нему, пусть даже и случайно. Сумеречник не сравнивал этот лес с теми, что были у него на родине, - он был не такой, он был Его. Часть самого эльфа. А значит, девушка уже вошла в его жизнь. И она не из тех, кого он убивал без раздумий за подобные вторжения. Он не был зол, скорее, просто насмехался, пробуя характер. О да, конечно он знал песни светлых. За них можно и простить, но Аш уже определил другой путь для заблудившейся девочки, и даже дивная песня не могла этого развеять. Слишком долго пребывал в вынужденном аскетическом одиночестве сумеречный друид. Он сжал подбородок нарушительницы, приблизился губами к ее острому уху, скользнув щекой по щеке, и прошептал:
   - Песню? Ты считаешь, что песни будет достаточно, чтобы заплатить за покушение на мою собственность? Нет, ты заплатишь кое-чем другим, а именно - собой! - сумеречник свободной рукой прошелся по вырезу туники девушки, скользнул под ткань, проехался острыми ногтями по нежной коже груди и усмехнулся так, что пленница побледнела еще сильней. - Такая плата будет достаточной.
   Аш ухмыльнулся новой добыче и, отпустив подбородок, стал стаскивать с нее тунику. Легкая ткань обреченно сползала, обнажая хрупкие плечи. Девушка вздрогнула, и сумеречник ответил на ее вопрос, заданный прежде:
   - Да, меня зовут Аш, и здесь я - хозяин Аш!
   Эльфийка сжалась сильнее, стараясь защититься хоть как-нибудь. Испуг на мгновение отступил, показывая совершенно другую сторону ее характера: она подняла глаза и с вызовом посмотрела на хозяина леса:
   - Никогда! Ни один светлый! Не назовет никого хозяином! Я лучше умру! Да как ты посмел, ты, наглец?! - мысли эльфийки заметались в ярости. Она не совсем понимала, что говорит. Даже страх куда-то испарился. Она готова был принять всё, что сделает сумеречник, а потом с гордостью умереть. Надеяться больше было не на что. По крайней мере, в тот момент ей так казалось.
   "Вот и пригодится твой кинжал, отец", - промелькнула мысль в светлокудрой голове девушки.
   Но сумеречник рассмеялся ей в лицо и распустил пояс, всё еще удерживающий на ней тунику:
   - Бесполезно. Глупая, всего лишь зарвавшаяся светлоухая гордячка. Ты не понимаешь, куда попала. Меня это развеселило. Я достаточно долго уже в этом мире, чтобы понимать, что к чему: ты попала сюда через портал, ведь так? Наивная, запомни, ты не умрешь, пока я тебе не позволю. Ты забылась - это мой лес! И ты тоже теперь принадлежишь мне. По праву владения.
   Повинуясь мысленному приказу, деревья протянули ветви над поляной, закрывая солнечный свет, даря благословенный полумрак, пробуждая в Аше первозданную мощь природы. Все его чувства обострились: эльф, словно дышал невероятной, необъяснимой силой, слыша каждый шорох, видя каждую травинку. Ветер, словно желая прикоснуться к хозяину, шаловливо раскидал иссиня-черные пряди шелковых волос по плечам. Сумеречник был дома - и его дом, его родной лес, придавал сил, баловал, ласкал, щедро одаривал звенящими ощущениями пьянящей власти над всем живым. В звериных глазах заплясал янтарный огонь. И сквозь испуг и ярость проступило что-то новое, непонятное самой девушке. Тело словно отказалось подчиняться разуму. Она невольно протянула руку и кончиками пальцев провела по этим черным прядям. Всё же он зачаровывал больше, чем пугал.
   Рука друида, не дрогнув, сорвала с эльфийки тунику окончательно. Поверженная наземь, распластанная на траве, девушка могла видеть лишь нависшего над ней Аша, который еще раз нагло ухмыльнулся и властным жестом раздвинул ноги пленницы. Она не сопротивлялась. Мысленно - да. Но тело словно принимало это проклятое право владения. Где-то глубоко в душе эльфийка знала - иначе и быть не может, - и это не пугало.
   "Может, мне больше и не будет одиноко?" - мысль заставила друида улыбнуться почти тепло. Он неторопливо разделся и, склонившись над замершей в страхе девушкой, укусил за губу. Рубиновая капелька выступила на месте укуса, и Аш слизнул ее. Инстинкты диких зверей, родных сумеречнику волков, проснулись, разбуженные вкусом крови. Его уже было невозможно остановить.
   Девушка вздрогнула, словно удавка захлестнула шею, выжимая, отбрасывая покорность принятия права сильного. Она попыталась вырваться, но хозяин леса не позволил и лишь сильнее прижал к земле. Прозрачная слеза скатилась по бледной щеке, полностью выдавая беззащитность эльфийки. На краткий миг Аш даже удивился такой резкой смене поведения. Но особого значения не придал.
   Сумеречник не торопился: у него было в запасе достаточно времени. Острые ногти прошлись по бледному телу, оставляя ярко-красные следы. Нежная кожа мгновенно вспыхнула от совсем не ласковых прикосновений. Девушка зажмурилась, и казалось, пыталась отстраниться от происходящего. И только раззадорила Аша сильнее. Он понял, что к ней еще никто не прикасался. И всё стало на свои места. Все резкости и смена поведения.
   - Надо же, какая пугливая. Наверное, у тебя это первый раз. Ох уж эти светлые, со своей высокой моралью, - Аш забавлялся - ему было весело наблюдать за реакцией неопытной эльфийки, и, касаясь дыханием острого уха, прошептал:
   - Не опускай ресниц. Просто смотри на меня. И не бойся, не съем.
   Светлая зажмурилась сильнее и вдруг резко распахнула глаза, всматриваясь в янтарный взгляд. Не ослушается. Слишком силен испуг. И что-то непонятное, странное, новое, от чего вспыхивают щеки. Слишком ощущается собственная беззащитность в лапах этого зверя. День, ничем не отличавшийся от остальных, внезапно превратился в ад. Чужой лес, чужое небо, чужак, бесстыдно разглядывающий ее обнаженное тело, распростертое на земле. Его руки, его губы - они, казалось, везде. Было бы легко его возненавидеть, презирать за то, что он делал с нею. Легко, если бы можно укрыться за болью, - но проклятый насильник и не думал причинять ей боль. Нет, его уверенные умелые пальцы невероятно точно находили чувствительные места, непостижимо дразня, пробуждая желание. Тари ненавидела свое тело, так быстро сдавшееся под ласками, предающее ее. Он не был груб, и если не считать того, что удерживал ее силой, - был нежен. Одного взгляда в его глаза хватило, чтобы эльфийка поняла самое страшное: в них не было ни похоти, ни животной жажды. Только насмешка. Друид насмехался над ней, над ее гордостью, прекрасно понимая, что делает ее тело податливой игрушкой, тянущейся за запретным удовольствием. И не скрыться за болью. Он околдовал ее.
   - Каково оно, когда тело понимает быстрее, чем ты сама, девочка моя?
   - Ублюдок! - выкрикнула Тари, не совсем понимая, о чем он говорит, обижаясь на это, и словно в отместку за оскорбление, тело выгнулось дугой, утопая в невероятно остром наслаждении. Оно больше не подчинялось ей, жило собственной жизнью, плавясь и сгорая в объятиях эльфа, позволяя овладевать им снова и снова. И только насмешка в звериных глазах. Он не наслаждался ее телом, он получал удовольствие оттого, как мечется ее душа, отказываясь принимать происходящее, протестуя против нахлынувших лавиной ощущений. Просто делал ее своей. Как умел. Как понимал это, еще не совсем одичав среди волков, но многое переняв от них. И это - тоже.
   - Ублюдок, сукин ты сын... за что... за что?
   - Не так уж и плохо, когда твоим первым мужчиной становится кто-то опытный, не правда ли? - и снова неприкрытая насмешка.
   - Ублюдок... ублюдок... ублюдок, - шептала девушка, глотая слезы. Ей было обидно за насмешку, за то, что она действительно не понимала происходящего, и совершенно по-детски пряталась за злыми оскорблениями. А он всё видел и знал. И наслаждался этим.
   - Не самая высокая плата за то, что ты останешься жить, - меланхолично произнес Аш, укладываясь рядом на траве и наблюдая, как девушка сворачивается клубком, пытаясь закрыться от него.
   - Зачем мне теперь жить? - рука Тари потянулась по траве, нашарила там кинжал - подарок отца, который всегда носила с собой, валяющийся теперь рядом с разорванной туникой. Крепкая рука друида схватила хрупкое девичье запястье:
   - Даже не думай. Если я кому-то оставляю жизнь, то только я имею право ее отнять. Такое у меня правило, - холодно произнес Аш, глядя в глаза эльфийке.
   - Да что ты за чудовище такое? Дай хоть умереть, выродок! - воскликнула в сердцах Тари.
   - Умереть? В этом мире ты всегда успеешь умереть. Иди и умри. Только нет в этом ни доблести, ни чести. Найди в себе силы жить. Ненавидь меня, убей, если сможешь. Живи столько, сколько потребуется, чтобы стать настолько сильной, чтобы убить меня. Живи и каждый день становись сильнее, чтобы не опозорить того, кто подарил тебе этот кинжал. Чтобы смыть кровью то, что я с тобой сделал, если считаешь, что я совершил что-то плохое, - глаза сумеречника были холодны, как лед.
   - Жить, чтобы ненавидеть?
   - Не самая плохая цель. Научись ненавидеть, - Аш усмехнулся и накрыл губы девушки поцелуем. Это был самый первый поцелуй. От него.
   Сопротивляться было бессмысленно. Она и не сопротивлялась, позволяя эльфу делать со своим бесстыдным телом, предавшим ее, всё, что угодно, цепляясь за новое рождающееся чувство. И ненавидела каждое прикосновение, каждый поцелуй, заставляющий вздрагивать от неправильного удовольствия. Счет времени был потерян, Тари тонула в волнах наслаждения и жгучей ненависти, злилась на собственное бессилие, на невозможность запретить телу ощущать эту нежность, эту страсть, эту ласку. Сходила с ума, не в состоянии прекратить это, вновь и вновь выгибаясь в экстазе под умелыми действиями сумеречника. И копила в себе ненависть, желая увидеть тот день, когда уничтожит чудовище, так надругавшееся над ней, заглушая тихий голос, говоривший, что всё не так. Совсем не так.
  

***

  
   Вечерние сумерки накрыли лес, когда Аш всё же решил прекратить любовную игру, за которой незаметно промелькнул день. Вытянув шнурок из ворота туники девушки, он захлестнул петлей рукоять кинжала и, как подвеску, нацепил себе на шею.
   - В тот день, когда сможешь снять его с меня, ты будешь свободна.
   - Зачем тебе это?
   - Да незачем вообще-то, но иногда становится скучно жить в одиночестве, - спокойно ответил эльф, одевшись и повесив лютню девушки за плечо. К музыкальным инструментам Аш испытывал уважение, поэтому не собирался оставлять их на поляне. Собравшись уходить, он подхватил на руки эльфийку.
   - Ты не сможешь идти, ведь так?
   - Я никуда с тобой не пойду! - запоздало попыталась протестовать она.
   - Хм, а я тебя и не спрашиваю. Я сам решаю, что мне с тобой делать. Смирись с этим, - равнодушно хмыкнул сумеречник и понес девушку, удаляясь от поляны по тропинке, которая сама стелилась ему под ноги.
   Дом Аша показался вскоре - то ли он был недалеко от поляны, то ли сумеречник шел слишком быстро, то ли Тари вовсе потерялась во времени и не заметила, как они пришли сюда. Внешне строение и на дом-то не походило: густо оплетенные плющом стены, поросшая мхом крыша, деревья, столь тесно обступившие хижину, что ее и вовсе не было заметно, если не знать, куда смотреть. Эльфийка невольно поежилась, представляя, как жилище должно выглядеть внутри. Друид неслышно произнес заклинание, и дверь открылась. Крепкая дубовая дверь со стальной оковкой.
   Наступило время удивляться. Дом сумеречника оказался внутри не просто пригодным жильем - нет, там было очень уютно. По-простому, без изысков: небольшая чистая кухонька, более просторная спальня. Аккуратный очаг, добротная кровать, кованый сундук. Полки с магическими книгами, дверь в кладовую. Скромное, но очень приветливое убежище отшельника. Тари изумилась. И только сейчас обратила внимание на то, как был одет Аш: зелено-серая легкая льняная туника с вышивкой по краю, серые штаны тонкого и явно дорогого сукна, мягкие сафьяновые сапоги. Висящие на стене изящные клинки эльфийской ковки дополняли общую картину, говоря о том, что друид вовсе не беден - и не такой бирюк, каким показался изначально. Не чужд утонченности и красоты в вещах, которые носил. Да и дом его был опрятней, чем у многих жриц. Простота не указывала на бедность - скорее, на неприхотливость хозяина.
   - Как же так? - не сдержав удивления, произнесла Тари: она-то была готова к медвежьей берлоге. И вдруг - такой уют. Жилище может многое сказать о своем хозяине, и в голове девушки не укладывалось, как это чудовище, насильник, мог жить в таком приятном во всех смыслах доме. С другой стороны - насильник ли, ведь в своем праве? Скорее совратил, чем силой взял. Да и не чудовище вовсе. Но этот слабый голос снова был задавлен.
   - Как-то так, - пожал плечами Аш, снял лютню с плеча, удерживая девушку одной рукой, положил инструмент на постель и унес эльфийку из спальни.
   - Что ты опять надумал? - обреченно спросила Тари.
   - Да ничего особенного, помыть тебя малость надо, - сумеречник был воплощением спокойствия, казалось, он вообще делал нечто привычное.
   - И скольких ты уже... мыл? - неожиданно вспыхнула девушка, щеки залились румянцем. Вроде бы, после происходившего на поляне стесняться уже не имело смысла, но почему-то от мысли, что почти двухметровый увалень будет ее мыть, эльфийке стало не по себе.
   - Ты первая. Не волнуйся, я осторожно, - насмешка вернулась во взгляд эльфа. Поставив девушку на пол и удерживая одной рукой, чтобы не упала, Аш зачерпнул воды из большого чана, стоявшего в очаге, и принялся поливать тело эльфийки. Тари порадовалась теплой воде. И снова вспыхнула, закрыла глаза, сгорая со стыда, когда осторожная ладонь заскользила по мокрой коже, смывая пыль и комочки земли, оставшиеся после поляны. Слишком уж приятные прикосновения. Тело отреагировало мгновенно, а сумеречник, казалось, издевался, выглаживая все потаенные места, словно опять лаская, словно соблазняя. Когда ловкие пальцы проникли между бедер, девушка не выдержала и застонала.
   - Проклятье, только не снова, - неслышно прошептала она. И услышала смех в ответ.
   - Святые небеса, ну что за девица, стоит притронуться - уже горит желанием, - Аш откровенно хохотал, заканчивая мыть свою пленницу.
   - Скотина! - возмутилась Тари.
   - Да-да, пой, птичка, пой, мне голос твой приятен, - не унимался эльф, продолжая смеяться. Завернутая после мытья в пушистое полотенце, девушка была доставлена обратно в спальню.
   - Как зовут тебя? - неожиданно спросил друид.
   - Тебе зачем?
   - Не могу же я тебя девкой звать.
   - Тари, - огрызнулась она: откликаться на девку ее вовсе не радовало.
   - Соловей? И вправду, птичка, - усмехнулся сумеречник. - Лежи здесь и не чирикай, птичка, - наставительно произнес он, всё еще давясь смехом, стоило взглянуть на разъяренную раскрасневшуюся эльфийку, туго спеленатую полотенцем, и развернулся.
   - Ты куда собрался? - спросила Тари, безуспешно пытаясь выпутаться.
   - Уже соскучилась? Не волнуйся, вернусь скоро, - эльф вышел из комнаты. Послышалось шуршание одежды и плеск воды.
   - Да кому ты нужен? - возмутилась девушка, но вышло неубедительно и как-то по-детски обиженно.
   Сумеречник вернулся посвежевшим, переодетым. И с большим подносом в руках, на котором аппетитно громоздились фрукты, овощи, нарезанное ломтиками вяленое мясо, сыр, лепешки и два кубка. Всё это дополнял кувшин, от которого исходил запах тонкого вина, настоянного на травах.
   - И если ты скажешь, что не хочешь есть, то соврешь. Тебе ведь надо набираться сил, чтобы отомстить мне, - ехидно произнес эльф, устанавливая поднос на постель и разворачивая девушку из полотенца, освобождая ей руки.
   - И пить тоже хочу, - огрызнулась Тари, налила в кубок вина и осушила залпом.
   - Ну-ну, - Аш поперхнулся смехом.
   - Сего ню-ню? Ик, - эльфийка опьянела почти мгновенно. И дело даже не в том, что вино было крепким, - просто его, как и мужчину, девушка попробовала впервые лишь сегодня.
   - Закусывай, - друид уже откровенно хохотал во весь голос над захмелевшей пленницей.
   - Рскмынвлси тыт, - пробубнила Тари, пытаясь поймать хоть что-то съестное. Охота на еду оказалась неудачной: пальцы отказывались слушаться и всё время хватали воздух вместо лепешки.
   - О, мстительница растет! Рот открой, - в который раз пытаясь унять хохот, сказал друид, запихивая в рот эльфийке кусочек неуловимой лепешки. Девушка недовольно зарычала, но принялась ожесточенно жевать. Так он и кормил ее с руки, пока Тари не замотала головой - мол, не хочу больше, - и не свалилась в подушки, уснув почти на лету. И не увидела, как задумчиво смотрит на нее Аш - звероглазый друид-метаморф, сумеречник, чудовище из детских сказок.
  

***

  
   - Смешная девочка, - тихо произнес друид, укладывая Тари спать, как полагается: развернув из полотенца и укрыв одеялом. Она и вправду была смешной. Совсем не такая, как эльфийские красавицы, воспетые в балладах. Да и не красавица вовсе. Узкие, почти мальчишеские бедра, маленькая, твердая, как зимние яблоки, грудь, которая не просто помещалась в ладонь, она в ней утопала. Слегка вьющиеся волосы пшеничного цвета коротко острижены, едва закрывали шею, не достигая плеч, и непослушными вихрами торчали во все стороны. Аш не задумывался, почему у девушки такая прическа, - слишком очевидно было, что она из другого мира, и возможно, там принято стричь волосы в такой манере. Он изучал ее пальцами, едва касаясь этих непослушных кудрей, проводя по тонким линиям лица, по курносому, высокомерно вздернутому носу, прочерчивал невидимые линии по изгибу шеи, по груди. Ладонь спустилась вниз по животу, и... девушка чуть слышно простонала во сне и, вздрогнув, раздвинула бедра.
   - Вот же ж... ненасытная, - усмехнулся сумеречник и убрал ладонь. Похотливое тело. Это друид понял еще на поляне, когда впервые дотронулся до нее и получил отзыв на свое прикосновение. И решил, что этим не воспользоваться просто грех. Нет, он вовсе не искал оправданий своим действиям. Если бы девушка была другой, вела себя иначе, он все равно не отступился бы. Не так часто забредали эльфийки в его волчий лес. Пусть даже и светлые. Иногда звериные инстинкты в Аше были сильней разума. Он давно с этим смирился и не жаловался на то, что иногда принимал решения как волк, а не как эльф.
   Но Тари и вправду была смешной. И беззащитной. Оставить там, в лесу, - всё равно, что убить. А так - возможно, приживется. Девица оказалась не молчуньей и острой на язык, так что, как минимум, поговорить теперь точно будет с кем. Да и другие развлечения предполагались. Аш еще не знал, как реагировать на появление в его жизни таких перемен, но сама жизнь явно изменила цвет с однотонного на буйство красок, а скука отправилась спать до других времен.
  

***

  
   - Мы правильно сделали?
   - Не знаю. Другого способа пока не вижу.
   - А что я? Мне сказали - доставить, я и доставил.
   - Что скажет ифирин?
   - Он молчит, его не слышно.
   - Да, крепко он связал ифирина.
   - Кто же знал, что он так силен?
   - Думаете, это поможет?
   - Должна же быть брешь в его защите.
   - А если мы просчитались? Если это не поможет освободить держателя?
   - Не должны, девушка именно такая, как надо.
   - Ох, сдается мне, чего-то мы точно не учли.
  

***

  
   Пробуждение было теплым и почти уютным, если бы не странная тяжесть, придавившая к постели. Тари не открывая глаз, попыталась ощупать причину этой тяжести, и внезапно осознав, что это не что иное, как мужская рука, резко распахнула веки. Он лежал совсем близко, крепко, по-хозяйски, обнимая девушку, и безмятежно спал. Он. Сумеречный эльф, друид-метаморф, чудовище из ее сна. Или это всё же был не сон? Ее сердце испуганно забилось с такой силой, что рисковало вырваться из груди. Нет, не сон. Всё было наяву. И этот кошмар спал без малейших угрызений совести, да еще и обнимал её так, словно имеет на это право.
   Первым порывом - сорвать отцовский подарок, висевший на шее Аша. Только теперь кинжал был в ножнах, а шнурок заменила стальная цепочка. Попытка осторожно вытащить клинок из ножен завершилась провалом - лезвие прочно удерживалось чарами и отказывалось покидать чехол. Застежки на цепочке не было, а значит, снять вместе с ней, не разбудив друида, не получится. Вспомнились слова эльфа: "Заберешь - и можешь быть свободна". Получалось, что вернуть отцовский подарок можно, лишь сняв его с трупа. А на стене над изголовьем кровати так заманчиво висел целый арсенал оружия. Всё еще барахтаясь в остатках сна и до конца не сознавая, что ей приснилось, а что является правдой, Тари потянулась за ближайшим клинком, инстинктивно пытаясь покончить раз и навсегда с кошмаром и только потом очнуться от этого бреда. И тут же оказалась крепче стиснута рукой, обнимавшей ее, и возвращена на подушки.
   - Не шуми, я еще сплю, - сонно проворчал эльф и даже не открыл глаза.
   - Спишь? Ты... ты... ты чудовище! День за окном, - попыталась праведно возмутиться Тари, но в итоге перешла на бессвязный лепет о том, что спать в такое время не положено.
   - Уж кто бы говорил, сама проспала трое суток, - всё так же недовольно проворчал Аш, разлепив веки и уставившись на неё туманным взглядом.
   - Т... трое суток?
   - Ну да, видать, устала от утех любовных. Да и вина не стоило пить в таком количестве, - усмехнулся сумеречник, подминая девушку под себя и зависая над ней, почти соприкасаясь носами.
   - Мерзавец! Сволочь! Ублюдок! Да как ты посмел?! Ты... ты... даже умереть спокойно не даешь! - закричала Тари. Она уже окончательно проснулась, и отвратительная картина происшествия на поляне отчетливо вырисовалась в памяти. Изнасилованная, обесчещенная, она в бессильном гневе билась маленькими кулаками в грудь эльфа, безуспешно пытаясь выкарабкаться из его хватки. Или же просто вырванная из детства, ставшая кем-то другим, больше не ребенком? Но эту мысль Тари прогнала, едва та появилась.
   - Святое небо, какая ж ты шумная, когда проснешься. Хочешь умереть? Да, пожалуйста, дурное дело - нехитрое, - устало произнес Аш и, поднявшись с постели, сгреб в охапку брыкающуюся девицу одной рукой, второй снял меч со стены и пошел из комнаты.
   - Ты... куда меня несешь? - запаниковала Тари.
   - На улицу. Не убивать же тебя в доме, потом полы опять мыть придется. Кровь плохо отмывается, - лениво объяснил друид, словно решил сходить к поленнице за дровами, а не лишить жизни разумное существо.
   - Ублюдок!
   - Я это уже слышал, - спокойно ответил Аш и швырнул эльфийку на траву. Рука с мечом поднялась в замахе, готовая безжалостно опуститься на жертву.
   - Нет!!! - вскрикнула Тари, пытаясь руками защититься от смертоносного клинка, закрывая голову, и безудержно разрыдалась. Лезвие застыло слишком близко от ее тела.
   - Дурочка, - без эмоций произнес хозяин леса, присаживаясь на корточки перед скорчившейся девицей.
   - Если бы тебе так дорога была честь, за которую ты меня упрекаешь, ты умерла бы еще на поляне. Ты не позволила бы мне творить с твоим телом что угодно, отбивалась бы до последнего, защищаясь. А что сделала ты? Лежала, как покорная овечка, и получала удовольствие. Я же не слепой, чтобы этого не заметить. Не ври сама себе, жизнь тебе дороже чести. Это не плохо и не хорошо, это всего лишь правда, которую ты отказываешься принять. А еще правда в том, что ты сама этого хотела. Возможно, не осознавала, спорить не стану, но если будешь честна с собой, то найдешь ответ. Те, кто не хочет такой участи, запросто не сдаются. Тебе ведь нравится, когда я прикасаюсь к твоему телу. Нет, не отвечай мне. Ответь сама себе. Не скажу, что не тронул бы тебя, поведи ты себя иначе, - но тогда всё было бы по-другому. Я в своем праве, не забывай этого. Но ведь с тобой я был нежен. Вспомни, что ты чувствовала тогда.
   Тари скулила как испуганный щенок. Голос Аша был ровным и спокойным, но каждое его слово острым клинком вбивалось в сознание. Едва поняв, что никто ее убивать не собирается, она принялась лихорадочно думать, вспоминать, что же тогда произошло. И понимала, что сумеречник прав, все его слова были правдой, от начала и до конца. Она возненавидела его еще сильней за эту правду, за свою слабость, за то, что он читал ее, как открытую книгу, замечая то, что он сама еще в себе не успела осознать.
   Да, ей хотелось, проклятье, ей отчаянно хотелось услышать, как стонет этот зверь в ее объятьях, как разгорается его желание, жажда ее тела. Нет, он был не красив и совершенно не походил на тех изящных юношей, которые так нравились Тари, - но от него, этого угрюмого друида, веяло такой силой, такой немыслимой первобытной мощью, что ей невольно, неосознанно захотелось заполучить его. И как бы она ни ненавидела свое тело, столь ярко отозвавшееся на ласки дикаря, - но это были именно ее затаенные желания. Тогда она их не понимала, отказывалась признавать, но сейчас не могла отрицать - она хотела этого загадочного и такого ужасающего... мужчину. Именно мужчину она в нем видела прежде всего - такого, о котором подсознательно мечтают почти все девушки, даже если выбирают более слабых и хрупких спутников жизни. От близости этой невероятной силы кружилась голова. И она ненавидела его за это - за то, что в его глазах словно застыла вечная насмешка, за то, что он не воспринимал ее всерьез. Ненависть и жажда отомстить за то, что он посмел видеть ее так, посмел играться. Желание, чтобы этот могущественный друид пал к ее ногам. Растоптать.
   - И всё равно ты ублюдок, - бросила она, успокаиваясь, поняв, что опасность миновала, и, унимая бурю в мыслях и чувствах. Те же руки, которые несколько минут назад несли смерть на острие клинка, осторожно подняли Тари с земли. Аш прижал ее к себе и понес обратно в дом. И ей было уютно в этих сильных, хоть и ненавистных руках. Но всё же зерно мести начало пускать свои ростки в душе эльфийки.
   - Ну, ублюдок. Я же не спорю, - равнодушно произнес сумеречник, усадив девушку обратно на постель,
   - Оденься вот, - и протянул ей светло-голубую тунику из тонкого гладкого льна, настолько легкого, что напоминал шелк. Эльфийка мгновенно оделась - она уже устала постоянно выставлять напоказ свое тело. Туника пришлась впору; широкий кант по вырезу, краю рукавов и низу был богато расшит незабудками. Аш протянул такой же расшитый широкий пояс и пару сандалий из тонких ремешков на мягкой, но крепкой кожаной подошве.
   - Откуда это? Как на меня шито, - совсем по-детски удивилась Тари. Туника была более чем симпатичной.
   - На тебя и шил. Пора обедать, - буркнул эльф, выходя из комнаты.
   - Сам шил? На меня? - изумленно прошептала девушка, присев на край кровати. Произошедшее на поляне и только что, во дворе, отодвинулось в какой-то дальний край сознания. Она отказывалась понимать и этого странного друида, и то, что ее так неотвратимо тянуло к нему.
  
  

Глава вторая

  
   Вслед за незаметно пролетевшим летом мягкими лапами по лоскутному одеялу рыжих листьев пришла осень. Развесилась рябиновыми кистями, пропахла пряным валежником, закурлыкала прощальными песнями перелетных птиц.
   - А куда улетают птицы, если мир так мал?
   - Глупая, это не мир мал, это всего лишь обжитая часть его мала. Никто не ходил за горы, все боятся.
   - А ты?
   - А мне без надобности.
   Она привыкла. Смирилась со своей участью и привыкла. Он не был ни злым, ни грубым. Он, Аш, был спокойным, насмешливым иногда. Словоохотливым. Тари расспрашивала - он рассказывал. Поначалу его рассказы пугали.
  

***

  
   - Понимаешь, Тари, это другой мир, и ты попала в него через портал.
   - Так не бывает. Если я, купаясь в озере, нырнула в портал, то, как на берегу оказались мои вещи? - девушка уже немного освоилась и неожиданно открыла для себя, что друид может быть вовсе не опасным и не намеревается ее убивать. Его желания и цели относительно нее были всё так же туманны, но иногда Тари казалось, что ее просто насильно выдали замуж. Радовало одно - "муж" не бил. И вообще он относился к ней очень странно.
   - Потому что ты прошла черту раньше, чем сняла одежду. Ты уже здесь разделась и полезла в воду. Знаешь, ты очень странная, хотя, скорее, просто невнимательная девочка. Так и в неприятности вляпаться недолго.
   - И так уж вляпалась, - недовольно пробормотала Тари, понимая, что так, скорей всего, и было. Тогда был солнечный жаркий день, и эльфийка торопилась сорвать с себя одежду и бухнуться в воду - освежиться. Разморенная зноем, она вполне могла пропустить тот момент, когда сам берег изменился, поскольку все ее мысли занимало предстоящее купание и блестевшее впереди зеркало озера. Опять проклятый сумеречник прав. Он, словно предсказатель: всё видел, всё понимал, всё мог додумать за нее.
   - И кто в этом виноват? Кто виноват, что, оказавшись в незнакомом месте, ты не побежала искать дорогу, а разлеглась на травке, ожидая, кто же придет по твою душу? Или тело, - многозначительно добавил Аш, расплываясь в уже ставшей привычной, а оттого еще более ненавистной насмешливой улыбке.
   - Ты! Ты виноват, ты зверь! - забарабанила по груди эльфа кулачками девушка, скорее в детском протесте, чем от злости и обиды. И тут же оказалась в кольце рук. Больше всего раздражало то, что очутиться в объятьях этого медведя было приятно, эти руки каким-то чудом умели успокаивать. Эта сила убаюкивала несдержанный нрав Тари. Она закрывала глаза и старалась забыть это ненавистное звероглазое лицо с клыкастой улыбкой. Так и не смогла привыкнуть к ужасающему оскалу.
   - Да, я зверь. Я сам избрал этот путь. Любой друид, когда решает принять тотем заранее готов к таким последствиям. И каждый знает, что рано или поздно его начнут бояться соплеменники, и придется удалиться, стать отшельником. Представь себе, девочка, я это знал за много сотен лет до твоего рождения, когда ступил на этот путь, - голос друида был спокоен, он удерживал Тари в объятьях одной рукой, а второй отрешенно гладил по волосам. Мысли его были где-то далеко, настолько далеко, что эльфийка боялась предположить, о чем может сейчас думать Аш. И это пугало гораздо больше, чем янтарный взгляд и клыки. Сумеречник был кем-то, кто за гранью понимания Тари. Это было страшно. И в то же время - завораживало. Она все больше путалась в своих чувствах, не понимая, чего же больше - ненависти или притяжения.
   - А ты давно здесь, или родился уже в этом мире? - спросила девушка невпопад, просто растерявшись, не понимая, как поддержать разговор, а молчать не хотелось. Хоть и уютно в этих объятьях.
   - Давно, уже немногим более тысячи лет, - в своей обычной спокойной манере ответил эльф. Казалось, его голос вообще не склонен поддаваться каким-либо эмоциям. Насмешка и спокойствие сменяли интонации друг друга, но вытесняли все остальное.
   - Более тысячи?! Сколько же тебе лет? - Тари даже дернулась и уставилась в столь пугающие глаза, пытаясь осмыслить, насколько древним может быть это существо. Нет, она, конечно, знала, что эльфы бессмертны по природе своей. Но мало кому удавалось прожить столько. Уходили в мир иной более молодыми, чем этот сумеречник. Уходили по-разному: кто пал в сражении, кого постигла смерть случайная, кто от тоски сократил свои дни. Как бы то ни было, но порогом служила пресловутая тысяча лет: мало кто до нее добирался, и еще меньше было тех, кто захотел жить дольше.
   - В этом году ровно полторы тысячи. Ты - мой подарок на столетие рождения, - привычно насмешливо улыбнулся друид в ответ. Тари нервно сглотнула.
  

***

  
   Это было весело - ходить по лесу с Ашем и собирать грибы. И ягоды. И отмечать, что он умеет смеяться. Непринужденно, звонко. А еще поет. Красиво, как не каждому менестрелю дается: высокий чистый голос, серебряной струной разбивающийся на радужные осколки. Тари и помыслить не могла о том, что этот зверь может так петь, выворачивая ее душу наизнанку. Она-то наивно полагала, что знает толк в эльфийских песнях, но голос друида стал для нее настоящим откровением. И не раз смахивала слезу украдкой, когда в лунную ночь, сидя на замшелой крыше дома, сумеречник пел.
   И улыбался. Так странно, грустно улыбался. И это непонятное, неизвестно откуда взявшееся тепло во взгляде. Иногда девушка не могла понять, за что она его так ненавидит и почему боится. Не находила этому причин, словно два чувства, ненависть и страх, принадлежали не ей. Но они были, и вычеркнуть их не получалось.
   "Беда!" - Тари с рождения обладала даром читать мысли животных. Этот волк, выбежавший на поляну, когда они с Ашем прочесывали очередной брусничник, отозвался болью в голове эльфийки. Не мысли - он передавал друиду образы. Тревожные.
   "Веди", - короткий и предельно ясный ответ.
   Волчье логово. Тари боязливо оглянулась. Обычно она дружна была со зверьем, но волки всё же настораживали. Одно дело - понимать животных, и совсем другое - чтобы они поняли и приняли чужого. Особенно, когда их вокруг десятки, если не сотни. А вот сумеречник нисколько не боялся. Он здесь был более дома, чем в собственном жилище, это ощущалось кожей. Друид присел на корточки рядом с матерым старым вожаком, который лежал почти недвижно и хрипел. Коснулся ласково ладонью головы.
   "Не надо, старший брат, время пришло. Пора мне, пусть молодые ведут стаю. Меня ждет Она", - девушка уловила образы и невольно вздрогнула. Вместо какой-то эфемерной волчьей богини-смерти старый вожак видел ту, что давно покинула его, - свою волчицу. И стремился к ней. Тари всегда предпочитала общаться с безобидными животными и инстинктивно избегала хищников, поэтому была поражена, увидев такую преданность волка своей спутнице жизни, которая давно ушла в мир иной.
   "Уверен? Я всё еще могу дать тебе силу", - неприкрытая грусть чувствовалась в Аше: он словно с близким другом говорил. И если бы хоть кто-то смог заглянуть в закрытую от всех душу мрачного друида, то понял бы - так оно и есть.
   "Нет, старший брат, мне пора. Я вырастил достойную смену. Она и так ждала слишком долго", - вожак был непреклонен.
   "Я уважаю и принимаю твое решение, серый брат", - и с этими мыслями сумеречник встал с земли, поднимая на руках матерого старого вожака, который выбрал смерть.
   Так далеко Тари еще ни разу не ходила. Аш нес волка в предгорья, и, достигнув их, начал подниматься по крутой тропе на утес. Вся волчья стая, покорно опустив головы, шествовала за ним в молчании. Девушка не понимала происходящего. Даже ей казалось очевидным, что вожака всё еще можно вылечить. Он не был так уж стар, просто болезнь. Так почему? К чему всё это странное действо? Зачем он выбирает смерть, если еще может жить?
   Шествие постепенно достигло вершины утеса. Аш положил волка на краю скалы и почтительно склонился. Тари молчала, боясь ненужным звуком нарушить торжественность происходящего: пусть и непонятно, но это было именно тем, что стоит уважать. Старый вожак с трудом поднялся, обвел взглядом волков, рассевшихся на скале, и... прыгнул вниз. Девушка рванулась, вцепившись в рукав эльфа: такого она точно не ожидала! Немым вопросом в глазах застыло:
   "Почему же ты стоишь и смотришь? Ты же мог его спасти?"
   Хозяин леса молча отстранил эльфийку; она отступила на шаг назад, еще больше отказываясь понимать то, что здесь происходило. И тогда Аш запел. Ей казалось, она привыкла к его песням - но внезапно поняла, что ошиблась. Этот голос разрывал душу на куски. В нем была такая обнаженная печаль, что дышать становилось больно. Эльф прощался с другом, с братом, отдавал дань уважения его решению. И благословлял в светлый путь к той, что дороже жизни, что ждала все эти годы, ждала, пока ее возлюбленный поднимет стаю, вырастит смену, передаст власть тому, кому сможет доверить своих детей. Ведь все они, вся стая - его дети. Не по крови, по иному родству.
   Слезы потекли по щекам Тари. Боль, звенящую в песне, невозможно было вытерпеть - девушке хотелось кричать, вплетая свой голос в тоскливый вой волков. Она закрыла рот ладонью, удерживая готовый сорваться возглас. И через пелену слез увидела невозможное, то, что не могло быть правдой - на месте Аша, подняв морду к небу, прощался с вожаком огромный белоснежный волк. Моргнула, и видение исчезло. Сумеречник по-прежнему стоял на краю утеса и пел прощальную песнь.

***

  
   Друид и сам не заметил, как привык к шумной девчушке. Назвать ее девушкой не поворачивался язык: хоть она была вполне взрослой, но всё же настолько мелкой и угловатой, как подросток, что сумеречник не мог воспринимать ее всерьез как женщину. Особенно когда она совала любопытный нос туда, куда совать не стоило. Всё это веселило Аша, с ней и впрямь было не скучно, и ни разу не закралось сожаление о том, что тогда, много месяцев назад, решил лично разобраться с нарушительницей, а не послал волков. И не оставил бесконечно блуждать в лесу, в котором ее поджидала только смерть.
   - А вот возьму и убегу! И не удержишь, - расхорохорилась в очередной раз Тари, показывая характер. Она давно прекратила малодушно помышлять о смерти, и уж точно забыла ханжеские попытки посовестить друида собственной поруганной честью. Она вообще была из тех, кто быстро привыкает и смиряется с любой участью, если не жмет особо. Ей не жало, сумеречник девушку не обижал, не был с ней груб, да и не утруждал особо, по многовековой привычке предпочитая всё делать самостоятельно. И все же время от времени в ней пробуждался отчаянный сорванец, и бросал вызов пленителю.
   - Беги. За руку не держу, - Аш уселся на пороге дома и состроил заинтересованное лицо: уж больно ему стало любопытно, как Тари попытается сбежать.
   - А вот и убегу! - торжественно заявила эльфийка, демонстративно развернулась и направилась в лес. Плутала она часа три. И вышла к дому эльфа.
   - Набегалась?
   - Рррр! - оскалилась в ответ на колкость Тари и, развернувшись, снова скрылась среди деревьев. Так продолжалось целый день. Она пробовала идти не по тропинке, но всё равно каждый раз возвращалась к дому.
   - Вот теперь точно набегалась. Хватит нагуливать аппетит, ужин стынет, - примирительно произнес друид.
   - Колдун проклятый! Чары убери! - в тысячный раз маленькие девичьи кулачки забарабанили в грудь Аша. Это уже стало привычным ритуалом, чуть что - колотить руками эту глыбу.
   - Еще чего, я помогать тебе бежать не собираюсь, - насмешливо ответил эльф, сгреб девушку в охапку и поволок в дом - ужинать.
   Избавиться от друида она тоже пыталась. Вот только его рука всегда успевала перехватывать запястье девушки с кинжалом, ножом, а то и мечом. Ни ловкости, ни сноровки в обращении с оружием у Тари не было, поэтому попытки прирезать даже спящего сумеречника всегда терпели крах - спал он редко и очень чутко. А уж о том, чтобы подкрасться к бодрствующему эльфу, и речи не велось. Он забавлялся с нею, как с ребенком, когда она в очередной раз пыталась убить его таким способом. И уж совсем открыто смеялся, когда она пыталась его отравить. Травить друида, который в травах разбирается стократ лучше самого опытного знахаря, а из доступных ядов только травы, - дело неблагодарное. Аш веселился. И совсем не злился на все эти попытки.
   Однако к осени Тари норов поубавила, поняв, что безнадежное это занятие - пытаться убить Аша или сбежать из его леса. Всё же убийцей не была и надежных способов не знала. А из доступных - разве что в очередной раз посмешить проклятого друида. Тем более что жизнь с ним была не так уж и невыносима. Он был заботлив, даже нежен, особенно когда касалось утех любовных. И с этим девушка тоже примирилась, не взбрыкивая больше и наслаждаясь жаром его объятий, плавясь в сильных руках, трепетно вздрагивая от каждого поцелуя. Сумеречник был опытным и внимательным любовником, и Тари никак не могла понять, что же тогда произошло при их первой встрече.
   - Почему ты тогда так поступил? И почему сейчас так заботлив?
   - Сейчас я такой же, как тогда. Просто ты привыкла, и тебе больше это не кажется диким.
   - Разве тогда нельзя было иначе? Почему так? И почему не убил до сих пор или не прогнал?
   - Просто ты мне подходишь. Тогда была проверка. И ты ее прошла.
   - Но почему?
   - Потому что я зверь. И это правда. Пойми же это, наконец.
  

***

  
   А осень расстилала свои богатые ковры, засыпала щедрыми дарами закрома. Она пропахла грибами насквозь. Крепыши-грузди укладывались в корзинку доверху, переваливаясь через край. Тари нравились эти вылазки для пополнения запасов на зиму. Потом, когда они вернутся из лесу, Аш с деловитым видом будет солить грузди в пузатой дубовой бочке, а сейчас он осторожно собирал лесное богатство, незаметно подбрасывая самые красивые грибочки в корзинку девушки.
   - Ты жульничаешь, - рассмеялась Тари.
   - Ну и что? Я же в твою пользу жульничаю, - как ни в чем не бывало усмехнулся эльф.
   - Всё равно нечестно.
   - А кто здесь говорит о честности? - уж совсем откровенно рассмеялся Аш, заваливая девушку в мягкий пушистый мшаник.
   - Пусти! Испачкаешь! - попробовала возмутиться эльфийка.
   - Сам испачкаю, сам и отмою, - и говорил он явно не про одежду.
   Когда его взгляд стал таким теплым? Когда вместо насмешки в улыбке поселилась грусть? Тари упустила этот момент и злилась еще больше, еще сильней ненавидела этого странного эльфа, пряча свои чувства под улыбкой, скрывая за томными стонами в жарких объятьях. Такой Аш пугал ее еще больше. К страсти примешалась непонятная и неведомая доселе бережность, словно она, Тари - хрупкая куколка, которую боятся сломать. Ставшие такими привычными и знакомыми сильные руки друида обнимали так, словно защищали от чего-то. Когда это начало происходить? Девушка запуталась, отказываясь понимать эльфа. Он и раньше-то был странным и загадочным, а сейчас и вовсе превратился в нечто неосознаваемое, непостижимое.
  

***

  
   Зима пушистым покрывалом снега укутала землю, оберегая сон природы до весны. Вылазки в лес почти прекратились, лишь изредка Аш уходил на зов волков, если требовалась его помощь. Тари всегда об этом знала, потому что и сама могла слышать их призывы, просьбы о помощи. Они были разными: то волк скользнул по насту и свалился в яму, из которой не выбраться, то мор напал на стаю. Каждый раз друид шел и помогал. И возвращался уставший. Садился около огня, сгребал в охапку Тари и подолгу молчал, уткнувшись лицом ей в шею.
   И были долгие зимние вечера, когда сумеречник усаживался у камина и вышивал новое платье для эльфийки. У него это искусно получалось, словно у опытной швеи.
   - Так странно то, что ты умеешь шить.
   - Поживи с мое, и не тому научишься. Не бегать же за каждой тряпкой в лавку.
   - А ткань тоже сам ткешь?
   - Это было бы, наверное, слишком. Нет, ткань я покупаю.
   - А деньги выручаешь за дары лесные? - хихикнула Тари.
   - Предпочитаю зарабатывать мечом. Торгаш из меня никакой, так что дары лесные не помогут.
   - Мечом? Грабишь, что ли?
   - Увы, всё не так романтично, как тебе кажется. Наемником иногда подрабатываю, учу новобранцев или нежить какую убиваю. За это неплохо платят, а мне много не нужно, поэтому хватает надолго.
   - Наемником? Вот уж не подумала бы. Ты вовсе не похож на тех наемников, которых мне доводилось видеть.
   - А я вообще ни на кого не похож, - отмахнулся Аш, давая понять, что разговор на эту тему закрыт.
   - Бирюк-отшельник, - проворчала девушка недовольно. Ей было откровенно скучно, а разговор не клеился.
   - Угу, он самый, - спокойно согласился эльф.
  

***

  
   Они пришли холодной тихой ночью, когда, казалось, сам воздух замерз и не движется. Они не оставляли следов и не отбрасывали тени. И лишь тревожный вой волков предупредил о том, что опасность приближается. Они выплыли из портала посреди леса, и заколдованные дорожки вели их прямо к дому Аша. Они были вампирами, безжалостными кровопийцами. Пришедшими с одной лишь целью - убивать. Земли Аша не принадлежали ни к одному из кланов, поэтому иногда находились те, кто был не прочь присвоить этот лес.
   "Не сметь к ним приближаться!" - приказ друида волкам стальным звоном отдался в голове Тари.
   - Держись так, чтобы я мог тебя видеть. Не прячься, не беги. Не пытайся в это встревать, и тогда я смогу тебя защитить, - сумеречник был так серьезен и встревожен, что девушка настолько испугалась, что могла лишь утвердительно кивать.
   Их было много. Тари в испуге застыла, не смея зайти в дом, не смея ослушаться приказа эльфа. Отчасти она понимала, что уследить за всеми вампирами он не сможет, и стоит ей скрыться с его глаз, как кто-то из них вполне сможет напасть на нее, когда Аша не окажется поблизости. Но от понимания не становилось легче. Представить, что один сумеречник может справиться со столькими кровопийцами, казалось невозможным. Всё же вампиры, насколько могла судить эльфийка, были серьезными и опасными противниками. Даже если один. А тут больше десятка. Внутри всё похолодело от ужаса, когда она увидела эти оскалившиеся клыками алчущие крови пасти.
   А потом Тари увидела его, Аша. Хозяина, защищающего свой лес. Он не позволил вмешиваться волкам: знал, что они вампирам не противники. Одетый в тонкую кольчугу поверх туники, он двигался настолько быстро, что казался серебристым росчерком. Эльфийка не смогла уследить за его движениями, не успела заметить, как пали первые два кровопийцы, рассыпаясь пеплом. И мир стал адом. Та часть мира, которую видела девушка. И вдруг внезапно поняла, что бояться надо не вампиров. Да, они были сильны, они рвали друида на куски, наваливаясь скопом. Но он был ужасающ. В янтарных глазах полыхало пламя жажды убийства, мечи мелькали молниеносно, рассекая тела врагов. Его, и только его стоило бояться по-настоящему. Тари вдруг осознала, что впервые видит настоящего Аша, впервые стали доступны пониманию его слова о том, что он зверь.
   Не просто зверь - чудовище, которое наслаждалось этой битвой. Весь залитый кровью, он не чувствовал ран, бросаясь на врагов снова и снова, круша их своей мощью. Но только мечей было мало, не успевал эльф за всеми, не мог достать каждого. И тогда Тари увидела, что же такое пресловутая магия друидов. Слепящий свет вспыхнул в раскрытой ладони, ладонь хлопком ударила в заснеженную землю. И прорываясь сквозь замерзшую почву, рванулись корни, пронзая врагов, разрывая тела, словно дряхлую ветошь. Бой превратился в бойню, сражение в кошмар. Девушка закричала, закрывая лицо руками, не находя в себе сил смотреть на это. Последний вампир попробовал бежать, несмотря на раны.
   - Ваш! - скомандовал друид, и стая волков оскалившимися пастями впилась в тело врага, раздирая его на куски: с одним вампиром волки могли справиться без потерь. Лужайка перед домом была залита красным. И это была алая кровь Аша. Он покачнулся и упал на колени, удерживаясь за меч, воткнутый в промерзлую землю. Сумеречник был ранен и истекал кровью.
   - Аш? - робко позвала Тари эльфа.
   - Не прикасайся, я весь в крови. Испачкаешься.
   Он рыкнул так, что девушка замерла. В глазах всё еще горела жажда убийства. Эльф был страшен.
   - Почему? Почему сразу ты не сделал этого?
   - Потому что зимой деревья должны спать, - прохрипел в ответ Аш, поднялся, шатаясь с колен, и побрел в дом. И Тари поняла, что он держался до последнего, хотя мог покончить с врагами сразу. Он берег свой лес и не хотел его тревожить. И лишь поняв, что всё же не справляется, прибегнул к магии, как к последнему средству. Видимо, было то, чем он дорожил больше, чем лесом. И это была явно не жизнь самого друида.
   "Что же ты так яростно защищал? Кого?" - но вслух так и не спросила.
   Сумеречник свернулся клубком у очага и так пролежал три дня. Всё это время Тари боялась выглянуть на кухню, прокрадываясь тихонечко лишь за едой, таская изредка фрукты из корзины на столе. Он запретил прикасаться к себе. Не стонал, ничего не просил. Не говорил вообще. Молча лежал, завернувшись в собственный плащ. Лишь на четвертый день девушка проснулась оттого, что услышала плеск воды. Осторожно выглянув из комнаты, она увидела, что сумеречник поднялся с пола, стащил с себя одежду и промывает раны. Хотя сами раны уже затянулись. Он просто мылся, очищая тело от засохшей крови. Стал похудевшим и осунувшимся, под глазами залегли темные тени. И это - за каких-то трое суток.
   - Аш? - осторожно позвала она.
   - С голоду помрешь, если будешь такой трусихой, - уставшим хриплым голосом отозвался эльф.
   - Ты ненормальный, - изумилась Тари, когда Аш убрал следы своего пребывания на кухне и смыл с пола размазанную кровь. Он шатался от слабости, но всё равно делал то, что считал нужным. Убрав последствия схватки, как в доме, так и на теле, сумеречник дошел до кровати и рухнул, как подкошенный.
   - Там в кладовой еда. Не голодай больше, дуреха.
   Потом, намного позже, Тари вспоминала эти дни и понимала, что момент она упустила. Аш ведь был действительно беззащитен в эти дни, и убить его не составило бы труда. Но она была настолько напугана, что и думать забыла о своей мести. И... волновалась за него все эти дни.
   Только беда не приходит одна. Сумеречник еще не успел оправиться окончательно от ран, как заболела Тари. И наступила очередь друида испугаться. Ведь эльфы не болеют. Те эльфы, которых он знал, которым сам являлся - они не простужаются и не сгорают в лихорадке. Другой мир, тот, откуда прибыла девушка, накладывал свой отпечаток. Пока она не забылась в бреду, говорила, что это уже не первый раз. Там, откуда была родом Тари, эльфы болели. Только вот Аш оказался к этому не готов. Все свои силы он растратил на сражение и на регенерацию. В отчаянии, стискивая виски ладонями, он судорожно вспоминал, какими травами лечить лихорадку. Чем исцелять раны, неважно, боевые или ссадины от падения с ветки - это знакомо, это всегда под рукой. А вот с простудой, причем настолько серьезной, друид столкнулся впервые.
   Насколько горек был отвар, Аш прочувствовал на себе, поскольку напоить ним мечущуюся в бреду Тари смог только изо рта в рот. Полтора суток он сидел над ней, словно заботливая нянька, вытирая испарину, меняя компрессы, вливая горькое лекарство в пламенеющие жаром губы. К утру второго дня лихорадка отступила, жар спал. Тари пришла в себя, выкарабкавшись из вязкой мути бреда. И первое, что увидела - тревожные усталые янтарные глаза на посеревшем и осунувшемся лице эльфа.
   - И часто ты так болеешь?
   - Бывает, - неохотно ответила девушка, зарываясь в подушки.
   - Напугала, - тихо произнес друид, но эльфийка уже не слышала, забывшись сном. Впервые за двое суток нормальным сном.
  

***

  
   - Ты уверена, что все идет как надо? - спросил Время.
   - Конечно, смотри, он уже почти готов, - ответила Земля.
   - Не нравится мне все это, - вклинилась Огонь.
   - Тебе вечно все не нравится, - отозвалась Вода.
   - Нравится, не нравится, идет как надо, идет как не надо. Какие же вы скучные, - зевнул Воздух.
   - Тебе всегда и всё скучно, - отмахнулась от Воздуха Сущность.
   - Вот только что скажет на нашу затею ифирин? - поинтересовался Свет.
   - А что он может сказать, если он заперт? - равнодушно ответила ему Вероятность.
   - И все же лучше под присмотром ифирина, чем в стальной хватке этого, - проронил Металл.
   - Уж кто бы говорил про стальную хватку, - хихикнул Путь.
   - Да хватит вам, - прикрикнула на всех Молния.
   - И всё же мне кажется, что мы чего-то не учли, - вставил свое слово Итог, но его, как всегда, никто не услышал.
  

***

  
   Принесенное из подпола сокровище благоухало на весь дом. Ароматно, вкусно, зимне-яблочно. Летние яблоки пахнут иначе, они пахнут теплом, и солнцем, и сладким медом. Осенние - богатым урожаем, щедрыми дарами. И только зимние яблоки пахнут юностью, дерзостью, ворвавшейся в снега.
   - Какое чудо! - совсем по-детски запищала Тари разве что, не прыгая на кровати.
   - Иди сюда.
   Она сидела на его коленях, теплый пушистый плед укутывал ноги, весело потрескивал поленьями огонь в камине. Сидела в кольце его рук, чистящих яблоки. Аккуратные дольки обмакивались в плошку с диким медом и отправлялись ей в рот. И она, смеясь, облизывала эти медовые пальцы, требуя еще. Словно ничего вкуснее никогда не ела. Аш улыбался. Не насмешливо, а как-то тепло и тревожно. Словно боялся спугнуть момент. Зыбкое ощущение тихого счастья. Заливистый веселый смех, когда капелька меда текла по губам. Медовая девочка с непослушными пшеничными вихрами. Тепло пламени, жадно облизывающего поленья. Трескучий мороз где-то там, за окном, и не проникнет, не проберется сюда. И во всем этом звенящем спокойствии эльф был похож на раненую птицу, но он все еще мог улыбаться.
   Она не понимала, совсем не понимала, почему сумеречник так подолгу задумчиво смотрит на нее. Или отказывалась понимать. Замечала, но не хотела верить, что он может быть таким, вытесняя этот теплый и тревожный образ совершенно другим - разъяренным зверем, ожесточенно убивающий своих врагов. Так было легче, так было проще бояться его и ненавидеть. И мечтать отомстить, сдернуть отцовский подарок с его шеи, когда он уже не сможет дышать. Могла ли Тари задавить в себе эту ненависть, эту жажду мести? Наверное, могла. Но вот хотела ли?
  

***

   - Ты не сможешь вернуться. Из этого мира нет пути назад.
   - Как же так? Я больше никогда их не увижу? Совсем никогда? - в глазах Тари стояли слезы. Настоящие искренние слезы, когда она узнала, что возвращения не будет, что она здесь не на прогулке, и это всё не временно, и больше никогда. Отец, мама. Друзья. Больше никогда.
   - Не верю! Я тебе не верю! - бессильные кулачки колотились в грудь друида.
   - Веришь ты мне или нет - это не меняет ровным счетом ничего. Назад дороги нет, я сам ее искал очень долго, но лишь убедился в том, что Перекресток не отпускает тех, кого поймал.
   - Перекресток? Разве он существует? Это ведь сказка, просто сказка, - она была близка к истерике.
   - Увы, но существует. И сейчас ты именно на Перекрестке миров. Ты в межмирье.
  

***

   - Легенды говорят, что здесь сокрыта сила, способная управлять мирами, и, попав сюда, эту силу можно заполучить, - вернулась Тари к давно забытому разговору об этом мире, облизывая с губ мед.
   - Легенды часто врут. Не врут, но сильно преувеличивают. Сила есть, но вовсе не такая, как в легендах, и уж точно ее не сможет заполучить каждый, - усмехнувшись, ответил Аш. Эльфийка за прошедшие месяцы успела примириться с тем, что больше никогда не вернется в родные края. Если и не смирилась, то, во всяком случае, не истерила больше.
   - Откуда ты об этом знаешь? - в голосе прорезалось любопытство.
   - Это же просто, девочка. Чтобы удерживать такую мощь, необходимо самому обладать недюжинной силой. Иначе она тебя поглотит. А если поглотит, то разве можно считать, что ты ее заполучил? Нет, скорей, она тебя.
   - А ты бы смог?
   - А я разве сильный? - Аш усмехнулся так, что у Тари побежали мурашки по спине. У него вообще были жуткие улыбки... клыкастые.
   - Скорее страшный, - девушка перестала смотреть на эльфа и переключилась на поедание очередной дольки яблока.
   - И на том спасибо, - рассмеялся друид.
   Иногда Аш уходил в город, который лежал далеко за границами леса. Уходил дня на три-четыре, и Тари оставалась одна, маялась от скуки и... ждала возвращения своего пленителя. Нет, пару раз, конечно, попыталась найти путь к побегу, но лишь в очередной раз подтвердила догадку, что зачарованный лес ее не выпустит. Поэтому покорно ждала в одиночестве, каждый раз глядя вслед уходящему друиду, прокладывающему путь не по земле, а по деревьям, прыгая с ветки на ветку так быстро, что создавалось впечатление, что он летит между стволов. Так бегали стрелки в ее лесу, молниеносно и бесшумно. Не оставляя на земле следов.
   - Почему ты никогда не берешь меня с собой?
   - Потому что там опасно. Да и сам я быстрее управляюсь, ты только задержишь в пути.
   - И что же там такого опасного?
   - Да много всякого. Дроу, которые снесут тебя на жертвенник своей богине. Люди, так любящие промышлять работорговлей. Оборотни, которые с аппетитом поужинают твоим нежным телом. Вампиры. И много всяких других, интерес которых к твоей персоне тебе уж точно не понравится.
   - Брр, страсти-то какие. Неужто в вашем мире так страшно жить?
   - А в твоем было не так страшно?
   - Не так. С людьми мы жили в мире, а остальные, кого ты назвал, они остались только лишь в легендах. И сумеречники тоже.
   - Так я для тебя чудище из сказок? - рассмеялся Аш.
   - Типа того, - пожала в ответ плечами Тари.
   - И кто страшнее, я или вампиры?
   - Для меня - ты. И кстати, за что ты так не любишь кровососов?
   - А за что их любить? Упырь безмозглый и то понятнее - он под заклятием, не ведает, что творит. А эти-то в здравом уме. Несколько сотен лет назад мне довелось участвовать в войне с вампирами. Это было страшно - то, что они творили. Уничтожали целые деревни, города, в ненасытной жажде убивая даже детей. Они противоестественны природе, всё живое ненавидит их и бежит, едва завидев кровопийцу. Нежить, неживые. Не упокоенные.
   - И судя потому, что война закончилась давно, а ты всё еще жив, - ты многих упокоил.
   - Можно сказать и так, - загадочно улыбнулся эльф, но по его лицу читалось, как в открытой книге: многих - не то слово. Бесчисленное множество вампиров уничтожил Аш за свою совсем не короткую жизнь.
   - Знаешь, ты не только сильнее их, ты страшнее.
   - Всё может быть, всё может быть, - отстраненно произнес друид, давая понять, что разговор закончен.
   На смену одиноким дням ожидания пришли заснеженные развеселые вылазки на болото за клюквой. Аш не запасал эту ягоду, а предпочитал вот так, из-под снега, с промерзших кочек, собирать мониста заледенелых красных капель. Казалось, ему это доставляет особое удовольствие. Тари же развлекалась тем, что безнаказанно пихала друида во все сугробы, попадавшиеся на пути, и победно смеялась. Но иногда затихала, рассматривая заснеженного эльфа, с холодным серебром снежинок в черных волосах и на ресницах. Он выглядел не так пугающе, как обычно, но более загадочно. И отводила взгляд в сторону, столкнувшись с теплым янтарем. В такие моменты сумеречник улыбался почти без грусти.
   И так же весело и уютно было потом отогреваться у камина, забравшись на удобные колени Аша и есть клюкву с медом. Тари вообще любила сладости, но этот дикий, с легкой кислинкой мед - в особенности. А еще больше - с яблоками и клюквой. И давно привыкла к тому, что эльф кормит ее с рук, с каким-то особым удовольствием облизывала его пальцы, украдкой подсматривая, как он жмурится и почти постанывает. А потом не выдерживает и относит ее в постель. И плавиться под его жаркими ладонями она тоже любила. Просто закрыть глаза, чтобы не видеть ненавистного клыкастого лица и погрузиться в пучину терпко-сладкого наслаждения. Он отдавал ей столько нежности и страсти, что Тари срывалась в крик со стонов, ошалело расцарапывала его плечи и просила, требовала:
   - Еще!!!
   И получала столько, сколько способна была выдержать, пока устало не засыпала на его плече. Он был неутомим, она же - ненасытна. Они могли стать идеальной парой, если бы лишь на любовных ласках можно было построить что-то, кроме страсти и вожделения. Но только этого было ничтожно мало, и каждый раз, просыпаясь и сталкиваясь со звериным взглядом, Тари понимала, что ненавидит Аша так же, как и ненавидела. И боится. И эти два чувства захлестывали горло как удавкой, стискивая и не давая вдохнуть.
   Иногда девушка ловила себя на мысли, что сумеречник мог бы стать идеальным мужем. Если бы только... слишком много было этих "если". Если бы только не был таким отчужденным бирюком, если бы не так они встретились, если бы не его постоянные насмешки и ощущение того, что он читает ее, как открытую книгу. Если бы не был таким диким и опасным зверем. Если бы Тари не боялась и не ненавидела его.
  
  

Глава третья

   Овечий сыр был настолько мягким и воздушным, что таял во рту. Как удавалось Ашу готовить такой сыр - Тари не знала, да и не задавалась этим вопросом всерьез. И всё же ей нравились не те дни, когда маленькая кухня превращалась в сыроварню, а когда эльф запасался молоком. Ни о каких стадах овец под пастушеством сумеречника и речи быть не могло - подобное девушка заметила бы сразу. Поэтому однажды поинтересовалась, откуда же он берет молоко. Вместо ответа друид улыбнулся и следующим утром взял ее с собой. В горы.
   Это были те редкие моменты, когда эльф заплетал свои длинные волосы в тугую косу. Стадо горных баранов спокойно реагировало на приближение Аша, а Тари он загодя попросил остаться неподалеку. Но только в самый первый раз. Постепенно девушка приноровилась вести себя так, чтобы не пугать животных. И прикрывала рот ладошкой, чтобы не рассмеяться, глядя, как суровый хозяин леса доит овец и коз, которые в изобилии водились на горных утесах. Но дальше ей стало любопытно, и эльфийка сама начала учиться этому нехитрому делу. Это стало для нее забавным развлечением - животных она любила, и ей нравилось находиться среди этих безобидных поедателей травы.
   В тот день они привычно возвращались домой, унося с собой пару лубочных ведерок с молоком, когда увидели на краю утеса двух сражающихся баранов. Аш подошел поближе, остановился и какое-то время молча наблюдал за схваткой самцов, не поделивших территорию. И вдруг внезапно выхватил из поясных ножен кинжал и метнул в шею одному из соперников. Широкое длинное лезвие впилось в горло барана, тот захрипел и упал, как подкошенный.
   - Зачем? Зачем ты это сделал?! - недоумевая, закричала Тари. Она всегда считала, что он любит животных... и вдруг такое. Убил. Часто приходил к ним, звери ему доверяли. И убил недрогнувшей рукой.
   - Зачем? Чтобы его смерть не была напрасной, - спокойно ответил сумеречник и направился к мертвому барану.
   - Какая смерть? Если бы не ты, он был бы жив! - девушка не унималась, она всё еще не могла осознать, как же так могло произойти, как можно было предать доверие животных, которые всегда подпускали Аша близко, ластились к нему.
   - Нет, он уже был мертв. Смотри: он был слабее, чем противник, и тому удалось загнать его на край утеса. Бараны бьются в лобовую. Еще один удар, и он упал бы в пропасть. Он проиграл.
   - Неправда! Он еще мог победить!
   - Если бы он мог победить, убит был бы другой баран.
   - Разве они оба не могли остаться жить?
   - Нет. Это смертельный бой.
   - Ну и пусть. Пусть так. Но почему его убил ты?
   - Я же сказал, чтобы его смерть не была напрасной, - Аш передал девушке ведерки с молоком и взвалил барана себе на плечи. Второй участник схватки победоносно прошествовал к стаду.
   - А так она разве не напрасна?
   - Нет, так она не напрасна. Вместо того чтобы упасть в пропасть и сгнить там, на радость червям и стервятникам, он станет нашей пищей. Так его смерть обретет смысл.
   - Ты издеваешься?
   - Нисколько. Отдавать дань уважения природе за посланную пищу - закон. Никто не должен умирать бесцельно. И если ты откажешься принимать такие дары природы, это будет означать, что для тебя его жизнь была бессмысленной.
   - А вот и нет. Если говорить твоими же словами, то он послужить пищей птицам и червям, - Тари попробовала съязвить.
   - Умная девочка. Только закон сильнейшего никто не отменял.
   - Как это?
   - Да так. Вот ты съела яблоко. А ведь его могла съесть белка, могла склевать сойка. Выходит, ты у них забрала это яблоко.
   - Неправда, я ни у кого ничего не забирала, - шмыгнула носом Тари, но голос прозвучал очень неуверенно. Не то, чтобы она совсем не понимала этого, скорее просто никогда не задумывалась. Ну и опять же, сыграл свою роль дух противоречия всему, что говорит сумеречник.
   - Ой, ли? - усмехнулся Аш.
   - И ты считаешь, что поступаешь правильно, когда вот так убиваешь животных?
   - Конечно. Это закон природы, я просто следую ему. Всякий зверь убивает ради пищи. Кто-то убивает траву и плоды, кто-то рыбу и птиц, а кто-то и зверей.
   - Но ты же... - Тари запнулась, так не договорив.
   - Не зверь? Да нет же. Я волк, и моя обязанность - убивать слабых, оставляя жизнь сильным, чтобы они смогли дать сильное потомство. Этот баран был настолько глуп, что позволил сопернику загнать себя на край утеса. Зачем нам глупые бараны и овцы? У них и молоко будет глупое, - рассмеялся сумеречник, и девушка вдруг начала понимать, что он всё-таки прав. Опять прав.
   - Зверь.
   - Угу. А в твоих краях разве нет охотников, они животных не убивают, и вы мясо не едите? - внезапно озадачил вопросом девушку друид. К такому повороту разговора она была явно не готова. И призадумалась. Были у них охотники, и мясо они тоже ели. Просто она никогда не размышляла о том, как появляется это самое мясо на их столах. Не считала важным. Потому и огрызнулась:
   - Откуда ты такой умный взялся только?
   - Да оттуда, откуда и все. Просто прожил много, много видел. И при этом - жив до сих пор, - Аш откровенно смеялся над девушкой.
   Жаркое из барана было вкусным, и Тари больше не задавала глупых вопросов, понимая, что ее опять высмеют. Всё, о чем говорил друид, было закономерным и принималось эльфами как нечто само собой разумеющееся. Они отрицали лишь вид охоты ради удовольствия, когда зверей уничтожали бездумно, не ради еды. Таких "охотников" эльфы карали безжалостно, и что-то подсказывало девушке, что так происходило во всех мирах. И в каждом дети лесов следили за тем, чтобы равновесие не нарушалось.
   - А есть миры, в которых нет эльфов? - неожиданно спросила Тари.
   - Наверное. Хотя не наверное, точно есть. Я видел выходцев из таких миров, где о нашей расе слыхом не слыхивали. И тех, в чьих мирах мы остались лишь в легендах.
   - А кто же там оберегает леса, поддерживает равновесие?
   - Хотел бы я это знать. Иногда мне кажется, что миры, в которых никто не держит равновесие, - неправильные. И обречены на самоуничтожение.
   - Это как-то... слишком неправильно. Как же без лесов?
   В ответ Аш лишь пожал плечами: он и сам такого не понимал.
  

***

  
   Весенняя звонкая капель весело барабанила по подтаявшему насту, растапливая иней на ветвях. Солнце улыбалось. Улыбалась и Тари, присев на корточки и рассматривая робкий подснежник. Зимние холода отступили, лес просыпался на глазах, засвечивая редкие проталины первыми цветами.
   - Нравится? - спросил Аш, склоняясь над улыбающейся девушкой.
   - Ага.
   - Тогда держи, - и не успела Тари опомниться, как хоровод светлых искорок спустился ей на голову венком подснежников.
   - Ой, - только и смогла ответить эльфийка, осторожно ощупывая живое украшение.
   - А так нравится?
   - Ага... но они же завянут, не надо было.
   - Эти не завянут, - рассмеялся друид.
   Снег давно сошел, и Аш снова начал петь по ночам, сидя на просохшей крыше, обнимая свою медовую девочку, как он привык называть Тари. Ей нравились эти ночи, и песни ей нравились. И даже иногда забывалось, кто обнимает ее плечи, и кто поет эти красивые песни. Иногда она брала в руки лютню и тихонько подыгрывала, осторожно касаясь струн, чтобы случайно не испортить чарующую мелодию голоса эльфа.
   Эта ночь была обычной - и всё же не такой, как все. Молодой месяц не затмевал своим светом звездных россыпей. Таких далеких и чужих звезд, к которым Тари почти привыкла за столько месяцев в этом мире. Только Аш сегодня был не таким, как всегда. Притихшим. Эльфийка даже удивилась, когда в ночной тиши зазвенел его серебряный голос.
  
   Услышь шепот мой,
   Разбей тишину одиночества,
   Почувствуй на губах мерцанье звезд.
  
   Рассветной росой,
   Древним пророчеством,
   Ступи осторожно на мост.
  
   Дорогой слезы,
   Нежным цветом подснежника,
   Танцуй же со мной на краю.
  
   Последней грозы
   Летним сном безмятежным
   Услышь шепот мой - я люблю.
  
   Мед губ твоих,
   Пшеничное марево кос,
   Изумрудный обман твоих глаз.
  
   Ресниц золотых
   Дрожанье от слез,
   Скажи, что возможно для нас.
  
   Нестройные, непривычные строки песни гулкими ударами сердца отзывались в груди Тари. Эта песня, такая неправильная, была слишком непохожа на те, что Аш пел раньше.
   - Почему? - шепотом спросила девушка, не понимая сама, из-за чего выбрала именно этот вопрос. Что-то странное происходило, что-то необратимое. И от этого становилось больно. Аш поднялся во весь рост и, осторожно удерживая за плечи, помог подняться Тари.
   - Потому что я люблю тебя.
   Эльфийка вздрогнула и подняла взгляд, всматриваясь в глаза сумеречника. Непривычно-серые глаза. Невозможно-грустные.
   Она понимала, действительно понимала: он только что произнес приговор. Не ей, себе. Но разве дело в том, что слова сказаны вслух? И всё же ей было бы легче, проще, если бы она их никогда не слышала. От него. Легче ненавидеть. Он стоял совершенно беззащитный, такой непривычный и чужой, без насмешек, без дикого звериного взгляда. Почему его глаза стали серыми? Она молчала, так ничего и, не сказав в ответ. Лишь спрятала лицо на его груди. Чтобы больше не видеть этих глаз, не видеть того, что читала в них. Защититься от него, от этого взгляда. Потому что на него она могла ответить.
  
  

***

  
   - А если она сорвется, ответит ему взаимностью? - Время, Саз.
   - Тогда он станет непробиваемой скалой, - Огонь, Рин.
   - Не сорвется, у меня не сорвется, - Воздух, Риз.
   - Да уж, ты сплел хорошую иллюзию, - Земля, Тар.
   - Угу, он у нас мастер на такие штуки, - Сущность, Кир.
   - Мастер лжи, - Вода, Син.
   - И всё-таки, что скажет ифирин? - Свет, Йей.
   - Ты только о нем и беспокоишься, - Металл, Тил.
   - Мы все о нем беспокоимся, - Вероятность, Сел.
   - Ага, особенно Риз, - Молния, Зар.
   - Он только о себе волнуется, - Путь, Арк.
   - Нет, всё же мы что-то упустили, - Итог, Йут. Но его опять никто не услышал.
  

***

  
   Острые, как лезвия, когти рвали ее на части, клыки впивались в тело, высасывая кровь. Она кричала, надрывая голосовые связки, но ни единый звук не прозвучал. Тогда она начала задыхаться, продираясь сквозь липкий туман, пытаясь убежать от этих когтей и клыков, от оглушающего рева. Поскользнулась, упала. И падение стало бесконечным, пропасть затягивала ее, омерзительные рожи корчились в ядовитом смехе по стенам. Склизкие руки тянулись к ней прямо из этих стен. Она снова закричала.
   - Проснись, это просто сон, просто кошмар, проснись же, - такие знакомые теплые руки выдергивали Тари из вязкой мути сна. Она очнулась, всхлипывая, пытаясь надышаться, вздрагивая всем телом.
   - Это просто сон. Не бойся. Просто сон.
   - Страшно, очень страшно...
   - Не бойся, я с тобой. Я всегда буду с тобой. Никто не посмеет тебя обидеть, - голос успокаивал, такой близкий и тревожный голос. Аш. Он волновался, бережно прижимал девушку к себе, осторожно целовал в висок. Всхлипы звучали всё реже, Тари постепенно приходила в себя от кошмарного сна.
   С той ночи сумеречник стал словно другим, более ласковым, более внимательным. С той самой песни. А Тари начали преследовать кошмары. И иногда в бредовой мути девушке мерещилась клыкастая насмешливая ухмылка Аша. Но ему она не обмолвилась и словечком о том, что он - причина ее страхов. Она и раньше не чувствовала себя свободной, а после его признания и вовсе ощутила, как клетка стала тесней, прутья - толще. Если раньше она могла надеяться, что рано или поздно ему это надоест, и он ее отпустит, то теперь стало ясно - не отпустит никогда. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять - эльф никогда не откажется от своей любви. Ведь она единственная на всю жизнь. На его бесконечно-долгую жизнь. И если этот угрюмый отшельник за столько столетий вдруг растаял сердцем, то все становилось более чем серьезно. От одного лишь осознания - сколько нерастраченной любви скопилось в нем за эти годы.
   И всё же Тари находила успокоение в теплых сильных руках, в таких нежных объятьях. И даже забывалась в них иногда. Возможно, просто пыталась смириться со своей участью, ведь не так плохо было жить с друидом. Он был заботливым и вовсе не злым. Но стоило ей начать так думать, как память ненавязчиво подбрасывала совершенно другой облик Аша - безумные, пылающие жаждой убийства звериные глаза, насмешливая ухмылка и ее, Тари, заломленные руки. И не получалось стереть из памяти этот облик зверя.
   К началу лета кошмары отступили, и Тари снова смогла спать нормально. Жизнь постепенно входила в спокойное русло, сменяя тревоги землянично-черешневыми запахами. Эльфийка опять улыбалась и бегала за Ашем по полянам с корзинкой. Она казалось, успокоилась, понимая, что выбора у нее всё равно нет: не отпустит ее отшельник, так и будет держать взаперти в своем лесу. Но если там, за чертой леса, такой страшный и опасный мир - не лучше ли остаться здесь, где приветливо щебечут птицы, где вкусно пахнет земляникой, и трескотливые белки садятся на ладонь, угощаясь ароматными ягодами? Во владениях сумеречника было необыкновенно хорошо. Все же Тари была эльфийкой, и умела ценить уют лесов, любила эту первозданность природы. Пусть иногда и хотелось поговорить с кем-то, кроме друида. Но можно говорить с животными, играть в салки с белками.
   - Где ты его взяла? - спросил Аш, вернувшись из города по истечении привычных трех дней. На коленях сидящей на крыльце Тари ворочался волчонок.
   - Он сам пришел. Забился под порог и скулил, - начала оправдываться девушка.
   - Нужно отнести его в стаю.
   - Не нужно. Его мать умерла, ее задрал медведь. У него никого не осталось.
   - Ошибаешься, у него есть стая, это его семья. Если оставить его здесь, то он никогда не станет волком.
   - Почему?
   - А охотиться ты его учить будешь?
   - Не я, но у тебя получится отменно, - рассмеялась Тари.
   - Не спорь со мной.
   - Не спорю. Ладно, не ворчи, я же не маленькая, всё понимаю.
   К исходу первого месяца лета девушка снова заболела. Не так, как зимой, но чувствовала слабость. Только теперь Аш был во всеоружии. Теперь он не гадал, какими травами ее лечить. Золотистое сияние окутало ладонь, и Аш принялся водить ею по телу Тари, ища причину недомогания. И вдруг растерянно заморгал. Сияние погасло, эльф осторожно обнял девушку, бережно прижимая к себе... и улыбаясь.
   - Хватит дурить, девочка моя, ты ждешь ребенка... нашего ребенка, - радостный шепот и россыпь поцелуев по щекам, по плечам. Он даже задрожал, зарываясь лицом в ее волосы. Никогда еще его ладони не были такими ласковыми, так бережно не прикасались. На мгновение Тари показалось, что Аш сиял. Мягким теплым солнечным светом. И согревал ее.
   - Как? Как такое возможно? - она растерялась. Новость была слишком неожиданной: девушка ни разу не задумалась о том, к чему могут привести их горячие ночи... и не только ночи.
   - Конечно, возможно... я удивлен, что это случилось только сейчас. Столько времени вместе, - в голосе Аша дрожала, пела радость. Тари внезапно поняла, что он давно ждал этого, хотел. И всё еще не могла осознать, радоваться ей, или огорчаться. Было в этом что-то... теплое. Она тревожно прижалась к сумеречнику, пытаясь разобраться в собственных чувствах. А он так нежно целовал ее волосы, что хотелось плакать. Было что-то неосознанно-светлое в понимании того, что между ними протянулась такая нерушимая связь. И вдруг невидимая петля захлестнула шею, врезаясь в горло, сдавила, не позволяя дышать.
   "Он чудовище, зверь! Опасный дикий зверь! Никогда, нет, никогда ребенка от него!" - Тари задыхалась: кошмар случился наяву, дурной волной захлестывая эльфийку, отравляя все то, что только что согревало, дарило надежду на призрачное счастье. Острые клыки рвали ее тело, распарывали живот. Поток невероятной боли захлестнул девушку и она потеряла сознание, безвольно обмякнув в руках Аша.
   Когда Тари очнулась, Аш сидел рядом на постели и гладил ее по волосам. И что-то мягко говорил тревожным теплым голосом. О том, что не нужно так волноваться, что всё будет хорошо. Эльфийка зажмурилась - лишь бы не видеть его лица. Ей хотелось никогда не размыкать век, не смотреть в эти янтарные глаза. Но еще больше она боялась увидеть, когда они становятся серыми. Потому что тогда она могла бы поверить, что он не чудовище. Опасная доверчивость. Мысль о том, чтобы родить ему ребенка, ужасала. Это стало началом кошмара наяву. Что-то неправильно-непоправимое чувствовалось во всем этом. Девушка сама себя не понимала. Ведь первым откликом на услышанное была радость. Хрупкая, зыбкая, неясная, но все же - радость. В какой-то момент Тари показалось, что она раздвоилась, и эти две ее части чувствуют и понимают все по-разному. Противоположно. И та часть, что ненавидела друида, сейчас взяла верх, победила ту, которой хотелось согреваться в его глазах. Даже серых. Именно серых.
   В воспаленном мозгу эльфийки начал зреть план, как избавиться от этого ребенка, который пугал еще больше, чем его отец. В кошмарные сны добавились видения о том, как маленькое чудовище разрывает ей живот, выбираясь наружу. Тари начало казаться, что она сходит с ума. Желание избавиться от едва зародившейся жизни превратилось в манию. Она уже лгала напропалую, пытаясь выкроить время, чтобы меньше находиться рядом с Ашем. Он лишь обеспокоенно качал головой, пытался ее угомонить, утешить... и потакал ее капризам.
   Она дождалась дня, когда сумеречник ушел в город. Аш не хотел оставлять ее одну, но Тари сделала милое личико и уверила, что с ней все хорошо, и очень хочется вот тех южных фруктов, которые эльф приносил в прошлый раз. Девушка уже успела увериться, что подобные капризы друид выполнял беспрекословно. Ей просто необходимо было, чтобы он ушел. Необходимы эти три дня. Лихорадочно соображая, что этого времени должно хватить. Разум поглотился страхом перед зародившейся в ней жизнью. Сомнений не осталось.
   Чугунок с зельем вскипел быстро. Тари разбиралась в травах, как и любая эльфийка. У женщин всегда были свои секреты от мужчин, и этими секретами, зачастую жуткими, они делились с малых лет. Девушка знала, что ей нужно делать. Душица, огуречная трава, немного кислицы, забить вкус - и отрава готова. Зелье остыло, и Тари, давясь крупными глотками, выпила всё до капли. И быстро, пока не начало действовать, убрала все следы. Не совсем ясно представляя, что совершает, она инстинктивно следовала за своим страхом. Всё должно было выглядеть случайностью. Ну, приболела, ну, случилось. Не такая уж и редкость. Да и тело могло не принять ребенка, ведь они же разные, она и сумеречник. Она уже придумывала, что скажет. И отчаянно заглушала кричавший где-то в глубине голос, что так нельзя, что это не исправить, и что она этого не хочет. Невозможность оградиться от поглотившего ее душу ужаса.
   Предчувствие беды гнало Аша с такой силой, что он не чувствовал земли под ногами. Настороженный, пропитанный болью вой волков отдавался гулким звоном в голове. Он слышал его, даже не находясь в лесу. И бежал, проклиная собственную беспечность. Летел, перемахивая с ветки на ветку, не думая ни о чем. В груди тревожно билось. Ядовитой гадюкой свилось предчувствие, не давая дышать, острыми лезвиями кромсая душу эльфа.
   "Тари!"
   Она лежала на полу рядом с кроватью. В луже крови. Не крик - надрывный вой разорвал тишину когда-то уютного дома. Аш никогда так не кричал. Лихорадочно прижимая к себе хрупкое тело.
   - Тари!!!
   Она была еще теплой. Сквозь собственный вой Аш не сразу почувствовал слабое биение сердца. Тари была жива. Еще жива. Промедли он хотя бы час, и она истекла бы кровью. А сейчас ее всё еще можно спасти. Он выложился весь, отдал всю силу на то, чтобы вернуть свою Тари. Золотое сияние разлилось по ее телу, спасая, возвращая назад ту, которая уже почти ступила за край, откуда нет возврата. Он выхватывал ее из цепких лап смерти у последней черты. Успел. Ножницы, разрезающие жизненный путь, щелкнули мимо. И злой яростный рык невидимому кому-то в устах того, кто жадно стискивал в объятьях ту, что стала дороже жизни.
   - Не отдам! - Аш оскалился в никуда, прижимая возлюбленную к себе,
   - Даже тебе не отдам! - и кто-то незримый на той стороне бытия содрогнулся, столкнувшись с этим взглядом янтарных глаз.
   Она очнулась лишь на следующий день. И первое, что увидела, были воспаленные покрасневшие глаза. Ее ладонь покоилась в дрожащих пальцах Аша. Он натянуто улыбнулся, неумело пряча тревогу во взгляде. Несложно догадаться, что он провел не один час вот так стоя на коленях у кровати и держа руку Тари в своей.
   - Тари. Моя Тари. Святые небеса, ты жива, - она оказалась в его объятьях. - Девочка моя, я не отойду от тебя больше ни на шаг. Прости меня, это моя вина, я слишком беспечен, - бесчисленные поцелуи посыпались на лицо, шею, плечи. Тари не совсем понимала, что происходит. Она не знала, чего стоила ее выходка. Даже не догадывалась, что по собственной глупости, пойдя на поводу у страха, едва не убила себя, и каких усилий стоило Ашу вырвать ее из объятий смерти.
   - Аш? - неуверенно позвала она сумеречника.
   - Прости, я не уследил. А ведь должен был догадаться, ты ведь так слаба. Прости. Прости...
   Он просил прощения и виновато целовал ее, пряча глаза. Он так и не догадался, что Тари сама все это устроила. Не рассчитала. Не знала, что последствия могут быть столь ужасающими. Бездумно шагнула в пропасть, так и не научившись доверять этому угрюмому отшельнику, для которого стала той единственной, которая дороже всего.
   Она проснулась среди ночи в пустой постели, прошла на цыпочках на кухню. Аш сидел у стены, спрятав лицо в ладонях. Плечи содрогались в беззвучных рыданиях. Это было жутко - видеть его сломленным. Понимать, что он винит себя за то, что не досмотрел, не уберег свою девочку. И всё же Тари не сожалела о содеянном. Её план удался, хотя судьба внесла свою поправку. Голос, тревожно шептавший о том, что все не так, - был навсегда задавлен, и уже не пытался донести до разума оступившейся девушки то, что она ошиблась, что избрала не тот путь. Что все могло быть совсем иначе. Больше эльфийка не сомневалась.
  

***

  
   - Риз, я начинаю тебя бояться, если твои иллюзии могу сотворить такое, - Шим-Саз.
   - Ты только понял, что он ужасен? - Шим-Рин.
   - Все вы о чем-то не о том думаете. Эх, а мне его почти жалко, - Шим-Тар.
   - Ну, Тар, ты у нас всегда была слишком мягкой, это тебя погубит рано или поздно. Но мне показалось, что... неважно, - Шим-Кир.
   - Осталось дожать немного, и ифирин сможет вырваться и занять его тело, - Шим-Син.
   - А вдруг он будет против? - Шим-Йей.
   - Ну да, он же сидит и радуется, что сменил цепи лабиринта на застенки этого эльфа, - Шим-Тил.
   - Да хватит вам, что сделано, то сделано, - Шим-Сел.
   - А все ли мы учли? Не взбрыкнет ли наш друид в последний момент? - Шим-Зар.
   - Да некуда ему взбрыкивать, девочка его сломала, осталось дожать. Правильно говорят, сильного мужчину способна сломать лишь слабая женщина, - Шим-Арк.
   - А где Риз? Кто его видел в последний раз? - Шим-Йут.
  
  

Глава четвертая

  
   Это были тревожные дни: Аш ходил сам не свой, Тари прятала взгляд, не смея посмотреть ему в глаза. А он... он, словно в насмешку, стал более заботливым и внимательным. И не мог больше прикасаться к ней, лишь молча наблюдал виноватым взглядом побитой собаки. Следовал за ней, словно тень, и больше не было подтруниваний, и не было красивых песен. Эльфийке стало не по себе от всего этого, ей иногда отчаянно хотелось вернуть искристую насмешку в его взгляд. Но так и не смогла найти в себе силы, чтобы хоть что-то изменить, сознаться. Сказать, как ей уютно в его теплых руках. Что-то сломалось безвозвратно.
   - Не будь таким. Всё нормально. Правда-правда, - не выдержала Тари этой гнетущей тишины. Он слабо улыбнулся в ответ и обнял ее. Впервые за все эти дни.
   Жизнь постепенно начала входить в прежнее русло, и, наверное, всё постепенно нормализовалось бы: все раны заживают со временем, пусть даже оставляя шрамы, - но, видно, не судьба. И в роли судьбоносицы в один из дней ступила на поляну перед домом эльфа странная женщина. Да и женщина ли вообще? Хрупкое изящное создание скорей напоминало призрак. Волнистые волосы цвета июльской травы стелились шлейфом по земле за её спиной, пышным каскадом спадая между огромных крыльев, неуловимо сходных с крыльями нетопыря и бабочки одновременно. И вся она, пришедшая, была малахитово-зеленой. Невесомой, неощутимой. Неосознанно-пугающей.
   - Саразмананеташтиель, беда, - прошелестел журчащим ручьем голос незнакомки.
   - Аш, кто она?
   - Она? Ну да, можно сказать, "она". Дух Земли, - самое простое, что мог ответить сумеречник. Не объяснять же девушке сейчас, как устроен этот мир, и кто такие ифи, и что они вовсе не духи, а сама суть стихий. И что он, обычный друид, смог запечатать в себе держателя стихий - ифирина, тем самым, связав себя со всеми двенадцатью шимами - ифи. Ту самую силу, за которой охотились, чуть ли не все жители Перекрестка, которой жаждали многие в других мирах. И в отличие от них, он знал истинную цену этой мощи.
   - Что за беда, Тар, и зачем понадобился я?
   - В межмирье проник могущественный колдун и пронес невероятной силы артефакт. С его помощью он намерен впустить сюда свою богиню. Эх, оно, конечно, мелко, все эти их местные божки, - но если даже такая доберется до лабиринта...
   - И куда смотрел Риз? Это вроде его задача, не допускать таких в межмирье? - Аш присел на порог и, усадив рядом Тари, обнял ее за плечи, словно давая понять, что всё хорошо и волноваться нечего. Девушка притихла и молча наблюдала за разговором эльфа с той, которую он назвал Духом Земли.
   - Риз? Проглядел, занят был он тогда, - замялась Тар. Не могла же она взять и сознаться, что Риз всё время был занят тем, что морочил голову иллюзиями маленькой эльфийке с пшеничными вихрами и изумрудными глазами, и что они, ифи, вообще устроили заговор против Аша.
   - Теперь-то свободен? Вот и разбирайтесь сами, раз проглядели. Мне дела нет до ваших прогляделок, - сумеречник явно не был настроен и пальцем пошевелить, чтобы помочь. В его голосе сквозила неприязнь.
   - Да мы бы разобрались, но... Риза поймали этим артефактом, так что наш шутник теперь в плену. И, используя его, колдун откроет портал и впустит в межмирье свою богиню. И богиня эта из тех, кого ты называешь дроу. Вот и смекай, к чему приведет её вмешательство в узоры лабиринта. Она же всё здесь кровью зальет, и хорошо, если только здесь. Кир попыталась освободить Риза, но лишь сама попала в ловушку. Тот артефакт - западня для стихий, мы и близко подойти не можем. Саразмананеташтиель, хорошо подумай, хочешь ли ты, чтобы кровавая богиня получила здесь власть.
   Тар пристально всматривалась в глаза друида. Нет, не планировали ифи, что кто-то столь жестоко вмешается в их планы и перевернет с ног на голову их попытку освободить ифирина из заточения. И теперь паниковали, понимая, что обратиться за помощью больше не к кому. Эльф их и раньше недолюбливал, а если бы прознал, что все поступки Тари - дело рук Риза, то неизвестно, чем бы всё это закончилось для самих шимов.
   Аш призадумался. Картина, обрисованная Шим-Тар, была безрадостной. И самое неприятное - Тар была права. Сумеречник посмотрел на Тари, невольно поежился от сходства имен. Нет, не желал он, чтобы этот маленький мирок превратился в ад. Не для нее, не для его медовой девочки. Ему хотелось, чтобы она улыбалась. А если вокруг война и льется кровь, то разве до улыбок?
   - Чего вы от меня хотите-то?
   - Чтобы ты уничтожил артефакт. Риз держится, он сильный, он сможет ждать и сопротивляться, если будет уверен, что спасение придет. Но и его силы не бесконечны. Артефакт не просто удерживает в плену, он постепенно подчиняет воле колдуна. Ты представляешь, что такое - Риз на службе у кого-то?
   Друид попробовал представить, чтобы неугомонный ершистый свободолюбивый Риз кому-нибудь прислуживал. И сначала ухмыльнулся, ибо сама мысль была невероятной, невозможной. А потом ему стало страшно. Подчинить себе воздух, весь воздух всех миров - это пугало даже Аша. Даже больше, чем вмешательство кровавой богини темных эльфов в узоры лабиринта. Он вновь тревожно посмотрел на Тари. И растерялся. Пойти - оставить ее одну, и невесть что может случиться. Остаться - и миру, всем мирам грозит ужасная участь попасть под гнет богини дроу. Аш взял руки девушки в свои ладони. Решение пришло само собой.
   - Девочка моя, нам придется прогуляться к этому колдуну. Я не могу тебя оставить здесь одну, я обещал быть рядом. - Ему действительно так было проще: пока он рядом, пока он видит изумруды ее глаз - он сможет защитить ее.
   - И я увижу что там, за лесом?
   - Увидишь. Только обещай слушаться меня. Там опасно, мы идем не на прогулку по полянке.
   - Саразмананеташтиель, так ты согласен? - вмешалась ифи.
   - Можно подумать, у меня есть выбор, - недовольно прорычал Аш. Мысль о том, что две стихии окажутся в чьей-то безраздельной власти, - ужасала. Он догадывался, что это за артефакт. Да, в иных мирах это был сильный, но всё же обычный талисман для управления потоками стихий. Но здесь, где собраны сами сути стихий, а не только их потоки, - здесь эта жалкая магическая побрякушка превращалась в страшное и невероятно мощное оружие, способное поработить всё сущее... во всех мирах.
  

***

  
   Неделю пробыли в пути Аш и Тари, пока добрались до большого тракта, по которому быстрее и проще всего достичь клана дроу. Эльфийка радовалась путешествию, даже несмотря на то, что приходилось прокладывать путь по пустырям и перелескам, искать брод через речушки на дне оврагов. Ей хотелось увидеть этот мир, раз уж она в нем оказалась, пусть и случайно. Ночевали в перелеске неподалеку от дороги - друид шел бы и ночью, но девушке требовался отдых.
   Продолженный с рассветом путь по тракту был легким и приятным для Тари и весьма напряженным для друида. Лишившись лесной тени, он изрядно страдал от яркого солнечного света и, подслеповато щурясь, кутался в капюшон плаща - единственное ветхое укрытие от палящих лучей. Время перевалило за полдень, когда они миновали границу клана оборотней.
   Солнце уже коснулось горизонта, когда спокойствие путешествия нарушил перестук копыт небольшой кавалькады. Рассмотрев всадников, Аш крепко выругался: это были светлые, наверняка возвращавшиеся из Нейтральной в свой клан. В груди неприятно екнуло. Меньше всего сумеречник хотел подобной встречи... но не бежать же. К тому же Договор Тракта не позволит светлым напасть на друида.
   Однако случилось неизбежное. Да иначе и случиться не могло: увидев соплеменницу в компании чужака, светлые не могли проехать мимо. Они были хорошо вооружены, по виду воины: старший, скорее всего, генерал, с ним адъютант и десяток воинов попроще - обычные служаки. Аш мгновенно оценил противника и сплюнул под ноги от досады: без стычки не обойтись. Конечно, сумеречник не против драки и никогда не упускал возможности надрать задницы высокомерным светлым "братьям", но в данный момент было одно "но"... Тари. Единственного взгляда на эльфийку хватило, чтобы понять: в ее глазах блестели слезы радости. Пусть не домой, но всё же к таким же светлым, как и она сама, девушка очень хотела вернуться. Друид вздрогнул.
   Она побежала со всех ног под такую надежную защиту соплеменников. Аш застыл, как вкопанный. Он не мог пошевелиться, глядя, как убегает Тари. И лишь позвал ее тихонько. Грустная улыбка, от которой повеяло обреченностью, застыла на губах.
   - Тари. Не уходи, не надо.
   Девушка вздрогнула, обернулась. Тяжелая ладонь в латной перчатке осторожно и покровительственно опустилась на ее плечо.
   - Не бойся, девочка. Если не хочешь быть с ним, мы не позволим тебя обидеть, - произнес спокойный голос. Тари посмотрела на говорившего: в голубых глазах эльфа светились доброта и обещание защиты, он был так похож на ее отца... удавка захлестнулась. Весь страх, который давил на нее целый год, выплеснулся наружу. Она вдруг осознала, что может больше не бояться, что есть кому укрыть ее от этого зверя. Острые, как нож, обидные слова полетели в Аша. Размазывая слезы по лицу, девушка выкрикивала всё, что наболело за это время: как ненавидит она его, как ее выворачивало от одной мысли, что она может родить от него ребенка. Кричала, не узнавая себя, словно и не она вовсе:
   - Да, это не ты недосмотрел, это я сама! Сама так захотела, сама от него избавилась!
   - Тари...
   - Ненавижу, ненавижу тебя! Да как ты мог помыслить, что тебя можно полюбить? Зверь! Чудовище!
   - Тари...
   - Всегда, всегда хотела сбежать, убить тебя! Ненавижу! Зверь!
   - Тари... ты забыла подарок своего отца.
   Его голос был тих и спокоен. Цепочка с ножнами упали наземь, обнажая кинжал. Она даже успела улыбнуться... стальное лезвие рассекло грудь, вонзаясь в сердце. Улыбка на короткий миг застыла на ее губах. И за этот миг она всё увидела.
   Он не был злым. Он просто улыбался, пытаясь припугнуть заблудившуюся девочку.
   От него веяло такой невероятной первозданной силой, что Тари, настоящая Тари - залюбовалась. Да, он не красив, но был сказкой. Лесным духом. Зачаровывал.
   И та, которая не она, ругалась и говорила обидные слова.
   Он склонился над ней, лежащей на траве, и Тари провела рукой по его черным волосам, вдохнула его запах... лесного разнотравья.
   Он не взял силой ее тогда - она сама так захотела, сама желала оказаться в его объятьях, принимая его. Но та, другая, ненастоящая Тари увидела совсем иное.
   - Я всё равно сделал бы то же самое, - он просто подтрунивал над ней, когда она строила оскорбленную невинность.
   И всегда был теплым. Ей тогда стоило больше прислушиваться к своему телу, которое не поддалось колдовству. Которое чувствовало, принимало тепло этого странного друида. Он был ласков.
   Так яростно тогда сражался, не пожалел собственного леса. Лишь бы защитить ее. Разрушить все, что раньше было дорого, отдать собственную жизнь лишь для того, чтобы рука врага не посмела коснуться той, что стала для него дороже всего на свете.
   Кто посмел так поступить с ними двоими?! Так больно, так страшно было понимать в последние мгновения жизни, что все ее кошмары были обманом. Она, настоящая Тари, никогда не боялась его. И он читал это в ее глазах. И не понимал, когда на волю вырывалась та, придуманная кем-то, другая.
   Она восхищалась этим отшельником, который так сблизился с природой, с лесом, познал его тайны. Он был для нее почти божеством из баллад, из легенд.
   Настоящая Тари была счастлива. Она любила смотреть в эти теплые глаза. Любила его грустную улыбку.
   Любила яблоки в меду, и облизывать его пальцы.
   И сворачиваться игривым котенком на его коленях.
   Сходить с ума от его жарких поцелуев.
   Она так радовалась тому, что носит в себе новую жизнь, его ребенка.
   Так кто же посмел всё это уничтожить? Кто придумал этот обман, чьи это были чары?
   Кто извратил эту сказку, сделав ее кошмаром?
   Как трепетно билось сердце, когда он пел ту песню. Как сладко замерло, когда сказал, что любит.
   Узнать всё, всю правду, когда ничего изменить не в силах.
   Она никогда не смогла бы возненавидеть Аша.
   И никогда бы не посмела убить его ребенка.
   Пусть будет проклят тот, кто это совершил. Кто направил руку Аша, доведенного до безумия.
   Раненой птицей с последним вздохом душа Тари рванулась к нему,
   - Аш...
   Изумрудный взор потух. Тари уже не видела, как впилась стрела в плечо друида, как принял он вторую на клинок и поднял взгляд.
   - Даже убить меня не можете...
   В глазах Аша больше не было ничего, кроме всепожирающего пламени сумасшествия. Перед всадниками стоял утративший разум берсерк.
   - Ублюдок!!! - но сумеречник уже не слышал этого слова, да и не могло оно его задеть: когда вырывают сердце, оскорбления не могут причинить боль. Но на блеснувшую в воздухе сталь ответил молниеносно - слово меч и не был в ножнах, а наизготовку в руке.
   - Не смей, Тиррас! - генерал рванулся слишком поздно и не успел остановить разъяренного адъютанта, бросившегося на чужака.
   А останавливать стоило, слишком уж хорошо помнил генерал этого друида. Не так часто встречаются звероглазые сумеречники. Ошибки быть не могло: это был он, то чудовище, что своими мечами ломало ряды вампиров в той памятной войне, забирая бессчетное количество жизней. Метаморф, так должен он зваться. Друид, познавший силу природы настолько, что может обращаться в зверя. Слишком быстрый: для эльфа, для друида, для оборотня. И являлся всеми тремя в одном лице. Генерал поежился от ужаса, охватившего его при воспоминании, как это жуткое существо крошило в месиво кровопийц. Способный увернуться от града стрел, друид тогда лишь хищно скалился и убивал, убивал без числа, упиваясь собственной неуязвимостью... Теперь же он превратился в настоящий кошмар.
   Сталь адъютанта пришлась аккурат на меч Аша, и генерал снова увидел тот самый звериный оскал. Друид жаждал крови. Жаждал смерти, но просто умереть был не согласен. Безумие плескалось в янтарных глазах. Но здесь не оказалось противников для него - слишком хрупки и неопытны были эти светлые, чтобы утолить жажду раненого зверя.
   Меч вышел из спины адъютанта - Аш всадил клинок по самую рукоять. Всё произошло настолько быстро, что отреагировать не успел никто. Генерал понял, что долг чести не позволит ему оставить всё как есть и просто проехать мимо, да и сам обезумевший друид никого не отпустит. И понял, что не сможет победить взбесившееся чудовище, на которое походил сейчас сумеречник, злобно рычащий, облизывающий кровь с выдернутого из тела меча.
   Стычка была короткой и ожесточенной: генерал бросился на Аша, воины последовали за командиром. Сумеречник жадно ухмыльнулся и ринулся на них, на ходу вынимая второй меч и становясь вдвойне опасным. Сталь зазвенела о сталь, друид вертелся волчком, отражая удары, градом посыпавшиеся на него, пытаясь удачным выпадом ранить нападающих.
   Неглубокие раны не могли его остановить. Он упивался сражением, пусть и коротким, пусть исход его был ясен: Ашу необходимо было выместить всю свою боль, и он вымещал ее в убийстве. Один за другим падали светлые. Генерал держался дольше остальных: более опытный боец, он с трудом, но всё же уклонялся от жестких выпадов Аша, даже пару раз серьезно зацепил, ранив друида в левое плечо и всадив меч в бок под грудной клеткой. Но то ли не задел важных органов, то ли берсерк вовсе не чувствовал боли - очередной взмах его клинка достиг цели, снеся голову генерала с плеч.
   Редкие путники шарахались в сторону и предусмотрительно падали наземь - в местах, где войны чаще, чем дожди, все привыкли к тому, что иногда воины впадают в слепую ярость безумия. Любой житель Перекрестка знал: если встретишь такого, нужно замереть, а лучше - лечь на землю. Не заметит, пройдет мимо в поисках того, кто станет его жертвой. Острия окровавленных мечей оставляли борозды в пыли дороги, потерявший разум друид рассеянно смотрел по сторонам, выискивая соперника. Желая гибели. В вечерних сумерках он дошел до Проклятого леса и победно оскалился: остатки памяти говорили, что здесь он точно найдет то, что ищет. Потерявший рассудок Аш шагнул сквозь невидимый барьер навстречу смерти.
   Сомнительная удача не заставила себя долго ждать: друид чувствовал всякую мелкую мерзость, ошивающуюся поблизости, но не решающуюся напасть. Однако, в безумной ярости ища врага для последней битвы, он вышел к логову неизвестной но, судя по размерам жилья, довольно большой твари, которая поторопилась показаться и заявить права на свою территорию, нагло нарушенную Ашем. Друид кровожадно осклабился в ухмылке, не предвещающей твари ничего хорошего: легкого обеда ей точно не будет.
  

***

  
   - Да что вы все молчите? Вы хоть понимаете, что происходит? - закричала Тар.
   - Но разве мы не этого хотели? Разве это не поможет ифирину вырваться из плена? - вопросом на вопрос ответил Йей.
   - Да вы ослепли, что ли? Его душа в огне, я слышу, как в этом пламени сгорает ифирин, я слышу его крик! - вмешалась Сел, присоединяясь к Тар.
   - Сделай что-нибудь, он же там погибнет! - запаниковал Йей, бросаясь к огненной ифи.
   - Я ничего не могу с этим сделать, этот огонь мне не подчиняется, - беспомощно развела руками Рин. Она была напугана и не понимала, как ее стихия может её не слушаться.
   - Потому что это не твоя стихия, - спокойно произнес Йут, и все обернулись к нему, наконец-то заметив, что он тоже есть. Всегда был здесь, и вообще не любил покидать сердце лабиринта, в отличие от того же Риза, который вечно где-то летал. Долетался.
   - Что это за огонь, почему ифирин не может вырваться? Ведь друид так слаб сейчас, он беззащитен, - зашелестели голоса наперебой.
   - Это огонь тринадцатой стихии, обратная сторона огня, - меланхолично молвил Йут, наслаждаясь тем, что его наконец-то слушают.
   - Ты, верно, шутишь, нас всего двенадцать, - влез Тил.
   - Нет, он прав. Тринадцатая существует. Она не связана, она сама связать кого угодно может, - решил вмешаться Саз.
   - Ну да, вас тогда еще не было, когда ее создали, но мы-то с Сазом это помним, - Йут намекнул на то, что он, Итог, и Время-Саз были задолго до создания других стихий.
   - Ты знал, ты это знал? То, что она вмешается? И что оно вообще такое - тринадцатая стихия? - все опять смотрели на Йута. Все, кроме Саза. Он и так знал ответ.
   - Я не сказал бы, что у нее есть точное определение. Наверное, тот, кто сможет понять, что такое эта тринадцатая, - станет новым Пламенем Мироздания. Я не знал, что она вмешается, но предупреждал, что вы чего-то не учли.
   - Как ты мог не знать? Ты же всегда знаешь, к чему приведет то или иное действие.
   - Ага, знаю. Вот только, если хоть краем зацепить тринадцатую, то всё летит кувырком, и нельзя с уверенностью предсказать, что будет так, а не иначе. У нее вообще на всё свой взгляд, и если уж приложит руку к чему-то, то и миры могут сгинуть. Так уже было, верно, Саз?
   - Угу, было, - задумчиво произнес Саз: ему явно не нравилось вспоминать те события.
   - Вы, случайно, не о разбивании Зеркала?
   - О нем, именно о нем.
   - Ее рук дело?
   - А то чьих же еще. Ее.
   - Но что теперь-то делать? Да пусть ее, эту тринадцатую. Что делать сейчас? Ведь он погибнет, не уничтожит артефакт, не освободит Риза и Кир, зато сожжет ифирина. Вы хоть представляете, что будет?
   - А я вас предупреждал, не играйтесь в такие игры, - отмахнулся Йут и сделал вид, что это его не волнует.
   - Саз, что нам делать?
   - Я ничего тут не могу решить. Только Йут и сможет развязать эти узелки.
   - Йут!!!
   - Какие же вы шумные. Будете знать в следующий раз, как не слушать старших.
   - Но, Йут, миры погибнут. Думаешь, нас за это по голове погладят?
   - Ладно. Выбора у меня нет, всё равно все завязаны. Отправиться в услужение этому колдунишке не хочу, так что придется постараться разгрести кашу, которую вы заварили. И делать только то, что я скажу.
   - Согласны!
   - Саз, его душа почти сгорела. Если ты ускоришь рождение зверя, он заполнит пустоту - но лишь при одном условии. Сел, я знаю, ты сумеешь: сотри из его памяти эту девицу. Иначе огонь не потухнет до тех пор, пока не уничтожит эльфа.
   - Слушаемся.
   - Это единственное, что мы можем сделать. Забыв причину своего безумия, он успокоится и сможет выжить. Рождение зверя даст хорошую встряску и пробудит жажду жизни, так что Саз, поторопись, - было в этом что-то смешное - торопить само Время.
   - И еще, Рин, Зар и Арк... Вытащите его из этого леса!!!
  
  
  
  

Часть вторая

Артефакт

Глава первая

   Его выследили, затравили собаками и загнали на край утеса. Град стрел полетел в большого черного кота-пантеру. Гинтра знал, что заслужил эту смерть - столько убийств, столько несчастий принес он этим людям по воле колдуна, которому не мог сопротивляться. Но испугался, что даже пронзенное стрелами тело мерзкий старикашка вернет к жизни и вновь заставит служить. Бездушным упырем. Оборотень решил прервать эту череду смертей, убийств, которые совершал не по своей воле. И тогда он прыгнул. Утес был высок, пропасть под ним глубока. Расшибиться так, чтобы это проклятое тело невозможно соскрести с камней на дне ущелья, - так думал Гинтра, падая со скалы, когда серебристое сияние окутало его.
   Он приземлился мягко на лапы, как и положено котам, даже таким большим. Падение было коротким - Гинтре показалось, что пролетел всего метра три, пустяк для пантеры, прыжок, а не падение. И под ногами почему-то трава, а не камни ущелья. Но что поразило оборотня еще больше - поблизости вообще не было скал, лишь пологие горы маячили на горизонте. И воздух пах иначе. Небо было другим. Тревожный рассвет осеннего утра вместо зимнего полудня.
   Неделю рыская ночами по округе в облике кота, а днем прячась в пещере в тех самых горах, Гинтра обнаружил, что он очень далеко от дома... от того, что можно было лишь условно назвать домом. Он охотился на мелкую живность, в основном на кроликов, так что голодать не пришлось. Невдалеке виднелось селение, но идти туда кот не решился - знал, как реагируют люди на оборотней, поэтому предпочел и дальше прятаться в горах.
   А потом набрел на Проклятый лес (однажды, притаившись за кустами, он услышал название этого места в беседе путников, остановившихся на ночлег у обочины дороги). Из нескольких таких подслушанных разговоров Гинтра быстро понял, что попал в совершенно иной мир, населенный незнакомыми существами, и решил, что нашел для себя искупление за совершенные грехи - каждую ночь он превращался в зверя и отправлялся в лес уничтожать чудовищ. Это стало его епитимьей - убивать тех, кто несет смерть и страх людям. Ему везло: обитатели жуткого места не умели лазать по деревьям, поэтому, когда силовое преимущество было на их стороне, он уходил из леса по верхам или пережидал до рассвета высоко на ветвях. Днем твари расползались по логовам, и он мог спокойно уйти. И возвращался на следующую ночь.
   По многомесячной привычке, ставшей еженощным ритуалом, огромный черный кот примостился на ветвях и выжидал удобного случая для нападения на монстра и собирался приложить все силы, чтобы в Проклятом лесу стало на одно чудовище меньше. Он давно выслеживал эту тварь, выжидал, пока поблизости не окажется прочих мерзостей, помельче, но тоже опасных. Все же с таким большим и сильным противником лучше сражаться один на один, и не оглядываться за спину в попытках отбиваться еще и от мелких врагов. Однако этим планам не суждено было исполниться. В события вмешался незнакомец.
   Кот нервно дернул ухом, когда услышал шаги. Это было вовсе не тихое прокрадывание на цыпочках, в попытке проскользнуть незамеченным мимо местных обитателей. Нет, наоборот, пришедший в лес оказался шумным: ломился напрямик, через искореженные почерневшие кустарники, сшибал ветви и вовсе не заботился о том, чтобы избежать опасности. Когда он вышел к логову твари, Гинтра, застывший в ожидании собственной схватки с обитателем логова, едва не присвистнул. И присвистнул бы, но кошачья ипостась вовсе не способствовала издаванию подобных звуков. Незнакомец оказался безумцем... по крайней мере, вел себя так, словно искал смерти, разъяренно оглядываясь по сторонам. Ни о какой осторожности и речи не велось. На двух обнаженных мечах, которые он держал в руках, виднелись следы недавней крови. Воин, не заботящийся об оружии, настолько невменяем, что даже кровь не стер с клинков? Кот снова дернул ухом. Нет, незнакомец явно лишился разума: сунуться в чащу Проклятого леса, шуметь так настойчиво, что твари сбежались со всей округи - на такое мог решиться лишь сумасшедший.
   Гинтра начал нервничать. Ему, конечно, не впервой охотиться на здешних обитателей, но всё-таки он предпочитал ловить их по одному. У логова же собралась целая свора, примчавшаяся на шум и запах крови: незнакомец был ранен, и настолько мог видеть оборотень острым кошачьим зрением, - ранен серьезно. Только вот на свои раны не обращал никакого внимания, чего не скажешь о тварях, которые уже жадно щелкали челюстями в предвкушении еды, но не рисковали вступить в схватку - видать побаивались хозяина логова больше, чем стремились заполучить добычу.
   "Ох, это еще смотря, кто станет тут жертвой", - подумал Гинтра: в янтарных глазах незнакомца полыхало безумие, смешанное с жаждой крови... и смерти. Он пришел сюда умереть, а заодно и прихватить побольше тварей в мир иной. Оборотню знаком был этот взгляд... он уже видел такой. Такие же глаза были у пленника, сокамерника Гинтры, которого колдун тоже сделал оборотнем и попытался заставить себе служить. Как яростно он тогда сражался, как много жизней забрал с собой, прежде чем его убили... Он не хотел быть рабом и предпочел смерть, а заодно попробовал прихватить на тот свет столько палачей, сколько сможет. Гинтра запомнил тот взгляд на всю жизнь. И сейчас снова увидел такой же. Обреченный. И решительный. Беспощадный, в первую очередь - по отношению к себе. Слепая ярость берсерка.
   Тварь вылезла из логова, огляделась по сторонам, увидела добычу. И начался ад. Оборотень думал, что всё закончится почти сразу, но, увидев, как быстр и ловок незнакомец, решил присмотреться к нему более пристально. Времени у Гинтры было до рассвета. Всё равно не уйти: пока сбежавшиеся голодные жители леса не расползутся по норам, слезть с дерева невозможно. Коту ничего не оставалось, как ждать и наблюдать.
   А безумец, что сошелся в схватке с монстром, оказался слишком стремителен, слишком смертоносен... для человека. Оборотень уже встречал похожих, с такими же длинными острыми ушами. Их звали эльфами, об этом Гинтра узнал, подслушивая разговоры путешественников; в его мире таких не было. Только тот, что сражался внизу, был непохож даже на местных остроухих. Слишком высок и плечист. А еще у него были совершенно не человеческие глаза. Волчьи. И когда он с криком ринулся на тварь, то оборотень заметил у него еще и длинные острые клыки, обнажившиеся в оскале ухмылки.
   И всё же Гинтра решил считать незнакомца эльфом, хотя бы просто для удобства: назвать молниеносного воителя человеком он не мог. Даже зоркие кошачьи глаза оборотня не всегда успевали уследить, с какой скоростью взлетают мечи в ударе, как уклоняется от атак твари этот... эльф. Поляна перед логовом наполнилась криками, а скорее, рыками воина и воем, визгом искромсанной клинками мерзости, живущей в этом воистину проклятом лесу.
   Мечи двигались с такой ошеломляющей скоростью, что кот не успевал моргать, чтобы не пропустить очередной удар. Эльф не сражался - он безжалостно крошил свою жертву, которая посмела счесть его добычей, не замечая в пылу схватки, что получает раны одну за другой. Но стоило твари упасть, как сразу же из-за деревьев десятками хлынули другие, более мелкие, наваливаясь кучей на воина. И всё же он вырвался, вращая мечами настолько быстро, что они казались серебристыми бликами. В стороны полетели куски вонючей плоти обитателей леса. Перекрывая визг раненных монстров, воздух разрезал яростный выкрик.
   - Я сказал, по одному!
   Слепящей белой вспышкой засветилась ладонь эльфа, он хлопнул пятерней о землю, и из почвы рванулись ввысь скрюченные, покореженные коренья, разрывая чудовищ на куски и словно ограждая воина от нападавших высоким густым плетнем.
   "Так он еще и маг?!" - пронеслось изумление в мыслях кота.
   Внизу происходило нечто невероятное: безумный воин сражался с неистовой яростью, уничтожая тех, кто по трупам, сквозь сеть корней, ухитрялся прорваться на поляну. Однако магических атак больше не последовало - похоже, эльф вложил всю свою силу в тот единственный раз. Гинтра убедился, что потерявший рассудок герой всё же обречен, несмотря на то, что к безумной выходке прикладывалась недюжинная сила воина-мага. И не спасти его никак, даже если оборотень вмешается; просто полягут вместе под лавиной мерзости, которая стеклась в бессчетном количестве к месту битвы. В груди что-то неприятно дернулось... уж очень не хотелось коту, чтобы безрассудный эльф вот так погиб. Странное ощущение, вроде и не его вовсе. Но знакомое и родное. Из какого-то забытого прошлого. Герои не должны так умирать. А в глазах Гинтры этот эльф, безусловно, стал героем.
   Гинтра уже решил спрыгнуть с дерева и вмешаться - и тут начало происходить такое, что оборотню стало не просто страшно, он впал в панику. Небо взбесилось, посыпавшиеся с него огненные шары и молнии точно попадали в цель, уничтожая тварей, - и магия явно исходила не от воина, погребенного под множеством кровожадных туш. Кот не мог понять, откуда всё это взялось, но это "что-то" явно метило по обитателям леса, аккуратно обходя эльфа, который... вдруг вырвался из кольца врагов, резко отпрыгнувших в стороны от вроде бы бессильной жертвы. Невозможно-яркий белый свет окутал воина, а когда этот свет погас, на его месте стоял... волк. Огромный белый волк. Настолько большой, что мог ростом сравниться с теленком.
   "Он оборотень?!" - Гинтра устал удивляться и просто во все глаза смотрел на пусть израненного, но всё же невероятного хищника. Сильного и опасного, который в считанные секунды расшвырял не успевших опомниться от ослепительной вспышки врагов. Кот и помыслить не мог, что бывают волки такого размера. Не мог знать оборотень, прежде бывший человеком из иного мира, что на таких волках, зовущихся снежными, эльфийские лучницы ездят верхом, что эти волки - гордость армии сумеречных эльфов севера. Такой зверь для Гинтры был в диковинку.
   И вдруг все стихло. Словно кто-то поставил невидимый барьер между волком и тварями Проклятого леса, и они жались к этой незримой, но весьма ощутимой преграде, скалились, но пройти не могли. Белый зверь постоял немного и побрел, хромая, по невесть откуда взявшейся тропе - скорее, коридору, отгороженному от леса тем же барьером... И почему-то Гинтру, оказавшегося внутри этого ограждения, потянуло за ним. Оборотень спрыгнул с дерева и сменил ипостась на человеческую, здраво рассудив, что нести в зубах оброненные мечи, плащ, сумку и остатки разорванной одежды не сумеет, а оставлять их здесь не хотелось. Странное желание помочь овладело Гинтрой, и он пошел за незнакомцем... понимая, что если хищник решит обернуться и напасть, то у него, Гинтры-человека, не будет ни единого шанса на спасение. Хотя в кошачьей ипостаси этого шанса не было тоже против такого зверя.
   Из лесу выбрались перед самым рассветом: белый волк впереди, и Гинтра за ним следом. Не пройдя и десяти шагов от леса, зверь упал. Силы его покинули: слишком порвали тело твари, потерял слишком много крови. Слишком... близко подобрался к краю гибели. Оборотень подошел ближе и присел на корточки, размышляя, что же делать дальше - не потащит же человек на себе такую тушу? Но ответ пришел сам собой: едва рассветные лучи выглянули из-за горизонта, зверь сменил ипостась, даже не приходя в сознание. Перед Гинтрой лежал израненный мужчина. Эльф.
  

***

   Аш почуял его сразу, как только тот подошел к лежащему на травяной подстилке эльфу. Большой кот, оборотень.
   "Ну вот, наверное, и всё. Драться с ним я не смогу. Если еще и ночь сейчас - значит, голодный. Значит, не будет церемониться".
   Эльфу не было страшно и не было грустно. Закон равновесия гласил, что так будет правильно. Так всё начинается и заканчивается. Только не всегда Аш соглашался с установленным порядком вещей. Он повернул голову, рассматривая подошедшего оборотня: большой кот, красивый сильный зверь. И ведь погибнет ни за грош, если попробует отобедать эльфом. В голове промелькнула ничтожная мысль о том, что этот оборотень разумен, что с ним можно говорить. И Аш попытался.
   - Я бы не советовал, в моей крови яд, и он тебе явно не по зубам. Да и просто так я свою жизнь не отдам, - в любом случае стоило предупредить кота об отраве. Друид не любил смертей по глупости.
   Слова звучали хрипло. Воздух надрывно врывался в легкие, судорожными выдохами выходя наружу, мешая говорить. Даже от такого небольшого напряжения Ашу стало хуже, он заметно слабел. Добровольно становиться чьим-либо ужином в его планы не входило, но сейчас оставалось лишь уповать на разумность оборотня. И надеяться на защиту луны-покровительницы.
   Кот склонил голову набок, словно насмехаясь над полумертвым эльфом, который еще и трепыхается. Потом развернулся и, отпрыгнув в сторону, скрылся из виду.
   Это было странно. И совершенно непонятно. Ясно одно: оборотень явно сохранял рассудок даже в таком облике. Кот, хотя, правильнее было бы сказать - пантера, вернулся, положил к ногам сумеречника что-то (судя по запаху, зайца) и снова скрылся из виду, оставив друида в одиночестве. О его намерениях эльф не имел ни малейшего понятия, но смутно догадывался, что есть его кот не собирается, иначе уже сделал бы это. То ли не был голоден, то ли эльф ему по вкусу не пришелся, то ли у него были совсем другие планы.
   "Странный оборотень. Или это я странный? Хотя нет. Его повадки не похожи на повадки здешних оборотней. Не в клане? Или новоприбывший?"
   Мысль болезненно зацепила: Аш слишком хорошо помнил, что такое - оказаться в этом мире, и слишком остро воспринимал новоприбывших. Иногда это выглядело чересчур цинично, но он никогда не оставался равнодушным к тем, кто попал сюда недавно и еще не успел освоиться. Было в них что-то ностальгическое.
   - Ну, где же ты, почему так просто отступил? Или у тебя чего другое на уме? - шепот эльфа был едва слышен в тишине ночи.
   "Наверное, это всё-таки был слишком странный оборотень. И этот заяц, положенный у моих ног".
   Он вернулся. В другом облике, но запах остался прежним и ошибиться друид не мог: это был тот самый оборотень, огромный кот, но на сей раз в человеческом теле.
   Он точно был разумен и умел говорить.
  

***

   Он пришел в себя лишь на третьи сутки. Гинтра боялся, что ночью незнакомец снова станет волком, но этого не произошло. И оборотню оставалось лишь менять повязки на многочисленных ранах, на что ушли остатки одежды эльфа, периодически отстирываемые от крови в ручье. Да пару раз выслушивать бред своего подопечного, который и в таком состоянии не хотел так просто отдавать свою жизнь кому бы то ни было.
   - Где я? - это было первое, что произнес незнакомец, наконец-то вынырнув из горячки.
   - В моем жилище, здесь безопасно.
   - Кто ты?
   - Гинтра.
   - Я тебя знаю?
   - Нет. И вообще, говори поменьше, ты был на волосок от смерти, но всё же выжил, так что побереги силы.
   Незнакомец прислушался к совету: замолчал и уснул. То ли поверил оборотню, что он в безопасности, то ли еще не полностью осознавал, где находится и что вообще происходит. И что произошло до того, как он попал сюда.
   - Как я здесь оказался? - спросил он, пробудившись после суточного сна и явно слегка набравшись сил.
   - Я тебя сюда принес. Не оставлять же среди пустыря, - спокойно ответил Гинтра. Жизни спасенного уже ничто не угрожало: он выкарабкался из зыбкого плена лихорадочного бреда, и хоть был очень слаб, но на поправку шел быстро - удивительно быстро. С другой стороны, раз он оборотень, то и раны должны заживать скорее. По крайней мере, так посчитал кот.
   - А как я там оказался?
   Гинтра вздохнул и попытался вкратце рассказать то, что видел сам. Когда дошел до превращения воина в волка, незнакомец даже попытался подскочить. Это не могло остаться для его собеседника незамеченным.
   - Чему так удивлен? Ты разве не оборотень?
   - Нет, я эльф.
   - Похоже, ты не знаешь, что стал оборотнем. Хм, тебя заколдовали, - Гинтра попытался придать вес своим словам, но незнакомец только слабо ухмыльнулся.
   - Хотел бы я увидеть наглеца, который осмелится меня заколдовать. Нет, это моя вторая ипостась - волк. Просто ему слишком рано пробуждаться, - произнеся так много слов, он откинулся на подстилку и тяжело задышал. И все же в его словах была такая уверенность, что Гинтра понял - он кто-то очень непростой. Сильный маг? Но почему сражался на мечах? Или же его магия не подходит для боя?
   - Ты того, не напрягайся. Хоть и быстро поправляешься, но сил у тебя еще мало.
   - Если не убили, значит выживу. Друид от ран не умирает.
   - Друид? Это твое имя?
   - Нет, мое имя Аш.
   Неделя промелькнула незаметно. Узнав, что его вещи тоже здесь, Аш отыскал в сумке зелье и быстро пошел на поправку. И всё же, несмотря на лекарство и регенерацию друида, для полного выздоровления требовалось время. Гинтра охотился на кроликов и временно отложил свои походы в Проклятый лес, выхаживая эльфа. Но вот с одеждой возникла проблема. Из той, что была на Аше изначально, остался относительно целым только плащ. У оборотня тело прикрывала лишь травяная юбка. А еще, присматриваясь к своему спасителю, хозяин леса понял, что тот не обычный оборотень, не рожден таким. Обращен магией и проклят. Подобное маги замечают сразу. Бывший человек. Чуть выше среднего роста по человеческим меркам и по ним же - среднего возраста, не молод, но еще не стар. Поджарый, словно гончий пес, жилист, худощав. Черные волосы длиной до плеч. На бледном лице с заостренными чертами тревожные зелено-карие глаза. Кошачьи. Клеймо оборотня.
   Сумеречник протянул Гинтре кошель и плащ и велел сходить в деревню и купить одежду. Сам он не мог без посторонней помощи дойти и до ручья, так что оставалось полагаться лишь на оборотня.
   - Я к людям не пойду, - мгновенно заартачился Гинтра.
   - А где ты здесь людей увидел? Раз мы в предгорьях недалеко от Проклятого леса - значит, в клане оборотней. Здесь нет людей, здесь все такие же, как ты. Ну, не все, конечно, обращенные магией. Большинство местных жителей родились такими, зверолюды они.
   - А... э... это здесь нормально? - растерялся кот.
   - Здесь многое нормально, иногда такие "нормальные" попадаются, что диву даешься.
  

***

   Клан оборотней был самым спокойным и миролюбивым на Перекрестке. Зверолюды терпимо относились ко всем расам, если те их не трогали, конечно же. Они предпочитал жить уединенно, особенно те, чья звериная ипостась - хищники. Те же, кто был зверьем помельче, сбивались в небольшие селения и посвящали свою жизнь земледелию и скотоводству. В каждом таком селении были небольшие базары: пара рядов лоточных. Там местные жители обменивались товаром, туда же заглядывали и странствующие торговцы, предлагая всевозможный крам, которого в селении не производили.
   От общего уклада клана отличалась разве что столица. Хотя в сравнении с другими городами Перекрестка она была небольшой - в пару районов столицы Нейтральной точно поместилась бы и площадью и населением. Но все же это был город. И правил этим городом, как и всем кланом, выборный глава. Большой Вожак, как именовали его оборотни. Под его началом состояло основное войско и клановая казна. Однако если начиналась война, то большинство жителей вступали в ополчение и примыкали к войску Вожака. Инорасовые звали правителя оборотней князем, хотя он такого титула себе и не присваивал. Само же правление больше походило на совет общин, куда входили представители каждого селения, и правитель всего лишь возглавлял этот совет, но его голос не был решающим, хоть и весомым.
   Селение оказалось небольшим - десятков семь дворов, по крайней мере, так решил Гинтра при беглом осмотре. Крепкие добротные деревянные срубы домов под тесовыми крышами, обширные подворья. Вокруг селения - поля и огороды, чудь дальше - пастбища для выпаса скота. По укатанной телегами грунтовке улиц носятся детишки, играя в салки. Гинтра вошел в распахнутые ворота и застыл, глядя на умиротворенность сельской пасторали. Поверить в то, что это оборотни, оказалось сложно. Сам он всегда считал себя монстром и не мог представить, что можно жить вот так, являясь зверем. Может, Аш все-таки ошибся, и это люди, как и думал Гинтра всё время, живя бок о бок с ними, но не приближаясь?
   - Ой, дядя, вы кого-то ищете? - веснушчатая девчонка-подросток подбежала к Гинтре.
   - А? Да я... рынок... наверное, - оборотень растерялся и слегка оторопел.
   - Рынок? Да вон там, в самой середине. Идите прямо, не сворачивайте, - защебетала девчушка.
   - А ты... и вправду оборотень? - решился таки спросить то, во что не мог поверить.
   - Ой, да вы нас не бойтесь, у нас тут мелкие все, мы людей не трогаем. Нет ни волков, ни даже рысей. Они поодиночке живут обычно, а не в селах, - при этом девочка стащила с волос косынку и из-под нее вынырнули лисьи уши. А из-за юбки полыхнул пожаром рыжий хвост.
   - А... у вас все такие? С хвостами? - удивился Гинтра.
   - Не все, конечно же. Просто мне так нравится, - расплылась в улыбке девочка-лиса, схватила его за руку и потащила за собой. Оборотень не успел опомниться, как оказался на небольшой площади посреди селения, где расположился ряд торговых лотков.
   - Дядя Макас, тут ограбленный, рынок ищет, - позвала кого-то девочка, и этот кто-то показался из глубины лавки.
   - С чего взяла, что его ограбили? - спросил тот, кого назвали Макасом.
   - Да на нем нет ничего кроме плаща, - лисичка покраснела.
   - Ой, вы не подумайте, у меня деньги есть. Кошель сохранить удалось, - невнятно пробормотал Гинтра, торопясь объясниться, пока не началась неразбериха. Мысль девочки об ограблении показалась ему удачной, за нее решил и держаться.
   Гинтра вернулся к вечеру и принес не только одежду, но и немного кое-какой снеди - не всё же зайцами да куропатками питаться. И выглядел по возвращению так, словно на него вылили ушат ледяной воды.
   - Э, ты чего это?
   - Не понимаю... они меня за человека приняли. Еще и успокаивали, мол, не бойся, селение у нас "мелкозверевое", крупных хищников нет, а остальные все спокойные и за людьми не охотятся.
   Аш рассмеялся.
  

***

   - Ты ведь мне жизнь спас.
   - Мне кажется, ты ею не особо дорожил.
   - С чего ты взял?
   - Да как тебе сказать. Желающий пожить подольше не сунется израненный в логово тварей из Проклятого леса. И уж точно не станет с ними сражаться до тех пор, пока не разорвут на части.
   - Хм, тут ты прав. Вот только это не похоже на меня. Ну не в моем характере такое безрассудство.
   - Да ты как раз без рассудка и был. Безумец.
   - Странно. Может, из-за слишком раннего пробуждения волка мой разум помутился?
   - Тебе видней. Я говорю лишь о том, что видел.
   - А сам-то что там делал?
   - Хех, длинная история, сложная. Поймешь ли, не осудишь?
   - Я вроде из понятливых и пока что никуда не тороплюсь, да и не судья тебе.
  

***

   В тот вечер в таверне собралось много вооруженных людей. Мечники-паладины, следопыты, наемники всех мастей, гарнизонные княжьи воины. Кто за честь и славу, кто за справедливость, а кто и за золото. Все, так или иначе, решили принять участие в охоте на чернокнижника, который вот уж год баламутил честной люд, усеивая изуродованными трупами окраины столицы княжества. Правитель долго пытался бороться собственными силами - изловить нечестивца, призвать к ответу и казнить, - но колдун попался непростой, и не было никакой возможности найти на него управу. Вот и решил князь собрать всех, кто владеть оружием способен. Наемники за деньги подвизались, воинам было достаточно приказа, а паладины - те за имя доброе против всякой нечисти всегда готовы.
   Он прошел в открытую дверь таверны размашистым шагом, отчего белый плащ развевался за спиной, хотя ветра и не было. Медальон капитана взблескивал на груди вошедшего щедрым золотом. Орден паладинов. Многие наемники вжали головы в плечи, узнавая молодого рыцаря. Молодого для столь высокого звания. Ему было лет тридцать по виду, а в этом возрасте мало кто достигал в ордене таких высот, как капитанский чин. И дали ему этот чин явно не за орлиный взгляд темно-карих глаз. Большинство присутствующих узнали паладина, который покрыл славой свой щит столь густо, что был прозван "Разящим Во Славу Господню". Или на языке древних - Гинтра.
   Капитан был выходцем из простолюдинов и так и не набрался лоска и тщеславия, несмотря на чин. Он так и остался мужиковатым простаком в поведении, но был неглуп, сдержан, уверен в себе и своей силе. И не напрасно. Его происхождение выдавала лишь речь, которая так и не стала вычурной и изящной, поскольку все же больше времени паладин проводил в битвах, а не за книгами и не на балах в княжьем замке. Фанатиком религиозным не был, но Слово Божье чтил сильнее многих, за веру и за честь крушил врагов бесстрашно, за что и удостоился славы.
   - Капитан! Нашли! - в таверну вбежал безусый юнец, что был посыльным в ордене. Паладин еще не успел выбрать стол, за который сесть. Поэтому и оказался первым у выхода, круто развернувшись к пацану.
   - Веди! - и пока остальные собирались, выходя из-за столов, за паладином след простыл, отдавшись эхом перестука копыт капитанской лошади.
   - Гляди-ка, кто примчался. Никак орденские пожаловали. Ба, да еще и капитан. Какая честь. А чего один-то? - колдун стоял в магическом кругу и насмехался над приехавшим его пленить паладином. Худощавый жилистый подвижный старик с хищными чертами лица и острым ядовитым взглядом черных глаз.
   - Закончились твои деянья чернокнижные, князь призовет тебя к ответу и казнит! - тот, кого звали Гинтрой, ринулся на колдуна, обнажив двуручный клинок, не дожидаясь подкрепления. Не впервой ему было пленять таких и предавать суду. Ни одна магия не стоит честного меча, осененного Словом Божьим.
   - Ретивый, да? Хорош трофей. Паладинский капитан. Хех, зря ты помощников не взял, глядишь, и выбрался тогда бы, - чернокнижник сделал пасс рукой, и рыцаря скрутило. Напрасно он пытался рассеять клинком чары - сталь предала. Впервые в жизни, за все оказии и сражения, меч отказался слушаться его. Паладин взвыл в ярости, пытаясь вырваться из ловушки. Напрасно. Колдун лишь ухмылялся, глядя на его потуги. Вскоре послышался стук копыт и голоса - охотники на чернокнижника догоняли капитана.
   - Ан нет, не будет вам такого счастья, - старик еще раз ухмыльнулся, махнул рукой, и паладина втянуло в круг, после чего свет померк. И звуки погони исчезли.
   Яма была сырой и холодной. Не яма даже, каменный мешок, в который поместили Гинтру. Теперь все его так называли, и сам колдун, и его подручные. И славное когда-то прозвище звучало как издевка в их устах. Пленник мог лишь стиснуть зубы и молчать. Все что осталось у него - это гордость. Та самая гордость паладина, рыцаря, с которой не расстаться и после смерти. А он еще был жив, еще надеялся на спасение. Вот только оно не торопилось приходить, это самое спасение. О замке чернокнижника никто не знал, а значит, где искать исчезнувшего паладина, никто и не догадывался. Если вообще искали. Дело-то привычное, сгинул воин, ну и земля ему пухом.
   Пленник потерял счет дням, неделям, он не понимал, сколько времени находится в этом каменном мешке, во тьме и голоде. Смирился, принял свою участь и готовился умереть, когда его вдруг вынули из ямы и обессиленного поволокли по полу подземелья, сдирая кожу о каменные плиты. Почти в бреду, ослабевший от длительного заточения и измывательства стражников, Гинтра, как в тумане, увидел дверь, куда его и зашвырнули, открыв его же телом. За дверью оказалась комната, скорее - пыточная камера. И посреди нее стоял колдун.
   - Готов?
   - Похоже, что готов. Сдался.
   Колдун взмахнул рукой, рассыпая какой-то порошок; в тот же миг на полу обозначился магический круг, испещренный светящимися символами. Гинтру кинули в центр круга, и чернокнижник начал читать заклинание. Все, что запомнил пленник, так это разрывающую боль, которая выворачивала его наизнанку.
   Тело не ощущалось - вернее, ощущалось не так, как всегда. Оно было чужим. В голове стоял оглушающий звон, глаза открыть не представлялось возможным из-за этой всепоглощающей боли.
   - Выжил?
   - Да куда он денется? Крепкий малый попался. Еще послужит господину.
   Голоса. Шум в ушах. Такие громкие. Почему их так отчетливо слышно даже сквозь такой шум? Гинтра попытался коснуться рукой лица и... обмер. Это была не рука. Не его рука. И не его лицо. Презрев звон в голове и боль, пленник раскрыл глаза и распрямившейся пружиной вскочил на ноги. На все четыре. Не понимая, во что верить, а что мерещится, Гинтра догадался, что находится в теле большого кота. Нет, он сам стал котом. Черной пантерой. Это было похоже на безумие. Три дня он метался в клетке, в которую был помещен, бросался на прутья, бился об пол. И все же понял - да, теперь он... оборотень. Колдун провел свой черный ритуал и сделал его зверем. Но самое страшное Гинтра узнал гораздо позже - на него было наложено проклятье, которое заставляло полностью подчиняться чернокнижнику.
   Гинтра давно потерял счет годам, проведенным в плену у колдуна, исполняя его приказы, убивая людей по мановению руки мерзкого старика. Тех самых людей, которых защищал когда-то от таких мразей-чернокнижников. Это был настоящий ад для бывшего паладина. Не иметь возможности даже умереть. И только слушаться этого мерзавца, убивая без числа.
   В то морозное зимнее утро его загнали в скалы. Он бежал и был преследуем охотниками на проклятого оборотня, которых собрал князь, чтобы избавить свои земли от напасти. Охота удалась, его настигли к полудню. Гинтра был рад, что наконец-то сможет умереть.
  

***

   - Проклятье снять с тебя смогу, как оклемаюсь. Управлять тобой больше никто не сможет. Но оборотнем ты останешься.
   - Снять проклятье? С чего бы это?
   - Ты мне жизнь спас.
   - Тьфу ты, пропасть, опять за старое.
   - Что-то тут не то. Не в волке дело. Скорей уж он проснулся из-за того моего состояния. Знаешь, Гинтра, у меня такое ощущение, что я забыл что-то очень важное, потерял. Пытаюсь ухватить, а там - пустота. Словно... не весь я, только половина.
   - А ты уверен, что сейчас в своем уме и здравом рассудке?
   - Ты это, не перегибай.
   - Да ты себя послушай. Вот еще что... может, знаешь, с чего тогда весь этот огонь с молниями посыпался, а потом тропинку как барьером оградили? И ведь незнамо кто всё это сделал.
   - Шимы. - Сумеречник понял сразу: только сути стихий могли устроить подобное без зримого присутствия, и почерк точно был их. И только о них подумал, как обрывки воспоминаний пестрыми брызгами завертелись в голове, складываясь в единую картину: Тар, пришедшая сказать что-то очень важное, плененный Риз, колдун с могущественным артефактом. Грядущий конец света, если это не остановить.
   - Ох, знаешь, Гинтра, я тут вспомнил, куда я шел. Может, через лес решил дорогу срезать, а там какая нечисть цапнула, вот я и впал в безумие и память растерял, поскольку был в бреду. Но это всё неважно. Тут вот какое дело... и если согласишься мне помочь, то все грехи твои искупятся с лихвой.
   - О чем ты? - оборотень насторожился.
   - Ты мир спасать умеешь? Точнее, многие миры.
   Гинтра подавился вдохом. Аш немного посмеялся, но унял веселье, поскольку смешно вовсе не было, и, как смог, рассказал оборотню, в чем суть вопроса и что надо сделать, попутно обрисовывая картину устройства мироздания и значимости межмирья - не подробно, но как сам это понимал. Тот слушал очень внимательно, не перебивая, время от времени округляя в удивлении глаза.
   - Вот это точно будет епитимья. И какие у нас шансы на успех?
   - Хм, да нет их почти, этих шансов. Влезть в сердце клана дроу и уничтожить артефакт, освободив при этом шимов, - такое не всякой армии удастся. Нас двое, а темных - тысячи.
   - Значит, дело безнадежное?
   - А то. Это тебе не прогулочки по Проклятому лесу.
   - Годится, - расплылся в улыбке Гинтра: дух героизма в нем еще не угас окончательно.
  

***

   - Тар, а ты что не подлечила эльфа? Он и помереть мог.
   - Сдается мне, если мы еще раз вмешаемся в его душу или тело, то он рассыплется прахом... и ифирина с собой прихватит.
   - Не спорьте, я этого кота не зря направил, - вмешался Арк.
   - Что ж, остается только ждать.
   - А справятся ли эти двое?
   - А у тебя есть другой вариант? Или прячешь под полой Пламя Мироздания, ну или на худой конец - Хранителя?
   - Да хватит вам, опять за старое взялись.
   - Хм, остается лишь надеяться.
   - Кто там у нас в ответе за надежду?
   - Не надо так на меня смотреть, - возмутилась Сел.
  

***

   - И всё же я что-то очень важное забыл.
   - Но ты же вспомнил про артефакт и то, что его надо уничтожить. Разве это не самое важное?
   - Это-то я вспомнил... но пустота осталась.
   - Думается мне, у тебя просто шок. Может, твой волк рождением своим преждевременным что-то вытеснил?
   - Может, и так. Но всё равно не сходится. Волк дает силу, делает друида цельным. А тут такое, словно от меня кусок оторвали. Так не должно быть.
   - Может, просто ты не знаешь чего-то о рождении этого волка?
   - Сложно не знать, когда этому учишься несколько сотен лет.
   - Несколько сотен? - Гинтра присвистнул. Пусть он и был оборотнем, но всё же человеком, и век его не так уж долог. И если не убьют, то проживет еще годков тридцать-сорок, на том и упокоится. А тут - столетья.
   - Эльфы бессмертны. Не совсем так... мы не стареем и не умираем своей смертью, когда выйдет временной срок. Но нас можно убить, можем иными способами погибнуть. Так что назвать нас бессмертными было бы неправильно. Скорее - нестареющие долгожители.
   - Вона как...
  

Глава вторая

   Отсыпаться предпочитали днем: земли вампиров не располагали к ночному спокойствию, с наступлением сумерек лучше было бодрствовать. И идти, всё ближе и ближе подбираясь к конечной цели путешествия. Даже если в итоге это станет последним, что сделает в своей жизни Аш, но он хотел завершить начатое - уничтожить артефакт и предотвратить угрозу, нависшую над Перекрестком.
   Сумеречник не любил вмешиваться в течение жизни крохотного мирка, который за год можно было пройти весь, от северных гор до южных кряжей. Лишь однажды ему пришлось применить силу и продемонстрировать не только, кто здесь хозяин, но и что перечить ему не стоит. Но тогда выдался особый случай: всепоглощающая война захватила все кланы, превращая и так не очень мирный Перекресток в сущий ад. Убивали всё и всех, выгрызая друг у друга куски земель, погрязнув в переделе территорий. И пусть бы убивались в охотку, Ашу дела не было до их смертей, - вот только в пламени сражений гибли леса, оставляя спасающееся от пожаров зверье и птиц без домов, без возможности выжить. Друид был в ярости.
   Это был единственный раз, когда Аш по собственному желанию пошел в лабиринт и стиснул в руках узор стихий так, что мало не показалось никому. Выпущенный на волю ифирин огнем и мечом прошелся по полям сражений, очерчивая новые границы кланов для тех, кому удалось сохранить свою жизнь под гневом... почти божьим. Тогда жители Перекрестка, погрязшие в кровопролитии, на своей шкуре прочувствовали, что такое - разозлить Повелителя. Заодно и насмотрелись всласть на двенадцатикрылого демиурга, безжалостно косящего их ряды и указывающего, где им жить надлежит, и как именно жить. Немногие выжившие в той мясорубке уяснили одно - убивать друг друга они могут безнаказанно, но трогать леса нельзя, иначе не отличающееся добротой божество разгневается вновь.
   Но сейчас - совсем другая ситуация, и силой ифирина ничего не решить. Вот и брел по звериным тропам через пустыри и редкие перелески Аш вместе с нечаянным напарником... которому явно не терпелось сложить голову за дело благое, правильное, во спасение чьих-то там жалких жизней. Гинтра был неразговорчив и словно сторонился эльфа - по крайней мере, сумеречник явственно ощущал напряжение и не просто границу между ними - крепостную стену. Только вот ему совсем не хотелось выступать в роли стенобитного орудия, поэтому он старался не обращать внимания.
   - Ты кем, говоришь, был до того, как стал оборотнем? - спросил Аш, когда они остановились на очередной привал. Гинтра возился с костром и неохотно бросил через плечо:
   - Паладином.
   - Так вот откуда в тебе тяга к бессмысленной смерти ради жизней жалких людишек, - рассмеялся друид.
   - Что же бессмысленного в такой смерти, и почему людишки - жалкие? - праведно возмутился оборотень, проявив, наконец, хоть какие-то чувства.
   - А какой смысл умирать ради пыли? Сегодня есть, завтра нет. Мимолетны, зацепиться в них не за что. И желания у них такие же, бессмысленные. Алчность без цели. Может, они и были бы лучше, только слишком короткая жизнь их испортила. Не успевают осознать, в чем ценность жизни. Не к тому стремятся.
   - Легко тебе рассуждать, ты же бессмертный.
   - О да, нам, "бессмертным", очень легко. У нас нет ни сердца, ни души, мы не умеем любить и страдать. Бесчувственные, - с сарказмом произнес друид.
   - Не перегибай.
   - А я и не перегибаю. Ты же наверняка так рассуждаешь. А я тебе скажу простую вещь - большинство эльфов не доживают до тысячи лет. Почему? Да потому, что то самое сердце, которого, по-твоему, нет - оно не выдерживает. Сколько смертей ты видел? Скольких убил? Скольких похоронил, кто был дорог? Стократно. Понимаешь, стократно! Если ты сможешь своим умишком это осознать. И сходят с ума, обрывают свои жизни, гибнут в тоске. А люди рыдают над утерянным кошелем, - Аш говорил резко, отрывисто, словно вбивая слова в землю, перечисляя всё то, чем эльфы отличаются от людей, насколько тяжелую ношу несут. Он не намерен был щадить этого бывшего человека, не собирался оставлять его в сожалениях о причиненных людям бедах, обрушивая на него многовековую скорбь эльфов. Безжалостно.
   - Как же вы живете со всем этим? Как ты живешь? - Гинтра смотрел на сумеречника непонимающими испуганными глазами. До сего момента он не задумывался над тем, насколько эльфы сильнее людей. Духовно. Какая сила духа должна быть, чтобы жить с таким грузом? Что же у них за души такие, у тех, кто жизнь свою считает не годами - столетиями? А ведь этот конкретный эльф, столько увидевший и столько переживший... мог смеяться.
   - Так и живу. Понимая, что всё тлен, что лишь сама жизнь имеет ценность, что никто не должен умирать бессмысленно, бесцельно. Потому и считаю людей, с их мелочностью и трусостью, - ничтожными.
   - Тогда какой смысл твоей жизни, какая цель?
   - Я - сторожевой пес Перекрестка. Знаешь, за те столетия, что я провел здесь, желающих проникнуть в лабиринт - не сосчитать... и их число возрастает. И в основном - люди. Невозможная глупость. Ни одному человеку не дано удержать эту силу, она просто испепелит любого. Но гонимые алчностью, жаждой власти, наживы, они всё идут и идут. И гибнут в лабиринте, в ловушках, в лапах демонов, стоящих на страже.
   - Но если лабиринт так хорошо защищен, да и не под силу никому овладеть этой мощью, то о чем можешь беспокоиться ты?
   - Хоть раз в пару сотен лет, но находится кто-то ловкий и хитрый, способный обойти монстров и ловушки. Тут приходится вмешиваться мне. Узор стихий - вещь хрупкая, нарушить рисунок потоков не так уж сложно. Не получив силу, любой может сломать этот узор, изменить ход вещей. И тогда случится худшее. Вот и сторожу.
   - И так просто всё мне рассказываешь. Не боишься, что я пойду туда, сначала убив тебя? - криво ухмыльнулся Гинтра.
   - Неа, не боюсь. Убивай, иди. Только ты не такой. И мне просто хотелось поговорить, иногда устаю от тишины.
   Аш действительно верил, видел, что Гинтра не такой. Он паладин не по ордену, нет - по духу. И никогда не помыслит о том, чтобы захапать власть или причинить миру и так оберегаемым им людям вред. Не алчный, не корыстный. Не властолюбец. Истинный Защитник. И случись что, друид с легким сердцем доверил бы охрану лабиринта такому, как этот оборотень. Бесхитростный, с чистым сердцем, в котором носит всю скорбь и боль, что осталась от преступлений, свершенных по чужой воле. И ищет искупления себе. Не прощения, но отплаты. Сам себе судья и палач за злодеяния, что повисли мертвым грузом на его душе.
  

***

   На пятый день пути сумеречник не лег спать сразу, едва остановились на привал, - когда поели, он вынул мечи и принялся их чистить, кивнув Гинтре: отдыхай. Оборотень как-то сразу сник. Всё время он ложился гораздо позже друида, поскольку тот еще слаб, хоть и чувствовал себя лучше с каждым днем.
   - А как же ты?
   - А вот так. Я в норме, раны затянулись, слабости больше нет. За три недели даже такие раны заживают. Сплю я мало и редко, так что останусь на страже.
   Гинтра пожал плечами - не заставлять же сумеречника спать силой, - нехотя стянул одежду и полез в ручей. Аш еще раньше, в пещере, успел заметить, что всё тело Гинтры покрыто ужасающими шрамами, а ребра в нескольких местах срослись неправильно после переломов. Тот и не подозревал, что у друида столь острое зрение и сумрак вовсе не мешает ему видеть эти увечья, - но сейчас, при дневном свете, вдруг почувствовал себя неловко, понимая, что теперь-то эльф его рассмотрит полностью. И кожей ощущал этот пристальный взгляд.
   Дождавшись, пока оборотень закончит с купанием и выйдет на берег, сумеречник отложил мечи и подошел к нему. Длинные ловкие пальцы принялись исследовать мокрое тело, изучая шрамы на ощупь. Гинтра побледнел и шарахнулся в сторону.
   - Нет, не прикасайся ко мне, только не ты!
   - Чем я-то не угодил, что ты от меня, как от чумного? - в голосе Аша зазвенела обида пополам с угрозой.
   - Дело не в тебе, а во мне. Ты не понимаешь. Ты эльф, чистый, возвышенный. А я - я не человек, хотя был им когда-то. Я убийца, чудовище. Меня сделали таким просто шутки ради - рабом, послушным хозяину из страха вновь оказаться в яме. Я потерял всякое достоинство и честь. Мне нет места, я слишком грязный для того, чтобы ты меня касался. Только не ты.
   - Ага, сейчас и сам поверю, что я такой "чистый и возвышенный", - скептически произнес Аш, но оборотня уже несло.
   - Ты... ты... ты, - захлебнулся Гинтра словами, - ты ничего не знаешь! Я был рыцарем, паладином. А этот... чернокнижник... плен... яма... эти бесчисленные руки, тела, надругавшиеся надо мной... вся эта мерзость... они были полузвери... а он наслаждался, глядя на мои муки. И не давал умереть. День за днём, месяц за месяцем... я сходил с ума от этого кошмара. И в довершение, словно в насмешку, он сделал меня зверем и заставил убивать. Убивать тех, с кем я сражался раньше плечом к плечу. Друзей. Бесчисленное множество людей... любимых... сына... Я... я не могу забыть этот ужас, не могу с этим жить дальше...
   Друид вложил в пощечину всю силу, мощным ударом отбрасывая оборотня на траву. Слова отдавались в голове гулким звоном, стучали пульсом в висках; дикая обреченность раскалила воздух, не давая вдохнуть полной грудью, выжигая легкие, лишая возможности просто дышать. Гинтра бился в истерике, дрожал всем телом, слезы лились по щекам. Аш захлебнулся возмущением: он и сам не был агнцем, но на такую жестокость не был способен даже он. И так недолюбливая людей, друид исполнился к ним презрения еще более чем раньше: ведь всё, что случилось с Гинтрой - совершил человек. Пусть и колдун, но - человек. И сколько их таких, людей, что тешатся тем, что унижают, уничтожают честь и достоинство себе подобных? Сколько?
   - Да, ты не человек. Но этот колдун, сам того не зная, сделал тебе одолжение: теперь ты зверь. Так будь зверем! Гордым, сильным! Ты же кот! Ты хоть понимаешь, что такое - быть котом? Я не могу стереть твою память, не могу отменить совершенного тобой, но я распутаю чары проклятья, связующего тебя. Докажи, что достоин быть котом! И лишь тебе решать, есть у тебя гордость или нет. И если ты не пустозвон и знаешь, что такое гордость, то покажи мне ее! - Аш злился. Злился на колдуна, сотворившего подобное, злился на Гинтру, что так легко сломался, пал духом и скулил, как щенок, скрючившись в траве.
   - Ну что ты ноешь - сделал зверем, не человек больше. Зверь... зверь... да ты стань им для начала! Покажи мне хоть одно животное, способное свершить с себе подобным то, что с тобой сделал человек! Они, звери, чище и благороднее людей. Вот и будь им, а не поливай траву слезами о безвозвратно ушедшем прошлом. Живи и борись за свою жизнь. Это единственное, за что тебе стоит бороться и переживать.
   Друид склонился над Гинтрой, сгреб в кулак его черные, всё еще мокрые после купания волосы на затылке и рывком заставил подняться на ноги:
   - Вставай и не дергайся. Прежде чем снять заклятье, нужно исправить кости, уменьшить шрамы, под которыми разорваны мышцы. И я это сделаю; а будешь мешать, так твой колдун тебе младенцем невинным покажется в сравнении с тем, что сотворю с тобой я.
   Оборотень дрожал, безумно вращал глазами, глядя на разъяренного сумеречника, но вырываться не смел, медленно сползая в обморок: видимо, слишком сильной оказалась встряска, слишком цепко давила удавка проклятья.
   - Очнись! А то потеряешь эту жизнь, - Аш наградил Гинтру второй пощечиной, но гораздо слабее, просто приводя в чувство. Действие возымело эффект: оборотень открыл глаза и почти перестал дрожать.
   Умелые пальцы заскользили по коже. Аш внимательно всматривался, но скорее внутренним взором, чем глазами, чувствуя каждую неправильность подушечками пальцев; хмурился и изучал дальше. Оборотень дрожал, но как-то иначе. И дышал отрывисто. Друид отвлекся от изучения шишки на ключице и беглым взглядом окинул всего Гинтру. И едва не прыснул в кулак, обнаружив причину дрожи... ниже пояса.
   - Это тебя колдун сделал таким чувствительным, или ты в принципе неравнодушен к прикосновениям мужчин?
   - Проклятье! - сквозь зубы процедил Гинтра.
   - Ладно-ладно, не паникуй, мне всё равно. Если это из-за проклятья, то уйдет; если же нет... то ты и так привык.
   Гинтра шумно выдохнул, закусывая губу до крови, - видно, прикосновения были достаточно осторожны, чтобы тело восприняло их как ласку, и сдерживаться ему было сложно. Исцеление превратилось в пытку, но, судя по прорывавшимся изредка томным стонам, пытка была сладкой. Сдерживая ухмылку и закончив с ощупыванием шрамов и увечий, Аш сосредоточился, пальцы окутало золотистое сияние, и под ним "неправильности" тела начали рассасываться. Мелкие шрамы исчезали полностью, хоть их друид и не касался, серьезные же искажения оставляли после себя тонкие бледные следы: чтобы убрать их полностью, силы сумеречника не хватало. Под воздействием мягкой теплой магии целительства природы оборотень взвыл и вцепился руками в плечи Аша.
   - Держись, мальчик, держись, скоро закончим, - друиду было почти весело, и он позволил себе слегка посмеяться над Гинтрой, обозвав его "мальчиком". Но с другой стороны будь тот хоть седобородым старцем, в сравнении с друидом все равно показался бы ребенком, если говорить о прожитых годах.
   - Проклятье, я кончу, - оборотень скулил, но помогало мало.
   - Да я же не против, лишь бы на пользу пошло, - Аш честно пытался не засмеяться.
   - Ненавижу тебя!
   - Да на здоровье.
   Сумеречник решил, что подобная реакция тела наверняка вызвана проклятьем. Чернокнижнику не просто хотелось заполучить раба, он вознамерился заставить его страдать самым изощренным способом: чтобы тело получало удовольствие оттого, что самой жертве противно. К этому заключению Аш пришел, когда исцелял неправильно сросшиеся кости. Уж он-то знал не понаслышке, что процедура весьма болезненна, - Гинтра же выгибался в экстазе, вконец искусав губы. Это могло быть только воздействие магии. Те, кто с рождения предрасположены получать удовольствие от боли, так себя не ведут, не стремятся убежать от тех, кто эту боль причиняет. Оборотень был не из таких. Оставалось лишь колдовство.
   Аш невольно содрогнулся. Остался последний шаг. Самый важный и самый сложный. Никакое исцеление не сравнится со снятием проклятья: это требовало не только сил, как магических, так и физических, но и мужества, поскольку ему придется испытать отдачу, которая неизбежно обрушивается на мага, уничтожающего заклинание. Друид шумно выдохнул, концентрируя силу, серебристой вязью рун врываясь в черносплетение чуждой магии. Гинтра закричал. Отделение заклятья было болезненным настолько, что оборотень забился в конвульсиях, не видя, как осунулся и упал на землю эльф, прикрывая ладонью рот, из которого полилась кровь. Черная. Мертвая из-за пронизавших ее чар.
   Его сотрясали судороги, рвало кровью. Гинтра успел немного прийти в себя и заметил, как дорого далось долгожданное освобождение.
   - Проклятье! - выругался он, кидаясь к Ашу.
   - Снято, - хрипло произнес эльф, стирая кровь с губ.
   - Почему?
   - Ты спас мне жизнь.
   - Но такой ценой!
   - Дурень, пройдет. Просто отлежаться пару часиков.
   Насчет пары часов друид, вероятно, пошутил, ибо провалялся полдня, его трясло, несколько раз рвало кровью. Гинтра проклинал всё на свете, в том числе и безрассудного эльфа, который взялся за столь опасное дело, и слышал в ответ лишь: "Дурень!". К вечеру Аш оклемался, даже нашел в себе силы сварганить отвар из трав, после которого стал чувствовать себя значительно лучше.
   - И не стоит делать такое скорбное лицо. Ты же теперь свободен от проклятья, тебя больше ничто не связывает. И очень надеюсь, что даже в другом мире колдуну это аукнулось, - от зелья Аш оживал на глазах, отчего яда в его голосе прибавилось. И нужно было действительно хорошо знать друида, чтобы понять: это не озлобленность на весь мир, а всего лишь манера говорить.
   - Неужели оно того стоило, чтобы ты так мучился?
   - Да что ты раскудахтался? Всего-то несколько часов слабости. Уже прошло. Правда, магии скушало твое проклятье немеряно, на восстановление силы дня три уйдет, не меньше. Но раньше мы до клана дроу и не доберемся, так что успею прийти в норму, - Аш уселся на травяной подстилке, достал из сумки небольшую флягу, сделал глоток и протянул оборотню:
   - Пей, оно поможет.
   Гинтра глотнул... закашлялся, глаза полезли из орбит: горло обожгло непривычно крепким напитком, огненным. И вином этот самый напиток нельзя было назвать даже отдаленно, хотя слабый запах винограда все же угадывался в букете разнотравья.
   - Что это за адское зелье?!
   - Вино. Обычное вино, эльфийское, на травах, - сумеречника рассмешила реакция оборотня на напиток, который эльфы потребляли почти как воду. Всё же организм смертных был не готов к подобным потрясениям.
   - Ты никогда не говоришь о себе. Скрываешь чего? - внезапно спросил Гинтра.
   - Нет, не скрываю. Просто особо нечего рассказывать. Еще на заре прибытия в этот мир пытался как-то ужиться с одноплеменниками, но устал ловить косые взгляды, приправленные почтением и страхом. Иногда нанимаюсь мечником, когда тоска вовсе одолевает. Но всё же предпочитаю жить в своем лесу и редко выбираюсь из него. Там тихо, там волки. Там я дома. Хотя и поговорить особо не с кем. Заедает иногда скука, выхожу в мир. Нахватаюсь всех этих взглядов, тошно станет. И опять ухожу на пару сотен лет под сень своих деревьев. Хотел бы быть не один, но вот всё как-то не выходит, - спокойно пояснил Аш.
   - Ну а жена, детишки? Или у вас это не полагается?
   - Да вроде как и полагается. Но вот не повезло мне встретить ту, которая рискнула бы связать свою жизнь со мной. С чужачкой не смогу, душа не лежит. А соплеменницы... хех, молиться, как на божество, вот это они могут. Ну да, живая легенда, древний друид. А позови с собой какую, так помрет со страху. Или запаникует - как же так, стать женой такого? Он же идол. Вершина устремлений всех друидов, что так почитаемы у сумеречников, - в слова Аш вложил всю горечь и обиду на соплеменников, которые почитать - почитали, но близко подпускать боялись звероглазого отшельника-метаморфа.
   - Вон оно что, - почти прошептал оборотень, скорей для себя, чем для эльфа.
   - Ну, всё, есть пара часов до сумерек, надо поспать. Ложись, - друид по-хозяйски сгреб оборотня в охапку и уложил рядом, несмотря на попытки сопротивляться,
   - И не дергайся, я сам решаю, к кому мне прикасаться, а к кому не стоит, - почти уснув, проворчал Аш. Не то, чтобы он вкладывал какой-то смысл в эти объятья - ему просто хотелось выбить дурь из кота, чушь о том, что до него дотрагиваться нельзя. Гинтра обреченно вздохнул и перестал вырываться.
   Когда эльф разлепил веки, оборотень уже не спал: взяв в руки палку, он тренировался. Движения гибкого тела были весьма грациозны, хоть и выдавали, что меч Гинтра давненько не держал, по ходу тренировки вспоминал выпады и приемы. Когда-то он был мечником, но за годы пребывания в плену подрастерял сноровку. И всё же держал клинок уверенно.
   Но это легко поправимо. Навыки прослеживались - а значит, вспомнит быстро. Да и тренироваться ему теперь есть с кем. Более тысячи лет постоянной практики и совершенствования боя на всевозможных клинках не прошли даром: сумеречник считался весьма неплохим мечником не только среди наемников, но и среди вышколенных клановых воинов пользовался уважением, когда приходилось подрабатывать наставником. Из-под его начала вышло немало славных воинов. Эльфу было чем гордиться на этой стезе.
   Чувствовал себя Аш превосходно. Благодаря утренним событиям не только оборотень изменился, но и он словно сбросил лишний груз с плеч - отдал часть долга. Пока увлеченный тренировкой Гинтра не заметил его пробуждения, эльф тихонько встал с подстилки, взял ножны и, не обнажая меч, подкрался и парировал очередной выпад, приняв палку на клинок, провернув его "мельницей" и выбивая "оружие" противника. Подошел ближе, бесцеремонно ощупал руки оборотня, плечи, спину. Удовлетворительно кивнул:
   - Сможешь, если захочешь. И коль захочешь - помогу. Голоден, наверное? Лично я голоден, так что заканчивай свои "танцы" и пошли есть, - и, не дожидаясь ответа, возвратился под иву и стал распаковывать сумку, доставая из нее припасы.
   Ответа не последовало. Наблюдать за Гинтрой было весело: он с самым обескураженным видом чесал в затылке и рассматривал собственные руки, пытаясь осознать, что же такого увидел в них сумеречник. От вина благоразумно отказался, зная наперед, какое огненное пойло эльф называет вином, но поинтересовался, как его вообще можно изготовить. В ответ Аш принялся долго и обстоятельно рассказывать о том, какой виноград и в каком месяце лучше собирать, на каком склоне холма должен расти этот виноград, какие деревья должны окружать дикую лозу. Как влияет солнце, а как - дожди. Как именно и в каком чане лучше давить ягоды. На сколько дней оставлять на солнце для брожения, и на сколько - в темной каморке. О настойке вина на травах, о двойной перегонке и выдерживании в дубовых бочках не менее десяти лет. Оборотень в итоге ничего не понял, но утвердительно кивал, делая вид, что хоть что-то смыслит в винокурнях, уяснив себе одно - эльфы любят выпить, и то, что они пьют, простым смертным явно не по силам. И поговорить об этом тоже любят.
   - Я тут вспомнил, о друидах. Тогда запамятовал, а вот сейчас вспомнил. Слышал, пели путники-менестрели, что друиды взмахом руки могут отправить на врага целый лес. Это правда? - спросил он в промежутке между мясом и сыром. После встречи с эльфом к нему вернулось представление, что такое нормальная еда, а не зажаренный без соли и специй, а то и сырой кролик.
   - Отчасти. В балладах, песнях, легендах - там все изрядно приукрашено. Да, друиды могут двигать деревья и даже заставлять сражаться. Только деревья эти, древни, не простые. Их специально для боев растят. Но можно двинуть и обычный лес, дурное дело нехитрое, - пожал плечами Аш, запивая вином ужин и внимательно рассматривая оборотня.
   Тот был чуть выше среднего роста по людским меркам, худощав, жилист, скорее напоминал поджарого пса, чем кота. Опять же по людским меркам тянул лет на тридцать пять - сорок: не мальчик вовсе, не юнец. Жесткие черные волосы почти достигали лопаток сзади, а спереди рваными прядями спадали на зелено-карие, резко очерченные ореолом черных ресниц, по контрасту с бледным лицом, глаза. Сторожкий, с оттенком тоски взгляд иногда сменялся необычной ясностью, выдавая человека неглупого, но запутавшегося. Прямой нос с небольшой горбинкой - по всей видимости, последствие перелома. Немного припухлые губы. Гинтра был простоват внешне и не походил на тех, кого люди звали аристократами; настоящий вояка... был бы им, если бы не попался в руки колдуну. И если бы не эта затравленность во взгляде - выглядел бы опасно. От него веяло той первозданной силой, которая является стержнем всех настоящих воинов, способных бесстрашно кидаться на врага, обнажив мечи.
   - Тогда почему ты в Проклятом лесу не стал сражаться с помощью деревьев? - недоумевал Гинтра: как по его уму, выходило, что с тварями можно было расправиться в два счета, а не махать мечами.
   - А тут просто: это не мой лес, я в нем не хозяин, а значит, и власти над ним у меня очень мало. К тому же, чтобы совершить подобное, друиды тратят много сил и падают, как подкошенные, почти потеряв сознание от напряжения. Это в большой битве можно - когда есть кому прикрыть спину, стать на замену: один упал, другой занял его место, третий приводит в чувство первого. Хорош бы я был, если бы решился на подобное. Поужинали бы местные "зверушки" знатно, - ухмыльнулся сумеречник.
   - И то верно, - согласился Гинтра, представив, что бы было, если бы Аш тогда рухнул в обморок.
  

***

   В воздухе отчетливо пахло осенью. Со дня, когда Аш покинул дом, и до момента, когда они с Гинтрой приблизились к горам, в недрах которых разместился клан дроу, прошло несколько недель. Лето было на исходе, иные деревья заранее начали золотить листву, принаряжаясь в оранжевые одежды осени.
   - Почему ты не сменишь ипостась на волчью? Так мы дошли бы гораздо быстрее и столько времени не потеряли бы, - поинтересовался оборотень, когда они остановились на последний, самый длительный привал, чтобы отдохнуть и поразмыслить, как проникнуть к дроу в подземелья.
   - Потому что это отбирает много сил, а я и так едва восстановился. Всё же, идя к врагу, лучше быть во всеоружии и полагаться не только на мечи. Может, в бою мне магия и не пригодится, но вот залечить раны - это точно лучше с нею, чем опять знахарствовать, - пояснил сумеречник.
   - Тогда понятно. А шимы эти, они продержатся до нашего прихода?
   - Продержатся, они сильные. Особенно Риз.
   - Ломают и самых сильных.
   - Ломают, спорить не стану. Вот только чтобы сломать ифи, очень много времени потребуется. Убить их невозможно, запугать нереально, вынудить - и не мечтай. Эти бестии ничем не дорожат, им нечего терять, кроме собственной свободы. Хотя и их свобода иллюзорна: закон всемирного равновесия их крепко спутал по рукам, ногам и крыльям в придачу. Так что, как ни силен артефакт, как бы ни стремился подчинить сути стихий - сопротивляться шимы будут долго и упорно, - разъяснил Аш. Всё же Гинтра, будучи участником этой авантюры, имел право знать, с чем именно ему придется столкнуться.
   - И что мы будем делать, с чего начнем?
   - Ну, по всей видимости, с того, что попытаемся тайно проникнуть в подземелье. Ты в человеческой ипостаси хорошо видишь в темноте?
   - Хуже, чем в кошачьей, но всё же намного лучше, чем люди.
   - Вот тебе еще одна положительная сторона твоего превращения. - Даже после снятия связующего заклятья Гинтра тосковал о том, что больше не человек. За что и был неоднократно отруган Ашем, а пару раз и бит. Побои сопровождались пространными объяснениями, чем звери лучше человеков, и почему Гинтра должен убить в себе человека и стать полноценным котом, даже пребывая в "двуногой" ипостаси. То ли оборотень понял, что так оно и лучше, то ли решил по пустякам не нарываться на гнев эльфа - по большей части спокойного, но крайне остро реагирующего на подобные сетования и сравнения.
  

***

   - Мы им поможем?
   - Интересно, как? Сами в ловушку угодим.
   - Риз сам и виноват - должен был проследить, чтобы этот артефакт не попал в мир.
   - А то вы Риза не заставили заниматься вовсе другими вещами.
   - Мы беспокоились об ифирине.
   - Сначала бы его спросили, прежде чем "беспокоиться" подобным образом.
   - А разве его спросишь, пока его этот друид удерживает?
   - Сами когда-то захотели вмешательства эльфа. Теперь расплачивайтесь.
   - Но кто же знал, что он настолько крепкий?
   - А сложно догадаться, что слабый попросту не выдержал бы слияния с ифирином?
   - Так почему ты нас не остановил?
   - А разве вы меня слушали?
   - И понеслась по новой.
  

Глава третья

   - Привал. Ночка нам предстоит особо жаркая. Думаю, тебе лучше перекинуться.
   - Что именно опасного нас ожидает там, куда мы идем? - оборотень начал раздеваться.
   Аш наблюдал краем глаза и любовался гибкостью и красотой его тела. Безобразные шрамы больше не уродовали кожу, а те, что остались, были тонкими и незаметными. Кошачья ленивая плавность в перетекающих движениях: Гинтра не раздевался, он выскальзывал из одежды; он с каждым днем всё меньше и меньше был человеком - возможно, даже сам этого не замечая. Не стиснутый в силках проклятья, оборотень учился чувствовать свободу, а коты - самые свободолюбивые животные, поэтому всё отчетливей проявлялась сущность мягколапого хищника. И сумеречнику нравилось следить за этим перевоплощением. Видеть, как оборотень оживает, как принимает новые законы бытия для себя, определяет новые пути. Наука эльфа, пускай частично вбитая кулаком, всё же пошла на пользу.
   - Опасного? Ну, как тебе сказать. Сейчас мы отдохнем и пойдем в подземелья темных, к шимам на рога. Темные и представляют основную опасность, не считая других подземных тварей. Но нам нужно очень постараться и не обнаружить себя хотя бы до того момента, пока я не заберу то, за чем пришел. Легко сказать - заберу... Да шим их знает, что они там устроили и как охраняют свою побрякушку. На обратном пути тоже лучше на глаза им не попадаться, это если удастся начать этот самый обратный путь. Но если всё-таки нас увидят - бежим, просто бежим. Не догонят, надеюсь. Потому тебе и лучше перекинуться: в человеческом обличье ты за мной не успеешь. Не поле боя, можно сбежать. Никакого бесчестья тут нет. А вдвоем драться с целым кланом - заведомое самоубийство, - друид это понимал отлично и не питал радужных иллюзий: в данном предприятии он скорее вор, чем воин. Не слишком завидная участь, но не время думать о воинских доблестях, есть вопросы поважнее.
   - И никакого геройства. Тайно пробрались, взяли артефакт и тихо и незаметно ушли. В крайнем случае - быстро побежали. Очень быстро.
   Сказать проще, чем сделать. Но заранее настраиваться на провал Аш не собирался. Уверенности в себе ему было не занимать, да и напарник попался не робкого десятка, коль повадился зачищать еженощно Проклятый лес. Не идиот и не слабак, раз до сих пор был жив, а не стал ужином для тварей.
   - Всего два вопроса. У шимов есть рога? И почему ты их так часто поминаешь... недобрым словом? - спросил Гинтра, полностью освободившись от одежды и упаковав ее в сумку друида.
   - Хм, насколько я знаю, рогов у них вроде бы нет. А поминаю... заслуженно я их поминаю. Обычно принято ругаться темными силами, вот они мне их и замещают. С успехом, - спокойно ответил эльф, но в подробности замещения шимами темных сил вдаваться не стал. Оборотень хмыкнул, поняв, что Ашу либо не хочется об этом говорить, либо разговор длинный, а времени сейчас в обрез. И сменил ипостась. Он был очень "удачным" оборотнем: кошачий запах едва ощутим, волком он был бы гораздо заметней. Эльф, не думая, положил руку на голову Гинтры и почесал за ушами:
   - Хорошая киса, красавец. Ну, пошли, встряхнем это осиное гнездо. Давненько я с темными "собратьями" не танцевал.
   Шанс проскользнуть незамеченными, конечно, имелся. Но не стоило сбрасывать со счетов то, что владения темных должны очень тщательно охраняться. Тем более, в столь тревожные времена: перемирие оставалось лишь видимостью, скрытую борьбу никто не отменял. Аш и не рассчитывал, что всё пройдет гладко. И хоть говорил Гинтре про отступление, но считал, что если удастся добраться до артефакта и уничтожить его - это уже будет большая удача.
   "На лепрекона я не похож, поэтому на удачу особо надеяться не стоит", - сумеречник тихонько вынул из ножен мечи и смазал серой горной пылью, скрывая блеск стали - в темноте он мог бы выдать их.
   - Пойдем? - беззвучно шепнул он на ухо спутнику одними губами - только оборотень мог услышать его.
   Гинтра проплыл мимо черной ленивой молнией. Принюхался - и, понятное дело, запахи ему не понравились. Собственно, как и эльфу. Всем своим нутром Аш ненавидел темных, разумом понимая, что это всего лишь расовая вражда, но поделать с этим совершенно ничего не мог. Если к светлым он относился еще терпимо, то к дроу никаких теплых чувств не испытывал, ибо не мог понять - как можно было предать небо и лес. Это было выше понимания. Это рождало ненависть.
   Различий между светлыми и сумеречными эльфами было немного; скорее, две ветви одной расы враждовали из-за принципов. И внешне, и по образу жизни одни выглядели практически одинаково. Жили в лесах: светлые - лесными городами, большими поселениями; сумеречные - малыми общинами, а то и вовсе - отшельниками. И те, и другие почитали мать-природу, землю, лес, уважали зверей и птиц. Вот только сумеречники так и остались верны свету луны и звезд, истинные дети леса, не признающие никаких богов, кроме священных деревьев и зверей. А светлые приняли власть Светлейшей, милостивой богини солнца, и чтили ее больше, чем мать-природу. Что и служило вечной причиной для вражды с сумеречниками, которые не понимали и не принимали такого поклонения, считали светлых отступниками и еретиками и презрительно называли светлоухими, хотя разницы в цвете ушей уж точно не было. И всё же между ними было больше общего, нежели различий.
   И совершенно по другому пути пошли дроу. Третья ветвь расы эльфов. Темные. Презрев закон природы и лесов, они ушли под землю, заселив подгорные пещеры и подземелья. За долгие века сокрытия от неба, изменились не только устремления и идеалы этих эльфов, но и сам внешний вид. Одни были черны, как ночь, другие бледнее молока, изредка мелькали и вовсе невероятные цвета кожи тех, кто теперь напоминал первозданных эльфов лишь острыми ушами - лилово-синие, зеленоватые. Вдали от солнца и луны их волосы стали белыми, и лишь иногда встречались дроу с темной шевелюрой. На смену жертвенным кострам друидов пришли кровавые ритуалы жриц Темной богини, чье покровительство приняли ушедшие под землю. И если сумеречники ограничивались воскурением трав и редкими жертвами животных и птиц, и еще более редкими самопожертвованиями, то темные жрицы предпочитали существ разумных предавать ритуальному убиению, заливая кровью алтари богини. В отличие от наземников с их патриархатом, у дроу воцарился матриархат. И если у светлых просто высоко чтили верховную жрицу Светлейшей, то подземники принимали непререкаемую власть своих жриц.
   Эльф неслышно следовал за Гинтрой. Охраны нигде не наблюдалось: то ли темные стали совсем беспечны и считали, что в ночное время к ним никто сунуться не посмеет, то ли врата вообще не стерегли, поскольку потребности не возникало. Аш не столь часто гостил в этих местах, чтобы знать такие тонкости. Хотя это им с котом было на руку, но всё-таки отсутствие стражников казалось странным. В былые времена главный вход подземелья охраняли особо тщательно. Что-то в клане происходило такое, чего раньше не наблюдалось. И Ашу казалось, что с артефактом это связано напрямую.
   Ворота миновали без происшествий, что радовало, но вовсе не давало повода расслабляться - скорее, настораживало. Впереди лежал темный тоннель. Отсутствие освещения говорило о том, что незваные посетители могут нарваться на сюрпризы, но темнота не была проблемой: ловушки не рассчитывались ни на сумеречника, ни, тем более, на оборотня-пантеру. Капканы были на "посетителей" попроще. А значит, более шустрых нарушителей должна останавливать охрана. Или колдовство. Не были дроу столь легкомысленны, чтобы сбрасывать со счетов тех же сумеречников или оборотней.
   Но теперь стоило насторожиться. Не так просты темные, чтобы ограничиться примитивными ловушками. Аш тихо вложил мечи в ножны, понимая, что скорее придется действовать метательным оружием, нежели рубящим. Крепления в рукавах были ослаблены, и пара кинжалов привычно спустилась обоюдоострыми лезвиями в ладони. Еще в пещере, оправляясь от ран, сумеречник позаботился о том, чтобы привести новую одежду в полную боеготовность, снабдив ее потайными карманами и ремешками, удерживающими целый арсенал коротко-лезвийного оружия.
   Прокрадываясь по темным коридорам, минуя одни ловушки и обезвреживая другие, Аш с Гинтрой пару раз едва не угодили в западню, но за ночь проникли довольно глубоко в подземелья. И всё же до храма, где, предположительно, хранился артефакт и были пленены шимы, оставался долгий путь - по прикидкам сумеречника, еще дня три. Нужно устроить привал, чтобы в самом конце пути не упасть от усталости. Заброшенный коридор вполне подходил; туда и направились оборотень с эльфом.
   Хотя и прочие коридоры выглядели весьма опустевшими. Клан словно вымер. Это настораживало гораздо больше, чем, если бы вокруг шныряли вооруженные до зубов дроу. Подземники предпочитали ночной образ жизни, хотя здесь было сложно определить, когда день сменяет ночь. С другой стороны, такая темень способствовала тому, что Гинтра мог оставаться котом всё время. Смена ипостаси оборотня зависела не от времени суток, а от наличия солнечных лучей, рассеивающих чары перевоплощения. Даже если день выдавался пасмурным, такого света хватало для того, чтобы ипостась сменялась на человеческую.
   В отличие от Аша, которому для превращения в зверя требовалась магия, Гинтра не тратил на смену тела никаких сил. Поэтому и принял человеческий вид, когда нашли убежище для привала. Заброшенный коридор вывел к не менее заброшенному входу в штрек, по которому в лучшие времена пробирались в шахту. Скорей всего, она стала бесполезной, исчерпав себя в плане ресурсов, потому и пребывала в забвении - это как раз выглядело естественно, в отличие от опустевших улиц подземного клана.
   Костра не жгли, питались всухомятку. Гинтра приноровился разбавлять вино водой и больше не обжигал горло "адским пойлом", как он прозвал любимый напиток своего напарника, а тот лишь подавлял смешок да смотрел с легкой укоризной: дескать, только продукт переводить. На разговоры времени не тратили, обмениваясь знаками, стараясь не шуметь, чтобы гулкое эхо не разнесло по шахте голоса. В карауле стояли поочередно, давая выспаться и отдохнуть друг другу. Для них обоих все было просто и понятно - бывалые воины и тот и другой. В лишних объяснениях не нуждались, понимая друг друга по глазам, по легкому кивку головы или жесту руки.
  

***

   Светлый коридор казался насмешкой: в освещении здесь явно никто не нуждался. Но, присмотревшись и поразмыслив, можно было понять: светильники носят в основном ритуальный характер. Наличие подобных символов позволило непрошеным гостям надеяться, что они на верном пути и скоро достигнут храма. Если повезет - незамеченными.
   - Не нравится мне это, не должно быть у дроу такой пустынности. Нас определенно ждет сюрприз не из приятных, - прошептал сумеречник на ухо коту. Гнетущая обстановка подземелья действовала всё сильнее: невидимая угроза зависла под сводами колючей тенью. Но не та была ситуация, чтобы отступать, и напарники упорно продвигались вперед, стараясь скрыть свое присутствие, хоть в освещенном коридоре это было весьма затруднительно. Они шли почти неслышно, что вполне приемлемо для друида и естественно для оборотня, - но царящая вокруг тишина настораживала. Ответ напрашивался один: затишье перед бурей. Следовало оставаться начеку. Поглядывая друг на друга, они крались дальше, вглубь подземелий, с каждым шагом к цели своего путешествия.
   Впереди возвышался храм. Мощные колонны, высеченные из цельного черного гранита, тускло поблёскивали в неровном мерцании светильников отшлифованными до зеркальности гранями. Святилище встретило их во всей своей мрачной красе. В воздухе витал ощутимый запах кровавых жертв, принесенных темными жрецами в угоду богине, чья статуя была установлена за алтарем. Именно здесь и начались сложности, которых не ожидал Аш... если ожидал, то точно не здесь. И не в таком виде.
  

***

   - Проклятье! Чуть не достали. Еще бы миг - и всё, отправился бы в объятья богини, - Сандр отряхивал одежды, поднявшись с земли после не совсем удачного приземления из портала, который по какой-то странной случайности открылся слишком высоко. Но до правильных ли расчетов было темному эльфу, спасавшемуся от неминуемой смерти в лице стражей порядка? Уж лучше свалиться с высоты собственного роста, чем изжариться на костре или оставить голову на лезвии меча ретивых стражей, у которых наверняка был приказ убить, если взять живым не удастся. И этот самый меч блеснул так близко, что Сандр решил ретироваться мгновенно, открыв портал наугад. И был спасен.
   - Эй-эй, куда это я попал? - дроу завертел головой по сторонам. Местность казалась совершенно незнакомой - а ведь Сандр много путешествовал и исходил вдоль и поперек много стран. Ну ладно, не путешествовал, был в бегах. Не всё ли едино? Повидал немало земель. Но ни разу не встречал таких мест, как это. Ни лес, что простирался у подножья гор, ни сами горы не выглядели диковинными, - но ощущалось всё как-то иначе, нежели то, к чему привык колдун. Да, Сандр был колдуном, за что и натерпелся изрядно. Даже родной клан его недолюбливал, поскольку был он слишком властолюбив. Но вот родом не вышел, так что на родине со всеми его магическими талантами мог стать лишь изготовителем ядов и никогда не шагнул бы выше - что, безусловно, не устраивало честолюбивого эльфа. К тому ж из магических наук предпочитал управление стихиями, а не зельеварение, отчего и снискал презрение соклановцев, и в итоге был изгнан за то, что не хотел жить по законам жриц.
   Мыкался Сандр по разным землям не одну сотню лет, благо сам из бессмертной расы и помирать от старости не собирался. Предлагая услуги колдуна-провидца, шельмоватый дроу пытался втереться в доверие ко всем правителям, в чьи владения попадал. Однако не везло ему, хоть утопись: рано или поздно он попадался на попытках заговоров и дворцовых переворотов с целью захвата власти. Но родился везучим и всегда ускользал, зарекаясь приходить в эти края, пока не сменится пара поколений властителей. Так и пребывал в постоянном бегстве, и к тому времени, когда его настигла очередная погоня, успел отметиться почти во всех странах своего мира и везде находился в списке преступников, приговоренных к смертной казни. И вдруг - такая чуждая местность. Сандр был неглуп и мыслил здраво даже в самых опасных ситуациях при самых необычных обстоятельствах; потрясающая интуиция не раз спасала ему жизнь. И мелькнувшая мысль была немедленно высказана вслух, чтобы лучше осознать ее:
   - Это что, другой мир? Стоп-стоп, мне другой не нужен. В моем хоть и опасно, но всё знакомо, там я знаю, как сохранить голову на плечах.
   Сандр, хоть и предпочитал стихийную магию начертательной, но был в ней весьма слаб: прирожденным стихийщиком он не являлся, хотя задатки имелись, а потому пользовался артефактом для управления и усиления. Вот и сейчас, чтобы открыть портал и попробовать вернуться домой, он сжал в ладони побрякушку, концентрируя силы на стихии воздуха, чтобы создать портал. И раз уж он между миров, то силы требовалось вложить основательно.
   - А ничего не выйдет, сколько ни старайся, - зазвенело откуда-то сверху. Сандр поднял голову. Странное существо зависло над ним в воздухе: телом и пушистым хвостом оно слегка напоминало белку, да и размером не больше этой зверушки. Вот только синего цвета и с крыльями - помесь нетопыря и бабочки. И лицо у него было. Не звериная мордашка, а именно лицо. К тому же существо обладало речью. Весьма издевательской, как отметил про себя Сандр.
   - Это почему же ничего не выйдет? Сил не хватит? - решил спросить колдун. Опасным или сильным оно не казалось - возможно, просто разновидность местных пикси.
   - Неа, силы тут не при чем. Будь ты хоть демиургом - не вырвешься из власти Перекрестка. Есть входы, но нет выхода. Смирись, - хоть существо выглядело мирно, тон, которым оно просвещало дроу, искрил явным сарказмом и высокомерием.
   - Перекресток? - воскликнул удивленный дроу. Плохим бы он был колдуном, если б никогда не слышал об этом месте. Не сказать, что так уж хотел сюда попасть, но разузнать побольше не отказался бы точно.
   - Дроу? - передразнило его существо.
   - Ты... ты хочешь сказать, что я попал в тот самый легендарный Перекресток? - Сандр был настолько изумлен, что пропустил издевку мимо ушей.
   - А ты другие знаешь?
   - Нет... не знаю. А почему ты мне рассказал?
   - Святые ежики, за что мне этот идиот на шею? - выругалось существо. - Ты же сам меня призвал. Вот я и строю из себя придворного советника, отвечая на твои дурацкие вопросы. И того, пора меня и отпустить.
   - Я? Тебя? Призвал? - Сандр решительно отказывался понимать, как такое могло произойти, ведь магию призыва он точно не использовал.
   - Точно идиот, - сокрушенно вздохнуло существо, сидя на воздухе без всякой видимой опоры так, словно там кто подвесил жердочку. Колдун пристальней посмотрел на синее недоразумение, которое откровенно измывалось над ним, и постарался вспомнить, чего же такого он сделал, что спровоцировало появление этого язвительного мерзавчика. Каким-то странным чувством Сандр ощущал, что "это" - мужского рода.
   Вывалился из портала. Отряхнул одежды. Попробовал снова открыть портал при помощи артефакта - единственное магическое действие, и явно не призыв. Или... или. Неожиданная догадка осенила Сандра. Он сосредоточился, пытаясь проследить потоки, идущие от амулета, и угадал: сила управления, исходящая от него, и удерживала синее создание. С учетом того, что для открытия портала дроу использовал определенную стихию...
   - Ты... ты Повелитель воздуха?! - колдун даже сел на землю: ноги не держали. Этого не могло быть, но других объяснений не находилось: артефакт, управляющий стихийными потоками, теперь удерживал самого повелителя стихии.
   - Повелитель себя? Ой, как смешно. Да что ж смертные все такие кретины? - существо скривило рот в ухмылке.
   - Смертные? Я дроу, я бессмертный эльф, - не к месту проронил ошеломленный Сандр.
   - Не смеши мой хвост. На тебя дунь - ты сдохнешь, тоже мне, бессмертный выискался. Хватит, развлекся и будет, отпускай, - пленник артефакта начал проявлять нетерпение.
   - Ха, то есть, если я не отпущу, ты будешь слушаться моих приказов? - ум колдуна лихорадочно работал. Он привык из всего извлекать выгоду, а заполучить в подчинение самого повелителя стихии - это реальная власть. Кто сможет противостоять магу, у которого в руках такая сила?!
   - Жду не дождусь твоих приказов. Аж спотыкаюсь, так бегу их выполнять. Не льсти себе, кретин, всё, что ты можешь, - всего лишь удерживать меня в видимости и непосредственной близости от себя. Ни о каком подчинении речь не идет. Могу остаться, если желаешь, но учти - я люблю поесть, - существо расплылось в ехидной ухмылке, и Сандр понял, что оно сказало правду. Удерживать, но не управлять.
   - Хм, но с другой стороны, это ведь вопрос времени - заставить тебя исполнять мои приказы, - ответил не менее язвительной усмешкой дроу.
   - Не перенапрягись со временем. Саз этого очень не любит, - из сказанного существом Сандр не понял, о ком идет речь, но решил не уточнять.
  

***

   - Я могу привести в этот мир Богиню, и тогда здесь установится ее полная власть, - колдун был распростерт на каменном полу святилища, буквально впечатан в него коленом стражника. Опирающаяся на край алтаря жрица с любопытством рассматривала наглеца, который, прорываясь сквозь охрану, не просил, а требовал встречи с ней. Безрассудство, достойное того, чтобы быть удовлетворенным. К тому же, его речи заинтересовали жрицу, хотя и выглядели сумасбродными. Да кому может быть под силу открыть путь Богине в это забытое всеми гиблое место?
   - И как же ты это сделаешь? - с насмешкой в голосе спросила жрица.
   - Уберите вашего пса, и я покажу вам силу, способную открыть портал для Богини, - начиная злиться на подобное обращение, выдавил Сандр.
   - Отпусти, - прозвучал короткий приказ.
   - Так-то лучше. Вот тот, кто откроет путь, - колдун поднялся с пола, стиснул что-то на груди под одеждой, и рядом с ним появилось синее крылатое существо, известное ему, как Повелитель воздуха.
   - Ты издеваешься?! - жрица вскипела и уже готова была отдать приказ, чтобы его опять схватили, но Сандр успел сказать:
   - Не торопитесь, госпожа, это он так маскируется. А теперь держитесь за что-нибудь крепче.
   Жрица успела заметить, как зло сверкнули глаза существа, окатывая дроу молчаливым презрением. Да, управлять Ризом колдун не мог, но вынудить сбросить маску - на это даже силы Сандра хватало. Иллюзия рассеялась, и взору находящихся в святилище предстал ифи во всей своей красе. Плавные линии тела словно растворялись в воздухе, бирюзовой дымкой очерчивая силуэт шима. Он был изящнее эльфийских девушек, стройнее, чем дриады. Струящееся марево сапфировых волос окутывало тело, как одежды. Взмах распрямляющихся прозрачно-струйных синих крыльев поверг всех присутствующих на пол мощным порывом ветра, придавливая высвобождающейся силой.
   - Что, злишься? Меня-то достать не можешь, - колдун ощерился в победном оскале. Пока в его руках был артефакт, Повелитель воздуха не мог ничего сделать с Сандром.
   - Посмотрим, кто оскалится последним, - не остался без ответа Риз.
   - Действительно, посмотрим, - зашелестел тихий голос, от которого всех пробил озноб.
   Из тьмы, сгустившейся в углах святилища, соткалось создание, настолько похожее на пленника артефакта, что сомнении не оставалось - еще один Повелитель стихий. Дымчатые очертания меняли цвет, перетекая из черного в белый, сменяясь синими и красными оттенками. В прозрачных перламутровых глазах застыла бесконечность. Первой опомнилась и закричала жрица.
   - Проклятье! Это же богиня смерти! Ты нас всех убить решил?
   - Кир! Беги! - только и успел воскликнуть Риз. И всё же Сандр оказался быстрее и расчетливей, чем думал шим. В считанные мгновения путы артефакта сковали пришедшую на помощь Ризу ифи.
   Ломать волю Повелителей стихий оказалось делом непростым и отнюдь не быстрым. Но жрица была готова ждать хоть вечность, отчетливо увидев, что колдун и вправду обладает силой, способной открыть путь Богине. Она прекрасно понимала, кто будет обласкан и одарен всячески, едва их покровительница войдет в мир. Жрица здраво рассудила, что сама с артефактом не управится, а вовлекать сторонних не хотела, поэтому Сандр вполне ее устраивал. Тем более, он ничего особо и не просил, только поддержки и помощи в проведении ритуала. Не дурак, понимал, что благодарность лучше получить из рук Богини, потому и не требовал сейчас каких-либо привилегий. Результат обещал превзойти все ожидания вечного изгоя-колдуна. Цель была уже близка.
  

***

  
   Он потирал руки в предвкушении, глядя, как покорно склонил перед ним колени весь клан дроу. Как овцы на заклание, темные эльфы шли к алтарю и обагряли его своей кровью под ритуальными ножами жриц. Под постоянным натиском кровавых подношений, усиленных экстатическими молитвами, первой сломалась Кир. Колдун все рассчитал правильно - погрузив саму Смерть в тысячи смертей на алтаре, он сможет преодолеть сопротивление и подчинить ифи себе. А, управляя ею, доберется и до Риза. И тогда свершится то, к чему так стремился Сандр: силами Повелителя воздуха он сможет открыть путь кровавой Богине, покровительнице дроу. Колдун и жрица ликовали, пьянея от густого запаха крови и близости успеха. Ритуал близился к завершению; лазурный ифи сник, понимая, что сопротивляться бесполезно. Помощь не придет. К артефакту не посмеет приблизиться никто из шимов. Попробовать уничтожить угрозу издали - колдун притянет за поток и тоже пленит. Риз уже совсем было отчаялся, и вдруг, осматриваясь по сторонам и презрительно глядя на одуревших в ритуале дроу, заметил взблеск глаз. Знакомых. Янтарных волчьих глаз.
  

***

   Вся площадь перед храмом была усеяна коленопреклоненными дроу, монотонно бормочущими молитвы, покачиваясь, словно в трансе. Сумеречник быстро понял, что именно в трансе они и пребывают: одна из жриц подошла к молящемуся, и он последовал за ней, как сомнамбула. Покорно склонился над алтарем, и служительница богини без колебаний отсекла ему голову. Аш вздрогнул. Нет, такой картиной его было не испугать, но действо казалось слишком упрощенным для обычных ритуалов жертвоприношения темных; да и редко дроу становились пищей алтарю - предпочтение отдавалось представителям иных рас. Происходящее выглядело слишком неправильным, слишком нетипичным для подземных эльфов. Вот это и пугало.
   Но едва он взглянул на стену за алтарем, как всё стало проясняться. Кир сдалась. Именно ее стойкость, ее заслон ломали жертвами, которых, судя по обилию крови на полу, было великое множество. Тонкое магическое плетение связывало алтарь и большой медальон, висевший на той же стене между плененными шимами. Риз держался, но с опаской посматривал на Кир. Аш догадался, чего боится ифи: разбив сопротивление Сущности, до конца воспользовавшись ее силой, колдун сломает Воздух в два счета и подчинит себе. Ситуация смотрелась из рук вон плохо. Друид неловко крякнул, понимая: осуществить план по уничтожению артефакта тихо и незаметно - не получится. Жрицы находились здесь постоянно, а через полчаса появился и сам колдун - проверить, как продвигаются дела у служительниц богини, и как скоро им удастся эту самую богиню призвать.
   - В общем, так: выбора нет, придется напролом. Пока темные в трансе, схватка с ними не грозит, но это не значит, что нет других желающих подраться. Держи ухо востро, и вот как поступим, - Аш шептал; кот утвердительно кивал. Гинтра в звериной ипостаси не терял разум, всего лишь разговаривать не мог.
   - Я постараюсь избавиться от жриц и колдуна, а ты хватай побрякушку и беги. Разорвем цепь - шимы освободятся, большего от нас и не требуется. Как только увижу, что ты сцапал артефакт, тоже побегу.
   План был прост и нагл, но иного выхода сумеречник не видел. Только вот так, нахрапом, ворваться и забрать... хотя бы разорвать связь артефакта с шимами. А дальше - будь что будет. Говорят, удача любит смелых... и наглых.
   Времени на раздумья не было: ждать появления кого-то еще Ашу совсем не хотелось. Понимая, что всё решает скорость, друид обнажил мечи и понесся на жриц. Ни женщины, ни колдун военному делу не были обучены, поэтому не успели даже среагировать - упали замертво, разрубленные клинками сумеречника. Последнее, что увидел колдун перед тем, как умереть - клыкастую ухмылку друида. Успел ли он вспомнить слова Риза, что неизвестно, чей оскал будет последним? Смерть колдуна ничего не решала: наверняка те, кто позволил творить такое бесчинство и обрек на смерть клан дроу, придумал и другие варианты развития событий, если маг не справится. Друид шкурой чуял, что тут непременно есть подвох; поэтому, не дожидаясь Гинтру, кинулся к стене и, схватив медальон, отскочил в сторону. И надо заметить - вовремя. Град дротиков вонзился в место, где он стоял мгновение назад. Сумеречник мысленно порадовался, что может двигаться достаточно быстро, - но, как оказалось, это было только начало. По подземелью разнесся оглушительный вой, а вскоре к нему примешался вой совершенно иного свойства. Едва был сорван артефакт, все пребывающие в трансе свалились без сознания. И некоторые начинали приходить в себя.
   Из всевозможных щелей и углов, которых здесь было в изобилии, мерзко подвывая и скалясь, начали выползать твари, похожие на собак, но раза в четыре больше. Смолисто-черные хищники, злобно осклабившись, медленно подходили, пытаясь взять эльфа в кольцо.
   "Так вот она, легендарная Свора? Милые зверушки. Только знакомиться с ними некогда". Теперь всё вставало на свои места: и, правда, зачем темным охрана? Пусть приходит кто угодно - будет кого принести в жертву богине или "зверушек" подкормить. Можно перебить весь клан в угоду честолюбивым планам, но те, кому хотелось призвать богиню, по-прежнему останутся в неприкосновенности.
   Становиться обедом Аш не был настроен, но вступать в схватку со Сворой в самом сердце подземелий - самоубийственное безумие. Он сунул артефакт за пазуху, проследил взглядом, как исчезли, словно растворились, Риз и Кир, взвился в прыжке, перескакивая ближайшую тварь, и пущенной стрелой вылетел из святилища.
   Прятаться уже не имело смысла - "нарушителей" обнаружили. Оставалось лишь бежать и бежать. Лучше всего - до столкновения успеть покинуть подземелье и там принять бой, но надежды на это было мало. Вырвавшись из храма, сумеречник только и успел, что крикнуть оборотню:
   - Бежим!!!
   ... и понёсся по слабо освещенному ритуальными светильниками коридору к выходу из подземелий.
  

Глава четвертая

  
   Догонялки со смертью - самая увлекательная игра, в которой нельзя сделать перерыв и сказать: "Давай продолжим позже, я устал". Устал - значит, умер. Это Аш понимал, как никто другой. Не впервые ему приходилось играть в эту игру, и пока везло выходить победителем. И это не бахвальство: если бы проиграл хоть раз, то давно уже был бы мертв, а не мчался сейчас, преследуемый Сворой, по подземным коридорам, пытаясь в кратчайший срок преодолеть трехдневный путь, проделанный от ворот до храма.
   Не тратя сил на лишние движения, экономя дыхание, чтобы не сбилось, сумеречник стремительно летел к выходу из подземелий. Мягкие прыжки Гинтры за спиной скорее ощущались внутренним чутьем, чем были слышны. Однако как бы быстро ни бежали, мерзкие твари приближались к ним еще быстрее. Многочасовой забег мог подкосить любые силы. Жалкие передышки, игра в прятки со Сворой, лишь бы отдышаться, - и снова бег. Собакам тяжело гоняться за котом, поэтому оборотень уводил погоню за собой, делал обманную петлю и возвращался к Ашу. Короткий перерыв в игре со смертью - хоть отчасти восстановить силы и привести дыхание в порядок для нового рывка.
   Нужно было ускориться, и друид знал лишь один способ. Сконцентрировавшись на миг, он позволил силе зверя растечься по телу, обостряя все чувства до предела, прибавляя сил и скорости. Полностью сменить ипостась на волчью он не мог, оставалось лишь черпать волчью силу. Но и ее не хватит надолго. Сущность метаморфа могла не выдержать такой нагрузки.
   "Мало, слишком мало. Я еще очень слаб, и подземелье убивает даже эти жалкие капли силы. Нужно торопиться".
   Конечно, Аш понимал, что едва эффект заклинания закончится, он замедлится снова - и более того, не сможет сотворить даже самое слабое магическое действие, поскольку сила иссякнет полностью. Но выхода не было, оставалось максимально использовать эту, пусть и небольшую, фору. И он несся с удвоенной скоростью - теперь даже оборотню пришлось напрячься, чтобы поспеть за ним. Только вот так бежать эльф мог считанные минуты. Но даже их должно было хватить, чтобы не позволить Своре догнать его.
   Аш летел к выходу, отчетливо понимая, что ненавистное солнце сегодня может стать спасением. Ирония судьбы. Да, он был созданием, любящим ночь, как и все сумеречные, но в отличие от темных и их "ручных зверушек", солнечный свет не причинит ему вреда, лишь доставит некоторые неудобства.
   Расстояние между беглецами и Сворой перестало сокращаться, но и не увеличилось. Впереди уже забрезжил выход, казалось, спасение так близко, но... как и ожидал Аш, сила волка иссякла. Не хватило всего пары секунд. Он обреченно осознал: чтобы достигнуть врат, придется сражаться. Немного обнадеживало лишь то, что вот они уже - врата. Осталось только прорваться к ним. И желательно выжить при этом.
   Последние шаги давались с трудом. Дыхание сбилось, бежать стало трудно. До ворот остались считанные метры, когда тяжелая лапа настигла Аша, ударив в спину и сбив с ног. На размышления времени не осталось, на первый план вышли инстинкты, благо они всегда быстрее мысли. Сгруппировавшись в "полете", он кувырком перевернулся на спину и мгновенно взвился на ноги, послав в тварь сразу два кинжала. Острые лезвия впились в грубую шкуру, и секундное замешательство твари дало сумеречнику возможность оценить обстановку. Пока приблизилась не вся Свора: коридор был узким, и, смешавшись на развилке в небольшую свалку, твари сбавили темп. Лишь первым троим удалось достигнуть ворот одновременно с Ашем и Гинтрой, не позволив им выскочить из подземелий. Отвлекаться на оборотня некогда; оставалось надеяться, что тот понимает: затяжной бой - это самоубийство. Чтобы прорваться к спасительному выходу, требовались быстрые отвлекающие действия.
   Кинжалами делу не помочь, это очевидно; поэтому еще в кувырке Аш успел высвободить из ножен мечи и, приняв стойку, приготовился отразить первую волну атаки.
   Темная тварь не заставила себя ждать и ринулась на эльфа, еще более взбешенная из-за ранений. Слепая ярость и здравый смысл редко сочетаются, а потому первый выпад эльфу удалось отбить относительно легко, располосовав лезвиями мечей плечо "собачки" и задев шею. Однако вторая атака обошлась куда дороже: несмотря на раны, тварь снова бросилась на сумеречника и, не обращая внимания на вогнанный в живот меч, сбила его с ног, опасно щелкнув зубами у самой головы.
   Аш впечатался в каменную кладку и, едва не теряя сознание, сполз на пол. И без того покалеченная первым ударом спина отозвалась резкой болью. Он уперся руками в стену, торопясь встать до нового нападения твари, и вдруг ощутил под ладонями не ожидаемый камень, а металл. Стальная ковка ворот. Эта маленькая неожиданная радость прибавила сумеречнику сил, позволяя отбить очередную атаку "зверушки".
   Но времени не осталось совсем. Нужно было торопиться - и торопиться изо всех сил. Извернувшись и прыгнув навстречу зверюге, Аш вогнал оба меча ей в лоб. Однако то ли мозг у этих созданий тьмы был в другом месте, то ли его вообще не было, а управлялись твари колдовством жриц, но ощутимого урона такое ранение не принесло. Это не убило, но всё же основательно оглушило. Рывком освободив клинки, друид отскочил к воротам и, навалившись на тяжелую створку, слегка приоткрыл. Совсем немного, но вполне достаточно, чтобы выбраться. Повернувшись, он отыскал взглядом оборотня, сцепившегося с двумя тварями.
   И "собакам" этим очень не повезло столкнуться с подобной кисой: Гинтра оказался слишком быстр и изворотлив, чтобы они могли его достать. Мощные челюсти то и дело щелкали рядом с лоснящейся черной шкурой, но промахивались, не поспевая за молниеносным котом, кинжальные клыки которого выдирали куски мяса из тел "собачек". Не соперники были оборотню подземные твари, и будь их только двое, кот порвал бы легендарных "сворных псов подземелий" в куски в прямом смысле слова. Но, увы - остальные участники погони уже выбрались из свалки и спешили на помощь своим весьма пострадавшим собратьям. Численный и силовой перевес был явно на стороне Своры.
   Единственное, что мог сделать Аш, - вытащить Гинтру из схватки и вытолкать в ворота. Времени на раздумья не было, поэтому он подскочил к сражающемуся клубку, выволок оборотня из сцепки за загривок и выпихнул из пещеры, пока "собачки" пытались понять, что же произошло и куда делись их жертвы.
   Друид искренне надеялся, что спутник простит такой бесцеремонный ход и не попытается опробовать на нем свои клыки. Довольно внушительные, как Аш успел заметить. Несмотря на то, что бой у ворот длился всего пару минут, сумеречник чувствовал смертельную усталость, а разбитая спина саднила и болела так, что невольно пришла малодушная мысль: лучше бы умер.
   Им повезло. Ночью от выскакивания за ворота не было бы никакого толку, погоня продолжалась бы. Но им повезло... Снаружи Ашу удалось сделать лишь несколько шагов; яркое полуденное солнце ослепило его, забирая остатки сил, шкура оборотня выскользнула из ладони. Всё поплыло перед глазами, и друид провалился в забытье.
  

***

   Сознание возвращалось к сумеречнику медленно и как-то совсем неуверенно. Полубредовая пелена еще окутывала его, но пробившиеся сквозь сомкнутые веки солнечные лучи были достаточным объяснением, почему пробуждаться так тяжело. Всё тело ломило от боли. Оно и понятно: видимо, Аш пробыл в обмороке не так уж долго, и перед мысленным взором постепенно всплывали картины короткой, но ожесточенной схватки у ворот. От одних только воспоминаний спина заныла сильнее - удар лапой и впечатывание в стену не прошли даром, острая боль растекалась от искалеченной спины по телу жгучей саднящей волной.
   Картина, представшая перед ним, была, мягко говоря, непривлекательной: израненный оборотень, уже принявший облик человека. Как бы ни был изворотлив кот, досталось ему порядочно. Голый, весь в крови, Гинтра заставил сердце сумеречника болезненно сжаться. Нужно вставать, и, несмотря на боль, постараться помочь... Аш чувствовал себя виноватым: сам втравил в это Гинтру, значит, и ответственность на нем.
   Поднявшись сначала на локте, а потом и вовсе заставив себя встать, пошатываясь, Аш подошел к Гинтре и присел рядом на корточки, одновременно выуживая из сумки полотенце.
   - Сильно досталось? К ручью нам надо. Там спокойней будет.
   Отчасти стерев кровь, он помог оборотню обуться. Об одежде не шло и речи - слишком больно будет потревоженным ранам. Им удалось подняться, опираясь друг на друга. Зрелище весьма жалкое: измазанные кровью, избитые, - но, тем не менее, следовало добраться до ручья и уже там заняться лечением и отдохнуть. Шли молча: не хотелось тратить силы еще и на слова. Достигнув знакомого места, сумеречник бросил сумки в траву и дотащился вместе с оборотнем до воды.
   Нужно привести себя в порядок, и для начала он стащил одежду, злобно шипя от боли: ткань присохла к ранам вместе с запекшейся кровью. Гинтре повезло больше: после перевоплощения оборотень остался нагишом. Осторожно прикоснувшись к спине, Аш понял, что рана пусть и не глубокая, но довольно обширная - содрана почти половина кожи по позвоночнику. Невольно поморщившись, он полез в воду; экономя движения, поскорее промыл раны и освежился весь, заодно попытавшись отмыть волосы от слипшейся крови. Вода была холодной, но это только радовало. Оставив оборотня разбираться со следами зубов и когтей самостоятельно, Аш вышел на берег. Сейчас есть более важное дело - приготовить лекарство. Сколь ни старался он не тратить магию, но приходилось и на этот раз обходиться средствами подручными, стряпая зелье, а не полагаться на исцеление.
   Сконцентрировавшись на том, что необходимо сделать, и пытаясь не обращать внимания на боль, эльф присел у старого кострища и принялся сооружать из оставшихся дров костёр. Вскоре на них заплясали языки пламени, жадно облизывая сухие ветки; Аш налил в котелок немного воды, и когда она закипела, туда последовали травки и коренья из его запасов. Варево постепенно густело, помешиваемое палочкой, и превращалось из жидкости в тягучую кашицу. Не особо сильное средство, но раны заживит и от случайного заражения избавит.
   Зелье приготовилось быстро. Сняв его с огня, Аш повернулся к Гинтре и произнес с горькой насмешкой:
   - Хватит плескаться. Иди сюда, будем лечиться. Хех, мироспасители.
   В определённой степени ему было весело. Выйти из приключения без единой царапины он не рассчитывал, но чтобы настолько порвали - от такого друид давно уже отвык. Как бы то ни было, шимы на свободе, а артефакт у него. Осталось еще его уничтожить, но такие вещицы простым камнем не разобьешь.
   Закончив с ранами и выпив оставленное Гинтрой зелье, он побрел к ручью, кое-как выстирал перепачканную кровью одежду и развесил на кустах на солнцепеке - за час, наверное, высохнет. Вернувшись под иву, он отбросил все мысли и улегся спиной кверху на травяной подстилке возле уже уснувшего Гинтры, сквозь дремоту слушая его тихое дыхание, чувствуя запах его тела. Острый, терпкий. Уже запах зверя.
   "Сколько же ты еще со мной останешься? Мой образ жизни нельзя назвать спокойным, хотя бывают и затишья. Но я обещал показать тебе настоящий лес, хороший лес, тёплый. Я сдержу обещание", - осторожно уложив голову на плечо Гинтры, эльф бережно, стараясь не касаться ран, обнял его, словно он был кем-то родным, близким, - и позволил себе погрузиться в тревожный чуткий сон.

***

   Солнце начало клониться к закату, когда Аш проснулся от звука хрустнувшей ветки. Это был всего лишь ворон, чистившийся о сухой сучок и сломавший его своим сильным клювом, но явился он весьма кстати - пора просыпаться и отправляться в путь. Однако даже короткий дневной сон пошёл на пользу: тело отдохнуло, раны хоть и ныли, но ощущать их было уже вполне терпимо, это доставляло лишь малые неудобства. Тихо, чтобы не разбудить Гинтру, сумеречник поднялся с подстилки и направился к ручью.
   "Пусть еще поспит. Мне пока есть чем заняться", - размышлял друид, доставая из сумки походный набор, и при помощи иголки и нитки привел свои вещи в более приемлемый вид, аккуратно заштопав все прорехи, оставленные когтями "собачки". Теперь одежда стала снова походить на таковую, хотя и весьма ветхую, но всё же целую и чистую.
   Проверив повязки, Аш принялся вытаскивать из сумки провизию и раскладывать на листьях лопуха. Гинтра молча оделся и присоединился к спутнику в трапезе.
   - Проклятье, надо поторапливаться. Выползут скоро. Погоня будет, нет сомнений. Так просто они это не оставят. Завтрак, он всегда на завтра, - попытался скаламбурить эльф, настроение было истерично-веселое, - вот и побежим к этому завтра. Потом нас ждет большой отдых. И лес. Хороший лес.
   От одного воспоминания о лесе делалось хорошо. Тепло и уютно. Родной дом всегда согревает, а если он создан и выпестован собственными руками, - втройне. Этого никогда не понять людям и прочим смертным - это и не всякий эльф поймёт, даже сумеречный. В его прежнем мире в лесах жили общины, и иногда очень большие. Многовековые деревья согревали души всех своих детей-эльфов. А здесь всё было иначе: это Его лес. Не эльф был его ребенком, а лес - его детищем. И ощущения совершенно другие. Любовь детей к родителям - это уважение. Любовь отца к детям - это чистая любовь. Возможно, потому он и не страдал особо от вынужденного одиночества, когда прятался от разумных и двуногих в своем лесу по паре сотен лет, что ему было о ком заботиться и кого любить. И получал в ответ такое же тепло.
   "Как ты там, Серый брат? Никто ли не потревожил ваш покой? Всё ли хорошо у вас, пока меня нет? Я скоро вернусь, уже совсем скоро".
   Мысленный призыв полетел через горы и долины чужих кланов, и через мгновение ветер донес ответ: "Ждем тебя". Хотя, скорее всего, ему лишь показалось. Слишком далеко, чтобы Серый брат услышал. И уж тем более - чтобы он мог передать ответ. И все же сладко заныло под ложечкой от понимания того, что его ждут, что где-то он желанен и любим. И дорог.
   Стряхнув несвоевременные раздумья, эльф отметил, что с ужином-завтраком благополучно покончено и пора пускаться в путь. Сборы заняли пару минут: сумка заброшена на плечо, перевязи с мечами в ножнах заняли свое место, кинжалы и ножи рассованы по потайным карманам. Осмотрев стоянку - не забыл ли чего, и, убедившись, что не забыл, Сумеречник повернулся к Гинтре:
   - Ну, побежали? Солнце скоро сядет, и к наступлению ночи нужно быть как можно дальше от этого места. Поохотишься разве что завтра. Гончие у них быстрые, сам видел.
   Зеленоватые глаза оборотня отражались в волчьих глазах Аша. Тот невольно облизнулся, вдруг сгреб Гинтру одной рукой в охапку и крепко поцеловал.
   - В добрый путь! - произнес, разрывая поцелуй, и помчался по тропе прочь от ручья.

***

   Похоже, пробежка давалась Гинтре нелегко. Человеческий облик - не кошачий, за эльфом, способным погоняться с лошадью, так просто не поспеешь. Сумеречник старался не загонять темп и следить, чтобы оборотень не отставал. Передвигались гораздо медленнее, чем он рассчитывал, упустив из виду, что скорость оборотня упадет в разы.
   "Ну, ничего, скоро наступит ночь, и тогда уже я с трудом буду поспевать за большим котом".
   Сейчас важно другое. Ночь, конечно, им поможет: оборотень сменит облик и побежит быстрее, к друиду начнут возвращаться силы, даруемые луной, и раны скоро заживут. Да только у преследователей тоже свои ночные преимущества - им больше не мешает солнечный свет. И здесь нет тесных подземных коридоров, сдерживающих Свору. Неповоротливые в драке, твари в беге довольно проворны.
   "Помяни, так и появятся", - в воздухе раздался протяжный вой хищников, нашедших след добычи.
   Забросив упакованную сумку на плечо и видя выходящего из кустов огромного черного кота, Сумеречник махнул ему рукой и, сорвавшись с места, - нет, не побежал, а полетел выпущенным из арбалета болтом.

***

   Мягкие прыжки кота были настолько стремительны, что держаться с ним вровень оказалось непросто. Да Аш и не старался. Дневные передышки, ночной бег. Выбрав темп, позволяющий бежать долго и довольно быстро, если не сбить дыхание, он бесшумно летел по тропе. Вскоре перед ними замаячил печально известный Проклятый лес. Скрываться под его сенью вовсе не хотелось, но была и положительная сторона: возможность проскользнуть незаметно, а если и потревожишь какую тварь, то всё ее внимание достанется шумной Своре, бегущей следом.
   "Ну да, конечно, голодные здешние твари - они ленивые. Зачем преследовать и догонять тех, кто уже далеко? Гораздо проще пойти наперерез тем, кто преследует, перехватить и уж ими отужинать", - Аш понимал примитивную логику тварей этого места и надеялся на то, что именно так и случится. Иногда и заклятый враг становится невольным союзником.
   Сделав оборотню знак не сворачивать больше с тропы в поисках добычи, он слегка прибавил скорости и вслед за Гинтрой нырнул под деревья. Вой Своры слышался всё ближе. Лунный свет понемногу возвращал эльфу силы, но использовать для ускорения магию он не решался: слишком велика вероятность, что магическая волна привлечет тварей раньше, чем хотелось бы. Оставалось только полагаться на собственные физические силы и бежать, бежать без остановки. Углубляясь в чащу, сумеречник всё отчетливее ощущал зловоние населяющих проклятое место созданий. Подавлять желание вступить с мерзостью в бой становилось всё сложнее.
   "Не сейчас, не время. Придет и их черед. Огнем выжгу всякую дрянь отсюда. Бежать, просто бежать".
   Когда впереди замаячила опушка, выходящая к подножью гор, Аш всё же позволил магии растечься по телу для последнего рывка. Лес отреагировал мгновенно на проявление чуждых сил. Твари всполошились, ринувшись на обозначившую свое присутствие добычу. В чаще раздался вой, переходящий в визг: ожидания оправдались, Свора сцепилась с кем-то из обитателей леса, поторопившихся выйти на шлейф всплеска магии, перерезав тем самым путь погоне. Мало не покажется ни одной из сторон. Это давало передышку и шанс увеличить расстояние между беглецами и погоней. Приближаясь к перевалу, Сумеречник отметил, что горные вершины начали светлеть. Значит, скоро рассвет.
   Оставив позади темносплетения Проклятого леса вместе со звуками сражения, тропа вывела беглецов к предгорьям перевала. Тусклые блики первых рассветных лучей уже замерцали на вершинах гор, предвещая восход. Постепенно начала расти уверенность в том, что им всё же удалось выиграть эту схватку, так и не вступив в нее. Даже если остатки Своры доберутся до опушки и захотят продолжить погоню - солнце их остановит, а скрыться от лучей им негде. Второй раз за это приключение Аш радовался рассвету, второй раз солнце выступало на стороне Детей Луны. Ведь, так или иначе, но и сумеречник, и оборотень были именно ночными созданиями - хотя им и не страшен дневной свет, в отличие от тех же вампиров или дроу. Потому друид и злился, когда Созданий Тьмы причисляли к Детям Луны.
   "Ночь - не тьма, ночь наполнена лунным светом и сиянием звезд. Ночи - они ведь полны жизнью".
   Тропинка вилась по перевалу, уводя всё дальше от леса и от погони. Аш наконец-то почувствовал себя в безопасности. Пора останавливаться на отдых, да и оборотню скоро придется менять ипостась. Высмотрев небольшой отрог ущелья, густо поросший травой, он в пару прыжков догнал Гинтру, когда тот поравнялся с "полянкой", и, обхватив поперек тела, уронил в траву, наваливаясь сверху.
   - Всё, отдых, оторвались, - почти хохоча, произнес сумеречник, шутливо борясь с огромным котом. Эйфория победы захлестнула друида с головой. Как ни крути, спасение мира от вторжения кровавой богини не каждый день происходит. Аш был пьян одним лишь воздухом - пьян и совсем по-детски счастлив, что они все же вышли сухими из воды (ну, почти, если не считать схватки у ворот) и очень скоро будут дома.
   Шелковистая шерсть приятно скользила под ладонями, не давая схватить оборотня покрепче. Конечно, кот гораздо сильнее, и не успел эльф опомниться, как оказался завален на спину и подмят, а хитрая зеленоглазая мордаха зависла над его лицом. Дети иногда играют с котятами. Аш чувствовал себя большим ребенком, и кот у него тоже был большой, даже слишком. Но именно это и вызывало в эльфе щенячий детский восторг. В порыве какого-то необъяснимого чувства он обнял оборотня и прижал к себе, уткнувшись лицом в его пушистую шею.
   - Я никому тебя не отдам, слышишь...
   Говорят, что вместе пережитые приключения, где висишь на волосок от гибели, - сближают. Возможно, так и есть, а может, были и другие причины тому, что сделал хозяин волчьего леса сейчас. Возможно, зеленоватые блики в кошачьих глазах напоминали ему другой взгляд... потерянные изумруды.

***

   Пушистый снег пригибал лапы кедровника почти к самой земле. Зима выдалась снежная, морозная. У подножья горы ютился небольшой домик, почти незаметный среди ветвей и промерзшего вечнозеленого плюща. Лунный свет серебром заливал небольшую полянку, которую волки взяли в плотное кольцо, рассевшись по краям.
   У порога, мерцая в звездном сиянии шелковой смолисто-черной шерстью, растянулся кот-пантера, лениво прикрыв глаза и уронив морду на лапы. Не свои. На мощные лапы серебристо-белого волка. Слишком большого для обычного. Гордый зверь лежал на крыльце, высоко подняв голову. Лунный свет запутался в белоснежной шерсти, вплетая в нее серебряные нити. В янтарных глазах плескалась живая древняя Сила. Это были Его владения. Волки, окружившие поляну, преданно смотрели на своего вожака, на хозяина.
   Хозяина Темного Леса.
   Повелителя Перекрестка.
  
  

Часть третья

Пламя Мироздания

Глава первая

   Бесчисленными песчинками время сочилось сквозь пальцы, оставляя неизменным лишь лес, лишь нескончаемую тоску одиночества. И пустоту в его сердце - сердце хозяина леса, повелителя Перекрестка, пустоту, которую он так и не смог ничем заполнить. Спустя несколько десятилетий больше не выискивал причин ее появления. Лишь тревожно вздрагивал, встретив чей-то изумрудно-зеленый взгляд. Зыбкими неясными видениями отрывочной памяти. Ноющим ощущением в груди. Там, где сердце. Которого нет.
   Рассветный воздух накрыл росистой свежестью травинки у крыльца. Дрожащая тишина, нарушаемая лишь стрекотом неугомонных сверчков, приветствующих солнце. Хозяин леса неслышной поступью возвращался к дому после ночного обхода владений. Всё вокруг дышало спокойствием и умиротворением. И всё же Аш уловил это - нечто незримое, нарастающее... прислушался к голосу ветра и недовольно буркнул себе под нос:
   - Что-то должно случиться. Непременно.
   Не нравились сумеречному друиду любые перемены, тем более - те, которыми пропах ветер. Еще ничего не случилось, еще мир покоился на зыбких ладонях призрачного порядка, но эльф уже учуял в воздухе необъяснимую тревогу. То, что вызрело под этим небом, должно было вот-вот перевернуть привычные основоположные устои хрупкого мирка под названием Перекресток. Что-то невероятно сильное и опасное пришло. Проскользнуло незаметно туманом мимо пристального внимания Риза. Что-то, до чего Аш попытался дотянуться сутью стержня стихий... и едва не упал, как подкошенный: такую мощь невозможно осознать. И всё-таки Это всего лишь тревожно зависло в дымке облаков. И едва ощущалось. Даже для ифирина.
   - Похоже, скоро грянет буря. Пора в путь и мне. Почувствовали ли это шимы? Похоже, что нет, иначе уж заволновались бы. Что же это такое?
   Аш снова привыкал к одиночеству, но всё еще не мог отделаться от привычки говорить вслух. Словно с ним рядом до сих пор был верный спутник - оборотень Гинтра. Не было его больше, не было, вот уж два года как. Звериная гордость не позволила большому черному коту остаться рядом с эльфом, когда пришло время покинуть этот мир, обращаясь в прах. Гинтра ушёл. Друид не стал его останавливать, понимая причину. Короткое и молчаливое прощание. Коты уходят молча, когда пробьёт их час.
   Звероглазый эльф всегда был скор на сборы. Да и много ли нужно в пути опытному страннику? Пара верных клинков да несколько кинжалов, походная котомка да плащ, что днем от солнца оградит и постелью станет, несколько лепешек да силки - охотник всегда еду в пути добудет. Не был друид привередлив, хотя и принадлежал к одной из самых утончённых рас. Однако от этой принадлежности остался только облик, изрядно подпорченный звериными глазами и клыками. Аш скорей уж походил на волка в человеческом обличье, чем на эльфа. Пусть и сумеречного. Будучи метаморфом, хозяин леса вобрал в себя многие черты характера и повадок серых братьев; иногда создавалось впечатление, что он гораздо больше зверь, чем сами волки. И этого уже было не скрыть изящной эльфийской красотой: он выглядел столь хищным и опасным, что от него шарахались не только инорасовые, но и соклановцы: шутка ли - увидеть настоящего метаморфа молодым и полным сил, а не благостным старцем. Да и среди древних друидов почти не встречались те, кто познал всю силу магии природы и постиг таинство перевоплощения. Аш был особенным, и это слишком уж бросалось в глаза.
   Знакомая тропинка стелилась под ноги с какой-то робостью и грустью: лес не любил, когда хозяин отлучался, и неохотно отпускал его в очередное странствие. Само присутствие друида дарило ощущение защиты - никто не нарушит границ, никто не посягнет на первозданность царства волков. Даже с уходом Аша серые хищники останутся хранить покой леса. Но волки не всесильны; сумеречник же был всесилен в понимании леса и его обитателей. Он был отцом, творцом и богом. Он был душой и сердцем этого места. И каждая травинка, каждый листик с ветки тянулись к эльфу в надежде прикоснуться к теплому, любящему и родному. К тому, кто многие столетия считал свой лес единственным любимым детищем, кто много веков заботился о нем.
   Янтарные глаза светились опасностью, смолисто-черные волосы заплетены в тугую косу, свисавшую до бедра; походная котомка за спиной, мечи в заплечных ножнах, готовые в любой момент послушно лечь эфесом в крепкую ладонь. По непонятной старой привычке Аш не любил пользоваться магией в бою, предпочитая махать клинками, и только в крайнем случае прибегал к плетению стихий и заклинаниям друидов. Сумеречник был весьма странным сочетанием воина и мага.
   Деревья настороженно шелестели листвой вслед удаляющемуся по тропинке эльфу. Обычно ездившие на его плечах наглые смешливые белки сегодня не рискнули играть в салки, используя спину Аша как трамплин, и лишь тревожно перещелкивались. Подойдя к границе леса, сумеречник оглянулся.
   - Не грустите, я скоро вернусь.
  

***

   Таверна встретила Тайрена непривычной тишиной и пустотой. Посетителей не было, лишь только трактирщик протирал стаканы и кружки у небольшой деревянной стойки.
   - Рановато ты сегодня, Лис. Или похмелье мучает? Плеснуть чего?
   - Угу, смолы горячей, старый хрыч, - неслышно проворчал рыжеволосый эльф, а вслух добавил: - Плесни-ка мне чайку. Свежие мозги сегодня понадобятся.
   Трактирщик удивленно вскинул брови, но всё же повесил чайник на крюк над огнём.
   - Мозги, говоришь? А они у тебя были хоть когда-нибудь? Что-то я не припомню. Вот смотрю я на тебя и не понимаю: то ли ты бродяга безродный, то ли принц беглый. За душой ни гроша, зато одет, как князь, - старик отпускал колкости, не особо опасаясь, что за них можно и поплатиться: за дверью, в каморке, всегда находилась начеку парочка крепких вышибал - не этому заморышу эльфийскому с ними тягаться.
   - А тебе этого не понять никогда, образина смертная. Ну а если и принц беглый, так что из этого? Кому доносить побежишь? Или ты за меня выкуп стребовать хочешь? Так я на хрен никому не нужен, не надейся, - Тайрен вальяжно развалился на лавке в ожидании чая и откровенно хамил трактирщику.
   На самом-то деле задиристому эльфу было наплевать, кто и чего о нем думает. Он слишком давно привык к такому образу жизни, и его мало волновало происходящее вокруг. Конечно, можно бы сейчас пойти домой, но дома чай кончился, да и дрова тоже, а заодно и деньги перестали начинаться. Нужно искать работу, а чтобы искать работу, нужны свежие мозги, а не угар после вчерашнего разгула, а значит - нужен чай. Но на него нет денег.
   "Ну и хрен с ним, трактирщик и в долг плеснет - не впервой, знает, что долги я отдаю", - изящный утонченный эльф слишком долго прожил на Нейтральной, якшаясь со всяким сбродом вроде наемников и продажных девок. И незаметно для самого себя давно уже говорил не эльфийским высоким слогом, а ругался, как сапожник, чем повергал окружающих в состояние ступора: "Как, светлый эльф - и матом?"
  
   - На ловца и зверь бежит, - пробормотал себе под нос эльф, отхлебывая чай и наблюдая краем глаза за вошедшим в таверну коренастым пожилым оборотнем. Лис оборотня знал: то был хорошо известный в узких кругах вербовщик. Тот самый вербовщик, который давал работу таким как он, Тайрен, наемникам.
   - Доброго утречка, уважаемый, - эльф расплылся в хитрющей улыбке и сейчас всем своим видом оправдывал прозвище.
   - И тебе не хворать, лисья морда. Только какое же утро? День давно на дворе. Всё не проспишься никак... эх, молодо-зелено, - саркастично подметил вербовщик, хотя точно знал, что не годится вечно юному Тайрену даже в правнуки.
   - Ой ли, так уж и день? Ну, тебе-то, кто с петухами встает, может, и день, а мне как раз утро. Но ты, кстати, как никогда. Работенки не подкинешь, а то я заскучал что-то, - эльф отпил еще чая и пристально посмотрел на вербовщика.
   - Заскучал он, хех. Небось, опять на девок срамных всё просадил да на винище, знаю я твое "заскучал". Ну да ладно, везучий ты сукин сын, есть для тебя работа, - оборотень махнул трактирщику и присел напротив Лиса.
   - Весь ваш, отец родной - велите, будет сделано, - картинно раскланялся Тайрен, изобразив сплошное внимание, и приготовился слушать очередное "пойди-туда-не-знаю­-куда-и-принеси-то-н­е-знаю-что", в котором его волновала только плата за работу.
   - Всё бы тебе кривляться, вьюнош недоделанный. Ладно, дело такое: повадился в одной деревне человечьей какой-то некромансер могилы разворачивать да нежить поднимать. Житья от него честным смертным нету. Помощи просят. Не задаром, конечно же, тысячу золотых сулят, - вербовщик поморщился и почесал за ухом, - и откуда только у бедных селян такие деньги? Оно, видать, совсем их допек чернокнижник. Ну что, берешься? - оборотень вопросительно посмотрел на эльфа.
   - Берусь, спаситель ты мой. Расчетом ты владеешь, или по месту? - Лис скептически хмыкнул.
   "Хех, ну некромансер, так некромансер, и не с такими возились. Вряд ли дело стоящее, был бы он силен - не деревню бы мордовал. Плавали, знаем".
   - Они и рассчитаются, а мой процент занесешь. Обычный, как и всегда.
   - Ясен пень, занесу, куда ж я денусь? Мне с тобой еще жить да поживать, да детей наживать, - лукаво подмигнул Тайрен, отчего у вербовщика лицо пошло пятнами:
   - Чур меня, хулитель, детей с тобой общих, - оборотень осенил себя охранным знаком и встал из-за стола, оставляя эльфа допивать чай в одиночестве.
   "Вот и работка сыскалась. Эх, а жизнь-то налаживается", - Лис поставил чашку и направился к двери.
  
   Выйдя из таверны, находящейся на главной площади, Тайрен отметил, что вербовщик оказался прав: давно уже день-деньской, а не утро, как показалось эльфу с похмелья. Вокруг вовсю кипела городская жизнь: сновали сорванцы-мальчишки всех рас и племен, кричали зазывалы-торговцы, нахваливая свой товар, - рынок был рядом с площадью, и его шум долетал сюда без каких-либо препятствий.
   "Так, и что же день пришедший нам принес? Головную боль... нет, не это. Ах да, к людишкам лучше прямо сейчас направиться, домой всё равно не за чем заходить - нету там ничего. Эх, поесть бы не мешало..."
   - Эй, мамаша, угостишь? - Тайрен подмигнул лоточнице-бабульке и в наглую упер пару пирожков.
   - Подземный шим тебе мамаша, - шутливо отмахнулась старушка, - чего, опять побираешься, сердешный? Работу бы сыскал, что ли.
   - Да сыскал уже, но чтобы дойти до работы, поесть не мешало бы, а то не доползу - помру с голоду, - Лис состроил невинно-жалостливое выражение лица, и лоточница растаяла:
   - Да бери уж, чего там. Знаю, заработаешь - вернешь должок, не обидишь старую, - она улыбнулась и продолжила распихивать пирожки по карманам эльфа.
   - И чего наговариваешь? Тоже мне скажешь, старая. В самом соку! - с ухмылкой приобнял ее Тайрен, стиснув за пояс.
   - Иди уже, охальник, а то так и не доберешься до работы, - лоточница подхихикнула и даже слегка смутилась. Да и как не смутиться, если она была еще девчонкой сопливой, когда огненно-рыжий эльф-красавец стал захаживать в таверну мимо ее лотка с пирожками. По правде сказать, многие местные торговки заглядывались на востроглазого юнца, а тем, кто помоложе да покрасивше, и не только посмотреть удалось: гуляка Тайрен был на славу - ни одной юбки не пропускал. Хотя отчего был-то? Он и сейчас не изменился вовсе.
   - Ну, бывай, мамаша, - улыбнулся ей на прощание Лис и направился через площадь к улице, ведущей из города на Большой тракт.
   Солнце уже перевалило за полдень, когда эльф добрался до тракта. Перекусив пирожками на ходу, чтобы не терять времени, Тайрен почувствовал себя намного лучше, нежели когда приполз (во всех смыслах этого слова) с похмельем утром в таверну. Городская суета осталась позади, и Лис бодренько вышагивал по дороге, направляясь в клан людей, в указанную вербовщиком деревню.
   "Эх, сейчас бы лошадку", - мечтательно вздохнул Тайрен и вслух саркастично добавил:
   - Ага, себя не всегда прокормить в состоянии, так еще и лошадь заморить хочешь?
   Дорога пылилась под ногами горе-путешественника, уводя его всё дальше от шумного города по равнине, похожей на степь. По правую руку, вдалеке, синел Северный лес.
   Тайрен никогда не мог понять, почему лес зовется Северным, если относительно города он лежит вовсе даже на юге. Оставалось предположить, что такое имя дали ему не "нейтралы", а жители кланов - тогда всё сходилось, относительно территорий кланов лес и впрямь на севере.
   "А есть ведь совсем северный, прозванный Волчьим или Темным. Странное название. Не, ну Волчий, оно понятно, а Темный? Это к чему и как? Не ходите, дети, в темный лес? Бу-га-га", - Лис мысленно посмеялся, хотя по большому счету было совсем не смешно: про тот лес говорили всякое, и проверять правдоподобность слухов на собственной шкуре Тайрену как-то не хотелось. Ну, хотя бы не за бесплатно. Но одно эльф знал точно: никто еще из Темного леса не вернулся, и потому слухам о нем верили безоговорочно.
   Так, размышляя о вещах отвлеченных, Тайрен пересек неприметную границу с кланом людей, не обратив особого внимания на прикордонный столб - ну стоит себе, пусть и стоит, дышать не мешает.
   Близился вечер, и Лис гадал: успеет ли добраться в означенное селение до темноты, или опять придется ночевать под открытым небом. Оно, конечно, не ново, но как-то неудобственно. Мысленно склонив чашу весов к тому, что развлекать местную ночную живность совсем не хочется, он прибавил шагу и поспешил к деревне, столь нуждавшейся в избавителе от "проклятого чернокнижника, замучившего честных поселян своей нежитью".
   - Хех, а они сжигать мертвецов не пробовали? Нечего тогда некромансеру было бы из могил поднимать. Вот уж и вправду глупцы, сами себе напасть в землю зарывают. Словно приглашают вот таких чернокнижных - приходите, "кушать подано". Нет, никогда я не пойму людей, - Лис говорил с собой вслух, чтобы хоть как-то развлечься и нарушить тишину одинокой дороги.
   В деревню он вошел, когда солнце уже спряталось за горизонтом и землю окутали густые сумерки. Отыскав среди пары маленьких улочек самый большой дом, Тайрен предположил, что это и есть жилье старейшины, а значит, ему сюда. Подойдя к воротам, эльф крикнул:
   - Есть кто дома? Убиватель нежити пожаловал. Или не надобен уже?
   На крик дверь, а следом и калитка у ворот, отворились, и перед Лисом предстал в меру упитанный мужик средних лет с окладистой бородой мышиного цвета.
   - Как же, как же, ждем тебя, спаситель, совсем житья нет от ирода проклятущего. И чего ведь удумал гад - девок ворует и портит, и не подступись к нему, нежить натравит. А у меня дочка на выданье, это же ж не дай Боже попортит. Что делать-то потом? - запричитал старейшина.
   - А что делают те, чьих уже попортил? А, отец? - эльфу уже стало весело. И понятно, кто тут платит за "банкет": уж больно распереживался старейшина о своем дитятке.
   "Хех, посмотреть бы на "ягодку" - может, и без некромансера разберемся, что делать с ней?" - Лис мысленно подхихикнул, от души подсмеиваясь над наивным селянином. Не знает ведь, что не чернокнижников страшиться-то надо в таком деле тонком.
   - Вот и я говорю, мил человек, спасать сердешных надо, двоих уже утащил в свое логово, ирод проклятый, - снова запричитал старейшина.
   - Отец, не человек я, не видишь разве? Человеки на чернокнижников не охотятся - боязно им, - Тайрен уже смеялся вслух от души. - Ну веди, показывай, где прячется гроза ваших девиц.
   Услышав такое, старейшина переменился в лице и, осенив себя охранным знаком, проворчал под нос, надеясь, что "спаситель" не услышит:
   - Присылают тут всяких. Поди, хуже самого чернокнижника.
   - Эй, отец, у меня слух-то хороший. Не нравлюсь, так я пойду - сами разбирайтесь с напастью, - в голосе эльфа прозвучала легкая угроза.
   - Да я чего, супротив, что ли? Просто боязно, но, видать, ты хороший че... мужи... парень, раз тебя прислали честным людям помочь, - старейшина заюлил в извинениях и, взяв масляный фонарь, пошел по улице в сторону выхода из деревни, зовя Тайрена за собой:
   - На кладбище окопался ирод-то, сюда пожалуйте, милостивый государь, - похоже, что селянин не на шутку испугался "спасителя", но всё же семенил впереди, показывая дорогу и по возможности освещая ее тусклым светом фонаря.
   Деревенское кладбище ничем не отличалось от прочих людских мест погребения усопших, разве что было поменьше городских. Оно и понятно - деревушка-то крохотная. Кое-где покосившиеся деревянные надгробные знаки указывали на развороченные могилы.
   "Стало быть, тут он и промышляет. Хех, могил разрытых немного, значит, и нежити у него маловато. Эх, не получится повеселиться от души. Так, мелкая забава", - эльф вздохнул: опять ему достался захудалый колдунишка, с которым сражаться-то ни чести, ни доблести - скука одна.
   - Там он, в часовне прячется от глаз людских, - прошептал дрожащий, как осиновый лист, селянин и попятился за спину Тайрена - очевидно, боясь колдуна, даже незримого и отсутствующего.
   - Ну, там, так там, - спокойно подвел итог Лис и направился к часовне, отмечая про себя, что старейшина продолжает семенить следом, прячась за ним, как за щитом, - разве что в локти не вцепился руками.
   "Не доверяет, всё своими глазами увидеть хочет. Ну-ну, полюбуешься, будет тебе представление", - Тайрен мысленно посмеялся и, подойдя к строению почти вплотную, крикнул:
   - Эй, ты, там, выходи, а то сожгу вместе с часовней - весело гореть будешь!
   - Это кто там тявкает, жить надоело? - донеслось в ответ, и в открывшуюся дверь вышел средних лет мужик самой обычной внешности, одетый в черный балахон.
   - Да ты смел, как я погляжу... смелости аж деревенских девок воровать. Отпусти их и проваливай, пока ты еще цел, а я еще добр, - в голосе эльфа не было и тени угрозы, разве что насмешка.
   - А ты совсем страх потерял, как я погляжу, щенок. Убить! - полетел приказ, и ранее невидимые мертвецы начали подниматься у стен часовни и двигаться в сторону Тайрена.
   - Не льсти мне, из щенка я уже лет пятьсот как вырос. Хех, какие же они у тебя медленные. Тебе никто не говорил, что мертвечина никогда не достигнет скорости живого? - Лис лениво вытянул руку вперед, и трясущийся за его спиной старейшина охнул и в страхе попятился в кусты: с раскрытой ладони сорвался шар огня и полетел в ближнего мертвяка. Тот вспыхнул, как сухая лучина, и в считанные секунды осыпался пеплом.
   Пока горе-некромансер изумленно хлопал глазами на то, как горят его воины, казавшиеся непобедимыми, ибо сталь не убьет уже мертвое, - Тайрен, не особо утруждаясь, сжег всю "убойную силу" в количестве шестерых упырей.
   - Ну что, колдун, тебя тоже на жаркое пустить? Хех, добрый я сегодня, еще раз поймаю - точно поджарю, а сейчас беги! Гав! - Лис рявкнул для устрашения и рассмеялся, глядя, как улепетывает чернокнижник. Убивать его эльфу совсем не хотелось - и без того заречется теперь такие шутки шутить. В этом Тайрен был уверен: всё же немало он пожил и немало навидался подобных недоучек: быстро пугаются и удирают, а потом еще и становятся приличными гражданами, пытаясь не вспоминать о неудачном "магическом" прошлом.
   Похищенные девицы обнаружились в той же часовне - дрожали с перепугу, забившись в угол и прижимаясь друг к дружке.
   - Всё, девоньки, пора по домам, - произнёс Тайрен, отыскав "пропажу", и вышел наружу:
   - Ну что, отец, дело сделано. С тебя расчет, ночлег и ужин.
   - Всё будет в лучшем виде, - затрепыхался старейшина, возвращаясь к мысли, что "спаситель" куда страшнее колдуна.
   Выспаться Тайрену так и не удалось. Нет, сначала всё шло как по маслу: старейшина рассчитался, накормил сытным ужином и спать уложил на сеновале. Только пока суть да дело - до "положения лежа" Лис дошел уже почти к рассвету. И всё бы ничего, можно отсыпаться хоть до полудня, спешить-то некуда, - но наемника разбудил шум, долетавший сквозь чуткий сон.
   - Ну что там стряслось, чего шуметь в такую рань, - недовольно ворчал эльф, цепляясь за остатки сна. Однако отчаянный женский крик заставил его подскочить, как ошпаренного.
   - Шим, да что там еще не слава Богу? - он был зол на весь белый свет и, выбравшись из сена, направился к источнику шума с намерением кого-то убить - не иначе.
   Картина, представшая перед Лисом, мало напоминала сельские пасторали: на пересечении двух улочек, месте, которое можно смело окрестить "главной деревенской площадью", народ столпился вокруг двух девушек. Тех самых девушек, спасенных от чернокнижника. Сердце Тайрена пропустило удар - нет, не утешали несчастных изнасилованных девиц односельчане, они их забрасывали камнями, несмотря на крики и мольбы.
   Очередная попытка бросить камень была остановлена кулаком наемника, угодившим в голову кидавшему. Селянин рухнул как подкошенный - не так уж и легок оказался удар изящного эльфа, особенно с учетом того, что он выше почти на голову любого из селян. Тайрен сбил с ног еще кого-то, попавшегося на пути, и в мгновение ока оказался между толпой и девушками. В раскрытой ладони зловеще полыхнул огненный шар.
   - Еще один камень - и спалю к шимам всю деревню, - обычно веселые глаза эльфа сузились в полыхающие яростью щёлочки. Сейчас он вовсе не походил на шутливого юнца, что неспешно жег упырей на ночном кладбище. Теперь Лис не развлекался, и старейшина понял: вот он, настоящий Тайрен, а не тот беззаботный парень, каким показался вначале. Старейшине стало по-настоящему страшно.
   - Уходи. Ты сделал то, за чем пришел, а остальное тебя не касается, - раздался через толпу голос священника, тоже подоспевшего на шум.
   - Хорошо, я уйду, но они уйдут вместе со мной, - Тайрен кивнул на избитых, окровавленных девушек, которые судорожно всхлипывали и жались друг к другу, с отчаянной надеждой глядя на неожиданного спасителя. Они готовы были идти хоть на край света - лишь бы их выпустили из деревни. Девушки знали: если останутся - их забьют камнями, как обесчещенных.
   - Это не твое дело, чужак, - произнес священник.
   - Ну уж нет, святоша, именно мое. Не для того я тащился в вашу деревню и спасал этих несчастных, чтобы потом их до смерти забили. Расступитесь и дайте пройти, иначе камня на камне не оставлю от вашего хутора, - огненный шар увеличился в размере. Стоящие в первых рядах услышали гул пламени, беснующегося в ладони пиромансера.
   Здравый смысл и не менее здравый страх победили - толпа расступилась, пропуская Тайрена и ковыляющих за ним израненных девушек. Селяне поняли, что если не пропустят, то вчерашний "спаситель" станет убийцей и без колебаний проложит себе путь по их трупам.
   К придорожному озеру троица вышла ближе к полудню. Посмотрев на девушек, еле державшихся на ногах, эльф скомандовал привал и, посоветовав им промыть раны и привести в порядок одежду, выложил походный кисет с нитками и иголками, а сам удалился в ближайший подлесок в надежде поймать какую-нибудь живность на обед.
   Пользуясь отсутствием Лиса, беглянки кое-как ополоснулись в озере и попытались отстирать от крови и грязи жалкие лохмотья, в которые превратились их платья после заварушки в деревне. Соорудив себе одно на двоих "покрывало" из камышей, они сидели в ожидании, а развешанная на ветвях ивы одежда просыхала под не очень-то ласковым осенним солнцем.
   - Ну что, селянки, замерзли, небось? - весело поинтересовался Тайрен, вернувшись с охоты. Вполне удачной - за уши он держал пойманного зайца.
   - Ничего, согреетесь сейчас, - он отложил добычу, притащил из того же подлеска охапку хвороста, и вскоре на ней уже весело плясал соскользнувший с пальцев эльфа огонек.
   Костер давно полыхал вовсю, поджаривающийся заяц распространял вокруг аппетитный аромат. Девушки немного приободрились и согрелись, но всё еще продолжали прижиматься друг к дружке.
   Обедали в полной тишине: девушки боялись заговорить пусть и со спасителем, но всё же незнакомым, а эльф просто не знал, о чем можно с ними разговаривать.
   - Э-э, у тебя такие длинные волосы... - робко обратилась к нему та, что посмелее, после того как оделась в просушенную над костром и заштопанную одежду.
   - Ии?.. - заинтересованно протянул эльф.
   - У тебя не будет, случайно, гребня? - с покрасневшей селянкой не смогли бы соперничать даже помидоры.
   Лис рассмеялся, пошарил по многочисленным карманам и, выудив гребень, протянул его девице, которая смутилась еще больше, если это, конечно, возможно.
   Покончив со сборами, компания отправилась дальше, к Нейтральной: эльф шел домой, девушки в неизвестность. Незаметно была пройдена граница, и прикордонный столб по-прежнему не удостоился внимания Лиса.
   "Мда, и что мне теперь с ними делать-то? Ну не бросать же посреди дороги. А, по месту разберусь, главное - успеть до заката", - Тайрен бодренько вышагивал по пыльному тракту, беглянки семенили за ним, а впереди виднелся город - чужой, большой, страшный.
   Город окутали вечерние сумерки, когда Лис "сотоварищи" добрался до Главной площади. Узрев собирающую свой лоток знакомую пирожницу, он без лишних раздумий направился к ней. Девицы следовали за эльфом, прячась от прохожих за его спиной: им было боязно в незнакомом месте, где они знали одно-единственное существо - и то не человека.
   - Вечер добрый, мамаша, держи должок, - Тайрен поймал ладонь лоточницы и вложил в неё золотой.
   - Подземный шим тебе мамаша, - привычно отозвалась старушка, широко улыбаясь рыжему.
   - Ой, да что это ты, милок, чего так много-то? Я и сдачи не найду на золотой, - она округлила глаза в удивлении глядя на эльфа... за его спину.
   - Ты же говорил, работу нашел, а я вижу, что девиц всё-таки. И когда уже угомонишься, ненасытный, - старушка лукаво подмигнула Лису.
   - Мамаш, так я же не себе, я тебе их привел. Приютишь на время, пока обживутся да работу найдут? Они помогать тебе будут, а сдачи мне не надо - мгновенно сориентировался Тайрен, решая для себя проблему под названием: куда девать теперь девиц.
   - А чего так-то? Случилось чего? - спросила лоточница, внимательнее рассматривая перепуганных девушек и понимая, что это не обычные тайреновские вертихвостки.
   - Они сами тебе расскажут. Да ты не волнуйся, они девушки порядочные, - тут глаза подружек округлились до размера небольших тарелок: вся деревня посчитала их "нечистыми", а странный спаситель вдруг "порядочными" назвал! Не понимали еще наивные селянки, что по городским меркам они порядочные и есть.
   - Ну, раз ты так говоришь, то ладно. Я одна живу, места хватит, а помощницы мне и самой нужны - чего им работу-то искать, коли есть она? Ну что, пойдем, сердешные? Я-то торговлю на сегодня свернула уже, - произнесла старушка и, получив одобрительный кивок от эльфа, девушки послушно пошли за ней.
   Сбросив с себя ответственность за девиц, и понимая, что передал их в хорошие руки, Тайрен с облегчением вздохнул и направился выпить.
   В таверне было по вечернему многолюдно и шумно. Оглядев присутствующих и отыскав среди них вербовщика, Тайрен двинулся к нему: поскорее рассчитаться и узнать, нет ли чего нового в плане работы, более дорогостоящего, нежели "пугание" деревенского чернокнижника.
   - Ну, здоров будь, отец родной, держи свой процент. И знаешь, ты не отправляй меня к людишкам какое-то время, а то я зол на них, пришибу невзначай кого неповинного, - тихо проговорил Лис, выкладывая монеты перед оборотнем.
   - Чего опять не срослось-то, а, лисья морда? Вроде расплатились с тобой, - вербовщик вопросительно посмотрел на эльфа.
   - Да знаешь, как-то болезненно я воспринимаю, когда спасенных мной пытаются убить те, кто сперва и просил спасти, - Тайрен сделал знак трактирщику, и по выражению его лица тот понял: чаем не отделаться, тут чего покрепче надо.
   - Эва оно как. Люди - странные создания, никогда не понимал их, - оборотень покачал головой. - Трудно с тобой, Тайрен. Ты вот вроде бы и наемник, но за любую работу не возьмешься, а за иные предложения и вовсе пришибить можешь. Ты в нашей профессии диковинка, благородный такой весь из себя наемник. Вроде поговоришь с тобой - так ничем от других и не отличаешься. Ан нет, когда до дела доходит, то тут вся твоя эльфийская сущность и вылезает наружу. И ладно бы темный, с ними проще, головорезы еще те, так нет, ты у нас светлый со всеми своими высокими принципами и идеалами. И нипочем, что матом кроешь, - сущность, она всё равно сквозит.
   - Тебе-то что до моих идеалов, если у тебя их нет? - Лис склонил голову набок, пристально всматриваясь в глаза вербовщика.
   - Да мне-то ничего, только вот работу подыскивать тебе сложно. И толковый ты, да и силой с умениями не обижен, а таскаешься всё по деревням всякую мелочь погонять. Ты ж честный, выкрасть чего не пойдёшь.
   - К чему клонишь? Не темни, - эльф залпом выпил налитый трактирщиком стакан вина и попросил повторить.
   - Ну ладно, напрямик, так напрямик. Пойдешь к сумеречным за артефактом одним? Пятьдесят тысяч только задаток, - оборотень впился взглядом в Тайрена.
   - М-да, деньги хорошие для задатка, не спорю. А подвох в чем? Почему мне предлагаешь, а не другим? Сам же сказал, я не ворую, а охочих на такую работу да за такие деньги прорва, - Лис уже спокойнее отпил глоток вина.
   - Эх, понимаешь, Лис, мне надо, чтобы эта работа была выполнена, и срок не важен. Не всякий справится, хотя многие захотят. Но я-то знаю, чем это закончится - возьмут задаток и сгинут, не всем по мозгам да по силам такое. А ты сможешь. Но захочешь ли?
   - Ну ладно, отец, давай-ка я подумаю до завтра. Неужели нет наемников, кому бы ты мог это поручить? Не верится.
   - А ты подумай, деньги хорошие поднимешь. Не всё же тебе по мелочи мыкаться, - оборотень прикрыл глаза, смакуя чай, и больше на Лиса не смотрел. Да оно и незачем было - разговор окончен.
   Тайрен допил вино и поковылял домой - отдыхать надо хоть иногда, и это эльф понимал лучше других.
   - Утро добрым не бывает, - проворчал Тайрен, пытаясь распутаться из плаща и одеял одновременно.
   Конечно же, он выпил в таверне совсем немного. И пошел домой. Нет, он действительно шел домой и не вовсе не собирался заворачивать в гости к Энь, местной куртизанке, любимице Лиса. Или он сам был ее любимцем - кто знает? И вовсе не собирался просаживать все деньги на пирушку в "потешном" доме, угощая всех местных девиц, тиская их и горлопаня до утра срамные песни. И заваливаться в постель, не сняв плаща и сапог, не собирался. Всего этого Тайрен, конечно же, не хотел и не планировал. Но сделал.
   - И вот я снова без гроша, карман мой пуст, и я похмелен. Ну что за жизнь? - сокрушался эльф, однако сожаление его было неискренним - именно такой образ жизни и любил Тайрен.
   - Ыыть, опять придётся тащиться к вербовщику. Шим! Эх, а может, и правда согласиться на ту работу? Всё же большие деньги, быстро не просажу, хоть какое-то время поживу спокойно, - Лис уже практически настроил себя на то, чтобы дать оборотню согласие.
   Борьба с одеялом и плащом закончилась в пользу эльфа, и он обессилено сполз на пол, освободившись из тряпочного плена.
   Кое-как добравшись до кухни, Лис припал к носику чайника пересохшими губами и начал жадно глотать воду. Чая не было. Денег - тоже. Из чего следовало, что хочешь, не хочешь, а к вербовщику тащиться придётся.
   - Н-да, но сначала в таверну. Чайку хоть попить. А если повезет, то старый пень и сам там будет, и не понадобится топать к нему в контору.
   Лису казалось, что разговаривать с самим собой вслух - это нормально. С похмелья ему вообще многое казалось нормальным.
   Наскоро ополоснувшись и переодевшись, с помятой миной, Тайрен выполз из дому и направился в таверну, придерживая рукой больную голову. Наверное, ему казалось, что если не придерживать, то она отвалится.
   Шествие Лиса по улице смотрелось со стороны весьма примечательно: в дорогих шелковых одеждах, со свисающей до колен непослушной огненной гривой, одной рукой держась за голову, второй состроив над глазами козырек от солнца, "гордый светлый" эльф тащился на опохмел.
   - Эй, Тайрен, никак вечер вчера удался? - весело крикнула уличная цветочница через всю площадь.
   - Вечера у меня всегда удачные, а вот с утрами проблема, - криво ухмыльнулся Лис, вваливаясь в таверну.
   - Чайку или чего покрепче? - поинтересовался трактирщик. Его не покидало стойкое ощущение, что эту же картину он лицезрел совсем недавно.
   - Смолы горячей, старый хрыч, - неслышно пробубнил себе под нос эльф, но хозяин всё же услышал.
   - Можно и смолы, - хмыкнул он.
   - Да ладно тебе, чаю плесни... а может, и покрепче чего, - Тайрен скривился, как от зубной боли, и плюхнулся на высокий табурет. Слишком тяжелая сегодня голова рухнула на стойку.
   - Вот где тебя шимы носят, лисья морда. А я всё жду, когда же ты проспишься. День-деньской уж давно, - оборотень присел рядом с Тайреном и кликнул трактирщика:
   - Покорми его чем-нить горячим, чтобы очнулся побыстрее.
   - А ты никак решил, что я на работу согласился? - вымученно произнес эльф, пытаясь поднять голову от стойки и посмотреть на вербовщика.
   - А то по тебе не видно. Или кочевряжиться будешь?
   - Твоя взяла, но отправлюсь завтра, проспаться бы, - Лис припал к чашке чая, как к роднику с живой водой.
   - Это тебе решать. Держи задаток, да не просади за вечер, отоспись. Ну и записка вот, сам прочтешь, когда зенки-то разлепишь. Срок не важен - важно исполнение, - оборотень положил перед ним кошель с небольшим свитком и отправился восвояси.
   - Жииивем, - протянул Лис, пряча кошель. - Эй, хозяин, похмели-ка меня, но только похмели, а не напои!
   "Ага, живем. Надолго ли с таким-то заданием?" - чуть позже задался он вопросом, читая свиток.
   После стаканчика легкого вина и горячего обеда в тайреновской голове посветлело, он взвесил кошель с задатком и решил, что до завтра можно и не тянуть. Вот только наведаться на рынок и приобрести давно вожделенную лошадку - и в путь. Долгих сборов не требовалось: как настоящий наемник, Лис предпочитал выходить из дому всегда готовым сорваться с места в очередную авантюру.
  

***

   Зелено-серый, словно пыльный, капюшон плаща был нахлобучен ниже переносицы, спасая зрение сумеречника от палящего полуденного солнца. Нет, дневной свет не мог навредить эльфу, но щедро дарил неприятные ощущения чувствительным глазам, привыкшим к ночи.
   Граница леса два дня назад исчезла за холмистой равниной с редкими перелесками и оврагами. Аш сторонился тракта и проторенных путей и шел тайными тропами или прямиком через пустыри, выбирая самый короткий путь к нужному месту. Сейчас он направлялся в Нейтральные земли, к Северному лесу. Что-то зловещее нависло над ним. И это "что-то" еще не случилось, но неотвратимо приближалось. Друид чувствовал Силу мира, решившую вмешаться в течение жизни жалкой горстки поселян, которые пришли из разных миров и осели в разных землях, поделив на кланы крохотную территорию Перекрестка. Пока кланы воевали между собой - Аш не вмешивался, считая такие войны естественным способом выживания. Пока они дрались в попытках заполучить сердце лабиринта, силу ифирина, - эльф лишь посмеивался над их алчностью и глупостью. Но раз вмешаться решили настолько пугающие, мощные силы, то хозяин леса не мог оставить это без внимания и направлялся к предположительному месту событий: не то, чтобы он хотел принять участие, но посмотреть и разобраться, что к чему - это вполне в духе друида. Нет, Аш не был уверен, что это "что-то" произойдет, но его мучило неясное предчувствие большой беды. Однако если произойдет, то придется попытаться остановить это. И друид понимал: тогда без силы ифирина не обойтись. А возможно, придется вызывать и всех шимов.
   За день сумеречник отмахал немало верст по бездорожью и с приближением вечера решил устроить привал и подкрепиться. Для отдыха выбрал густой подлесок в овраге, по дну которого струился холодной ключевой водой небольшой ручей. Свалив котомку и мечи на место будущей стоянки, эльф выудил из сумки силки и ухмыльнулся, спрятав их обратно.
   - Привыкну ли когда-нибудь? - произнес он вслух, стаскивая тунику и сапоги. Раздевшись донага, Аш вытянулся и кульбитом перекувыркнулся через голову, в прыжке перевоплощаясь в волка. Серебристый мех заалел в лучах заходящего солнца. Голодно щелкнув пастью, зверь скрылся меж деревьев и вскоре вернулся, притащив в зубах пойманного зайца. Сменив ипостась обратно, друид оделся и, набрав охапку хвороста, развел костер.
   - Вот зайцев есть сырыми точно не привыкну, - ворчал он себе под нос, потроша тушку. Вскоре воздух наполнился ароматом заячьего жаркого, разнося на полверсты аппетитный запах. Аш деловито хозяйничал, ведя себя так, словно ничто не может его напугать. Но с другой стороны, слишком мал был перелесок, чтобы служить логовом разбойникам, да и от тракта далеко. В такой пустоши работникам ножа и топора нечем поживиться, а клыкастых и когтистых друид не боялся по природе своей - эти не тронут. Никакой нежитью не пахло - такие тоже предпочитают поближе к людям. Случись такой привал на территории оборотней - уверенности было бы поменьше. Хотя опять же, мало найдется сумасшедших зверолюдов, желающих напасть на метаморфа. По-настоящему он мог опасаться лишь вампиров: кровососущие были сильны, быстры и трудноубиваемы из-за высокой степени регенерации. К тому же, к магии друидов почтения не испытывали, в отличие от оборотней и зверей. Проблемой были и люди, которые по слабости своей всегда нападали гурьбой, - но в удаленном от тракта и селений овраге обычных смертных ждать не приходилось. Поэтому Аш собирался спокойно поужинать зайчатиной, давая отдохнуть ногам, весь день шагавшим по бездорожью.
   - Проклятье шимов! Что за напасть? - выругался Аш, когда в нескольких шагах от подлеска знакомо и противно щелкнул портал. С давних пор сумеречник возненавидел этот звук, возвещавший о том, что в мир явилось новое существо. Порталы, что открывали маги внутри мира, звучали по-другому. Не любил эльф иномирян, сильно не любил, особенно тех, что сваливались ему под ноги.
   - Как дети малые или сумасшедшие: сладу нет ни с первыми, ни со вторыми, - недовольно ворчал друид, направляясь к месту раскрытия портала. Вспышка уже погасла, но даже на мгновение ослепленный ярким светом, эльф успел заметить, как что-то вывалилось из портала и сжалось в комок - видать, с испугу или из предосторожности. Как правило, случайные в портал не попадали, в места соединения с миром Перекрестка захаживали лишь отчаянные сорвиголовы. Это уже стало притчей во языцех: кто и как попадал сюда.
   Необычное существо скукожилось в клубок, обхватив себя то ли крыльями, то ли чем-то подобным, так что рассмотреть детально не представлялось возможным. Аш мысленно напропалую костерил всех шимов, глядя на найденыша. Лишь странное гложущее чувство ответственности не позволяло ему плюнуть и пойти своей дорогой. Из-за чего друид испытывал такое чувство - он не признавался себе даже в мыслях, хотя ответ был ему известен. И каждый раз протягивал подобие руки помощи новой жертве портала. Хотя в девяти разах из десяти это заканчивалось сражением.
   - Эй, ты живое? И ты кто? - он осторожно попинал носком сапога живой клубок, зная: его слова поймут. То была одна из особенностей Перекрестка: создания из разных миров понимали друг друга, словно межмирье стирало меж ними грань, одаряя всех единой речью. На всякий случай ладонь эльфа легла на эфес меча, и с тихим шорохом клинок покинул ножны. Иномиряне бывали всякими, и Аш никогда не забывал об этом.
   - Эй-эй, скажи чего-нибудь, а то приму за нежить и убью. У меня с этим дело быстро обстоит, - попытался обратить на себя внимание друид, снова пихнув существо сапогом.
   Кажется, это сработало. Сделав пару шагов назад, Аш с интересом смотрел, как новоприбывший выбирается из куста, куда угодил, выпав из портала. Движения были осторожными и спокойными, из чего следовало, что прямо так, с места в карьер, "оно" на эльфа не бросится, обеспечив себе быструю смерть на острие клинка. Однако умудренный опытом друид незаметно сплел в другой ладони заклинание: не всех можно убить честной сталью.
   Тем временем пришелец свернул крылья и показал свой настоящий облик - довольно похожий на человека, и всё же - разительно другой. На Аша блеснул взгляд мерцающих синевой глаз из-под багрово-алой челки. Слова прозвучали тихо, но четко:
   - Я не нежить. Я - Тварь.
   Что это значило в понимании незнакомца, для эльфа оставалось загадкой. Что не нежить, чувствовалось по запаху: вполне живое; по ощущениям сумеречник даже сказал бы - живее всех живых. И еще крылья... странные. Не сворачивались, не складывались, а попросту исчезали, словно растворяясь в воздухе. Ростом "тварь" была... был... чуть выше локтя друида и внешне походил на юнца, едва вышедшего из возраста подростка.
   - И как мне тебя называть, тварь-не-нежить? - спросил друид, пристально разглядывая новичка в попытке определить расу. У эльфов острее уши, да и черты лица более тонкие, у оборотней они более грубы. Про гномов и вампиров речь не шла, уж слишком непохож он на детей земли и кровососов. Из многочисленных представителей кланов Перекрестка пришелец больше всего походил на людей.
   - Ран... ко, Ранко... а тебя как? - абсолютно по-детски представился юноша, но сумеречнику показалось, что имя он сократил на ходу. И, не сводя глаз с заклинания в руке Аша, неожиданно добавил: - И дай эту штуку - я голодный.
   - Меня можешь называть Аш, - привычно сообщил эльф, не рискуя произнести свое полное имя в силу его невероятной языколомности. Просьба его озадачила: тех, кто питается магией стихий, он еще не встречал. Это в случае, если правильно понял... но врожденная отчаянность и любопытство взяли верх, и он протянул найденышу раскрытую ладонь, на которой уютно скрутилось заклинание небольшого вихря, способного отбросить противника и слегка охладить пыл.
   - Ты голоден до магии воздуха? Или вообще до магии стихий? - "или вообще до магии", мысленно прибавил он. Его удивил бы любой вариант, но виду он не подал: бывает всякое, тем более, на Перекрестке, куда постоянно стекаются, как сквозь дырявое решето, бесчисленные иномиряне. За тысячу лет жизни в этом мире Аш перестал всерьез удивляться чему бы то ни было.
   - Нет, я про ту штуку, которая вкусно пахнет, - поправил Ранко, указывая на жаркое, домлевающее в жару костра. Вот почему, догадался сумеречник, он подумал, что просьба относится к заклинанию: глаза юноши сменили цвет с синего на зеленый, из-за чего казалось, будто притуманившийся взгляд устремлен на руку, а не на костер за нею.
   - А ты наглый, как я погляжу. И смелый. Ввалился в другой мир - и ни тени испуга в глазах, - но именно эта непосредственная, почти детская смелость и подкупала. Эльф понял, что создание перед ним не просто необычное, но и весьма непростое. И наверняка не так уж юн этот мальчик, как кажется. Мало ли какая им внешность положена, Тварям.
   - Наглость - второе счастье. А для меня в подобных ситуациях так и вовсе - первое. Путешествуя по мирам и не к такому привыкаешь, - Ранко взглянул на него в упор, и Аш проникся любопытством. Похоже, в его скучной опостылевшей жизни появилось нечто интересное. Темно-зеленые глаза смотрели уверенно, даже жестко. Ни сломленности, ни страха. Ни растерянности. Друид не пропустил фразу о том, что юноша не в первый раз попадает в иной мир. Беглым взором эльф оценил Ранко как создание весьма воинственное и, возможно, с твердым характером. И словно в подтверждение своим мыслям заметил привешенный к поясу меч. Судя по форме ножен, клинок был узкий, слегка изогнутый. Сомневаться не приходилось - это именно меч, хотя и странный.
   - Ну, раз так, пошли ужинать. Хотя можно и прибить тебя за наглость.
   В ответ меч немедленно вылетел из ножен. Глаза иномирянина полыхнули синим. Аш улыбнулся. Что-то теплое свернулось странным клубком в груди отшельника по отношению к этому горячему юнцу. Словно он знал его давно, просто долго не виделись. Непонятное чувство. И ему вовсе не хотелось сопротивляться.
   - Ну-ну, не кипятись. Мне никакого интереса тебя убивать. А вот попутчик мне сгодится. Ты ведь только прибыл сюда, вряд ли у тебя найдутся другие дела. Согласен стать моим попутчиком? - примирительно спросил сумеречник, отмечая, что юноша держит меч вполне уверенно и наверняка умеет им пользоваться. Не бесполезным украшением болтался в ножнах клинок.
   - Посмотрим на твое поведение, - самоуверенно бросил Ранко, и Аш не мог не улыбнуться. Юноша добавил: - Здесь помыться можно где-нибудь?
   - Угу, там вон ручей в ложбине, - и заметив, как щурится юноша, друид понял, что в темноте он видит плохо. - Подсветить?
   - Сам справлюсь.
   Другого ответа эльф и не ожидал. Но всё же решил проследить за Ранко, чтобы в яму не свалился и кости не переломал. Однако, не желая задевать самолюбие мальчишки, следил тайно... и прикрывал ладонью рот, чтобы не засмеяться, когда, костеря напропалую все темные силы вкупе с вероятностями, юноша продирался сквозь незамеченный кустарник и с размаху вступил в ручей, не сразу увидев блеск воды. Зато сам сумеречник увидел кое-что очень интересное, и это многое расставляло по местам: под снятой одеждой оказалась... туго забинтованная девичья грудь. Сразу стало понятно поведение иномирца: воинственная девушка с мечом, скрывающая свой пол во избежание проблем с собратьями по оружию, с нанимателями (да мало ли с кем приходится иметь дело воину), предпочитая отстаивать право на жизнь и честь клинком, а не... На этой мысли сумеречник остановился, невольно проникнувшись уважением к Ранко, и решил сохранить нечаянно узнанную тайну, ничем не выдавая, что знает больше, чем ему захотели показать.
   Ночь явно обещала быть нескучной. Не успев покинуть родные пределы, эльф угодил в новое знакомство и пытался понять, как вляпался в очередного найденыша - и что с ним теперь делать. И этот самый найденыш кого-то неумолимо напоминал Ашу. Уж ни его ли самого в годы горячей юности? Сумеречник стряхнул наваждение, но всё же не мог отделаться от мысли, что Ранко действительно во многом походила на него характером даже на первый взгляд.
   "Да, не живется мне спокойно, хоть из дому не выходи. Хотя некоторые и дома, в родном лесу, умудряются падать, как снег на голову. Проклятье, что ли? Какого шима мне всё это? Но с другой стороны, хоть повеселее будет, а то совсем мхом порасту в своей чаще", - молчаливо сокрушался Аш, осознавая, что опять попал. С каждым пришельцем ему иногда казалось, что лучше бы убил в самом начале; останавливали лишь воспоминания о Гинтре, они же и согревали заскорузлое сердце друида-отшельника. Однако это не распространялось на тех незваных гостей, что вламывались в лес к сумеречнику: таких он убивал без лишних слов, тщательно охраняя свою территорию.
   А ситуация навевала непрошеную ностальгию. Тогда Аш тоже стремился спасти мир от угрозы, но в тот раз - явной, четко обозначенной. И оборотень не был уверен в себе, но с каким-то отчаяньем выхаживал израненного эльфа, и так же самоотверженно двинулся за ним навстречу опасности. Не задавая лишних вопросов.
   Вот и сейчас друид шел навстречу неизвестному, опасному - и случайный знакомец легко согласился следовать за ним к шимам на рога. Только Аш не изранен, а Ранко не сломлена. И сумеречник стал полным метаморфом, снежным волком. Стал сильнее, спокойней, даже перестал обращать внимание на гложущую пустоту в груди. Лишь иногда вздрагивал тревожно, сталкиваясь взглядом с зелеными глазами иномирянки, словно поранившись о какие-то невидимые брызги разбитого стекла.
   - Тебе сколько лет, Ранко? И постарайся сказать просто, исходя из того, что сейчас полночь, до рассвета нам шагать часа четыре, а в году три с половиной сотни дней. Нет, я действительно понимаю, что ты из другого мира, у нас такое часто случается. Ты просто хоть примерно обскажи, насколько ты у себя дома считаешься взрослым.
   Иногда возраст играл значительную роль. Пусть друид и привык к разнообразным неожиданностям, но всё же предпочитал быть хоть немного, но предупрежденным.
   Пейзаж меняться не спешил - по обе стороны невидимой тропы, которую способен был различить только Аш, тянулась казавшаяся бесконечной пустошь, однообразная холмистая равнина с редкими перелесками. И лишь неровный свет мерцающих на ясном небе звезд отчасти приукрашивал бесконечные повторения рельефа местности.
   - Семнадцать, - отозвался Ранко, - всё еще семнадцать, в пересчете на человеческий возраст.
   - Семнадцать? - Аш хмыкнул. По людским меркам Ранко был взрослым, но для не-человека это могло значить что угодно. В сто восемьдесят лет эльф считался еще юнцом, вот только опыта за плечами таких юнцов было несравнимо больше, чем у вполне взрослых людей или оборотней. Хотелось бы сумеречнику знать, какой опыт за плечами этого мальчика. О том, что "мальчик" всё же девушка, друид предпочитал не думать.
   Эльф не любил привязываться к людям или к другим недолгожителям. Да и к долгожителям не любил привязываться тоже. Предпочитал оставаться один. Но не всегда ему везло: мир, как нарочно, подкидывал то одного, то другого. И так же несвоевременно забирал. Аш злился, обещал, что всё это в последний раз... и снова на голову ему сваливался кто-то, кого не удавалось убить сразу из-за отсутствия причины. Перекресток словно издевался над сумеречником, каждый раз проверяя на прочность доспех, которым эльф укрыл свое сердце. Сердце, которого не было. Вот и сейчас рядом с друидом шло самоуверенное беззащитное нечто, чью расу так и не удалось определить.
   Но с другой стороны, выглядело так, будто кто-то подкидывал Ашу помощников, напарников, когда случалась очередная напасть, и нужно было лететь на край света спасать всех и вся - ну, или хотя бы поглядеть, от чего этот мир рухнет в бездну. Где-то на краю разума друид догадывался, что всё это неспроста. Не случайным был этот Ранко. Как когда-то не случайным был Гинтра. Значит, кому-то очень нужно, чтобы эльф и дальше шел по пустырям и перелескам Перекрестка, чтобы продолжал хранить хотя бы видимость покоя в межмирье.
   Ночь распустила над равниной бархатные звездные крылья, убывающая луна посеребрила разнотравье, выплыв на небосклон. Пустошная живность испуганно умолкла, чувствуя чужака. Если бы друид был один, то шорохи мелких животных, живущих в высокой траве, раздавались бы буквально из-под ног. Но юношу мир принимать не спешил: зверушки настороженно притихли и убрались от греха подальше с невидимой тропы, по которой уверенно шел Аш вместе с нежданным спутником.
   - Да не человек я, - произнес Ранко, задумчиво почесав кончик носа, - у меня даже тело не совсем как у них... ну, если порезаться, кровь пойдет, но это еще суметь надо... порезаться, в смысле. И... в этом мире я точно не умру... как и не выберусь из него, - еще тише сказал он, - для этого мира я чужой, и ты прекрасно это понимаешь. Хотя, думаю, кроме тебя, таких понимающих здесь мало, - он всё же улыбнулся.
   - Ошибаешься, таких понимающих довольно много. Да почти все, кто прибыл в этот мир и прожил в нем хоть пару сотен лет. А кто не понимал, тем другие рассказали. Радует одно - в твою голову не придется вбивать неприятную истину, что нет пути назад, мир закрыт и не отпускает тех, кого впустил, - Аш подвел под разговором черту и прибавил шаг, намереваясь к восходу достичь Северного леса Нейтральной, как и рассчитывал до встречи с Ранко. Теперь приходилось наверстывать упущенное время.
   - Угу, не придется. Много миров уже прошел. Но вот в такой заглот, чтобы не выйти, - не попадал еще, - задумчиво бросил вдогонку юноша и поторопился за сумеречником, почти не уступая в скорости шага. То ли действительно был опытным путешественником по мирам, то ли умело прятал удивление, а то и страх, что оказался в таком странном месте - другом мире.
   "Захочет не отстать - догонит. А вообще смышленый малый. И втемяшивать не надо, что попусту искать обратный портал. Хм, что ж, вдвоем дорога всегда короче кажется. К тому же, парнишка словоохотлив, так что шкурой чую - скучно не будет. Лишь бы по юношеской горячности голову не сунул туда, куда не просят... или по девичьей".
   Тонкой размытой черточкой на горизонте забрезжил рассвет, гася низкие звезды. Приближалось утро. Но также приближалась и граница леса - того самого, куда так торопился эльф. И чем ближе подходили, тем тревожнее ему становилось. И чувство, что опоздал. Не успел поймать влет то, что пахло опасностью.
  

***

   - Бежит куда-то, торопится. Что это с нашим эльфом?
   - Понятия не имею. Придумал себе что-то, наверное. Не всё же в лесу своем сидеть.
   - Тревожный он какой-то. Может, нам тоже не мешало бы встревожиться?
   - С каких пор нас интересуют его эльфийские дела?
   - И то верно. А где Риз?
   - Ты меня спрашиваешь? Летает где-то.
   - Арк, а зачем ты этого мальца эльфу подкинул?
   - Сам не знаю, жалко его, что ли. Какой-то он совсем пропащий. А малец, хм, да он словно сам просился, тянулся из других миров к друиду.
   - А не надо было играть с его душой. Сами сломали, сами теперь жалеете.
   - Йут, не бухти. Кто ж знал?
   - Могли бы догадаться. Он ведь не такой, как все остальные в межмирье.
   - Не напоминай, вообще удивительно, как он тогда смог сюда попасть... таким?
   - Словно его кто специально сюда закинул.
   - Риз, твоих рук дело?
   - Нету Риза.
   - И где его носит?
   - Нашел, видать, очередную забаву, ему же скучно постоянно.
   - Да он с того самого случая вообще нас сторонится.
   - Обиделся, что ли? Так нашей вины нет, что его пленили.
   - Хм, мне сказал, что в ваши игры больше не играет.
   - Ага, а Йут у нас теперь самый главный?
   - Он всегда и был таким, просто вы не замечали.
  

Глава вторая

   Оно вошло в мир так же, как и все. В какой-то миг Ашу даже показалось, что он услышал, как щелкнул портал, впуская Это. Кем или чем являлась эта сила, явившаяся на Перекресток, - друид не знал. И больше не рисковал тянуться сутью ифирина в попытках понять, что же это такое. Оно походило на небо, невесомое и далекое, неощутимое и безбрежное. И оставляло за собой шлейф ощущений, таких, словно сам небосвод вот-вот обрушится. Оно было сходно с океаном, в чьих спокойных водах отражались небесные светила. Но в глубинах уже закручивался вихрь, рождая сокрушительный ураган, способный уничтожить весь мир. И сумеречник опоздал. Как ни торопился, но не успел увидеть приход этой силы. Не говоря уже о том, чтобы предотвратить.
   - Проклятье! Как Риз мог пропустить Это? Они что, совсем не чувствуют эту оглушающую мощь? - друид был зол. На себя, на шимов, на весь мир, который то и дело грозил обрушиться в бездну.
   - Послушай, Ранко, я не знаю, за чем мы с тобой охотимся, могу лишь смутно это ощущать и идти по следу. И понимаю, что идти надо. В мир пришло нечто весьма опасное. Оно странное, в нем не чувствуется зла. И оно не несет зла. Просто... не знаю, как объяснить... оно способно разнести Перекресток на клочки одним своим присутствием. И в то же самое время оно едва слышно, словно и нет его. Такие вот ощущения, - попытался объяснить эльф.
   - А что ты будешь делать, когда найдешь это? - спросил юноша. За два дня совместного путешествия он успел присмотреться к Ашу, и, кажется, вовсе не боялся сурового друида с волчьими глазами и клыкастой ухмылкой. И проникся его тревогой... и погоней за неизвестным нечто, которое так волновало Аша. По большому счету, Ранко было всё равно, чем заниматься. Не чуждающийся меча путешественник предпочитал узнавать новые миры, коллекционируя впечатления. И считал нечаянного попутчика хорошей находкой. Не каждый мир радовал тем, что сразу сваливал на голову местного жителя, да еще и такого непростого. О да, преследующий неизвестную силу эльф выглядел весьма занимательным. А еще казался Ранко если не дружелюбным, то уж точно безопасным. Так, словно они знали друг друга вечность. Странное, тревожное, но теплое ощущение, от которого не хотелось избавляться. Такое, как бывает у очень близких, но давно не видевших друг друга.
   - Хороший вопрос. И нет ответа. Будем смотреть по ситуации, если догоним, конечно. И если вообще сделать что-либо будет в моих силах.
   - Хм, разумно. И немного безрассудно.
   - Немного ли?
   Так началась погоня за неизвестным. Аш, словно дикий зверь, вынюхивал добычу. По незримым следам гонясь за призраком предчувствия. Не зная даже, как выглядит то, что он ищет, лишь по наитию, по тонкой линии ощущений. От леса путь пролег в город, в столицу Нейтральной. Это шло без остановки. И его цели были неведомы. И лишь бежать по иллюзорным следам. И не успевать. Сумеречник начинал раздражаться, что Это ускользает, как вода сквозь пальцы. Каким-то чудом его спутнику, Ранко, удавалось успокаивать друида, чтобы тот не впал в ярость от собственного бессилия. В городе они почти настигли свою цель... и поймали лишь край ускользающего шлейфа. Снова опоздали. И снова в путь, покидая нейтральные земли. В клан людей, а может, и дальше. Пока не настигнут.
  

***

   Городской рынок шумел растревоженным ульем. Пестросмешение рыночного люда (в основном, нелюда) рябило в глазах рассыпанной мозаичной смальтой. Эльф даже зажмурился - давненько он сюда не захаживал, - и, немного попривыкнув к разноголосому гаму, направился в конные ряды. Рынок он знал хорошо, хоть и бывал тут редко. И его на рынке тоже знали.
   - Эй, Лис, ты, никак, не все деньги прокутил вчера? - полетело насмешливое из-за прилавка с полотном.
   - Отвяжись, - отмахнулся Тайрен от торговки и пошел дальше, не обращая внимания на оклики. Его мысли гораздо больше занимала предстоящая работа.
   "Это что же получается? Если я сопру посох их друида, за мою жизнь никто и ломаного гроша не даст: весь клан сумеречных устроит на меня охоту, а охотники они, каких поискать. Спрашивается, и зачем я согласился, не узнав, в чем работа состоит? Надо меньше пить. Или больше, чтобы упасть там, где пил, и поутру пусть сами меня и лечат, а не тащиться с похмелюги вербовщику в лапы. А теперь всё, поздно. Отказаться несолидно - не пацан какой. Эх, где наша не пропадала? Угу, именно у сумеречных и не пропадала".
   Так, в раздумьях, незаметно для себя Тайрен добрел до конных рядов. Разбираться в лошадях - это у эльфов врожденное. За это их лошадники и не любят, и местные не отличались от остальных - едва завидев Лиса, тут же состроили кислые мины.
   - Да ладно вам кукситься, не за рысаком породистым пришёл. Мне попроще да повыносливей лошадку. Ну, и чтобы если сопрут - так не жалко, - миролюбиво произнес Тайрен, глядя на скривившихся торговцев.
   - Попроще, говоришь? Будет у меня для тебя лошадка, только молча бери да проваливай. Чтобы без твоих высказываний насчет товара. А то знаем мы вас, и не за свое возмущаться будете, - вперед вышел коренастый торговец из людей. Хотя вполне мог сойти и за гнома-переростка.
   - Не шуми, папаша, я и сам не шумный. Показывай свою конягу, - соглашаясь, кивнул Лис.
   Животинка ему понравилась. Простенькая, неприметная, но весьма выносливая сельская лошадка - серая в яблоках. Торговались недолго и, сойдясь в цене и расплатившись заодно за сбрую, Тайрен взял оседланную "покупку" под уздцы и поторопился уйти с рынка: ему хотелось покинуть город засветло, чтобы не ввязаться в очередную пьяную пирушку.
   Однако выехать удалось только ближе к вечеру, поскольку, помимо лошади, пришлось еще закупаться провиантом в дорогу. Но всё же Лис не задержался в городе ни минуты лишней, старательно избегая провокационных улыбочек местных прелестниц: те мгновенно учуяли, что он сегодня при деньгах, и липли к нему, словно мухи к тарелке с медом.
   Поправ все законы верховой езды, эльф уселся в седле с ногами, скрестив их, поджав пятки под себя и уперев локти в разведенные в стороны колени. Удила были отстегнуты и выброшены, уздечка намотана на луку, а Тайрен, проезжая по городским улицам, сосредоточенно набивал трубку, краем уха ловя шепотки о том, что только эльфы и могут так ездить на лошадях: ничем не контролируемая животинка послушно рысила по каменке города, повинуясь незримому управлению седока.
   Солнце уже спряталось за горизонт, когда Лис выехал на Большой тракт и направился к границе с кланом людей, первой границе в долгом путешествии почти через весь Перекресток. Дух странствий, а вернее, дух авантюризма был присущ ему с юных лет, но, наверное, никогда он не пускался в путь с такими удобствами - верхом и с провиантом. Хотя нет, впервые на лошади он покинул дом еще в детстве, когда сбежал от отца, прихватив из родительского табуна лучшего рысака.
  

*

   - Эй, малыш, хорошая лошадка. Нам нравится, так что слезай. И ты нам нравишься, хорошего выкупа наверняка стоишь, раз одет в такие дорогие тряпки, - узловатая, с обгрызенными ногтями ручища разбойника потянулась к юному Тайрену. Сжатый пятками рысак взвился в "свечу", тонко свистнула узкая полоска меча, вылетающего из ножен, и порез на руке грабителя стал быстро наполняться кровью.
   - Ах ты, крысеныш, - взвизгнул раненый разбойник и схватился за дубинку.
   Схватка была короткой и жесткой. Но мальчик был один, грабителей много, и ни единого шанса бежать - взяли в плотное кольцо. Чья-то мощная лапа сдернула Тайрена с лошади, и разбойники почти успели связать брыкающуюся добычу, когда над свалкой прозвучало:
   - Оставьте мальчика, ублюдки.
   - Да кто ты та... - фраза осталась незаконченной - на одного из грабителей обрушился огненный шар, и пламя охватило одежду, переползая на тело.
   Разбойник закричал, его соратники кинулись в атаку... и маленький эльф увидел, как незнакомец, столь вовремя подоспевший на помощь, за пару минут сделал из шайки несколько живых факелов. Тайрен был напуган, смятен и... восхищен. Сила огня в руках мага совершенно очаровала его. Как околдованный, он поднялся с земли и побежал за удаляющимся спасителем, которому не было никакого дела до спасенного - свою миссию он завершил.
   - Эй, дядя, научи меня так... драться, - запыхавшийся Тайрен совершенно забыл про лошадь, послушно плетущуюся следом за ним, и, догнав мага, схватил за рукав.
   - Отвяжись, остроухий. Молоко на губах не обсохло еще для таких наук, - пренебрежительно бросил тот, отцепляя тонкие пальцы от своей одежды.
   - Дядя, научи, я же не отстану.
  

*

   Верховая езда навеяла Тайрену воспоминания о знакомстве с Учителем. Рысака тогда пришлось продать, чтобы на что-то жить. Больше лошадей у Лиса не было.
  

*

   - Тайрениэль? Шим, язык сломать можно об такое имя. Будешь Лисом. Похож, - ворчал маг, поворачивая за подбородок лицо эльфенка: остроносая мордашка и впрямь походила на лисью, а хитрые глазенки и огненно-рыжие волосы только добавляли сходства.
  

*

   Закат давно сменился ночью, и эльф, разлегшись на спине лошади, как на кушетке, беззаботно дремал, укачиваемый размеренным шагом животинки по дороге.
   Ночь прошла в относительном спокойствии - лошадь пару раз пугливо шарахалась от выскочившего на дорогу зайца, но на этом все треволнения и закончились: Тайрен был наемником "на короткие расстояния", и потому частенько заглядывал в клан людей, обучая уму-разуму очередную шайку грабителей, обосновавшуюся на Большом тракте. Местные разбойники слишком хорошо знали, чем закончится их встреча с рыжеволосым эльфом, и не рискнули бы напасть даже на спящего "огненного демона". Казалось, они способны узнать Лиса даже по запаху, и в нем им мерещился запах собственной паленой шкуры.
   Рассветные лучи позолотили макушки деревьев, когда Тайрен остановился у небольшого ручья и дал коняге передышку, напоив ее и покормив. Рассевшись на траве и завтракая любимыми пирожками, в немереном количестве закупленными у лоточницы, он вдруг услышал какой-то странный писк и насторожился. Звук повторился. Эльф встал и направился к предполагаемому источнику этих самых писков.
   То, что он обнаружил, заставило его нервно сглотнуть и распахнуть и без того по-детски большие глаза еще шире: в силках на ветке дерева запуталось весьма странное существо. Нет, силки, конечно, развешены на птицу - только вот "пленник" оказался вовсе не птицей. И не зверьком.
   - Ты что, вернее, ты кто? - продолжая изумленно хлопать ресницами, спросил Лис. Ему почему-то показалось, что "такое" существо должно обладать речью: в силках трепыхалось нечто, напоминающее белку с крыльями нетопыря, причем было оно ярко-лазурного цвета. И всё бы ничего, сошло бы "нечто" за странную зверушку - если бы не почти "человечье" лицо и вовсе не звериные глаза, в которых светился разум и слезы отчаянья.
   - Я? Шим, - пропищало существо.
   - Кто?! - челюсть Тайрена поползла вниз, всё стремительнее приближаясь к земле.
   - Ну, вообще-то Шимрис, но все зовут просто Шим. Я - ифи. Ты меня теперь убьешь? Люди ведь всегда убивают ифи? - затараторило "нечто", крохотной лапкой вытирая слёзы и продолжая бесполезные попытки освободить застрявшие в силках крылья.
   Лис выдохнул с облегчением: "Шим" оказалось лишь именем, а значит, не всё так плохо. Он что-то слышал про ифи, но никогда их не видел и понятия не имел, как выглядит этот загадочный, прячущийся от всех народец. Да оно и понятно: с такими-то беличьими размерами только и прятаться - пришибут и не заметят.
   - Не знаю, как люди, а я убивать тебя точно не стану, я ведь не человек, - хохотнул Тайрен и принялся осторожно распутывать силки, освобождая хрупкие лазоревые крылья.
   - И что же здесь делал маленький ифи? - поинтересовался эльф, освободив пленника и унося его в ладонях к месту стоянки - крыло было ранено и требовалось его подлечить, чем Лис и собирался заняться. Уж больно любопытно ему было посмотреть на настоящего ифи, о которых слышал лишь в сказках.
   - Вот и я говорю им, что маленький, всего-то пять тысяч лет с небольшим. А они заладили: "Иди, ищи себе подругу, пора и о потомстве подумать", - Шим оказался на редкость словоохотливым.
   - Сколько?! - челюсть Тайрена совершила повторное путешествие к земле.
   - Глухой? Вроде не должен, - маленький ифи ловко вскарабкался по одежде эльфа на плечо и с любопытством исследователя вертел в лапках тайреновское острое ухо. Весь его напускной страх как ветром сдуло, стоило только услышать, что убивать его никто не будет.
   - Говорю же, пять тысяч с небольшим, маленький я еще. Это вы, пришельцы, появились тут тысячу лет назад, а мы, ифи, всегда тут были, - Шим отпустил ухо и уселся на плече поудобней.
   Лис немного пришел в себя от легкого шока и скосил взгляд на существо: маленький нахал вертел головой по сторонам и задумчиво накручивал на палец прядь волос. Тайреновских волос.
   - Ладно, отложим вопросы на потом, а сейчас займемся твоим крылом, - эльфа всё еще изумляло услышанное, но он осторожно снял ифи с плеча и, расположившись прямо на траве, сосредоточился на исцелении.
   Когда с крылом было закончено, маленький нахаленок соскользнул с коленей Лиса и, проследовав до импровизированного завтрака, не спросив позволения, уселся и принялся сосредоточенно поглощать пирожок.
   - Эм, а тебя ничего не смущает? - Тайрен уже начал смиряться с тем, что утро удивительное - от слова "удивлять".
   - Меня? Неа, мне после пережитого кушать хочется. Я всегда есть хочу, когда волнуюсь. Эх, хорошо, что вы, пришельцы, все-таки появились. С вами нормальная еда пришла, - похоже, Шима очень радовало именно это обстоятельство.
   - А что же вы ели, пока нас не было? - Тайрен присел рядышком и тоже принялся за пирожок, восемнадцатым чувством понимая, что рискует остаться без завтрака, если не присоединится к "пиршеству" прямо сейчас.
   - Да вообще ужас, ничего не ели. Так, питали свои тела стихиями. Благо потоков всегда в избытке, - ифи принялся за третий пирожок.
   - Стихиями? И какими же? - эльф чувствовал себя маленьким ребенком, который совершенно ничего не знает об этом мире, хоть и родился здесь.
   - Ну, кто какими управляет, тот теми и питается. Моя стихия - воздух. Погоду там исправить-испортить, ветры, ураганы - это всё ко мне, - Шим вытер лапкой крошки со рта и, расправив крылья, нежился на теплом солнышке.
   - Ветры-ураганы? И ты не мог из силков освободиться? - Тайрен уже устал удивляться и просто пребывал в состоянии, близком к истерии, отчего голос срывался на высокие ноты.
   - Ты совсем глупый или как? Это же не паутина, ветерком не сдуешь. Или мне на себя любимого ураган надо было двинуть, чтобы и костей потом не собрать? - в глазах и голосе ифи сквозила ядовитая насмешка. И насмехался он явно над несообразительностью Лиса: это же надо, не понимать таких простых вещей.
   - Иии... Ладно, проехали. Чего дальше-то делать собираешься? - эльф проглотил оскорбление, поняв, что действительно сказал глупость.
   - Как что? Подругу искать. Только вот зачем она мне? Мне и одному хорошо, - искренне сокрушался Шим.
   - Ну, если тебе всё равно, где ее искать, то может, пойдешь со мной? - поинтересовался Лис. Ему было весьма любопытственно узнать об ифи, да и о мире до "пришельцев".
   - Могу и с тобой, если кормить будешь и в обиду не дашь, - хитрющая улыбка растянула губы Шима.
   - Хех, буду, куда же я денусь? За всё надо платить, да? - весело спросил Тайрен, убирая остатки завтрака в сумку и вскакивая в седло с ифи на плече.
  

***

   С первыми рассветными лучами Аш натянул капюшон плаща пониже, закрыв пол-лица. Перейдя невидимую границу и оказавшись на территории людей, путники вошли в густой перелесок - его можно даже назвать небольшим лесом. Разлапистые кроны деревьев, закрывая небо, давали достаточно тени, чтобы сумеречник мог смело откинуть капюшон. Не то чтобы интуитивно, а скорее по знанию местности, друид всегда выбирал места стоянки близ воды. Собрав охапку хвороста, он развел костер и, не желая тратить время на охоту, достал из походной сумки котелок и принялся варить похлебку из прихваченных из дому припасов и пары горстей грибов, найденных поблизости, пока собирал валежник.
   - Аш, а меня не закидают камнями за внешний вид? На Нейтральной косились, но насколько я видел, там разношерстно. А здесь ведь люди, - спросил, подсевший к костру Ранко. Он как-то быстро осваивался на Перекрестке, схватывая на лету, что и как, и какие расы где расположились.
   - Если люди, то, скорей всего, закидают. Они у нас пугливые, а если боятся, стремятся уничтожить. Если оборотни или вампиры, съедят безо всяких там камней. Что касается остальных рас, то скорее прогонят. Ну разве что темные на жертвенный алтарь положат. Эти - любители принести в жертву своей богине всё, что под руку попадется, - монотонно пояснил эльф, помешивая варево в котелке. - Такие, как ты, если и выживают, то только на Нейтральной. Но это большая редкость. Обычно те, кто не принадлежит хоть отчасти к основным кланам, гибнут. Не всегда их убивают, чаще всего - просто не могут приспособиться. Самые страшные враги пришельцев - голод и холод. Кстати о голоде: скоро будет готово. И еще надо достать новую одежду для тебя, привычную для этого мира. Но это как доберемся до оборотней. К людям на рынок я не пойду.
   - Хм, да. Согласен, путешествовать по мирам без должной подготовки - гиблое дело, - вставил юноша, вновь доказывая, что у него эта подготовка имеется: не зря же задавал такие вопросы, понимал, что чужакам не везде рады. И выглядел при этом достаточно спокойно и уверенно. Было понятно, что за напускной видимой самоуверенностью скрывается настоящее знание дела и немалый опыт. Ранко хоть и выглядел дружелюбным относительно Аша, но на весь остальной мир это дружелюбие явно не распространялось.
   Похлебка сварилась и осталась домлевать над затухающими углями. Аш пристально рассматривал Ранко, вновь думая, что внешне тот мало чем отличается от человека, если бы не крылья, которые сейчас девались неведомо куда. Ну и, конечно, запах: Ранко пах не по-людски. Но заметить это мог лишь такой, как хозяин леса, с его звериным чутьем.
   "Хм, ему сменить одежду - и вполне сойдет за смертного. Может, и уцелеет в нашем мире, если, конечно, глупостей делать не станет".
   Пока Аш размышлял над будущей судьбой найденыша, мелкая пичужка настолько осмелела, учуяв в эльфе нечто родное, что уселась ему на плечо и стала с любопытством рассматривать лицо друида, почти уткнувшись в него клювом и вертя головой.
   - Еда - это хорошо, - юноша блаженно улыбнулся, косясь на смелую птаху так, словно и ее к еде причислил.
   - А вот на птичку так смотреть на надо, похлебки хватит на двоих, - усмехнулся друид, отламывая немного от лепешки и протягивая пичужке на ладони. Та мигом склевала угощение, ухватила оставшийся кусочек и улетела восвояси, видимо, опасаясь, как бы не отобрали.
   - Аш, а много здесь рас? Кого еще зашвырнуло? Мир-то... мир-то не доделан словно... - в глазах Ранко светилось непонимание. Такой мир ему явно был не по вкусу. Или незнаком. Не укладывался в привычное понимание миров. Все они, хоть и разные, но в основном были похожи. Именно основой. А этот - словно лоскутом. По крайней мере, так казалось путешественнику.
   Вопрос для сумеречника был неожиданным. Не рассказывать же, в самом деле, мальцу, с чего здесь всё началось?
   - Рас много, никто не считал. Есть основные и чужаки, прибившиеся к основным и принятые там. Гномы, вампиры, оборотни, эльфы, люди. Эльфы разные: пещерные темные, лесные сумеречные и светлые. Еще есть Нейтральная, там полно всякого сброда, но чаще - одиночки, единственные представители своей расы. Бывает такое: вот вроде светлый эльф по природе своей, а по сущности больше похож на сумеречного. Так что сами кланы тоже не совсем чисты по расе, скорее по убеждениям, - друид неторопливо ел, продолжая повествование о Перекрестке. - Говоришь, мир не доделан? А он и не мир вовсе, а межмирье. Его лишь по привычке миром называют. Это Перекресток, средоточие основ мироздания. Здесь сердце всех стихийных потоков, оттого и стихийная магия так сильна. Не думаю, что кто-нибудь сможет доделать этот мир больше, чем есть, - сам "мир" не позволит. Это ведь так, одна лишь видимость... кусок земли, созданный одним чудаком по молодости, чтобы выжить и с голоду не помереть, а остальные уже прижились на том, что он сваял, - закончил Аш, скромно умолчав о том, кто был упомянутым ваятелем.
   - Угу, в принципе понятно. Наверное, отсюда и отличия такие. А покажи еще раз, как ты это делаешь. Ну, тогда, при встрече, - Ранко явно намекал на заклинание, которым вознамерился его "угостить" сумеречник при знакомстве.
   Аш подошёл к юноше и протянул раскрытую ладонь, где маленьким вихрем клубилось заклинание стихии воздуха.
   - Сойдет?
   Ранко несколько секунд рассматривал заклинание, а затем с улыбкой воссоздал в своей ладони такое же, только меньше.
   - А я тоже так могу, правда, не знаю, что оно делает... - пробормотал юноша, с любопытством изучая свое творение. То ли по наитию и наблюдательности, то ли действительно понимая, но Ранко знал, как обращаться со стихийными потоками.
   "Чудное дитя. Играет стихиями - и не знает, что с ними можно сделать, - мысленно изумился Аш. - Но раз способности есть, можно и научить. Глядишь, не таким уж и беззащитным окажется в этом мире. Да и мне хлопот будет меньше, если малец за себя сможет постоять".
   - Это не то чтобы боевая магия, сильного урона противнику ты не нанесешь, но вот отбросить и успеть приготовиться к атаке - сможешь, - наставительно произнёс хозяин леса, и, повторно связав заклинание, позволил воздушной спирали развернуться небольшим, но очень плотным вихрем, выбрасывая мощный поток воздуха. Аш не вложил в заклинание и десятой доли силы - не собирался же он калечить мальчишку, - и оно не отшвырнуло того, а всего лишь толкнуло, заставив отступить на шаг назад.
   - Примерно так. Но если я потрачу хотя бы половину силы - на миг-другой ощутишь себя птичкой и отлетишь метров на пять. Вполне достаточно, чтобы приготовиться нанести тебе сокрушительный удар чем-то более серьёзным, чем воздух. Обычно магию воздуха применяют для другого: создание иллюзий, управление погодой. Я в этом мало разбираюсь, моя стихия - земля. Я друид, - и, подтверждая его слова, из земли рванулись крепкие узловатые корни, оплетая ноги Ранко до колен. - Ну вот. Так можно и убить, если немного изменить рисунок заклинания: заставить не просто держать, а разорвать на части. Хотя магия земли тоже не для боя предназначена, больше для целительства.
   - Интересненько, - Ранко сделал шаг в сторону, и корни выпустили его, оставшись переплетенными. Друиду даже показалось, что всё это юноше понравилось. Зеленые глаза светились любопытством, отчего в них мелькали синие блики.
   "Что ж, если ученик заинтересован, толк из него будет", - усмехнулся Аш. Давно ему не приходилось быть наставником, а тут вдруг загорелся. Тем более, в магии. Если ученики и были, то в основном по делу ратному - в былые времена частенько доводилось эльфу обучать владению мечом воинов тех кланов, куда он нанимался. А мечником сумеречник был хорошим. Хотя тут дело в многолетнем опыте, а не в каких-то врожденных способностях: когда полторы тысячи лет только и делаешь, что мечами машешь, - невольно становишься мастером меча. Если, конечно, не убьют раньше.
   - А стихий у вас четыре или сколько? - полюбопытствовал нежданный ученик, вернув в ладонь до сих пор удерживаемое собственное заклинание. Казалось, он все хочет знать, словно пытается понять струтуру мира изнутри, даже посредством изучения магии.
   - Стихий двенадцать. И стержень. Но маги могут использовать лишь пять основных: воздух, землю, огонь, воду, дух. Последнюю еще называют "сущность", а люди зачастую зовут ее смертью, - прервав внеплановый урок, друид отозвал корни, позволив им покоиться под землей и дальше. Не любил он применять такие заклинания: приходилось удерживать равновесие, чтобы не повредить деревьям. Не владея боевой магией - стихией огня, Аш предпочитал сражаться на мечах и не тревожить природу понапрасну. Но это относилось только к поединкам. На поле боя, когда сходились армии и всё равно вытаптывали всё живое, он не брезговал и погребением врагов заживо, а в скалистой местности с него бы сталось и камнепад обрушить на вражеских солдат.
   - Если хочешь, попробую обучить владению стихией земли, в ней я лучше всего разбираюсь. Насчет остальных - лишь основы, которые обязан знать любой маг. К тому же, существование этого мирка зиждется именно на стихии земли. Так уж сложилось. Поговаривают, что тот чудак был тоже друидом, потому и создал всё по собственному разумению, вложив в основу то, что понимал, - Аш затушил костер и засыпал землей для надежности.
   - Я был бы очень благодарен, - на миг глаза вспыхнули синим, выдавая с головой эмоции Ранко. За видимым спокойствием скрывался весьма эмоциональный противоречивый характер. И иногда скрывался очень плохо, показывая истинную сущность Ранко: создания любознательного и слишком живого, восприимчивого ко всему окружающему, будь то существа или события.
   - Отдохнул? Пора в путь. И если повезет, то к полуночи придем к оборотням.
   - Да, отдохнул. А сейчас мы на территории людей, да? - улыбнулся Ранко. В его глазах светилось такое любопытство и жажда знаний, что Аш невольно усмехнулся:
   - Да, это земли людей. И здесь надо быть предельно осторожными. Не то чтобы люди могли навредить всерьез, но удирать от селян с вилами и мотыгами - не самое приятное занятие. От столицы мы далеко, так что воинов вряд ли встретим, а сражаться с крестьянами воину не пристало. Остается убегать. Но я бегать ой как не люблю, особенно днем, - он поймал себя на мысли, что давно так много и с удовольствием не говорил. Вообще эльф был молчалив, но скорее от уединенного образа жизни, нежели по натуре. Это он понял, пока жил с Гинтрой: особо разговорчив тот не был, но и в молчанку не играл.
   - Ну, ничего, побегаем, если понадобится. Уж лучше так, чем с ними драться. Люди... странные они. Я не люблю людей, я их готовить не умею... шутка, - улыбнулся новоявленный ученик.
   - У оборотней будет проще. Они опасны только ночью, да и то не всем. Пока ты со мной, их можешь не бояться, не нападут. Разве что кто-то, совсем из ума выживший с голоду, - краем глаза Аш наблюдал, как Ранко вслушивается в его слова. Шутку он оценил.
   И снова в путь. Короткая передышка - и опять по незримым следам. Не имея ни малейшего понятия о том, кто или что эти следы оставляет. Кто-то. Кто-то невероятно живой прокладывает путь по дорогам Перекрестка. И хватать лишь отсветы его тени. Неуловимый. Не убегает, просто идет вперед, даже не подозревая, что кто-то пытается его догнать.
   "Из какого мира пришло это нечто? Где такая сила считается нормальной?" - Аш не понимал, он слепо следовал за инстинктами, даже не пытаясь осмыслить происходящее разумом. Это было непостижимо. Настораживало то, что флегматично относящийся ко всему ифирин теперь дрожал от страха. Возможно, не будь он запечатан в душе сумеречника, то и шимы ощутили бы его тревогу. Но ифи, паникующие по поводу и без оного, на сей раз молчали, словно ничего не случилось. Значит, лишь стержень, ифирин, мог учуять эту мощь и воспринять ее как угрозу. Вот только угрозу для кого, для чего? Эльф не знал ответов - он просто решил довериться чутью.
   - Ну и чтобы тебе не скучно было, вот, держи, - он протянул руку к ближайшей ветке, и в ладонь упало два листа. Один он дал Ранко, второй оставил себе и, слегка сбавив шаг и сплетя нехитрое заклинание, заставил лист пожелтеть и пожухнуть, свернувшись трубочкой.
   - Потренируйся. Называется "дыхание осени", для основ сгодится. Обычно его применяют на незрелых плодах, заставляя их поспеть. Простая штука, дети так балуются в начале обучения, хотя и в жизни это меня выручало неоднократно. Есть тонкость в том, чтобы остановиться прежде, чем плод перезреет и сгниет прямо в руке, но для листика можно пока и без этого - главное, чтобы ты уяснил суть. Ведь само плетение ты видишь? И объяснять не надо, как его создать?
   Друид наблюдал за реакцией Ранко и украдкой удовлетворенно улыбался: ученик ему достался из понятливых, и более того, знавший основы, раз с ходу смог повторить плетение воздуха. Как-то оно само собой вышло, что найденыш перешел в ранг ученика.
   - Ага, понятненько, - Ранко и так не скучал, поспевая за слегка ненормальным эльфом, а теперь и вовсе развлечений прибавилось, чему жадный до знаний и умений путешественник был только рад.
   Долгое время путники шли молча. Солнце поднималось всё выше, а Аш натягивал капюшон всё сильнее. Краем глаза он смотрел, как Ранко потеет над уроком, - эльфу оставалось только посмеиваться тихонько, уж больно усердно-сосредоточенное выражение лица было у юноши, слишком упрямо светились зеленые глаза под алой челкой. И наполнились детским восторгом, когда листик начал желтеть.
   - Вот!
   - На лету схватываешь. На привале покажу чего поинтересней. А пока можешь попробовать развернуть заклинание так, чтобы лист стал прежним, зеленым и полным жизненных сил, - "весеннее дыхание", - Аш с ухмылкой раскрыл ладонь, демонстрируя вновь оживший листок, который всю дорогу нес в руке.
   Близостью людского жилья в воздухе не пахло, поэтому эльф был спокоен и продолжал идти без остановки. Несколько дней пути показали, что Ранко вполне вынослив и не станет ныть, через каждый час прося привала. Оставалось надеяться, что прежние тропы не замечены людьми и не придется искать другой путь.
   Приграничный перелесок давно сменился лесом, что эльфа радовало: солнечный свет приглушался сенью густой листвы. Однако животные были пугливы и сторонились путников - из-за Ранко. Похоже, местное зверье знакомо было с охотниками и любого чужака считало угрозой. Сумеречник сделал вывод, что люди добрались уже и сюда, в нехоженый ранее и непуганый лес. А это значило, что клан разросся, и селений стало больше.
   - Плодятся, как саранча, - не сдержался Аш. Он относился к людям если и не с ненавистью, то уж точно с неприязнью и свысока: в его эльфийской голове не укладывалось, что люди с такой скоростью размножались и жили ради накопления того, что, по их мнению, является богатством. Ничего не создавали, кроме собственных жилищ, ничем не дорожили, кроме денег и своих жизней. Хотя и жизнями не дорожили ради денег. Этого сумеречнику было не понять, проживи он хоть пять тысяч лет.
   - Есть миры, в которых люди всё же не прижились, - заметил Ранко. - Кто знает, возможно, Перекресток будет в их числе.
   - Думается мне, что не с нашим счастьем. С каждым годом их всё больше и больше. Если представители других рас в основном прибывают через порталы, то люди именно размножаются, - и Аш умолк, давая понять, что разговор окончен, и лучше вообще быть потише, пока клан людей не останется далеко позади.
   Прислушиваясь и принюхиваясь, он торопился миновать земли людей. Лес сменялся перелесками, полянами, спускался в овраги и поднимался на пригорки. Звериные тропы петляли, переходя из одной в другую, блуждая рощами, пересекая пустыри. Чтобы пройти и не заплутать, не потерять незримую дорожку, нужно было быть зверем. Или оборотнем. В крайнем случае - друидом. Любой другой обитатель этого мира давно бы уже забрел в болото и увяз в трясине - или растерянно стоял бы среди чащи и аукал, тщетно пытаясь отыскать выход из лесного лабиринта.
   Аш продвигался вперед уверенным быстрым шагом, серо-зеленой тенью плаща скользя меж деревьев - неслышно, едва заметно, не касаясь листвы, и, казалось, даже не приминая сапогами валежник и траву. В моменты предельной осторожности эльф похож был на хищника, выслеживающего добычу. Даже уходя от погони, он выглядел не беглецом, а скорее охотником. Он мог полностью раствориться, потеряться в густом подлеске и продолжить путь по ветвям, не оставляя следов, - если бы не наличие спутника. А спутник по всем признакам явно не был жителем леса. С ним не побежишь, как с Гинтрой, когда оборотень, став котом, черной стрелой летел по тропам, лишь звериным чутьем не упуская из виду друида. Однако это не расстраивало хозяина леса. Знакомство только началось, и вполне мог найтись совместный способ передвигаться быстро и бесшумно. Всё же Ранко не задерживал особо и старался не отстать. Как бы то ни было, но и сейчас они шли в хорошем темпе, срезая всевозможные углы, пересекая клан по прямой. Лишь пару раз пришлось свернуть и обойти деревни.
   К вечеру путники покинули звериную тропу, и вышли к лугу у реки. Небольшая речушка светлела песчаным дном бродов и не являлась преградой. На противоположном берегу, за небольшой ложбиной, грязно-синей в вечерних сумерках громадой возвышался Проклятый лес. Не любил его Аш. Наверное, тысячу раз собирался сжечь - и сжег бы, если бы был уверен, что от подобных действий не станет хуже. Кто и когда наложил проклятье на самый большой лес клана оборотней и откуда взялись твари, что жили в нем, - сумеречник не знал. Одна из тех немногих вещей, которых он не знал о Перекрестке.
   - Видишь лесочек? Нам туда. Только держи ухо востро и слушайся меня. Никакой самодеятельности, ошибка будет стоить жизни. Там нас ждут забавные голодные зверушки, но в схватку с ними лучше не вступать. Разве что выхода иного не будет.
   - Ясно, - коротко ответил юноша. И как-то весь собрался, насторожился.
   Перед тем, как войти в лес, сумеречник устроил привал: когда впереди нелегкое испытание, необходимо отдохнуть и набраться сил. До наступления ночи оставался примерно час, и Аш решил провести его с пользой для тела... и для ученика. Даже если бы не поджимало время, он не стал бы пересекать Проклятый лес днем: опасностей меньше не становилось, а при дневном свете эльф был значительно слабее, многие виды магии становились недоступными, да и перевоплощаться в волка он мог лишь после заката. Поэтому его вполне устраивало, что к границе они вышли вечером.
   Развести костер и заранее привлечь на берег всю мерзость Проклятого леса было бы большой ошибкой, которую опытный следопыт совершать не стал.
   - Здесь отдохнем, и заодно расскажу тебе про этот лес то немногое, что мне известно, - произнес он, садясь на траву и выуживая из котомки лепешки и вяленое мясо.
   - А что он такое - этот лес, что ты так осторожничаешь? - спросил Ранко, усаживаясь рядом и многозначительно косясь на мясо.
   - В общем, как это недоразумение, противоестественное природе, здесь появилось - не знаю, да и мало кто знает, насколько я догадываюсь. А появилось оно лет семьсот назад. Тогда оборотни оказались отрезаны от большого торгового тракта. Как ни враждовали кланы и не зарились на чужие земли, но пришлось им притихнуть и временно объединиться для решения проблемы. А проблема нешуточная: лес разрастался слишком быстро и нес с собой всё дальше ту мерзость, что в нем сокрыта. То время назвали перемирием Проклятого леса. Собрались самые сильные маги всех рас и попытались его уничтожить или снять проклятье, однако результат был плачевным: лес стал расти скорее. Не пробовали только сжечь, но, видя, как неудачны другие попытки, - не рискнули. Единственное, что сумели, - установить барьер, не дающий лесу разрастаться дальше, и проложили безопасный путь для караванов. Торговый тракт - единственная дорога, по которой можно без опаски пройти в клан оборотней, ну и еще - из клана вампиров, через горные перевалы. Но мы с тобой по эту сторону, а горы - по другую. Поэтому можем только так, и да помогут нам Святые небеса и Защитница-луна. Мне лишь однажды удалось пересечь лес без потерь, и то лишь потому, что получилось скормить вечно голодным мразям тех, кто гнался за мной. Но бежать пришлось очень быстро, - закончил длинную речь Аш, вспоминая, как именно тогда пришлось бежать вместе с Гинтрой. Ранко молчал, видимо, наматывая на несуществующий ус услышанное.
   - Ну-ка покажи, как там наш листик? - вспомнил Аш. Время еще оставалось, а ужин уже был съеден.
   - Угу, вот он. Что-то получается вроде бы, - чуть помятый лист в ладони ученика налился зеленым цветом, оживая и распрямляясь. Ранко взирал на дело рук своих с неподдельным восторгом. Затем состарил листок и снова вернул в исходное состояние. Ставшие лазурными глаза сияли.
   - Неплохо, - отметил эльф, поднимаясь с травы. - Завтра повторим урок, а сейчас пора в путь.
   - Пора, значит - пора, - согласился ученик, пожав плечами. Он не вникал в смысл этой гонки за неизвестным "нечто", просто положился на друида, видимо решив, что так сможет изучить мир наглядно.
   Поскольку привал был коротким и без костра, на сборы времени не потребовалось. Приблизившись к воде, друид недоверчиво взглянул на странную обувь Ранко и решил не рисковать: бесцеремонно перехватил за пояс юношу и перенёс через речушку, благо сапоги Аша не промокали, а брод был мелким.
   Ухмыльнувшись на недовольное фырканье ученика, он приложил палец к губам, показывая: ни звука. Юноше оставалось лишь молча прожигать глазами спину сумеречника. Приречный луг пересекли быстро и без происшествий; теперь перед ними возвышался лес, чернея мрачной громадиной на фоне вечернего неба. Смрадное дыхание этого места заставило друида брезгливо поморщиться: пытаться что-то унюхать бесполезно. Звериных троп тоже не наблюдалось. Аш мог полагаться лишь на память и ощущение гор где-то там, впереди. Слабый ориентир, но выбора нет. Ступив под сень причудливо искривленных деревьев, сумеречник сделал Ранко знак двигаться как можно тише. Каждый раз, оказываясь здесь, он исполнялся ненависти и неуемного желания уничтожить этот лес, являющийся настолько противоестественным.
   Первую половину ночи путники прошли быстро и бесшумно, ни одна ветка не хрустнула под ногами. Однако, несмотря на видимость спокойствия, эльфа не покидала тревога, и когда время перевалило за полночь, эта тревога не замедлила оправдаться: раздался протяжный визг неизвестного монстра. Судя по звуку, обладатель голоса был уже поблизости. И он был не один.
   - Проклятье! Их слишком много, - выругался Аш, и резко остановившись, начал раздеваться. Одежду с обувью, мечами и котомкой он увязал в узел из плаща и ловко привесил на спину Ранко.
   - И что теперь? - мгновенно подобрался и огляделся по сторонам ученик, недоумевая по поводу того, что эльф решил избавиться от одежды и сделать из своего спутника носильщика.
   - Надо бежать - и очень быстро. Нам не справиться с такой сворой, их слишком много. Я понесу тебя на спине, крепче держись за шею, не задуши, - скороговоркой выпалил друид и привычным движением кувыркнулся в коротком прыжке назад.
   - Это... а? Ну... типа понял, - Ранко удивленно расширил глаза.
   Сгусток яркого белого сияния осветил ночную чащу. Вместо эльфа из света появился волк. Снежный волк северных лесов - в этом мире таких не водилось. Он был ростом с теленка, из-за чего в родных краях Аша эльфы использовали таких волков вместо лошадей, и настолько белый, что почти светился в темноте, а от загривка вниз спускался серебристый "воротник" шерсти более длинной и темной, чем на всем лохматом теле. Зверюга повернулась к Ранко и легонько стукнула мощной лапой по ноге: садись, время не ждёт. В волчьей ипостаси Аш не обладал речью, а обмениваться с учеником мыслями, как с волками, он не мог. Зато мог бежать так, как бегают только волки - всю ночь без передышки, и так быстро, что не догнать никому. Ученик не заставил себя ждать, и спустя пару секунд они уже неслись по лесу. Вой и визг за спиной стали громче, словно мерзкие твари возмущались, что их добыча убегает.
   "Бежать. Бежать быстрее, без остановки", - легкие Аша горели спустя час отчаянного бега. Полагаясь лишь на обостренное волчье чутье, он мчался без оглядки, унося на спине ученика от риска быть сожранными тварями, населяющими это гиблое место.
   "Бежать. Просто бежать до барьера. Ветка. Прыжок. Коряга. Снова прыгнуть. Что это?" - думал он, перепрыгивая лужу грязно-синей светящейся слизи. Лес изобиловал непонятной мерзостью, и эльф-волк инстинктивно старался держаться от такого подальше, и уж точно - не прикасаться ни к чему, кроме земли.
   Ныряя под очередную ветку, перескакивая через очередной овражек, Аш радовался, что приобрел тотем и будущее воплощение зверя еще на родине: хотя по большому счету снежный волк отличался от местных только размером, но он мог нести легкого всадника - хотя и недолго. Впрочем, у него и без Ранко есть время лишь до рассвета, всё равно с первыми лучами солнца он вновь станет эльфом. Волк может бежать сутки без остановки - но если он кого-то несет, это время сокращается на три четверти. Однако было уже за полночь, когда Аш перевоплотился в зверя.
   Прыжок. Еще прыжок. Легкие готовы были взорваться от нехватки воздуха. Грудью прокладывая путь сквозь заросли и кустарники, сумеречник не выбирал дорогу, он просто ломился напрямую, стремясь достичь границы леса прежде, чем солнце покажется из-за горизонта. Вой за спиной нарастал и приближался. Ранко на его спине не издавал ни шороха, - казалось, он даже не дышал. Аш нюхом, нутром чуял приближающуюся нежить. И бежал. Ранко вцепился пальцами в загривок и не издавал ни звука, припав к спине друида-волка всем телом, тем самым уменьшая сопротивление ветру, позволяя мчаться во весь опор.
   На мгновение обернувшись, Аш увидел: их почти настигли. Но в начинающей светлеть предрассветной мгле уже виднелся край леса. Спасительный барьер. Учуяв за спиной зловонное дыхание погони, волк рванулся из последних сил, в несколько прыжков преодолевая расстояние до границы деревьев с пустошью.
   Он успел. За спиной раздался разочарованный крик чудовища, упустившего свою еду, но эльф почти не слышал: он вылетел за барьер прямо под первый луч восходящего солнца. Перевоплощение произошло на бегу, и Аш с Ранко покатились кубарем по каменистому склону холма. Не защищенный одеждой, сумеречник исцарапался и изранился о камни; когда падение прекратилось, он инстинктивно уселся, обхватив колени и тяжело дыша; в глазах горел огонь безумия. Состояние шока от истощения погрузило Аша в кратковременный ступор.
  

***

   - Да что это он носится как угорелый?
   - Кто ж его знает? Может, у него брачный период.
   - Ну и шуточки у тебя. У Риза научился?
   - Да он и без Риза странный. Что-то не припомню я, чтобы наш эльф так нервничал.
   - Может, нам тоже стоило бы обеспокоиться? Он ведь и вправду сам на себя не похож.
   - Да брось, что такого могло произойти, что стоило бы нашего беспокойства?
   - Все дружно забыли колдуна с артефактом?
   - Да никто не забыл. Тоже скажешь. Но сейчас-то Риз на страже, да и потоки мирно текут. Никакого беспокойства.
   - И всё же меня это настораживает. Что-то, чего я не вижу.
   - Йут, только не говори, что опять тринадцатая шалит.
   - Нет, не похоже.
   - На этом и успокоимся.
   - Не упокоились бы.
  

Глава третья

   Судя по озабоченному выражению лица подскочившего Ранко и поспешным движениям его пальцев, он явно намеревался сплести заклинание - видимо, исцеляющее. Только вот откуда ему знать такое? На свой страх и риск применить магию восстановления, как с листьями? Отчаянный.
   - Не стоит мальчик, сам оклемаюсь. Царапины. А магией здесь лучше не светить, а то приманим кого. Время раннее, оборотни еще охотятся, - отмахнулся Аш от ученика, выходя из ступора и постепенно приходя в себя. Раны были действительно пустяковыми. - Ты лучше дай вещички, там сумка. Сейчас попустит, - добавил он, выровняв дыхание.
   - Ну... я хотел, как лучше. Заодно и попрактиковался бы, - попробовал оправдаться ученик и скорчил недовольную мину. В Ранко сквозила почти детская обида.
   Котомка эльфа была незаменимой в странствиях: в ней всегда водилось самое необходимое, в том числе и баночка с целебным снадобьем - глубокую рану не залечит, но от царапин в самый раз. На скорую руку обработав ссадины посерьезней и, не тратя времени на остальные, Аш оделся и принялся натягивать сапоги.
   - Ты, видимо, совсем не знаком с друидами. На нас всё заживает быстрее, чем на собаке. Нет, если руку отрубить, то заново не отрастет, но вот такие мелочи затянутся до вечера, - подбадривающе усмехнулся он.
   - Говорю же, хотел, как лучше, - смирения в голове Ранко не наблюдалось. Зато ощущалось явное неодобрение безответственным к самому себе отношением друида.
   - Лучше - не всегда хорошо. Тем более, пытаться практиковаться на мне живом, - насмешливо ответил Аш, за что и был вознагражден синим сиянием взгляда. Он уже успел заметить, что когда Ранко спокоен и не касается магии, его глаза зеленого цвета; но стоит ему рассердиться, занервничать, всерьез чем-то заинтересоваться или сплести заклятье, как они становятся синими и светящимся, словно у кота в темноте.
   - Да понял я, понял, - сдавленно ответил ученик, вот только тон не говорил о понимании. Скорее - о раздражении. Попрактиковаться не дали.
   - Однако не мешает и поесть. Если память мне не изменяет, есть горная речушка в паре часов ходьбы. Нам всё равно к горам, так что по пути, - добавил эльф, пряча насмешливый янтарь собственных глаз, чтобы не дразнить вспыльчивого мальчишку, и поднялся с земли, набрасывая плащ.
   Рассвет давно миновал; солнце выплыло из-за горизонта, заливая пустошь ярким светом. На небе не было ни облачка. Ранко скорчил мордашку вслед уходящему друиду, передразнивая, сломал небольшую веточку и начал отрабатывать единственное известное заклинание.
   "Вот не везет, так не везет мне с погодой", - сумеречник сокрушенно натянул капюшон поглубже. И зашипел в негодовании:
   - Я же сказал: магию не применять. Или не сказал? - он недовольно насупился, глядя, как ученик забавляется с веткой, попеременно старя и возрождая на ней зелень.
   - Ну... не буду, - тот поспешно сунул веточку в карман.
   - Вообще-то нам здесь не рады, пойми ты. Если поймают - хлопот не оберемся объяснять, почему не по торговому тракту идем и что вообще здесь делаем. Это чужой клан, здесь свои законы.
   В поисках реки и перевала прошло часа три после того, как путники приблизились к подножью гор. Вода стремительным потоком неслась по узкому каменистому руслу, прокладывая путь среди валунов к скрытому от глаз озеру. Невдалеке виднелась тропа, ранее служившая пастухам для перегона скота через горы. Давно это было - еще в те дни, когда по ту сторону гряды не было вампиров. Стада исчезли, перевал остался. Нехоженый, забытый всеми - но вполне пригодный для перехода на другую сторону границы.
   - Здесь отдохнем и наберемся сил. Пары часов на сон тебе хватит? - осведомился Аш, снимая с плеч котомку, - Ты пока собери хворост, если не совсем устал, а я попробую поймать пару рыбин. Нужно всё ж поесть. Особенно после такой ночи, - прибавил он, сбросил плащ и ножны с мечами, засучил рукава и направился к воде.
   Ни леса, ни перелеска поблизости не было, но склон порос редкими деревьями и кустарником, поэтому эльф надеялся, что Ранко с дровами разберется. А сам тем временем снял сапоги и, закатав штанины до колен, вошел в горный поток.
   Вернувшись от реки с тремя выпотрошенными рыбинами, он спрятал нож в поясные ножны и удивленно посмотрел на ученика, который принес хворост и даже сложил в костер, но почему-то не поджег.
   "Интересно, из какого забытого богами дикого мира прибыл этот мальчик, если не может развести огонь? Или кремень потерял? Хм, такое не теряют - важная мелочь, которая всегда с собой. Да если и теряют, то найти подходящий камень здесь, в горах, совсем несложно, вот были бы в лесу - тогда другое дело", - недоумевал Аш, присев на корточки и высекая искру на трут. Долго возиться не пришлось, и жадное до сухих дров веселое пламя заплясало, потрескивая ветками орешника, в изобилии росшего на склоне горы.
   Нанизанная на прутья рыба, жарясь, испускала соблазнительный аромат, от которого у эльфа скрутило желудок. Он был голоден. Столь долгое пребывание в теле волка давало о себе знать волчьим же аппетитом.
   - Скажи-ка, Ранко, а у вас костры жгут, или всё только магией? - озвучивая смутную догадку, спросил он.
   "Хех, если у них даже огонь лишь магией добывают, дело совсем плохо. Не всё и не всегда можно доверить стихийным силам. Что в этом мире, что в моем родном - он будет совсем беспомощным во многих ситуациях. Да уж, такие мне еще не попадались", - безрадостно размышлял сумеречник, сглатывая слюну и в нетерпении переворачивая рыбу над костром.
   - Костры жгут, только используют для этого спички, - ответил юноша, весь подбираясь и хмуро косясь на учителя - он явно не любил испытывать неловкость. - Ну, или магию, но реже: не во всех мирах она есть.
   - Да тебе сейчас какая магия, тебя сперва чему попроще, но поважнее выучить надо. Не кисни, научишься, - подбодрил Аш, глядя, как сник его неожиданный ученик.
   - Я и не кисну, - почтением к учителю Ранко явно не страдал и огрызался почти на каждое слово. Но выглядело всё это беззлобно.
   - Ты отдыхай тут, а я вернусь через часок-другой. Пока до полудня далеко, надо сходить в селение за одеждой. Тебя с собой не беру, один быстрее справлюсь. К деревне незаметно подойду, и не заподозрят, что я не с тракта; а ты своим видом привлечешь внимание, - друид доел рыбу и накинул плащ. - Не бойся, никто тебя не найдет, - он пробормотал заклятие, устанавливая невидимый барьер: - Его смогу пересечь только я. Ну и ты, коль надобность случится. Так что спи спокойно. Защитный круг - одно из немногих заклинаний, которое не учуют. На то он и защитный.
   - Ага, отосплюсь на века вперед, - недовольно пробормотал оставленный в одиночестве ученик, но Аш этого уже не слышал. Или притворился, что не слышит.
  

***

   Шим оказался редким болтуном и отвечал на все вопросы Лиса, беспрерывно тараторя и перемежая ответы довольно странными комментариями. Отсеивая ненужные, с его точки зрения, рассуждения ифи, Тайрен постепенно вырисовывал для себя картинку, о которой раньше понятия не имел, - но ее отголоски можно было отыскать в летописях начала создания клана светлых эльфов, а также в пьяных тавернских байках.
   "Итак, что мы имеем? Мы имеем ифи, которые к нынешнему порядку вещей никакого отношения не имеют и вообще очень странные создания. Они с незапамятных времен здесь были, есть, и, по всей вероятности будут есть, если у них не отобрать еду", - размышлял Лис, скармливая очередной пирожок весьма прожорливому Шиму.
   "Еще мы имеем некого пришельца, который появился примерно тысячу лет назад и установил тот порядок, который есть сейчас. И новое "живое" обличье мира - тоже его рук работа. Мда. А по мнению ифи, мир и до него был живым, но нам этого не понять. Наши легенды гласят, что пришелец был эльфом, сумеречным. А Шимы, тьфу, ифи, даже людей от эльфов не отличают, не говоря уже про другие расы. Мы для них все одинаковые. Забавно... остается только до конца понять: сколько вымысла в наших сказаниях, а сколько правды. Но, похоже, правды не так уж и мало. А что, если и легендарный лабиринт с троном Повелителя не вымысел?"
   - Эй, Шим, а что ты знаешь про лабиринт и про трон Повелителя? - Тайрен решил не ходить окольными путями, а спросить напрямик. Непохоже, чтобы ифи вообще был способен держать язык за зубами... и эльф был поражен, увидев, как пристально изучающе сузились глаза Шима.
   - А тебе зачем? Есть и лабиринт, есть и трон. Но есть и Повелитель. Большего я тебе не скажу. Не с руки нам, ифи, чтобы кто-то знал, где сердце этого мира и как до него добраться. Нынешний Правитель нас устраивает, а другой придет - кто знает, что с миром сделать захочет. Это вам, чужакам, все равно. А нам - нет, - Шим стал необычайно серьезен, и Лис догадался, что большего добиться невозможно. Какое-то невероятное упрямство просто повисло в воздухе, давая понять, что сказано и так слишком много - вполне достаточно, чтобы Тайрен больше не сомневался в правдивости легенды.
   Пересекать клан оборотней днем было одним удовольствием, ночью - совсем другим. Редкие встречные, спешащие по своим делам, с нескрываемым любопытством рассматривали весьма привлекающую к себе внимание троицу. Богато одетый эльф с растрепанной рыжей гривой, спадающей на круп лошади, забравшийся в седло с ногами и совершенно забывший о стременах и уздечке. Лошадка, простенькая, ничем не приметная, совсем не "эльфийская". И довершало картину весьма странное крылатое белкообразное существо ярко-синего цвета, прочно оккупировавшее плечо вышеозначенного эльфа и сосредоточенно жующее пирожок.
   Проезжие дивились, протирали глаза и снова любопытно всматривались в троицу. У них в голове не укладывалось как благородный светлый (это было слишком узнаваемо) может так сидеть на лошади, и что более возмутительно (Владычица Всемогущая, Святые Небеса и подземные шимы - до чего докатились светлые) - курить трубку. На такой "неправильной" лошади - сельская коняга никак не вязалась с общепринятыми представлениями об утонченных изысканных скакунах, на каких в основном и ездили Благородные Светлые Эльфы. И уж совсем не вязалось со всем этим существо на плече наездника. Мало того, что оно лазурного цвета, так еще и являлось странной помесью белки и нетопыря. Перепончатые крылья расправлены под мягкими лучами солнца, пушистый хвост болтался из стороны в сторону, как у восторженного щенка... или раздраженного кота. Ушки с кисточками изредка подрагивали, когда существо в очередной раз откусывало пирожок. И всё бы ничего, если бы мордашка существа не была... вполне человеческим, вернее, даже детским лицом - с той лишь разницей, что и его покрывала всё та же синяя мелкая бархатная шерстка. Более того, Оно разговаривало с эльфом, для привлечения внимания дергая того за ухо, - и эльф ему отвечал. Подобная несуразица грозила надолго остаться в кошмарных снах случайных проезжих, волею судеб оказавшихся на Большом тракте через клан оборотней в этот злополучный для них день.
   Эльф одаривал проезжих высокомерным взглядом, после чего тут же прыскал в кулак, подавляя приступы смеха, совсем не благородного, надо заметить, и уж точно не эльфийского.
  
   Вечер подкрался незаметно - имеется такая вот нелепая привычка у этих самых вечеров. Но Проклятый лес со своими сюрпризами был пройден засветло, и Лис не очень-то переживал о ночевке. Вернее сказать, вообще не собирался останавливаться на ночлег. Мерно покачиваясь в седле, Тайрен дремал. Выдохшийся за день от болтовни и постоянного жевания ифи давно уже видел десятый сон, предварительно в наглую забравшись к эльфу за пазуху.
   За день совместного путешествия Лис уже свыкся с беспардонностью бирюзового Шима, окончательно убедившись, что пресечь подобное поведение можно, лишь удавив вышеозначенного нахала собственным ремнем. Но поскольку Тайрен не причислял себя к истребителям редкостных - хм, зверьков? - ему оставалось лишь смириться со своим спутником.
   Тишину вечерних сумерек нарушил пронзительный свист, вслед за которым более тонко свистнула стрела, пролетев над головой Тайрена. Лис открыл глаза.
   - Эй, осторожней вы там, шкуру попортите! - праведно возмутился выдернутый из сладкой полудремы эльф.
   - Слезай с лошадки да кошель гони, может, и шкура цела останется, - произнес некто, выходя из придорожных кустов.
   "Некто" был разбойником. Такой вывод Тайрен сделал не столько по внешнему виду молодчика, сколько исходя из требований оного. За говорившим потянулись и прочие. Лис оказался лицом к лицу с небольшой ватагой дорожных грабителей. Окинув беглым взглядом работников ножа и топора, эльф сделал для себя неутешительный вывод. Неутешительный в плане скуки - одеты грабители были кое-как, вооружение и вовсе представляло собой жалкое зрелище.
   - Шпана, - Тайрен презрительно сплюнул под ноги лошади: - Бросайте свои цацки, да к мамкам под юбки, там вам самое место. Молоко на губах не обсохло, тьфу ты, тоже мне, грабители.
   Недовольство Лиса начинало выходить из рамок терпимого: перед ним была ватага зеленых юнцов, наверняка наслушавшихся романтичных бредней о жизни "дорожных промышленников".
   - Чего шумишь, изверг? Спать не даешь, - из-за пазухи Тайрена, сонно потирая лапкой всё еще закрытые глаза, выбрался Шим и привычно переместился на плечо. Открыв глаза и увидев разбойников, ифи как-то истерично хихикнул, и прочие возмущения оставил при себе.
   Разбойники же быстро поняли, что добыча добровольно становиться таковой не хочет, и придется задействовать нечто более красноречивое, чем слова.
   - Хватай его!
   - Да ну? - Тайрен презрительно сощурился, и в вытянутой вперед руке недвусмысленно заплясал огонь, свернувшись в смертоносный клубок.
   - К мамкам под юбки была команда! - он многозначительно взвесил огненный шар в ладони.
   По мере увеличения глаз перепуганных "зеленых" разбойников на лице Лиса расползалась хищная ухмылка.
   - Бу!
   Ломающиеся кусты были лишним подтверждением тому, что команду Тайрена поняли правильно. Он хихикнул и погасил огонь.
   - Чего притих, нахаленок, испугался, что ли? - эльф повернул голову к ифи.
   И удивился безмерно, ибо увидеть такое точно не ожидал: Шим впал в состояние полной прострации, и без того большие круглые глаза стали еще круглей и больше, и остекленели.
   - Э-эй!!! Ты чего, правда, испугался?
   Ифи встрепенулся, выпал из ступора и выпалил нечто такое, от чего с Лисом случился приступ внеочередного столбняка:
   - Будь моей женой!
   Так долго, истерично и надрывно Тайрен не смеялся очень давно.
   - Кем-кем? Женой? - смех эльфа давно уже разбудил всех птиц и зверей в округе. Если поблизости еще была другая шайка разбойников, то давно убралась восвояси: связываться с сумасшедшими - себе дороже.
   Немного успокоившись, Тайрен решил уточнить:
   - А зачем вам, ифи, жены нужны? Может, я чего-то не так понял?
   - Как это зачем? Затем, зачем и всем - для продолжения рода. Я тебя искал, и вот нашел.
   Искренность Шима настолько поразила Лиса, что он почти свалился с лошади в очередном приступе хохота. Отдышавшись от повторной истерики, Тайрен решил просветить мелкое синее недоразумение насчет того, о чем, похоже, ифи не догадывался:
   - Эм, Шим, понимаешь, тут маленькая нестыковочка образовалась. Мало того, что не ифи, так я еще и не женщина, если ты не заметил.
   - Ну и что? - как ни в чем не бывало, заявил Шим.
   - Да так, ничего, совсем ничего, - Лис подавился новой порцией хохота и решил просветителем больше не работать.
   - Бе-бе-бе, - совсем по-детски обиделся ифи и, повернувшись к эльфу спиной, начал нервно барабанить по его уху хвостом.
   Дальнейшее путешествие продолжалось в полном молчании с обеих сторон: Шим дулся, Тайрен устал хохотать и не хотел обидеть ифи еще сильнее.
   "Мда, малыш. Чему же вас там учат взрослые? Придется попозже объяснить, что двое мужчин не могут, хм, продолжить род. Или? Или я чего-то недопонял? Может, у них это иначе происходит? Но надо объяснить этому недоразумению, что я ему в любом случае не подхожу".
   Шим, по всей видимости, устал обижаться и, ворча под нос что-то из разряда "всё равно не отстану", забрался вновь за пазуху Лису и вскоре сонно засопел. Тайрен подавил очередной смешок, устроился в седле поудобнее и позволил себе погрузиться в полудрему.
   Проснулся Лис из-за возмущенных визгов Шима: тот не нашел в сумке пирожков, да и прочей еды тоже, и громко возмущался, что Тайрен о нем не заботится.
   - А должен? - сонно уточнил эльф.
   - Должен! - тоном, не терпящим возражений, заявил ифи.
   - Ну, раз должен... - Тайрен решил не спорить.
   Он на скорую руку привел себя в порядок после сна и, оседлав отдохнувшую лошадку, направился искать постоялый двор, который просто обязан был находиться поблизости, поскольку на территории клана вампиров он еще путникам не попадался. Когда Шим смог примоститься на облюбованном вчера плече, Лис заметить не успел. Зато успел уяснить, что синий нахаленок не потеряется. Ехали молча, из чего Тайрен сделал вывод, что Шим разговорчив только, когда сыт. У Лиса невольно закралась крамольная мыслишка морить ифи голодом, когда захочется тишины. Но потом он вспомнил возмущенные крики Шима и решил, что такого морить голодом - себе дороже.
   К полудню путешественники добрались до постоялого двора, небольшой рынок при котором был исполнен обычного шума и гама базара в середине дня. Ко времени прибытия Шим уже успел перестать молчать. Он монотонно канючил "хочу есть" и временами принимался грызть острое ухо эльфа. Последнему это не нравилось, и он отмахивался от ифи, как от назойливой мухи, пытаясь осознать: как за столь короткое время можно настолько привыкнуть друг к другу.
   То ли всё дело было в нахальстве и чрезмерной фамильярности маленького бирюзового Шима, то ли белкообразное крылатое недоразумение умело располагать к себе. Тайрен ощущал себя так, словно знал ифи всю жизнь: эдакая назойливая, но вполне прикипевшая к душе муха. Эльф ловил себя на мысли, что ему невероятно уютно рядом с этим странным созданием.
   - Шим, а, Шим, а чего это мне с тобой так хорошо? - не выдержав собственных домыслов, спросил он.
   - Ты уже согласен стать моей женой? - наивно осведомился ифи, на мгновение перестав грызть ухо Лиса.
   - Шим, шутка хороша раз. Второй раз уже не смешно, - но Тайрен всё же прыснул в кулак от подобного ответа-вопроса.
   Прибытие на рынок ознаменовалось оглушающей тишиной. Небольшая площадка, заполненная людом и нелюдом, мгновенно притихла, все как один посмотрели на Тайрена сотоварищи. Нет, эльфы, даже светлые, даже настолько вызывающе разодетые в пестрые шелка, были здесь не в диковинку. Рыночный люд во все глаза таращился на ифи - такого они точно не видели ни разу. Тишина сменилась шепотками, незаметными тыканьями пальцем в странное создание, взгромоздившееся на плече эльфа. А потом начался настоящий бедлам: Шим заговорил.
   - Тай-тай-тай!!! Смотри, какие пирожочки! А еще вон ту колбаску, и вон ту рыбку, и еще то, и то... - казалось, ифи останавливаться не собирался и возжелал скупить всё съестное, что имелось в торговых рядах небольшого рынка. Лис проглотил то, что его имя так бесцеремонно сократили, и молча скупал всё, на что тыкал бирюзовым бархатным пальчиком Шим. Нет, эльф не собирался потакать капризам своего спутника - но понимал, что еще одного подобного заезда на рынок попросту не переживет. Поэтому пытался закупить еды как можно больше, чтобы потребность в походе за провиантом не повторилась. Опешившие торговцы были готовы чуть ли не задаром отдавать продукты, лишь бы поближе рассмотреть белкообразное синее нечто, которое позволяет себе так нагло командовать эльфом.
   Тайрен стойко выдержал пытку рынком, заткнул пирожком рот вконец обнаглевшему и разошедшемуся ифи, вскочил на лошадь и поторопился удалиться восвояси, пока никто не осмелился пощупать существо, взгромоздившееся на его плечо.
   Шумный рынок остался далеко позади. Довольный Шим уплетал надцатый по счету пирожок, иногда отбирая из рук Лиса уже надкушенный. Тайрен только удивлялся тому, как в маленького ифи, который сам размером в два-три пирожка, может помещаться столько еды.
   - Шимрис, а ты не лопнешь? - не сдержался он.
   - А тебе жалко, да? - такой детский ответ обескуражил Тайрена, он молча пожал плечами и протянул вечноголодному ифи еще один пирожок.
   - Вот же вредный. Женой быть не хочешь, пирожков жалко. Лишь бы обидеть маленького Шима, - картинно запричитал нахаленок, но угощение взял и снова принялся жевать.
   - Да чего ты ко мне привязался с этой непонятной женитьбой? - Лис уже начал раздражаться, стоило лишь услышать очередное "будь моей женой".
   - Почему? Ну, потому, что ты огонь, а я воздух. Ты без меня не можешь, - такой наглой ухмылки и ощущения собственного превосходства Тайрен еще на мордашке Шима не видел.
   - Огонь? Я эльф. Да, я огнемаг, пиромансер, но причем тут это? - суть "брачного выбора" повергла Тайрена в легкий шок и пробудила любопытство.
   - Как при чем? Когда огонь, начало женское, сливается с воздухом, мужским началом, они способны породить землю, то есть земного ифи - духа Земли. Допер? - Шим презрительно фыркнул, искренне удивляясь, как можно не знать таких простых и очевидных (для ифи) вещей.
   - Породить... женское... огонь... эй, ты что этим хотел сказать? - постепенно смысл услышанного стал доходить до эльфа.
   - Какой же ты непонятливый. Владеющий огненной стихией. Угрх, в нашем понимании - ты женщина! - ифи сделал ударение на последнем слове.
   Тайрен впервые в жизни свалился с лошади.
   Довольный собой Шим завис в воздухе над поверженным в полнейшее смятение Лисом.
   - В общем, мне плевать, кто я там в вашем понимании, но разговоры о женитьбе советую прекратить, или тебе придется искать другого спутника, поскольку я не выдержу и сойду с ума, - Тайрен немного пришел в себя и выпалил тираду на едином вдохе. Отряхнув с одежды дорожную пыль, эльф вновь вскочил на лошадь и продолжил путь. Ифи, как ни в чем не бывало, умостился на плече и принялся за недоеденный пирожок. Над дорогой повисла тишина, нарушаемая только перестуком копыт лошадки.
  

***

   Прошло около четырех часов, когда сумеречник с увесистым свёртком в руках вернулся к месту стоянки.
   - Я отдохну, а ты на карауле. Переоденься, и никто не отличит тебя от человека. Только с чужими говори поменьше: слов непонятных много произносишь, - эльф лег, укутался в плащ и уснул в мгновение ока.
   Когда он открыл глаза, полуденное солнце уже вышло из зенита и начало путь к закату. Ночь выдалась выматывающая, да и пробежка в деревню сил не придала, поэтому спал он дольше, чем предполагал. Зато добыл ученику одежду и прикупил провианта, чтобы не тратить время на поиски еды - и так задержались.
   - Чем занимался, пока я спал? Что-то я долго, ты уж прости, - извинился он.
   - Да ничем, в общем-то. Небо рассматривал, - улыбнулся Ранко.
   - Послушай-ка, что я тебе скажу. Нас ждет путь через клан вампиров. Опасные они существа и сильные. К тому же, мы враги непримиримые. Вот оборотней повстречать - досадная заминка, и только. Но если налетим на вампиров, схватки не миновать. Убежать не выйдет: они быстрые, нагонят тотчас. Остается лишь одно: пока на небе солнце, надо пройти как можно больше. А на ночь найдем укромное местечко и спрячемся в защитном круге. И будем молиться всем богам, чтобы всё же не заметили, - закончил он, вставая и отряхиваясь. Ранко поднялся за учителем.
   - Время дорого, пойдем.
   Тогда они еще не знали, что это была последняя спокойная стоянка.
  

***

   К вечеру путники выехали к озеру и решили остановиться на ночлег, потому как провести еще одну ночь в пути - угробить лошадь. На том и порешили. Молча. Тайрен отказывался разговаривать с Шимом, а тот понимающе подхихикивал. Когда сгустились сумерки, уже пылал костер, и Лис готовил на огне свежепойманную дичь. Тратить запас еды, закупленной на рынке, он не хотел, учитывая прожорливость ифи и нежелание опять попасть под пристальные взгляды торгашей и рыночных зевак. Аромат жаркого расползался от костра, щекотал ноздри, заставлял живот урчать. Как минимум, живот Шима.
   - Эй, Тай, а разве не опасно вот так разводить костер? Разве здесь нет разбойников?
   - Здесь нет разбойников, это территория кровопийц. Все, кто попытался стать разбойниками в этих местах, давно превратились в пищу для вампиров. Костер, хм, он кровососов не привлечет, вернее, просто не имеет значения для них. Уж если захотят, то прекрасно обойдутся и без костра, чтобы нас найти, - Тайрен отвечал спокойно, монотонно.
   - А что ты будешь делать, если нас найдут? - в голосе ифи послышались нотки странного беспокойства, которого он раньше не проявлял.
   - Что делать? Да тут рецепт универсальный: драться. Других способов избежать участи превратиться в ужин кровососа нет, - так же спокойно отозвался эльф, сидя на корточках у костра и следя за жарким.
   - Драться? Огнем? - беспокойство обрело свое истинное лицо - заинтересованность.
   - Нет, проклятье, кочерыжкой. Конечно же, огнем, сталь не возьмет вампира, - обычно наблюдательный Тайрен не обратил внимания на то, как загорелись глазки ифи.
   Ужин прошел относительно спокойно. Лис обреченно смирился с возобновленной трескотней спутника и, насытившись, завалился спать.
   - Ты так и будешь спокойно дрыхнуть? А вампиры? - неожиданно возмутился Шим.
   - Да пусть приходят, мне-то что, - сонно промямлил эльф и, укрывшись плащом, провалился в сон.
   - Ииииииии!!! - протяжно и визгливо раздался тонкий вопль над ночной поляной.
   Тайрен мгновенно подскочил с подстилки. И вовремя успел увернуться от щелкнувших клыков. Сон улетучился в долю секунды.
   - Быстрый какой, надо же. Сегодня ужин с развлечением, - прошипел незваный гость, оборачиваясь к своему собрату. Ночь в клане вампиров показала вполне ожидаемые клыки.
   Эльф растянул губы в кривой ухмылке понимая, что развлечение и впрямь предстоит не из скучных. Два кровососа против довольно молодого эльфа, опытного наемника и пиромансера. Если бы из арсенала Тайрена можно вычесть хоть одну составляющую, он стал бы вполне легкой добычей для детей ночи. Но скорость и ловкость эльфа, усиленные опытом сорвиголовы-наемника, приправленные боевой магией, - делали исход битвы с вампирами непредсказуемым.
   Едва заметно мелькнувшая тень напоролась на выхваченный из ножен клинок. Раненый вампир зашипел и засмеялся - рана, нанесенная мечом, затягивалась почти мгновенно.
   - А ты шустрый. Люблю таких, - откровенно насмехался второй вампир. Он наверняка понимал, что как бы силен и быстр не был мечник, все равно шансов на спасение не было. Но побегать за такой добычей придется. В кроваво-красных глазах засветился азарт.
   - Ага, я тоже люблю кровососов, хорошо прожаренных, - не остался в долгу Лис, молниеносно выстреливая огненным шаром из раскрытой ладони.
   - Да ты еще забавнее, чем кажешься на первый взгляд, - повеселился вампир, уклоняясь от сгустка пламени. Однако самоуверенности в голосе поубавилось. Боевые маги никогда не были легкой добычей, а магический огонь, не в пример стали, наносил вполне ощутимые раны и мог даже убить.
   - Так позабавимся? - сумасшедше-весело выкрикнул Тайрен, принимая на клинок другую тень.
   В считанные секунды на поляне всё смешалось. Эльф завертелся волчком, парируя мечом ближние атаки одного вампира и пытаясь наградить огненным "подарком" второго. Свистел клинок, взблескивая серебром в лунном свете, ревело пламя, щелкали клыки. Ночь перестала быть тихой. Сталь периодически достигала цели, заставляя вампиров болезненно шипеть, - не опасные, но вполне неприятные раны. Особенно, когда их много. Огонь пару раз нашел свою цель, и поляна огласилась воем кровососов, сопровождая звук запахом горелой плоти. Клыки многократно впивались в непокорную жертву, от чего Тайрен грязно ругался площадной бранью, громко выражая несогласие с тем, что его прекрасная шелковая одежда превращается в лохмотья, пропитанные кровью.
   Спустя немного времени обе стороны изрядно потрепали друг друга и стояли в напряжении, переводя дыхание и собираясь с силами.
   - А не пойти ли вам поискать более сговорчивую жертву? - проронил эльф, сплевывая кровь.
   - А нам сказали, что ты как раз сговорчивый, - злобно процедил вампир, понимая, насколько жестоко его обманули. Обещанная жертва не торопилась становиться ужином - более того, сама собиралась сделать жаркое из желающих насытиться ее кровушкой.
   - Сказали? - удивленно протянул Тайрен, поразмыслил и, вспомнив искру заинтересованности в глазах кое-кого, завопил во весь голос:
   - Шим! Паскуда!
   - Ик, - послышалось откуда-то сверху.
   - Легкая еда, да? - разозленный и израненный вампир рванулся в сторону ифи, явно желая отблагодарить за ночь, переставшую быть томной.
   - Иииииии!!! - вторично разнеслось над поляной, маленький Шимрис засветился бирюзой, повернулся к нападающему... и дунул.
   Опирающийся на меч Тайрен тихо охнул и рухнул, как подкошенный. Второй вампир скрутился в три погибели, пытаясь не быть подхваченным компактным ураганом, который создал ифи, сдувая нападающего. Тот же, вероятнее всего, познал такую скорость полета, которая и не снилась ранее. Воздушный вихрь пронесся над поляной, обламывая и срывая верхушки деревьев, попавшихся на пути. В долю секунды всё утихло, и оставшийся на земле вампир неуверенно стал вертеть головой по сторонам в поисках напарника.
   - Разиль, ты где? - растерянно спросил кровосос у воцарившейся тишины, нервно всхлипнул и растворился в темноте, наверняка оценив отсутствие шансов противостоять такому "ветродую".
   - Ну и зачем тебе было нужно натравливать на меня кровососов? - спросил эльф, искоса поглядывая на ифи и бинтуя раны, оставленные "заботливыми" вампирами.
   - Эм... понимаешь, когда ты сливаешься с огнем, это красиво, - неуверенно промямлил Шим, предпочитая держаться на безопасном расстоянии от Лиса.
   - Ага, в угоду своим эстетическим вкусам ты готов скормить меня вампирам? И я не сливаюсь с огнем, я просто собираю потоки пламени в ладони, - зло прошипел Тайрен, затягивая туже повязку на плече. Вампиры постарались на славу: раны были глубокими и неприятными.
   - Теперь еще и одежда испорчена, - уже откровенно сокрушался эльф, раздевшись до пояса и пытаясь отстирать рубашку в озере. Шим в кои веки виновато молчал, понимая, что может поплатиться за неосторожное слово: Тайрен был действительно зол.
   Рассвет застал молчаливых попутчиков в весьма нетривиальной ситуации: Шим усиленно делал вид, что его здесь нет, и боязливо поглядывал на Лиса, который с упорством барана пытался заштопать влажную рубашку. Атмосфера была накаленной настолько, что воздух, казалось, потрескивал от напряжения.
   Солнце подбиралось к зениту, а попутчики всё еще молчали. Прикрыв кое-как приведенную в порядок рубашку плащом, Лис задумчиво восседал на лошади и усиленно делал вид, что злится. Ифи не решался взгромоздиться на ставшее привычным плечо и тихо планировал в воздухе над Тайреном.
   - Проголодался, небось, гаденыш? - смилостивился эльф, примирительным жестом залезая в сумку и выуживая оттуда пирожок: - Держи, эстет.
   Шим не позволил себя долго упрашивать и, схватив предложенное угощение, уселся на луку седла: он помнил, что плечи Тайрена изрядно пострадали в ночной схватке.
   - И не делай так больше. Путь у нас долгий и не самый безопасный, насмотришься еще на мои огненные шарики. Не усложняй мне и так непростое задание, - проронил эльф, прожевав кусок пирожка, которым и себя угостить не забыл.
   - Не буду, - виновато проворчал ифи.
   Примирение состоялось, и маленькая лапка требовательно потянулась за повторным угощением.
   - А здорово ты его сдул. Даже не ожидал, что ты такой сильный, - Лис пригрелся на солнышке и улыбался.
   - Ну... просто я испугался, - ответил Шим, оценивающим взглядом окидывая плечи эльфа, словно примериваясь переместиться с луки седла на более привычное место. Но что-то подсказывало Лису, что вовсе не испуг это был. С перепуга бьют, не сдерживаясь, а Тайрену показалось, что не со всей силы дунул маленький ифи на вампира. Далеко не со всей. Скорее сдул, как пушинку, развлекаясь.
   "Лукавишь ты, Шимрис, ох лукавишь. Сдается мне, друг сердешный, что если бы ты испугался всерьез, озеро переместилось бы за много верст и пролилось дождем на землю. Что же ты такое на самом деле, маленький ифи?"
   Вопрос не был задан вслух, и ответа не могло последовать. Тайрену оставалось лишь самому присматриваться и пытаться понять, какого попутчика он заполучил.
   - Сильный, говоришь? Так, может, ты все-таки станешь моей женой? - запел старую песню Шим.
   - Слабо себе представляю, как такое вообще возможно. Похоже, ты из ума выжил, - равнодушно бросил эльф. Навязчивая идея ифи уже не веселила. Просто приелась.
   - А я тебе расскажу, как. Ну, что тебе стоит? Это же всего лишь на одну ночь, - не унимаясь, скулил "женишок".
   - Что это за женитьба такая, на одну ночь? - по-прежнему равнодушно осведомился Лис.
   - Как с тобой сложно, - вздохнул, искренне сокрушаясь Шим. - Я просто называю это привычными для тебя словами. Просто наша, как ты выразился, женитьба - это не совсем то, что ты себе представляешь. Вернее, совсем не то.
   - Совсем не то? - откровенно заинтересовался Тайрен.
   - Совсем-совсем. Мы не сливаемся телами, как это делаете вы, - уже обиженно произнес Ифи.
   - И если я соглашусь, то ты от меня отвяжешься потом насчет женитьбы? - эльф, казалось, уже готов был рискнуть, лишь бы больше не слышать предложение "руки и сердца" от белкоподобного "ухажера" карманных размеров.
   - Отвяжусь, мне больше и не надо будет, - глазки Шима загорелись совсем по-детски ожиданием чего-то праздничного.
   - Ну, смотри, ты обещал. Не сдержишь обещание - пришибу, как пить дать. Согласен я, самому любопытно стало, - проявил наконец-то сговорчивость и интерес Тайрен.
   Радостный визг ифи, казалось, достиг самой Нейтральной, Лису пришлось закрыть уши руками, чтобы не оглохнуть.
   Приграничного ущелья достигли к вечеру. Тайрен торопился покинуть негостеприимные пределы вампиров, но вступить во владения сумеречников вовсе не спешил. В ночной схватке он получил достаточно ранений, чтобы полусознательно покачиваться в седле, всецело полагаясь на разумность лошади. Невооруженным взглядом было видно - Лису нужен отдых. Тем более что впереди его ожидал вовсе не радушный прием. Требовалось собраться с силами.
   - Здесь отсидимся, пока не приду в себя, - сухо констатировал Тайрен, сползая с седла на траву.
   - Разве мы не торопимся? - решил проявить любопытство ифи.
   - Твоими стараниями нам придется задержаться, - раздраженно проронил Лис.
   - А я что? Я ничего, - прикинулся непонимающим Шим.
   - Конечно, ничего, только вампиров натравил на меня. Какая трогательная забота, - сарказма в голосе эльфу было не занимать. Поездка на лошади растрясла свежие раны, и они нещадно ныли, не давая забыть о себе ни на мгновенье.
   На зализывание ран ушло трое суток. Днем было спокойно, ибо оба приграничных клана предпочитали ночной образ жизни. По ночам тоже особого беспокойства не было - и сумеречники и вампиры благоразумно избегали стычек на границе. Лис постепенно приходил в себя, исцеляясь средствами народно-природной медицины, сиречь знахарством. Шим благоразумно пробовал помалкивать, но выходило это из рук вон плохо, поэтому он тараторил на нейтральные темы, старательно обходя острые углы эльфийского шипения на некоторые вопросы. А на шипение Тайрен не скупился, капризно разыгрывая роль жертвы и "невесты-недотроги".
   - Завтра на рассвете выступаем. Попробуем за день пробраться поближе к главному храму и жилью жрецов. Святые небеса, я стал вором, - искренне сокрушался эльф.
   - Хи-хи-хи, - в ответ ему мерзко хихикнул ифи.
   - Чего хихикаешь? Спать ложись, - рявкнул Тайрен на осмелевшего Шима и, завернувшись в плащ, попробовал уснуть.
   - Тай, а Тай, а может, мы сейчас пройдем обряд? А то вдруг тебя убьют? Да и полнолуние как раз наступило.
   Эльф вскинулся на подстилке и сел. Намеки на сон улетучились без остатка.
   - Однако, какое трогательное беспокойство, - процедил он сквозь зубы, понимая, что выспаться ему сегодня не дадут.
   - Нет, ну я, правда, беспокоюсь. Пройдя обряд, я стану сильнее и смогу тебе помочь, да и обязанность больше тяготить не будет, - ифи стал неожиданно серьезным, от чего Тайрена пробрал озноб. Такого Шима он не мог представить. За время знакомства он привык к беззаботному веселому созданию, которое ни о чем не думает, кроме наполнения бездонного желудка пирожками.
   - С чего это ты вдруг? - только и нашел, что сказать эльф.
   - До следующего полнолуния долго, - задумчиво проронил Шим, и Лис вдруг осознал, что перед ним совсем незнакомое существо, не то, с которым он провел в путешествии последние несколько дней.
   - Соглашайся, - ярко-бирюзовые глаза ифи наполнились мольбой.
   - Что я должен делать? - спросил Тайрен, осознавая, что должен произойти нечто по-настоящему важное. Намного важнее, чем, если бы они решили стать просто супружеской парой.
   - Ничего особенного, просто иди к ручью и создай для меня свой огонь. Да, и разденься, одежда может пострадать, - Шим проронил это настолько отстраненно, что остальные вопросы Лис проглотил и счел, что лучше промолчать.
   Вода в ручье серебрилась волшебными бликами лунного сияния, придавая еще большую нереальность происходящему. Оставив одежду на месте ночлега, Тайрен стоял на берегу, обнаженный, и уже собрался создать огненный шар, когда услышал:
   - Подожди, я не готов, я сейчас... - едва слышно прошептал Шим, зависая в воздухе и сворачиваясь в клубок. Клубок засветился ярко-синим светом.
   Лис был достаточно взрослым даже для эльфа. И прожил много лет по меркам любой из рас. Являясь магом и наемником, он много чего видел. Видел много разной магии и перевоплощений, видел, как меняют облик оборотни и колдуны. Видел достаточно невероятного, чтобы больше ничему не удивляться. По крайней мере, так казалось самому эльфу. Но он застыл в изумлении, открыв рот наблюдая за происходящим: бирюзовый свет сменился аквамариновым и вырастающий в размерах шар начал раскрываться подобно цветочном венчику, постепенно приобретая очертания... человека? Эльфа?
   Расправив огромные крылья то ли бабочки, то ли нетопыря, создание зависло в воздухе перед Лисом. Ростом оно могло сравниться с самим эльфом, но в тайреновском понимании не имело никаких признаков, по которым можно было бы определить, мужчина оно или женщина. Аквамариновая кожа создавала впечатление бархатистости даже без прикосновения, плавные линии изгибов тела заставили бы сдохнуть от зависти самую изящную эльфийскую танцовщицу. Мягкие черты лица были настолько утонченны, что даже воплощение аристократичности - Светлейшая Владычица - почувствовала бы себя грубой человеческой крестьянкой рядом с этим. Шимрис был настолько прекрасен в новом облике, что Тайрен оцепенел и забыл о том, где он и зачем, забыл, кто он сам.
   - Тайрен, огонь, - волшебная музыка голоса ифи коснулась ушей эльфа, и, не выходя из оцепенения, Лис непроизвольно вытянул руки вперед, рождая в раскрытых ладонях самый большой шар огня, на который был способен.
   Окутанные мягким голубым сиянием руки коснулись оранжевого шара, смешивая стихийные потоки огня и воздуха. Тайрену показалось, что он ослеп. Он видел только бездонные темно-синие глаза Шима, опушенные невозможно-длинными ресницами. Стихии сплетались и буйствовали, вытягивая, казалось, из эльфа последние силы, погружая его в состояние медитативного экстаза, равноценного сладострастной эйфории. На мгновение Тайрену почудилось, что он перестал существовать. И погрузился во тьму.
   - Очнулся? Долго же ты, совсем слабый, - привычный маленький белкообразный ифи восседал на груди эльфа и с любопытством пытался приподнять его веки.
   - Где я? - непонимающе спросил Тайрен.
   - Еще спроси, кто ты, смешнее будет, - съязвил Шим и внезапно шикнул на сбитого с толку Лиса:
   - Шшшш, не шуми, разбудишь!
   - Кого? - эльф даже подскочил от неожиданности. События прошедшей ночи начали хаотично всплывать в сознании. Глаза раскрылись настолько широко, насколько было возможно: на изгибе локтя ифи уютно примостилось нечто еще более мелкое, чем сам Шимрис, но определенно являющееся его уменьшенной копией. Зеленое.
   - Это? - эльф растерял слова, смутно догадываясь, кем именно было "это".
   - Ага, это наша дочь, и ты обязан дать ей имя, прежде чем она уйдет в свою стихию до совершеннолетия, - ехидно ответил Шим.
   - Дочь? Стихию? Имя? - эльф мямлил про себя, пытаясь до конца осознать произошедшее ночью.
   - Ага, - отозвался ифи, продолжая мерзко подхихикивать. - Ты у нас теперь мамочка.
   - Мамочка, говоришь? Ладно, тогда пусть будет Тайшим, - сказал, как выплюнул эльф.
   - Тайшим? И ты, и я? Огонь и воздух порождают землю. Да будет так!
   Крохотная Ифи растаяла изумрудными искрами, исчезая.
   - Э?
   - Ей пора, она и так долго ждала, пока ты очнешься, - усмехнувшись, сказал Шим, усаживаясь на плечо Лису, и беззаботно подытожил: - Ну что, завтра на рассвете идем учиться быть ворами?
   Тайрен только теперь заметил, что солнце давно перевалило за полдень.
  

***

   Земли вампиров были пустынны и безжизненны, а поля, прежде принадлежавшие оборотням и людям, заброшены: кровососы не увлекались земледелием. Не то, чтобы они вовсе не нуждались в обычной пище, хотя бы для торговли, - нет, но простые вампиры не могли трудиться на полях под солнцем, а аристократы, которых не убивает дневной свет, - не стали из гордости. Так и сделались ненужными и заросли сорняками когда-то плодородные нивы. От простиравшегося по обе стороны тропы мрачного пейзажа делалось тоскливо. Однако, соразмерив вред от созерцания брошенных земель с перспективой стать ужином вампиров, странники без колебаний выбирали дневной путь: лучше слегка впасть в уныние, чем стать холодным бездыханным трупом.
   Аш тоже так считал, поэтому, несмотря на нелюбовь к солнечному свету, предпочитал пересекать территорию вампиров днем. И делал это в весьма быстром темпе - не бежал, но торопился, не тратя воздух на разговор и не сбиваясь с ритма. Лишь изредка слегка оглядываясь, не отстал ли Ранко. Поля сменились редкими перелесками, среди которых кое-где проглядывали руины деревень. Вампиры в основном обитали в городе, где был защищенный от убийственного солнца крытый рынок - как ни крути, а без торговли существовать затруднительно: даже если тело неуязвимо, об одежде этого не скажешь. Вот и стекались кровососы в город, который на первый взгляд тоже казался заброшенным, но в нем кипела жизнь.
   Шагая без остановки, путники пересекли за день две трети пути по вампирской территории - благо, не понадобилось углубляться в клан. Осталось еще немного - и граница. Солнце неумолимо падало за горизонт, оставляя землю во власти вечерних сумерек. Аш надеялся, что встречи с кровопийцами им удалось избежать... но всё ли выходит так, как желается? Эльф с учеником уже выходили из небольшого, почти до основания разрушенного городка, когда из-за развалин мелькнула тень - и не замедлила проявить себя клыкастой ухмылкой на бледном лице вампира, невесть откуда взявшегося прямо перед ними.
   - Ну, здравствуй, ужин, - протянул кровосос, плотоядно разглядывая "добычу".
   - И прощай, - отозвалась "добыча" в лице Аша. - Нас двое - ты один. Мы маги - ты всего лишь низший вампиришко. Смекаешь, к чему веду? - и ухмыльнулся столь же плотоядно, в белозубом оскале демонстрируя клыки - не меньше, чем у вампира.
   - Ужином вы стать не хотите и намекаете на то, что возни с вами слишком много? - уточнил кровосос.
   - А еще невелики шансы на то, что ты останешься топтать и дальше травку, - дополнил эльф.
   - И предлагаете мне уйти голодным? - не унимался вампир.
   - А выбор за тобой: уйти голодным и найти того, кто тебе по зубам, - или тут сложить свои кости навечно, став прахом. - Оскал друида сделался кровожадней. Запугать врага и обойтись без драки - одно из правил выживания. В зеленой юности Аш любил помахать мечом, но сейчас предпочитал избегать лишнего кровопролития. Тем более, время было дорого: таинственная сила уходила в землю, и он предположил, что несущий эту силу отправился к гномам. Клыкастая улыбка вкупе с самоуверенностью не раз играли ему на руку - нечасто встретишь эльфа с такими зубками, а неизвестное всегда пугает. Особенно с учетом того, что спутником почти понятного эльфа оказалось вовсе странное существо с убийственным синим взглядом и крыльями за спиной.
   - Да и шим с вами, возиться неохота, - бросил вампир, пытаясь сохранить достоинство, но зрелище самоуверенного эльфа и его спутника, молчаливо сверкающего глазами, явно его впечатлило, и он исчез еще быстрее, чем появился.
   - Вот и ладушки, - вставил слово Ранко, видимо, молчать все же было невмоготу.
   - Ух, таки сбежал, - облегченно вздохнул сумеречник. - На этот раз повезло. Но расслабляться не стоит, так что побежали. Тут до границы всего - ничего, успеем - будем в безопасности.
   Дважды повторять не пришлось. Вынужденной передышки хватило, чтобы собраться с силами и рвануть к границе бегом. Больше не полагаясь на ускоренный шаг, Аш не просто бежал - скользил, полусогнувшись над землей; то, что его ноги все-таки касаются тропы, было едва заметно даже натренированному взгляду. Однако он умудрялся подстраиваться под скорость ученика, чтобы не разделиться.
   К границе успели раньше, чем по следам пустились голодные кровососы. Эльф отчетливо представлял раздосадованное клацанье клыков за спинами, когда они вылетели за пределы клана и оказались в недосягаемости. Клан гномов, может, был и не самым дружелюбным - но всё же лучше, чем вампиры.
  
   Она шла, эта сила, струилась под землей, и Аш тщетно пытался ее нагнать. Казалось, она движется с той же скоростью, что и он, но опережая на сутки. И он с учеником торопился, бежал, стремился догнать таинственное тревожное нечто, от которого перехватывало дыхание и замирало сердце, и ифирин хотел бы притвориться мертвым, даже в душе сумеречника не находя успокоения. Больше не было удобных переходов по поверхности, где можно сократить расстояние, срезая углы по прямой, - в подземельях приходилось идти след в след.
   Бежать по подземным галереям. По подгорному клану. Не успевая, чувствуя, как ускользает эта сила, уходит всё глубже и глубже. Ашу оставалось лишь надеяться, что Это не просачивается сквозь камни, а перемещается по проторенным путям, иначе настичь его - никаких шансов. И всё сильнее гложущее чувство острой, как меч, необходимости - догнать.
   Слишком давно эльф не пользовался главным методом избегания стычек с местным населением: он летел по коридорам, держа перед собой медальон наемника. Зачастую это позволяло избежать конфликтов, поскольку наемник мог прибыть в клан по приглашению кого-то из власть имущих, и если дело не терпит отлагательств, останавливать его - навлечь на себя гнев сильных мира сего. Поэтому и спешили гномы убраться с пути наемника. Ведь не прячется, идет открыто - значит, точно кто-то нанял. Иногда его прошлое наставника мечников и борца с нежитью бывало очень полезным: состоять в гильдии наемников означало свои преимущества.
   На исходе третьего дня в подземельях, где время отмечалось перезвоном колоколов, торопящийся по галереям сумеречник вдруг остановился. Замер. Это начало двигаться назад. По другому пути, но сомнений не было: сила перемещалась в сторону выхода из клана гномов. И довольно быстро. Аш выругался, переглянулся с Ранко и резко развернулся: теперь предстояло бежать обратно. Все эти дни проходили почти в молчании, короткий обмен парой слов на столь же коротком привале.
   И снова бежать без остановки, гадая: верно ли определил, куда направляется неуловимая сила, которая уже изрядно вымотала преследователей и начинала злить Аша. Таких погонь в его жизни еще не было. И слабым утешением служило то, что всё однажды случается.
   Но нет, эльф не ошибся: за полдня пути до выхода он ощутил выброс магической силы. Кто-то вовсю баловался стихией воды, и на вкус отдача была похожа на целительство. Уровень выброса был такой, что сомневаться не приходилось: это оно. Это.
   - Проклятье, оно что там, мертвецов воскрешает? - выругался друид, понимая, что такой мощью и вправду можно воскресить. Не поднять нежить, а именно вернуть к жизни, если душа не покинула тело. И теперь Ашу стало страшно, ибо такой силой наделено одно-единственное создание в мире... во всех мирах. Он отмахнулся от догадки, стараясь сохранить рассудок: столкнуться с этим... созданием ему хотелось меньше всего. И в тоже время понимал - нельзя упускать его из вида. Узнать, зачем такая сила пожаловала в Перекресток, сюда, где переплелись потоки всех стихий, соединяя все миры.
   - Не может быть... этого не может быть... - прошептал он и сорвался с места выпущенной из тугого лука стрелой, даже не замечая, поспевает ли за ним ученик. Но Ранко успевал. Всё-таки он оказался достаточно быстр, чтобы не отставать от эльфа. Приноровился бегать за учителем все эти дни, и лишь сокрушенно качал головой, мысленно обещая вытрясти потом из эльфа душу, вынудив все рассказать. А пока не до разговоров.
  
   Погоня продолжалась. Аш и Ранко едва успевали немного отдохнуть - и снова бежать. Только бежать. Наплевав на все свои привычки, сумеречник мчался по тракту, по свежим следам. Дни мелькали за днями; границ кланов уже не замечали. "Оно" двигалось почти без остановок, и преследователям приходилось напрягать все силы, чтобы просто не отставать. С надеждой, что рано или поздно им всё же удастся настичь ускользающее нечто. Привалы были быстрыми: еда и короткий сон, чтобы хоть отчасти восстановить силы.
   За последним перевалом, отделяющим земли оборотней от клана людей, друид насторожился: по следу полоснуло магией. Знакомой колющей магией лунных жриц сумеречных эльфов. Памятуя, чем эти жрицы промышляют, Аш занервничал, но многое стало понятно. "Нечто" имело форму, и вполне определенную: оно обладало мужским живым телом, иначе не привлекло бы одну из тех, что охотятся на магов-мужчин и превращают в рабов, связывая любовными чарами. Значит, эльфийка приняла "это" за возможного пленника и теперь идет с ним: шлейф ее колдовства переплелся с его следами и тянулся далее вперед.
   - Проклятье, только этого не хватало! - Аш злился. Ранко только молча наблюдал за ним, не рискуя влезать с замечаниями, что он обо всем этом думает. Меньше всего друиду хотелось чужого вмешательства. А схлестнуться с лунной жрицей, догадываясь, за какую силу придется сражаться, - не самая радужная мечта любого сумеречника. И он подозревал, что так просто эльфийка от выбранной жертвы не отцепится. Тем более, если учует, какой мощью обладает тот, кого она пытается завлечь в свои сети. Хотя, с другой стороны, если опасения Аша оправданы, ей ничего не светит. Не по зубам такая "птичка".
  
   Они догнали его в Нейтральной. Почти догнали. Аш горячо благодарил Святые небеса за то, что жрица исчезла - возможно, поняла, что не справится. Или ее что-то напугало. Напугало... И сам он тоже это почувствовал. Прежние слабые следы окрасились шлейфом магии огня. Как будто путь был выстлан огненными сущностями - саламандрами. Уцепившись за эту мысль, друид осторожно коснулся потоков стихии, чуждой ему и потому неуправляемой, пока он не в лабиринте. Но ощутить ее он все-таки мог. И мысль обрела форму, обдав жаром пламенных невидимых убийц, какими всегда считались эти создания. Саламандры. Ранко лишь наблюдал, не рискуя вмешиваться со своими предположениями, но и ему было не по себе от ощущения невероятной пробуждающейся силы.
   - Проклятье! - ругательство стало излюбленным за эти дни.
   - Да что же ты такое, что твой след стал сущностями огня?!
   Нет, Аш уже знал ответ, но отказывался в это верить. Слишком невозможно, чтобы быть правдой. Больше не нужно прислушиваться внутренним чутьем и принюхиваться к неясным следам: в них вихрились потоки пламени, безошибочно указывая, куда следует тот, кто оставляет их. Дышать стало тяжело: казалось, воздух плавится от разлитой в нем силы. И всё же сумеречник с Ранко шли туда, куда вели следы.
  
   Они догнали его там, откуда началась погоня, - в Северном лесу Нейтральной. Когда Аш обнаружил того, за кем гонялся несколько недель, то понял: самые худшие опасения оправдались. Ранко сдавленно охнул, чувствуя, как сам воздух звенит от напряжения.
   Он стоял посреди поляны. Там был кто-то еще, и не один, но сумеречник видел только его. Он походил на смертного, на юношу. Но стоило эльфу увидеть глаза - удивленные, наивные, немного грустные, - сразу стало ясно, что это ребенок. Самый невероятный ребенок во всех мирах. Настоящий бессмертный. И здесь его точно не должно быть. Аш слышал, чувствовал, как кричит ифирин, пытаясь укрыться от детских, любопытных, чуть испуганных глаз. Под невероятной мощью этого ребенка друид едва держался на ногах. Ученик судорожно вцепился в рукав учителя.
   Сущности огня, саламандры, облепили тело юноши-мальчика, отчего казалось, что он стоит в живом факеле. И пламя не ранило его. Он неуверенно огляделся... и робким жестом распахнул портал. Такого сумеречник никогда не видел. Это противоречило всему, что он знал о порталах. Ребенок просто разрезал воздух ладонью, открывая проход неизвестно куда.
   Шаг. Он сделал всего шаг, исчезая в мареве портала. Вся стая саламандр ринулась за тем, кто был их единственным господином. И, осознав, что сейчас опять потеряет мальчика из виду, Аш сгреб в охапку ученика и нырнул в серебристое сияние.
   Портал срезонировал. Не мог не срезонировать, приняв пробуждающуюся мощь бессмертного, сопровождаемого сущностями огня. Эльф догадывался, что последствия будут ужасны, выжжет пол-леса... но сейчас ему было не до лесов, не до зверей и деревьев. Он не знал, что станет делать, но остановиться уже не мог. Понимал - не разумом, чем-то иным, идущим из глубины наитием, - если в этом ребенке проснется вся его сила, от Перекрестка не останется ни пылинки. А если падет держатель стихий Мироздания...
   Аш и Ранко вывалились из портала на какой-то пустоши, не имея ни малейшего понятия, где находятся и что случилось с бессмертным. Но сумеречник больше не собирался за ним гоняться. Он увидел достаточно. Более чем достаточно, чтобы забить тревогу. И первым делом необходимо было выяснить, куда забросило бессмертного. Определить это было способно лишь одно-единственное создание на Перекрестке.
   - Киргае зарат эзит Шим-Риз! - если бы Аш мог выкрикнуть ключ призыва громче, он сделал бы это. Ранко зажал уши руками, не понимая, что происходит, но, догадываясь, что нечто крайне опасное, если до сего момента спокойный друид вдруг впал в панику.
   - Проклятье, Саразмананеташтиель, и какого? - из воздуха соткалось бирюзовое создание с полупрозрачными синими крылами. Без пола и возраста, отдаленно напоминающее духа или фею, растворяющееся смутными очертаниями в воздушных потоках. И это создание было явно не в духе и сердилось, что его вызвали столь наглым образом.
   - Как ты мог не заметить, что твою стихию крошат, рвут на куски?! Как мог не почувствовать, что кто-то разрезает воздух столь невероятной мощью? - Аш злился. Был напуган, и всё же злился.
   - Как вы, шимы, не заметили, что в межмирье пришло Пламя Мироздания?!
   Шим-Риз упал на землю, открыв рот в изумлении... и панике.
  
  

Глава четвертая

   Для новоявленных воров настал рассвет, и Тайрен сладко потянувшись, собрал свои пожитки, упаковал их в сумку, которую приторочил к седлу.
   - Ну что, Шимрис, пойдем грабить сумеречного верховного жреца?
   Маленький ифи даже подпрыгнул оттого, что Лис назвал его полным именем.
   - Пойдем, куда уж тебя деть. Даже не спрашиваю, зачем тебе это надо, но раз обещал помочь, то помогу. Вот только чем расплачиваться будешь, женушка? - не удержался от колкости Шим.
   - Иди ты, помощничек выискался, мелочь хвостатая, - шутливо отмахнулся эльф, хотя отлично понимал, что загадочный ифи силен невероятно - чего стоило одно сдувание вампира. Бедняга наверняка не подозревал, что может летать с такой скоростью.
   Натянув капюшон плаща сильнее и слегка демонстрируя ауру пироманта, Лис вполне мог сойти за сумеречника, ибо их племя использовало магию огня намного чаще, чем светлые собратья. Именно этим и воспользовался Тайрен, спокойно проходя мимо скрытых постов, заблаговременно оставив лошадь и все лишнее в укромном месте у границы.
   До святилища удалось добраться незамеченным и, соответственно, без приключений.
   - Ба, да нам везет... пока что, - прошептал Лис Шиму. - Надеюсь, удача не покинет нас. Ну... я вроде как рыжий и все такое, говорят, что рыжим везет.
   - Твоя удача - это я, - незамедлительно съязвил ифи.
   - К подземным шимам такую удачу, - процедил сквозь зубы эльф.
   - Ты чем-то недоволен? - наершился бирюзовый попутчик, щекоча хвостом грудь наемника, поскольку путешествовал за пазухой оного.
   - Нет-нет, я всем доволен и почти что счастлив, - сарказма в голосе было столько, что дураку понятно, как "доволен" Тайрен.
   Если бы Лис мог стать тенью, он бы стал. В святилище было темно и мрачно. Здесь "проживал" не самый добрый бог, и жертвы приносились кровавые - это несложно определялось по запаху от алтаря. Посох лежал на жертвеннике, ожидая нового ритуала и крови. Самого жреца в пределах видимости не наблюдалось.
   "Я рыжий, мне везет. Я рыжий, мне везет..." - читал наемник про себя, как молитву, осторожно прикасаясь к посоху и забирая его с жертвенника.
   - Ты кто такой? Верни немедля посох! - раздалось за спиной незадачливого вора.
   - Мама!
   "Не везет!" - Лис не стал тратить времени на объясненья или драку и на полной скорости кинулся к пока еще распахнутой двери святилища, спасаясь от погони. Выскочив из мрака на свежий воздух, пиромансер-неудачник рванул к ближайшей, манящей солнечным светом поляне: пока он пробирался в сердце клана, то смог наметить путь отхода по самым освещенным местам. Нет, это сумеречных не остановит, но хоть слегка затормозит. На это и рассчитывал Лис.
   - Держи вора! - многоголосо раздалось за спиной, и эльф стократно пожалел, что согласился на это предприятие. Гордость светлого не позволяла воровать и убегать; но именно это сейчас и делал Тайрен, заткнув остатки гордости за пояс и давая стрекача, как пугливый заяц.
   Шум за спиной "приятно" нарастал, и Лису начало казаться, что за ним гонится полклана. И он был недалек от истины: новость о том, что похищен посох верховного жреца, мгновенно разлетелась по лесной столице. Желающих вырвать руки-ноги вору набралось основательное количество, а, учитывая, что сумеречники - воинственный клан, Тайрена преследовали отнюдь не ремесленники и домохозяйки, а мечники и лучники. Об этом наемник быстро догадался по свистящим стрелам.
   - Настырные какие, - ругался наемник, петляя меж деревьев, служивших пусть и ненадежным, но все-таки щитом от стрел.
   - Весело тебе живется, - хихикал за пазухой ифи, но носа оттуда не показывал.
   Погоня длилась часа два, когда уставший от быстрого бега эльф свалился на колени на краю большой поляны. Одна из стрел задела по касательной плечо, и оно нещадно ныло и кровоточило, заливая красным шелковые одежды Лиса.
   - Да чтоб вас! - обозлился он, поднимаясь и с разворота запуская в преследователей клубок огня. Бежать он больше не мог; оставалось лишь драться и продать свою жизнь как можно дороже, прихватив побольше сумеречников с собой. О том, что может победить, Лис даже не мечтал. Даже с помощью ифи - это было безнадежно. На другой стороне поляны выстроилось несколько сотен врагов, вооруженных до зубов, да и зубами тоже. Вора-святотатца готовы были разорвать на куски даже голыми руками.
   - Сдавайся! - крикнул жрец, выступив вперед. Лишние жертвы не нужны клану, поэтому под магический огонь сумеречники лезть не торопились.
   - Ага, уже сдаюсь, - язвительно ответил Тайрен, запуская очередной огненный шар. И тут же отпрянул в изумлении: - Твоих подземных шимов! Это что такое?!
  

***

   Риз катался по земле, сминая крылья, и тихо подвывал. Едва Аш указал, куда нужно смотреть, как шим тоже ощутил присутствие Пламени. И разорванные потоки, сквозь которые Создатель прорубил свой путь.
   - Вставай и веди меня к нему, - озлобленно прикрикнул сумеречник.
   - Ты ничего ему не сделаешь. Ему никто ничего не сможет сделать. Ты просто пыль, мошка, ты никто, - продолжал скулить воздушный ифи.
   - Плевать, он же разумен, должен понимать, к чему приведет его появление здесь, в межмирье!
   - В том-то и дело, что знает, понимает, и если пришел, то лишь затем, чтобы разрушить!
   - Не думаю. Он был слишком напуган. В его глазах был страх, - эльф немного овладел собой и вспомнил растерянный детский взгляд.
   - Этого не может быть.
   - Хватит! Веди! - рявкнул Аш, встряхивая Риза за загривок.
   Шим неохотно подчинился.
  

***

   Удивляться было чему: посреди поляны, прямо под летящий шар, из ниоткуда явился кто-то, но кто - Лис разглядеть не успел, поскольку незнакомца мгновенно окружил столб огня. И насколько Тайрен мог доверять своим чувствам и знаниям, то была совсем не стихийная магия, а что-то совершенно другое. Пламя, но неизвестное.
   - Святые небеса, а это кто? - эльф перепугался не на шутку. Мощь, что ощущалась в пламенеющем пришельце, не могла не испугать.
   - Страшно! Он ужасен! - несмотря на собственные слова, Шим вылез из-за пазухи Лиса и во все глаза смотрел на факел, достигающий неба. Огонь полыхал всё сильнее, от жара трава выгорела мгновенно, а листья на ближайших деревьях стали жухнуть и сворачиваться в трубочки.
   - Кто это? - эльф был почти уверен: ифи знает.
   - Неважно. Тебе с ним не справиться. Но и твоим преследователям - тоже. Слышишь, Тай, ты беги, здесь опасно, очень опасно. Может, еще свидимся, но ты беги, не жди меня, - Шим говорил как-то обреченно, голос дрожал, в нем слышался ужас, и Тайрен впервые поверил, что мелкому вредителю действительно страшно.
   - Беги же! - крикнул Шим, засветившись уже знакомым бирюзовым светом. Лису не требовалось повторного приглашения: он шкурой почуял, что если ифи решился на смену облика, всё серьезней некуда. И он побежал. Так быстро, как только мог, учитывая усталость и ранение. Оглядываясь на происходящее и пугаясь еще больше. Бояться было чего.
   - Уходи! Тебе нет места в этом мире, уходи! Не разрушай! - зазвенел голос ифи над поляной. Лазурные крылья трепетали за спиной, прикрывая отход Тайрена. Незнакомец не двинулся с места, лишь перестал вертеть головой по сторонам.
   - Киргае зарат эзит шим! - выкрикнул Ифи... и Лис почувствовал, как содрогнулся мир. Он оглянулся и едва не повредился разумом от изумления и ощущения невиданной силы, сгустившейся на поляне: из ниоткуда, из воздуха, земли, из самой сущности мира на зов явились такие же крылатые создания, отличавшиеся лишь цветом. Их было двенадцать, включая самого Шимриса. Воздух настолько накалился от зависшего в нем напряжения, что Тайрен понял: нужно убираться отсюда. И чем быстрее, тем лучше.
   - Киргае зарат эзит Саразмананеташтиель, зарат эзит ифирин! Румиганэ! - разнеслось эхо голосов над поляной, после чего всех накрыл сияющий слепящий купол, и все исчезли: и ифи, и незнакомец в огненном столпе. Ударная волна - от заклинания, догадался Тайрен, - отшвырнула его шагов на двести, и как остались кости целыми после приземленья, Лис мог лишь удивляться. Вероятно, спасла удаленность от происходящего. Сумеречники, что гнались за ним, оказались рядом и потому пострадали намного сильнее: они были отброшены чуть ли не на шестьсот шагов и смяты. Но увидеть это Тайрену позволило лишь острое зрение, поскольку его и преследователей разделяло теперь серьезное расстояние. Лес вокруг поляны сильно пострадал, превратившись в обломки, словно после урагана. Воспользовавшись неожиданным преимуществом, эльф поспешил в ущелье, где была спрятана лошадь.
  

***

   Глядя, как на поляне разворачивается схватка между светлым огнемагом и сумеречниками, друид почти решил, что Риз ошибся и забросил их с Ранко не туда, куда следовало. У рыжеволосого светлого - по всей видимости, наемника и вора - не было ни единого шанса на спасение. Что юноша именно наемник, Аш не сомневался: тот прижимал к себе посох, в котором узнавался священный артефакт верховного жреца. Преступление налицо, поимка преступника - дело решенное. Но всё это Аша сейчас не интересовало.
   Он растерянно пытался понять, почему шим перенес их сюда, когда щелкнул портал... и новоприбывший внес сумятицу в происходящее и ясность в мысли Аша: посреди поляны в столпе огня замер именно тот, о ком тревожно шептало подсознание, толкнувшее друида в погоню. Пламя Мироздания. Оставалось лишь догадываться, что ребенок попросту затерялся в смешавшихся потоках воздуха и времени, и в итоге очутился здесь - в месте, куда притянул его сам Суть-Воздух, Шим-Риз.
   Под перекрестным огнем вора и преследователей, в пламени, достигающем небес, стоял юноша. С непонимающе-детскими глазами. Дитя во взрослом теле. Аш жадно пожирал его взглядом - и дрожал от страха, осознавая, Кто перед ним. Когда же между огненным столпом и наемником возник лазурный ифи - друид не устоял на ногах и рухнул наземь, как подкошенный. Шим явно не собирался сдерживаться, от чего воздух стал тягучим, слишком вязким, чтобы дышать.
   - Киргае зарат эзит шим! - пронзительно выкрикнул Риз, и мир покачнулся.
   Поляну окружили двенадцать шимов, и в ушах Аша, раскалывая голову на осколки острой боли, зазвенел призыв:
   - Киргае зарат эзит Саразмананеташтиель, зарат эзит ифирин! Румиганэ!
   Последнее, что успел сделать сумеречник, - намертво вцепился в Ранко перед тем, как их обоих поглотило серебристое сияние.
  
   Светлые тени плыли перед глазами, заставив друида вымученно опустить веки. Он ненавидел это место. Ненавидел Силу, которая щедрым потоком растекалась по всему телу, вытесняя сущность Аша, заменяя ее собой. Сумеречник мысленно возносил благодарственную молитву, что за много столетий успел закалить свой организм, - но всё равно едва выдерживал нагрузку. Нехотя, упираясь, но не находя спасения от рисунка стихий, ифирин выползал из убежища в душе эльфа, сливаясь с ним, наделяя своей невероятной мощью... и не рискуя открывать сознание. Коснувшись его сути, Аш почувствовал только панику: ифирин отдал ему силы, но так и не решился полностью выйти наружу.
   "Глупцы. Какие же глупцы те, кто стремится заполучить это место и эту так называемую "власть". Они не понимают, что это попросту убьет их", - вздыхал друид, стараясь не взвыть: новая волна вливающейся Силы двенадцати стихий рвала мышцы, выворачивала сухожилия, заставляла кровь вскипать. Аш с трудом повернул голову к Ранко и почти беззвучно прошептал, словно это имело значение:
   - Скажешь кому об этом - убью.
   - Угу, - сдавленно ответил ученик; он забился в угол и лишь ошеломленно таращился по сторонам. Ранко было уж точно не до того, чтобы с кем-либо говорить. И позже тоже не появится подобного желания.
   Превозмогая боль, Аш затуманенным взглядом посмотрел на Создателя. Хотя тот выглядел взрослым, но сумеречник мог думать о нем лишь как о заблудившемся ребенке. Именно такими были глаза бессмертного, именно так он ощущался.
   - Эй-эй, вы кто такие, и чего вам от меня надо? - ребенок боялся, это было слышно даже сквозь шум звенящих голосов беспокойных шимов. И всё же он пытался сохранить спокойствие и говорил ровно. Наверное, тело взрослого мужчины придавало ему уверенности в себе.
   - Зачем ты здесь? - спросил друид.
   - Я? Знал бы я, зачем. Портал принес. Больше ничего сказать не могу, - пожал плечами тот.
   - Сделай что-нибудь! Еще немного, и он поглотит меня, а за мной и остальных! Саразмананеташтиель! Он нарушит равновесие и уничтожит мир! - Шим-Рин тряслась, как в лихорадке, упав на колени; ее голос срывался от испуга. Двенадцать потоков, удерживаемых шимами, острыми клинками впились в спину Аша, образуя перламутровые крылья. Его власть над этой силой была эфемерна - он был всего лишь связующим звеном; однако даже такое положение давало знания, необходимые, чтобы понять, кто перед ним.
   - Ты - Пламя Мироздания, и ты не знаешь, зачем сюда пришёл? - голос Аша усиливался потоками ифи и звенел под скальными сводами зала.
   - Кто? Я эльф. Ну да, я полукровка... наверное, человек, или... оборотень, не знаю, не уверен. Что здесь вообще происходит? Сначала саламандры, потом это, - казалось, он вот-вот зарыдает. Его отчаяние было слишком заметно... слишком непохоже на Создателя.
   - Нет, ты не эльф. И не человек, не оборотень. Ты просто выглядишь, как они, и то не совсем. Похоже, ты всё о себе забыл, но это ничего не меняет. Тебе необходимо уйти. Сейчас. Твое пробуждение началось, и если оно продолжится, твоя сила, твой огонь попросту сожрет этот мир. А за ним - другие, которые соединены Перекрестком. Вот почему таким, как ты, нельзя приходить сюда.
   Если бы не удерживающие потоки, друид давно бы рухнул на пол и скорчился от нарастающей боли.
   - Уйди. Расправь крылья в другом мире. Возродись малой жертвой, а не ценой погребения всего сущего.
   - Я ничего не понимаю... я ничего не сделал. Какой Перекресток... какие миры? Это не Гиллем? Другая страна? - мальчик был в панике, он уже не пытался стряхнуть с себя саламандр и во все глаза смотрел на говорившего - высокого мужчину неопределенного возраста, одетого в струящиеся серебряные одежды, бледного, сереброглазого, с мерцающими белыми волосами, спадающими на пол. Тот тяжело вздохнул.
   - Я попробую объяснить. Времени у нас мало: ты пробуждаешься. И если это произойдет здесь, все миры рассыплются пеплом. Перестанут существовать. - Выковыривая память из сжавшегося в комок ифирина, Аш понял нечто ужасающее: Создатель действительно не осознавал, кем является. И этого стоило бояться. Быть может, раньше сумеречник бы просто плюнул: ну, погибнет всё, ну и шим с ним. Но сейчас перед внутренним взором мелькнули изумруды чьих-то глаз. Отчаянно родных... и от этого стало невыносимо больно. И Аш не хотел, чтобы миры обратились в прах, пока он может хоть изредка видеть этот взгляд.
   - Ты - Пламя Мироздания. Создатель всех миров. Я не знаю, как и почему ты потерял себя, почему не помнишь, кто ты. Это не наша вина, не Перекрестка. Иначе ты бы не пришел сюда. Но тебе нельзя здесь оставаться, иначе ты впитаешь это место в себя, пробуждаясь. Перекресток, где ты сейчас находишься, - не мир, а межмирье, держатель стихий. Исчезнет он - и придет конец всему мирозданию, - друид не совсем понимал то, что говорит, но ощущал это именно так.
   - Такое важное место?! Я - Создатель? Разве... так может быть? И почему со мной всё... это происходит? - мальчик недоумевал, в его глазах заблестели слезы. Голос задрожал.
   - Ты создал это место. И оно - ключ ко всему. Потому и высвобождает твою силу. Бесчисленное множество тысячелетий назад ты связал здесь стихии единым стержнем, воссоздавая Зеркало, которое сам же и разрушил, стремясь убить Пепел. Это последнее, что ты сделал, - создал новое мироздание после того, как уничтожил прежнее. Но потом ты исчез. Наверное, переродившись, ты стер свою память, запечатал силу. Но умереть ты не мог. Ты - бессмертный, - Аш читал память ифирина и вспоминал легенды.
   - Не могу умереть?.. Разве бывают такие существа, которые совсем не могут умереть?.. Ведь даже боги умирают... - лепетал мальчик, размазывая слезы по щекам.
   - Все, кроме тебя. Ты умираешь, но всякий раз возрождаешься из собственного пепла и продолжаешь жить. Скажу лишь одно: вернись туда, откуда пришел. Найди того, кто назовет тебя по имени. Твоим настоящим именем. Тогда ты снова обретешь себя. Мне не отправить тебя назад, такой силой я не обладаю. Всё, что я могу сделать, - открыть путь. Когда тебя коснется дыхание стихий, ты сумеешь уйти. Наверное, в этот миг ты ощутишь всю свою силу. Помоги мне, не уничтожай миры, - сумеречник едва не падал на колени под давящей мощью, а мальчик стоял, как ни в чем не бывало, словно ничто не может пошатнуть его, словно он не ощущает, как сходят с ума стихии, вскипая от одного присутствия Создателя.
   - Я... должен тебе верить?
   - Прошу тебя! Время уходит, долго мне стихии не удержать, и ты их поглотишь. Я не всесилен, я не могу противостоять тебе! Уходи!
   - Я... поверю. Давай свой путь, я уйду.
   Серебряное марево окутало Создателя и начало сражаться с огнем, стараясь впитать его. Пламя саламандр сопротивлялось, вырывалось, но сумеречник не отступал, усиливая напор и сгущая сияние. Мальчик закричал, согнувшись пополам и обхватив себя руками. Из согнутой спины рванулись, освобождаясь, огненные крылья. Аш упал на колени, по лбу струилась кровь из лопнувших от напряжения сосудов, но он продолжал вливать потоки в открывающийся портал.
   Серебро смешалось с пламенем, вытесняя его, выравнивая свет, поднимая вверх над полом. Всё вокруг дрожало, с потолка посыпались камни, гулким эхом отстреливая от рушащихся стен. Создавалось ощущение, что трясет весь мир, и скорей всего, так и было.
   И на миг Аш увидел Его. Настоящего. Его крылья и волосы, словно сотканные из золотого пламени. Крылатый, хрупкий мальчик-подросток, настолько тонкий, что казался невесомым. Сияющие локоны непослушными кудрями развевались даже в загустевшем воздухе, струясь живым огнем до пола. Вот только взгляд больше не был детским. В сирени глаз золотыми искрами застыла бесконечная печаль, светящаяся даже сквозь пронзительную мудрость Создателя. Тонкие пальцы осторожно коснулись потоков Времени. Саз застыл. И тогда сумеречник услышал голос. Слова, звучавшие миг и вечность.
  
   Идя путем Тринадцатой стихии,
   Не усомнись.
   Лишь ее сил никто связать не сможет,
   И лишь она есть истина,
   Она сама - связующая нить.
   Найди, почувствуй, в чем ее сияние,
   И не отступай.
   Та, чьим именем крушилось мироздание,
   Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам.
   Не устрашись же обратить все в прах,
   Когда наступит время,
   Ведь над тобой ее знамена.
   Не предавай ее доверия,
   Верши свой путь,
   Верни, что потерял ты безвозвратно,
   Ибо она лишь сможет возвратить.
   Пусть непросты ее пути,
   Не покидай их до конца.
   Она - единственная, жизнь дарящая,
   Она - всё, что осталось настоящего.
   Держи же ее крепче и не отпускай,
   Единственный Аллери.
   Мое тебе прощание. И прощенье.
  
   Тонкие пальцы отпустили Саза. Всё вновь пришло в движение. Создатель грустно усмехнулся на прощание... и, взмахнув крылами, в серебро портала ворвалась огненная птица. Не поднимаясь с колен, Аш провожал взглядом уходящего Творца, навсегда выжигая в памяти слова подаренного напоследок пророчества.
  

***

   - Как много я не знаю о мире, в котором живу более семисот лет. Хех, да я же здесь родился, в отличие от большинства своих собратьев. Зато теперь я точно знаю, как выглядят шимы. Хоть и не совсем понял, кто они такие. Ха-ха-ха, - смех Тайрена звучал истерично, его трясло, и он говорил вслух, чтобы хоть как-то успокоиться, хотя слушателем была лишь лошадь.
   Шок проходил под действием вина: к фляге Лис припал незамедлительно, как только взгромоздился на конягу и пустился в путь, торопясь покинуть земли сумеречных. Тем более, посох все-таки был с ним, а значит, задание выполнено, осталось лишь довезти заказ до вербовщика. О ране эльф решил позаботиться позже, на привале. А пока заглушал хмелем боль и несся по дороге со всей скоростью, какую мог выжать из лошади.
   - Ну, я тебе устрою, старый хрыч, - вдохновенно ругался Тайрен, успокаивая себя, кроме вина, еще и взваливанием вины на чужие плечи.
   Погоня так и не настигла его. Или же не начиналась вовсе - кто знает, каких потерь стоило сумеречным происшествие на поляне; возможно, им просто стало не до посоха. Возвращение на Нейтральную проходило спокойно, эльф даже решился остановиться на ночлег и перевязать рану. Хотя тревожился он совсем не об этой царапине. Все его мысли занимал Шим, который так его и не догнал после того, как обеспечил бегство. Кем был огненный незнакомец, Тайрен даже не догадывался, но его мощь действительно пугала - и уж если она пугала ифи, то это значило многое. Еще причиной беспокойства послужило случившееся в дороге землетрясение. Вроде небольшое, но ему показалось, что тряхнуло весь мирок, и что хоть где-то, но оно аукнулось разрушениями. И во всем этом необъяснимо чувствовалось участие Шимриса.
   Нейтральная привычно встретила наемника шумом городских улиц. Не тратя понапрасну времени, Лис отправился к вербовщику - отчитаться о выполненном задании и получить награду. В разговоры вступать не стал и молча положил посох на стол. Старый оборотень глянул в глаза эльфа и понял, что лучше ни о чем не спрашивать. Он так же молча отсчитал монеты, и лишь вслед неслышно прошептал:
   - Что же ты увидел, Тайрен?
   Но Лис этого уже не слышал, по старой привычке направляясь на площадь - поприветствовать лоточницу и зайти в таверну. Домой ему не хотелось, несмотря на усталость и рану. Хотелось напиться и забыться.
   - Здоров была, мамаша, я вернулся, - кисло усмехнулся Тайрен. В кошеле позвякивали тяжелым золотом монеты, но на душе было паскудно: тот, кто успел стать другом, так и не догнал его.
   - Подземный шим тебе мамаша, - привычно отмахнулась лоточница, про себя радуясь, что Лис вернулся целым... и живым. Уж больно потрепанный был у него вид: плечо перебинтовано, а в глазах настолько черная тоска, что впору в петлю.
   - Не видела ты шимов, мамаша, - в его голосе была такая горечь, что старухе стало искренне жаль невезучего наемника.
   - Эх, где же ты, поганец? Слышь, Шимрис, тут самые вкусные пирожки во всем Перекрестке, - тихо добавил он.
   Вдруг воздух над его головой покачнулся, узнаваемо щелкнув.
   - Звал? Соскучился, что ли? - бирюзовый ифи расплылся в задиристой улыбке.
   - Ох, что это, подземный шим?! - торговка охнула и села.
   - Воздушный, - счастливо ухмыльнулся Лис, взяв пирожок с лотка и запихивая его в Шима.
  

***

   Очнуться на пороге собственного дома - иногда это больше, чем счастье. По крайней мере, Аш уверен был в этом здесь и сейчас. Всё тело ломило от боли, но опасных повреждений, кажется, не было - лишь усталость. Предельная, на грани полного истощения, но все-таки просто усталость. Закат скорее ощущался, чем был виден под густой сенью деревьев-великанов, плотно обступающих небольшую полянку.
   Упираясь руками в землю, Аш попытался придать себе сидячее положение. Попытка удалась. Поглядев на дом, он расстроено покачал головой: рамы зияли пустотой, разная утварь валялась на траве, крышу повело, черепица местами осыпалась. Явные последствия землетрясения... и сумеречник боялся предположить, что произошло со всем Перекрестком, раз даже его крепкий маленький домишко пострадал.
   - Таки тряхнуло и поверхность. Плохо это. Но лучше, чем навеки сгинуть в безвременье. Хотя... как знать, как знать... - сокрушался друид, осматривая жилье и понимая, что подобное творится повсюду. Но дом не рухнул, а значит, разрушения по всему Перекрёстку тоже не столь ужасающи, как могли бы быть.
   Однако это мало утешало. Он не мог помыслить, что существует Сила, настолько превосходящая слияние стихий Перекрестка. Был бы тот Огненный при памяти и захоти он остаться - стер бы в порошок и Аша, и шимов. А вместе с ними и весь мир... все миры. Когда сумеречник открыл путь для Пламени Мироздания, то не почувствовал сопротивления. Слегка трепыхались саламандры, образовавшие огненный щит, но Создатель ушел по своей воле. Забывший себя мальчик внял словам друида. Мироздание на сей раз пощадили.
   "Эх, и на том спасибо", - вздохнул Аш и повернулся к Ранко, которого перепуганные шимы тоже отправили сюда:
   - Ты как, в порядке?
   - Я-то да. А ты как?
   - Выживу, дома все-таки, - усмехнулся Аш.
   И он не знал, что в кои веки в лабиринте воцарилась тишина.
  
  
  

Часть четвертая

  

Охота на вампира

Глава первая

   - И ты считаешь, что тебе удастся избежать объяснений? - глаза Ранко полыхали синим. Даже призрачные крылья распахнулись за спиной. А это могло означать лишь одно: крайне бурные эмоции. Аш шумно выдохнул.
   - Ладно. Но сначала немного приду в себя. И еще: я знаю твою тайну. Мне без разницы, что ты девушка. При мне можешь не прятаться. От этого мое отношение к тебе не изменится.
   - Как? Как давно? - вспыхнувшее лицо Ранко по цвету могло соперничать даже с ярко-алыми коротко стрижеными волосами.
   - С самого начала, - сумеречник улыбнулся, глядя, какой эффект оказали его слова на ученика... ученицу. И побрел в дом, оставив девушку в недоумении моргать.
  

***

   Состояние дома заставило Тайрена открыть рот и потереть глаза руками. Закрыть и снова потереть. Впечатление создавалось такое, будто постройку пытался пнуть ногой великан: крыша покосилась и местами осыпалась, разбросав битую черепицу по земле; окна вылетели из рам и грудой мусора спокойно почивали рядом с черепичным крошевом; кухонная утварь и большинство вещей из комнаты благополучно расположились там же - на траве у дома. Именно такую картину застал Лис по возвращении из долгих странствий.
   - Ох ты ж! - присвистнул он, потеряв от изумления дар речи. То, что тут постарались не грабители, слишком очевидно: они воруют, а не разрушают. Эльфу сразу же припомнилось землетрясение. И отчетливо померещилась чья-то тень в причинах произошедшего.
   - Шим!!! - Тайрен был близок к тому, чтобы пристукнуть извлеченного из-за пазухи синего забияку. - Твоих рук дело? Лучше сам признайся! - он негодующе тряс крылатую белку перед собой, словно намереваясь, как минимум, испепелить взглядом.
   - Бе-бе-бе, - картинно обиделся ифи. Ни малейшего проблеска страха, раскаяния или отрицания причастности не промелькнуло в аквамариновых глазах.
   Соседи, наблюдавшие сцену возвращения наемника, тихонько подхихикивали: свои дома они привели в порядок еще неделей раньше, а над нерадивым Тайреном не грех и посмеяться. Тем более, когда он ругается с белкой. Синей. Крылатой. Говорящей. Хихиканье сменилось немым изумлением, и дальнейшая сцена происходила в тишине со стороны случайных зрителей.
   - Так было нужно, иначе разрушения были бы больше. Много больше. И не расспрашивай меня, не твоего ума дело, смертный, - гордо надулся Шим, сложив на груди руки и скривив мордашку.
   - Ты у меня сейчас сам смертным станешь, истребитель пирожков! Ты натворил, тебе и исправлять! - Лис злился: его совсем не привлекала перспектива ремонта жилища. Однако здравый смысл подсказывал, что именно этим ему и придется заниматься ближайшие пару дней.
   - Хи-хи-хи, попробуй сделать меня смертным, - съязвил ифи и, вырвавшись из хватки, завис над эльфом в недосягаемости. Тайрену оставалось лишь прыгать на потеху соседям, пытаясь поймать нахаленка - не швыряться же в него огнем.
   - Проголодаешься - сам приползешь, - он махнул рукой на тщетные попытки поймать Шима и направился в дом. С разрухой надо было что-то делать, благо теперь наемник был при деньгах.
   - Твоих подземных шимов! - раздавалось из разоренного жилища по прошествии получаса после сцены во дворе. Завязав волосы в высокий тугой узел, и стянув их для страховки косынкой, Лис, облаченный лишь в штаны и высокие дорожные башмаки, метелкой выгребал из дома всё, что по размерам было меньше мебели. И сваливал в кучу за порогом.
   - Вот-вот, подземных и ругай, - добавлял масла в огонь неугомонный ифи.
   - Лучше молчи, - огрызался Тайрен, вытаскивая остатки разломанной мебели во двор. В доме остались лишь голые, но целые стены, и наемник радовался, что пострадали только окна и крыша.
   - Прибью заразу, - ворчал он, усевшись возле горы хлама и роясь в ней в поисках того, что уцелело. Скоро вокруг эльфа начало образовываться три кучи: еще годное бережно складывалось в стопки и ряды, из подлежащего починке рос такой же аккуратный холмик, и уж обычной грудой сваливалось утерянное безвозвратно.
   Соседи с интересом наблюдали за мучениями Лиса и неутихающей перепалкой с белкой. Тайрен переругивался с ифи беспрестанно, но особой злобы в словах не было - обычное раздражение. И всё же соседи удивлялись, как вспыльчивый наемник еще не прибил назойливое странное существо. К самому существу они уже привыкли - мало ли в этом мире необычных обитателей, - и со вкусом шепотом смаковали подробности возвращения эльфа. Он же внимания на шибко любопытных обитателей квартала не обращал и был всецело поглощен разбором и спасением имущества, а также руганью с неугомонным Шимом.
   - Ну и что мы имеем? Так, одежда и прочее тряпье в порядке, разве что стирать всё придется, а вот посуды я лишился вовсе. Но мебель можно починить, - подвел итоги Тайрен спустя пару часов. Непострадавшего имущества было больше, если, конечно, не считать окон и крыши. Поправить рамы он мог и сам, но стекольщика и кровельщика придется нанимать. Стекольщики появились в мире недавно, как и само понятие оконного стекла, и были нарасхват. По деревням, конечно, еще затягивали окна пузырем, но в городах, особенно в столицах, жители стремились украсить свои дома диковинной новинкой - она прочнее и прозрачней, чем пузырь.
   - Эй, вихрастый, - окликнул эльф соседского мальчишку. - Сгоняй-ка, позови мне кровельщика и стекольщика, получишь монету. - Лис разумно рассудил, что лучше отправить посыльного, а самому заняться рамами и мебелью. Столярное дело он знал еще с дней учебы у колдуна, поэтому решил не тратиться на мебельщика и управиться самостоятельно, благо повреждения были не так уж велики.
   - Я мухой, но с тебя монетка, - блеснул зубами в улыбке пацаненок и побежал по пыльной улице. Заработок, тем более легкий и случайный, ценили на Нейтральной даже дети.
   - И пирожок тоже с тебя. Ты не умаялся, может, отдохнем и перекусим? - примирительно замурлыкал Шим над самым ухом Лиса.
   - Приполз-таки, - ехидно ухмыльнулся эльф, ополоснул руки в единственном целом ведре и, отерев их о штаны, сел на траву с дорожной сумкой, в которой ждали своего часа заблаговременно купленные пирожки.
   - Не злись, ну, правда, так надо было, очень надо. А пирожок? - почти скулил проголодавшийся ифи.
   - Да что ж с тобой поделаешь, держи, - торжествующе ухмыльнулся наемник.
   Пока Тайрен с Шимом обедали, успели прийти мастера. Вскоре немногочисленным окнам был возвращен надлежащий вид - Лис помогал стекольщику, и дело спорилось быстро. Кровельщик осмотрел крышу, прикинул вслух, какой и сколько черепицы надо, и ушел, сказав, что завтра займется починкой, и пусть хозяин молит небо, чтобы не было дождя.
   Рыжий наемник старательно изображал домохозяйку, склонившись над большим тазом и отстирывая от последствий домокрушения одежду и прочее тряпье. Ифи, с неизменным пирожком в зубах, вышагивал по согбенной спине эльфа и каждый раз возмущенно трепыхал крыльями, когда тот разгибался.
   - Скажи-ка, Шим, как ты умудрился тогда запутаться в силках? Я за тобой наблюдал, тебе избавиться от птичьих пут - два раза плюнуть. Так что это было, а? - поинтересовался Лис, в очередной раз выпрямляясь и потирая натруженную поясницу. За спиной сразу послышался обиженный шорох крыльев, однако эльф давно понял, что ифи не летает, а левитирует, и зачем ему крылья - шим знает. Ну да, именно он и знает.
   - Ишь ты, какой глазастый выискался, - съязвил Шимрис, - У вас ведь есть понятие - ловля на живца, вот и у нас оно тоже есть.
   - Так ты меня ловил, выходит? - наивно удивился Тайрен.
   - Может, тебя, а может, и кого другого, - ифи строил из себя всего такого загадочного и неприступного, так раздулся от важности, что Лис не выдержал и захохотал.
   - Продай зверушку, Тайрен, - прервал веселье чей-то голос, и, обернувшись, эльф узнал вербовщика.
   - Задаром забирай, только потом не плачь и не неси обратно, - от души хохоча, согласился он.
   - Понятно, раз задаром отдают, то никаких денег потом не хватит, чтобы избавиться, - подхватил веселье старый оборотень, улыбаясь во весь рот.
   - Я сейчас кого-то как продам... на запасные части для солдат, - праведно возмутился "предмет торговли".
   - Подземный шим, оно еще и говорит! - глаза вербовщика попытались вылезть из глазниц от изумления, но вовремя вернулись в привычный прищур. Кого только не встретишь в этом мире, и удивляться говорящей крылатой синей белке более пары секунд было для такого побитого жизнью старика несолидно.
   - В общем, Лис, дело есть, - заявил он.
   - Всё Шим да Шим, и почему всегда подземный? - проворчал окончательно оскорбленный ифи, скорчил кислую мину и, скрестив лапки на груди, по-хозяйски расселся на плече огневолосого наемника.
   - Я воровать не буду! - мгновенно взъерошился Тайрен.
   - Да и не надо. Речь о затерянном сокровище. И затерялось оно очень давно. Ты загляни ко мне вечерком, обскажу всё детально, не здесь же разговоры говорить, - поставил точку оборотень и, развернувшись, пошел прочь, не дожидаясь ответа.
   - Вот табуреткой чую, опять подсунет что-то эдакое. Не зря же сам явился, задница старая, - раздраженно сплюнул в траву Лис и снова возвратился к стирке, склонившись над тазом, отчего ифи едва не бухнулся с плеча в воду.
  

***

   Неделю Аш отлеживался, ничего не делая и лишь изредка выходя на кухню поесть. Неделю Ранко молчала, наблюдая за друидом, когда они садились за стол. И нахально укладывалась спать в одну с ним постель, словно испытывая на прочность слова эльфа, что ее пол ничего не изменит. Но сумеречник только устало ухмылялся, по крупицам восстанавливая силы.
   - Не мешало бы починить дом, а то если дождь пойдет - затопит, - произнес Аш однажды вечером, когда уже смог встать с кровати без противной дрожи в ногах.
   - А почему вечером? Разве не лучше это делать утром? - удивилась ученица.
   - Не лучше. Дневной свет я не люблю, хоть здесь и густая тень, - ответил друид, внимательно оглядывая дом.
   - Тебе видней, - пожала плечами Ранко. - В чем помогать-то?
   - Учиться. В этом вся твоя помощь и заключается. Наблюдать, как сплетаются потоки, пытаться воспроизвести плетение. Ты же хотел знать, что случилось тогда, - хитро прищурился в ухмылке эльф. - Вот тебе и первое знание - Стихия Земли, Шим-Тар. С нее и начнем.
   - Даа? - протянула ученица, явно не ожидавшая, что Аш начнет настолько издалека, а не сразу расскажет всё о событиях, произошедших в том странном месте. И уставилась колючим недовольным взглядом, словно стремилась просверлить в сумеречнике дырку. Отступать она не собиралась: все равно душу вытрясет из клыкастого отшельника, если тот не расскажет ей все как есть.
   - Ну да. Так вот, мироздание состоит из двенадцати элементов, иначе говоря - стихий.
   - А как же тринадцатая? - немедленно вставила Ранко.
   - К ней перейдем в последнюю очередь. Я и сам не знаю, что такое эта загадочная тринадцатая. Так что давай начнем с тех, которые известны, - сумеречник внимательно посмотрел на ученицу. Он понятия не имел о тринадцатой стихии до прошлого "спасения мира". Но значит, пророчество слышал не только он.
   - Угу, к самому интересному всегда в последнюю очередь, - ученица состроила еще более недовольную мину и принялась слушать урок. Отчасти она выглядела не столько иномирной, сколько отстраненной. Словно в полусне. Хоть и любопытствовала безмерно, и ершилась едва ли не на каждое слово.
   - Стихия земли считается началом, жизнь дающим. Ее потоками создана твердь и всё, произрастающее на ней, а также связь меж всем живущим. Только некоторые разумные эту связь утратили. Звери и птицы, гады и насекомые - все они наполнены силой Тар. Ею пронизано каждое живое создание, будь то былинка в поле или медведь. Поэтому, управляя потоками земли, ты получаешь власть над птицами и зверями, травами и деревьями... и над самой твердью, конечно, - Аш вытянул руки вверх ладонями, и видимые лишь стихийным магам потоки завихрились вокруг его пальцев, сплетаясь в причудливое кружево заклинания. Плющ, густо увивающий дом, ожил, и под его натиском строение пошатнулось и задрожало, принимая свою обычную форму, словно и не было перекоса. Подхваченные его побегами, возвратились на место упавшие с крыши куски черепицы, закрывая зияющие дыры в кровле и закрепляясь гибкими плетями, а осколки слюды окон вернулись в рамы. В считанные минуты жилье стало таким же, как до землетрясения, если не считать того, что по прозрачной слюде проросли тонкие веточки, скрепляя разбитые части.
   - Ух. Здорово! А почему с окнами так? - поинтересовалась Ранко, "дрессируя" с помощью плетения земли небольшой куст. Она схватывала на лету; более того, Аш отметил у нее сильную предрасположенность к стихийной магии всех видов: в свое время она с одинаковым успехом продемонстрировала копирование как друидского заклинания, так и воздушного.
   - Наверное, потому, что землей слюду не переплавишь, а с огнем соваться не стоит - еще дом сожжем, - усмехнулся Аш. Он уселся на траву и отдыхал: даже такое плетение забирало много сил, а он не полностью восстановился после событий в лабиринте.
   - И то верно, - девушка смутилась: сама могла бы догадаться, а не задавать подобных вопросов. Однако ее смущение больше походило на недовольство собой: это же надо - так сесть в лужу.
   - Дальше - огонь. Шим-Рин. Объяснять, в чем суть огня, не стану, ты и так знаешь. Владея стихией огня, можно сотворить и видоизменить всё, что подвержено огню, - начиная от пожаров и заканчивая ковкой металла. Огонь в нашей крови, позволяющий жить и чувствовать, - тоже Рин. И самая маленькая искра, и солнце со звездами - всё это огонь. Самая разрушительная стихия, но и самая животворящая. Из огня рождались миры, и в нем им суждено погибнуть... хотя это немного другой огонь - не тот, что считается стихией. Но мы ведь не о нем, правда? - Аш вздохнул, вспоминая грустную прощальную улыбку живого Пламени. О чем он грустит, это вечно юный бог? Не бог - Создатель.
   - Не о нем, хоть и хотелось бы, - эхом вздохнула Ранко. Она оттачивала заклинание, заставляя дерево склонять к ней ветви, а мыслями витала где-то далеко - но, тем не менее, внимательно слушала всё, что говорит учитель. Она была похожа на рассеянного гения. И иногда обдавала друида таким высокомерным взглядом, что Ашу впору было самому записываться к ней в ученики.
   - Вот и ладно. Значит, следующий. Шим-Саз. Время. Потоки времени пронизывают всё мироздание. Такая вот вездесущая стихия, держащая все миры в хрупком равновесии, не позволяя им погрузиться в хаос безвременья, соблюдая установленные для всего сущего циклы прохождения пути. Даже у камней свой путь, и если вычленить из него поток времени, камень перестанет существовать, рассыпавшись и затерявшись в первозданном хаосе. Время почти неразделимо с Путем. Шим-Арк. Его потоки прокладывают дороги наших жизней. Всех жизней. Иначе говоря, он - предопределение. То, что иногда по незнанию называют судьбой. Те, кому дано их постичь и научиться управлять потоками этих двух стихий, становятся демиургами.
   - Как ты? - девушка исподлобья посмотрела на сумеречника.
   - Нет, я не демиург, я всего лишь носитель ифирина - держателя стихий. Но есть стихии, неподвластные даже демиургам. Шим-Кир, Шим-Сел и Шим-Йут. Сущность, она же - названная смертью. Вероятность, она же истинная судьба, изменчивая и капризная, в отличие от Арка. Ну и Итог. Еще его можно назвать Великим Знанием. Достигшие понимания и управления этими тремя превращаются в тех, кого мы зовем богами, - принявшие знание, управляющие смертью и судьбой. Этим они и отличаются от демиургов, которые подошли близко, но всё еще топчутся у границы предначертания, не в силах постигнуть его.
   - Хух, голова сейчас вскипит. Наверное, на сегодня хватит, нужно переварить услышанное. Просто назови остальные пять, - Ранко оставила в покое деревья и внимательно слушала друида.
   - Ты права, нужно отдохнуть. Нам еще в доме убирать. А оставшиеся: Шим-Син, Вода. Шим-Риз, Воздух. Шим-Йей, Свет. Шим-Тил, Металл. Шим-Зар, Молния. Думаю, с ними и сама в итоге разберешься, ничего сложного, - подвел черту эльф, поднимаясь с травы и направляясь в дом.
   - Угу, разберусь, куда ж я денусь, - проворчала ученица, встряхнула пожарно-алой челкой и последовала вслед за сумеречником.
  

***

   - Хм, забавная цацка. И лежит бесхозная. Прям сама в руки просится, - Рован стоял у алтаря и вертел в руках амулет, который до сего момента спокойно лежал на этом самом алтаре.
   - Ах, ты ж вор! Вампир! Верни немедленно! - раздался возмущенный голос за спиной, и, развернувшись, Рован обнаружил бегущего к нему дроу, намерения которого явно не отличались дружелюбием.
   - А что, раз вампир, то сразу вор? Не воровал я, только посмотреть... - растерянно произнес он, отступая вглубь святилища. Всё еще сжимая амулет в руке.
   - Держи вора! - разнеслось по подземелью, и, увидев, что на помощь орущему начинают сбегаться другие подземные эльфы, Рован поежился, как от холода... и растворился, исчезая.
   - Я найду тебя! Всё равно найду! Сдохнешь в страшных муках! - грозился ему вслед высокородный дроу, попутно отдавая распоряжения о поисках. Но Ровану не судилось услышать все эти угрозы. Он уже был далеко.
   - Вот и нужна мне эта побрякушка? Таскаться с ней теперь, - поспешно удаляясь от земель дроу, вампир сокрушался о судьбе, которая опять подкинула ему тележку неприятностей: ведь не было у него даже мысли о том, чтобы украсть амулет. Три сотни лет оно ему не надо, и столько же не надо будет. С магическими цацками чуждых рас он предпочитал не сталкиваться по одной-единственной причине - недолюбливал магию как таковую. С горем пополам смирился со способностями, что давала вампирская кровь, - но по старой привычке хватался за оружие, когда дело доходило до драки... и лишь потом вспоминал, кем он сейчас является.
  
   Всё еще не совсем привыкнув быть вампиром, Рован чуждался клана и его законов, водил редкие знакомства с некоторыми дамами, но сторонился явного сближения с "сородичами по крови". Попав на Перекресток много лет назад, он давно успел осмотреться и прикинуть, что к чему. И если для других иномирян выжить здесь представлялось сложным, то кровопийцам было много легче.
   Будучи приспособленцем и сибаритом, вместо мрачных особняков клана кровопийц Рован предпочел найти приют среди людей. И не простых, а желательно - власть имущих. Нынешним пристанищем любителя легкой жизни стало, в кои веки, не поместье очередной молодой вдовы, а замок князя людей - блистательный синеглазый вампир без труда очаровал юношу и коротал дни в его опочивальне. Околдованный молодой правитель счел Рована едва ли не божеством, снизошедшим до пусть титулованного, но всё же смертного. Мошенник лишь усиливал такое впечатление и роскошествовал, ни в чем себе не отказывая, но осторожно - не устраивая кровавой бойни ради утоления жажды. "Питаться" он предпочитал в чужих землях. Благо скорость, дарованная перевоплощением, позволяла за ночь побывать на Нейтральной или у оборотней, не привлекая внимания жителей земель, в которых обосновался.
   - Послушай, князь, вот что бы ты сделал, если бы к тебе попала магическая побрякушка неизвестного назначения, и от нее наверняка тянется след, по которому тебя могут найти те, кому назначение этой побрякушки известно? - Рован вальяжно разлегся на постели, не удосужившись снять сапоги. В одной руке он вертел злосчастный амулет, другой накручивал на палец прядь собственных светлых волос. Не нужен был вампиру совет князя, но поговорить хотелось, вот он и нашел тему. Может, заодно и в мыслях прояснится.
   - Выбросил бы куда подальше? - робко предположил юный правитель, присаживаясь на край кровати. Престол ему достался по случайности. Прежнего самодержца отравили, но оставшиеся ему верными подданные нашли виновников и казнили, а корону вручили племяннику убитого князя, как самому ближайшему из родственников по мужской линии. Небывалая справедливость престолонаследия для клана людей. Монарха из юноши не получилось, но это вовсе не огорчало советников, в чьих руках сосредоточилась абсолютная власть. Неуверенный в себе князь не смел им слова молвить поперек, пока... однажды ночью в его покоях не появился "бог".
   - Выбросить? Нет, слишком просто. К тому же, мало ли зачем сгодиться может. Правильнее будет спрятать до поры до времени, пока не утихнут страсти. Но где? - Рован оставил в покое свою прядь и переключился на поглаживание волос князя, от чего тот вздрогнул и затрепетал. Вампир давно понял, что томный утонченный юноша предпочитает любовь мужскую женской. Для самого Рована плотские утехи остались там же, где человеческое тело и желания, - в далеком прошлом. Однако то, что ритуал кровопийства приносит людям определенное удовольствие, он знал давно. Естественно, если жертва отдает кровь добровольно. Он не горел жаждой убийства и потому решил, что стать таким иллюзорным подобием любовника "еде" вполне приемлемо. И безопасно.
   - Где? Хм, разве что в Темном лесу, на Нейтральной. Там точно не найдет никто, - рассеянно проронил князь, млея под пальцами "бога", ласкающими его волосы, изредка поглаживая по плечам. А Рован призадумался. Много ходило слухов об этом лесе. Поговаривали, что как-то вампиры выслали отряд разведать, не удастся ли присоединить к своим владениям казавшиеся бесхозными обширные земли. Никто из разведчиков не вернулся. Об этом он узнал от одной из знакомых вампиресс. И всё же идея спрятать там амулет прочно засела в его мыслях: ведь если не лезть на рожон, а быстренько прошвырнуться по окраине леса, вполне можно устроить там схрон и уцелеть.
  

***

   В доме до сих пор царил учиненный землетрясением хаос: полки сорвались со стен, от посуды и большей части мебели остались обломки. Возиться тут, понял Аш, придется долго: магией не справиться, да и сил на нее еще не было. Однако до наведения порядка руки так и не дошли: не успел он приняться за разгребание мусора, как ощутил, что в лес прокрался незваный гость. И это беспокоило волков, а их тревога не могла укрыться от хозяина леса. "Гость" был вампиром, о чем поторопились сообщить ему серые братья.
   - Не до драк мне сегодня, но прогнать стоит. Слышь, Ранко, нам с тобой скука не грозит, - оскалился эльф в хищной ухмылке, сбросив облачение и обливаясь водой из бочки, стоявшей в небольшой нише и служившей именно для омовений. Вода стекала по желобку и уходила в подпол, в трубу, ведущую наружу. Это устройство друид давно подсмотрел у изобретательных людей.
   - Я вообще проникаюсь мыслью, что тебе никогда не бывает скучно, хоть ты и жалуешься постоянно на одиночество, - пробормотала себе под нос ученица.
   Всё еще слабому после лабиринта телу от холодной воды стало немного легче. Обернув бедра полотенцем, Аш откопал среди завалившего пол хлама серебряную флягу, сделал пару глотков и уселся на чудом уцелевший стул, кривясь от горечи.
   - Не знаешь, почему самые полезные снадобья всегда самые горькие? - спросил он, роясь в развалившемся сундуке с одеждой. Выбрал самые чистые рубаху и штаны, сверху накинул просторный темно-зеленый балахон. Надевать что-то, более подходящее для стычки с кровососами, не хотелось: тело нуждалось в передышке и от одежды тоже.
   - Чтобы жизнь медом не казалась, и впредь неповадно калечиться было, - с готовностью ответила Ранко. Девица оказалась из тех, кому в рот палец класть не надо - отхватит по плечо всю руку.
   - Ну что, пойдешь со мной вампиров гонять или подождешь здесь? - приободрился Аш после лекарства и, перехватив ножны с мечами за перевязь, закинул на плечо, как мешок.
   - Ты еще спрашиваешь! - определенно, возмущаться ученица умела.
   Сумеречник вышел за порог, поднял лицо к потемневшему небу, на которое поторопилась выплыть ранняя луна, и с удовольствием ловил, вдыхал ее мягкий свет. Рука взметнулась вверх, собирая в маленьком вихре хоровод листьев цветов и трав, свивая их в венок, усеянный мерцающими светлячками. Распущенные из косы волосы спадали по плечам, иссиня-черными змеями струясь по балахону чуть ли не до колен.
   Хозяин леса дышал силой земли, впитывая лунный свет, неслышный звон многотравья, стрекот сверчков. Оживая на глазах, Аш становился неотъемлемой частью леса, сверкая волчьими глазами, шелестя ветром в лозах плюща, запутавшимися в черных прядях так, словно были частью самих волос.
   "Ашшш..." - привычно прошипел ветер, пробираясь меж деревьев и приветствуя вернувшегося хозяина.
   Друид перехватил Ранко за талию, не обращая ровным счетом никакого внимания на молчаливое возмущение, выражаемое блеском глаз и впивающимися в руку ногтями. И помчался, словно полетел, перескакивая с ветки на ветку, по знакомой лишь ему тропе к озеру, где был замечен нарушитель, и совершенно не беспокоясь о том, что думает девушка о таком способе перемещения. Повинуясь призыву, волчья стая сорвалась с места и неслась вслед за ним. Стоило Ашу спрыгнуть с последней ветки перед незваным гостем, как серые братья сделали шаг вперед, обнаруживая себя. Несколько десятков озлобленных оскалов повернулись в сторону кровососа.
   - Ба, кто это к нам забрел? - саркастично осведомился сумеречник, ставя Ранко наземь. - Никак вампирчик? Даже не стану спрашивать, какого шима тебе здесь понадобилось. Просто убирайся, если не хочешь стать удобрением для этой земли, - эльф улыбался, однако ничего хорошего улыбка не сулила, в довесок к волчьим глазам демонстрируя острые клыки.
   - Ой, эльф! Говорящий! - вампир картинно удивился, изображая изумление при виде якобы неизвестного существа.
   - Я сегодня малость устал и добродушен, поэтому позволю тебе уйти, шутник. Или ты настолько самоуверен, что можешь помыслить о том, чтобы справиться в схватке с целым лесом? - улыбка Аша стала шире, и волки сделали еще пару шагов по направлению к вампиру. Ни сильным, ни особо голодным и агрессивным тот не выглядел. Можно даже оставить волкам. Но к такому Аш прибегал лишь в крайних случаях.
   Похоже, вампир были искренне изумлен, что ему здесь не рады, раздражен, словно ему помешали в чем-то важном, и продолжал упражняться в язвительности.
   - Мальчики, - манерно протянул он, удостоившись от Ранко столь гневного взгляда, что Аш рядом с ней выглядел поистине дружелюбно: такого уничижительного тона она вампиру явно прощать не собиралась. - Вам что, делать больше нечего? Вот, вас двое, можете заняться друг другом. Знаете, настроение резко повышается, и все вокруг делаются милые и добрые, и небо особенно голубое над головой. Не задумывались? Так подумайте, всяко больше пользы, чем кидаться на первого встречного.
   Попытка оскорбить (или просто неудачная шутка) не могла задеть друида. Чего не сказать о Ранко: ее глаза засияли синим, и казалось, сейчас прожгут в вампире сквозную дырку; меч с тихим шелестом вышел из ножен. Магом она еще не стала, зато с клинком управлялась мастерски. Аш впервые увидел, насколько она может быть молниеносна: он успел только моргнуть, как ученица срезала с головы зарвавшегося кровососа прядь волос и вернулась на место. Приказа убивать не было, иначе наглец уже почил бы, рассыпавшись пеплом.
   - Неудовлетворенность, да? - сарказм вампира набирал обороты: выходка Ранко его явно обеспокоила. - А как же свободные эльфийские нравы и общая любовь? Врут слухи-то. А ты, - он взглянул на девушку, - уже заранее мне не нравишься! Прощайте, извините, что без драки, - он ослепительно улыбнулся, обнажив клыки, и растворился в ночном воздухе.
   - Ранко, ты говорила, что видела много миров. Вот скажи мне, там тоже вампиры превратились в бесцеремонных хамов, которые вламываются в чужой дом, а потом еще и возмущаются?
   Ученица выразительно пожала плечами: дескать, везде одинаковы. То, что вампир сбежал, эльфа вполне устраивало: он давно вырос из горячей юности, когда любое слово задевает, и на подначки не велся. Да и не до драк ему было - отдохнуть бы и дом в порядок привести. Уточнять подробности встреч с вампирами в других мирах Аш не стал, но всё еще был под впечатлением того, как быстро двигалась с мечом Ранко. Если и похожи Твари на людей, то разве что внешне. Возможно, в силе проигрывают и эльфам, и тем же вампирам, но в скорости - фору дадут и тем, и другим.
   - Возвращаемся, здесь нам больше делать нечего, - по его ощущениям, присутствие кровопийцы исчезло даже из воздуха, а значит, тот был уже далеко отсюда. Вампир показался Ашу очень странным. Невольно друид задумался о незваном госте. Он был слишком... человеком, что ли? Этим и запал в память. А еще - ярко-синими глазами. Насмешливыми. Живыми.
   Домой добирались спокойным шагом. Аш больше не спешил и устраивать повторную пробежку по ветвям не собирался. Он просто позволял себе дышать ночным воздухом родного леса, впитывал лунный свет, дарящий облегчение, прогоняя усталость. Сумеречник редко спал по ночам, но сегодня ему это было необходимо. Молча прожигая взглядом спину учителя, Ранко следовала за ним.
   Тишина и уют дома, пусть и потревоженного землетрясением и по причине оного пребывающего в бардаке, все же оставались именно уютом и тишиной домашнего очага. И это успокаивало, убаюкивало. Ранко даже не дошла до кровати: так и уснула стоя, прислонясь к стене Аш без лишних раздумий сгреб ученицу в охапку, уложил и завалился рядом сам. На то, чтобы снять одежду, не стал тратить сил; только сапоги стащил и бросил возле кровати.
   Неистовая погоня за неизвестным и случившееся потом, - наконец-то всё было позади. Теперь лишь присутствие Ранко напоминало ему о том, что произошло в лабиринте... и еще - засевшее в памяти пророчество.
  

***

   Рован ругался вычурно и смачно, вышагивая по опочивальне. Перепуганный князь оттуда сбежал, решив заняться делами государственными, лишь бы не попасть под горячую руку "божества". Чем сильно удивил советников. Нерадивый правитель всё чаще и чаще своим словом перекрывал их распоряжения, а то и голос повышал. Словно почувствовал защиту, покровительство, - и вдруг вспомнил, что именно он здесь государь, и это его должны слушаться беспрекословно, а не он кого-то. Советникам, привыкшим помыкать князьком, такие перемены не понравились. И они уже точили зуб на фаворита, что объявился неведомо откуда несколько месяцев назад и выхватил из-под их власти правителя.
   - Проклятье! Откуда он взялся? Такое мирное местечко... и на те! Эльф! Да что ж мне так везет на ушастых? - оставшись наедине с собой, вампир продолжал возмущаться. Ведь всё так замечательно сложилось! Проник в лес, нашел место для тайника, всё обустроил, припрятал амулет. Ничто беды не предвещало. И вдруг - оскаленные волчьи пасти и этот эльф! И наглец-мальчишка, слишком ретиво размахивающий мечом. Рован был вне себя оттого, что лишился пряди волос, пусть и небольшой, - пришлось причесаться ровнее и аккуратно стянуть лентой светло-каштановые локоны на затылке, чтоб скрыть поврежденную часть. Не нужно быть особо мудрым, чтобы понять, кто именно пришел во главе звериного войска. Хозяин этих мест. Истинная причина смерти тех, кто так и не вернулся из-под сени вековых деревьев Темного леса, прозванного также Волчьим.
   Из-за злополучной побрякушки, случайно взятой с алтаря, Рован неожиданно оказался меж двух огней. Вернее, меж двух эльфов. С одной стороны - разъяренный кражей амулета дроу, который, судя по дорогим одеждам, наверняка принадлежит к аристократам. И уж точно не спустит "вору" святотатства. А как еще расценивать похищение из святилища? И понесла же его нелегкая заглянуть в злосчастный храм! Ведь без задней мысли, просто любопытство. Окрестности осматривал, всего-то. Оно же интересно, как они там живут, под землей? Да и удобно для ненавидящего солнце вампира. В планах было - очаровать прелестную эльфийку и перекочевать в подгорный клан, а то у людей как-то неспокойно. А вышла вот такая... неприятность. Другой же эльф и вовсе был непонятным. Уж у него Рован точно ничего не брал. Просто в лес зашел. И едва не лишился головы. И если дроу обозлился вполне обоснованно, то лесной хозяин, похоже, благодушием не страдал от рождения. Вампир смутно догадывался, что нажил себе двух могущественных врагов на ровном месте. Практически ничего не совершив.
   - Ты знал, что у Темного леса есть хозяин, и что он - существо весьма злобное? - спросил Рован вернувшегося князя.
   - Ты про лесного царя, господин? Неужели он действительно существует? Я думал, это сказка, - молодой правитель уселся на кровать, разглядывая немного успокоившегося "бога" недвусмысленным томным взором.
   - Лесной царь, говоришь? Хм, а похож. - Рован восстановил в памяти образ эльфа: выше, чем привычные ушастые, как-то крепче телом, плечистее, что ли. Венок из листьев и трав, как корона. И если прочие представители лесной расы окатывали высокомерием и презрением всех и каждого, у кого уши покороче, то этот мог и соплеменников с землей сравнять, одним лишь взглядом дав понять, сколь они ничтожны. В крови у них это, что ли, у бессмертных? Вампир отлично понимал различие между своим бессмертием и их. Он был "не мертвым", а они - живыми.
   - Ну... так его называют у нас. Но он из сказок. Вот уж не думал, что и вправду есть такой, - князю явно не хотелось говорить о хозяине леса из легенд: он придвинулся к вампиру вплотную и обвил руками за шею, умоляюще вглядываясь в синие глаза "божества".
   - И, правда, ну его... соскучился, да? - и, не дожидаясь ответа, Рован погрузил клыки в услужливо подставленную шею. Он был голоден и ни о чем больше думать не хотел. По крайней мере, сейчас.
  

***

   Сон был коротким и тревожным. Даже не сон, обрывки воспоминаний. Эльф проснулся и сел, стараясь не потревожить спящую девушку. Навеянное дремотой виденье разбудило его окончательно - оставалось лишь сидеть и молча слушать тишину. Всё же он не умел спать по ночам, и тело входило в привычный режим, едва успело немного отдохнуть.
   Тихонько встав с кровати, Аш покинул комнату, а затем и вовсе вышел из дому. Луна бледнела в предрассветной мгле, но до первых солнечных лучей еще было достаточно времени. Достаточно для прогулки по родному лесу. Стоя босиком в траве, сумеречник улыбался рассеянному свету звезд. Немного магии - и чело хозяина леса увенчал венок из васильков. Просторный балахон не стеснял движений, трава приятно щекотала голые ступни Аша, неторопливо шагавшего по тропам своих владений.
   Тропинка вывела его к озеру, где недавно "мило беседовали" с вампиром. А еще озеро хранило воспоминания, скрытые от Аша плотной вуалью перерождения в метаморфа. А может, кто-то просто похитил эти воспоминания. Он не помнил, что здесь происходило, - только обрывки. Зеленые глаза. И песня. Его песня. Когда-то он умел и любил петь.
   - Да вот не для кого больше, - эльф грустил. Он что-то потерял когда-то. И память берега хранила смутные тени ушедшего безвозвратно.
   Привычка, оставшаяся от времен, когда Аш был наемником, взяла свое: он сел на край берега, опустив ноги в воду, достал из потайного кармана неизменную флягу с вином и сделал глоток. Хмельное зелье растеклось приятным теплом по телу и тихой грустью по мыслям. Повинуясь беззвучному зову, из воды вынырнула кувшинка, раскрывая венчик белых лепестков навстречу бледному лунному свету. Друид любил цветы, особенно такие, светящиеся в темноте. Пальцы бережно коснулись хрупких лепестков.
   Осторожно потянув стебель из воды, Аш вытащил кувшинку, не навредив ей, и распластался на земле, раскинув руки в стороны, оставив белоснежный цветок там, где сердце. Было когда-то... Ночь перед рассветом всегда была чарующей, а сегодня вообще особенной. И всему виной - сон. Тот самый короткий сон. Те обрывки воспоминаний, которые сумеречник потерял.
   Он отдыхал - скорее даже, отстранился от мира вообще и пребывал в своих мыслях, в мечтах. И от этого сладко ныло под ложечкой, окуная в зыбкий туман памяти о чуде, которое исчезло и не повторится. Друиду было тоскливо и одиноко из-за этих воспоминаний, словно, утратив их, он потерял что-то очень важное. И лишь приходя на этот берег, мог коснуться тени. Когда-то здесь произошло нечто важное, чего больше нет. И никто не скажет, где искать.
  

***

   - А что будет, если он вспомнит?
   - Не вспомнит. Смертному это недоступно. Он ведь даже не демиург.
   - Ну... а если узнает как-то?
   - Ой, это уже пугает.
   - Да, нам точно не поздоровится. С его-то нравом...
   - Мде, нас он и так недолюбливает. Страшно подумать, что он в гневе может натворить.
   - Да откуда ему узнать? Кто скажет?
   - Никто не скажет. Ведь, кроме нас, никто не знает. Правда, Риз?
   - Ась? А я при чем? Я не при чем. Меня вообще здесь не было, когда вы его душу разломали.
   - Так ты у нас теперь чистенький, значит? А девица? Не твоих ли рук дело?
   - Ну да, моих. Послушал вас тогда, идиотов. Просто не знал.
   - Чего ты не знал?
   - Ничего не знал. Тринадцатую не знал.
   - А теперь, значит, знаешь?
   - Больше, чем вы.
   - Риз, ты стал странным с тех пор, как связался с этим твоим смертным.
   - Это вы странные. Бессмертные сути стихий, а всё такие же дети, какими создал вас Пламень.
   - А ты не такой, значит?
   - Уже не такой.
   - Риз, да что случилось-то?
   - Я создал жизнь.
   - Ты?!
   - Ты же воздух, как ты смог?! Это не твое предназначение!
   - А мне плевать. Зато это было здорово. И вообще, пора мне. Засиделся я с вами.
   - Риз?!
  

Глава вторая

   Воспоминания уносили сумеречника всё дальше, маня призрачным щемящим теплом того, что было... было здесь когда-то. Тревожно тренькнула натянутая струна, не пуская дальше, оставляя лишь тусклый свет луны, которого хватило, чтобы растворить в своем сиянии обрывки прежнего эльфа. Обрывки памяти.
   И в тот же миг, выныривая из тягуче-сладкого тумана, Аш осознал, что на берегу он не один. Приторно-тленный запах увядающего цветка болезненно резанул по тонким ноздрям друида, заставляя узнать в чужаке вампира: лишь кровопийцы издают запах умирающих цветов.
   "Да что же им неймется? Еще один, паломничество устроили в мой лес, что ли? Или... или?" - сумеречник поймал себя на том, что именно этот запах ему знаком. Память услужливо подсунула образ недавнего незваного гостя, рисуя синие глаза на смуглом лице, светлые волосы, изящный стан. Эльф даже потянулся за мысленным образом. И отмахнулся, одергивая себя.
   "Проклятье, что за наваждение? Ох уж мне эти летние рассветы и кувшинки", - он снял с груди цветок и вернул в воду; светящийся венчик сразу же закрылся и нырнул, прячась в смолисто-черную темень ночного озера.
   Но чужак не померещился, он точно был здесь. Это Аш осознал, едва смахнул все призраки чарующей предрассветной ночи. И оставить это просто так друид не мог. Он сосредоточился, прислушался к шорохам и звукам. Ему не нужно было видеть, где вампир, - он просто знал.
   Незаметной тенью сумеречник скользнул меж деревьев. Вампир украдкой пятился от берега, его шаги были осторожны и неслышны; но спрятаться от звериного чутья Аша в его владеньях невозможно. В такие моменты хозяин леса был больше зверем, чем эльфом.
   - Каким же медом тебе здесь намазано, или кто пролил зелье приворотное? - выдохнул он над самым ухом чужака, успев поймать его в захват: удерживая левой рукой кисть вампира, а правой прижав спиной к себе так, что достать Аша оружием или заклинанием становилось весьма проблематичным.
   Лишив нежданного гостя свободы действий, сумеречник улыбнулся. Сейчас в нем спала жажда крови, заставляющая убивать всех, кто осмелился ступить под сень его леса. Но проснулась совсем иная жажда. От скуки или волшебной ночи, серебрившейся лунным сиянием в предрассветной мгле... а может, от наваждения воспоминаний. Сначала припугнуть, почувствовать испуг, растерянность жертвы.
   - Неужто кровопийца может оценить очарование рассвета на берегу лесного озера? Тебе понравится, если выпьют твою кровь? - шепнул он, обдав дыханием ухо вампира, и вонзил клыки в беззащитную шею. Тягуче-густая приторная сладость заполнила рот... и, растерявшись от неожиданного вкуса, он глотнул. И, как зачарованный, укусил сильнее, продолжая высасывать странную, с дурманящим запахом, кровь вампира.
   Голова закружилась. Он пошатнулся, цепляясь за пленника, стискивая в кольце рук. Перед глазами поплыли круги, растекаясь миражом, путая видимое и то, что мерещится. Аш словно впал в прострацию, не понимая, что происходит, где он, с кем он... и что делает.
   "Это я тут кусаться должен!" - донеслась до сознания обрывочная мысль вампира.
   - Решил отыграться на мне, да? - прошипел кровосос, внезапно оказавшийся в роли жертвы, едва скрывая клокочущую внутри ярость и огромным усилием воли заставляя себя стоять спокойно, ощутив внезапно накатившую слабость. - Давай, животное...
   "Зверь..."
   - Да, я зверь... - отстраненно произнес Аш. И он когда-то говорил уже эти слова. На этом самом месте. И кто-то был в его объятьях. Провести пальцами по вырезу туники... по кружеву шелковой сорочки. Рывком развернуть лицом к себе, всматриваясь в полыхающую бессильной яростью синеву глаз.
   ... изумрудный взгляд с золотыми искрами...
   Навалиться всем весом, роняя вампира на землю. Густой аромат разнотравья, смешанный с дурманно-сладким запахом мертвых цветов... шиповника. Да, так пахнет увядший шиповник. Рука пленника взметнулась в попытке отстранить, казалось, спятившего эльфа.
   ... изящная хрупкая рука коснулась черных прядей, осторожно проводя по ним кончиками пальцев...
   Пьянея от запахов утреннего леса, раскрывшихся кувшинок, крови и росы, эльф отпустил руку вампира и неистово рванул тонкий шелк, обнажая плечи, безжалостно впиваясь поцелуями. Он больше не был эльфом, не был друидом, в нем кипел первобытный азарт голодного хищника. Вот только жаждал он иного: его добычей стала страсть, которая заставляла дрожать, терять слова; от которой сбилось, став прерывистым и тяжелым, дыхание. Забывшись, запутавшись в том, кого видит, и кто на самом деле извивается в его руках.
   ... горячие губы робко ответили на поцелуй...
   Его властные ладони шарили по прохладной смуглой коже, скользя повсюду, исследуя... или пытаясь что-то найти. Аш сдернул одежду, теснее приникая к пленнику, задыхаясь от едва сдерживаемого желания. Жажды.
   ... стройное, тонкое, как тростиночка, тело выгнулось навстречу прикосновениям, отдаваясь в их власть слабым стоном...
   Вампир взвыл и, вывернувшись, всадил в Аша клыки. Не подозревая, насколько отличается кровь эльфов от человеческой, к которой привык... особенно от крови древнего друида, отмерившего много сотен лет жизни. Стон перешел в глухой рык. Вампира трясло, как в лихорадке.
   ... она отвечала так неумело, робко притрагиваясь к его волосам, плечам, гладя пальцами лицо, с какой-то неистовой обреченностью отдаваясь...
   Он цеплялся ногтями за плечи Аша, расцарапывая, раздирая. Сознание эльфа затуманилось окончательно, он рвал зубами чью-то кожу, впивался до кости, ненасытно глотая приторную пьянящую влагу. И ему отвечали тем же. Сплетаясь, казалось, в борьбе не на жизнь, а на смерть; в лихорадочном возбуждении растерзывая друг друга, словно стремясь выяснить, кто чьей крови сможет выпить больше.
   ... хрупкая фигурка вскинулась в объятьях, стоны сменились криком; дрожа и затихая, прижимаясь, ища губами поцелуя...
   Разорванный вскриками раскаленный воздух. Крупной дрожью по всему телу от накатившей волны экстатического шока. Отшвыриваясь друг от друга, и встречаясь взглядами. Янтарный в синий. Не понимая, как случилось такое. Как такое вообще могло произойти. Стараясь отдышаться, сумеречник вдруг осознал, что всё это нельзя объяснить знаменитым вампирским очарованием: на эльфов оно не действует, а на таких, как Аш, и подавно. И судя по растерянному взгляду, вампир ошеломлен так же, как и он сам.
   Иллюзия исчезла. Он ясно видел перед собой того, кто шокирован не меньше самого Аша и с трудом пробует выскрести остатки самообладания. Тяжело дыша, они смотрели в глаза друг другу, пытаясь осознать то, что между ними произошло. Не говоря ни слова, друид поднялся, добрел до озера и резким прыжком нырнул в чернеющую воду.
   Когда он вышел, вампир по-прежнему сидел на траве, но, кажется, уже пришел в себя. Сумеречник тоже успокоился, смыв пелену наваждения, будто бы зачерпнул новых сил из черных глубин. Прозрачные струйки воды стекали к ногам, волосы облепили тело блестящими, словно живыми, змеями-прядями. Друид отжал их, собрал в высокий узел и закрепил подвернувшейся под руку веточкой.
   - Тебе пора, уже рассвет, - бросил он, зная, что не сможет убить этого вампира. Хотел сначала, когда поймал в захват, когда хотел посмеяться, сделав вампира жертвой кровопийства. Он собирался это сделать. И теперь не станет, не его. С таким пронзительно-синим взглядом, в котором чудился совсем другой взгляд. Изумрудный. С солнечными искрами.
   Первые лучи показались над горизонтом, отразившись в зеркальной глади озера. Лес всё еще уютно прятал берег от утреннего света, туманным маревом скользящего по воде. Природа просыпалась неспешно, словно позволяя жителям подлунного мира успеть погрузиться в сон, пока пробуждаются дети дня.
   Не сказав больше ни слова, хозяин леса развернулся и по невидимой тропинке пошел прочь, предоставляя вампиру самому позаботиться о себе, и уже не видел, как тот встает и собирает свою одежду - то, что от нее осталось. Не видел, как поднимает он оброненный эльфом венок из васильков и долго смотрит вслед.
  

***

   Тайрен устало растянулся на полу свежеотмытой, заново обустроенной починенной мебелью гостиной. Эльф раскопал в себе актерские таланты и усиленно изображал помирающую нежную девицу.
   - Не могу больше, убейте меня кто-нибудь, - жалостно простонал Лис.
   - Убить? Это запросто, - съехидничал в ответ ифи.
   - Вот-вот, только и можешь, что гадости говорить и делать, а за пирожками ко мне ползешь, неблагодарный, - тоскливо подвывал Тайрен, полируя спиной отмытые до блеска половицы. Домашними делами он занимался редко - обычно порядок наводила очередная девица, видимо, надеясь, что эльф оценит ее таланты хозяйки, и отношения продлятся больше, чем сутки. Но наемник оставался непреклонен и жил бобылем вот уж которую сотню лет. Это являлось еще одной причиной, почему он страстно не желал вернуться в клан - там бы уже женили, особо не спросив согласия.
   Но даже такой разгильдяй, как Тайрен, не посмел бы привести девицу в этакую разруху, поэтому и прибрался сам. С непривычки тело ломило от усталости, зато дом сиял чистотой. На место вернулись настенные полки, где расположилась всяческая утварь, которой посчастливилось уцелеть; солнце и ветер сушили белье, заполонившее на натянутых веревках весь маленький дворик перед домом. Лис отдыхал от праведных трудов, валяясь на полу и периодически постанывая на манер принцессы, которая сломала ноготь.
   - Шиииим, принеси водички умирающему, - как можно трагичнее протянул наемник.
   - Хочешь, ветерком подую, сразу оживешь? - злорадно осведомился ифи.
   - Ну, пакость мелкая, ты труп! - притворно разозлился Лис. - Эх, валяться - это хорошо, но надо бы сходить на рынок за посудой и едой, а то есть нечего и не из чего, да заодно к вербовщику заглянуть, - устало вздохнул он и встал. Как ни приятен отдых, оставались незавершенные дела, и откладывать их не стоило.
   Послеполуденный город шумел разноголосьем, и рынок был основным источником шума. Но в кои веки Тайрен был не с похмелья, а потому не придерживал голову рукой, гордо вышагивая среди торговых рядов. В дорогих шелковых одеждах, которым позавидовали бы принцы, с подвязанной и закрепленной на макушке непослушной гривой полыхающих осенним пожаром волос, Лис был действительно похож на того, кем все-таки являлся - высокомерным светлым эльфом. Налет облика наемника как ветром сдуло, и если учесть, кто церемонно восседал на его плече, становилось ясно, кто именно изобразил этот ветер.
   - Тайрен, святое небо, ты ли это? - охнула, облокотившись на прилавок, одна из торговок. Лис был на рынке частым гостем: девицы иногда попадались скандальные, и битая посуда давно стала привычным явлением в жизни эльфа, так что периодически приходилось покупать новую.
   - Мать, да ты, никак, меня не признала? Или влюбилась, может? - расплылся в похабной ухмылочке Лис, облокачиваясь на тот же прилавок. - Ты мне собери всё по полной, тарелки-миски-чашки-кубки и прочее, да пацана пошли какого, пусть домой снесет, а то мне еще по делу надо.
   - Прям все-все? Опять шумят твои девицы. Ох, ты бы поспокойней, что ли, выбирал. Влюбилась в тебя, как же, что я - враг себе? - открыто засмеялась торговка: трудно было б не признать в непривычно-трезвом красавце всё того же Тайрена, какого знала много лет, поскольку именно у нее он всегда покупал посуду.
   - Приму твой совет и больше с той девицей не свяжусь. Ага, прям все-все, а еще оставлю денег, провизии закупить. У тебя шустрые мальцы, управятся, - по-прежнему панибратски усмехнулся наемник.
   - Вот женишься, так у тебя мальцы и пошустрее будут, - съязвила в свою очередь торговка.
   - Чур меня, чур к шимам лучше, чем жениться! - осенил себя охранным знаком Лис.
   - Эх, непутевый ты. Разве же так можно? - посовестила его тетка.
   - Нам, гордым эльфам, не положено жениться на короткоухих. Где я тебе сыщу порядочную эльфийку на Нейтральной? - беспроигрышно оправдался Тайрен.
   - В клан сходить не пробовал?
   - К подземным шимам!
   - Опять к подземным? - не выдержал молчавший до сих пор ифи, который старательно изображал бессловесную зверушку.
   - Иди ты! Невидаль какая, - торговка даже подпрыгнула от неожиданности.
   - Иду я, бывай, мать, - отмахнулся Тайрен, оставив кошель с деньгами за посуду и еду и понимая, что пора уносить ноги.
  
   - Ушастый, а ты дверью не ошибся? - с порога в лоб спросил Тайрена какой-то наемник. Видать, из новеньких, ибо лицо его было эльфу незнакомо.
   - Да нет, родимый, вот тебя пришиб, - радостно ответил эльф, вложив в слова столько сарказма, что тот сочился сквозь язвительную усмешку через край.
   - Нам здесь только лесных зверушек малолетних не хватало, небось сбежал от мамки, ищешь приключений на свой высокомерный зад, - парировал наемник. Честная братия неприкрыто гоготнула. Все ждали вербовщика и маялись от скуки, а тут такое развлечение.
   - Сдается мне, что твои прабабка и прадедка еще не думали о том, как сделать дедку, когда я здесь уже в наемниках ходил, - Лис улыбнулся еще шире, поняв, что парня ввел в заблуждение его излишне юный вид. Если все эльфы были нестареющими, то Тайрен был из той породы, которые и не взрослеют даже. Однако те, кто получал задания в этой конторе не один десяток лет, знали: не так он молод, как выглядит. Даже для эльфа. Гогот стал громче: всегда весело наблюдать, как новенький нарывается на ветерана.
   - Да ты никак драки желаешь, - ощерился неугомонный новичок.
   - И не таких видали, да через плетень кидали. Ты молоко-то с губок оботри, - Тайрен принадлежал к самому редкому племени эльфов, единственным представителем коего и являлся: Хамоватый эльф.
   - Остынь, пацан, не по зубам тебе наша райская пташка, изжарит и не поморщится, - пожилой дядька, по виду - полуоборотень, сдержал ретивого парня, который уже приготовился наброситься на Лиса.
   - Да ладно вам, отец, я и покромсать могу, нельзя же благородный огонь на такую непотребщину изводить, - миролюбиво поставил точку в перепалке эльф. Однако новенький прислушался к словам старшего товарища и лишь злобно сверкал глазами на ушастого.
   - Ба, сам Лис пожаловал, то-то шуму столько, - вместо приветствия произнес вербовщик, протискиваясь в комнату с кипой свитков в руках.
   - Пожаловал, как видишь. Зачем звал-то, старый пень? - не менее дружески приветствовал его эльф.
   - Да вот хочу тебя отправить к темным. Годков тридцать назад один господин важную вещичку у них обронил. Настолько важную, что платит десять тысяч.
   - К темным? За что же ты меня так любишь? - с неприкрытым раздражением поинтересовался Лис.
   - Вербовщик, я пойду, пока тут эта красна девица ломается, - вмешался все тот же новичок.
   - Ага, пойдешь. К мамке на печку прусаков гонять. Ишь, выискался смельчак. Ты дорасти сперва до такого доверия, - раздраженней самого Лиса ответил вербовщик.
   - Ну, надо же, какая цаца, - пробубнил себе под нос затурканный наемник, но больше не встревал.
   - Сходи, Тайрен, сходи к темным. Кроме тебя, и некому из тех, кто сейчас в городе, все разбрелись с заданиями. А ты вон какой шустрый, таки упер у сумеречных посох, - оборотень почти что ластился к Лису. При упоминании о посохе в зале кто-то присвистнул. Поручения такого рода вербовщик раздавал самым отпетым сорвиголовам, за чьими плечами был многократный опыт игры со смертью, причем победа доставалась не ей. Иначе не было бы их в живых. Поэтому, услыхав про дроу, никто не рвался на рожон, если, конечно, не считать горячего по молодости новичка.
   - Да ты, видать, белены объелся, старый пень. Я же только вернулся! Отдохнуть-то дай? - праведно возмутился Тайрен.
   - Вот отдохнешь до завтра и пойдешь, тут в свитке всё записано, а вот задаток, - медово улыбнулся оборотень, всучивая ему кошель и пергамент.
   - Да чтоб тебя! - сплюнул Лис, рассовал по карманам полученное от вербовщика и вышел вон от греха подальше, пока старый хитрец еще чего не выдумал.
  
   - Утро красит нежным цветом... скажи мне Шим, какого шима мы попремся к дроу? Мде, сказанул. Ну, вот и как теперь ругаться? - Тайрен рассуждал вслух, вопрошал к ифи, возмущался - и всё это без пауз.
   - Угу, какого Тая мы попремся к дроу, - передразнивал его Шим в ответ.
   - Прибью заразу. Хех, сейчас скажу, какого, - отмахнулся Лис и развернул пакет, полученный от вербовщика. Вчера было не до пакета и не до вербовщика: пришлось бежать к кровельщику и договариваться, что его, Тайрена, днем не будет, пусть сам там всё делает, оставить деньги и бежать к соседям, просить, чтобы те присмотрели за кровельщиком. Обегав всю округу, прилететь домой и вместо праздничного ужина по поводу удачного возвращения опять готовить-жарить-парить припасы в дорогу. Таких отборных проклятий соседи давно не слыхали: наемник ругался от души, костерил направо и налево свою работу, вербовщика, землетрясение, кровельщика, тёмных, шимов... Шим отвечал взаимностью. При каждом поминании его имени. Так в словаре маленького, но дюже вредного ифи появилось ругательство "Тай".
   - И что мы тут имеем? - рассуждал Тайрен, пробегая взглядом по строкам.
   - Ага, некую девицу похитили пять лет назад. Понятное дело, давно на жертвенник сложили, костей не соберешь, - добавил от себя Лис. - И было на ней ожерелье с клыком дракона. Его и надобно найти. Етить, какие добрые сородичи, девицу в расход пустили, а они о побрякушке беспокоятся. Вот зуб даю, что человеки. Ну до чего же племя жадное. Девицу, значит, не спасали, а за безделку вон какие деньжищи отвалили. И поди их пойми. Да где ж я там это ожерелье искать-то буду?! С ума сошел вербовщик, такие заказы брать. И я сошел с ума, что согласился, не узнав!
   - Ну, ты же у нас умный, придумаешь чего, - ехидства в голосе Шима было столько, что не приходилось сомневаться, какого именно он мнения об умственных способностях наемника.
   - Таки прибью заразу, - замахнулся эльф, но ифи уже слетел с плеча и свободно парил над головой Лиса в полной недосягаемости.
   - Думаешь, не достану? Да не угадал, - Тайрен злорадно запустил в Шима небольшим шаром пламени.
   - Хийя! - внезапно обрадовался ифи и дальше планировал над эльфом уже на огненном шарике.
   - Тьфу, пакость. Вот и что с ним делать? - пробормотал Лис и молча поехал дальше. Отдохнувшая, в отличие от своего хозяина, лошадка резво семенила по дороге.
   - Тай-тай?
   - Убью!
   - Тай-тай?
   - Убью!!!
   - Ну, Тайрен...
   - Чего тебе?
   - Дай пирожок.
   - Ты хоть когда-нибудь наешься? Вот никакой от тебя пользы, одни расходы, - рассмеялся Тайрен.
   - Я ем не потому, что этого хочу, а потому что мне это нравится, - ифи снова уселся на плече наемника и принялся жевать.
   - Час от часу не легче, - сокрушенно вздохнул эльф.
   Рассвет нового дня был туманным, но теплым. Высоко в небе выводил свою трель жаворонок, даря ощущение мира и спокойствия, которого на Перекрестке не было с самого начала, да и быть не могло - уж слишком разномастные народы заполнили небольшой клочок земли, опоясанный высокими горами, который гордо именовался Миром Перекрестка.
   - Слышь, Шим, а что там, за горами? Ты ведь знаешь? Сдается мне, ты должен знать, - неожиданно спросил Лис, прерывая чавканье над ухом.
   - Ну, знаю. И что дальше? - нехотя ответил ифи.
   - Так расскажи.
   - Тебе зачем?
   - Да интересно.
   - Земля там. Такая же, как здесь. Только без поселенцев. Горный пояс слишком высок, сложно пересечь, вот все вы тут и ютитесь, перегрызая глотки друг другу за клочок земли. А Перекресток - он же бесконечен.
   - Хм. Мде. Слушай, а давай попробуем найти перевал или какой другой путь туда? Глядишь, и прекратится постоянная грызня, если земли обетованной станет больше? - немного помолчав и подумав, спросил Лис.
   - Послушай, Тайрен, тебе больше всех надо или болит? - удивился Шим.
   - Не то чтобы меня так сильно волновало, кто за что воюет. Но интересно же туда сходить. Знаешь, это что-то настоящее. Лучше, чем по всем этим поручениям носиться, - задумчиво ответил наемник.
   - У тебя точно шило в заднице. Ты очень странный эльф, - озвучил свои выводы ифи.
   - А ты знаком с другими эльфами?
   - Нет. И знаешь, как-то не стремлюсь, - надулся Шим и снова принялся жевать.
  

***

   Кровь эльфа оказалась... слишком пьянящей, слишком живой. То ли раньше Ровану попадались неправильные ушастые, то ли этот был самый неправильный. Забрав из тайника амулет, за которым, собственно, и ходил, вампир возвратился в покои князя и, растянувшись на кровати, погрузился в размышления. Произошедшее нельзя было назвать рядовым случаем. Скорее можно было ожидать, что хозяин леса попытается убить нарушителя, но чтобы такое...
   - Забавные у тебя пристрастия, лесной царь. Очень забавные. Интересно, часто на тебя такое находит? - Рован обращался к невидимому собеседнику, раскручивая прихваченный с поляны венок на пальце. Искристая кровь эльфа всё еще бушевала в нем, не отпуская из хмельной эйфории. Он не знал, не понимал, что случилось там, на берегу озера. Но за столько времени, за все годы, что был кровопийцей, - он впервые согрелся. Живое, настоящее тепло. Почему забрал с собой венок, Рован тоже не мог понять... и не хотел над этим думать. Словно прятался от желания испытать еще раз тот жар. И всё же пытался сохранить хотя бы память об этом рассвете.
  

***

   Аш сидел на пороге и улыбчиво жмурился на лучи, пробившиеся сквозь густую листву даже здесь, в самой чаще. Обычно он был с солнцем не в ладах, но сейчас играл с ним в гляделки, прищурив янтарные глаза с вертикальными зрачками. Иногда ему нравились такие "поединки" с дневным светилом. И это означало, что настроение у друида на редкость хорошее - к явному удивлению белок-сплетниц, неугомонно перещелкивающихся на ветвях дуба. Чело хозяина леса венчала ромашковая корона, на лице застыла хищная довольная усмешка. Ему удалось выхватить, украсть у неизвестного вора фрагмент своей памяти. И это радовало.
   Прогулка к рассветному озеру озадачила сумеречника. Несмотря на располосованную острыми когтями спину, на исцарапанное и искусанное во всех доступных местах тело, мысли о том своеобразном сражении приносили какое-то неясное удовольствие. Даже боль от ран этого не меняла. И он подозревал, что именно кровь вампира вернула ему часть потерянных воспоминаний. Не наваждение, нет - воспоминания. Больше сомнений не было. Ему не померещилось, он действительно был в жизни Аша, этот изумрудный взгляд. В воздухе отчетливо запахло медом.
   Находясь в самом благодушном расположении духа, эльф вернулся в дом и, завидев проснувшуюся Ранко, усмехнулся еще шире, обнажая острые клыки в опасной улыбке. Такое выражение лица выглядело невероятно странным - и насторожило бы любого, кто хоть мельком успел столкнуться с хозяином волчьего леса. В туманных желтых глазах проскальзывали искорки безумия. Венок переместился на волосы девушки.
   - Аш, у тебя с головой всё в порядке? - осведомилась ученица. Она давно уже поняла, что может позволять себе вольности в словах. А учитель вполне заслуживал таких слов: блуждающая на его губах улыбка скорей походила на ухмылку помешанного, чем на отражение радости.
   - Не уверен, но меня это устраивает. - Сумеречник рухнул поперек кровати, заложил руки за голову и уставился в потолок.
   - Бывают в жизни огорченья, - пробубнила Ранко себе под нос. Такой Аш ей был незнаком. Не пугал, но настораживал. Видеть насмешку - это привычно. Но чтобы вот так... Она пребывала в растерянности.
   Дни полетели за днями. Аш с невиданным усердием взялся обучать Ранко, словно в этом была какая-то особая цель. Девушка радовалась и схватывала всё с полуслова. Из пяти стихий, доступных магам, лучше всего ей давался огонь, хотя и прочие не остались без внимания. Столь стремительного обучения друид не ожидал, но решил, что умение понимать стихии наверняка присуще народу Ранко. "Тварь". Что это значит, он не выспрашивал, предпочитая наблюдать и пытаясь постичь эту расу самостоятельно. И лихорадочно выплескивал на ученицу всё, что знал. А ученица досталась жадная до знаний. Настырная. И если заклинание не выходило с первого раза, упорно продолжала пробовать снова и снова... пока не получится.
   Иногда Аш задумчиво мерил шагами поляну перед домом. Тогда Ранко замечала, как дико горят его глаза, хотя внешне он оставался сдержанным и спокойным, - и однажды все-таки решилась спросить, что же так мучает ее учителя.
   - Даже не знаю, как сказать. Такое ощущение, что у меня украли память. Не всю, но очень важную ее часть. Настолько важную, что без нее у меня пустота в груди там, где должно быть сердце. Похоже на безумие. Оно и мучает, - честно ответил Аш, усаживаясь рядом с девушкой на крыльце.
   - Хм. Действительно, смахивает на безумие. На тебе нет заклинания, запирающего память. Я бы увидела. Может, распутать не смогла бы, но ощутила бы точно. Да и сомневаюсь, что найдется маг, способный на тебя наложить заклятье, - Ранко недвусмысленно намекала на то, кем являлся сумеречник - хранитель лабиринта, сумевший запечатать в своей душе ифирина.
   - Это я и сам понимаю. Вот только вернулось несколько кусочков этой памяти. Крошечных. И это не видение, не бред. От них, кусочков этих, теплеет в груди и щемит больно.
   - И на что они похожи, эти... кусочки?
   - На взгляд изумрудных глаз и на запах меда.
   - Ой-ой, Аш, может, ты влюбился просто? И потерял свою прекрасную незнакомку, вот и маешься? - Ранко рассмеялась.
   - Этого быть не может. Эльфы не забывают свою любовь. Она у них одна на всю жизнь. До самой смерти. И умирают, потеряв того, кого любили. Нет, я бы ни за что не отпустил ту, которую смог полюбить. И не забыл бы никогда, - сумеречник был очень серьезен.
   - У вас всегда так? - девушка притихла.
   - Да.
  

***

   Князь волновался: "божество" впало в задумчивость. Вампир словно потерял аппетит - он уже несколько дней не прикасался к молодому правителю. Тот нервничал, но спрашивать не решался и, чтобы не думать, почему Рован так себя ведет, переключился на дела государственные, всё глубже вникая в систему управления страной. Многое ему не понравилось. Сосредоточившись на изучении законов, юный государь стал вносить в них поправки, желая принести пользу своим подданным, а не просто штаны на троне протирать.
   Советники молчали и кусали губы, наблюдая, как тихий робкий юноша расправляет крылья и сует нос туда, куда им не хочется. И ладно бы только совал; но когда последовало снижение налогов для крестьян, а для монастырей и аристократии подати повысились, высокопоставленные чиновники и знать потихоньку начали закипать. Однако не замутненное влиянием советников сознание князя подсказывало ему: именно так и надо. Не то чтобы он проникся сочувствием к простолюдинам - просто считал, что это правильно, и исходил из арифметики, а не политики. Недовольство аристократии и священников росло, как на дрожжах.
   Покопавшись в причинах поведения осмелевшего правителя, советники быстро поняли, с чего всё это началось. А началось с того, что однажды в покоях князя объявился фаворит. И не простой, а сумевший завладеть полным доверием государя. Устроить дворцовый переворот казалось неразумным, поскольку очевидных наследников не было, и это посеяло бы смуту. А ввергнуть и без того слабую страну в междоусобицы - преподнести ее на блюдечке вражеским кланам: лишь соблюдение видимой сплоченности не позволяло недружелюбно настроенным соседям развязать войну. Потерять всё в попытке захвата власти советники не хотели - всё же, в отличие от молодого князя, они были политиками. И головы на плечах имели не только для ношения шапок.
   Таким образом, советники пришли к выводу, что лучше устранить первопричину и вернуть князя под свое влияние. Это было разумно и безопасно, но требовало тонкого подхода. Нельзя пойти против фаворита в открытую: правитель разгневается, а осчастливленные снижением налогов простолюдины примут его сторону. А где крестьяне и ремесленники, там и армия. Значит, надо действовать более изощренно.
   - Проклятье, как ему удалось так очаровать юнца?
   - Очаровать? Стоп, а это мысль. Нам нужно доказать, что фаворит - колдун.
   - Нет, не докажем, не похож он на колдуна. Навет будет слишком явным. Не замечен он в магии, да и священники поняли бы сразу.
   - Но князь будто приворожен. Или... - советник прикрыл рот рукой, не смея произнести вслух догадку, которая уж точно всё расставляла по местам.
   - Что?!
   - Или он вампир.
   - Вампир? Не может быть. Ни в столице, ни в окрестностях никто не убит вампиром. За всё время, что он живет в палатах князя, - ни единого происшествия, указывающего на кровопийцу.
   - Осторожен и хитер.
   - Но как тогда мы докажем, что он вампир, если даже он таковым является?
   - Выманить его на солнце?
   - Не выйдет. Я видел, как он стоял у распахнутого окна, и рассветные лучи не причиняли никакого вреда.
   - Говорят, высшие вампиры хоть и боятся солнца, но не гибнут от него.
   - Высший?
   - Может быть. Тогда всё сходится, и князь действительно очарован вампиром.
   - Но как мы это докажем, если он не сгорит на солнце?
   - Есть идея. Нужно позвать охотника на вампиров. Тот точно определит.
   - И нужен нам самый лучший охотник. Из наемников. Тогда и на нас подозрений не падет.
  

***

   - Проснулась? И хорошо. Мне в город надо, прикупить кое-чего. Не бойся, тут тебя никто не тронет. Еще ни один смельчак не смог забрести так глубоко в чащу через волчьи заставы, - говорил Аш, одеваясь в то, что уцелело после учиненного землетрясением погрома: серая льняная туника с вычурной вышивкой по краю, штаны темного тонкого сукна, широкий кушак, высокие сапоги и неизменный зелено-серый плащ с глубоким капюшоном. Водрузив на голову ученицы, еще сонной после чересчур раннего пробуждения и растерянно хлопающей глазами, уже привычный ромашковый венок, сумеречник вышел из комнаты.
   Дверь тихо затворилась за ним, и вскоре даже тень его укрылась за плотной стеной деревьев.
   - Ну вот, - недовольно проворчала Ранко, выбираясь из постели. Никакой радости по поводу вынужденного одиночества она не испытывала. И чем себя занять в эти два-три дня - не представляла. С другой стороны, теперь у нее есть достаточно свободного времени, чтобы осмыслить всё произошедшее, начиная с попадания в этот странный мир. Такой путешественнице попался впервые. Даже похожих не встречалось.
   - Удивительно, мир-заглот, множество входов и ни одного выхода. Должна же быть у этого причина. И причина эта совсем не в том, что здесь сплетение стихий... но в чем? - рассуждала она вслух, принимаясь за приготовление завтрака. Ручка сковородки легла в ладонь настолько привычно, словно была эфесом меча, создавая впечатление, что сия кухонная утварь в руке этой девушки - не менее опасное оружие, чем обоюдоострый клинок, сейчас покоящийся в ножнах, привешенных к поясу.
   - И причина может оказаться вполне любопытственной, - продолжала размышлять она, неторопливо уплетая завтрак: всё же сковородку на сей раз Ранко предпочла использовать по прямому назначению. И вряд ли впервые - не сказать, чтобы девушка была похожа на кухарку, но явно не робела, управляясь со стряпней. Навыки прослеживались.
   - Ладно, поживем-увидим, где наша не пропадала, - подвела она черту и уже молча принялась решать, чем же ей заняться в отсутствие друида.
  

***

   Город шумел растревоженным роем - как и всегда, сколько помнил Аш. Пыльные улицы, хоть и были вымощены камнем и по городским меркам опрятны, казались ему грязными и дурно пахнущими. Друид не любил городов. Он не любил и более мелких поселений, но таких скоплений народа, каким являлась столица Нейтральной, на дух не переносил. Однако иногда приходилось сюда наведываться - в основном, за редкими покупками; ну и к вербовщику, когда совсем заедала скука.
   Палящее летнее солнце никак не добавляло подлунному эльфу настроения. Поэтому, натянув поглубже капюшон, он стремительно шагал по улицам, торопясь закончить дела и поскорей вернуться под спасительную густую сень листвы родного леса.
   Мысленно проклиная многоликий муравейник столицы, он купил по быстрому, не особо выбирая, посуду: почти вся старая после землетрясения превратилась в черепки. От памятного происшествия подобным образом пострадали многие, и торговля в посудных лавках шла бойчее, чем в других. Однако, заприметив угрюмую звероглазую физиономию друида, прочие покупатели мигом отступали в стороны - настолько свирепо выглядел Аш, взбешенный солнцем, городом и толпой.
   Управившись с покупками и сложив их в суму, он направился к вербовщику. Нет, не за работой, - но старый хитрый хорь всегда знал, что и где творится, а значит, у него можно всё и узнать. Проще расспросить кого-то одного, а не собирать полоскуточно новости на рынке. По крайней мере, так рассуждал Аш.
   Главная площадь тоже кипела жизнью, и сумеречник поспешил укрыться от уличного гама в стенах Гильдии наемников, где и обретался вербовщик, и наконец-то отдохнуть от солнца - как назло, особенно яркого.
   Контора не пустовала, судя по шуму голосов из-за двери, возле которой с Ашем столкнулся один из посетителей вербовщика. И посетитель весьма необычный - светлый, ни дать ни взять из благородных высших эльфов. В таких вещах друид никогда не ошибался. Уж он-то всяких эльфов повидал. А этот и вовсе был образчик примечательный - одет, как князь, а ошивается по таким местам.
   "Нет, не похож он на того, кто заказывает наемников. Скорее, сам наемник. Те, что ищут чужих рук, не ходят открыто - посыльных присылают или к себе вербовщика зовут. Но светлый... странно это. И... где-то я его, кажется, видел. О, вспомнил, точно", - и выпалил с порога сразу, сняв капюшон, едва завидел вербовщика среди наемников и прочей местной шушеры:
   - Скажи-ка, старый хорь, не тот ли парень вышел от тебя, что к сумеречным за посохом ходил? Рыжий такой. Светлый эльф который. Сдается мне, что у тебя таких немного.
   - Еще один ушастый, - раздраженно произнес один наемник, по виду - новичок (видать, первый эльф ему успел уже досадить изрядно). И был немедленно впечатан в стену ударом крепкого кулака. Друид был не из тех, кто терпит оскорбления или ответит словом, он предпочитал воспитывать более жестко. Высокий, ростом под два метра, Аш возвышался надо всеми как минимум на полголовы, а то и на голову. Окинув народ не обещающим ничего хорошего взглядом янтарных волчьих глаз, сумеречник по-хозяйски прошел к столу, пристроил на него плащ и сумку и уселся. Толпа притихла и рассосалась по углам - друида знали многие, а кто и не видел раньше, тот был наслышан.
   - Ну что ты всё шумишь, ведь только пришел, - миролюбиво пропел вербовщик, стараясь успокоить крутого нравом эльфа и избежать кровопролития.
   - Да мусора у тебя тут развелось, как погляжу. Так что там с этим, рыжим? - нетерпеливо повторил друид. Ему втемяшилось в голову, что именно этого светлого нахаленка он видел в тот памятный день, когда столкнулся с Пламенем Мироздания в лесу сумеречников. Именно он прижимал к себе похищенный посох... и его закрыл собой Риз.
   - Ты про Лиса, что ли? Он ходил к сумеречным, он. Больше и некому. Ты вон меня совсем забыл, - посетовал оборотень.
   - Лис, говоришь? Ему подходит, - хмыкнул Аш, вспомнив мельком увиденное хитрое выражение лица. - Выжил, значит. Ну да шимы с ним. Не за тем пришел. Что там в мире происходит, какие новости? Тряхнуло вроде землю. Или не везде?
   - Тряхнуло везде, но не сильно. Что дом рухнул, вроде никто не жаловался. Так, скулят по мелочи. Ничего серьезного, хотя страху нагнало. Говорят, вампирам хуже всего пришлось. Да чтоб им пусто было, чего им сделается, кровососам? - вербовщик явно вампиров недолюбливал, да оно и понятно, ведь сам-то - оборотень.
   - Ну и что еще? - продолжил ненавязчивый допрос Аш. Наемники тем временем привели в чувство зарвавшегося забияку и молча, знаками показывали, чтобы рта не смел раскрыть, иначе сами и прибьют. Дело даже не в том, что сумеречника боялись, а в том, что никто не хотел угодить к вербовщику в немилость. Тот не любил драк в своей конторе и, по всей видимости, жаловал этого эльфа, размахивающего кулаками по пустякам.
   - Вот кстати о вампирах: ходят слухи, у людского князька один прижился. И, похоже, князек в полной его власти. До такой наглости еще никто из кровососов не доходил. Это ж если правда, то, что же получается - вампир себе в охотничьи угодья захапал целый клан людей?
   - Да пусть хоть всех сожрет. Мне что за печаль? - отмахнулся Аш, догадываясь, что неспроста затеян этот разговор.
   - Как сказать. Людишки жалуются, дескать, князь не в себе, ведет себя странно. Ты бы сходил, а? Маются бедные, в кои веки им выпал добрый князь, а не сумасброд кровожадный, а тут такое. Они и платят хорошо, - принялся умасливать сумеречника вербовщик.
   - Хоть все подохнут - не пойду, - зевнул друид.
   - Родненький, да кто ж, кроме тебя? Не, я бы рыжего заслал, но у него другое дело, и срочное к тому же. Сходи, пока не поздно. Недалеко ведь. И не сегодня. Пара недель есть в запасе, не лютует вроде кровосос, жертв не находили пока. Жалко людишек-то. Они полезные иногда. Посуду делают, - не отступался оборотень, многозначительно поглядывая на сумку эльфа, где, судя по очертаниям, лежала именно посуда. Старый хитрец знал, на что давить. Уговоры продолжались долго, сумеречник отнекивался. Но в итоге сдался.
   - Посуду ты мне делать будешь. Да шим с тобой, схожу, - Аш понял: не отстанет. Не ругаться же с ним!
   - Вот и хорошо, я всегда знал, что на тебя можно рассчитывать, - довольно усмехнулся вербовщик.
   - Вот же пиявка. Пойду я, пока ты еще чего не "уговорил" сделать, - произнес сумеречник и, накинув плащ и взяв сумку, поскорее направился прочь из конторы, пока и, правда, еще какое дело не навязали.
  

***

   - Проклятье! Как могло получиться, что его память восстановилась? Пусть и такую малость, но всё равно, как? Это не заклинание, которое можно снять!
   - Не понимаю. Память стерта, не закрыта, а именно стерта. Нет, я не понимаю...
   - Похоже, кровь вампира запустила цепь регенерации. Недостающее звено. Встреться они в другом месте - ничего бы не произошло.
   - Ага, хорошо теперь рассуждать, в каком месте им было лучше встретиться.
   - Что делать-то теперь?
   - Да-да, и что же вам теперь делать? Ведь если они встретятся еще раз, то неизвестно, чем это закончится. Вдруг еще кусок памяти вернется?
   - Йут, не язви. Лучше помоги.
   - Ну, уж нет, я в эти игры не играю. И знаете что, я не вижу его жизненного пути. И это меня пугает.
   - Остается одно - убрать вампира.
   - Если мы это сделаем своими силами, то эльф сразу поймет, с какой стороны ветер дует.
   - Значит необходимо устроить так, чтобы он умер по "естественным" причинам.
   - И как это устроить?
   - Хм, а где у нас умирают все без разбору?
   - Ох, закинуть его туда? Риз, организуешь?
   - А где Риз?
   - Это уже становится плохой привычкой - постоянно спрашивать, куда девался Риз.
   - Нет, Риз здесь не поможет. Пусть Арк направит вампира. Пусть всё выглядит так, словно он сам туда пошел.
   - И то верно, друид не вычислит Арка. А вот Риза смог бы.
   - Ой-ой, плохо закончатся ваши игры.
   - Йут, что ты видишь?
   - Увы, но ничего. Он как в тумане. Ни одной четкой линии.
   - Это пугает.
   - Да кто им управляет, этим проклятым эльфом?
   - Ведь это не загадка? Вы же сами знаете, кто расправил над ним свои крылья? Знаете. И предпочитаете об этом не говорить.
   - И что теперь?
   - Понятия не имею.
   - Проклятье! Но вампира всё равно нужно убрать.
  
  

Глава третья

   - А мне казалось, ты торопишься. А ты только сейчас и начал, - озвучил свои наблюдения Шим, когда лошадка с шага перешла на рысцу.
   - А торопиться надо, не спеша. А то успею, только не туда, куда хотелось бы, - отозвался Лис. Он точно знал, в чем прелесть и нужность ифи - мелкий вредитель скрашивал дорогу и не давал скучать.
   Время шло к полудню, туман рассеялся, уходя с дорог вместе с очередным утром. Не останавливаясь на привал, Тайрен жевал лепешку с сыром и куском вяленого мяса, попутно подкармливая ифи пирожками, благо закупил их великое множество - с момента появления у Лиса лошади он смог себе позволить более основательно запасаться всем необходимым в пути. Это же не в сумке на себе таскать.
   - Слушай, Шим, если тебя изжарить - вкусно будет? - неожиданно поинтересовался он.
   - Меня стихийным огнем не подпалить, - заважничал ифи.
   - Зачем стихийный? На прут - да на костер обычный, как кролика. Вот интересно, ты какого вкуса?
   - Э-э, ты там чего замыслил? Я несъедобный, и на этом точка! - мгновенно обеспокоился Шим.
   - А ты чего пугаешься? Уже пытались? Значит, вкууусный, - плотоядно улыбаясь, протянул Тайрен. Ему понравилось подтрунивать над ифи по части гастрономии.
   - Вот что плохого я тебе сделал, что ты меня схарчить собрался?
   - А что хорошего? - парировал Лис.
   - Я... я тебя от вампиров спас! - подкинул веский аргумент Шим.
   - Ага, только сначала сам и натравил, - контратаковал эльф.
   - Ну, Тайрен, ну я же хороший, я полезный... не в виде еды.
   - О, как ты сладко запел теперь? - не унимался Лис.
   - Купился, да? - внезапно в голос ифи вернулись ехидные нотки.
   - Ах, ты ж гад! - попробовал разозлиться наемник, но рассмеялся, поняв, как провел его этот прохвост.
   Впереди маячила граница с кланом вампиров, оставляя земли оборотней за спиной всадника с синей белкой на плече, смеющихся и ругающихся, пугая случайных встречных.
   - Я вот одно никак в толк не возьму. Вербовщик сказал, вещица лет тридцать назад потеряна. А в пергаменте говорится, что пять лет назад девицу темные поймали. Так где же правда? - вслух размышлял Тайрен, располагаясь на привал с предполагаемым ночлегом.
   - А ты чего это расселся? Не ночь еще, можем ехать дальше, - неожиданно возмутился Шим, не реагируя на рассуждения Лиса.
   - А у меня память хорошая, вот и расселся. Или ты думаешь, я опять на потеху тебе буду всю ночь с вампирами возиться? Ну нет, не угадал. Я лучше здесь переночую, у границы, а по вампирьим землям днем проеду. Что, выкусил? - съязвил эльф, недвусмысленно намекая на прежнюю ночевку у вампиров.
   - Вот ты дурак. Смекай сюда. Вещицу потеряли тридцать лет назад, и поиски привели к девахе, которая и утащила ожерелье с когтем к дроу. Чего, всё тебе подсказывать надо, сам головой не думаешь? - неожиданно сменил тему ифи, неприкрыто посмеиваясь над недогадливым наемником.
   - И то верно. Скорей всего, так оно и было, и вовсе не родственнички девицы заказали это дело. Можешь ведь быть полезным, если захочешь, - Лис и не заметил, как перестал злиться за вампиров.
   - Полезностью сыт не будешь. Что там у нас на ужин? - живенько подсел к костру Шим, привычно заняв место на плече наемника и с любопытством заглядывая в котелок.
   - Тьфу ты, пакость, легче убить, чем прокормить, - беззлобно отмахнулся Тайрен.
   - Жадина!
   - Нахлебник.
   - Тай-тай!
   - А сейчас у нас будет суп из Шима!
   - Не смей протягивать ко мне свои лапищи, смертный!
   - Вот ты сейчас тоже смертным станешь.
   - Только рискни!
   - А что тут рисковать?
   - Ну, Тайрен... я же пошутил.
   - Последний раз прощаю.
   Если обычные путники, став на ночлег, стараются вести себя тихо, то к Лису и Шиму это не относилось: их перепалки разносились на всю округу. С другой стороны, столь наглое поведение насторожило бы любых разбойников - а стоит ли соваться к тем, кто не выказывает страха? Частенько сила ходит рядом с безрассудством.
   С сытным ужином было покончено, лошадь накормлена. Однако отправиться ко сну в тишине и спокойствии наемнику не судилось.
   - Подвинься, - капризно заявил Шим таким тоном, словно мог занять много места, и рядом с эльфом ему было тесно.
   - Изыди, нечистый, - Лис красноречиво повернулся спиной.
   - А ты на меня не дыши, и буду чистым, - мгновенно нашелся ифи.
   - Ты мне поспать дашь?
   - А тебе нужно?
   - А сам как считаешь?
   - Считаю, что и так сойдет, - ответил Шим, и Тайрен пожалел, что спросил.
   - Ну, чего от меня тебе надобно? Не видишь разве, я устал с дороги, мне нужно отдохнуть, - эльф начинал злиться.
   - Ага, спи-спи, может, и не проснешься. Ты что, совсем не замечаешь, что вокруг творится? - неожиданно спросил бирюзовый комок неприятностей.
   - Ну, так расскажи мне. Хоть какая-то от тебя польза будет, не всё же пирожки уничтожать, - Лис здраво рассудил, что сон ему не грозит, пока ифи не наговорится. Поэтому уселся на подстилке и старательно изобразил внимательного слушателя.
   - Да в гиблом лесу повелитель шумит чего-то. Я же его всегда учую. Правда, шумит по мелочи, стихии не трогает, - Шим впал задумчивость, а Тайрен - в ступор. Задумчивость и ифи казались слишком уж несовместимыми.
   - Ты про Проклятый лес, что ли? Так он чего, решил убрать эту пакость с лица земли? - спросил лишь бы спросить наемник.
   - Неа, не уберет. Не сможет. Лес не по чьей-то прихоти появился - там просто портал стабилизировался. Вот через него и валит вся эта дрянь. Постоянно. Но за барьер выйти не может, потому и жрёт сама себя. И оно бы ничего, но мир, откуда портал открылся, весь такой. Весь полон этой гиблой силы. И стихиями здесь не справиться, не подействует просто.
   - Ух, ты ж, я и не ожидал, что ты так много знаешь, - открыл от удивления рот наемник.
   - Тай, ты совсем тупой? Я что тебе, дитя малое или кто? - Ифи окатил Лиса таким ледяным взглядом, что тому на миг почудилось изящное крылатое создание - другая ипостась.
   - Ну... не дитя. Уж извини, но ты ведешь себя слишком легкомысленно. Я и подумать не мог, что тебя такие вещи беспокоят. Так кто может с лесом справиться? - примирительно спросил Тайрен. Он действительно зачастую забывал, Кто путешествует вместе с ним под ликом крылатой синей белки.
   - Кто? Вот Пламя Мироздания - тот бы смог. Прихлопнул бы, как муху... вместе со всем миром, - хихикнул неожиданно Шим, до сего момента бывший серьезным до неприличия.
   - Да ну тебя, я же всерьез спрашиваю. Всем этот лес поперек горла.
   - Портал надо закрыть. А уж после потихоньку перебить всю нечисть, тогда можно и за сам лес взяться. По-другому никак.
   - А почему же этот ваш повелитель так не сделает? Не знает? Тогда почему ему не скажете?
   - А он не наш, он вообще-то ваш. А нам без разницы, есть этот лес или нет его, - равнодушно произнес Шим и самовольно вытащил из сумки пирожок.
   - Наш? Скажешь тоже...
   - Хи-хи-хи. Ваш-ваш, - развеселился ифи.
   - А если серьезно, то, как портал закрыть?
   - А никак. Нет здесь таких, кому это по силам.
   - А повелитель?
   - Ну, этот, может быть, и смог бы, если соберет двенадцать шимов. Да только он не знает этого.
   - Так скажи ему!
   - А оно мне надо?
   - Тьфу ты, пакость. Скажи хоть, где его искать, - раздосадованно спросил Тайрен.
   - Не знаю, он не сидит на месте.
   - Но ты же его чувствуешь?
   - И что с того? Вот он коснулся своей излюбленной стихии, земли, - и я его почувствовал. Отпустил - и ищи-свищи.
   - Земли? Он... кто?
   - Да вроде как у вас таких зовут друидами, - пожал плечами Шим.
   - Друид? Так он эльф или вроде того? - удивился Лис.
   - Наверное, я не разбираюсь. Да и вообще, спать пора, - зевнул лениво ифи и уснул. Мгновенно.
   - Похоже, нужно поискать такого сильного друида. Эх, надо бы вербовщику сказать, тому искать проще, - зевнул вдогонку Тайрен и тоже отправился на боковую.

***

   Лишь войдя под защиту леса, Аш смог расслабиться, отдыхая от двухдневного шума и пыли, присущих большим городам. Тень густой листвы благодатно освежала, успокаивая воспаленные после яркого света глаза. Сумка с покупками мерно покачивалась в такт шагам. Наконец-то он был дома, мог дышать.
   Но, подойдя к убежищу, эльф едва не задохнулся от клубящейся магии. Заволновавшись об ученице, Аш не вошел - влетел в дом. И выругался смачно:
   - Твоих шимов в душу мать! Ты что творишь?
   И тут же расхохотался: Ранко при помощи магии наводила порядок. Такого сумеречник точно не ожидал - он-то уже решил, что сюда забрался сильный маг, раз смог пройти все ловушки и волчьи заставы, да еще и печать дома сломать. О том, что маг находится в самом жилище, друид не мог даже помыслить, вернее - забыл. По крайней мере, не предполагал, что девушка будет так вот коротать время.
   - Как это, что творю? Порядок навожу, - подбоченилась Ранко, разглядывая влетевшего в дом эльфа почти с укором: ее стараний не оценили.
   - Да уж, помощница выискалась, с тобою не соскучишься, - смеялся он, усевшись у стены: такого способа уборки он еще не видел. Если так пойдет и дальше, скука ему точно не грозит - веселая ученица попалась. Однако в доме стало чище, а значит, меньше хлопот Ашу. За это стоило поблагодарить, что он и сделал: - Спасибо, но дальше давай вместе и без магии. Вот только отдохну чуток - проклятое светило доконало.
   Наступал вечер, мягкими сумерками окутывая лесную чащу, даря невесомую иллюзию спокойствия. Дом друида словно плыл в зыбком мареве вечерней зари, наполняясь умиротворением. Краски потускнели, приобрели оттенки темного; лес стал похож на призрачную сказку. В траве застрекотали, как по сигналу, неугомонные сверчки. В пустой проем окна влетел светлячок и, осмелев, закружился над головой Ранко.
   - Я тут стараюсь, тружусь, - старательно бурчала ученица, но смешинки в глазах выдавали ее с головой, - а он сразу шимов поминает. Неблагодарные пошли эльфы... - Не выдержав-таки, девушка хихикнула. - Ну, так какие у нас планы? - деловито осведомилась она, но кружащийся светлячок и хоровод искорок, созданных ею самой, сводили всю эту "серьезность" на нет.
   Она стояла, облокотившись о подоконник, и Ашу пришлось поднять на нее взгляд почти засветившихся в темноте глаз. Ответа у него не было. Была усталость... и странное чувство ожидания. И вовсе никакого желания вставать и возиться с уборкой, поэтому он поступил так же, как Ранко, хотя только что её за это отругал, - использовал магию.
   - Ты подаешь дурной пример, но я охотно поддаюсь, - пробормотал он и, закрыв глаза, откинул голову назад. Магия выматывала не меньше, чем ручной труд, но не требовала лишних движений, что несказанно радовало: слишком ныло тело после похода в город и палящего солнца. Хотелось просто сидеть у стенки и не шевелиться; даже добираться до постели было лень. Но оставаться здесь означало встревожить Ранко, а этого Аш допустить не мог. Он неохотно поднялся, стащил с себя одежду и рухнул на кровать.
   - И этот... эльф еще мне смеет что-то говорить, - проронила девушка с ехидцей.
   - У нас в планах сон. Хоть и не люблю спать ночью, но устал, как проклятый, поэтому посплю пару часов. Чего и тебе советую. Ложись, я не кусаюсь, - сказал он ученице и сразу же уткнулся лицом в подушку.
   "Не кусаюсь? Ну-ну, себя-то хоть не смеши", - он подумал о рассветном кровопийце, которому оставил в подарок множество следов от клыков: его-то не просто искусал, чуть не загрыз во власти смешанных иллюзий и осколков памяти, и хорошо, что не превратился в волка, опьянев от крови. Но то были приятные воспоминания, и он вовсе не жалел, что не убил вампира. Аш усмехнулся: хорошо, что ученица не видит ни его мыслей, ни выражения его лица. Это всё звериные забавы, и знать о них такой девушке, как Ранко, не полагается. Да и забавы ли? Раньше кровопийством эльф точно не страдал.
   "В следующий раз надо быть нежнее", - промелькнула шальная мысль, словно этот следующий раз мог случиться. И сумеречник провалился в сон.
  

***

   - Что там за шум? - недовольный князь выглянул из опочивальни, и, поймав пробегающего мимо стражника, спросил о причине внезапного оживления в стенах замка в столь поздний час.
   - Да вроде пацан какой-то в сад забрался... - ответил тот.
   - А приведите пацана сюда, - донесся из комнаты голос Рована.
   - Господин, зачем тебе он? - всполошился правитель.
   - Сам не знаю. Меня зовет что-то, тянет. А куда - неясно. Может, этот пострел по мою душеньку сюда забрался, укажет путь? - вампир сидел в кресле, а не валялся на кровати, как обычно. И был задумчив в последние дни, пил вино и монотонно теребил в руках венок из васильков. Когда Рован заметил, что живое украшение и не думает увядать, то несказанно этому обрадовался. И никогда не выпускал из рук.
   - Господин, ты хочешь меня покинуть? - голос князя задрожал.
   - Возможно, мне придется отлучиться. Знаешь, такое ощущение, что я должен что-то сделать. Вот только что? Не волнуйся, найду ответы на свои вопросы и вернусь, - улыбнулся Рован, хотя знал, что лжет. Если уйдет, то точно не вернется. От его ушей и глаз не укрылись шепотки и взгляды советников. Зрело что-то нехорошее, и пора сматываться отсюда, пока не отправили на костер. Такое кровопийца всегда чуял загодя. Именно это и служило причиной его долгой жизни: умение избегать неприятностей.
   - Вот он, проныра, - охранник швырнул на пол паренька. Но ни пронырой, ни злоумышленником тот не выглядел. Скорее - заблудившийся ребенок.
   "Оборотень?" - мелькнуло в мыслях вампира узнавание. Человек не всегда отличит, но вампир безошибочно определил в пацаненке зверолюда.
   - И что же тебе понадобилось здесь, мальчик? - спросил Рован, опередив князя. Да тому и неинтересно было, почему какой-то мальчишка пробрался в его сад; дело охраны, а не правителя.
   - Я... мне... светлый дух сказал, что здесь мой защитник... он меня проводить к светлым эльфам должен... надо мне... - залепетал испуганный парнишка, явно впервые увидевший так близко столь высокопоставленных особ, как князь и приближенные. А Рован вдруг изменился в лице. Его почти подбросило. Он рывком встал с кресла, подошел к оборотню, заглянул ему в глаза.
   - Считай, нашел. Пойдем.
   - Господин? Как же... как же так? - растерялся князь.
   - Мне... надо? - казалось, Рован сам удивляется своим поступкам и решениям. Если здраво рассудить, то зачем ему идти с этим ребенком к светлым эльфам?! И все-таки желание отправиться с ним в путь было непреодолимым, словно это стало смыслом жизни кровососа.
  

***

   Он открыл глаза, когда уже почти рассвело. Но Аш чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, и потому не особенно огорчался, что проспал лучшее время суток. Зато Ранко, дневное создание, вряд ли порадуется необходимости вскакивать затемно - но снова оставлять ее одну, да еще неизвестно, на сколько дней, - не хотелось. Уж коли взялся за кого отвечать, то будь добр, соответствуй.
   Хотя ей-то можно и поваляться в постели, у нее сборы недолгие. А вот ему не мешает подготовиться к путешествию основательно. Но сперва - умыться. Прогнать остатки сна. Вернувшись в дом посвежевшим и мокрым после вылитого на себя ведра холодной воды, Аш выудил из починенного сундука полотенце и, вытираясь, произнес нараспев:
   - Вставай-вставай, нас ждут великие дела, идем к людишкам гонять вампиров! - настроение у него было хорошее, и голос прозвучал так звонко, что эльф с успехом мог разбудить не только Ранко, но и мертвеца. Хотя и не был некромантом. И хорошо, что мертвецов поблизости не наблюдалось.
   Облачившись в походную одежду и приготовив завтрак из лепешек, вареного мяса и овощей, сумеречник расхаживал по комнате и пытался сподвигнуть ученицу к пробуждению. Предрассветный сон самый крепкий, и она не спешила покинуть его сладкие объятья, а в ответ на все старания Аша мычала что-то нечленораздельное.
   - Да просыпайся, соня! Всю жизнь проспишь и ни одного вампира не убьешь!
   Однако никакие уговоры не действовали: лениво отмахиваясь, Ранко пряталась от громогласных воплей Аша в подушку, кутаясь в одеяло. Вот только эльфа такое положение дел вовсе не устраивало.
   - Не хочешь по-хорошему, тогда будет по-моему, - пригрозил он и вышел из комнаты.
   Но если девушка и решила в полусне, что ее наконец-то оставили в покое, то напрасно: вскоре эльф вернулся, а вместе с ним прибыло ведро ключевой воды, которое тут же и было вылито на непослушную ученицу. Та подскочила с кровати, как ужаленная (а кто бы на ее месте не подскочил?) и попыталась что-то сказать, но вовремя заткнулась и начала одеваться, сперва вытершись полотенцем, успешно стащенным с шеи друида.
   - Что там, говоришь, на повестке дня? Вампиры?
   - Они, родимые. И всё бы ничего, но к людям не люблю ходить. Да и смертные таких, как я, не особо жалуют. Так что на теплый прием рассчитывать не будем, но сходить придется. Просили очень, и даже платят щедро, если вербовщик не соврал. Нет, мне бы не посмел, - добавил друид спустя пару секунд, - Но ты того, держись ко мне поближе. Шим знает, что у них на уме, у людишек этих. Сначала сами помочь зовут, потом сами же с кольями набрасываются.
   Сумеречник говорил правду: люди не любили и боялись всех, кто хоть немного отличался от них. При этом свою расу странной не считали - хотя, на взгляд того же Аша, были чистейшей воды недоразумением. Но недоразумением озлобленным, бросающимся с оружием на всех, кто не их породы, - причем безо всяких на то оснований. Друид и сам был иногда не прочь помахать мечами, но такого поведения людей не одобрял, за что и невзлюбил их люто, помимо врожденного презрения ко всем короткоухим.
   - Рассказывай, что там за кровосос такой, что ты сходить решился, - Ранко немного отогрелась после ледяной купели, но все еще недобро зыркала на эльфа.
   - В общем, дело такое. Ходят слухи, что их князька околдовал вампир и прямо во дворце устроил себе логово. Князек вампиру не перечит и чахнет на глазах. А людям жалко его - в кои веки неплохой правитель им достался, вот и просят помощи. Сами-то против воли князя не пойдут, а если кто со стороны вмешается, то они вроде и ни при чем. Что тут правда, а что выдумка - поди разберись. Но сидя дома, не разберешься, поэтому идем. И если там и вправду вампир обосновался, малость укоротим ему клыки, заодно с желанием подмять под себя клан людей, - стараясь быть кратким, рассказал друид.
   За разговором оба вампироборца успели позавтракать и собраться, сумеречник накинул неизменный плащ, навесил сумку на плечо, проверил, легко ли вынимаются мечи, и кивнул ученице:
   - Ну, в добрый путь.
   - В добрый.
  

***

   - Вампиры, они все такие: никакой от них пользы, одни нервы и расходы, - заметила Ранко. - Помню, меня в одном мире за вампира приняли, я у них посреди битвы из портала вывалилась, половину армии ухайдокала. Эти... хм... люди меня генералом сделали, еле отмахалась потом. Лет пять не могли определить, демон я или вампир по их понятиям... - девушка замолчала, по-видимому, углубившись в воспоминания о делах минувших дней... и миров. И хоть сумеречник давно понял, что перемещения по мирам - нечто привычное для его ученицы, она вовсе не горела желанием о них рассказывать. Он и не расспрашивал.
   - Интересно, - наконец произнесла она, хмурясь, - а вампиры хорошо горят? В других мирах - прямо-таки замечательно...
   - Сдается мне, хорошо они горят во всех мирах. В нашем - точно. Вот подожжешь, бывало, и смотришь, душа радуется - одним кровососом меньше стало. Эх, были времена... - с досадой сказал Аш, об этих былых временах явно сожалея.
   - И что за времена? - оживилась ученица.
   - Когда вампиры еще не осели кланом, на них всюду шла охота. Никто не хотел терпеть в своих землях такое непотребство. Тогда немало их брата полегло. И в основном их жгли, а пепел бросали в реки, чтоб не воскресли наверняка. Много тогда костров горело. Испугались кровопийцы, сбились в стаю и прогнали оборотней с земель, где теперь клан вампиров обитает. И посольство отправили в Нейтральную - дескать, мы там себе тихо-мирно, но и вы нас не трогайте, вроде как тоже жить хотим и сами в этот мир не лезли, явите терпимость и на наши головы. Собрались представители всех кланов и решили, что так тому и быть. Оно конечно, могли бы и объединиться, но каждый посчитал, что своя шкура дороже, а воевать с армией вампиров - это не поодиночке переловить. Потери бы той победы не стоили. Тогда на Перекрестке жителей было куда меньше, и все правители дорожили своими подданными. Поэтому скрепя сердце отдали земли кровососам. Так появился вампирий клан - самый молодой из всех.
   Слово за слово, добрались до пустоши. Время пролетело незаметно, и темное ночное небо радовало Аша, позволяя отдохнуть перед неприятным визитом: к людям можно только днем, они подлунных ой как боятся. Сразу за пики и мечи хватаются. Казалось бы, что в людях страшного? Мечи у них плохонькие, на гномью ковку денег нет; сами они неповоротливые, шумные, удары у них слабые, предсказуемые. Нет, иногда и среди них встречались воины достойные, но это бывало очень редко. Да только вот Аш не сражаться шел, а вроде как помочь - значит, прибыть в княжеский дворец надо в дневное время. А то еще за татя примут.
   - Ты только без моего знака не шуми, а то, смотрю, у тебя нрав горячий, и на вампиров зуб имеешь. Нам для начала поосмотреться надо. Вдруг не вампир окажется, а девица какая - зельем князя опоила, чтобы приворожить, и воду мутит, туману навела, сплетни распустила, чтоб на нее не думали. Может быть такое? Может. Людишки, они же слабые до всех этих зелий. Ну, прям не раса, а ошибка природы. Как только выживают? - Аш презрительно сплюнул.
   - Да я вообще тише воды, ниже травы. Ты моего присутствия даже не заметишь, - елейным голоском пропела Ранко, но выражение лица совсем не соответствовало словам. Понятно было, что если случится заварушка, ученица побежит геройствовать вперед учителя. Таков уж нрав.
   Рассветные лучи забрезжили в утреннем тумане, когда путники приблизились к границе с землями людей. Полдня пути - и столица. Самая из всех нелюбимая, самая грязная и шумная. Еще хуже, чем в Нейтральной.
  
   - Люди... они странные... - задумчиво заметила Ранко, когда вошли в городские ворота, - давно бы удалить всех к подземным шимам, но вот ни в одном мире рука не поднимается. Потому что они - это почти мы, только слабые, еще более подверженные соблазнам, еще более хрупкие. И при этом опасные. Как напоминание: слабости опасны. Особенно когда их много... - когда девушка успела перенять от эльфа "любимое" ругательство, тот не успел заметить.
   "Люди - они живут слишком мало, чтобы успевать поумнеть. Так и умирают дураками", - подумал Аш.
   - Кто такие, зачем пожаловали? - пики стражников перегородили вход во дворец.
   - Да тысячу лет не ходил бы к вам и не соскучился, - сквозь зубы тихо процедил друид, а вслух сказал:
   - Дело у нас к старшему советнику, поэтому либо пускай, либо зови его, - и в подтверждение своих слов ткнул пергамент с печатью в нос одному из стражей.
   - А если не позову? Ишь, раскомандовался.
   - Не позовешь, так он тебя повесит, - спокойно ответил эльф. Ранко пока молчаливо наблюдала из-за спины Аша.
   - Так уж и повесит, - буркнул под нос стражник, но за советником пошел.
   - Не могли прислать кого почеловечней, - недовольно проворчал советник, когда из-под капюшона на него глянули волчьи глаза сумеречника.
   - Ты много видел охотников-людей? Живых? - поинтересовался Аш, под охотниками разумея вампироборцев. - Рассказывай, что тут у вас. Может, и не вампир вовсе?
   - Вампир. Только ушел сейчас. Сначала думали - колдун, потом проследили, ан нет: глазищи светятся, сам белый, как смерть, от солнца прячется, по ночам пропадает где-то.
   - Веди, показывай, где ваш вампир обитал. А то страстей понарассказывал, а толку никакого, - скомандовал эльф и проследовал за челядником в покои. Ранко не отставала от учителя и держала обещание о незаметности своего присутствия, не проронив до сих пор ни слова.
   - Вот здесь и обитал, - отворил дверь в комнату советник.
   Густой запах мертвого шиповника ударил в нос. Сомнений не было, вампир провел здесь много дней. Шиповника? Аш поморщился и едва не зарычал: запах был слишком знакомым. Различать ароматы он умел очень тонко и вряд ли ошибся бы - тем более, в этот раз. Терпко-сладкий тленный запах мог принадлежать только ему - вампиру с рассветного берега. И, словно лишнее подтверждение догадки, в поле зрения попал лепесток василька. Свое друидское цветочное плетение Аш не мог не узнать. Да и какой маг не узнает свою работу? Наверно, к одежде пристал лепесток. Одно не сходится: тот, с берега, был совсем не бледный, наоборот, кожа у него смугловатая. Почти живая, почти теплая. Под ложечкой надсадно засосало от воспоминаний.
   - Бледный, как смерть, говоришь? Уверен? Ну-ка, вспоминай, как он выглядел и что делал, - сумеречник вперил взгляд в советника. Ранко, не вмешиваясь, стояла в стороне и молча наблюдала за происходящим.
   - Как же, разве вампиры не все бледные?
   - Не все. Рассказывай давай.
   - Высокий он, не крепкий, но и не из тощих. Волосы вроде светлые, но не совсем. Длинные, в хвост стянуты на затылке. Глазищи синие, светятся. Одет не по-нашенски. И вот еще, - припомнил советник, - чуть больше недели назад пришел утром почти засветло, рубашка порвана, весь в крови. И довольный. Насосался, поди, кровушки.
   Друид слушал и улыбался. Довольный, значит? Уж кому, как не Ашу, было знать, откуда вернулся кровопийца в таком виде. Всё правильно.
   - Имя у него есть?
   - Его ушастый спутник вроде звал Рованом. Князь же все больше господином называл.
   - Рован, значит. Что за спутник?
   - Да пацаненок-оборотень.
   - Чего ушастый-то?
   - Оборотень, говорю же. Вроде и похож на человека, но меня не проведешь, я таких нюхом чую.
   - Странно. Вампир и оборотень, - задумался друид.
   - Да он того, малость странный. Мало что со зверьком, с которыми кровососы враждуют, так еще в веночке синем. Васильковом.
   - В веночке, говоришь? - сумеречник едва сумел скрыть изумление. Еще куда ни шло - лепесток к одежде прицепился. Но чтобы сам вампир забрал венок с берега - этого Аш точно предположить не мог.
   - Как есть, в веночке, - почти подскочил советник.
   - Лаадно, - протянул эльф, прикрыв глаза и довольно жмурясь, - займусь я вашим кровопийцей. Оставлю здесь памятку. Вернется он - сразу узнаю. Не караулить же мне его денно и нощно. Памятку не трогать.
   - Будет сделано, милсударь, - советник вытянулся во фрунт от приказного тона, каким закончил свои речи эльф.
   "Ну что ж, до встречи, Рован. Теперь-то она точно будет, новая встреча. Хранишь обо мне память? Я тоже не забыл тебя. Теперь найду хоть на краю света", - усмехнулся про себя друид, взмахнул рукой, собирая голубые искры, и, явив взору советника еще один венок из васильков, положил на середину кровати.
   - Ох, божечки, такой же, как на нем, - охнул удивленный человек.
   - Ага. Теперь вампир ваш меченый. Пойдем, Ранко, нам здесь пока что делать нечего, - сказал Аш и вышел из покоев.
   - Ну и что делать будем? Раз уж это и, правда вампир, и видимо, как и я, вывалившийся из своего мира? - спросила Ранко, когда они уже приближались к городским воротам, оставив дворец князя за спиной.
   - Ась? - вынырнул из раздумий сумеречник спустя пару минут. - Как "что делать"? Ловить. Нам за него деньги плачены, и немаленькие. Так что мы с тобой теперь охотники на вампиров. На одного вот этого. Главное, с ним не разминуться, а то если вернется сюда раньше, отправится нас искать... я так думаю.
   Он плотоядно осклабился, предчувствуя встречу, сулившую, возможно, вернуть новый фрагмент памяти. Отследить кровопийцу из своего леса он не мог, поскольку тот, по всей видимости, ушел через портал или по воздуху летучей мышью. Но тут - другое дело: слабый, но ощутимый запах цветочного тления сопровождался тонким шлейфом магии друида, струящейся от венка; а это значило, что вампир прошел по земле, оставив двойной след. Звериная часть сумеречника была волком - одним из лучших следопытов среди зверей.
   - Что ж, Рован, теперь так просто не уйдешь, - в хозяине леса проснулся азарт хищника, выслеживающего добычу. Кровь быстрее побежала по венам, глаза почти светились янтарным огнем от предвкушения погони. На губах играла недобрая улыбка. Ранко могла лишь молча удивляться. В погоне за Пламенем сумеречник так не выглядел. Хотя там вообще всё было иначе.
   Новоявленные охотники миновали ворота, оставив шумный грязный город за спиной. Запахи стали чище, ясней, понятней. Друид потянул ноздрями воздух, настроился на слабый шлейф собственной магии, немного поразмыслил и скомандовал:
   - Туда. Они пошли туда, на главный тракт. Хоть и покинули город не через ворота. След слабый, потому что далеко, но от столичных стен ведет именно к тракту.
   - Туда, так туда, - согласилась ученица. Но вряд ли Аш услышал ее слова.
   - Так-так, сейчас у нас ясно, хоть и утро. Мне в тягость, но терпимо, а вот вампиру вовсе худо под солнцем. Значит, что? А значит, укрылся где-то до ночи. Если поспешим - догоним. Не успеем до вечера - уйдет вперед. Что, Рован, ночи ждем? - Аш сам себя спрашивал вслух и сам же отвечал на вопросы. С его лица не сходила воодушевленная ухмылка охотника.
   - Угу, наверное, - ворчала неслышно Ранко, так и не поняв, всегда ли учитель так азартен - или только в этом случае.
   - Если поторопимся, поймаем кровопийцу. У меня к нему особый интерес, к этому Ровану.
   Сумеречник ускорил шаг. Дорога была прямая, наезженная колесами обозов, каждый день посещавших и покидающих людскую столицу. С бумагой от советника Аш мог не опасаться патрулей и открыто вышагивал по обочине, не обращая внимания на телеги, повозки и всадников, то и дело снующих мимо, поднимая пыль.
   - А здесь срежем напрямик и выйдем точнехонько к границе с кланом оборотней. Есть вероятность, что они идут в Нейтральную, но небольшая. Скорей всего, именно к зверолюдам направляются, - размышлял Аш, сворачивая с проторенной дороги на луга.
   - Обидно будет, если на Нейтральную, - придется возвращаться, потеряем время. Эх, была не была. Как только выйдем к тракту, так сразу и узнаем, правильно я рассудил или нет.
   - Увидим и узнаем, поймаем и изжарим, - девушка давно поняла, что друид разговаривает сам с собой, но не могла удержаться от того, чтобы вставить пару словечек.
   Перевалило за полдень, когда дошли до перелеска. Тракт приближался, и иногда чутье Аша улавливало отголоски магии, идущей от венка. След взят был верно: если бы Рован ушел к Нейтральной, то ни о каком шлейфе и речи не могло быть. Похоже, вампир направлялся к собратьям по клану.
   - Знаешь, Ранко, если мы их не догоним у оборотней, совсем худо будет. Искать вампира в его клане - что иголку в стоге сена. Да и велик риск из охотников превратиться в добычу. Там таких, как мы с тобой, любят. На ужин. Они нас опережают часа на три-четыре, но солнце их задержит. Необходим привал, иначе выдохнемся, пока догоним. А он-то будет отдохнувший. Смекаешь, к чему веду? Это не мой лес, я не так силен магией, да и волков нет на подхвате, считай - силы уравнялись, - говорил эльф, выбрав большое дерево и не столько садясь, сколько падая под густую сень листвы: для него солнце тоже подарком не было, хоть и не так серьезно, как для вампира.
   - Знаю. Я уже много чего знаю. Ты что-то не в меру разговорчивый, - вздохнула девушка. Беседовать с эльфом было всё равно, что со стеной. По крайней мере, сейчас.
   - Полчаса отдыха, можешь и вздремнуть чуток, - бросил Аш и жадно припал к фляге с водой. Настырные солнечные лучи пытались просочиться даже сюда, но все-таки он откинул капюшон плаща, прислонился спиной к стволу и прикрыл глаза. Сначала надо немного отдышаться, а потом можно и перекусить.
   "Что ж ты так резво ускакал, а, Рован? Подозревал, что явлюсь в гости, и сбежал? Или просто решил убраться от меня подальше? Не выйдет, догоню. Напомню нашу встречу. Возможно, даже буду понежнее, чем тогда, если будешь хорошо себя вести. Это же было сладко? Сладко. Понравилась кровушка. Иначе не забрал бы ты мой венок и не носил с собой", - друид предался раздумьям о той ночи и незаметно для себя улыбался - настолько они согревали и будоражили. И собственная бездумная выходка с укусом в шею. Терпкая густая кровь на губах, пьянящая, как долгой выдержки вино. Слишком молод и необуздан разумом был волк внутри сумеречника, слишком жаждал крови. Такой крови. Возвращающей утерянную память.
   Аш едва не взвыл от воспоминаний. Чтобы не застонать в голос, прокусил губу острым клыком, слизнул выступившую алую каплю и попытался успокоиться. Не время сходить с ума. Сперва нужно поймать строптивого вампира, который вздумал побегать. Который - ключ.
   Очнувшись от притягательных мыслей, сумеречник взял себя в руки и решил: хватит. Предательское колючее тепло в груди давало знать, что нет, не хватит, но Аш был не юнцом зеленым, чтоб не справиться с собственными желаниями. Если нет пищи страсти, всегда есть пища телу. Друид остервенело вгрызался в кусок вяленого мяса, строя жестокие планы мести за такое состояние. Если бы Рован мог предположить, какая буря в лике эльфа гналась за ним, то побежал бы без всяких скидок на дневное солнце.
   - Всё, хватит расслабляться. Пора, - скомандовал Аш, вставая и натягивая капюшон.
   - Угу, понятно, - девушка поднялась с земли и приготовилась идти туда, куда несет одержимого эльфа - другого определения поведению учителя она придумать не смогла.
   Сказано - сделано. Быстрый шаг помогал хоть отчасти выбросить из головы вампира: все мысли сосредоточились на наблюдении и прокладывании дороги через пустошь, густо поросшую высокой травой. Этим и спасался Аш, хотя чем ближе становился Рован, чем более усиливался магический след, начавший смешиваться со слабым запахом увядшего шиповника - тем сложнее было не думать о предмете этой гонки. Хотя здравым рассудком он и не понимал, что заставляет его так одержимо жаждать этой встречи.
   И всё же до ночи догнать вампира они не успели. Аш злился и продолжал преследование, лишь изредка делая короткие остановки.
   - Аш, ты всю жизнь в погонях проводишь, или есть и другие занятия? - спросила Ранко во время очередного привала перед рассветом.
   - Веришь, век бы из лесу не выходил. Но вот как-то так получается само собой. Может, это у тебя судьба такая, и ты решила ею со мной поделиться? - усмехнулся сумеречник, на что ученица лишь фыркнула.
   Близились сумерки третьего дня с начала погони. Друид шел молча, размеренными выдохами и вдохами сопровождая каждый шаг, надеясь настигнуть беглеца засветло хотя бы сегодня. Хотя еще и не осознавал, что будет делать с кровососом. Да и неважно по большому счету - цель охоты не в последствиях, а в самой погоне за жертвой. В этом был весь Аш со своими волчьими инстинктами, с душой охотника, которой наделен был с рождения. Настоящий хищник.
   И этот хищник взял на воспитание щенка, чьи глаза светились не меньшим азартом и жаждой охоты. Ранко без лишних слов и объяснений поспевала за эльфом, и вид у нее был решительный и опасный. Возможно, сама она еще не понимала, во что ей выльется наука такого учителя, как хозяин леса, но незаметно для себя уже менялась. Возможно, именно под влиянием волка Аша она станет тем, кто не убегает, а сам гоняется за убегающими. Но настолько далеко в будущее не заглядывал даже умудренный веками сумеречник.
   Солнце склонилось к горизонту, намереваясь спрятаться за ним через пару часов. Эльф и девушка вышли к тракту.
   - О, да! Он здесь был. Ммм... хорошо, - довольно замурлыкал Аш, втянув ноздрями воздух. Сомнений не было: вампир прошёл тут несколько часов назад. Значит, он уже близко. Где-то невдалеке пережидает день.
   Вечер окутал землю, когда Аш с Ранко пересекли границу клана оборотней. И запах, и след венка становились всё отчетливей, а это означало лишь одно: скоро, очень скоро сумеречник сможет увидеть, что именно отразится в голубых глазах вампира.
  

***

   - И что теперь?
   - Ну, кто же знал, что он за вампиром погонится?
   - А кто должен был знать?
   - Да прекратите вы, не догонит его эльф. Вампиру совсем недолго осталось.
   - Интересно, что сказал бы Пламень или его Хранитель, узнай они, как вы тут судьбами играетесь...
   - И что с того? Тут как раз и можно.
   - Вот именно. На мироздание это никак не повлияет. Йут, ну что ты нам голову морочишь? Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что происходящее со смертными в Перекрестке не имеет никакого значения.
   - Уверены? Действительно уверены в том, что смерти, которые вы несете, ничего не изменят?
   - А что изменится?
   - А вы подумайте, прежде чем убивать. Может, ответ найдете.
   - Нет, ничего не изменится. Хватит нас пугать.
   - Посмотрим.
  

Глава четвертая

   Дождь хлестал немилосердно. Когда Тайрен добрался до постоялого двора у подножья гор, то вымок до нитки, обматерил погоду, время года, землетрясение, поврежденную крышу дома и кровельщика, который если не починил вовремя, и его, Лиса, жилище залило водой, то ой как поплатится криворукий ленивый плут, по совместительству - кровельщик.
   В таком примечательном настроении "благородный" светлый эльф ввалился в двери постоялого двора. Немного радовало лишь то, что клан темных эльфов, цель Тайрена, уже совсем рядом. Граница.
   - Твоих гвоздей! Что за погода? Комнату мне! Проклятье, где таверна? И если там вино плохое, то гореть вам всем в горниле шимов! - с порога разошелся Лис. Ифи выполз из-за пазухи и парил рядом, не рискуя усесться на мокрое плечо разъяренного наемника.
   Трактирщик охнул и присел на стул за конторкой: такого он еще не видел. Ни разу не встречал благородных светлых, которые ругаются, требуют вина, угрожают и... сопровождаемых летающими синими белками. Но вышеупомянутый эльф так злобно зыркнул из-под мокрой челки, что у трактирщика отпало всякое желание столь пристально рассматривать вошедшего.
   - Комнаты есть, бери любую. В наши края не так уж часто заглядывают путешественники. К таверне пойдешь по тому коридору, - совладав с удивлением, отвечал он.
   - И лошадь у крыльца. Да смотри, жулик старый, хорошо о ней заботься, - пригрозил Лис, живо разворачиваясь в направлении таверны: обсохнуть лучше там, сев поближе к огню очага. И с кубком крепкого подогретого вина со специями.
   - А пирожки там есть? - зазвенел над его ухом ифи. Хотя он потреблял любую еду с одинаковым аппетитом, но предпочитал доставать Тайрена именно пирожками.
   - Ага, из шимов делают, - огрызнулся эльф. Глядя на пол, куда с редкостного "гостя" натекла изрядная лужа, трактирщик поморщился. Тайрен раздраженно хмыкнул:
   - Ну, извините.
   Однако раскаяния в голосе не было ни грамма. К воде, стекающей с одежды, прибавился поток, выжатый из волос. И поток основательный: свисающая до колен густая огненная грива способна была впитать целое озеро - по крайней мере, так почудилось трактирщику. Тайрен пожал плечами и отправился по указанному коридору. Мокрый, злой, голодный... и трезвый.
   Таверна была такой же, как и все, что повидал на своем веку Лис. С одной лишь поправкой: народу здесь было мало. Оно и понятно: не всякий любит шастать через земли вампиров. Да и куда? К темным эльфам? Не то племя, которое радушно встречает всех и каждого. Захаживают разве что редкие торговцы да наемники. Ни на наемника, ни, тем более, на торговца Тайрен похож не был: кому придет в голову, что разодетый в яркие шелка благородный светлый может заниматься таким ремеслом? Никому и не приходило.
   - Какими судьбами в нашу глушь? - поинтересовалась румяная служанка, быстрехонько прискакав к новому посетителю, едва тот уселся за стол, стоящий ближе всех к очагу. Она приветливо улыбалась, беззастенчиво разглядывая: в приграничной таверне девица многих повидала и давно ничему не удивлялась, - однако, ведомая истинно женским интересом, не могла оставить без внимания красавчика-эльфа.
   - Дождевыми судьбами, вестимо. Мимо проезжал. Не оставаться же у вампиров среди ночи. Как-то нет желания становиться ужином, - проворчал Тайрен, постепенно отогреваясь и обсыхая возле огня. На флирт он был сейчас явно не настроен.
   - И кстати, насчет ужина. Побольше овощей и мяса, сыр и хлеб, и вино не забудь. Подогретое, со специями. Продрог весь, - добавил он чуть более дружелюбно и попытался выдавить улыбку. Шелковая одежда сохла быстро, чего нельзя сказать о волосах: мокрая шевелюра многократно увеличившимся весом оттягивала голову назад. И с этим надо было что-то делать. Лис и без того постоянно ходил носом в небо, но тут сам себя переплюнул: это выглядело даже не высокомерно, это было откровенное издевательство над окружающими. Во всяком случае, так могло показаться со стороны.
   Перекинув космы через плечо на грудь, эльф создал в ладони слабый шар огня, который и обжечь-то не мог - так, светильник. Но свечение ощутимо согревало - именно этим теплом и воспользовался Лис, водя шаром по волосам и таким способом их высушивая. И всё же то был огонь, а значит, требуется предельная осторожность - иначе рыжие кудри вспыхнут не менее рыжим пламенем.
   К возвращению служанки с подносом, уставленным яствами и кувшином вина, Тайрен почти закончил с приведением прически в надлежащий вид и развернулся от очага к столу.
   - И что же сударь делал у вампиров? - девица явно не собиралась отставать от гостя. Скучно ей было - не престарелых же купцов кадрить, а тут такой экземплярчик интересный.
   - Да девственниц им продавал, - отшутился Лис, улыбаясь как можно приветливей. Таких девиц он узнавал всегда. Таким с три короба соври - и ночь в объятьях обеспечена.
   - Ой, страсти-то какие. И меня продашь? - хихикнула она.
   - Тебя? Да ни за что. И даже не против предпринять кой-какие меры, чтоб не позарились, - продолжал строить глазки Тайрен, откровенно разглядывая приятственную во всех отношениях фигурку девушки.
   - Эй, Тай, ты как ее спасать собрался? - неожиданно подал голос ифи, о котором все забыли.
   - Ой, кто это? - смешливо взвизгнула служанка.
   - Свечкодержатель, - ощерился в улыбке эльф.
   Обмен любезностями состоялся; и, не говоря напрямую, чтоб другие чего не заподозрили, Лис с девушкой поняли, что ночь им коротать вместе. Наемник был доволен: он согрелся, обсох и проводил время за сытным ужином и неплохим вином.
   - Ты чего удумал, олух? - Шим впервые за всё время был не в духе: девица ему не понравилась, а также не понравилось и то, что ночью Тайрен будет с ней. А ему, ифи, куда деваться? Не держать же свечку в прямом смысле слова?
   - Не кипятись, малявка. Лучше слушай сюда, - эльф хихикнул в кулак и сейчас, как никогда, напоминал того зверя, прозвище которого носил: в эту минуту похож он был именно на хитрого коварного лиса,
   - Нам куда надо? Правильно, к дроу. Думаешь, они так запросто нас и пустят? Ну да, как же! Я тут чего придумал. Ты ведь иллюзию сможешь сотворить?
   - Ну... смогу. Тай, ты меня пугаешь, - но блеск в глазах Шимриса говорил совсем не об испуге.
   - Хих, ну так вот. Она придет, такая обязательно придет. А мы ее приспим - и пусть ей снится, что она со мной. Сумеешь? - он давился смехом, а Шим не мог понять, из-за чего, пока тот не изложил весь план.
   - Ну, ты даешь. Тай-тай, тебя девицы убьют когда-нибудь за такие шутки! - Ифи неприкрыто хохотал. Такой расклад его устраивал.
   Как и пророчил Тайрен, она пришла. Ифи прятался за занавеской, стараясь не засмеяться раньше, чем дело будет сделано. Лис был великолепен. И быстр в действиях, что радовало служанку, смущенно хихикавшую в ответ на нашептывания эльфа: не успела она опомниться, как оказалась на постели без одежды, и любовник завис над ней, жарко целуя раскрасневшиеся губы. Заметить, когда его место заняла иллюзия, искусно сотворенная Шимрисом, девушка не смогла бы, даже будь она предупреждена о подвохе.
   Лис честно пытался не заржать, глядя, как она обнимает воздух и сладко стонет в такт видимым только ей ласкам. А ифи едва не помирал со смеху, наблюдая, как Тайрен надевает женскую одежду и заправляет волосы под кружевной чепчик. Подержав ладони над светильником, наемник вымазал лицо и все открытые части тела копотью от свеч.
   - Ну, как я тебе? - давясь от смеха, продемонстрировал Шимрису себя любимого Лис.
   - Теперь точно жена, - ифи бился в истерике, кувыркаясь в воздухе и стараясь сдерживать хохот, чтобы не разбудить всех на постоялом дворе.
   В итоге с притемненной кожей Тайрен стал похож на долговязую девицу, предположительно из тех дроу, кто не обладал бледнолицестью. Волосы, тщательно уложенные под чепчик, нельзя было определить по цвету, а уши... да у всех эльфов уши одинаковые.
   План состоял вот в чем: никто не должен знать, что рыжий эльф прибыл сюда, чтобы тайно проникнуть к темным. Ведь не с посольством же он приехал. А значит, для чужих глаз и ушей всё будет выглядеть так, словно полуночный гость провел жаркую ночь со служанкой и комнаты своей не покидал. А если кто заприметит его, прокрадывающегося в подземелья, то сочтут за девушку, причем непонятно какого роду-племени, что отведет от Лиса подозрения.
   Если вначале Тайрен ругал дождь, то теперь ему радовался: смоет все следы от постоялого двора до подземелий. Пока он разведает, где ему, хоть предположительно, искать ожерелье, - стоит поиграть в шпиона. Конечно, он понимал, что если поймают, маскарад не поможет. Всё делалось с расчетом на то, что удачливого наемника всё же не схватят, и погоня захлебнется здесь, в таверне. Если вообще она будет.
   Идея отправиться к дроу ночью и в женском обличье оказалась весьма удачной: никто не заметил, как он выскользнул в окно и покинул постоялый двор. Кокетливая улыбка и подмигивание стражникам - и он в подземелье. На вопрос, кто она и чья служанка, Тайрен, сделав голос выше и тоньше, проворковал, что из дальних пещер прислал хозяин купить кое-что в клане. Охранники пожали плечами: дескать, понятное дело. Слегка поежились при упоминании дальних подземелий - видать, проживал там кто-то неприятный. Имя спрашивать не стали, и Лис поблагодарил удачу. Пока всё шло гладко. Но как искать? И где?
   - А чего купить-то надо? Может, подскажу, в какую лавку обратиться? - спросил, подмигивая, стражник, явно намекая на маленькую оплату за подсказку.
   - Да заприметил мой хозяин ожерелье с клыком дракона, уж больно приглянулось, - защебетал Тайрен смущаясь и краснея, в самом деле вспыхнув от мысли, как ему придется отверчиваться от оплаты. Ифи, сидящий на его макушке и старательно изображающий украшение на чепчике, едва не прыснул со смеху.
   - О, видел такое. Поцелуешь, скажу, - дроу привлек к себе "служанку", зажимая в объятьях.
   "Святые небеса, как сложно, оказывается, быть девицей! И что теперь делать? Строить из себя невинность после того, как уже кокетничал? Нет, заподозрят. Эх, была не была, где наша не пропадала", - Лис зажмурился и отчаянно впился губами в губы стражника, одарив того крепким поцелуем.
   - Ох, ты ж, какая страстная, - охранник явно был шокирован таким напором и глубоко дышал, переводя дыхание после поцелуя. Тайрен зеленел, сажа на лице спасала.
   - Так у кого видал-то ожерелье? - спросил он, с трудом удерживаясь оттого, чтобы не прибить охранника, а заодно и елозившего на макушке Шима.
   - У госпожи Ризы. Только ты с ней поосторожней, странная она, - предупредил дроу, прижимая его к себе и напрашиваясь на второй поцелуй.
   - Ах, спасибо, я очень спешу. На обратной дороге, может, поворкуем, - отбрехался Лис, выскальзывая из цепких рук, и через силу улыбнувшись на прощанье, быстрым шагом отправился вглубь подземелий.
   В начале предприятия он и не подозревал, как придется расплачиваться за идею прикинуться женщиной. Вроде бы хорошая задумка теперь несколько пугала его... и веселила ифи. И всё же эльфу пока везло.
   - Пакость какая, - скривился Лис, отплевываясь от поцелуя, едва скрылся с глаз стражника. Шим давился хохотом, истерично трясся, но всё же старался изображать украшение, никоим образом не выдавая, что является существом живым, и более того - разумным. Однако это не спасало бедного наемника от постоянного топотания маленьких лапок по его многострадальной голове.
   - Не скажете, где проживает госпожа Риза? - спросил он первую попавшуюся девушку, не рискуя больше иметь дело с мужчинами, - благо жизнь на улицах подземного города ночью кипела, и обратиться было к кому. Но девушка вдруг замахала на него руками, осенила себя охранным знаком и убежала, так и не сказав ни слова. Лис пожал плечами в недоумении и спросил другую. И получил в ответ такую же реакцию.
   "Мде, похоже, выбора нет, надо спрашивать мужчин", - подумал Тайрен после пятой девушки, наотрез отказавшейся говорить о загадочной госпоже Ризе.
   - Госпожа Риза? - дроу хихикнул в ответ на вопрос "служанки",
   - Тебе повезло, она живет в ближнем жилом квартале, за час дойдешь, - и объяснил, как найти искомое жилище, по-прежнему хихикая и сочувственно поглядывая на "девушку".
   - Да что ж за госпожа такая, что девушки даже упоминать ее боятся, а мужики смеются, и охранник предупреждал, - проворчал себе под нос Лис и, подобрав юбки, припустил в указанном направлении бегом: время дорого, нужно управиться до рассвета и вернуться на постоялый двор. Пока всё идет гладко, но это не значит, что еще раз повезет провернуть трюк с проникновением в подземелье. Надо использовать выпавший шанс.
   Дом - скорее, подземный дворец - госпожи Ризы был найден без приключений, дроу указал на него предельно ясно, ошибки быть не могло. Тайрен широко улыбнулся, уверовал опять в свою удачу и постучал.
   - Сакайя, где тебя носит, пришел кто-то! Сакайя? - послышалось из-за двери. Однако та, что предстала перед Лисом, совсем не походила на горничную и явно была не Сакайей, которую пытались дозваться.
   - Вот бесовка, опять запропастилась, всё приходится делать самой. Чего тебе, дитя мое?
   - Вы - госпожа Риза? - кротким голосочком уточнил эльф, хотя и так уже догадался. Женщина-дроу полностью подходила под слово "госпожа". Изящная, утонченная, высокомерно-снисходительная, в дорогой прозрачной одежде, которая скорее открывала, чем прятала ухоженное, красивое, аристократическое во всех смыслах этого слова тело. Лис непроизвольно облизнулся. Риза выглядела слишком соблазнительно, даже несмотря на то, что была и впрямь темной: фиолетово-голубая кожа контрастировала с шелковистыми серебряными волосами, которые крупными кольцами спускались, словно стекая, до самого пола.
   - Дитя мое, у тебя ко мне дело? - неожиданно ласково проворковала Риза, проследив за тем, как "служанка" ее рассматривает.
   - Ой, да, простите. Меня прислал мой господин узнать, не продадите ли ему ожерелье с клыком дракона, - опомнился Тайрен, едва не выдав себя с головой, и предпочел опустить взгляд. Нет, не могло его смутить такое зрелище, просто занервничал оттого, что может себя раскрыть. Виданное ли дело, чтобы девушки так разглядывали женщин?
   - Ах-ах, не будем о мужчинах, даже если это твой господин. Они такие скучные. А ты такая милая. Высокая, статная. Мне нравятся такие. Очень нравятся. А ожерелье... хм, хочешь, я подарю его тебе? - голос Ризы дошел до шепота, и Тайрен не успел опомниться, как изящные руки уже гладили его по плечам, и женщина прильнула к нему всем телом, прижимаясь так тесно, будто становясь частью его самого.
   "Подарит? Всё так просто?" - не успел подумать эльф, как его словно молнией ударило.
   "Просто?!"
   - Ты ведь не заставишь меня скучать в твоих объятьях? Всего лишь чуточку любви, и ожерелье - твое, - жарко прошептала Риза, облепив наемника руками и ногами и утаскивая его в дом. Ее намерения были настолько недвусмысленны, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чего именно хочет горячая госпожа от "невинной служанки".
   Нет, конечно, Тайрен был не против провести парочку часов в постели темной чаровницы. О да, он даже был бы счастлив. Если бы не одно махонькое "но" - похоже, госпожу Ризу привлекали лишь девичьи ласки. Но он-то девушкой не был! Теперь Лис понимал, почему столкнулся с такими сложностями в поисках этого дома. Намечался тупик, и как из него выбираться, эльф пока не представлял.
   Нетерпеливые руки эльфийки гладили его живот, пытаясь спуститься ниже, но этого никак нельзя было позволить - слишком явно проступала "улика" того, что его не оставили равнодушным столь откровенные прикосновения.
   - Ах, госпожа, я так смущаюсь, - пропищал Лис, понимая, что сейчас взорвется, завалит соблазнительницу на пол и удовлетворит по полной программе. И радостно отправится на плаху. Именно это обстоятельство заставляло держаться из последних сил и играть спектакль, который сам себе придумал.
   - О, ты такая скромница. Ну не смущайся, обними меня, - Риза оказалась весьма знойной и возбуждалась, вспыхивая, как сухие дрова, - мгновенно. Казалось, ей для этого вполне достаточно наличия девушки рядом и хотя бы минимального доступа к телу. Она висела на Тайрене, умудряясь при этом подталкивать его вглубь дома, где, по всей видимости, находился будуар девичьей обольстительницы.
   "Ага, я очень скромный, когда изображаю девушку", - Лис шипел, лихорадочно гадая, как ему выкрутиться из сложившейся ситуации.
   - Госпожа... - он повеселел: его осенила долгожданная идея. - Я стесняюсь, госпожа. Вы так прекрасны, а я всего лишь служанка, я стыжусь своего тела, ведь вы совершенны, а я выгляжу такой дурнушкой...
   - Ах, не стесняйся, ну же, - Риза уже стонала, и к тому же, наконец-то дотащила жертву до спальни.
   - Вы так прекрасны, госпожа... нет-нет, я не смогу, я сгорю со стыда, - Лис провел кончиками пальцев по шее Ризы, потом повторил то же самое губами. Эльфийка таяла на глазах.
   - Если вы не будете на меня смотреть, я попробую утолить вашу страсть, - прошептал он, обдавая ее острое ухо горячим дыханием.
   - А-ах, всё, что захочешь, но не медли, - соблазнительница стонала: то ли она вообще легко возбуждалась, то ли у неё давно не было... девушек.
   "Святое небо, я спасен! Возможно..."
   Если начистоту, желанием горели оба: и Тайрен, и эльфийка. Вот только первому приходилось сдерживаться и думать, тогда, как вторая просто млела и торопила "любовницу", радуясь, что ту не пришлось долго уговаривать. Лис дрожащими от волнения руками (ага, ещё рассекретят) стащил с неё одежду и, буквально повалив на кровать, завязал ей глаза одной из лент, во множестве лежащих на прикроватном столике. Чуток подумал и связал ей руки, примотав другой лентой к спинке кровати.
   - Ах, выдумщица, а это зачем? - сквозь частое дыхание попробовала засмеяться Риза.
   - Чтобы вы повязку не сняли, госпожа, - не менее тяжело дыша, прошептал Лис.
   "Не прикоснется, не увидит. Но что дальше? Проклятье, влип так влип. Хотя можно оставить так, забрать ожерелье и смотаться. Но где его искать? И я не вор", - Тайрен нервничал.
   - Эй, Шим, а можешь и на нее иллюзию наложить? Чтобы она считала меня девушкой? - одними губами спросил он ифи, снимая того с головы вместе с чепчиком. Шелковая волна тяжелых волос прошелестела по обнаженному телу Ризы.
   - О, ох, как приятно. Не медли же... ах, там, в ящике стола возьми... зажмешь между ног и войдешь в меня этой штукой, - эльфийка изнемогала в нетерпении, прижимала одну ногу к другой, бесстыдно раздвигая их и всем телом требуя ласки.
   - Нет, не смогу, она почувствует... колдунья, - так же беззвучно ответил Шим. Происходящее его явно веселило. Он уселся на спинку кресла и принялся наблюдать, как его напарник выкрутится из столь щепетильной ситуации.
   "А, была не была! Помирать, так хоть получить удовольствие перед этим", - Тайрен совсем отчаялся. Его тело тоже не молчало. Одежда полетела на пол.
   О да, он был горяч и страстен. Риза стонала, кричала, извивалась под ласками; только "штучка из ящика" Лису была ни к чему. Имелась своя "штучка", которой он мастерски владел. Осталось малое, но главное: не оставить следов, присущих лишь мужчине. И, доведя до полного исступления Ризу, он из последних сил старался контролировать собственный организм на предмет тех самых следов.
   - Ты невероятна. Такая страстная... ах, чаровница, - эльфийка была утомлена и довольна.
   Тайрена трясло. Он спешно одевался, пряча в пышные юбки свое далеко не удовлетворенное возбуждение, и надеялся на чудо.
   - Ах, я совсем обессилела. Ты прелесть. Бросай своего хозяина и переходи ко мне, - мурлыкала Риза, освобожденная от ленточных пут.
   - Всенепременно, госпожа. Но последнее поручение мне необходимо выполнить, - наемнику казалось, что он сходит с ума. Сознание грозилось помутиться, но на кон была поставлена его жизнь, поэтому он с трудом, но держался.
   - Ах да, конечно же. Сакайя!
   - Да, госпожа жрица, - в комнату проскользнула горничная.
   - Отдай этой милашке ожерелье с клыком дракона, что я принесла с одного из жертвоприношений. И десять золотых впридачу.
   Сакайя внимательно взглянула на "милашку" и поперхнулась.
   - Да, госпожа жрица, как прикажете. Иди за мной, милая, - незаметно для хозяйки горничная давилась смехом.
   - Чаровница, я жду твоего возвращения, - почти простонала в след уходящему эльфу Риза.
   - Бери. Но деньги я оставлю себе. Это моя цена молчания. Она пьяна, конечно. Но проспится и поймет, что ты совсем не девушка, - улыбка Сакайи была красноречивей слов.
   - Тогда почему ты не поднимаешь шум? Неужели всего лишь из-за десяти золотых? - удивился Тайрен.
   - Это всего лишь маленькая месть. А завтра я повеселюсь, наблюдая, как она лютует, - горничная явно Ризу недолюбливала.
   - Удачного веселья, - бросил напоследок Лис. Так быстро он еще не бегал никогда. И причиной, кроме страха быть разоблаченным, было еще и неутоленное желание, которое явно не утолить в подземелье.
  

***

   - От меня не убежишь, сколько ни бегай. Еще никто не убегал, - облизывая тонкие губы в предвкушении, бормотал себе под нос друид. Азарт погони гнал его всё сильнее и сильнее. Вот еще верста. Вот замаячил темной грудой Проклятый лес.
   И словно тренькнула, оборвавшись, струна. След венка вдруг задрожал, как живой. Что-то ворвалось в магию друида, перебивая ее чем-то противоестественным. Аш сосредоточился, потянул тонкий шлейф магического следа... и смачно выругался.
   - Да чтоб их! Какого шима они в лес поперлись?! Жить надоело? Могли бы подождать смиренно, я бы упокоил! - сумеречник злился. - Проклятье, хорошо, что солнце село. Меняем планы, Ранко, теперь будем догонять их очень быстро. И, скорее всего, схватка предстоит не с ними. Проклятье! Почему барьер не сделан непроходимым для таких вот идиотов? - ругался эльф, поспешно стаскивая одежду и пакуя в сумку.
   - И-и? - вопросительно протянула Ранко, глядя, как он лихорадочно раздевается. Нет, видом голого мужчины ее было не смутить, тут имело место другое удивление - зачем? Хотя она догадывалась, что последует за этими действиями. Такое уже было.
   - Вот это сразу мне отдашь, как перекинусь, а сумка пусть у тебя будет, - распорядился Аш, пристраивая котомку за плечами девушки так, чтоб не мешала и не свалилась. Обнаженные мечи и плащ он сунул Ранко в руки, предвидя, что одеваться и вытаскивать мечи из ножен будет некогда - хотя бы бедра тканью обернуть.
   - Угу, - она уже поняла: ей предстоит снова прокатиться верхом.
   - Побежали, - бросил эльф, в кувырке назад засвечиваясь белым светом, откуда вынырнул снежный волк.
   Бежать. Бежать так быстро, как могут нести волчьи ноги, почти не ощущая легкого наездника; подобные волки часто служили для быстрого перемещения эльфийских стрелков. А Ранко не тяжелей тех лучниц.
   Бежать, сгрызая расстояние прыжками. Серебристой молнией нестись по тракту. В лес. Под мрачный покров искореженных деревьев, пропахших мерзостью, словно неживых.
   Спасать того, кого убить намеревался.
   "Проклятье! Только я имею право тебя убить! Не смей там сдохнуть, Рован!"
   Зловонное дыхание проклятого места перешибало всякий запах. Аш мог лишь радоваться, что чуткий нос волка еще улавливает в этих миазмах тленный запах вампира. Мертвого шиповника. Едва-едва, почти неощутимый. Всё ближе и ближе. Здесь!
   Осталось загадкой, что подумали вампир и оборотень, когда сквозь рев окруживших их тварей прорвался злобный рык, и из-под сени деревьев вылетел серебристо-белый волк. Да и не до удивления им было, даже когда зверь стряхнул с себя наездника, в прыжке перекувырнувшись через голову назад. Белая вспышка осветила местность, заставляя нечисть прыснуть в стороны.
   - Ранко! - крикнул Аш, выныривая из сияния и сразу ловя брошенные плащ и мечи. Нескольких мгновений, отыгранных у врагов за счет яркого света, хватило только на то, чтобы обернуть плащ вокруг бедер и протянуть руку вампиру, валяющемуся на земле, но освобожденному от упыря, отскочившего в тень.
   - Вставай, чего разлегся? Держи, этим сподручней, просто руби их, и всё, - выдохнул он, всучивая Ровану клинок.
   Тем временем подтянулось подкрепление: учуяв добычу, вечно голодные твари ринулись на запах "еды", пытаясь взять в кольцо не шибко умных путников, решивших сократить путь через лес. И если им это удастся, шансов на спасение не будет. Меч Ранко с тихим шелестом покинул ножны. Краем глаза эльф отметил, что ученица настроена более чем серьезно. А вот мальчишка-оборотень выглядел... непонимающим? Даже при мимолетном взгляде создавалось впечатление, что он не знал, куда попал и зачем он здесь.
   - Если хотел сдохнуть, сказал бы сразу. Зачем такие сложности в поисках смерти? - злобно прошипел Аш, вставая с вампиром спиной к спине.
   - Вот как только захочу, так и скажу, - язвительно ответил Рован.
   Четверо против неисчислимого количества чудищ, которых так просто не убьешь. Один - мальчишка-оборотень, по виду - не воин и не маг. Вторая - девчонка, но у нее полно козырей в рукавах. Магических, если Аш не ошибся и наука пошла впрок, - да и мечом своим изогнутым махать умеет. Вампир - ну, этот просто так с жизнью не распрощается. Силен, быстр и ловок. А значит, даже если с мечом не очень ладит, - даже от бездумного размахивания клинком будет немалый толк. И сам друид с более чем тысячелетним опытом сражений, мечник. Если мальчишка окажется вовсе бесполезным, то эта троица так просто свои жизни не отдаст.
   И всё равно, как ни крути, но шансов на победу - ноль.
   Взмах клинка. Студенистая мерзость сплыла на землю, наполняя и без того тяжелый вязкий воздух новой волной зловония. Ладонь, земля, хлопок, сноп искр и... ничего. Когтистая лапа располосовала предплечье; запах крови смешался с другими запахами. Уже не первая рана. И не только у него. Досталось всем. Это не поединок, не благородная дуэль. Здесь нет правил. Это борьба за выживание.
   "Не ту добычу вы себе избрали. Не будет вам обеда. Не первый раз мне с вами драться, не первый раз вас убивать. Когда уже все сдохнете с голоду?" - Аш злился. Злился на этот шимов лес за то, что существует; на Рована, что в это гиблое место влез; на себя, побежавшего спасать, хотя должен был прикончить; на Ранко, что не остановила.
   - Проклятье! - выругался Аш. Попытки разбудить землю и заставить сражаться - бесполезны. Всё давно умерло. Не отзывается на магию друида. Отмахиваться одной рукой, и концентрировать магию в другой было сложно - из-за этого он уже получил несколько ран. По обнаженному телу заструилась кровь, своим запахом еще больше побуждая обитателей леса бросаться на добычу.
   - Ранко, мочи их всем, чем можешь! - он надеялся, что ученица всё же усвоила магию огня - мечом здесь сильно не помашешь. И в тот же миг поляну, на которой происходило сражение, осветил кроваво-красный отблеск пламени. Ранко не мочила, она жгла.
   Удар меча. Предсмертный визг. Ладонь. Земля. Рассыпающиеся искры. Ругань. Спина вампира за спиной. Краем глаза - пока все живы, все сражаются. Кто как умеет, кто как может. Но скоро, очень скоро их просто поглотит новая волна нападающих. Не дать завершиться окружению. Почти невозможно. Не хватит только лишь меча. Очередная тварь сумела дотянуться, разорвав до кости грудь эльфа.
   - Аааааарррр! - не выдержал сумеречник, вложив в крик и движение всю силу. После такого он не сможет использовать магию неделю... если выживет. Земля. Хлопок ладони об умершую почву. Когда-то это уже было. Не помнил. Гинтра рассказывал, что тогда удалось. Если выложиться на полную, не щадя себя.
   Они рванулись из земли. Сухие, толстые и узловатые, скрюченные корни умерших деревьев, разбуженные зовом друида. Пронзив несколько тварей насквозь, став ощутимой преградой между нападавшими из леса и защищающимися четверыми. Пусть ненамного, но минут пять форы дадут. И Аш не мешкал.
   - Бежим!
   Бежать не останавливаясь, что есть мочи. Босыми ногами перепрыгивая через коряги. Волком сейчас не стать, магии не осталось. Да если бы и стал - всех на спине не унести, а на своих двоих им не поспеть за зверем. Без вариантов. Просто бежать. В который раз через этот лес.
   Не думать, не смотреть, не останавливаться. Нежить быстро справится с корнями и пустится вдогонку. Не тратить ни секунды, используя полностью выигранное время. Отсрочку в несколько минут. Всего лишь несколько минут. И так отчаянно желать, чтобы этого хватило.
   Никаких мыслей. Только злость. Злость гонит вперед со страшной силой. Выбраться за барьер и вышибить остатки души из Рована, если она у него есть. Какого рожна было лезть в эту погибель? Других путей не нашлось? Нет, он не находил объяснений поступку вампира. И собственному беспокойству - тоже.
   Бежать, с летящим вдогонку голодным озлобленным воем. Не хочет отпускать проклятое место свою добычу. Сумеречник мог лишь краем глаза видеть: не отстают, бегут без оглядки трое. Ранко, оборотень, вампир. Никто не мечтает стать ужином для тех, кто дышит в спину мерзостным зловонием. У страха велики глаза. Но еще быстрей у страха ноги.
   Аш вырвался за барьер, кубарем скатился по траве с пригорка и сразу вскочил на ноги, поворачиваясь к лесу, - все трое вылетели вслед за ним. И так же, как и он, согнулись пополам, пытаясь отдышаться: легкие горели. Пробежать столь быстро такое расстояние может лишь тот, чью спину сверлит взглядом смерть. Лишь тот, кто хочет выжить. Ранко задержалась дольше всех, отстреливаясь огненными сферами от тварей; но всё же успела. И можно злорадно наблюдать, как врезается в барьер погоня, захлебывается и отступает, не в силах преодолеть невидимую преграду.
   - Ну и какого шима вы туда поперлись? Жить надоело? - Аш перевел дыхание. - Здесь оставаться смысла нет. В трех часах ходьбы пещера. Там залечим раны и встретим рассвет. Ведь кое-кто из нас не очень рад рассветам, да?
   - Тебе какое дело?! - всё еще злой после битвы, но уже слегка отдышавшийся, Рован с трудом поднялся с травы. - Зачем ты меня преследуешь?
   Зрелище беглецы являли собою плачевное: досталось всем. Раны на предплечье и груди доставляли сумеречнику беспокойство; об остальных можно было забыть - царапины, сами затянутся. Верткая Ранко пострадала меньше всех - не так легко сильным, но неуклюжим тварям попасть по стремительной девушке.
   - Ранко, сумку дай. Надо раны обработать, - не обращая внимания на слова Рована, Аш порылся в котомке и извлек баночку со снадобьем и свою тунику, которая тут же была порвана на бинты. С учеником и оборотнем всё понятно: опасных ран не наблюдается, хватит перевязки и лекарства. Но как лечить вампира? Это всерьез тревожило: эльф слышал, что раненые вампиры испытывают более сильную жажду, чем обычно. А тут три окровавленных живых. - Ты того, потерпи. Доберемся до пещеры, и я тобой займусь. Есть мысли, как тебя поправить, просто потерпи, - он глянул на Рована, догадываясь, что терпеть тому ой как сложно. В янтарных глазах друида светились решимость и угроза: лучше бы вампиру не буянить, тогда всё обойдется мирным исходом. Рован промолчал - видно, сейчас ему было не до разговоров.
   - Эм... а... дальше что? - неуверенно спросила Ранко.
   - Мы с вампиром отдохнем малость, а вы вдвоем отправитесь в столицу оборотней. Нельзя вам сейчас рядом с ним, - эльф закончил обработку ран, снял с пальца единственное кольцо и протянул ученице: - Найдете торговца Нагайю. Скажете, прислал хозяин Гинтры, кольцо это он знает. Попросите снарядить крытую повозку с парой лошадей, одежду, еду. Всё, что в дорогу надо. Расплачусь потом. Мы будем вас ждать до вечерних сумерек третьего дня в пещере. Там есть тропка до дороги, узкая, но повозка пройдет, местность ровная, - произнося прозвище, эльф недовольно поморщился: оборотни, как назло, прилепили несуразное "хозяин" из-за того, что Гинтра и впрямь звал его хозяином. Вот только не своим, а леса.
   Он оторвал широкую полосу от плаща, перетянул рану на боку вампира, сгреб его в охапку и направился к подножью близких гор, в которых означенная пещера и располагалась.
   - Зачем преследую? А меня наняли тебя убить за то, что людского князя баламутишь. А я вот почему-то спас, - вернулся Аш к ранее заданному вопросу. Теперь можно было попробовать поговорить.
   "И вылези из моих мыслей, а то заблудишься в моих желаниях, потом кошмары будут сниться. Дневные", - мысленно предупредил он, почувствовав, что вампир проявляет излишнее любопытство.
   "А может, я не против заблудиться?" - кровосос почти улыбнулся.
   Ранко и оборотень, наконец, скрылись из виду. К большому облегчению сумеречника: так куда проще, чем не сводить глаз с детишек, гадая, не набросится ли вампир на них. О том, что Рован может укусить его самого, он не беспокоился. Такое уже было - и не пугало. Воспоминания об укусе даже рождали нечто теплое в давно замерзшей душе Аша. И почему-то возбуждали.
   Пещера была небольшая, но сухая. А главное, уступ надежно скрывал ее от солнца, не проникавшего сюда на протяжении всего дня. Здесь можно спокойно дождаться ночи. И попытаться вылечить вампира. Предплечье отдавало гулкой болью, рана на груди саднила, но после перевязки вполне терпимо. Не мальчишка желторотый, чтобы скулить по пустякам. Руки-ноги на месте, ну и ладно. А остальное заживет.
   - Тебе ведь снадобья помочь не могут, так? - вопрос не требовал ответа. Аш и сам знал: бесполезно лечить вампира, как живого. Но и воспринимать его, как мертвого, не мог. И совершенно не понимал, отчего безоглядно ринулся в Проклятый лес - спасать того, кого полагалось убить. Помешательство рассвета на берегу... эльф не хотел задумываться над причиной. Ему просто было интересно, почему он так одержим вампиром, почему гнался за ним вместо того, чтобы отправляться домой, - ведь его наняли унять слухи, а не устраивать охоту на кровососа... Поэтому и оставлять всё, как есть, он не собирался.
   Стянув с Рована окровавленную одежду, он прокусил себе запястье, уронил в рану вампира алую каплю и провел по ней кончиком языка, зализывая. Каждую рану. Наполняя своей кровью, легко дотрагиваясь языком. Замечая, как вздрагивает Рован от его действий.
   - Помогает? Или лучше всё же так? - спросил друид, заглядывая ему в глаза, откинул волосы с шеи и подставил под укус. Рука легла на затылок вампира, как бы демонстрируя, что Аш не терпит возражений. Тот лишь зашипел в ответ.
   - Запомни, Рован, убить тебя имею право только я. Так что не вздумай сдохнуть раньше времени, - прошептал друид, зарываясь пальцами в светло-каштановые пряди.
   - Откуда это у тебя такое право? - вампир изогнул бровь, недоуменно глядя на склонившегося к нему эльфа. - Мы вроде еще не женаты. И откуда имя мое знаешь? - требовательно осведомился он, коснувшись губами острого уха, лизнул и только после этого безжалостно вонзил зубы в открытую шею, зная, что до того момента, пока он не насытится, друиду придется порядком подождать.
   - А твое имя большой секрет, и знать его не должно? Людишки сказали. А право... сам пока не знаю, но так решил, - спокойно ответил Аш. Рован с силой стискивал его волосы, но такую боль он сейчас не мог ощутить. Зато ощутил другое: как впились в шею клыки, как запульсировала быстрее, чем обычно, кровь. И без того тусклый свет померк, погружая Аша в зыбкое возбуждение.
   Всё навалилось сразу: азарт погони, горячка битвы, инстинкты, проснувшиеся от запаха крови. Своей. Его. Дикий медовый яд растекался по венам, даря возбуждение иного плана. Аромат увядшего шиповника дразнил тонкие ноздри эльфа, заставляя думать не только о спасении сомнительной жизни кровопийцы.
   "Ты вкусный", - наплевав на предупреждение, Рован снова влез в его мысли.
   "Так нравится знать, что я думаю? Ты тоже вкусный".
   Это была не нежность. Осторожность. А может, и начало нежности. Аш не понимал. Он просто позволял вампиру утолить жажду его кровью, но сам испытывал такую же жажду по отношению к нему.
   - Ты ведь не против? Знаю, что нет. Иначе не носил бы с собою мой венок. Думал, я не узнаю? Я узнал. О чем ты думал, когда его касался? - шептал эльф, прислушиваясь к своим ощущениям, чувствуя, как вздрагивает Рован. Это было сложно - не сорваться, не сжать в объятиях израненное тело, не превратиться в зверя, как тогда на берегу. Хотелось. Но он сдерживал себя. Несвойственное Ашу проявление заботы: ему важно было понять, что же тем утром привело к помешательству.
   Это почти походило на ласку. Когда вампир наконец-то отпустил шею, сумеречник взял его лицо в ладони и поцеловал. Жадно. Страстно. Так, будто соскучился. Будто лишь из-за этого и пустился в погоню. Будто нашел ответ на беспокоящие вопросы - почему так его желает, и что тогда произошло.
   - Не против, я не против, - горячо выдохнул Рован, обвившись вокруг сильного тела эльфа и прижимаясь так, словно это было не простое утоление жажды. - Я хранил твой венок, как память, запах цветов напоминал мне о тебе, а нежность лепестков - о гладкости твоей кожи, - понизив голос до бархатистого тембра, шептал вампир. Он был пьян. Слишком живой кровью друида. Слишком хмельной горячей влагой.
   - Лучше, когда я не кусаюсь? - Аш коснулся губами его шеи, обнажив клыки. И самым странным было то, что ему хотелось их вонзить, хотелось вновь испробовать на вкус терпкую, приторно-сладкую, густую, как многолетнее вино, кровь.
   - В прошлый раз было тоже хорошо, - уклончиво ответил Рован, открывая глаза и притискиваясь поближе к друиду. Поближе к теплу. - Ну же... - и улыбнулся, откидывая голову набок: - Сделай это...
   "Сделай..." - эхом пронеслось в мыслях Аша. И он не стал медлить. Клыки осторожно погрузились в шею, и сумеречник вновь ощутил тот самый вкус, которого хотел... хотел? Все эти дни, погоня, сражение... Ради чего? Ради нескольких пьянящих глотков. Жажда. Одержимость. Лишь только вновь попробовав - он понял цену той своей шалости, своей ошибки. Тогда, на берегу.
   И не сожалел. Даже осознав, что ценой за осколки воспоминаний стала жажда кровопийцы.
   Он знал, что избавиться от нее не удастся. Хотя он и не сделается неживым - уж слишком сильная кровь бессмертных эльфов текла в жилах Аша, уж слишком непростой сидел в нем зверь. Но одержимость не уйдет... даже если Рована не станет. Но думать об этом не хотелось. Сумеречник облизнулся. Он просто наслаждался, хмелея от происходящего, от вкуса крови. Крови вампира.
   - Не ври мне. Я не умею прощать. Ни лжи, ни предательства.
   Кому он это сказал? Рован округлил глаза в удивлении, всматриваясь в затуманившийся янтарный взгляд, прожигающий насквозь, и вместе с тем - видящий не его. Кого-то, кто был за ним... или в нем. В глубине синевы растеклись изумрудные капли. Заметные только сумеречнику.
   - Ты самый сумасшедший эльф, которого мне довелось видеть. Определенно, ты спятил. И я вместе с тобой.
   - Ты знал? Знал, что так будет, еще тогда, на берегу? - Аш разлегся рядом и отдыхал. Раны по-прежнему саднили: он слишком выдохся в лесу, чтобы начать регенерировать. Но не ему, воину, привыкать терпеть такое. Два-три дня - и от них останутся только тонкие бледные шрамы. И хорошо, что сейчас ночь - его время, время детей луны. Такое время лечит. Пусть медленно, но затягивает раны, дает дышать полной грудью. И видеть ясно. Выпить крови больше, чем для избавления от жажды, он не решился.
   - Если и знал, то какая разница? Ты сам это совершил, я не пытался сделать из тебя вампира. Да его и не вышло из тебя, - устало ответил Рован. Тема ему была неприятна.
   И теперь рядом был кто-то... почему-то Аш хотел, чтобы он был. Такое странное, забытое желание. И невозможное. Ведь этот "кто-то" - один из врагов, на кого эльф охотился и всегда убивал без колебаний и сомнений. Безжалостно. Что-то переменилось, сломалось в нем, словно рухнула стена, которую он так тщательно сооружал. И из-за этой рухнувшей стены пахнуло болью.
   Снова изумрудные глаза. И жжение в груди. Светлые волосы невесомой волной взметнулись в воздух. Кто-то падал. В груди торчал кинжал. И он, Аш, был тем, кто всадил этот кинжал, тем, кто убил. Кого-то, от кого до сих пор больно. Кого не хотел убивать. Очень близкий. Тот, кто был дорог. И не смог иначе. Убил. И память бережно заслонила эти воспоминания стеной. Стена пошатнулась.
   - Опасные ты разбиваешь преграды. Очень опасные, - будто в никуда прошептал он, выныривая из обрывков прошлого, сгребая Рована в охапку и прижимая к себе. Так, словно это было важно. Важно. Для него. Сейчас.
   - Я вообще врать не умею, - буркнул Рован, когда Аш наконец-то отпустил его. - Я патологически честен, - на дне синих глаз плескался истеричный смех и что-то еще, не поддающееся объяснению - и подсказывающее друиду не воспринимать слова о венке уж слишком всерьез. - Как тебя хоть зовут-то?
   Заявление, что вампир не способен врать, рассмешило Аша и сняло напряжение, однако показать это он не торопился. Но, услышав вопрос, всё же не выдержал. Он редко произносил свое полное имя, но в этот раз решил сделать исключение:
   - Саразмананеташтиель, если хочешь знать. Но тебе можно просто Аш, а то язык сломаешь. Да-да, я знаю, мои родители были большими шутниками. Даже для эльфа имя сложное. А это ведь только основная часть. Вот захочу тебя добить, тогда и всё скажу, - внезапно улыбнулся он: имя всегда было для него предметом для шуточек. Рован предусмотрительно промолчал.
   - Тут невдалеке ручей, я отойду к нему, - Аш неохотно оторвался от вампира: требовалось заняться ранами. - Вся моя сила ушла в Проклятом лесу, на регенерацию не хватит. Придется лечиться по старинке.
   В пещеру Аш вернулся скоро - не прошло и десяти минут - с охапкой сушняка и котелком воды. Повязки были сняты, открывая взору не самые приятные ранения, но после купания эльф выглядел заметно посвежевшим. Разведя костер поближе к выходу, чтобы не мешал дым, и, приладив котелок прямо в огне, он достал из сумки скудные остатки припасов, намереваясь сообразить из них похлебку. Бобы, вяленое мясо, щепотка ароматных трав. Негусто. Правда, еще есть сыр и пара лепешек. Блики огня заплясали на гранях каменных сводов пещеры. Рован вопросительно поднял брови.
   - Крови твоей мне мало. Во мне живет вечно голодный зверь. Поэтому пословица про волчий голод - это про меня.
   Волосы подвязаны в высокий хвост, чтобы не мешались при перевязке. Усевшись на краю плаща, Аш достал целебное снадобье и принялся смазывать следы побоища густо пахнущей травами мазью, с тревогой поглядывая на вампира и усилием воли давя желание впиться тому в горло... и пить, глотать, возвращая осколками болезненную память.
   - Скажи, Рован, куда вы направляетесь? Оборотня ведешь к собратьям в подарок? Не просто так ведь бросил насиженное тепленькое место у людей. Тебе там и еда, и кров, и князь на побегушках. Чего же сорвался? - он затянул повязку на предплечье; на нее хватило остатков туники, а на перевязку груди пришлось пустить кушак. Да уж, выходя из дому, сумеречник к погоне не готовился: он предполагал всего лишь сходить в людскую столицу и назад. - И какого шима вы в лес поперлись? Неужто не слыхал про него? Или столь самоуверен, что рассчитывал выбраться оттуда живым и невредимым? Таких "отважных" много сотен головы там сложили. Ну и зачем ты туда полез? - раздражение Аша имело полные основания - сейчас он расплачивался за чужую глупость, уверенными скупыми движениями, в которых угадывался немалый опыт, накладывая аккуратные повязки.
   - Что-то ты не в меру болтлив. Соскучился по мне? От тебя не бегал, не надейся.
   - Болтлив? Да, в общем, я никогда не был скуп на слова, тебе всего лишь не выпало со мной поговорить, - спокойно отозвался эльф. - Да ты и сам на молчуна не особо похож.
   - Идем к эльфам, светлым. Малыш-оборотень рвется спасти что-то от кого-то, или наоборот. Кто-то ему шепнул, что помощь нужна, вот и возомнил он себя великим героем. А я решил с ним пойти. Вдруг что перепадет. Не вечно же у людишек сидеть. Скучно, - Рован пожал плечами. Всё сказанное было странно ему самому, как и желание отправиться помогать оборотню. - А лес... я туда вообще по пьяни сунулся. Как видишь, всё просто до безобразия.
   - Скучающий вампир идет помогать светлым по просьбе оборотня? Ой, не могу, ты меня так больше не смеши, поперхнусь ненароком.
   Под сводами пещеры раздался вымученный хохот: таких несуразиц Аш еще не слышал. Чтоб кровосос по доброй воле сунулся к эльфам, да еще светлым, которые спят и видят, как бы изничтожить всю нежить и нечисть? Помогать мальчишке-оборотню? А если прибавить, что упомянутый вампир на пьяную голову горазд соваться в самые гиблые места, то и вовсе со смеху помереть... Вот только не укладывалось всё это в привычную картину, да и сам Рован говорил как-то рассеянно, словно удивлялся своим же действиям.
   - Со скуки и не туда полезешь. Ты тоже не сидишь в своем лесу, как я погляжу. Носишься повсюду, спасаешь нечисть от другой нечисти. Видно, по доброте душевной. Кстати, во сколько меня оценили, что ты так кинулся вдогонку? - ехидно осведомился вампир, выразительно глядя на эльфа и стараясь запихнуть голод подальше.
   - Не волнуйся, никто меня гоняться за тобой не нанимал. Просто любопытно стало взглянуть на кровососа, который прихватил с собою мой венок. На память, что ли, долгую и светлую? Веночек-то, небось, в лесу посеял. Что ж ты так с памятью?
   "Или испугался близкого соседства с друидом, который испытывает определенный интерес к твоей крови? От меня бежал? Вроде бы тебе понравилось, так что бежал не в ту сторону. Или я тебе показался немного грубым? Надо сразу было сказать, что любишь помягче, понежней. Какой-то ты стеснительный вампир, Рован..." - додумал Аш то, что не сказал вслух, уверенный, что кровопийца пока не вылез из его мыслей. А раз не вылез, то пусть получает.
   Убрав снадобье в сумку, он достал небольшую флягу. Вино было особое, походное. Его эльф никогда понапрасну не тратил, но сейчас выдался именно тот случай, когда необычные свойства вина были в самый раз. Ароматный, настоянный на целебных травах напиток из дикого винограда и бузины приятным теплом разлился по телу с первого глотка; усталость и боль начали понемногу притупляться. Конечно, вино не сможет излечить, но процесс исцеления ускорит, да и сделает его более терпимым.
   - Будешь? Или тебе и так неплохо? - он протянул фляжку вампиру и принялся за поздний ужин. Разговоры разговорами, а волка нужно покормить, пока он не решил покормиться сам, хотя бы за счет того же вампира. С памятного утра зверь внутри Аша стал более нетерпелив, более кровожаден, и если сам друид был не просто взрослым - древним, то снежный волк в нем был еще совсем молодым, азартным, горячим и всегда голодным. Когда сумеречник принимал тотем, его предупреждали, что первую сотню лет зверя будет сложно укрощать. Но Аш не выбирал легких путей и на другой тотем не согласился.
   Волк насытился, успокоился и довольно урчал, не подъедая больше силы попытками вырваться наружу. Теперь можно расслабиться... и ответить на призывные взгляды и вполне понятный блеск в глазах Рована. В одно движение оказавшись рядом и бесцеремонно сграбастав за плечи, Аш провел клыками по его шее.
   - Да чтоб я еще раз связался с эльфами, - зарычал возмущенный таким обращением вампир. Он жаждал крови, и его раздражало осознание, что так просто ее ему не дадут, а хваленое вампирское очарование на сумеречного не подействует. - Вот только веночка-то и нету, потерялся в пути. Сплетешь новый? Уж его я точно не потеряю, буду хранить и беречь, как память о нашей незабываемой встрече. Может, даже с собой стану носить постоянно. - Рован обнажил клыки в улыбке: - Если уж на то пошло... мне понравилось тогда на озере. Безумно, - жарко выдохнул он и тут же продолжил, как ни в чем не бывало: - Заскучаю, достану и предамся воспоминаниям.
   - Понравилось, говоришь? - прошипел сумеречник ему на ухо, прочерчивая клыками на его коже дорожки, царапая и слизывая выступающие капли темной крови, мерцающие в отблесках костра. - Нравится, да? Нравится зверь во мне?
   - Нравится, нравится... - быстро зашептал Рован, с трудом совладав с желанием вывернуться и заехать по наглой физиономии зарвавшегося эльфа, так властно заявляющего на него свои права.
   "Клыки... клыки... убейте меня..." - отстраненно подумал он, на миг представив, что будет, если друид сейчас примет свою вторую ипостась, и нервно сглотнул, отгоняя непрошеные мысли. Призрак волчьей пасти, смыкающейся на его шее, ясно отпечатался в сознании.
   Не в силах больше сдерживаться, Аш впился в вену вампира, жадно глотая приторную влагу, незаметно для себя погружаясь в видение, смешивая его с реальностью, не осознавая, что есть, а что было.
   Солнечные блики в изумруде глаз...
   Ярко-васильковый взгляд...
   Непослушные пшеничные вихры, пахнущие медом...
   Светлые шелковистые пряди, ласкающие пальцы...
   Горячее хрупкое тело, прильнувшее, трепетное...
   Сильное, смуглое, рвущееся навстречу, острые клыки...
   Жар страсти, тихий стон...
   Сдавленный рык, кровавый ритуал...
   "Не приручай к своему вкусу, не позволяй привыкнуть", - мысли вампира путались, переплетались, не давая возможности связно ответить. Жажда, ставшая еще невыносимее, затмевала разум, застилала глаза красной дымкой. Так сладко, так хочется большего.
   "Не приручать? А ты мне запрети. Что сейчас осталось в тебе твоего? Мои слова, мои мысли, мои желания - всё это в тебе, в твоей голове, в твоей душе, если она у тебя есть. Моя кровь струится по твоим венам. Если так хочешь - разорви эту связь, отдели себя от меня. Теперь, когда я позволил, когда сам всё тебе дал. Давай, сбеги прямо сейчас, через секунду будет поздно. Или мне показалось, что ты просишь еще?" - Аш наслаждался происходящим, это было что-то невозможное, что-то за гранью понимания.
   Воздух в пещере раскалился; казалось, он светится не только отблесками костра, но и жаром двух тел - сплетенных воедино, впиваясь беспощадно, разрывая зубами друг друга. В алых бликах огня выгибалась спина вампира, извивающегося в хватке Аша, а тот стискивал кольцо рук так, словно хотел пригвоздить Рована навечно, приковать к себе. Заставить помнить даже на краю света, что есть такое дикое, такое невозможное наслаждение.
   Стоны, вскрики, рычание, сбивчивое тяжелое дыхание. Ощущение грозового облака, пронизанного молниями, - и этим нужно дышать. Необходимо. Чтобы не задохнуться от запаха крови, смешавшегося с запахом желания. Неукротимая жажда. Обладание. Одержимость. Неважно. Когда и чьи клыки впиваются в шею - неважно. Рвать, перекатываясь по каменному полу. Объятья, царапины, укусы. Сойти с ума, не помнить себя, не знать - зачем. Объединяться, разделяя на двоих, становиться единым целым, неделимым.
   Крупная дрожь, сотрясающая тело. Хриплый вздох сквозь глухие стоны. Острые осколки разлетающегося сознания больно ранят, но только слаще, только пьянее от этой боли. Не чувствовать себя. Только его. Терпкий медовый яд экстаза, разливающийся по венам, заменяя кровь. Дикая кровавая эйфория.
   "Ты всё еще хочешь сбежать?" - последняя мысль перед тем, как раствориться в наслаждении, сквозь срывающийся крик.
   - Я сбегу, - хрипло произнес Рован, внезапно с силой отталкивая от себя эльфа и быстро поднимаясь на ноги.
   Ровно пройти по скользкому полу, не выдавая дрожи от нервного напряжения, не оборачиваться, не смотреть. Ни на него, ни под ноги, не дышать.
   Раскаленный воздух взрывал грудь. Если бы Аш мог раствориться в нем, то сделал бы это. Стать дыханием того, другого... кого? Вдох. Выдох. Просто вот так, одним воздухом. Больно. Невозможно притягательно. Гореть. Дальше. Больше. Не отпускать, не разрывать обжигающую цепь, сковавшую воедино. Желать снова и снова. Полного обладания. Абсолютной власти.
   Нет, не нужна была сумеречнику покорность, не нужно послушание, но вот такой бунтарский взгляд. Аш помнил его. Вызов. Когда это случилось? В какой миг? Он не знал, да и не хотел знать. Просто ощущал себя невероятно живым. Неразрывным с другим существом. Просто быть. С ним. Здесь и сейчас. Синие или зеленые? Изумрудные или васильковые?
   - Кто тебя отпустит?
   Рука схватила вампира за запястье. Рывок на себя. Сомкнувшееся кольцо рук. Удержать. Рован молчал.
   - Просто лежи так. И не дергайся.
   Он отпустит. Потом. Не сейчас. А сейчас просто вот так, держа в объятьях, касаясь губами виска, чувствуя тяжесть тела на своем. Не отпускать. Потом пожалеет. Сумеречник точно знал, что пожалеет. О том, что удержал. О том, что позволил себе показать себя настоящего. Не сдерживаться, не щадить, отдать весь свой огонь, разделить неделимое. Позволить хоть ненадолго, но стать частью себя. И упиваться этим единением, тонуть в хмельном наслаждении. Желать, так неудержимо, дико желать. Раскаленной лавой прогоняя кровь по венам. Просто стиснуть зубы и не отпускать. Не сейчас. Только не сейчас. Дробиться на части, споря с самим собой. Не мысли, чувства. Если бы вампир мог заглянуть, то увидел бы настоящий ад, творящийся в душе эльфа. И испугался бы увиденного.
   - Я же говорил, ты рушишь слишком опасные стены, - отбросив извечный сарказм, Аш горько улыбнулся. - Не шевелись, больно.
   - Какое мне дело до твоих стен? Я не имею никакого отношения к твоему прошлому, эльф, - Рован безнадежно дернулся в руках друида, вздохнул и... остался.
   Эйфория отступала, оставляя лишь горечь. Медовый яд, приправленный острым запахом крови, опасности, наслаждения, запрета. И невозможность разомкнуть кольцо рук. Приручил. Его? Себя? Горькое похмелье. Просто дышать, вдыхать запах такого близкого тела. Желанного. Чужого.
   "Ты ведь сам хотел этого. Что же ты не рад? Чего испугался? Всё еще уютно в моих мыслях, когда знаешь, что  могу с тобой сделать, что хочу с тобой сделать? Всё еще хочешь моей крови? Бери. Если готов платить. Тебя ведь устраивает цена, не так ли?"
   "Я до сих пор хочу. Устраивает", - мысленно ответил вампир. Жар его тела спадал, постепенно останавливалось сердцебиение, погружая Рована в дневной сон.
  

***

   Сколько прошло времени, сумеречник не знал, но проснулся из-за звука подкатившей повозки. Когда в пещеру вошла Ранко, глаза Аша были уже открыты.
   - Ну, нет, я вам новую одежду не выдам, пока не приведете себя в порядок, - возвестила она вместо приветствия.
   - Не ругайся, - сонно ответил Аш, осторожно убрал руку Рована, встал и, как был нагим, отправился к ручью, абсолютно не думая о том, что может кого-то смутить. Ранко точно не кажется смущенной, а мнение оборотня его не интересовало вовсе.
   Вернувшись отмывшимся от крови и пыли, он взглянул на ученицу, и та молча протянула ему сверток с новой одеждой. Пара минут, и эльф стоял одетым, туника и штаны скрыли следы странной ночи и сражения; он выглядел посвежевшим и почти здоровым. Быстро собрав котомку, он кивнул девушке:
   - Пойдем, нам больше незачем здесь быть.
   - Пойдем, так пойдем. Зачем гонялись - непонятно, - уже привычно проворчала ученица себе под нос.
   На мгновение повернувшись к спящему вампиру, друид собрал жалкие осколки вернувшейся магии, и хоровод синих искорок опустился на голову Рована венком из васильков. Долгий взгляд на прощанье.
   "Спи. Еще встретимся. Ты знаешь, где меня искать".
   Даже если эльф и хотел остаться, то понимал: это невозможно. Необходимо залечить раны, восстановить силы. Иначе следующая ночь может стать последней. Для обоих. Он прекрасно знал, что не сумеет сдержаться, и они снова будут беспощадно рвать друг друга на части. И вампир переступит черту в попытке выпить эльфа без остатка. И на краю смерти проснется зверь. Погибнут оба. Возможно, сумеречник и считал такую смерть самой желанной, но не хотел, чтобы всё закончилось, так и не начавшись, - пока он так и не понял тайну потерянной памяти. Поэтому уходил. Пока еще мог уйти.
   - Пойдем, - повторил Аш, обнимая Ранко за плечи и выводя из пещеры. Ученица покосилась на его руку, но не убрала ее. День был пасмурным, и это радовало: можно не прятаться в плащ от прямых солнечных лучей. В воздухе пахло грозой. Или, возможно, сам друид походил на каприз погоды.
  

***

   - Проклятье! Как же так?
   - Не понимаю, я всё сделал, чтобы он пошел в этот лес. Он обречен был там погибнуть.
   - Он не погиб! Они встретились, и... и...
   - Да вижу я!
   - Как же так? Никому не дано уйти с пути, если его проложил сам Арк...
   - Кто же знал, что эльф побежит его спасать?
   - Да при чем тут эльф? Он не бог, не в его силах спасти того, чей путь Уже прервался!
   - Йут?!
   - Ага, она. Счастливо плескаться теперь.
   - Ты видишь, чем всё это закончится?
   - Нет, я вижу только пепел.
   - Проклятье!
  
  
  

Часть пятая

Осколки и ключи

Глава первая

   Старейшины Совета ходили мрачнее тучи: такого непотребства и кощунства они не ожидали. Верховный жрец был в ярости - мало того, что посох похитили, так еще и треть леса разворотили. И много времени и сил уйдет на залечивание ран земли: придется созывать друидов со всех концов клана и стараться, не покладая рук. Но и насчет посоха рассиживаться не стоило. Однако большинство воинов пострадали в переделке, а маги заняты исцелением как пострадавших, так и леса.
   - Эй, ты ведь Нэл?
   - Да, Нэринилор. Сменился с караула южных границ, иду на отдых.
   - Отставить отдых, отправишься на поиски посоха.
   - Я?!
   - Да, ты. Я и рад бы послать более опытного, но выбирать не приходится, - вздохнул жрец. - Так что слушай. Ветер с Нейтральной веет. Скорей всего, похищение посоха заказали через тамошнего вербовщика. Твое дело не в том, чтобы его вернуть, - это, скорей всего, не по силам одному стрелку. Но вот узнать, у кого он теперь находится, вполне сумеешь. Всё же ты еще и следопыт.
   - Ага. Понял. Когда идти? - пробормотал ошарашенный таким раскладом юноша.
   - Вчера! - не выдержав, рявкнул Верховный.
   - Понял, - Нэл догадался, что вопросы до добра не доведут и, развернувшись на пятках, побежал собираться.
  

***

   Спустя две недели пути, а вернее, бега, Нэринилор прибыл в Нейтральную и методом несложных вычислений нашел контору вербовщика, к которому предстояло заявиться в первую очередь. Пыльные шумные улицы города раздражали. Не могли не раздражать лесного жителя, привыкшего к тишине и первозданности природы. В контору лучник не вошел - вломился. И далеко не в самом благостном расположении духа.
   - Это ты вербовщик? - спросил он пожилого оборотня, сидевшего за столом. В комнате больше никого не было.
   - Ну, я. А ты, никак, новеньким будешь? Что-то зачастили эльфы в наемники идти, - вербовщик изучал какие-то бумаги и взгляда на вошедшего не поднимал.
   - Ты кого наемником обозвал, совсем ослеп на старости лет? - гордость Нэла была задета, и не прошло секунды, как он сгреб за ворот оборотня и вынудил посмотреть на себя.
   - Батюшки-светы, обознался. Из клана по делу прислали? Уж прости старика, слаб глазами, - спокойно ответил вербовщик. Он давно привык и не к такому, и реагировать на вспыльчивость всяких там ушастых не собирался.
   - По делу. Спросить тебя велели, кто посох заказал. Наемник мне не нужен, нет никакого толку от него, всё равно от тебя задание получал, - стрелок немного успокоился, но ворот не отпустил.
   - Угу, правильно мыслишь, наемника я не сдам. Своими работничками не разбрасываюсь, - оборотень продолжал излучать убийственное спокойствие.
   - Ты заказчика назови! - снова начал закипать эльф, видя, что дело с мертвой точки двигаться не думает.
   - Вот ты смешной. А мне почем знать, кому ваш посох понадобился? Или считаешь, что по таким делам в открытую приходят?
   - А? - растерялся Нэринилор, секунду поразмыслил, и понял, что вербовщик не врет.
   - Что - а? Посредника прислали, и, поди, разберись, какому клану он служил. Таких быстрехонько убирают.
   - И что теперь? - совсем растерялся незадачливый следопыт, оставил в покое ворот оборотня и присел на край стола.
   - Ну, как это что? Ты же не с пустыми руками пришел. Небось, старейшины давали указания на сей счет.
   - Давали, - вздохнул эльф. Ему хотелось сохранить казну и со всем справиться самостоятельно. Показать старейшинам, что не зря именно ему поручили это дело. Да только вот не вышло, как хотелось. Тяжелый кошель лег на стол.
   - Там десять тысяч золотых. Дай мне в помощь того, кто сможет найти виновных.
   - Вот это совсем другой разговор. Теперь надейся на удачу, чтобы помощник быстро нашелся. Есть на примете несколько, но все далеко. Но ты ведь веришь в удачу, не так ли? Может, прямо сейчас в дверь и войдет тот, кто тебе нужен. Но скорей всего, это будет не эльф, так что свою гордыню придержи.
   - Да понял я, понял. Странно было бы увидеть эльфа-наемника, - тоскливо произнес Нэл. Бездействие съедало его хуже спешки.
   - Есть и такие, но с ними точно не поладишь, - усмехнулся вербовщик, но к кошелю не притронулся. Тут сработала хитрость: лучше всё отдать тому смельчаку, кто решится стать компаньоном сумеречного эльфа в поисках, а самому этих денег не касаться. Здесь жадность лучше придержать - остаться бы невредимым.
   Дверь наконец-то отворилась, впуская молодого парня. Длинные серебристые волосы, летящая походка и тонкие черты лица указывали на то, что он не человек, а если и смертный, то совсем не простой. Хмурясь, эльф молча наблюдал за беседой вербовщика и незнакомца. Что-то подсказывало: именно его ждал оборотень.
   - Так что, берешь его? Или кого другого подождешь? Однако если Ург его рекомендует, это неспроста, - закончив разговор, произнес хозяин конторы. Глаза Нэла и юноши на мгновение встретились. Становилось похоже на то, что выбора у эльфа нет. Бери, что дают, и не жалуйся.
   - Хитришь ты, бестия. Но если от него толку будет мало, с тебя же первого спрошу, - Нэринилор сгреб со стола до сих пор лежавший в неприкосновенности кошель и сунул в руки сереброволосому:
   - Пойдешь со мной. Воров искать, - и повернулся к оборотню снова:
   - Как выглядел тот посредник?
   - Да обычно выглядел. Человечишка, из себя неприметный, таких девятьсот девяносто девять на тысячу. Вот только шрам через правую щеку. И еще, заходил он вчера, - поведал вербовщик, что помнил. Или - что посчитал возможным сказать.
   Эльф был взъерошен и сердит. Мало того, что пришлось топать в такую даль и дышать смрадным городским воздухом, - так еще и ничего путного не узнал. Оставалось положиться на удачу и по скудному описанию искать посредника, а из него уж душу вытрясать, спрашивая, кто его нанял и куда отнесен посох.
   - Идем, если берешься. В таверне всё расскажу. Голоден, как волк, - кивнул Нэл юноше и развернулся к выходу.

***

   Черные волосы беспокойной тревожной дымкой развевались по ветру; свернутый плащ перевешен через плечо. Аш стремительно шагал по тропинке, словно волновался, что сможет изменить решение и вернуться туда. В пещеру. К нему.
   - Теперь домой? - спросила Ранко. В ее голосе слышалась тревога.
   - Да. Но сначала зайдем к вербовщику. Нужно закрыть дело с вампиром и отправить деньги Нагайе, - ровным тоном ответил сумеречник, желая, чтобы спокойствие передалось и ей. Ничего ведь не случилось. Совсем ничего. Просто все его мысли были заняты вампиром и тем, что происходило ночью. Не с телом - с чем-то болезненным внутри Аша, в его душе. Смятение. Клочки воспоминаний. И никак не сложатся в одну картинку. Ускользающий образ. Ашу казалось, что если он увидит этот образ, то вспомнит всё.
   - Ты только это хотела спросить? Если нет, то выкладывай, - друид попытался отвлечься от собственных мыслей и переключиться на ученицу.
   Тучи, устлавшие весь небосклон, темнели, тяжелели, обещая скорый дождь. Аш был сам подобен грозовой туче и гнал себя по тропе всё быстрее и быстрее. Не чувствуя боли ран, щемящего заживления, бешено стучащей крови в висках.
   "Бежишь? Да? Убеги от себя, попробуй. Может, получится. Может, сумеешь забыть, вычеркнуть проклятую одержимость только усилием воли. Давай, рискни. Что, не выходит?" - мысленные споры перемежались укорами и насмешкой над самим собой. И ни к чему не приводили. Он всё еще ощущал вздрагивающее тело в своих объятьях, всё еще сходил с ума от вкуса пьянящей густой темной крови.
   Аш горько усмехнулся, понимая, что добровольно вступил на путь кровопийцы, что теперь испытывает такую же жажду. Полувампир. Может сдерживать себя. Но, святое небо, как это сложно. Оставалось только верить, что никогда не польстится на кровь других живых существ. Раз уж так сложилось, его пищей станут сами вампиры. А еще он понимал, что одного из них не сумеет убить, не захочет. Голубые глаза. Совсем как васильки. Такое странное совпадение. И запах мертвого шиповника, навсегда впечатавшийся в память. Не забыть, не перепутать никогда. Просто жить с этой памятью, кляня себя за собственную глупость. Нет, не ночью. Еще тогда, на берегу. Когда бездумно впился в шею Рована, когда позволил пить собственную кровь. Это было началом, а нынешняя ночь лишь расставила всё по местам. И врать себе, путая абрисы. Блики. Синие. Зеленые.
   - Вопросов-то много, только не выскажу. Чистый поток эмоций, - призналась Ранко, помолчав. - Волновалась я. Может, и не зря даже... смотреть на тебя больно. Что происходит? - и, покопавшись в сумке, протянула учителю рунное кольцо: - Спрятала, чтобы не потерять, но всё равно чуть не посеяла...
   - Зря волновалась. Что со мной станется? А за кольцо спасибо, что не забыла, - улыбнулся эльф, прогоняя тягостные мысли. Кольцо было действительно ценным. Вероятно, Нагайя это понимал, и потому не взял его в залог, поверив на слово: такая вещь не могла оказаться у кого попало. Без позволения владельца снять кольцо с его руки было невозможно - разве что с мертвого. Однако слухов, что кто-то сумел убить "хозяина Гинтры", до торговца не доходило; а значит, именно он, вполне живой, отправил посыльного с поручением.
   Пещера с вампиром осталась далеко позади. Близился полдень второго дня после ухода из предгорий, когда Аш с Ранко миновали Проклятый лес - в кои веки по безопасной дороге, а не напрямик, - и вышли на большой тракт, ведущий к Нейтральной через клан людей. Недолго думая, сумеречник повернул к таверне.
   - Ты ведь не против немного отдохнуть и перекусить? Мне необходимо хорошо поесть. - Он был прав: сидящий в нем зверь требовал немедленного насыщения, как из-за ранений, так и из-за двухсуточной гонки. От вампира сумеречник бежал еще быстрее, чем за ним...
  

***

   Подворье придорожного трактира шумело многолюдьем - дело обычное, есть вещи неизменные в любом из миров. Это раздражало друида, но выбора не было.
   Обедали молча. Аш сам не заметил, как изрядно приложился к вину, и перестал злиться на окружающий шум. Раны стали болеть меньше, только вот не проблемы здоровья сейчас занимали эльфа: все его мысли остались там, в пещере. С вампиром. Не просто жажда. Что-то большее. Намного большее. От чего ныло в груди. Больно. Щемящее. Сладко. Осколком.
   Грозовые раскаты заставили галдящую публику притихнуть. На мгновение сумеречник вынырнул из размышлений, поднял взгляд на Ранко, махнул трактирщику, - мол, еще вина, - и снова уставился в хмельной кубок. Ливень пошел знатный, не сунешься под такой. Только и оставалось, что сидеть за столом и топить свои мысли в терпком напитке.
   "Найди меня. Или сбеги, если так уж рвался. Если понимаешь, чего хочешь больше. Если только общая жажда крови связывала нас, то беги. Или следующая встреча станет для тебя последней. Если только жажда. Если только мои стены рухнули и только мое сердце щемит так больно. Тогда беги. Если же... Шим, слишком много если", - дождь шумел, барабанил по крыше частой дробью. И где-то в этой пелене воды, падающей с неба, Ашу чудился крик. Наваждение.
   Кричал сам друид. Не вслух, но где-то глубоко внутри себя. Впился пальцами в столешницу, чтобы не сорваться, не побежать через дождь к нему, к вампиру. Проклинал эту невидимую связующую нить между ними. Уже не разорвать. И если сейчас еще терпимо, еще можно гасить вином, то ночью будет совсем плохо. Тоскливо без этого огня, без глотка крови, без сплетенья тел. Много. Мало. Достаточно просто быть рядом. Просто сжать в объятьях и не отпускать.
   "Кого?"
   Шум дождя. Бежать от своих желаний. Чтоб не срастись еще крепче. Чтобы не отдирать потом вместе с кожей. Слишком чуждой была Ашу природа вампиров. Живые ли они, могут ли чувствовать? Есть в них хоть что-то, кроме жажды? Он никогда не задавался подобными вопросами раньше. Ему это было не нужно. Но сейчас... сейчас какой-то частичкой себя сумеречнику хотелось, чтобы Рован был... живым. Чтобы не убегал, а захотел найти его, Аша. Сам захотел.
   Ранко покачала головой, пересела ближе к очагу и протянула руки к огню, спасаясь от сырости, которую принес с собой ливень, длившийся уже не первый час. Блики пламени окрасили алые волосы золотом. Друид проследил за ученицей взглядом: трактирщик подал девушке кружку чая и что-то сказал; Ранко рассмеялась. Серебристые колокольчики. Аш дернулся. Непослушные, совсем не по-девичьи коротко остриженные вихры, золотистые от отблесков огня, почти... пшеничные.
   Сердце бешено заколотилось. В сознании всё смешалось, осколки завертелись, вышибая эльфа в горячечный бред. Тонкая, почти мальчишеская, но все-таки женская фигура. Хрупкие плечи, узкие бедра. Короткие золотистые волосы. Серебристый смех. Глаза... Аш подскочил к Ранко и сгреб за плечи, поворачивая лицом к себе, безумно всматриваясь в ее глаза. Присутствующие в таверне притихли и отвели взгляды.
   - Зеленые или синие? Какие настоящие?! - он тряс девушку, едва ли не выбивая из нее ответ.
   - Аш?! Что с тобой? Мне больно! Проклятье! Зеленые! Зеленые настоящие, а синие от магии! - пытаясь вырваться, почти кричала она в лицо спятившему эльфу; наконец, высвободила руку и с размаху врезала ему по щеке. Аш встряхнулся. Наваждение отступило.
   - Прости. Сам не понимаю, что нашло. Проклятье! - он рухнул на лавку и жестом попросил еще вина.
   - Совсем спятил, - Ранко потерла ушибленную о челюсть учителя руку.
   - Зеленые. Настоящие. Так он осколок, а ты - ключ... как же я сразу не понял? Кто же подсовывает мне эти осколки и ключи? Что я должен понять? Что я должен вспомнить? - тихо разговаривал он сам с собой, вынырнув из лихорадки видения.
   Близился вечер, а ливень не затихал. Дороги наверняка раскисли, подумал сумеречник; ночевать придется здесь. Или, наплевав на непогоду, идти в дождь. Опасно оставаться под крышей: вдруг на него накатит снова, и в припадке безумия он навредит Ранко? Если с вампиром можно обойтись как угодно, то ей он вовсе не хотел причинить боль. Понимать, что не контролируешь себя. И что кто-то незримый подсовывает подсказки. Ведет. И лишает разума.
   - Как считаешь, стоит нам ненастье переждать, или не сахарные, не размокнем? - взглянул он на ученицу поверх кубка, наконец-то оторвавшись от размышлений.
   - Не развалимся, - улыбнулась она. Только вот улыбка вышла натянутой. Что-то подсказывало девушке: Ашу будет лучше под открытым небом. Приступ безумия вызывал у нее тревогу. Не за себя, за учителя.
   Летняя гроза ливнем полоскала землю, сильные косые струи воды размывали дорогу, поднимая пар от прогревшейся почвы. Выйдя из таверны, Аш разулся, разделся по пояс, закатал штанины до колен и, когда вслед за ним ученица проделала то же самое, оставив только тунику, - сложил обувь и одежду в котомку: плотная кожа, из которой она была сделана, надежно защищала содержимое сумки от дождя.
   Тракт пустовал: все путники попрятались от низвергающегося с неба водопада, кто куда смог. Только Аш и Ранко, полураздетые, босиком, бодро вышагивали по дороге, вымокнув насквозь, но ничуть об этом не жалея. Ливень словно смывал все вопросы и волнения; по крайней мере, вымывал хмель из сумеречника, изрядно набравшегося в таверне.
   И всё же ему было тревожно. Каким-то невероятным, почти звериным чутьем он беспокоился за Рована, словно с ним что-то могло случиться, словно тень угрозы уже зависла над вампиром. Звенящая натянутая струна. Где-то там, за горизонтом. И не рисковал смотреть на ученицу, боясь опять впасть в неистовство.
   - Или надо меньше пить, - удрученно пробормотал эльф себе под нос, с опозданием спохватываясь, что Ранко может его услышать.
   Дождь был теплый, летний, и путешествовать под ним оказалось не так скверно, как представлялось на первый взгляд. К тому же, сейчас друиду не досаждало солнце, и по обезлюдевшему тракту удалось дойти до Нейтральной быстрее, чем обычно. В сумерки третьего дня после того, как покинули пещеру, учитель и ученица - мокрые, по колено в грязи - вошли в город и сразу направились к вербовщику с мыслями, что заодно у него и обсохнут.
   - Ба, кто к нам пожаловал. Да еще и не один. Только уж больно не похож на вампира приведенный тобой "паренек", - вместо приветствия произнес пожилой оборотень, осматривая припозднившихся гостей и мигом определив по мокрой тунике, облепившей определенные выпуклости, что Аш пришел с девушкой.
   - Эк вы вымокли.
   - Лишь бы не размокли. Вот обсохнем у тебя, заодно и дела порешаем, - отозвался Аш, отжимая воду из волос.
   - Так что там с вампиром?
   - Да ничего. Пускай людишки спят спокойно, никто их князька не потревожит больше. И еще, деньги отправь купцу Нагайе в столицу оборотней. Не возвращаться же мне с кошелем обратно.
   - Ага, отправлю. Ишь тебя куда занесло. А вроде к людям ходил.
   - Не твоего ума дело, - огрызнулся сумеречник. В его планы не входило посвящать кого бы то ни было в свои дела. Тем более - те, что касались Рована.
   Промокшие штаны были высушены над огнем камина, прочая одежда в целости и сохранности извлечена из котомки. Приведя себя в порядок, Аш и Ранко вернулись из внутренних комнат в контору. И выглядели уже совсем прилично - не скажешь, что полчаса назад явились на порог промокшими бродягами.
   - Чего расскажешь интересного? - поинтересовался эльф. Девушка только посматривала из-под ресниц и не встревала в разговор, понимая, что время и место помолчать.
   - Да приходил давеча соклановец твой. Посох ищут, сердешные, - ухмыльнулся оборотень.
   - Я в клане не живу, мне их дела неинтересны, - отмахнулся Аш.
   - Аш, война грядет. Неужели не чувствуешь?
   - Ох, ты ж зараза. Ну и приходил, и чего? Ты ж всё равно не скажешь, кто посох заказывал. И рыжего своего не сдашь. Тот и подавно знать не знает, для кого сработал. Так ведь? - Аш прищурился, разглядывая вербовщика. Похоже было, что война действительно близка. И неплохо было бы знать, с кем сцепятся сумеречные. И знать раньше всех.
   - Где посыльный?
   - Хех, всё-то ты без слов понимаешь. В таверну ускакал с напарником, что я ему сосватал. Ты если что, мальца ко мне отправь обратно. Если надумаешь сам поискать виновных. Надумаешь ведь?
   - Может, и надумаю, не твоего ума дело, опять же, - криво усмехнулся эльф: мысли у него были совсем не о войне.
   - Ранко, пошли. Тут нам больше делать нечего. Глядишь, чего поинтереснее найдем. Да и пока дождь притих, надо до таверны добежать и не вымокнуть, - он развернулся на пятках и направился к двери. Спрашивать, как выглядит посланник из клана сумеречных, не было нужды - несомненно, кроме него, других детей луны и леса в таверне не найдется.

***

   Таверна жужжала растревоженным ульем. Нэл проследовал в угол и занял там свободный стол. Незамысловатый, но сытный обед и кувшин с вином принесли быстро; однако он успел оглядеть таверну и возненавидеть - такого скопления разномастного люда и нелюдей эльф никогда не видел. Не пускали их в сумеречные леса. Да, собственно, сам Нэл и не пускал, карауля границу.
   Он смотрел на подсунутого оборотнем напарника и мрачнел с каждой секундой: впечатления опытного следопыта тот явно не производил. И оставалось только гадать, чем руководствовался вербовщик, рекомендуя именно этого парня.
   - Проклятье шимов, как же здесь шумно, - выругался Нэринилор себе под нос. - Подземный... - и тут нетерпеливый лучник заткнулся на полуслове: дверь отворилась, впуская очередную пару посетителей. И один из них привлек внимание Нэла. Не просто привлек - заставил онеметь на несколько секунд.
   У каждого народа, каждого племени есть свои легенды. Легендарные существа, встречающиеся среди собратьев столь редко, что становятся мифом, поверьем. Такой легендой для сумеречных были метаморфы. Маги, владеющие силой земли, достигшие такого единения с природой, что способны превращаться в животных или птиц. Прочие эльфы не просто уважали их - почитали и впадали в трепет при одном упоминании о таких друидах, познавших высшую силу матери-природы. Они ведь знали, сколько сил, столетий и упорства требуется, чтобы достичь подобного мастерства. Поэтому не могли не преклоняться перед теми немногими соплеменниками, которым это удалось.
   И сейчас такая "легенда" предстала пред светлые очи скромного стрелка, который и азы-то магии постиг с трудом и стать друидом даже не мечтал. Нэринилор почти перестал дышать, когда вошедший, бегло осмотрев зал, направился к нему. Что это метаморф, Нэл был уверен: тонкие черты лица обострены сильнее, чем обычно у эльфов, и уж совсем не оставляли сомнений звериные глаза - основная отличительная черта тех, кто освоил уменье менять ипостась на звериную. И глаза эти были волчьи. Блеснувшие в мимолетной ухмылке клыки лишь подтвердили догадку - тотемом этого друида был именно волк.

***

   - Аш, для окружающих я пока человек? - на всякий случай уточнила Ранко.
   - Да как хочешь. Ты тут уже бегала, светилась. Здесь не клан людей, прятаться не от кого. И не таких, как ты, видали, подиковинней народ встречается, так что тебе тут самое место, - хмыкнул друид. Так оно и было - иномиряне, не подходящие по описанию ни к одной из основных рас Перекрестка, предпочитали обитать на Нейтральной, где переселенцев принимали всяких, и каждый второй был единственным в своем роде. На то она и Нейтральная.
   Таверна была знакомая - сюда Аш заглядывал чаще, чем в другие. Находилась она на главной площади невдалеке от конторы вербовщика, поэтому наемники частенько сюда захаживали - обмыть с напарниками очередное обстряпанное дельце, обсудить новое задание, да и просто выпить. Хозяин таверны знал многих в лицо, а то и по именам. Одно слово - завсегдатаи.
   - Не привыкай к таким местам. Ты вроде вино не пьешь, а здесь таких не любят. Ты же у нас парень. Или научись пить, - тихонько сказал ученице эльф.
   Аш не стал объяснять ей, что именно двигало им сейчас. Нет, не простое любопытство, хотя узнать такую новость, как грядущая война, раньше всех - само по себе оружие. Но больше всего ему хотелось отдалить от себя Ранко на безопасное расстояние. Вот и надумал отдать девушку в руки соклановца. Уверен был: его ученицу обидеть не посмеют. Будут заботиться, как о родной. Клан помнил о том, кому обязан защитой от вампиров во времена войны, когда самих сумеречников была горстка.
   Гонца Аш определил сразу: вон тот, единственный его соплеменник, за столом в углу, тяжелым взглядом обводящий посетителей и что-то обсуждающий с сереброволосым парнишкой. К нему и направился друид. Девушка последовала за ним.
   - Ты, стало быть, следопыт из клана сумеречных? Замена от вербовщика. В помощь тебе пойдет мой ученик. А ты, - эльф взглянул на сереброволосого, - отправляйся обратно в контору, для тебя другое дело сыщется. Не забудь вернуть деньги сумеречному, - криво ухмыльнулся Аш. Парень неловко крякнул, но поднялся и ушел, махнув рукой. Не спорить же с клыкастым звероглазым эльфом, под два метра росточком.
   Друид оглядел стрелка-эльфа и прищурился, изучая. Дрожащему вьюношу явно было неуютно под колючим оценивающим взором, да только деваться некуда. И так не в своей тарелке чувствовал себя клановый сумеречный, находясь в таверне, где люда и нелюда всякого было - хоть горстями черпай.
   - Зовут как? - спросил Аш, садясь за стол без приглашения. Ранко уселась рядом - научиться наглости с таким учителем было несложно. Следопыт хлопал ресницами, рассматривая непрошеных гостей, однако раздражения в его взгляде не было. А было восхищение, священный трепет. Друид-метаморф пришел к нему лично! Да таких в клане даже нет. Живая легенда! И летописи клана хранят записи лишь об одном таком. О том, кто возглавил в войне с вампирами смешанные отряды сумеречников и светлых. Ну конечно, это именно он. Звероглазый.
   - Нэл. Ой, Нэринилор, - виновато поправился следопыт. Во все глаза пялясь на Аша, который подтолкнул локтем ученицу, чтобы представилась.
   - Ранко, - буркнула девушка.
   - Вот и хорошо, что познакомились, - кивнул Аш. - Значит, общий язык найдете. Мешать вам не стану, дело молодое, интересное. Не мне с вами этот узелок распутывать. Так что, Ранко, оставляю тебя с... Нэлом, разберетесь. Закончишь - жду домой, тебе путь открыт. А ты, следопыт, головой за моего ученика отвечаешь. А пока что прощайте.
   Не дожидаясь расспросов, он встал и направился к выходу. Ему хотелось побыть в одиночестве, покопаться в себе, разобраться, что же изменилось. Теперь он мог посвятить этому далеко не один час. Ранко приставлена к делу - и себя проявит, и время не в скуке проведет. И не догадается, что Аш просто заботится о ее безопасности. Это успокаивало, даже пробуждало интерес: каких результатов сумеет достичь парочка зеленых юнцов? Всё-таки в первую очередь друид был учителем девушки. С такими мыслями он покинул таверну и направился домой - зализывать раны и размышлять о бытии.
  

***

   - А ее вы как проглядели?
   - Ничего не понимаю. Почему всё рушится?
   - А я предупреждал.
   - Ну, Йут, не язви хоть, раз помогать не хочешь.
   - При всем желании ничем не смогу помочь. И чувствую, что из-за вас и мне достанется.
   - Но мы же ифирина хотели освободить!
   - И как успехи?
   - Йут! Ты гад!
   - Эх, прав был Риз, вы так и остались детьми, какими вас создали.
   - А ты не такой разве?
   - А сам-то как считаешь?
   - Не такой.
   - Но что теперь-то делать?
   - Ждать.
   - И бояться.
   - Не представляю, что сотворит этот безумный эльф, если когда-нибудь всё узнает.
   - Не узнает. Даже если вспомнит, то попросту умрет. Он же лишь девицу вспомнит. Откуда ему знать, что мы к этому руку приложили?
   - И заберет с собой ифирина.
   - Проклятье!
  

Глава вторая

   - Что может быть дальше, чем мы друг от друга, мой друг? И не друг ведь... - теплые капли падали за шиворот откинутого капюшона. Аш так и не добрался до дома. Зато вышел на берег озера, где впервые встретил вампира. Оборванной струной тренькнула связь: венка у Рована больше не было. И вряд ли тот потерял нехитрое цветочное украшение так быстро. Очевидно, избавился от памяти об Аше... или кто-то помог избавиться от нее. Кто-то... тот, кто незримыми путями ведет друида к неизвестной цели, приближение к которой саднит ноющей болью в груди - где-то там, где прежде было сердце. Где почти чувствуется мерный стук.
   - Так вот, да? Возможно, оно и к лучшему. Просто забыть, - сумеречник говорил вслух сам с собой, но создавалось ощущение, что его слушает внезапно притихший лес. Не слова - что-то иное, более глубокое. Нарастающую остроту. Нависая мохнатыми лапами кедровника, словно пытаясь защитить от надвигающейся бури.
   Мокрая одежда свалилась ненужной грудой в траву. Израненное тело, избавленное от повязок, отдыхало под потоками дождя. Казалось, друид мог бы стоять так вечно. Волшебный лес возвращал своему хозяину силы, врачевал его раны. Но ничего не мог сделать со смятением в душе эльфа. С зарождающейся болью. Там, где когда-то было...
   Блестящие пряди волос стекали по спине живыми змеями, капли воды блестели на отмытой бледной коже. Аш запрокинул голову, подняв лицо к небу, позволяя непогоде хлестать по щекам. Столько десятилетий молчавший голос эльфийской песни разрушил тишину шелеста дождя, дробя влажный воздух серебряными перезвонами, битым хрусталем, острыми осколками разрывая воздух в клочья. Сумеречник пел, вплетаясь в потоки стихий, растворяясь в небесной воде, наполняя неощутимым волшебством затянутый тучами купол небес.
  
   Дай мне сгореть сейчас в твоем огне,
   Дай надышаться только лишь тобой,
   Забрав мой пламень, мое сердце - уходи,
   И лишь не возвращайся, не встречайся.
   Найди себя сейчас во мне,
   На тонком лезвии танцуй со мной,
   Слезой моей хрустальной став - суди,
   Так строго, как сумеешь. И прощайся.
  
   Но всё же дай в тебе сгореть,
   Коснуться пламени любви,
   Так дай же мне сейчас допеть,
   Несказанным признаньем на крови.
  
   Позволь дотронуться в последний раз
   И раствориться в сладостной отраве,
   Сведи с ума, не размыкая рук,
   Последним поцелуем всё прощая.
   Сияньем неспокойных синих глаз,
   Не ради чести и не ради славы,
   Прощальной песни погаси последний звук,
   Уйди и ненавидь. Не проклиная.
  
   Но всё же дай в тебе сгореть,
   Коснуться пламени любви,
   Так дай же мне сейчас допеть,
   Несказанным признаньем на крови.
  
   Слезы дождя, соленые капли струились по щекам. Аш допел и молча стоял на берегу. Он не знал, откуда пришли эти строки и к кому они обращены. Наитие. Предчувствие беды. И всё падали тугие струи, смывая память тела, оставляя память сердца, запечатывая глубоко то, что беспокоило последние дни. Заледенел, покрылся непробиваемой невидимой броней хозяин леса, оставив яростный незатихающий огонь там, куда никому заглянуть не под силу. Лишь только струи дождя подхватили слова песни, вплетая их в себя, унося стремительным потоком по рекам и озерам Перекрестка. Оставаясь горечью на губах друида.
   Отяжелевшая мокрая одежда была перевешена через руку; сумеречник покинул берег, хранящий сладостный яд воспоминаний. Просто уйти, оставив здесь лишь песню. Забыться в тишине леса. Дом. И больше никогда не возвращаться сюда.
  

***

   Не любил этого Аш, слишком не любил - посещать лабиринт по зову стихий и становиться демиургом, на короткий срок правителем этого мира. Но выбора у него не было: единожды заключенный договор нельзя расторгнуть. Невозможно отделить суть эльфа от сути ифирина. И сейчас, получив весть о том, что один из стражей исчез, сумеречник опять отправился туда, куда меньше всего хотел идти.
  

***

   - Беги, Аш! Ты должен отнести это правителю!
   - Но, Силь?!
   - Беги, я задержу их! Это приказ!
   И можно скрежетать зубами, злиться на командира. Но не сметь ослушаться приказа, пусть его отдал и лучший друг. Приказ доставить правителю свиток с отчетом о разведке - о том, что на их леса готовится нападение. Это важно, это его долг. Его, Саразмананеташтиеля, лучшего мечника разведчиков, правой руки командира. Сумеречного эльфа северных лесов. Остается только бежать так быстро, как даже не умеешь, в глубине души сожалея, что едва успел принять тотем снежного волка и пока не можешь сменить ипостась на быстрейшего из зверей. Тогда бы не смогли догнать. Тогда бы не загнали в тупик.
   - Мать вашу, я выживу! - отмахиваясь мечами от свистящих стрел.
   "Я всё равно выживу", - последней мыслью, проваливаясь в серебро сияния портала, открытого наугад, лишь бы сбежать.
   Чужая земля. Мертвая. Никаких признаков жизни. Пепельные скалы. Снова открыть портал в попытке вернуться в знакомые места. И видеть тот же самый безжизненный пейзаж. Вновь и вновь пытаться покинуть это место. Бесполезно, лишь выбился из сил. Сколько прошло времени? Определить невозможно, здесь нет неба, нет звезд, нет солнца. Всё словно застыло в безвременье. Скалистые странные горы под безнебесьем. Усталость. Голод. Нет сил даже дышать.
   "Проклятье, как глупо так умирать. Это неправильно, так не должно быть. Я хочу..."
   "Чего ты хочешь?"
   "Бред? Ты подошла так близко, да, смерть?"
   "Чего ты хочешь?"
   - ЖИТЬ!!!
   - Ну так живи. И дай жизнь нам. Покажи, что это такое, столь ценное для тебя.
   Своды пещеры сомкнулись над головой эльфа. Его словно втянуло в подземелье, подгорье. Лишь потом, когда попробует выйти наружу, он поймет: это лабиринт, бесконечный лабиринт, из которого нет выхода ни для кого. Кроме него.
   - Что значит - жизнь?
   - Кто вы?
   - Я ифирин. Стержень, удерживающий все стихии. Центр мироздания.
   - Бог?
   - Нет. Всего лишь суть. Я держу стихии, но не управляю ими.
   - Но ты можешь говорить.
   - Да. Сюда многие попадали. Но никто не просил жизни. Их желания были настолько скучны, что я и Ифи позволили им покинуть межмирье.
   - Позволь мне.
   - Но ты сказал, что хочешь жить. Покинуть это место - значит умереть.
   - Проклятье!
   - Так что такое - жить?
   - Я не могу сказать. Это слишком сложно. Могу попробовать показать.
   - Согласен. Я стану твоей сутью. Нет, не заменю твою, просто сольюсь с ней, смешаюсь, дополню.
   В тот момент, когда сокрушительное величие силы обрушилось на него, Аш пожалел, что не умер. Но он привык держать данное слово. И слишком любил жизнь, чтобы малодушно помышлять о бегстве. Его тело ломалось, билось в лихорадке, извивалось в конвульсиях, перевоплощаясь. Приняв в себя ифирина, сумеречник понял: их больше не разделить. Но вместе с сутью стержня стихий пришли и сами стихии - Ифи. И вот они как раз не учли характер Аша. За что и поплатились немедленно.
   Едва ощутив в себе чужую суть, он поступил так же, как когда принял тотем зверя, - запечатал ее в своей душе наглухо. Он почувствовал сразу, что у ифирина насчет их слияния имелись совсем другие планы - полное подчинение. И тот просчитался, попав в ловушку, которую эльф поторопился захлопнуть, отрезав стержень от стихий, - теперь только сам Аш управлял "чужаком" в себе, сам решал, когда сменить ипостась и суть. Отдавать свое тело без боя он был не согласен. И победил.
   В первую очередь он был друид, дитя леса. А еще ему прочили путь лидера, путь командира; но проявилась эта черта Аша только здесь. Оставаться бесстрастным стержнем, держателем потоков он не мог. Но заставить Ифи подчиниться ему, стать его орудием - в этом был весь Аш. Им оставалось только смириться и принять его власть, насаждаемую жесткой рукой. Так Ифи обрели тело... и Повелителя. И мир, настоящий живой мир. Эльф северных лесов создавал то, что помнил, что умел. Небо. Звезды. Солнце. Взметнулись ввысь леса, по выстланным травой лугам прорезали путь реки, наполняя водой озера. У него было всё необходимое для сотворения мира - и в тот момент он совершенно не задумывался о расплате. Он хотел жить и делал всё, чтобы выжить в этом странном месте, о котором слышал из легенд. Перекресток миров.
  

***

   Подобранные юбки не мешали бежать, но открывали ноги до колен, что вызывало дружное улюлюканье и хохот прохожих мужского пола и ехидные смешки женского. Но Тайрену не было до них ровно никакого дела. Единственное, чего он хотел, - поскорее выбраться из подземелий и покинуть клан темных. Слова горничной, что хозяйка пьяна, потому и поддалась обману, не давали ему покоя: запаха вина он не учуял, а значит, то было не вино. И когда выветрится дурман из ясной головки госпожи Ризы, Лис знать не мог.
   Поэтому и старался удачливый наемник, вместо простой разведки уже умудрившийся обстряпать дельце, загнавшее его в подземелья дроу, увеличить расстояние между собой и обманутой женщиной. Не понаслышке Тайрен знал, как страшны женщины в гневе, особенно если дело столь щекотливое. Но в определенной степени он завидовал Ризе - она-то получила удовольствие, а ему пришлось остановиться на полпути. И это обстоятельство мешало бежать.
   - Ой, ты так быстро вернулась. Поцелуй? - расплылся в похотливой ухмылке стражник. И тут же был с размаху впечатан в стену - на сей раз Тайрен не был настроен на любезности.
   - Изыди!
   - С ума сошла, девка?! - возмутился охранник и хотел уже броситься следом, но его остановил напарник:
   - Да успокойся, не видишь, что ли, она же от Ризы едва живой ушла.
   - Видать, досталось ей от жрицы. Ладно, пусть живет, - примирительно сплюнул под ноги страж и решил не преследовать Тайрена - глаза "девицы" были чересчур сумасшедшими.
   Вылетев под открытое небо, Лис наконец-то вздохнул с облегчением. Осталось малое - прокрасться через окно в комнату на постоялом дворе и обставить всё так, словно он никуда и не уходил, а всю ночь нежился со служанкой в постели.
   "Служанка в постели? И как я мог забыть! Вот уж где можно и нужно оставлять следы. И где я смогу успокоиться", - и так знойно улыбнулся, словно уже стиснул в объятьях горячее тело любовницы. Шим слегка напрягся от этой улыбочки.
   - Проснулась? - прошептал Тайрен. Ифи был деликатно отправлен любоваться звездами, которых на пасмурном небе не наблюдалось. Скрыв следы ночных похождений, наемник, как ни в чем не бывало, устроился в теплой постели возле служанки. Та, устав от иллюзии и собственных любовных фантазий, давно уже смотрела пятый сон. Вот только Лиса это не устраивало.
   - Какой же ты ненасытный, - проворковала девушка, но от дальнейших разговоров её остановил поцелуй... со всеми последующими действиями не в меру пылкого любовника.
   - Ох, скоро рассвет. Да отпусти же, меня хозяин заругает, если не успею, - она шутливо отпихивалась от Тайрена, но торопилась вполне серьезно. Он и не стал удерживать: всё, что хотелось, он уже сделал. Все необходимые "улики" были очевидны. Не станет же она гадать, сколько раз...
   - Да что же это? Одежда влажная. Ох, окно открыто, отсырела, видать, - причитала девушка. Невдомек ей было, что ее вещи еще не просохли после дождя - из-за ночных прогулок одного рыжекудрого эльфа.
   - Тай, а Тай, а обманывать женщин - это разве хорошо? - язвительно поинтересовался Шим, влетев в комнату, едва дверь за служанкой закрылась.
   - Тебе не понять. Главное что? Правильно, чтобы женщина была удовлетворенной. А остальное не столь важно. Разве они обе не остались довольны событиями этой ночи? - Тайрен напоминал сытого кота.
   - А как долго они останутся довольными? - не унимался ифи. Похоже, ему эта ночь совсем не пришлась по вкусу.
   - Но мы ведь не станем ждать, пока это случится, - беспечно ухмыльнулся эльф, потянулся и встал. - Мы отсюда вовремя смотаемся. Мы зачем на постоялый двор заехали? Правильно, переночевать, спрятаться от вампиров и дождя. Но ведь мы очень занятые и спешим. Поэтому и выедем на рассвете.
   Спустя несколько минут Лис оделся и был готов в дорогу.
   - Боги, нет, женщины когда-нибудь покарают тебя за это, Тай, - недовольно прошипел ифи. - Или я, - неслышно добавил он.
  

***

   Рассвет был пасмурным, и оттого - затянувшимся. Небо после дождя еще загромождали тяжелые тучи и уступать место солнечным лучам не собирались. Долгие утренние сумерки окутали Перекресток.
   - Тьма снизошла на мир. Интересно, как долго продлится такая погода? Хорошо, хоть дождь закончился, - ворчал Тайрен, восседая на лошади в любимой позе - поджав под себя пятки и разведя колени в стороны. Как он умудрялся не сверзиться с коняги, оставалось загадкой для всех, кто видел эльфа, столь вальяжно развалившегося на лошадиной спине. Но его самого это нисколько не беспокоило - при надобности он мог и спать, растянувшись почти во весь рост, разлегшись от холки и до крупа.
   - А может, не стоило выезжать в такую рань? Вон и трактирщика перепугал, - зевал ифи, такой же хмурый, как и эльф.
   - И что, выжидать, пока проспится госпожа Риза и побежит искать хорошего меня? - осведомился Лис.
   - Поспали бы, поели бы, - Шим растерял всю свою задиристость и откровенно клевал носом.
   - И вечным сном упокоились бы. Знаешь, как страшны женщины в гневе? - наемник порылся в сумке и, вынув трубку, закурил.
   - А ты их не обманывай. Тем более, при живом-то муже, - наставительно произнес бирюзовый ревнитель морали.
   - А "муж" рискует стать неживым, - угрожающе ответил Тайрен, выпуская сизые колечки дыма.
   - Бе-бе-бе, - обиженно передразнил ифи и демонстративно полез к нему за пазуху - отсыпаться.
   Оставшись наедине с трубкой и дорогой, Тайрен и сам решил вздремнуть. Хотя было еще утро и солнца не намечалось, отчего вампиры могли свободно разгуливать по своему клану, но нападать на путников они не посмеют - велик риск быть уличенными в нарушении договора, охранявшего путешественников на тракте. Поэтому Лис и был спокоен. Не то время, чтобы в дороге могло случиться что-либо неприятное. Его занимали совсем другие мысли: успел ли кровельщик поладить крышу и не залило ли дом водой. И это не давало наемнику окончательно расслабиться и уснуть.
   - Куда? Куда ты побежало?! - дрема с эльфа слетела: ожерелье, "трудами праведными" добытое у Ризы, вдруг дернулось и потянуло его в сторону с тракта. Конечно, он мог игнорировать подобные фокусы предмета, но любопытство - штука тонкая. Не зря же таинственный некто так стремился заполучить побрякушку, что платил сумму, втройне превышающую ее стоимость. Да и не всякое барахло, оставшееся от жертв, жрицы забирают себе. А Лис, на свою беду, был крайне любопытен. Поэтому последовал в том направлении, куда рвалось улететь украшение.
   Вскоре перед ним нарисовался старый, давно заброшенный особняк. Но оценить увядшие красоты когда-то величественного строения эльф не успел: его внимание привлекло иное зрелище, куда более занимательное. Посреди веранды, прикованный к железному креслу цепями, восседал вампир весьма помятого вида. Досталось бедолаге не на шутку. Был и другой - он-то, видимо, и являлся устроителем веселья: в тени дерева уютно устроился дроу. Наверняка ждал солнца - поглядеть, как кровосос изжарится в лучах. Но небо благоволило клыкастому - тучи не торопились рассеиваться.
   - Ба, дивные вещи происходят в мире. Над вампирами издеваются на их же земле. Интересно, куда смотрят стражи? - Лис уперся локтем в согнутое колено, устраиваясь поудобнее и по новой раскуривая трубку.
   - Хм, я прям растерялся, с кого начать. Хотя вампир вроде как в своем праве и в своем клане. Того и гляди, стражи нагрянут. Или позвать их? Получается, что беззакониями занимается здесь именно темный, - он преспокойно рассуждал вслух, не обращая внимания на то, что участники действа находятся совсем рядом. Так же, как и пленник, пленитель совсем не выглядел свежим одуванчиком. Видать, не по доброй воле кровосос "возжелал" такого трона.
   - Ну и чего ты раскудахтался? Я спать хочу, - раздраженно подал голос ифи, вылезая из-за пазухи.
   - Да как тебе сказать... ты дроу любишь? - хмыкнул эльф.
   - Смотря как приготовить... вот если в пирожках, то может быть, - всё еще просыпаясь, зевнул Шимрис.
   - Тогда, наверное, стоит фарш для пирожков поджарить. - Тайрен спрыгнул с лошади, понимая, что скотинка может испугаться и понести. В ладонях заплясало оранжевое пламя, сворачиваясь в тугой шар.
   - Ииииииха! - моментально раздался восторженный вопль ифи.
   А вот ведь никогда не получается так, как ты хочешь. С Тайреном это происходило сплошь и рядом. Не успел он примериться, с какой именно стороны поджарить дроу на пирожки Шиму, как объявился новый участник утреннего развлечения - наверное, ему тоже было скучно и любопытно. Выломав дверной проем вместе с куском стены, из дома выскочило огромное нечто, напоминающее собаку, но с рогами и прочими демоническими причиндалами, так что сомневаться не приходилось - в события вмешался демон.
   - Час от часу не легче. - Лис с живым интересом наблюдал за развернувшейся картиной. Первой целью демон избрал темного, по неизвестным причинам проигнорировав вампира. Не по вкусу пришелся, что ли? Но более забавным выглядело то, что отшвырнутый мощной лапой дроу вдруг кинулся развязывать своего пленника. А собакообразная тварь повернулась в сторону наемника.
   - Сдается мне, что дроу зверюшку на живца ловил. Теперь живца спасает, - меланхолично произнес Тайрен, шустро запихивая огненный шар в пасть демону. Тому подобный завтрак не понравился, но и вреда не причинил; однако он завертелся, пытаясь выплюнуть невкусность, и временно отвлекся от Лиса.
   - Вот интересно, чем же они притягиваются? - раздался знакомый любопытствующий голос. Тайрен подпрыгнул от неожиданности и перевел взгляд со странной парочки, путающейся в цепях, на говорившего. На Ифи, который задумчиво парил над Лисом, держа в обеих лапках по побрякушке, встряхивая их, прислушиваясь и сравнивая звуки, принюхиваясь, разве что на зуб не пробовал. В одной из вещиц эльф опознал ожерелье Ризы, вторая же была незнакома - кажется, какой-то амулет, и скорее всего, именно он и был причиной притяжения, на зов которого пришлось свернуть к особняку.
   - Ах ты ж гад! - и Тайрен, искренне возмущенный, что по его карманам пошарили без спроса, запустил в воришку второй огненный шар, до этого момента удерживаемый в ладони.
   - Спасибо, Тай, так гораздо удобней, - миролюбиво ответил тот, поймав шарик ногами и усевшись сверху. Лис давно понял, что синяя пакость довольно-таки неуязвима, и сценка с запутыванием в силках и раненым крылом была лишь показухой. Ловлей на живца, как сказал сам Шимрис. А еще он невероятно силен. И, наверное, с таким попутчиком эльф должен бы чувствовать себя в безопасности, если бы не одно "но" - ифи никогда не помогал наемнику. Да, он сдул тогда вампира, но лишь потому, что тот напал на самого Шима. Ну а случай с Пламенем Мироздания - так это вообще какие-то их, ифи, личные проблемы. Уж точно не спасал он Тайрена от живого факела. Нет, эльф знал: на помощь рассчитывать не приходится.
   - Какая милая собачка. Потерялась, да? - Шим застыл на огненном шаре перед мордой демона и, вертя головой на манер совы, словно гипнотизировал его. Как ни странно, демон гипнотизировался: присмирев, смотрел прямо в сапфировые глаза ифи. И засыпал. Моргал всё реже, а потом и вовсе опустил веки.
   - Эй вы, кто потерял собачку? - внезапно обратился ифи к дроу и вампиру, потеряв всякий интерес к демону, который благополучно захрапел.
   - И всё же, чем они притягиваются? - пробормотал он себе под нос, продолжая рассматривать амулеты.
   Тайрен впал в ступор. Очнулся через пару секунд и огляделся, отмечая, что творится нечто очень странное. Вместо стычки с дроу пришлось кормить огненным шаром демона, которого Шим усыпил неизвестно за какой надобностью. Вампир был освобожден своим же пленителем и в помощи, кажется, не нуждался. Что делает здесь сам Лис - он так и не понял. Однако за всеобщим переполохом никто не заметил, как их взяла в кольцо стража. В отличие от ночной стражи, состоящей из кровососов, в дневной служили люди, надеясь получить в награду пресловутое вампирское бессмертие. Заодно и пищей своим хозяевам подрабатывали. И пусть то были простые смертные, но хорошо вооружены, многочисленны и наверняка обучены воинскому делу.
   - Ну вот, попали, - вернувшись к сонной меланхолии, констатировал Тайрен, понимая, что простым разговором со стражниками не обойтись.
  

Глава третья

   Спустя столько столетий, оглядываясь назад, Аш все-таки не сожалел о цене. И даже если был недоволен тем, что иногда приходилось брать в свои руки бразды правления над судьбами всех созданий межмирья, - не роптал, исполняя свой долг. И сейчас тоже без лишних раздумий направлялся на зов узора лабиринта. Опасность вроде и невелика, но устранить ее стоит. Нельзя оставлять лабиринт без стража. Даже если это всего лишь один из многих.
  

***

   - Собачка нашла своего хозяина, вон как послушно спать легла, - раздраженно пробурчал вампир в адрес ифи. Когда стражники подошли слишком близко, он попытался взять ситуацию под контроль, но у него ничего не получилось: всем участникам утреннего развлечения предстояло путешествие до ближайшего караульного поста... и кутузки. Но, похоже, Шим вовсе не волновался на сей счет. Он подлетел к спящему демону и принялся пристально его разглядывать - с нескрываемым детским восторгом в глазах.
   - Да? Правда, можно забрать себе? - радости "ребенка" не было предела. - Тай, у нас теперь есть собачка!
   Самого Тайрена эта новость почему-то не обрадовала. Ну да, только собакодемона ему и не хватало в хозяйстве для полного счастья. Однако пика стражника заставила отвлечься от сомнительной радости нового приобретения и вернуться к скучной рутине попадания в неприятности с властями.
   - Что здесь забыл представитель клана светлых? - по всей видимости, командир стражи не выспался и был весьма недружелюбен.
   - Спокойно, дядя, мы не клановые. - Тайрен выудил из кармана медальон - доказательство принадлежности к гильдии наемников. Он понимал, что клановым эльфам здесь не рады, но к наемнику могли проявить снисхождение - ведь, возможно, его привело сюда поручение одного из вампиров клана. На медальоны накладывались чары, поэтому их носили с собою лишь те, кто принят в вышеупомянутую гильдию, - чары совсем немудреные, но владелец не смог бы потерять медальон при всем желании: даже если его ограбят и разденут догола, "украшение" останется при нем. У гильдии наемников был свой кодекс и свои правила. Если кого ловили с подделкой, участь пойманного была весьма незавидной - наемники не отличались добротой и снисходительностью к тем, кто пытается их обмануть или порочит гильдию, бросая тень на ее честь. Хотя понятие о чести у них было смутное.
   - Разберемся, - недовольно бросил командир, связывая руки Лиса крепкой веревкой.
   - А еще совсем недавно жизнь была так прекрасна, - Тайрен вернулся к меланхолии, которая решила прочно поселиться в настроении эльфа сегодняшним утром.
   А утро никак не хотело входить в привычное, более спокойное русло. Стоило невезучей троице смириться со своей участью и благополучно перейти под начало стражей, как внезапно появилось новое лицо, не замедлившее добавить сумятицы в, казалось бы, устаканившуюся неразбериху. И лицо это было женское, вампирье, отчего-то весьма озлобленное. Девица выскочила из кустов, как заяц, и понеслась на стражников с мечом. За что и была скручена без лишних разговоров.
   - Твоя? - сочувственно спросил вампира Лис, кивая на новое недоразумение, скрасившее и так не скучное утро.
   Однако ответа не последовало. Если вампир и хотел что-то сказать, то попросту не успел.
   - Не твое, так не тронь руками! - послышался возмущенный вопль Ифи. И начался маленький ад. Шим отпустил огненный шар. Тот рухнул под ноги стражам, и Лису оставалось только закричать что есть мочи:
   - Ложись!!!
   Кто успел последовать примеру самого наемника, тем повезло намного больше, чем оставшимся на ногах. Магический огонь, из которого состоят шары пиромансеров, имеет свойство разбиваться, разлетаясь брызгами, когда сталкивается с твердой поверхностью. Попросту говоря, взрывается. Смешались в кучу кони, люди, вампиры, эльфы в количестве двух разноплеменных штук. Никем не сдерживаемая лошадка Тайрена приняла воистину разумное решение... и убежала, сорвавшись с места в карьер.
   - Твоих шимов в душу мать! Шимрис!!!
   Сказать, что Лис был зол, - не сказать ровным счетом ничего. Он лишился лошади, а заодно и сумок, и всего, что в сумках находилось - в том числе, и большей части денег, которые брал с собой в дорогу. И злость была направлена на источник бардака, из-за которого сбежала лошадь:
   - И на ком я теперь домой поеду? На тебе?!
   - Ой... - похоже, ифи не рассчитывал попасть под гнев своего спутника. - Эм... а-а... вот на ней! - тут же нашелся бирюзовый хулиганишка и ткнул бархатным пальчиком в спящего демона.
   - Совсем сбрендил, пирожкоед безмозглый?! Это ж демон, а не собака ездовая! - Лис лютовал, но руки были связаны; поэтому оставалось швыряться словами. Тем временем остальные отряхивались от земли и пытались привести себя в порядок после взрыва магического огня.
   - Да ладно тебе, демон. Как по мне, обычная собака с рогами. Только вот уздечку надобно. Тай, а Тай, я всё исправлю, правда-правда, и даже пирожков за это не возьму. Только дай мне еще шарик... пожалуйста, - примирительно-жалостливо скорчил мордашку Шим.
   - Ага, сейчас, разбежался! - эльф продолжал злиться.
   - Ну и кто из нас безмозглый? Стоит мне отлететь от псинки, и она проснется. Как думаешь, останется она здесь или кинется вдогонку? Или считаешь, что сможешь с ней справиться? Или думаешь, стражникам удастся? Мозги свои куриные включи, если они у тебя имеются вообще! - ифи перестал корчить из себя виноватое дитятко. И шутить тоже перестал.
   - Проклятье! - выругался Тайрен, понимая, что Шим прав: демон побежит за ними. И никто из них не в силах его даже поцарапать. Перед верандой особняка зависла тишина. Слова ифи услышали все. И всем явно не хотелось стать завтраком для демона.
   - Руки развяжите. Иначе мы никуда не дойдем, - мрачно проронил наемник. К счастью, командир стражи тупоумием не отличался и веревку с его рук снял. Рожденное в ладонях пламя свернулось в тугой клубок.
   - Держи. И чтоб без шуточек! - пригрозил Лис, хотя прекрасно понимал: на этого "шутника" нет никакой управы.
   - Ииииха! - победно взвизгнул ифи, обхватывая лапками шарик. - И еще это, - издевательски хихикнул маленький мерзавец, выдрав из роскошной шевелюры эльфа рыжую прядь.
   - Ууий! Убью! - Тайрен взревел.
   - Тихо-тихо, для дела надо. Не мне же управлять собачкой, - съязвил Шим, но отлетел от разъяренного наемника подальше.
   - Я позаимствую цепочку, вы ж не против? - улыбчиво поинтересовался он, заглядывая дроу в глаза. Но дожидаться одобрения не стал: стальная цепь, ранее удерживающая вампира, зависла в воздухе, просочилась одним концом в огненный шар и постепенно полностью в нем исчезла. Затем Шимрис, мурлыча себе под нос какую-то мелодию, запихнул в огонь прядь волос Тайрена... и амулет, похищенный у темного.
   - Это же из-за этой штучки собачка прибежала, да? - с радостным воодушевлением уточнил ифи у дроу и вытащил из огня... уздечку. Весьма необычную, поскольку состояла она не из ремней, а из стальных звеньев, по форме напоминающих чешую змеи. Налобную часть уздечки украшал всё тот же амулет.
   - Готово, можешь взнуздать собачку, - довольный собой Шим протянул Тайрену новоявленную сбрую. Разношерстная компания, состоящая из стражников, двух вампиров и двух эльфов, остолбенело молчала, глядя на то, что вытворяет синяя белка. Но выбора у них не было, поэтому наемник всё-таки накинул узду на демона. Тот проснулся, но вел себя... как дрессированная собака. В состоянии непреходящего шока все участники событий выдвинулись в путь. В тюрьму.
   Всю дорогу до гарнизона пленники и охрана провели в молчании. Зато их появление во дворе означенного гарнизона вызвало небывалый шум. Еще бы, зрелище стоило особого внимания: разозленная полуголая вампирша и израненный вампир - и это в своем-то клане! Картину красочно дополняли растерянные стражники и два эльфа: взбешенный дроу и окончательно впавший в меланхолию светлый. И в довершение - прирученный собаковидный рогатый демон и белкообразное крылатое "нечто" ярко-синего цвета. Успех представления был потрясающим, зрители в восторге. Тайрен картинно раскланивался, благодаря публику за внимание, но выражение его лица оставалось таким же постным.
   - Давай вытряхивай всё, что есть, - приказал стражник в караулке, и Лис принялся извлекать из всех видимых и тайных складок одежды свой метательно-колющий арсенал.
   - Ну ничего себе! - присвистнул в удивлении охранник, оценив внушительную горку ножей, кинжалов, стилетов, дротиков и прочего мелкого холодного оружия, которое в изобилии водилось в наряде наемника.
   - Догола, считай, раздели, прям смущаюсь, - недовольно проронил Лис, направляясь в камеру.
   - Это вы во всем виноваты, - решил возмутиться вампир, когда дверь за тремя пленниками захлопнулась.
   - Ага, скажи еще, что рыжий виноват. Интересно, что бы случилось с тобой, если бы я не приехал? - чуть слышно проворчал эльф себе под нос. Зато дроу церемониться не стал и яростно накинулся на "собрата" по кутузке, поминая всех его родичей в различных любовных позах и предлагая новые. Потасовка была короткой. До серьезного мордобития не дошло, а Тайрену так и хотелось сказать: "девочки, не ссорьтесь".
   - А тебя я убью, как только выйдем. Только дай повод. Хотя я и без повода тебя с радостью убью, - прошипел дроу, адресуясь к Лису.
   - И пусть твой мохнатый друг вернет мне мой медальон в первозданном виде. Иначе следующим рейдом по территории Перекрестка будет крестовый поход в твои земли! - почти промурлыкал он. Угроза зависла в воздухе... и рассыпалась о радостный возглас наемника:
   - А давай! С меня бутылка самого лучшего вина! А что касается "моего мохнатого друга", то сам воюй с Шимом, если так не терпится помереть. Но смотри, насчет войны своих слов не забирай назад! Ты почти клятвенно пообещал! Хоть поживу спокойно, не озираясь, что по мою голову придут из клана, - завершил он свою речь, расплываясь в ехидной улыбке: пугать его войной с кланом, куда он и носа не кажет, было величайшей глупостью.
   И неизвестно, что произошло бы дальше, но в камеру вломился перепуганный охранник с воплями о том, чтобы они забрали свою "собачку".
   - Ну вот, началось, - обреченно произнес Лис, отправляясь за стражем. Вернулся он через пару минут, ведя в поводу присмиревшую возле "хозяина" зверушку. Появление в камере собакодемона повлияло на всех присутствующих успокоительно.
   - Шим, ну и что нам теперь делать с этой псиной? - устало осведомился Тайрен. День решительно не задался, и наемник мысленно проклинал свое любопытство, заставившее пойти на зов странного ожерелья.
   - А мне почем знать? И я того, проголодался. Дай пирожок, - ифи вышагивал по потолку, свесившись с оного вниз головой.
   - Нет пирожков. Ничего нет. Всё осталось на лошади. А остальное отобрали. Что с демоном-то делать?
   - Он не ответит. Не видишь, ему весело, - голос прозвучал из ниоткуда, но задумавшийся над несправедливой судьбой Тайрен решил, что это сказал кто-то из сокамерников.
   - Весело ему, гаденышу. А мне-то что с того? Куда теперь девать эту тварь? Я в демонах не разбираюсь.
   - И не надо. Я пришел забрать его туда, где его место.
   Тайрен наконец-то вынырнул из самосожалений и глянул на говорившего. И онемел. Откуда взялся тот, кто сейчас стоял посреди камеры, - Лис ни сном, ни духом; но в дверь он не входил. Мысль, что это пленник, которого сразу не приметил, наемник отмел сразу - слишком непохож был незнакомец на пленника. Высокий, намного выше Тайрена, он слегка напоминал эльфа - но разве что ушами, дальше сходство не улавливалось. Серебристые волосы стекали на пол мягкими волнами, сливаясь в свечении с серебряными одеждами. Лицо... и тут Тайрен остолбенел - явившийся был... безвозрастным. Вдобавок к необычной внешности, которая ввела в ступор даже бывалого наемника, на всех навалилась такая тяжесть силы, что дышать и то стало сложно. Нет, он точно был не эльф. И уж, конечно, не пленник.
   - Интересно, какую иллюзию ты сплел для него? Что он видит, раз так присмирел, а, Риз? И надо же было придумать уздечку - всех приплел: и кровь вампира на цепи, и волосы светлого, и амулет, принадлежащий дроу. С какой целью ты хотел их троих связать, какое развлечение задумал на сей раз? - незнакомец гладил демона по голове, а тот ластился к нему вполне естественно, узнавая истинного хозяина, а не магическую уловку Ифи. Уздечка растаяла, словно ее и не было, оставив амулет в ладони незнакомца.
   - Ну вот, я так и знал: придешь и всё испортишь. А я только-только начал веселиться, - разочарованно промямлил Шим, усаживаясь на плечо Тайрена.
   - Риз, ты врунишка и шутник, конечно, знатный, но игры со стражем лабиринта до добра не доведут даже тебя, - незнакомец говорил тихо, спокойно, без всяких эмоций.
   - Шим, кто это? Что происходит? И почему он называет тебя "Риз"? - немного отдышавшись от давящей силы, вклинился Лис.
   - Он не ответит, а если и ответит, то соврет, - ответил вместо Ифи незнакомец.
   - Почему? - задал эльф самый глупый вопрос из всех возможных.
   - Потому что он - воздух. То, что есть всегда, что невозможно уничтожить, не уничтожив мир. То, что нельзя поймать, нельзя потрогать. То, в плену чего находятся все существа, которые дышат. Иллюзия, обман - всё это воздух. Шим-Риз - Суть-Воздух. Сердце, душа стихии, повелитель воздуха, если говорить уж совсем по-вашему.
   - Значит, ты... - догадка была слишком очевидна. Тайрен не мог ошибиться насчет того, Кто стоит перед ним, успокаивающе гладя демона по голове, словно верного пса. Похоже, именно так и было: сторожевой пес...
   - Да, я - ифирин. Держатель стихий, если проще и понятней. Ну, или повелитель. Так ведь, Риз?
   - Стой-стой, если я правильно понял, ты повелитель Перекрестка, а у стихий нет повелителя, - наемник вспомнил, что говорил ему Шим... но теперь стал догадываться, что не всё так просто.
   - Это почти смешно. Зачем мне это? Или это Риз тебя надоумил? Эх, мальчик, Риз так шутит. Перекрестку и его жителям не нужен повелитель, вы уж сами как-нибудь разбирайтесь, без меня. А вот ифи - совсем другое дело. Если ими не управлять, то мироздание обрушится в хаос и разлетится на осколки.
   - Зануда. Вот вечно всё испортишь. И вообще, это была безобидная шутка, - Шим демонстративно надулся и отвернулся от ифирина.
   - Таскать стражей лабиринта из места, где им быть положено, - это вовсе не безобидная шутка. И ты, как никто другой, знаешь, к чему это может привести, - тон повелителя стал строже.
   - Да ладно, ну подумаешь, свел я в кучу этих троих с их побрякушками. Подумаешь, срезонировали и открыли врата для твоего сторожевого песика. Мир ведь от этого не рухнул, - продолжал ворчать Шим.
   - А мог и рухнуть. О чем ты знаешь не хуже меня. Знаешь, как смертные жаждут заполучить мифический трон повелителя. Они не понимают, что для того, чтобы получить всю силу, им придется убить меня и принять суть ифирина. Только вот эта суть может совсем не захотеть менять носителя. Но смертным это неизвестно, они по-прежнему лезут в лабиринт. И если кто-то доберется до алтаря, то, конечно же, он силу не получит, но вполне может вмешаться в узор стихий... и разрушить всё, что я создал. И ты это знаешь, Риз, не прикидывайся недоумком. Я тебе не этот мальчик, на меня твоя ложь не действует.
   - Ну... знаю. Но я же совсем ненадолго. А еще я знал, что ты придешь забрать свою собачку. Пришел же. Интересно, почему не сразу?
   - А мне нужно было явиться на всеобщее обозрение? Достаточно того, что эти трое меня видят. Забрать стража я могу, лишь явившись за ним во плоти, - ифирин отчитывал Шима, тот корчил обиженную мордашку - дескать, он не виноват, - а остальные тихонечко сидели у стенок и пытались научиться дышать под этой тяжестью.
   - Мог нас и приспать, - хрипло проронил Тайрен. Созерцание повелителя стихий не вселяло в его сердце радости, а левая пятка подсказывала: не просто так устроил ифирин показательное выступление. А еще в груди больно кольнуло, потому что понял: он, Лис, всего лишь игрушка Шима. Тот просто развлекается за его счет. И постоянно врет. Ведь ифи знал природу демона, знал, откуда и почему он появился. И вовсе не нужна была уздечка для удерживания "собачки", нет, Шим и сам прекрасно контролировал ситуацию со стражем лабиринта. И лгал. Всё время лгал. Было ли хоть одно слово правды? Хоть раз?
   "Тайшим..." - сердце Тайрена остановилось на мгновение. Нет, он не жаждал создать семью и нарожать детей, но все же его грела мысль, что где-то в этом мире есть создание, которому он подарил жизнь. Теперь тихая, скрываемая от всех радость превратилась в ложь, в очередную иллюзию. Это было больно. Со слов повелителя несложно было догадаться, что нет у ифи ни семьи, ни рода, никто не заставлял Шимриса искать "жену", чтобы произвести на свет еще одного ифи. Всё это оказалось лишь игрой, шуткой Шима. И больно ранило эльфа, до крови прокусившего губу в отчаянии от того, что всё разрушилось. Нет никакой Тайшим, и нет никакого друга. Всё - обман.
   - Приспать? За что такая милость на ваши горячие головы? Или хоть один из вас - дитя невинное, по случайности втянутое в события? Хм, я не так наивен. А еще - иногда мне необходимо показываться, чтобы не забывали, что я есть.
   - Угу, ты не можешь не есть... ифи на завтрак, ифи на обед и на ужин, - капнул ядом Шимрис.
   - Помолчи. В одном твоя заслуга - эти две вещицы, совместной силой способные освобождать демонов из лабиринта, попали в мои руки. Они мне ни к чему, но оставлять такие опасные игрушки смертным я не стану, - почти улыбнувшись, произнес ифирин, забирая у Шима ожерелье с клыком дракона. Тайрен тихо взвыл. Заказ вербовщика не выполнен, задание провалено. Не драться же за побрякушку с Этим.
   - Так вот, вам троим предстоит остановить войну, что вот-вот начнется. Я не говорю о невозможном, ее начала вам не предотвратить. Но остановить бессмысленное кровопролитие, в которое в итоге перерастет война, - это вполне в ваших силах. Каким способом вы заставите всех заключить мир - ваше дело, уж как хотите, так и изворачивайтесь. Конечно, я освобожу вас из темницы: глупо давать задания тем, кто заперт в застенках. Хотя бы эту вашу проблему я решу. Но только эту.
   - Эй, ифирин, или как тебя там, если ты повелитель стихий, а заодно и Перекрестка, то зачем тебе наша помощь в прекращении войны? Разве не можешь сделать это сам? - подал голос один из пленников.
   - Помощь? Нет, это не помощь. Мне всё равно, будет война или нет. К тому же, всё делать самому - это так скучно. Поэтому я выбрал вас. Можете расценивать это как плату за спасение из темницы, а можете - как наказание за кражу стража лабиринта. Как хотите, так и решайте, - ифирин сгреб в ладонь загривок демона и, по всей видимости, собрался отбыть из камеры,
   - Я оставляю вам открытый портал. Один на всех, но каждого он приведет в то место, где вы почувствуете себя в безопасности, сможете оправиться от ран и поразмыслить, как быть с заданием. Прощайте. Хотя нет, до встречи, - и повелитель вместе с демоном растаял, словно его и не было вовсе. А Тайрен плюнул на всё и растворился в сиянии портала с надеждой, что окажется дома или хоть поблизости от него.
  

***

   Ступить на каменные плиты пола темницы, серебристой дымкой освещая мрачные своды. Трое смертных. Скованный узами иллюзии демон-страж. Один из шимов. Риз. Волна невероятной мощи держателя стихий прижимает к полу всех троих, и только Ифи преспокойно продолжает ходить по потолку вниз головой.
   - Риз, твои шутки на этот раз зашли слишком далеко.
   - Да ладно, я же просто развлекаюсь.
   - Да-да, давай обрушим мироздание, лишь бы тебе не было скучно, Риз.
   - Зануда. Вот вечно всё испортишь. И вообще, это была вовсе безобидная шутка.
   - Таскать стражей лабиринта из места, где им быть положено, - это вовсе не безобидная шутка. И ты, как никто другой, знаешь, к чему это может привести.
   - И почему ты всегда такой зануда?
   Паясничает Риз. Впрочем, как всегда. Видеть всё глазами ифирина. Один смертный настолько нагл, что посмел заговорить, хотя и придавлен к полу силой стержня. Рыжая грива, длиной ниже колен. Вызов во взгляде. Тот самый, что похитил посох. Тот самый, кого закрыл лазурный Ифи своим телом, спасая от огня беспамятного Создателя. Почему Риз с ним?
   - Ты... ты ведь Повелитель Перекрестка? И почему ты зовешь его Риз?
   - Перекрестка? Да кому нужно повелевать вами? Нет, я держатель стихий. И зову этого ифи его именем. Шим-Риз, Суть-Воздух. И этот "воздух" доигрался.
   - Угу-угу, а я всё ждал, когда же ты появишься, - голос Риза сочится сарказмом.
   - Мог поговорить со мной, не воруя стража лабиринта. Ты всегда знаешь, как меня найти.
   - А мне не говорить с тобой хотелось, лишь показать кое-что, - шим перешел на ифиринский, который из присутствующих знали только он и ифирин. А значит, Аш.
   И последний внутренне зарычал. Трое смертных. Рыжеволосый эльф, злобно сверкающий глазами дроу... и израненный Рован, валяющийся под стеной.
   - Проклятье! Риз, почему?!
   - Так синие или зеленые?
   - Риз?!
   - Это не мой путь, но я обязан. Я ничего не скажу тебе, ты должен понять и пройти через это сам.
   - Риз!
   - Идя путем Тринадцатой стихии...
   - Что это значит?! Проклятье, что оно такое, эта стихия?
   - Ты должен понять это сам. Я не вправе говорить. Лишь одно. Правильно смотри на осколки и ключи. И ты найдешь ответ.
   Не сметь раскрыть себя перед ним. Перед вампиром. Но вытащить отсюда лишь его и перенести к себе - и значит раскрыться. Прошло много дней. Нельзя. Не должен. И не сможет оставить, потому что с такими ранами Рован не доживет до следующей ночи. Его лечить здесь точно никто не станет.
   - Как милость - или как повинность. Считайте, как вам угодно. Я выпущу вас из темницы, а вы взамен остановите грядущую войну. За то, что похитили стража лабиринта, - мысль о войне пришла сама собой. Нужна была причина, и она найдена. Пустая, не имеющая значения.
   Уйти, оставив портал, который отправит каждого туда, где тот чувствует себя в безопасности. Уйти, забрав лишь стража и артефакты, что способствовали похищению. Унести опасные побрякушки в лабиринт.
   - Риз!!!
   И выругаться на лазурного Ифи, который всё же умудрился выкрасть медальон, отобранный у рыжего. Риз заботится об этом эльфе? Это точно Риз? Что могло настолько изменить того, кто всё мироздание считал полем для игры? Во что теперь ты вздумал поиграть, Шим-Риз?
  

***

   Возвращения из лабиринта всегда были непростыми. Погасить в себе ифирина и вернуться к изначальной сущности - сложно и выматывающе. И лишь один светлый момент в странной шуточке ифи: раны затянулись, узор стихий впитал всю боль, не оставив даже тонких шрамов. Словно и не было ничего... Нет, не всю. Колючий ноющий клубок поселился в груди, и от этого не избавляет исцеление узора.
   Нет, было. Были глаза. Синий пронзительный взгляд, который Аш не мог не узнать. И только ему одному известно, каких усилий стоило не сгрести в охапку Рована и не забрать с собой. В уют и безопасность собственного леса, куда никто не посмеет сунуться. А если сунется, то проживет недолго. Друид не любил повелевать миром, ему это казалось лишним, но он оставил себе собственный островок свободы. Свою грань всемогущества. Но только здесь, только в заповедном лесу.
   И от всего этого в груди саднило еще больше. Каленым железом жгли слова Риза. Загадки. Пути. Осколки и ключи. Что же ты хотел мне сказать, самый беспокойный и несерьезный ифи? Аш злился на шима, но на один вопрос он уже нашел ответ. Зеленые. Изумрудные, с солнечными искрами. Но их можно увидеть лишь в васильковых глазах вампира. Кровь, рождающая воспоминания. Ниточка, потянув за которую, эльф надеялся распутать весь клубок. И кожей чувствовал, как надвигается буря. И лес тревожно замер в таком же предчувствии, стараясь прикрыть своего хозяина от грядущей грозы.
  

***

   Тайрен был в бешенстве. Средь бела дня приземлившись на филейную часть прямо посреди площади, на виду у всех, он разозлился еще больше, чем покидая тюрьму и негодуя на Шима. Франтоватый красавчик-эльф всегда гордился тем, что выглядел как с иголочки даже в похмелье. Сейчас же он был трезв, но его внешний вид заставлял горько сожалеть о лучших временах - падение при взрыве огненного шара и пребывание в камере не могли не сказаться на одежде. Местный законодатель моды и тонкого вкуса был похож на бродягу, нацепившего дорогие когда-то тряпки, но ныне потерявшие всю свою красоту. Естественно, это, а также то, что стал посмешищем для горожан, не могло прибавить Лису хорошего настроения.
   Поскольку и так всё плохо и терять больше нечего, Тайрен решил не откладывать неприятный визит к вербовщику. Уж лучше сразу, сейчас, когда он злее шимовой матери, пойти и сознаться - чем выискивать на это силы потом, когда успокоится. С такими мыслями он ввалился в контору и с порога выпалил:
   - Я провалил задание, задаток верну, как только побываю дома.
   - Ептить, Лис, ты ли это?
   - Он это, он. Это он так шутит. Не обращайте внимания, он не выспался, - почти пропел неведомо откуда взявшийся ифи. Наемник тихо взвыл, ибо догадался: избавиться от мерзавчика, который при желании может появиться везде, где есть воздух, - будет проблематично. Но когда этот мерзавчик положил на стол то самое ожерелье, которое благополучно отобрал демиург, Тайрен взвыл в полный голос.
   - Шутник, однако, - покачал головой оборотень, пряча ожерелье и выкладывая кошель с оплатой.
   - Видишь, я исправляюсь, я уже хороший, - примирительно проворковал Шим, сгребая в лапки кошель и протягивая бывшему спутнику.
   - Убью!!! - в ладонях Тайрена заплясало пламя. Нет, он, конечно, понимал, что ничего гаденышу не сделает, даже если очень сильно постарается, - но сдерживаться уже не мог.
   - Эй-эй, убивай за дверью! - мгновенно отреагировал вербовщик, поняв, что паленым пахнет во всех смыслах, и "очень светлый" эльф вполне способен разнести контору в щепки. Ифи пожал плечиками и вылетел сквозь дверь. Разъяренный Тайрен ринулся за ним.
   - Убью заразу! - Лис совсем рассвирепел - ему только разборок с демиургом не хватало для полного счастья и спокойствия на старости лет.
   - Тай-тай, не злись, - пытался извиниться ифи, уклоняясь от очередного огненного шара. Толпа на площади притихла и быстро рассосалась: желающих попасть под ярость эльфа не нашлось.
   - Врал, ты мне всё время врал! Хоть что-то было правдой?! - он лютовал не столько из-за бед, грозящих свалиться на его рыжую голову после шуточек Шима, сколько из-за потерянной дружбы и доверия.
   - Было. Не совсем правдой: она не ифи, она, скорее, дитя земли, дух леса. Таких дриадами зовут. Огонь и воздух порождают землю. - Шим вжал голову в плечи.
   - Что? Кто? - на секунду растерялся Тайрен и перестал атаковать - не веря окончательно, но догадываясь, о ком идет речь. Ифи поторопился подтвердить догадку:
   - Тайшим.
  

***

   - И на чьей стороне теперь Риз?
   - Хм, похоже, на своей.
   - Йут, хватит говорить загадками. На какой своей?
   - А вы и не заметили, что он пошел своим путем? Да, он всё еще ифи. Но он уже другой. Он познал истину, которая вам недоступна.
   - А тебе?
   - И мне тоже.
   - Йут, мне тревожно. Надвигается гроза?
   - Да, Кир. И в ней я вижу только пепел.
   - Не говори так. Это невозможно, Пламень не разрушит Зеркало еще раз. Тогда ты тоже видел пепел.
   - Саз, я не знаю. Я просто не вижу будущего.
   - И что теперь? Опять придется начинать сначала?
   - Стоп! Пламень сейчас не сделает ничего. Он не пробудится так скоро.
   - А если это делает не он?
   - Бред, у эльфа нет такой силы. Он может поколебать мироздание, но разрушить ему не по силам. Это не сможет даже ифирин. Даже если бы мог, эльф не сможет его заставить.
   - Конечно, ведь это тот случай, когда мы способны воспротивиться держателю. Угроза не имеет смысла.
   - Но ведь что-то произойдет.
   - Но что?
   - А мне откуда знать? Не надо было вам играться с этим эльфом. Вы уже один раз проиграли - когда решили, что ифирин сможет занять его тело. И как, занял?
   - Йут, ты хоть иногда можешь сказать что-то хорошее, утешительное? Просто так, для разнообразия?
   - А зачем? Вам так не нравится правда?
   - Уж больно у тебя она колючая.
   - Ладно, посмотрим, во что всё это выльется.
  
  

Глава четвертая

   - Проклятье! Вот так, да? Вот так взял и ушел? И какого шима ты за мной тогда гнался? Зачем? Чтоб вот так бросить и уйти? - Рован был вне себя. Проснувшись к вечеру и не обнаружив эльфа, чьи следы уже успели остыть, вампир разозлился. Но за злыми словами крылась обида. Он никак не ожидал, что спятивший друид, который так стремился отыскать его, попросту уйдет.
   Белый росчерк молнии на мгновение осветил всё вокруг, прежде чем первые тяжелые капли упали с почерневших небес. Всего пару секунд - и началась гроза, порывы ветра сносили брызги под каменный свод, но вампиру было всё равно. Судорожно сжав в кулаке венок, он вышел наружу и резко вскинул голову, подставляя лицо под обжигающе холодные струи дождя.
   - Доволен?! - крик в небо, и Рован рухнул на колени, тяжело дыша от затопившей сознание злости. - Доволен, проклятый эльф... - отрывисто прошептал он, прижавшись лбом к земле, совсем не замечая, как ливень хлещет по телу, смывая все следы той ночи.
   - Тут вот... одежда... и повозка, - послышался робкий голос, когда вампир вернулся под своды пещеры, накричавшись под дождем. Рован окинул говорившего взглядом, без интереса думая, почему сразу его не приметил. Парнишка-оборотень.
   - Ты кто? Вернее, ты зачем здесь?
   - Мы вместе шли... куда-то... - мальчик растерялся. Похоже, он был в замешательстве не менее самого Рована и не понимал, почему он тут находится. Было очевидно, что вампир не лучший спутник оборотню.
   - Проклятье! Ночь загадок, что ли? Знаешь, держись-ка от меня подальше. Не ровен час - поужинаю, - припугнул вампир, не желая задаваться очередным вопросом и выискивать причину странных провалов в памяти. Он смутно помнил, что зачем-то ушел из уютных покоев человеческого князя. Куда-то следовал. В тумане, как пьяный. На чей-то зов. И очутился в Проклятом лесу. Нет, в здравом рассудке он ни за что туда бы не пошел, это же чистое самоубийство. Но вот с того момента, как белой вспышкой появился волк, ставший впоследствии друидом, Рован всё помнил отчетливо. И бой. И то, как эльф тащил его в эту пещеру. И что происходило здесь. И пробуждение в одиночестве. А мальчика-оборотня он не помнил. И цели ухода от князя - тоже. Это смахивало на небольшое помешательство.
   - Да-да... простите... - перепуганный парнишка выскочил под дождь и побежал что есть мочи. Видать, понял, наконец, чем может для него закончиться столь близкое соседство с кровопийцей. Рован остался один. Однако теперь у него была чистая сухая одежда и повозка, запряженная парой лошадей. Вполне достаточно, чтобы дольше не оставаться в месте, хранившем столько воспоминаний о сумасшедшем эльфе.
  

***

   Крытая повозка медленно продвигалась по размытому дождем тракту, разве что чудом не увязая в грязи. Рован никуда не торопился. Собственно, ему и торопиться-то было некуда. Не возвращаться же в клан людей, где советники уже разок наняли убийцу вампиров. Нет, к человеческому князю никак нельзя. Но вот куда теперь податься, где осесть на время, чтобы спокойно разобраться, во что на сей раз вляпался, Рован не знал. Поэтому бесцельно ехал вперед. Позади осталась граница с оборотнями; путь пролегал через клан вампиров. Здесь он был в относительной безопасности. Если пристанут стражники, то так же и отстанут, увидев, что свой. И уж точно не набросятся селяне с мотыгами, едва завидев клыкастую ухмылку.
   - Вот я тебя и нашел, вор, - прозвучал совсем не дружелюбный голос, и задремавший в преддверии рассвета вампир чуть не подпрыгнул от неожиданности. Грудь обожгло раскаленным металлом. Рован быстро понял, что это амулет, который он забрал из тайника и теперь постоянно таскал с собой, повесив на шею и спрятав под рубаху. И назвать вором его мог только один... эльф.
   - Да что ж мне так везет на эльфов! - он готов был взвыть от досады. Бежать уже не представлялось возможным - противник поравнялся с лошадьми и смотрел прямо на вампира, которому стало весьма неуютно под полыхающим яростью взглядом высокородного дроу.
   Не успел Рован предпринять хоть что-то для защиты, как был туго спеленат невидимыми узами. Приблизившись, дроу сорвал с его шеи амулет. Так, словно знал, где находится проклятая побрякушка. Ну точно, знал, чувствовал, по ее следу и нашел "вора" - это было очевидно даже для столь несведущего в магии, как Рован. Шансы некровожадного, и, в общем, довольно миролюбивого вампира, предпочитавшего беззаботное веселье войне, против сильного и опытного колдуна, каким является почти каждый высокородный темный эльф, были не просто ничтожны. Они равнялись нулю. И Рован это понял. И только криво усмехнулся, принимая, что вот он и пришел, день его смерти.
   Эльф не стал утруждать себя тем, чтобы доставить пленника в свой клан и там казнить; он решил устроить расправу лично. Но заниматься этим посреди тракта было бы крайне неосмотрительно и небезопасно. Поэтому он повез Рована к заброшенному особняку, который приметил еще в погоне за кровопийцей.
   Незадачливый вампир сидел, прикованный цепями к стальному стулу, и ожидал лучей рассвета, которые сожгут его в пепел. Именно такую участь уготовил ему темный, расположившийся под деревом и с любопытством наблюдавший за приближением кончины кровопийцы. Но небо, затянутое грозовыми тучами, словно глумилось над дроу, не позволяя солнечным лучам пролиться на землю и совершить казнь. Рован нервно подхихикивал, понимая, что это всего лишь затянувшаяся пытка. Он уже вконец отчаялся и смирился, когда картина вдруг изменилась, дополнившись еще одним участником.
   Неожиданный новоприбывший оказался... тоже эльфом. Вот только рыжеволосый светлый вовсе не разделял взглядов дроу на развлечения. С его прибытием началось такое сомнительное веселье, что Рован мог лишь наблюдать, раскрыв рот от удивления. Прибывшая на шум стража не стала разбираться, что к чему, и отправила всю троицу в тюрьму. Правда, к тому моменту компанию из двух эльфов и вампира дополнили странное синее создание, похожее на крылатую белку, и собаковидный рогатый демон.
   То, что произошло в тюрьме, Рован помнил смутно. Он был изранен, голоден и слаб и едва держался в сознании. Когда же появился серебряный незнакомец, вампир вдохнуть не мог от навалившейся тяжести и слегка пришел в себя, лишь оказавшись в одиночестве. Сокамерники уже поспешили воспользоваться оставленным порталом и исчезли из негостеприимных стен темницы.
   - Приведет туда, где безопасно? А где мне безопасно? - с горечью произнес Рован, вспоминая слова незнакомца, открывшего путь к спасению. И шагнул в портал, положившись на удачу.
  

***

   Вечерние сумерки окутали и без того темный тенистый лес, когда эльф вышел к дому, вернувшись от портала из лабиринта. И чем ближе становилось убежище, тем тревожнее вели себя волки. Но объяснять, что обеспокоило их, не хотели. Аш насторожился. Что-то явно происходило не так, как должно было быть.
   Чем ближе к дому, тем сильнее опасения. И рассыпались, разбились мелкими осколками тревоги, родив вместо себя ощущение трепетной странной радости. Мертвый шиповник. Так мог пахнуть только он.
   И подтверждение не заставило себя ждать: на крыльце сидел Рован. Волки прятались по кустам и недоверчиво скалились на вампира. Но напасть не посмели, учуяв нечто слишком знакомое, слишком понятное и родное. Осколки магии. Запах крови. Невидимая связующая нить. Звонко. Удар. Сердца. Еще удар. Замереть. Выдохнуть с трудом.
   - Забавно, ты считаешь, что приходить ко мне незваным гостем - это безопасно? - нацепить маску.
   - И куда ты снова умудрился вляпаться? За версту несет твоим голодом. Ранен? Совсем недавно ведь лечил тебя. Или просто ищешь смерти? - оно, сердце, радостно затрепетало. И сжалось при мысли об утерянном подарке. Обида. Злость. Аш приблизился к вампиру и сгреб волосы на затылке в ладонь, запрокидывая его голову назад, склоняясь над лицом, почти соприкасаясь.
   - Ты о чем? Я в полном порядке. И раз не ко двору пришелся, могу уйти, - вампир ощерился в ухмылке.
   - Конечно, в полном порядке, вижу-вижу, - ухмыльнулся эльф в ответ на незамаскированную ложь. И дрогнуло что-то в груди. Уйти? Да кто же позволит?!
   - Кто позволит? А кто удержит? Ты, что ли? - криво усмехнулся Рован. Обида грозила выплеснуться в слова прямо сейчас, без оглядки на то, чем это может закончиться для него самого.
   - Считаешь, что можешь уйти? Уверен? - сил, равно как и смысла сдерживаться, больше не было. Аш по-хозяйски сгреб вампира в объятья. Так близко, так дразняще, что невозможно контролировать себя, держать маску. Вздрогнуть от нечаянной, но такой желанной близости. Вдохнуть аромат увядших цветов. Простить, всё простить без слов. Рассыпаясь искрами потревоженного огня.
   - Пусти! - зашипел Рован, пытаясь разорвать объятья.
   - Неужели надеешься, что отпущу? Теперь, когда ты сам пришел? И хочешь ли, чтобы отпустил? - последний вопрос шепотом, словно по секрету. Обжигая горячим дыханием, проводя по шее острием клыка. Жадно. Страстно. Жажда - это как дышать и не смочь надышаться. Шаг навстречу гибели.
   - Так ли и не отпустишь? А из пещеры кто сбежал, бросив? - в голосе вампира звенела обида, но тело уже тянулось за терпким наслаждением кровавого ритуала.
   - Гррр, так было нужно, - только и смог прорычать Аш, из последних сил удерживаясь перед соблазном впиться в горло Ровану. Подхватить на руки. Словно то, на что имеешь право. Непререкаемое. Дробиться острыми осколками, не понимая себя и этот огонь в груди. Жжется. Больно. Сладко. Желанно. Следуя по пути разрушения. Забыв обо всем. Вот так, просто прижиматься к нему. Просто ощущать в объятьях того, кем одержим. Не беззащитный. Безгранично опасный. И не бьется оно, проклятое, не бьется без него.
   Полумрак комнаты, спасающий от лишних глаз. И ничего не скрывающий от двух детей ночи. Сын луны. Сын тьмы. Презирающий свет. Ненавидящий солнце. Слишком разные, чтобы считать это возможным. И неудержимо стучит сердце, учащая пульс с каждым вдохом. Дышать его запахом. Мертвые цветы. Как вызов духу леса. Не живой. Не мертвый. Выскочит ведь сумасшедшее из груди, переполняясь радостью и болью. Отражением того, что уже было. Что происходило когда-то здесь - и сейчас впивалось острыми колючками шиповника. Запах меда.
   Был бы кто иной - приковал бы Аш к себе навечно и не отпустил. Но этого разве удержишь? В ком более злобный зверь, жаждущий крови и свободы? Нет, удержать вампира - всё равно, что убить. Но можно украсть эти минуты. Мгновения. Похитить кусочек иллюзорного счастья, что он - есть. Сейчас. Счастья ли? Что так рвет грудь в лоскуты, что это за чувство? Почему так больно ранит? Воспоминания? Только ли они? Что пробуждается вслед за ними?
   - Чего ты хочешь? - потерять себя, склонясь над поваленным на постель Рованом. Слишком близко. Слишком опасно обнажая беззащитное горло, дразня голодного вампира. И где-то в глубине души желать, чтобы в шею вонзились клыки. Уже привычно. Уже желанно. Зависимость. Одержимость. Но почему так трепетно и сладко? Неужели?
   Сбившееся дыхание. Дурманящий запах мертвого цветка сводит с ума. До крика. Такой невероятный запах. Увядшая дикая красота. Непокоренная. И нет желания сломать. Просто наслаждаться, едва касаясь лепестков. Невесомое сожаление о невозможном. Так похоже на страсть, на любовную ласку. На острие.
   - Чего хочу я? Может, чтобы ты меня удержал? Нравлюсь тебе? Или что всё это значит? - вампир ронял вопросы, нетерпеливо срывая с сумеречника одежду, предвкушая наступающее безумие, не желая, чтобы хоть что-то мешало. Понимая, что с этим сумасшедшим эльфом всё не так: ему мало крови, ему нужно что-то другое. И быть Ровану вновь растерзанным клыками, тонуть в немыслимом огне, судорожно цепляясь за обжигающее тело Аша, впиваясь везде, где сможет достать. Говорить он уже не мог. Зато мог эльф.
   - Держать тебя? Неужели я настолько глуп, чтоб пытаться это сделать явно и грубо, силой? - Аш горько усмехнулся. Неужели Рован не понимает, что связь закралась слишком глубоко? От этого можно бежать, да хоть всю жизнь. Но уже не вырвать, не искоренить. - Разве не держу? Здесь и сейчас? Разве кто-то тебя заставил прийти сюда, кроме тебя самого... того, что внутри, там, где ты забыл себя? - почти вороватый короткий поцелуй, от которого мгновенно вспыхивают губы. Почему поцелуй? Кого он целовал здесь так же жарко? Молнией врываясь в память одним словом.
   "Ненасытная".
   - Не верь мне. Беги от меня. Если сможешь. Нравишься? Неверное слово. Хочешь меня? Возьми. Но готов ли заплатить за это? - в шею погрузились клыки вампира, и эльф выгнулся от волны неправильного наслаждения. Он знал, чего захочет прямо сейчас. И понимал, что этим убьет вампира: слишком большой голод чувствовался в нем, слишком он был слаб.
   "Ранен. Я же видел. Нельзя", - он из последних сил сдерживал зверя, жаждущего тоже вцепиться в Рована и напиться его крови. Еще в пещере сумеречник понял, что стал полувампиром, не приобретя взамен ничего, кроме неутолимой жажды. Кровь. Вампира. Балансируя между жаждой и желанием... не убить.
   Позволить себе быть слабым. Не зверем. Хотя бы сейчас. Если умереть, то полностью. И не сожалеть. Позволить невидимой связи стать неразрывной. Запутать его. Запутаться самому в липких тенетах. Есть ли смысл во власти, и с какой стороны стоит расценивать эту самую власть?
   Осколки. Просто быть. С ним. Опасная игра. Игра ли? Когда перестало быть игрой? Тогда ли, когда синий лепесток василька попался на глаза эльфу? Или когда - спина к спине? Когда - живи? И всё равно, какую цену за это пришлось заплатить.
   "Ты ведь помнишь, что убить тебя имею право только я?" - непрошеная мысль. Убить? Захочет ли?
   Не думать. Пытаться не думать. Не дышать. Просто раствориться в зыбкой тревожной радости. Красть у судьбы каждую минуту, каждое мгновение, понимая, что это не продлится долго. Не сможет продлиться. Мыслил ли когда-нибудь, что такое возможно? Вечные враги. Эльф. Вампир. Только вот остались ли собою, разделив кровь на двоих? Кем стал эльф, вкусивший не единожды крови вампира? Так ли мертв теперь вампир, принявший кровь ифирина? В какую пропасть толкнули друг друга? В порыве. Бездумно.
   "Помню. Но я ничего никому не должен", - вампир мог отвечать лишь мысленно, жадно высасывая горячую живую кровь, утоляя голод.
   - Никому не должен. Кроме себя. Себе готов платить? - ирония. Правда, никто и никому не должен, лишь себе. Ответ держать перед собой. И только. Самая высокая цена. За безрассудство.
   Не дышать. Не позволять себе пьянеть от дурманящего запаха. И ловить безумие в синих глазах. Разделяя это безумие. Плавиться под прохладными ладонями. Обжигающими. Судорожно вцепляясь пальцами в простыни, выгибаясь навстречу. Больше. Желать необъяснимо больше.
   - Себе я заплатил уже. Проклятье, от этого можно с ума сойти! Что ты такое?! - Рован отстранился от Аша и заглянул ему в глаза. Ловя последние слова перед тем, как друид впился в его горло:
   - Сойди с ума.
   "От этой обманчивой власти. Ты ведь хотел ее? Власть - обоюдоострый меч, одной стороной ударит меня, другой - рикошетом в тебя. Ты этого хотел? Неразрывных уз? Бери. Радуйся, пока не поймешь, в чем заключается цена. Я понял. Но я свою готов платить. Я..." - и даже в мыслях не посметь сказать. Оставить в потаенных закоулках того, что когда-то звалось душой. Мучительное молчание. Дробящее сознание и мир на перламутровые брызги. Сжимаясь до размеров острия иглы. Раскаленной иглы, вогнанной в сердце.
   Это ведь даже не больно. Сладко. Рован мог порвать Аша на части, но тот был бы лишь рад. Эльф не сдерживался, отдавая часть себя, позволяя властвовать над собой. Дико, самозабвенно. Незачем сдерживаться. Просто быть с ним. Всё равно как. Хотя бы сейчас. Приправленная острым ядом радость. Не сожалеть. Кровь вскипела, опасным наслаждением разливаясь по венам.
   Переступив через себя. Так яростно, так неистово. Словно это единственная возможность жить. Вцепившись в вампира, обжигаясь, путая поцелуи и укусы. Горячие губы. Жаркие. Жадные. Снова и снова. Судорожно глотать воздух, взрывая грудь осколочно-острым дыханием. Сияющие глаза. Взгляд во взгляд. Янтарный в синий. Два диких зверя, одержимых жаждой крови, жаждой друг друга.
   "Заплатил, - эхом - мысли Рована. - Только полностью еще не понял цены. Но уже осознал. Я не отпущу тебя, потому что я твой пленник. Не отпускать - не значит быть постоянно вместе. Хотя я хотел бы..." - откровенен, открыт в мыслях и действиях, беззастенчиво прижимаясь, отдаваясь всецело кровавому ритуалу. Никакой разницы. Условности. Пустые условности. Главное в другом - быть с ним. И что болит и жжет сильнее, всепоглощающая пустота, царившая ранее в душе эльфа, или этот яростный испепеляющий огонь? Больно. Но желанно. Пусть на короткое время, но быть нужным для кого-то. Единственного. Испытывать нужду в нем. Единственном. И от этого быть живым настолько, что становилось страшно.
   Двое, такие разные и такие одинаковые. Аш замирал от странного удовольствия каждый раз, когда вампир впивался в него, высасывая горячую кровь. Слишком живую, приправленную дикой жаждой зверя, готового вот-вот вырваться наружу. Осознавал ли Рован, что это значит для сумеречника, какую нерушимую цепь он позволил сковать и связать ею их двоих? Вряд ли. Вампирам неизвестна вековая тоска эльфов. И уж точно неизвестно понимание такого уровня близости, обозначаемого одним словом. Непроизносимым для Аша.
   - Мой! Не отпущу! - зверь рванулся из клетки, сметая всё на своем пути. Отдаваясь проклятой одержимости, ловя безумным янтарным волчьим взглядом шальной туманный васильковый взор. Острые клыки Аша впились в пульсирующую жилку на шее вампира. Пьянящая кровь отравленным медом наполнила рот, делая сумеречника еще более сумасшедшим. Стон на грани воя, не размыкая клыков, жадно впитывая живительный яд. Пальцы впиваются в плечи, намертво пригвоздив Рована к постели.
   ... и отрезвляющим взблеском - изумрудный взгляд и резкий запах меда...
   "Так синие или зеленые?" - пристальный взгляд Риза.
   "Зеленые настоящие!" - крик Ранко.
   Задавить в себе вырывающегося из-под контроля ифирина было еще сложнее, чем сдерживать волка или того, другого, жаждущего крови полувампира. Но он сумел, едва удержавшись в сознании, осколком разума понимая, что если ЭТО чудовище вырвется из границ лабиринта в настоящий мир, то последствия будут непредсказуемы. Серебряный блеск погас в глазах, начавшие светлеть и удлиняться волосы снова приобрели иссиня-черный цвет, стекая по плечам эльфа на грудь вампира.
   Усталость навалилась как-то сразу. Аш откинулся на подушки; чуть вздрагивающие пальцы зарылись в светлые волосы вампира, осторожно перебирая пряди. Дыхание выравнивалось. Безумие отступало, оставив терпко-сладкий ядовитый привкус на губах. Неправильная радость. Лежать вот так, рядом с единственным, кто по-настоящему дорог. Больше, чем дорог. Неотделим теперь. Лежать бы так... ближайшую вечность. Аш запутался. Всплески воспоминаний смешались с происходящим здесь и сейчас. Не понимал, что он чувствует на самом деле. Нет, понимал. Но к кому?
   - Не шевелись. Просто полежи. Все остальное в своей жизни ты еще успеешь, - Аш со слабой ухмылкой прикрыл глаза. Ни о чем не жалея. Никогда нельзя сожалеть о том, что кому-то подарил свою душу. Особенно, если в ответ получаешь такой же подарок. Не сказанное вслух, но, тем не менее, понятное обоим. И остается лишь насмехаться над собой, ведь себе не соврешь. Даже если очень постараться. Эльф был подавлен.
   Угомонив свой бестиарий и растолкав его по самым глухим закоулкам сознания, он невольно улыбнулся. Первого зверя, снежного волка, он принял по собственному желанию, согласно избранному пути друида, взявшего тотем. Второго монстра, ифирина, принять пришлось: эльф хотел жить и готов был платить за это. Вынужденный союз. И третьего хищника, полувампира, Аш принял... случайно. Просто не задумавшись о последствиях. Союз странный, не давший ничего, кроме неутолимой жажды, пусть и не такой сильной, как у вампиров.
   "Вам там не скучно?" - мысленно спросил своих "зверушек" эльф, гадая, имеет ли он право до сих пор называть себя эльфом. Сможет ли контролировать этих тварей: молодого, чересчур порывистого волка; безвозрастного ифирина, который суть вечность; безумного кровопийцу дампира. Сумеет ли всегда держать их в узде сознания друида, сына леса? И сколько осталось от настоящего Аша под влиянием этих троих?
   - Кого ты видишь, когда сжимаешь меня в объятьях? Не лучше ли мне уйти? Тебе нужен не я. В какие игры ты играешь? - слова Рована резанули по живому, вскрывая совсем свежие раны, заставляя кровоточить и жечься что-то в груди. Сумеречник застыл, отказываясь верить в то, что вампир хочет уйти. Всего лишь несколько часов зыбкого тревожного счастья, в которое хотелось верить, хотелось ощущать... еще чуть-чуть... еще мгновение... еще вечность. И растерялся, услышав, что Рован понимает больше, чем сам друид.
   - Хочешь уйти так скоро? Столь мало тебе от меня нужно? - злость в голосе. Но почему он так предательски дрожит? Почему вместо сказанных слов хочется надрывно закричать "Не уходи!!!"? Почему? Аш знал, почему, и от этого становилось тошно. Он не хотел терять Рована. Не так. Не сейчас. Что же ты творишь, кровосос проклятый, разве можно вот так? Да что же ты такое, шим бы тебя побрал?!
   - Да мне вообще ничего не нужно от тебя. Вот только ты придумал себе что-то и меня впутал в эту свою игру, - зашипел вампир.
   - Это я играю?! Совсем сбрендил, кровопийца? - в мгновение ока Рован оказался подмят под Аша и вдавлен в постель. Сумеречник завис над вампиром, в янтарных глазах полыхала ярость, пряча в своем огне вертикальный зрачок. Нет, друид был вовсе не настроен на продолжение ритуала, скорее уж хотел прибить нахального Рована, приведя пророчество о "скорой и скучной кончине" в исполнение. Эльф разозлился. Сказать, что он играет, когда он душу наизнанку вывернул?
   "Душа? А есть ли она у меня? Что нужно тебе в моей душе?" - и ответом:
   "Размечтался. Нет у тебя ее, не нужен ты ему. Разве сам этого не видишь?"
   Аш вдруг остыл так же мгновенно, как и вспыхнул, уловив в васильковом взгляде невысказанную горечь. Отчего-то такую понятную, что зубы свело оскоминой. Отпустило, отступило наваждение. Крик-шепот вампира на миг сбил его с толку. Разве он считал, что у Рована нет души? И замер, внезапно осознав, насколько они похожи. Пальцы расцепились, ладони сползли по плечам, неловко сгребая в объятья того, кого мгновение назад готов был убить, лишь бы не мучаться больше, не страдать. А сейчас в странном порыве хотел успокоить, уберечь от чего-то, над чем не имел власти.
   - Есть она у тебя. Есть, - прошептал он едва слышно. И осторожно поцеловал в висок. Впервые за безумный вечер - осторожно.
   - Тебе тоже не бывает скучно, всегда есть с кем поговорить? - не вопрос, утверждение. Слишком узнаваем другой отголосок мыслей, не Рована. Того, кто забрался внутрь его и теперь отравляет существование. - Не говори с ним. Говори со мной. Так легче, так проще.
   - С тобой? И ждать, когда ты опять уйдешь, оставив меня лишь догадываться о причинах, зачем я тебе нужен? - Рован злился, выплевывая обиду.
   Нехотя разомкнув объятья, Аш уселся на постели. Момент, когда нужно остановиться, привести мысли в порядок и дать возможность отдохнуть обоим. Чтобы окончательно остудить чересчур горячую голову, Аш поднялся и вышел из комнаты. Вернулся через минуту, неся в руках кувшин и пару кубков.
   - Ты же пьешь вино. Знаю. От тебя пахнет вином. И уже не первый раз, - эльф протянул вампиру кубок, наполненный хмельным нектаром дикого винограда. Рован утвердительно кивнул, принимая предложенное:
   - Пью, куда ж я денусь. Вино, оно почти как кровь.
   - Я не оправдываюсь. Просто отвык объяснять кому-то, куда и зачем я ухожу. Упрекай меня дальше, если хочешь, но подумай, что произошло бы, не вернись я с отчетом о выполненном задании. Вербовщик послал бы отряд охотников на вампиров. Ты не понимаешь, каких охотников. Я ведь лучший, а если я не справился - значит, необходима большая сила. Ну и чем бы это закончилось? Они бы нас нашли. И что тогда? Ты спал, я не хотел будить. И не хотел ничего говорить при тех, что были с нами. Ты волен думать, что захочешь, но я оставил тебе знак, что всё равно найду тебя. И что ты сделал? - Аш натянуто усмехнулся, давая понять, что взаимные обвинения ни к чему не приведут. И вновь наполнил кубки.
   - Угу, я сейчас в понятливого сыграю, вдруг получится? - и всё же объяснение явно Рована озадачило.
   - А ты забавнее, чем кажешься, - Аш не смог сдержать смешок: это было действительно весело, наблюдать за растерянным вампиром. Эльф расслабился, напряжение схлынуло. Он растянулся на кровати, улегшись на бок и опираясь на локоть, и изучающее-иронично разглядывал Рована. Впервые видел его таким. И было что-то тревожное в том, чтобы вот так разговаривать с ним.
   - Забавный? Я тебе не зверушка, - огрызнулся Рован, залпом осушил вино и повертел опустевшим кубком.
   Аш невольно рассмеялся.
   - Зверушка. И я тоже зверушка. Неужели не понимаешь? Только мы действительно не белки безобидные. И нечего здесь корчить оскорбленную невинность. Когда ты в первый раз вцепился в горло жертве, тогда и стал хищным зверем, алчущим чужой крови. Вон клыки какие отрастил, - насмешливо оскалился эльф, демонстрируя собственные, ничуть не меньшие и такие же острые, и указал на кувшин: - Вино там, хочешь - наливай, закончится - принесу еще.
   Аш привык, что многим сложно постичь, каково это - прожить полторы тысячи лет. Не только смертным; он насмотрелся и на собратьев-эльфов, которые впадали в ступор, пытаясь осознать, какой громадный опыт взвален на его плечи. Неписаный закон: переступив тысячелетний возраст, его соплеменники становились отшельниками, живыми легендами. Так было принято. Не общиной эльфов - так сами решали для себя те, кто умудрился прожить столько. И выжить. И понимать, что означает выживание. Может, и есть миры, где нет нужды бороться за жизнь, но Аш был из другого мира: с юных лет ему приходилось зубами выгрызать свое место под звездным небом. Опыт сложился в многовековую мудрость, часто скрываемую за насмешкой - над собой. И лишь раз его сердце дрогнуло. И тогда зверь вырвался наружу, ломая оковы и возводя нерушимые стены, не позволяя сумеречнику впасть в тоску и закончить жизнь, угаснув.
   Теперь сердце эльфа снова попало в плен. И уже некому было его спасать. Не будет перемен, дарованных рождением волка, никто не сотрет услужливо память. Второго такого подарка быть не могло. Да и не хотел его Аш. Не хотел забывать эти васильковые глаза, эту сжигающую страсть, пусть и настолько неправильную. И лишь где-то в глубине сознания острыми осколками ранили изумрудные блики.
   - Так и будешь валяться, наливаясь вином, или пойдешь со мною на прогулку? Видишь ли, я по ночам в доме быть не люблю, для этого вполне хватает дня. И еще - ты что-то, кроме крови, употребляешь в пищу, или только крепкие напитки? - почти обреченно спросил друид, подозревая, что, скорей всего, Рован в иной еде не нуждается. И верно: тот отрицательно покачал головой и, дотянувшись до кувшина, снова наполнил кубок. Аш не понимал, как себя вести сейчас. И оттого шел наперекор своим желаниям: хотел сгрести строптивого вампира в охапку и молча растянуться на постели, но вместо этого прятался за пустой болтовней, до которой был совсем не мастер. Он вообще не умел общаться и привык жить в одиночестве, хотя нельзя сказать, что это ему нравилось. Можно даже сказать, что он был весьма разговорчив, вот только не с кем было. Потому и терялся, говоря много и часто невпопад. Просто найти того, кто разделил бы такую жизнь, он не смог.
   Потому и сбегал сейчас от ненужных, бессмысленных разговоров. И был рад, что Рован решил остаться и приминать подушки, напиваясь. Хотелось оказаться там, где можно привести в порядок мысли и хотя бы попытаться понять себя. Вернее, принять то, что произошло, что родилось в душе и теперь не давало покоя, выжигая эту самую душу едким огнем.
   И таким спокойным местом, где никто не помешает, но вернет в привычное русло, помогая осознать, что на самом деле дорого, а что напускное, - был лес. И были волки. Именно к ним вознамерился пойти друид и среди них искать ответы на мучающие его вопросы - хозяин леса всегда находил утешение и покой среди себе подобных. Считать таковыми волков было вполне нормальным для сумеречника, ведь частично он сам был таким же хищником. Пусть и не серым.
   Деревья тревожно шелестели листвой, чувствуя настроение Аша; ветер обнимал за плечи, ерошил волосы, пытаясь развеять тяжелые мысли. Мир вокруг настороженно застыл. Эльф столь глубоко погрузился в свои раздумья, что очнулся, лишь когда в ладонь ткнулась морда волка. Сумеречник словно вынырнул из сна.
   "Стряслось чего?"
   "Болезнь. Волчица принесла из других лесов".
   Нет, волк не мог говорить даже мысленно - он просто передавал образы, из которых в сознании друида складывалась картина. Неутешительная. Исходя из того, что поведал вожак, в стаю пришла моровая болезнь. Со временем волки и сами справились бы с напастью, отыскав в разнотравье те растения, которые способны вылечить их, - но к этому моменту многие умерли бы от мора. Так всегда было, и так будет... но не в лесу Аша. Допустить гибель серых братьев от какой-то там болезни он не мог. И поспешил в логово, но уже не для спокойных размышлений, а для спасения волчат, которые первыми попали в волну недуга. Волчица, принесшая болезнь, уже была мертва.
   Время полетело кувырком. Добежав до логова, Аш тотчас принялся за исцеление, начав с самых младших и слабых. Ладонь простиралась над серыми комочками, расцвечивая ночь сполохами золотистого сияния. Нескольких удалось спасти уже на пороге смерти. Он не останавливался, переходя от маленьких к старшим, не пропуская никого, чтобы не дать болезни спрятаться в ком-то, не проявившись зримо. Последней очередь дошла до вожака. Сумеречник выдохся и устал, но всё же окунул в золотой свет и матерого волка, стоящего во главе стаи.
   Закончив, Аш вздохнул с облегчением. Думать о чем-то не осталось сил. В определенной степени цель была достигнута - мысли пришли в порядок. Ночь убывала, предвещая скорый рассвет; пора было возвращаться домой. К вампиру.
   Он не шел, он мчался домой, прокладывая самый короткий путь не по земле, но по дороге из веток, летя над тропинкой. Так быстрее, так ближе. Что-то ломалось в предрассветном воздухе, разбивалось на мелкие осколки, отдаваясь в душе малиновым печальным звоном. Колючий ком застрял в горле, не позволяя дышать. Аш спешил. Увидеть еще хотя бы раз васильковый взгляд. Насмешливый взгляд вампира.
   И опаздывал. Нутром чуял, что опоздал. Что-то непоправимое уже произошло. И даже если Рован не успел уйти, всё равно исчезнет, следуя по своему пути, оставив лишь обломки разбитых надежд. А были ли они, эти надежды? Иллюзия. Растворится в утреннем тумане. Безвозвратно. Откуда пришло это понимание, Аш не знал. Предчувствие.
   Ощущение крошащегося льда в ладонях. И синие глаза. Слишком живые для того, кто не имеет права считаться живым. Еще не потеряв, чувствовать горечь утраты. Он сам придумал себе этот обман - и никого не вправе винить за это. Не вправе упрекать. Едва найденное тепло выскальзывало песком сквозь пальцы, оставляя ему лишь гложущую пустоту. Одиночество. Оно не так и тягостно, когда не с чем его сравнивать.
   "Не уходи! Что ж ты делаешь? Что я делаю? Почему? Почему я понимаю, что теряю тебя, хотя ты и не был никогда моим, чтобы я имел право так думать? Не уходи, не рви меня на части. Хочешь избавиться от меня - тогда убей. Не оставляй мучаться. Не оставляй. Даже если ты - всего лишь сон. Не покидай меня. Не покидай. Останься сердцем в моей груди, ты всё равно мое украл. Останься выдохом и вдохом. Теперь я знаю, кто ты для меня. Просто будь. Если уходишь - возвращайся. Чтобы я знал, что не забыт тобой. Я не скую тебя цепями, но не покидай".
   Утро еще не начало красить небо светлым. Согнувшаяся фигура на крыльце. Аш шумно выдохнул; острой болью отдало, сжимаясь, сердце. Пропустило удар. Не говоря ни слова, сумеречник неловко сгреб в охапку пьяного вампира и потащил в дом. Скоро рассвет, того гляди изжарится. День обещал быть ясным, если верить звездному небу и запаху ветра.
   Слова застряли где-то в горле колючим комом, так и не вырвавшись наружу. Лишь билось сумасшедшим пульсом в висках, отмеряя оставшиеся минуты. Те, что вместе. Аш прижимался к Ровану всем телом, пытаясь отогреть, отдать свое тепло. Всё, без остатка. Только бы отодвинуть расставание. Только бы продлить эту иллюзию неправильного болезненного счастья. Только бы...
   "Не уходи..."
   Рован что-то несвязно ворчал, обвиняя эльфа во всех смертных и не очень грехах, до конца не простив злополучное утро в пещере. Не понимая, что сумеречник бежал от него, бежал от пожара в груди, что разгорался всё сильнее, не позволяя дышать, сжигая всепоглощающим пламенем. Бежал, боясь привязаться, прикипеть... Разве можно выплеснуть наружу то, что чувствовал Аш? Разве можно спокойно принимать то, что отрицал в себе годами, десятилетиями? Молчать или прятаться за ничего не значащими словами... но себе ведь не соврешь. Горькая насмешка судьбы над эльфийской гордыней - отдать сердце не тому. А кому? Неправильность происходящего рвала на части и так растерзанную душу Аша.
   "Не уходи, только не уходи... ты сам разрушил стену, сам стал моим дыханием... ты ведь не понимаешь, совсем не понимаешь, что это значит для меня... не понимаешь, что оно, проклятое, просто перестанет биться, если ты уйдешь... если навсегда... я буду ждать тебя вечность, если ты уйдешь... только обещай вернуться... не покидай меня".
   - Скажи, что я могу в тебя верить. В то, что сейчас ты настоящий, не пригрезился мне. И тогда больше не будет того холодного утра. И если тебе холодно, я стану огнем, который будет согревать тебя, - хрипло шептал он, отбросив все свои маски, но не раскрывая глаз. Всё еще боялся показать такого себя. Боялся, что глаза всё еще серые... и что вампир увидит в них слишком много. Увидит, насколько беззащитен Аш перед этой лавиной нахлынувших чувств. Ресницы дрожали, зверь не торопился возвращаться, предоставляя эльфу самому сгорать в пламени осознания того, что он любит.
   - Задушишь, - пробормотал вампир.
   - Не задушу, не сейчас. Нечего волноваться, - усмехнулся Аш. И этот голос, шипящий голос Рована успокаивал, постепенно вытаскивал сумеречника из клокочущей лавы, позволяя слышать другие слова.
   - Ничего не скажу. Я пьян и плохо понимаю, что вообще происходит. Наговорю чего, потом припоминать будешь, - приправленная поцелуем правда, и оттого не такая уж и горькая. Хотя друид не отказался бы быть сейчас обманутым. Так сладко было надеяться на то, что на его чувства может быть ответ. И всё равно - неведенье. И ласковые кончики пальцев по щеке. Странно теплые.
   - Не уходи, - пальцы дрогнули. - Когда-нибудь я узнаю, что с таким трудом ты держишь в себе, - негромко проговорил вампир.
   Глаза Аша открылись. Янтарные, с вертикальными зрачками. Теперь он всё для себя решил. Не покинет и не позволит уйти. Чего бы это ни стоило. Такой вот простой смысл жизни - быть с тем, в чьей груди теперь бьется его сердце.
   - Узнаешь? А обрадуешься ли такому знанию? - он осторожно убрал с лица Рована непослушные светлые пряди, мешавшие смотреть в глаза. Синие, такие ясные, что становится больно. Легко коснуться щеки, губ, провести по ним, едва дотрагиваясь. Слышать тревожный участившийся стук сердца. Положить ладонь на грудь, где оно трепетной птицей рвется из тенет. Звучать в унисон... Живое сердце, иначе и быть не может.
   - Мое сердце бьется у тебя в груди. Понимаешь? - Аш улыбался как-то виновато, с грустью, закравшейся в уголки губ, в прищур глаз. Смирившись. Приняв свои чувства. - Я не могу жить без сердца. Ты - моя жизнь.
   Самое непростое признание, самое сложное решение. Он больше не боялся услышать ответ. Всё уже сказано, а дальше - будь что будет. Он выбрал свой путь. Даже если ошибся.
   Над лабиринтом, да и над всем Перекрестком, зависла напряженная тишина. И в этой тишине, звонко тренькнув, оборвалась тонкая струна.
  
  

Часть шестая

Пепел

Глава первая

   Нэл едва не отсалютовал уходящему друиду, с немой тоской в глазах глядя вслед. Ему бы хотелось еще немного побыть рядом с легендой. Но не сложилось - видать, у легенды были свои планы. Зато остался его ученик, который хоть и походил на человека, но меньше пах смертным, чем прежний. Да и не стал бы древний сумеречный маг учить кого попало. Это было общее у всех подлунных эльфов.
   - Вдвоем, значит, да? Ну, присоединяйся, что ли. Есть вино, а ужин могу заказать, если ты голоден, - Нэл вопросительно посмотрел на Ранко. Та отрицательно покачала головой, и он продолжил: - В общем, дело обстоит так. Не знаю, что вам сказал вербовщик, но искать придется не посох, а тех, кто заказал его похищение. Надеюсь, ты понимаешь, какое святотатство произошло? Посох Верховного - не дорожная палка. Должен понимать, с таким-то учителем.
   Эльф ненадолго замолчал, отпивая вино и прислушиваясь к разговорам в таверне. Кто-то жаловался на последствия землетрясения, кто-то на непочиненную крышу и ливень; ничего интересного не прозвучало.
   - Всё, что я знаю, - украденный наемником посох забрал некий человек. Но он просто посредник, хотя из тех, что могут знать истинного виновника. Ничем не приметный человек, обычный. Единственное - у него шрам через правую щеку. С посохом ушел вчера. Если узнаем, куда направился, то если и не догоним - хоть след поймаем. Я тут подумал: можно спросить на городской заставе, не покидал ли город человек со шрамом. Шанс небольшой, но может и повезти. Но это утром, сейчас с нами и говорить никто не станет.
   Окинув новоявленного партнера скептическим взглядом (не иначе, у Аша переняла привычку) Ранко решила пока придерживаться маскировки под парня. В ее глазах шибко ретивый следопыт не заслужил того доверия, чтобы посвящать его в такую тайну.
   - Ну и кому ваш посох мог понадобиться? - пока что она откровенно скучала и совершенно отказывалась понимать, за каким шимом Аш "сосватал" ей это дело. Соответственно, никаких мыслей на сей счет в аловолосой голове не зарождалось. Но, похоже, следопыта это не особенно смущало.
   - Кому мог понадобиться, говоришь? А всем, - уверенно заявил Нэл. - Сам посуди, земель мало, за них вечно все грызутся. Так что начнем по порядку. Светлые - могли, сомнений даже нет: наши леса получше их будут, а их земли в горы уперлись, не расширить дальше. Люди - и эти могли, у них жадность больше жизни, им сколько ни подай, всё мало. Оборотни - тоже могли: зажаты между людьми и вампирами, те их постоянно подъедают... да запросто, ведь наши леса граничат с горами с одной стороны и светлыми с другой - всё же спасение от кровососов. Вампиры - и эти тоже не прочь поживится, если не землями, то кровью бессмертных. Гномы - давняя вражда, а еще наши леса упираются в их горы. Дроу - тут и вовсе без вопросов, могли, и точка - слишком много ненависти между нами.
   - И при чем здесь посох? - у ученицы друида начался нервный тик. Уж насколько Аш был немолчаливым, но этот "сын природы" мог за пояс заткнуть любого. Казалось, у него рот не закрывается.
   "Не иначе, всем сумеречникам в их лесах и поговорить не с кем. Вот и наверстывают, дорвавшись до свободных ушей", - подумала Ранко, пытаясь держать себя в руках, чтобы не заткнуть не в меру говорливого напарника при помощи удара в челюсть. Тот отпил вина, перевел дыхание и продолжил:
   - А посох - он же главное оружие ордена друидов. Конечно, армия у нас сильна, но против магии должны сражаться маги. И если лишить Верховного его оружия, защита сразу ослабеет, и шансы победить наш клан здорово возрастут. Поэтому посох украли те, кто жаждет войны и планирует нападение. А как я уже сказал, желать войны могут все. Но... не все могут, - эльф расплылся в улыбке: знание военного дела и как с этим обстоят дела у потенциальных врагов - именно то, что изучают следопыты сумеречных в первую очередь. А он, Нэринилор, был далеко не последним в списке, и хоть молод, но схватывал такое на лету.
   - Оборотни не посмеют. Как бы им ни хотелось, но силовое преимущество на нашей стороне, даже без посоха. Да и побаиваются нас зверушки, особенно друидов. Вампиры тоже вряд ли решатся на открытую войну: они малочисленны, и в бою с нами ночь совсем не даст им преимущества. А вот светлые сразу пошли бы в открытую, не стали бы прибегать к воровству, не их уровень. Людишки тоже отпадают. Хотели бы, могли бы, но не с тем князем, что у них сейчас. Да и особо коварного воеводы там тоже не наблюдается. У смертных в кои веки пора затишья и процветания, не будут они в войны лезть. Остаются гномы и дроу. Это из самых вероятных. И все-таки остальных нельзя сбрасывать со счетов, - договорил он.
   - Проклятье, какой же ты болтливый. Нет чтобы дело делать - всё языком чешешь. Как там он выглядел, говоришь, со шрамом через правую щеку? - Ранко встала, и, не дожидаясь ответа из опасения нарваться на еще одну долгую тираду, вышла на середину таверны:
   - Эй, народ честной и не очень. Вопрос необычайной важности. Ответите - останетесь целы, а не ответите - я за себя не ручаюсь, - в ее ладонях заплясало пламя, сворачиваясь в два недвусмысленно гудящих огненных шара. Присутствующие притихли. Кто-то даже попытался нырнуть под лавку и ползком добраться до выхода. Молчал и Нэл, изумленно наблюдая за действиями напарника.
   - Вот и чудненько, - зловеще ухмыльнулась Ранко, когда все взоры обратились на нее. - На днях сюда заходил "серый человек". Не надо кривить морды, не святоши, из вас тут две трети - наемники. Знаете, о ком я. Так вот, тот сморчок был со шрамом на щеке. Ну, кто первый просветит меня, где искать эту крысу?
   - Кого? Караса? Это тот, что ли, со шрамом через пол-лица? Да его ж сегодня нашли убитым за заставой, добегался по поручениям всяких-разных. Уж и прикопали... - раздался неуверенный голос. Не успел обладатель голоса понять, что случилось, как был сграбастан за грудки и впечатан спиной в стену, и на него уставились две пары глаз: зеленые, полыхающие яростью и нетерпением, - эльфа; и синие, светящиеся в полумраке таверны, - юноши-нечеловека, который всё еще удерживал в ладонях магический огонь.
   - С какой стороны у него шрам? - почти хором спросили Нэл и Ранко весьма недружелюбным тоном.
   - С правой, - промямлил, заикаясь, мужик, прижатый к стенке в прямом смысле и явно перепуганный до смерти.
   - С правой, значит. Думаю, он-то нам и нужен. Ведь говорил вербовщик, что посредника быстро уберут. Оказалось, еще быстрее, чем гадалось. Даже из города почти не вышел. Торопились, видать, но и мы тоже поторопимся. И будем надеяться, что взяли правильный след. Увидеть бы теперь сам труп. По одежде и по тому, как его убили, авось поймем чего, - едва слышно пробормотал следопыт.
   - Хватит, Нэл, пошли. Он вряд ли что-то знает, просто слухи, - хмыкнула Ранко, погасив пламя. Эльф и не заметил, как, размышляя, продолжал удерживать мужика за грудки и прижимать к стене
   - И то правда, - кивнул Нэл и вместе с напарником вернулся за стол. Сейчас следовало действовать спокойно и уверенно, а не бежать впопыхах куда глаза глядят, пусть все посетители таверны и таращатся недружелюбно, явно примериваясь намять бока нахалам, которые встряхнули завсегдатая. Но не побили же. Хотя в хмельном угаре без разницы, с кем и по какому поводу подраться, но все-таки тревогу выказывать не стоило: спокойствие зачастую остужает пыл желающих напасть. Этим и руководствовался следопыт.
   - Теперь на кладбище, искать могилу этого Караса, - тихо сказал он, расплатившись за ужин и заодно полушепотом делясь соображениями, что может им поведать способ убийства и то, как человек со шрамом одет. Одежда значила многое: подобные посредники старались быть неприметными во всем. Так, негромко беседуя, напарники покинули таверну - не спеша, но и не задерживаясь, чтобы не нарваться на драку.
   - На кладбище, так на кладбище, - охотно согласилась девушка.
   Свежих могил оказалось несколько, но Ранко, не полагаясь на говорливого эльфа, выбрала ту, на которой не было ни знака, ни цветов. По тому, кого они ищут, никто не станет скорбеть: это же не герой, спасающий девиц от колдунов, не из тех наемников, что разгоняют шайки грабителей на тракте. Даже не вор, привлекающий опасностью и остротой ощущений, - мелкая шавка, исполняющая чужие поручения, крыса. Такие всегда одиноки, ибо ничем, кроме денег, не интересуются. И если бы такой могилы не нашлось, стало бы ясно: упомянутый в таверне Карас - не тот, кто им нужен. Но она была, могила без цветов, без знака. И это увеличивало шансы на то, что они поймали правильную ниточку. Ничтожно, но увеличивало.
   - Вот эта, по идее, наша. Копай, - велела Ранко, и Нэл, не сразу осознав, что оказался в роли подчиненного, принялся орудовать лопатой. Наверное, кладбищенский сторож стал заикой после того, как среди ночи к нему ворвались два типа, потребовавшие указать свежие захоронения и дать лопаты. Жить сторож очень хотел, поэтому сказал и дал. Только вот где именно закопан человек со шрамом, знать он не мог, поэтому показал все недавние могилы.
   - Поднимаем. Но осторожно, - скомандовала Ранко, когда в яме показалось завернутое в полотно тело: на деревянный гроб городская управа поскупилась. Или на то были другие причины. Развернув ткань, она поняла: причины были. И серьезные. Мертвец действительно оказался человеком со шрамом. И действительно был убит - из груди красноречиво торчал нож. Но нож не вынули, тело не обмыли и не одели для обряда похорон. Зарыли, как собаку.
   - Не прикасайся! Видишь зеленую патину на коже? Это яд. Его убил не нож, а яд. Поэтому никто и не рискнул привести тело в порядок, - предупредил девушку эльф и продолжил рассуждать вслух - так было легче сосредоточиться на мыслях, да и напарник мог заметить что-то, пропущенное следопытом:
   - Отравленным ножом просто так не убивают. Это могла быть женщина, которая всегда начеку и оборонялась от нападавшего. Но такое не происходит за городскими стенами. А мы знаем, что его убили вне города. Значит, смерть неслучайна. Его планировали убить, даже отравили нож, чтобы наверняка. Похоже на то, что он наш. Но полной уверенности нет, - Нэл осторожно извлек нож, предварительно обернув его полотенцем, вынутым из сумки.
   - Вот же ж... балаболка, - неслышно проронила Ранко. Но с мыслями напарника была согласна: убийство и правда не из рядовых.
   - Ну вот, зацепка есть. Хотя и слабая. Осталось узнать, кто изготовил этот яд и для кого. И проверяя тех, кто покупал именно этот яд, сможем найти виновника. Если это тот самый посредник, что приходил к вербовщику. Но похоже, очень похоже. Смотри, одет неприметно, сойдет и за купца средней руки, и за ремесленника, на таких мало кто внимание обращает, затеряются в толпе, и не заметишь. Только ремесленников и купцов так не убивают. И всегда есть кому приглядеть за их могилами, принести цветы. Смекаешь, к чему веду? - не отвечая, Ранко махнула рукой на лопату, и он быстро забросал яму землей: дождь смоет все следы, никто и не заметит, что захоронение тревожили. И уж точно не узнают, что из трупа вынули нож.
   - Теперь нам нужен кто-то, кто сможет определить яд, а возможно, и изготовителя ядов, - произнес эльф, когда они покинули кладбище, еще раз перепугав сторожа.
   - По-твоему, яд приобрели здесь же, в городе? - скептически спросила Ранко. Но Нэл был прав: вряд ли кто-то будет настолько утруждаться, чтобы везти отраву откуда-то ещё. - Тогда где? Подозреваю, что не к травнику за ним ходили. Можешь предположить, где искать того, кто нам нужен?
   Девушке очень не хотелось признаваться, что она на Перекрестке без году неделя и на Нейтральной была пробегом, не заходя в город. Хотя миры и похожи по сути своей, но в каждом есть нечто свое, особенное.
   Мысли ее были невеселыми. Ну еще бы: было всё тихо-мирно, а теперь война на носу. Не есть хорошо.
   - Хотя определить яд - можно и к лекарю обратиться, - задумчиво произнесла она, - только сомневаюсь я.
   "Проклятье, вот удружили стихии попасть в мир, где все мои таланты и способности и даром не нужны. Чувствую себя ребенком беспомощным", - сердилась Ранко, пытаясь думать разумно.
   Кладбище осталось далеко позади, а вместо ответов появились лишь новые вопросы. Разве что им повезет, и яд окажется характерным либо для одной из рас, либо для группы людей. А это ой как маловероятно.
   - Но, так или иначе, придется ждать утра, верно? - всё же Ранко признавала, что хреновый из нее сыщик.
   - Не думаю, что яд приобрели здесь, - отозвался Нэл, - Конечно, нельзя исключать, что в таком болоте, как Нейтральная, и торговля ядами процветает, но надеяться, что мы так просто найдем продавца - большое заблуждение. Нет, Ранко, мы пойдем искать алхимика, который сможет распознать, что это за яд. И если распознает, тогда искать изготовителя станет проще. У каждого свой почерк и свои зелья...
   Безусловно, следопыт был прав. Яды, которые наносят на оружие, не особо распространены - большим спросом пользовались те, что подмешиваются в еду или питье. В таких изысках, как отравление оружия, мало кто нуждался, а значит, и изготовителей было не так много. К тому же, всякое зелье уникально: кто-то варит из трав, кто-то из частей животных или птиц, кто-то использует камни и болотный газ... Рецептов было множество - несведущий и не поймет, при помощи чего создан тот или иной яд. Но вот алхимики - те сразу скажут, чем пользовался умелец, который изобрел эту конкретную отраву.
   - Лекари тут вряд ли смогут помочь. Нужен именно алхимик. И утра мы ждать тоже не станем, каждая минута дорога. Ведь зелье с лезвия выветривается, исчезает. А значит, нам нельзя медлить, - Нэл был непоколебим, а Ранко уже мысленно отрезала ему уши за неуемную словоохотливость.
   В такие моменты искреннего упрямства и веры в собственную правоту эльф напоминал скалу, которую не сдвинешь с места. И целеустремленно шел по городским улицам, вовсе не задумываясь о том, что пока не знает, где искать алхимика. И уж точно не думая, что и ему, и Ранко не мешает отдохнуть и привести себя в порядок: раскапывание могилы под дождем не прошло бесследно для внешнего вида сыщиков.
   - Ха! Вряд ли ошибемся, если решим, что одного уже нашли! - воскликнула Ранко и потащила партнера к показавшейся невдалеке лачуге.
   Вообще-то отыскать в городе алхимика было делом несложным: поскольку правители других кланов эту братию недолюбливали, алхимики полноводной рекой текли на Нейтральную и оседали тут. Как напарник учуял место обитания одного из них, Нэл не знал, но подойдя, понял: искомое найдено. Это было очевидно - по запаху. Не факт, что алхимик и жил в этом старом потрепанном домишке, но лаборатория находилась именно тут - и наполняла миазмами близлежащие кварталы. Оставалось надеяться, что и хозяин лаборатории сейчас здесь; хотя скорей всего, исходя из свежести алхимической вони, так и было.
   - Нашли, - обрадованно кивнул следопыт, отчего-то не сомневаясь: отыскался тот, кто им необходим.
   Несмотря на кажущуюся ветхость здания, дверь в подвал была массивной и крепкой. По всей вероятности, алхимик был не из тех, кто прячется от властей (лабораторию уж точно нельзя было назвать тайной), однако соблюдает осторожность. Нэл постучался, надавил на дверь, и та открылась. Не заперто. Несколько шагов по маленькому коридору, и партнеры вошли в лабораторию. Над металлическим столом согнулся мужчина почтенных лет, переливая что-то из одной колбы в другую и делая записи в толстую книгу.
   - Хозяин, дело есть, - с порога гаркнул следопыт и безо всяких предисловий выложил на стол отравленный нож: - Сможешь определить, что за яд? И сказать, кто такими ядами промышляет. Вы ведь все друг друга знаете хоть понаслышке, - не терпящим возражений тоном заявил эльф. Алхимик поднял на него глаза, повернул голову к Ранко, смерил обоих по очереди оценивающим взглядом и спокойно произнес:
   - Пятьдесят золотых.
   Нэл пожал плечами, вынул второй кошель, врученный старейшинами для "прочих расходов" и, отсчитав пятьдесят монет, сложил стопкой рядом с ножом. Алхимик, слишком высокий для гнома, но низковатый для человека (полукровка, или того хуже, вообще неизвестной расы) посмотрел на двух вымокших грязных оборванцев более заинтересованно - вероятно, догадываясь, что выглядят они так по долгу службы, а не по нищете. Но раз деньги уплачены, можно и поработать.
   - Сядьте вон там, в углу, и ждите. И чтобы тихо, - похоже, многословием алхимик не страдал. Эльф снова пожал плечами, кивнул напарнику и сел, куда велено: хозяин хоть и не был магом, но где-то очень близко; а по собственному, пусть и небольшому опыту юноша знал: с такими лучше не спорить. Стрелой-то от них не отобьешься, ежели чего, - поэтому в целях сохранности своей же шкуры лучше на ссору не нарываться.
   Время, проводимое в молчаливом бездействии, тянулось мучительно медленно. Молодой и потому излишне горячий и подвижный эльф не находил себе места, меряя лабораторию от стены до стены, ожидая, что скажет алхимик. В отличие от Нэла, Ранко тихонько стояла, подпирая стенку.
   - Застыл, что ли? - поинтересовался следопыт, не зная, чем себя еще занять.
   - Будете торопить, вообще откажусь, - послышалось со стороны алхимика.
   - Нет-нет, это я напарнику, - мгновенно извинился Нэл, понимая, что со стариком лучше не заедаться.
   - Но вообще-то я закончил, - спокойно договорил тот.
   - Ну, слава небесам! Чем порадуете? - оживился эльф.
   - В общем, так. Яд этот - вытяжка из бельмиеры, а растет она только в лесах у светлых. Травками ушастые не торгуют, так что ищите своего изготовителя ядов там, больше негде. Только у светлых есть возможность готовить яд из этого растения, - алхимик задумался на пару секунд, и продолжил:
   - Есть там один колдун, который промышляет ядами. Даром что светлый, душа черная. Ручаться не могу, но велика вероятность, что именно его работа. Кому он яд продал, не знаю, но вряд ли своим соклановцам, те бы побрезговали. Хотите знать больше - отправляйтесь к нему. Если и не он изготовил, то точно знает, кто это, - алхимик черкнул на пергаменте, где искать колдуна, и протянул записку Нэринилору.
   Выйдя из подвала, искатели обнаружили, что давно уже наступил день. На странноватую парочку, с ног до головы перепачканную в грязи, прохожие глядели косо. Нэл сплюнул себе под ноги, едва сдерживаясь, чтобы в ответ не обливать горожан презрением и колкими словами; Ранко же взирала на всех с таким высокомерным равнодушием, что могла сравняться в этом с самыми высокородными эльфами.
   - Прежде чем пуститься в дорогу, нам не мешало бы привести себя в порядок. Что выбираешь, найти речку или озеро за городом - или остаться здесь и поискать постоялый двор? - спросил эльф.
   - На постоялый двор времени у нас нет. Желательно добраться к светлым как можно скорее, верно? Лучше сэкономим время и сразу двинемся в путь, - Ранко на секунду замолчала. - Разве что потребуется еда...
   - Хм, всё свое ношу с собой, если уж речь о еде зашла. Да и какой из меня к шимам следопыт, если я не смогу добыть еду в лесу или в реке? Эх ты, а еще ученик друида, - усмехнулся Нэл, поддразнивая напарника. Дело было за малым: вымыться, переодеться и немного отдохнуть. И для него, сумеречного эльфа, предпочтительней был лес - ну, или хотя бы покинуть город. Стены и многолюдье на него давили, он чувствовал себя неуютно среди многоликой шумной толпы.
   Злобно поглядывая на излишне любопытных зевак, они выбрались из города, и, наконец, вздохнули с облегчением. Еще по пути в столицу Нэл заприметил неподалеку от заставы озеро. Нет, специально он его не запоминал, просто обладал невероятной памятью на местность - одно из обязательных умений следопыта. Именно к этому водоему и направился эльф. Если необходимое имеется рядом, зачем искать что-то еще?
   - Вот здесь и отдохнем, - промолвил он, скидывая сумку, лук и колчан со стрелами. Избавившись от перепачканной одежды, Нэринилор зашел по колено в воду и принялся за стирку штанов и туники, а затем, развесив их по веткам прибрежных деревьев на просушку, вернулся в озеро и нырнул на глубину.
   Он долго плескался, выныривая глотнуть воздуха и снова уходя под воду. Не только затем, чтобы отмыться от грязи, - эльф ловил рыбу. И сразу нанизывал на заранее сломанную лозу, даже не вынимая рыбин из воды. Выйдя на берег, где Ранко уже возилась с костром, остроухий следопыт в одной руке держал прут с уловом, а в другой - нечто, напоминающее тряпичный узел, в котором что-то шевелилось. И этот узел сооружен был из того, что ранее служило набедренной повязкой.
   - Костер - это хорошо, это правильно, - одобрил Нэл, садясь на корточки у воды и начиная чистить рыбу. - А это раки, - кивнул он на узелок. Собственная нагота эльфа явно не смущала, словно он привык вот так находиться голышом в обществе малознакомых... хм, кого?
   - Вот это едят? Лучше рыбой занимайся, - с сомнением заметила девушка, направляясь к воде, и без всякого стеснения скинула одежду, оставшись в том, что можно было обозначить как нижнее белье. Но тугая повязка, прячущая грудь, уж точно не походила на таковое. Нэринилор нервно сглотнул и побледнел. До него начал доходить весь ужас ситуации: его напарником оказалась... женщина! А их следопыт боялся, как огня, и всех считал колдуньями. Сразу же вспомнились пламенные шары в таверне. Эльф попятился.
   - Не так страшна, как иногда кажусь. Чего струсил? - насмешливо бросила Ранко. Она ожидала удивления, возможно, сальных шуточек - но никак не страха. На лице Нэла отражалась лихорадочная работа мысли:
   - Ты... ты... друиду...
   - Нет, я не любовница, - не дала договорить она, осклабившись в угрожающей ухмылке так, что сам Аш мог бы позавидовать подобному оскалу.
   - Нет-нет... ты его дочь?
   - А мы что, похожи? - Ранко была слегка ошеломлена таким предположением.
   - Но... с чего ему тебя учить тогда? - эльф раскачивался маятником, находясь в полнейшем недоумении. Но испуганно отползать перестал.
   - Учит и учит, мне-то что. Взбрело ему в голову, вот и взялся. А еще есть такое понятие, как друг, - внезапно нашла девушка определение того, кем для нее был учитель.
   - Друг?! - изумление выплескивалось так, что эльф стал похож на сплошной вопрос. В его голове не укладывалось, как древний метаморф может считать другом... женщину. Мысли полетели кувырком. И неожиданно для самого себя Нэл пришел к выводу, что раз друид так поступил, то это очень необычная женщина. Девушка. Что мог противопоставить этому неопытный молодой стрелок, которому до тех вершин, куда взлетел легендарный метаморф, за сотню жизней не добраться? Ничего. Он сник. И смирился.
   - Сейчас будет уха. С раками. Ты любишь уху? - вскоре вынутый из котомки котелок с нарезанной крупными кусками рыбой и шейками раков, залитыми водой, был подвешен над огнем. Нэл "колдовал" над варевом, помешивая, добавляя ароматные травки, извлеченные из той же походной сумки, и думал, что ему лучше не распускать язык. Ранко тоже разговор продолжать не стала и молча отправилась отмываться.
   Вечер незаметно сменился ночью. Раскинуло купол звездное небо, отражаясь в водах озера крохотными искрами. Пасторальная картина мирного берега с ухой и костром настолько успокаивала, что напарники и помыслить не могли, как скоро закончится это спокойствие. В воздухе витал едва ощутимый запах надвигающейся бури, но ни Ранко, ни Нэл не подозревали, сколь близко подошла война.
   Уха домлела над угольями. Пока суть да дело, перевешенная поближе к костру одежда просохла, эльф оделся, присел рядом с задремавшей девушкой и, укутав ее полой своего плаща, склонился к ней на плечо. Он чувствовал себя почти вором, но очень уж хотелось прикоснуться к ней. Вот так. Безо всякой крамолы. После ночных и дневных мытарств отдых был необходим, местность выглядела безопасной, и стрелок позволил себе погрузиться в сон.
  

***

   - Пора в дорогу, - Нэл собирал сумку, поглядывая, как протирает сонные глаза напарница. Нужно было спешить. До светлых добираться долго, а ему не терпелось поскорее распутать этот клубок и оправдать оказанное старейшинами доверие.
   - Пойдем напрямик, не по тракту, так быстрее, - решил следопыт. Небо едва алело на восходе, утренние птицы распускали крылья, чистили перья, заливисто чирикая по ветвям деревьев. Сборы были скорыми и немногословными: времени на разговоры не было.
   Ранко едва поспевала за размашистым шагом долговязого следопыта, мысленно костеря всех сумеречных эльфов с их длинными ногами и неудержимо несущейся походкой. Нэринилор торопился и торопил напарницу, лишь изредка позволяя короткие передышки. Обсуждение дальнейших действий отложили на ночной привал - за ужином перед сном строить планы лучше, чем на бегу и в спешке. Хотя тут всё и так понятно - скорей дойти до колдуна и душу из него вытрясти на предмет того, кому сварганил и продал яд, которым был отравлен нож, отправивший посредника к праотцам.
   Дни замелькали в перебежках. Ранко решила, что судьба у нее такая: гонять по Перекрестку без остановки, то по одной, то по другой причине. И сейчас впереди вышагивала причина третья. По звериной тропе пересекли весь клан людей. Буераками и перелесками прошлись по землям оборотней, а по вампирским и вовсе пролетели. Никаких происшествий не случилось, за что девушка была несказанно благодарна небесам, стихиям, вероятностям и прочим шимам: никто из местных жителей не заметил двух путников, почти бегущих сломя голову. Всё же Нэл был прав, что нужно держаться вдали от поселений и больших дорог.
   Выбрав для ночлега опушку леса на границе кланов сумеречных и светлых, эльф оставил ее разжигать костер, а сам отправился поймать кого-нибудь на ужин. И вскоре вернулся, неся за уши пару зайцев.
   - Тут колдун и живет, добрались, - выдохнул он. В ответ Ранко только подхихикнула, намекая на то, что и сама знает, и по дорогам Перекрестка походила больше, чем впервые выскочивший из клана следопыт.
   Клан светлых жужжал растревоженным ульем. Не то, чтобы всюду сновали эльфы, но в воздухе повисло напряжение. По описанию, что дал алхимик, дом колдуна нашли без особых сложностей. Но вот именно там и начались проблемы. Нет, никто не остановил искателей. Просто колдун оказался... мертв.
   Решив, что наглость в данном случае - счастье первое, а не второе, Ранко протолкалась в дом, распихивая локтями толпу зевак, пришедших поглазеть на труп, и потащила Нэла за собой.
   - Вы кто такие? - рыкнул один из присутствующих, завидев чужаков.
   - А мы вот... к нему... по поручению от алхимика с Нейтральной... заказ доставили... - придумывала на ходу Ранко, но поскольку глаза ее ошеломленно округлялись, никто не обратил внимания на неуверенный тон. Нет, не боялась она трупов, и когда ночью раскапывали могилу - и бровью не повела. Путешественница по мирам видала и не такое. И сейчас не чувствовала брезгливости или страха - только изумление.
   - Не до поручений ему уже, - хмуро отозвался светлый, видно, решив, что раз незнакомцы не скрываются, то и вправду пришли по делу. Чего на них бросаться? Вот и успокоился.
   - Это кто же его так? - к девушке вернулась прежняя наглость, и она с любопытством разглядывала изуродованный до неузнаваемости расы труп колдуна.
   - Кто-кто, враги, вестимо. Вампиры.
   - Вампиры? А с чего решили? Или убийц знаете?
   - А чего тут не знать, если за ними гнались до самого клана кровососов? Кто еще там укрыться может?
   - И верно, кому с ними захочется связываться, - Ранко обошла тело по кругу, радуясь, что прочие эльфы заняты - видимо, готовятся к погребению, - и в комнате остался только этот, и даже отвечает на вопросы.
   - Как же... что же... где те...
   - Заткнись! - она обожгла напарника взглядом мгновенно посиневших глаз, испугавшись, что он вот-вот ляпнет что-то лишнее.
   - Ага, - обреченно буркнул Нэл, понимая, что лучше не спорить. Он уже не раз убедился: Ранко не терпит возражений, если в чем-то уверена. А сейчас она явно была убеждена в правильности своих действий.
   - За что же они его так, не поделили чего? - сменив гнев на милость, миролюбиво поинтересовалась она.
   - Говорят, платить не захотели, - пожал плечами светлый.
   - Или убрали, чтобы замолчал, - едва слышно прошептала Ранко и добавила громче: - Пойдем, Нэл, здесь нам больше делать нечего, - и, схватив напарника за рукав, вытолкала из дома и опять протащила через толпу зевак, но уже в обратном направлении.
   - Почему мы ушли? Мы так ничего и не узнали! - возмущался Нэринилор, когда они вернулись на прежнюю стоянку на границе.
   - Узнали даже больше, чем хотели. Не думаю, что кровососы столь мелочны, чтобы убить, поскупившись на оплату. Нет, ему закрыли рот.
   - Уверена, что именно вампиры захотели его молчания?
   - А есть сомнения?
   - Сами светлые могли. И спихнули вину на кровососов.
   - Ну и мысли у тебя. Может, не все так сложно? - удивилась девушка ходу мысли Нэла.
   - Ты ничего не знаешь про этих коварных светлых! - следопыт явно недолюбливал светлоухих собратьев и готов был повесить на них вину за все беды и лишения, что были, есть и произойдут в будущем. - Они давно на наши земли косятся, хотят захапать. Вот и пошли на такую подлость.
   - Стоит ли так с плеча рубить? - попыталась она успокоить напарника, но тот уже ее не слушал.
   - Здесь мы расстанемся. Хотя можешь пойти в клан со мной. Я нашел разгадку. Пусть старейшины разбираются, вампиры это или светлые, - Нэл начал собираться в путь.
   - Нет уж, спасибо, я... домой, - у сумеречных девушке делать было явно нечего. На том они и расстались.

***

   - И что? Мне теперь век куковать, пока ваша распроклятая война не закончится? - вдохновенно ругалась Ранко на заставе, где ее возвращение домой было прервано перекрытием границ между кланами. Здраво рассудив, что она не Аш и даже не Нэл, по звездам путь не проложит, а троп и окрестностей не знает, она решила идти по тракту. А уж на Нейтральной разберется, как попасть в друидский лес. Но не тут-то было.
   Добравшись до границы сумеречных и вампиров, она надежно застряла на заставе, и дальше по тракту ее никто не собирался пропускать. На обочинах дороги уже расположилась биваком пара караванов, понятия не имея, куда им двигаться дальше. Торговцы ругались со стражниками, но от этого лишь возрастал шум. И никакого толку. Сумеречные воины, отправленные кланом на заслон границы, были непреклонны.
   - Твоих шимов в душу мать! - любимое ашевское ругательство пришлось к месту. В него Ранко вложила все чувства, которые испытывала в сложившейся ситуации. Сказать, что она злилась - не сказать ровным счетом ничего. Но не попрешь ведь напролом через этих упертых эльфов.
   Шли третьи сутки вынужденной задержки на заставе. Ни ругаться, ни пытаться уговорить стражей уже не осталось никаких сил. Девушка примкнула к одному из караванов, договорившись, что пойдет вместе с ними, когда откроют путь. Оставалось только ждать.
   - Хух, кажется, прорвался, - отряхивая полы, из-за кустов вышел невзрачный мужичок. Скорей всего, Ранко его бы и не заметила, если бы не шастала по окрестностям в поисках возможности проскользнуть через границу. Но стражи были внимательны.
   - Это где ты прорвался? - сгребла она мужичонку за ворот, прикидывая, мечом его припугнуть или лучше огнем.
   - А? Я? Нигде... - заизвивался тот, понимая, что попался.
   - Говори, где лаз, иначе отдам охране, - шутить Ранко не собиралась.
   - Не надо охране. Нет тут лаза. Нигде!
   - Не ври, хорошим не закончится, - девушка всё же предпочла меч, поскольку магию могли заметить: не так уж и проста охрана границы.
   - Да нет здесь лаза, я через портал, - сник пленник, уразумев, что для здоровья полезней сказать правду.
   - Портал? Ха... - Ранко подумала пару мгновений... и выход был найден. Меч отправился в ножны. - Открой мне портал в Нейтральную!
   - С ума сошла? Учуют мигом!
   - Прокляну! Пламенем Мироздания прокляну! - зарычала она, сворачивая в ладони совсем не проклятье, а весьма определенный огонь. Мужичок задрожал.
  

Глава вторая

   - Я пришла тебе сказать - война пришла и солнце село! - если бы дверь дома открывалась вовнутрь, то Ранко вышибла бы ее ногой. Девушка была зла и взъерошена: пройти по лесу без Аша оказалось нелегким делом. Даже с учетом того, что друид давно вплел ученицу в сеть заклинаний, оплетающих лес и тропы.
   - И зачем так кричать? - сумеречник нехотя выполз из постели, в которой всё еще предавался дневному сну Рован. И сразу же получил размашистый удар кулаком в челюсть. Хоть рука у Ранко была маленькой, но удар получился знатный - эльф едва не впечатался в стену.
   - За что? - вскипел Аш.
   - Меня заслал раскапывать могилы, переться к светлым, к шимам на рога, глазеть на труп убитого колдуна, а сам в постельке нежишься с... вампиром?! - она наконец-то опознала того, кто разлегся на кровати. Второй удар последовал за первым, но друид успел перехватить ее руку. Глаза девушки полыхнули синим. В свободной руке удобно скрутился шар огня.
   - Убью заразу!
   - Да что с тобой такое? Успокойся, дом спалишь! - Аш непонимающе смотрел на разъяренную ученицу.
   - Потому что ты идиот! - она еще кипела, но огонь погасила. - И вообще я с дороги, уставшая и голодная.
   - Так бы и сказала. Чего огнем-то сразу? - друид отпустил руку и, обняв ученицу за плечи, утащил ее на кухню, пока она не решила разбудить кулаком в челюсть и Рована.
   - Выйди! - рыкнула девушка на Аша, стаскивая одежду перед тем, как смыть с себя дорожную пыль. Он молча вышел, но вскоре вернулся. Каким-то странным образом в сундуке нашлось платье. Обыкновенное девичье платье-туника. Светло-голубая, с широким цветочным кантом из вышитых незабудок по краям.
   - Я платьев не ношу, - недовольно отрезала Ранко.
   - А ничего другого нет, так что придется. В моих одежках утонешь, - примирительно произнес Аш. Девушка фыркнула, но тунику надела. Сумеречник вздрогнул и отвел взгляд. Он не знал, не помнил, откуда взялось это платье, но... болью резануло в груди, сверкнув по незабудкам искрами зеленых глаз.
  

***

   - В общем, обернулось вот как, - набросившись на еду и утолив первый голод, Ранко слегка подобрела и принялась рассказывать:
   - Посох от вербовщика забрал посредник, "серый человек", таких нанимают, если хотят замести следы, - она рассуждала со знанием дела, словно полжизни занималась расследованиями. - Города он не покидал, а его охладевший труп мы нашли на кладбище. Могилу легко было отыскать - ненужная, без цветов. Никто по нему не сокрушался и не плакал, хотя в столице этого человека знали многие. Да-да, он был человеком. Хотя кто еще станет заниматься подобным, кроме людей?
   То ли Ранко по своим причинам недолюбливала человеков, то ли заразилась этим от друида. Аш удивленно приподнял брови, внимательно слушая. Завидев в глазах учителя интерес, девушка вдохновенно продолжала, густо приправляя слова эмоциями:
   - Могилу мы разрыли, чтобы узнать причину смерти. Нож в груди. Вот только нож отравленный. И тут началось самое интересное! Алхимик опознал яд, его делают из очень редкого растения. Направил он нас к колдуну, который такими ядами промышляет. Колдун был из светлых эльфов. Почему был? Потому что и его мы застали в виде трупа. Причем здорово изувеченного. А убийца вроде бы прячется у вампиров, и те его выдавать не собираются. В общем, пока мы искали виновников похищения посоха, светлые успели объявить вампирам войну. Якобы из-за колдуна, но мне сдается, им просто нужен был повод, а убийство под руку подвернулось. Уж больно быстро всё произошло. Напарник мой свинтил к своим, и уж не знаю, каких три короба он там наплел, но сумеречники окрысились и на светлых, и на кровососов. Дальше - еще веселей. Оборотни заключили союз с вампирами, с вековыми врагами. Дроу пока в раздумьях, но склоняются тоже к союзу с вампирами. Гномы молчат, но перекрыли все пути в подгорный клан. Люди побежали к светлым. И лишь Нейтральная остается нейтральной, - выпалив эту тираду, Ранко поймала себя на мысли, что стала напоминать Нэринилора, у которого рот не закрывался, и, отдышавшись, подвела черту:
   - Чтобы сюда добраться, пришлось пригрозить одному мастеру порталов, что прокляну именем Пламени. Дороги перекрыты, Перекресток вот-вот поглотит война, в которой будут замешаны все. Ты и дальше собираешься сидеть в лесу и ничего не делать, пока мир рушится? Твой мир! - ее глаза засветились синим.
   - Угу. Так и буду сидеть. Меня их дела не касаются, пусть хоть все передохнут, - равнодушно сказал Аш. Ему и вправду не было до войны никакого дела.
   - Как же так? Зачем же ты меня отправил с этим следопытом?
   - Чтобы ты мир увидела, научилась чему-то, развлеклась, - эльф слабо улыбнулся. Ученица ошеломленно моргнула, лишившись дара речи, и сгребла его за ворот туники:
   - Развлеклась?! Ты это называешь развлечением?! Ты! Ты! - она захлебывалась словами и, казалось, была готова убить друида, не сходя с места. Ему повезло: разбуженный криками, на кухню вышел Рован. Увидев того самого вампира, за которым столько гонялись, из-за которого влипли в переделку в Проклятом лесу и после встречи с которым Аш впал в безумие и вздумал отправить ее "развлекаться", она не придумала ничего лучше, как схватиться за меч... благополучно снятый с пояса и лежавший в недосягаемости. Яростно рыкнув, Ранко сцапала первое, что попало в руки, и в беднягу-вампира полетела сковородка.
   - Горячий у тебя учени... ца, - едва не поперхнулся Рован, уклоняясь от кухонной утвари и разглядев, что тот, кого в памятном лесу он принял за парнишку, - девушка. И весьма темпераментная, хоть изначально и выглядела спокойной, сдержанной и равнодушной.
   - Тише, Ранко, тише, - вмешался Аш, сгребая ее в объятья так, что руками она больше пошевелить не могла. Она подергалась немного, но потом притихла, лишь злобно зыркала сияющими синими глазами.
   - Пригрелись тут, расслабились. А там война! И тебе, кровососу, тоже всё равно, как и этому бирюку? Ни до чего нет дела? - вырваться из хватки эльфа Ранко не могла, но вот рот ей никто не заткнул.
   - Война? - Рован замер. Похоже, ему, в отличие от Аша, до войны было дело.
  

***

   - Я ухожу. Ты со мной? - спросил вампир. И не сказать, чтобы Аш был удивлен вопросом. Да, время, проведенное вместе, накладывало свой отпечаток, и ему даже начало казаться, что они стали ближе. Но эта близость была столь хрупкой, что полагаться на нее не стоило. Странный союз, завязанный на безумии эльфа и на непреодолимой тяге самого кровопийцы - не менее странной зависимости от невероятной крови Аша, которую и эльфийской-то назвать было сложно и благодаря которой вампир чувствовал себя живым. Да, друид мог бы сидеть в лесу до скончания веков. Но отпустить Рована одного - означало потерять.
   "Что ты такое, Аш, что? Ты точно не эльф. Если кровь людей можно сравнить с легким вином, то кровь эльфов - с вином игристым, бушующим, ярким, головокружительным. Но ты... но твоя... с живой водой и самым крепким хмелем. Из-за нее я чувствую тепло и боль. А ведь давно забыл, что это такое. Это притягивает, завораживает. Я не могу отказаться от этих ощущений. Это твоя сила волка? Непохоже. Настолько отличаться от других. Так что же ты такое, что носишь ты в себе, скрывая даже от меня? И кого видишь, когда смотришь в мои глаза? Я кожей чувствую - не меня. Одно понимаю - именно я пробудил в тебе это безумие. Но как?"
   Больше он не хотел ждать. Сбегал, выскальзывая, словно отрицая всё, что было. Аш замер в ступоре, пытаясь осознать, когда ленивый вампир научился торопиться и стал таким нетерпеливым. И молча наблюдал, как Рован выходит из дому и направляется прочь от порога. Прочь от него, Аша. В груди неприятно защемило, заныло. Сумеречник встрепенулся, заскочил в дом, собираясь на ходу, и спустя несколько минут уже готов был бежать следом.
   - Меня не забыл? - Ранко намертво вцепилась в его руку: оставаться в безопасном лесу одна она явно не намеревалась. На споры не было времени, и эльф, подхватив ее подмышку, помчался догонять вампира.
   Догнать кого бы то ни было в собственном лесу не составляло никаких проблем. Там, где вампир петлял по тропке, эльф срезал напрямик; и вскоре увидел мелькающую впереди спину Рована. Аш не любил терять тех, кто ему дорог. Вроде и не терял раньше, или не было тех самых, дорогих... Но не мог он смириться с тем, что тот, кому он отдал сердце, вот так просто развернется и уйдет.
   "Вот же ж зараза, мог бы и подождать. Мда, непоседливые нынче вампиры пошли, хоть на привязь сажай, того и гляди - сбегут. Но ничего, у меня долго не побегаешь, я сам бегун отменный. Хотя насчет привязи стоит подумать, не самая плохая идея и вовсе не лишена смысла. Хм, из чего бы соорудить? Ладно, сначала догоню, потом подумаю на этот счет. Ошейник неплохо будет смотреться на нем".
   - У тебя шило в каком месте? Мне собраться - не то, что тебе, не камзол набросить. Думаешь, быстрый? - Аш рывком поставил Ранко на землю, обнял вампира за плечи и дернул на себя:
   - Не отпущу, и не мечтай. Ишь, резвый какой выискался.
   Рован молчал. А сумеречник злился. Да, он и сам мог иногда внезапно сорваться с места, только сейчас был совсем не тот случай. А скорый на решения вампир не дал даже слова вставить - не потрудившись объяснить такую спешку и горячку, ускакал искать приключений на филейную часть.
   - Душа моя, если тебе так не терпится помереть, ты мне скажи, я это быстренько устрою, - он отдышался и стоял, прижимаясь к спине Рована, пойманного влет, когда тот уверенным шагом отмерял тропинку. Стоял, уткнувшись ему в затылок. Тот продолжал молчать, словно выжидая.
   - Не убегай больше, слышишь, не смей. - Аш развернул вампира лицом к себе и внезапно поцеловал. - Вот теперь можно и идти, куда там тебе неймется.
   "Да чтоб тебя, неугомонный. Безумец!" - раздраженно думал вампир, вглядываясь в полыхающие сумасшествием глаза друида. Как эльф еще держал себя в руках, было загадкой. Но Рован ясно видел: он не просто одержим. Он совсем свихнулся.
   - Дела-а, - тихо протянула Ранко, наблюдая развернувшуюся сцену. И так же тихо последовала за этими двумя, не переставая удивляться: эльф, которому положено заботиться о мире, наплевал на войну, но побежал за вампиром, которому не должно быть никакого дела до грядущих событий, но который сорвался как стрела с тетивы, едва услышал о войне.
  

***

   Вампир не удосужился объяснить, почему они пришли именно сюда, и вел себя напыщенно и фамильярно - сумеречник почти ожидал, что тот вот-вот назовет его Ашиком. Поместье было, можно сказать, традиционное для вампиров и вовсе не похожее на те сооружения, к которым привык эльф. Тяжеловесно, громоздко и претенциозно. Да что с них взять - хоть многие кровопийцы и не первую сотню лет топчут землю, но всё равно остаются людьми. На этом друид и успокоился. Ранко же заняла свою обычную позицию - бессловесного наблюдателя. У нее это отлично получалось. Иногда.
   Рован же чувствовал себя здесь, как дома. Видать, и у вампиров есть определенная иллюзия отношений, основанных на корысти и взаимополезности. Он прямо-таки расплывался в счастливой улыбке, ощущая себя в своей стихии. Аш снисходительно повел плечами и последовал за вампиром во внутренние покои, не удостоив слуг даже презрительного взгляда. Ученица незримой тенью шла за ним и щурилась, пытаясь в обступавшей их темноте разглядеть, что к чему и где они находятся.
   Большие стрельчатые окна плотно драпировались тяжелыми занавесями - солнце было здесь не в почете. Но сумеречника это устраивало: в полумраке он видел отлично, а яркий свет раздражал и его. Мебель и прочую обстановку Аш не замечал - его это не интересовало. К предметам обихода он относился с точки зрения удобства и нужности и не любил излишней вычурности, столь изобильно присутствовавшей здесь.
   Хозяйка поместья, вышедшая им навстречу, оказалась маленькой хрупкой женщиной с поистине неувядаемой вампирской красотой. Пока она рассыпала приветствия и улыбки Ровану, сумеречник поймал себя на мысли: "Карманная", - ибо росточком вампирша была ниже Ранко, едва выше локтя самого эльфа.
   - Элика, - представилась она, заглядывая Ашу в глаза, и тот едва сдержался, чтобы не оскалиться в ответ, демонстрируя собственные, не менее опасные клыки. - Господину Ровану я склонна доверять, поэтому будьте, как дома. Но не забывайте, что в гостях, - зеленоглазая красавица доброжелательно улыбнулась, сверкнув острыми зубками, и повела гостей в дальнюю комнату особняка, где был растоплен камин и накрыт ужин. И снова расплылась в улыбке, обращенной к Ровану: - Я рада вас видеть, мой друг.
   - Для вас... хм, язык сломаете. Просто Аш. А это мой ученик Ранко, - кратко завершил знакомство друид. Ученица коротко кивнула, привычно играя роль парня, на что Рован ехидно ухмыльнулся и моментально был вознагражден начавшим наливаться сияющей синевой взглядом, не обещающим ничего хорошего.
   Пока Рован и Элика расшаркивались друг перед другом, не торопясь перейти к делу, Аш бегло осмотрел угощения на столе и ядовито ухмыльнулся, видя людскую пищу, и отдельно, в графине, как вино, - кровь для вампиров. И когда хозяйка сделала паузу, повествуя о начавшейся войне, вставил, словно ненароком:
   - Мне тоже можно крови. Предпочитаю вампирскую, - и всё-таки хищно оскалился... почти дружелюбно. Ранко прыснула в кулак, накладывая яства на тарелку. И неизвестно, во что бы вылилась "невинная" шутка, если бы в этот миг не раздался звон стекла, и через разбитое окно в комнату ввалилось нечто, запутавшееся в шторе, а следом - мальчишка. Аш оказался самым любопытным... и не боящимся солнечного света. Он подошел к окну, игнорируя перепуганного не на шутку паренька, и рывком сдернул с нежданного "гостя" покров. Вампиры, едва успевшие отскочить в тень, ошеломленно молчали. Ранко едва не сползла под стол от смеха: пленником шторы оказался пес. А мальчик, влетевший вслед за ним, - псарем. Человеком. Иногда люди целыми семьями уходили на службу к кровососам. Чего Аш решительно не понимал - впрочем, как и многие другие поступки людей.
  

***

   - Всё чудесатее и чудесатее, - проворчал эльф, наблюдая за чересчур активно развернувшимся действом: вампир решил вмешаться и пытался успокоить незадачливого псаря, обещая, что его не накажут. Однако удивило другое: реакция Рована на солнце была вовсе не как у прочих кровопийц. Заметила это и Элика - что не прошло мимо внимания Аша. Перехватив ее изучающий взгляд, он подумал, что хозяйку не помешает отвлечь от созерцания таких перемен.
   - Госпожа Элика, у вас всегда так весело, или только когда этот шутник в гости заглядывает? - он подал ей руку, помогая опуститься в кресло. - Да шим с ними, расслабьтесь. Есть занятия гораздо интереснее, чем разбираться в недосмотре псаря. Уверяю вас, Рован с ним отлично справится. - Элика заметно нервничала и злилась; похоже, одному синеглазому вампиру ой как не поздоровится, хотя его-то вины в том, что пес разбил окно, уж точно не было. Но сумеречника это не волновало. Он взял со стола два пустых кубка, наполнил вином из фляги, что всегда была на поясе, и протянул один вампирше:
   - Поверьте, иногда это лучше, чем кровь, - доверительно прошептал он и отпил, показывая, что это безопасно. Женщина явно привыкла к осторожности и сделала совсем маленький глоток, едва пригубив пахнущий травами напиток. Её глаза расширились в удивлении. В отличие от некоторых, она не обожгла горло большой порцией, а распробовала вкус, смакуя. И улыбнулась.
   - Вы правы, иногда это помогает. Кстати, о войне... - теперь её внимание принадлежало эльфу, и Рован мог воспользоваться моментом, разбираясь с прислугой и вставляя свое веское слово в защиту мальчика, пока друид успешно отвлекал вампиршу, а Ранко предпочитала делать вид, что ее здесь и вовсе нет.
   Элика подтвердила то, что Аш уже слышал раньше: войну объявили светлые. Как и рассказала ученица, поводом послужил отказ главы вампиров выдать преступников, убивших у светлоухих какую-то большую шишку. Причина сама по себе ничтожная и смахивала на притянутую за уши, но очень удобную для тех, кто давно лелеял мысли о войне. Похоже на светлых - найти малейшую зацепку для нападения. Месть за убийство важной персоны вполне подходила.
   Вампиров ждали нелегкие времена: светлые - на то и светлые, что сражаться будут днем, когда кровососы не могут выступить в открытой схватке; им останется полагаться лишь на людей, заключивших контракт, и наемников. И мстить светлоухим по ночам, уничтожая лагерь на привале. Однако было очевидно: без союзников вампирам не обойтись. Нужен "дневной" заслон, иначе совсем туго. И неожиданно таким заслоном стали оборотни, заключив союз с извечными врагами.
   А со светлыми судьба сыграла злую шутку: между их землями и землями вампиров пролегала обширная территория сумеречников, а те не пропустили бы чужую армию. Тем более, что сами были не прочь развязать войну, вот только не решили, с кем, - но зуб точили и на кровососов, и на светлых. И причина была намного серьезней - похищение посоха Верховного, что означало покушение на основы власти клана сумеречных, попытку пошатнуть их боевую мощь. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: так просто посоха сумеречники не простят.
   Этими размышлениями и поделился Аш с госпожой Эликой, обнадежив, что пока сумеречники не уладят своих проблем, армия светлых вряд ли сюда доберется. Как минимум, увязнет в войне с сумеречными, если рискнет прорваться силой. Вот только интересно, на кого падет гнев сумеречников, когда они узнают, кто покусился на посох. Хотя их клан был самым малочисленным, сумеречные являлись, наверное, сильнейшей боевой мощью на Перекрестке, если не считать Нейтральную. Наиболее воинственная ветвь эльфийской расы не была связана временем суток, как дроу, и не страдала излишками морали, как светлоухие собратья. К тому же, сумеречники ненавидели всех (опять-таки в отличие от светлых, иногда миролюбиво относившихся к людям). Нехватку воинов они с лихвой компенсировали, посылая в бой зверей, крупных лесных хищников - волков, медведей, рысей; а иногда и сам лес двинуть не гнушались, хотя это и была крайняя мера. Картина грядущей войны выглядела безрадостно: едва сумеречные вступят в сражение, начнется бойня. И не похоже, что остальным кланам удастся остаться в стороне.

***

   Страсти с разбитым окном улеглись, и всех распихали по гостевым комнатам - отдыхать с дороги. Рован задержался поговорить с хозяйкой, и Аш остался наедине со своими мыслями. Он понятия не имел, что движет вампиром в этой войне, слова ифирина или нечто иное, - тот не торопился пускаться в откровенность, а друид не спрашивал, предпочитая просто быть рядом. Но сейчас, в одиночестве ожидая его возвращения, он не знал, чем себя занять, поневоле уходя в уже привычные нерадостные раздумья.
   Случившееся с ним не поддавалось никакому осмыслению. Не любовь, нет, точно не она. Безумие какое-то, помешательство. Одно лишь ясно: его сердце, столько лет молчавшее, ноющее пустотой, - билось в груди вампира. Этому не было никаких объяснений, как и тому, что кровь Рована пробуждала осколки воспоминаний, но так и не давала полной картины.
  

***

   - Ты стал высшим? - с ходу спросила Элика, едва осталась наедине с Рованом.
   - С чего такие мысли?
   - Тебя не обжигает солнце. Не могла же я не заметить. Только высших не испепеляют солнечные лучи. Хотя ощущения все-таки не из приятных.
   - Нет, высшим я точно не стал. Хотя определенно стал другим.
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - Примерно это, - Рован взял руку вампирши и приложил ладонью к своей груди. Глаза Элики широко распахнулись в удивлении: она услышала стук сердца. Это было недостижимо даже для высших.
   - Ты... ты снова стал человеком?!
   - Нет. Я всё еще вампир. У меня еще есть неутолимая жажда крови, как видишь, - ухмыльнулся Рован, отпивая из бокала рубиновую жидкость.
   - Это то, что связывает тебя с этим друидом? - спросила хозяйка, усаживаясь в кресло и пристально разглядывая вампира.
   - Возможно. Я не знаю. Почему ты спрашиваешь?
   - Есть интерес к твоему спутнику. Ты знаешь, кто он такой?
   - Угу, конечно. Сумеречный эльф, друид, прожил полторы тысячи лет, что редкость даже среди эльфов, зовут Аш. Видишь, как много я о нем знаю, - с ироничной усмешкой отозвался Рован.
   - Вижу, что не знаешь ничего. Ты совсем недавно появился здесь и не можешь помнить войну. Нас тогда было много. Очень много. И мы набирали мощь. И вполне могли захватить полную власть над Перекрестком - если бы этот твой хваленый друид не объединил армии сумеречников и светлых. И не послал на нас всех волков, какие только водятся в эльфийских лесах. Ты вообще понимаешь, кто он? Для нас, вампиров?
   - Элика, мне по большому счету нет до этого никакого дела. Я сам по себе. И мне он точно не враг.
   - Тогда я расскажу тебе, как этот "не враг" уничтожал нас. Похоже, ты не представляешь, насколько он силен. Война... ха, войной ее можно было считать, пока он не вышел на поле боя, а тогда это превратилось в бойню. Жутко было смотреть, как силы вампиров, вначале превосходящие противника, буквально тают под мечами этого монстра. Ты знал, что они у него заточены и закляты специально на нас?
   - Не знал, но подозревал. Он говорил, что является охотником на вампиров.
   - Я слышала, что именно его наняли люди для охоты на некоего вампира, который свил себе гнездышко прямо в покоях князя. Каков наглец, не находишь?
   - Да что ты, Элика, я сама невинность. Князек вовсе не внакладе был, - расплылся в улыбке Рован, понимая, что у клана кровопийц везде есть глаза и уши, и его похождения точно не укрылись от их внимания.
   - Глупец. Совсем не представляешь, во что ввязался. За ним охотится весь клан вот уже не одну сотню лет. А он уходит постоянно, утекает как вода сквозь пальцы, - она вздохнула. - Почему ты не остался в клане? Я ведь предлагала. Здесь спокойно.
   - Элика, к чему ты ведешь? Почему столько разговоров о друиде? Мне кажется, это мое личное дело, где быть и с кем. Я не присягал на верность повелителю. И я ведь не один такой, вольный. Что за повышенный интерес ко мне, и это твое приглашение? - вампир недоумевал.
   - Да ты действительно размяк и очеловечился, как я погляжу, - неожиданно прозвучал новый голос. Рован дернулся, но не успел ничего сделать, как к его горлу приставили кинжал, а руки выкрутили за спину и связали. Выскользнувшие из тени были Гончими. Самыми свирепыми и сильными стражами из тайной гвардии повелителя.
   - Что это значит, Элика?! - он попытался вырваться, опрокинул ногой кресло на одного из Гончих, но все усилия оказались бесполезны. Скрутили его всерьез.
   - Прости. Мне приказали. Я не могла иначе. Тебе не причинят вреда, иначе я бы не стала... - залепетала вампирша, отводя взгляд в сторону.
   - Тише-тише, ты просто приманка. Просто невероятная удача, что ты связался с этим эльфом. Проклятье, как же долго я охотился на эту звероглазую бестию! - начальник Гончих явно был доволен.
   - Приманка? Элика, ты меня... из-за него? - Рован отказывался верить в происходящее. В предательство.
   - Успокойся и не дергайся. Тебе не причинят вреда. И твоему друиду - тоже. Нам он нужен живым. Скажи, вправду ли он столь силен, что держит в подчинении весь Темный лес? Это ведь его люди прозвали лесным царем?
   Рован промолчал, смерив старшего Гончего презрительным взглядом.
   - Значит, правда. Понятно, от чьих рук пал разведывательный отряд, так и не вернувшийся из этого леса.

***

   Из отстраненных размышлений эльфа выдернул шум борьбы, доносящийся из гостиной. Не раздумывая, Аш кинулся туда... и зарычал в ярости. Несколько вампиров, явно не из простых, держали Рована связанным, приставив к его горлу кинжал. От оружия так пахло магией, что друид едва не задохнулся, понимая: такое способно убить вампира. Хозяйка бормотала, что ей очень жаль, но предательство было слишком очевидным, чтобы его можно было загладить извинениями.
   - А вот и наш гость. Не изменился даже за все эти годы, - заметил один из кровопийц - по-видимому, главный. Где-то Аш уже его видел... и, всмотревшись пристальнее, стиснул кулаки в бессилии.
   - Вижу, узнал меня. И я тебя помню. Забыть того, кто косил наши ряды в прошлой войне столь неистово, - невозможно. И снова война свела нас вместе. Только теперь придется принять нашу сторону.
   - В своем ли ты уме, кровосос? - эльф пытался сдерживаться и говорить ровно, но слова звучали озлобленным рыком.
   - Тебе ведь нужен Рован? И полагаю, нужен не в виде пепла, - вампир ощерился в победной ухмылке.
   - Ублюдки! - прошипел Аш. Удар пришелся в цель. Друид попал в ловушку.
  

Глава третья

   Они напали первыми. Разделившись на два фронта, сумеречники одновременно нанесли удар и светлым, и вампирам, не разбираясь, кто был виновен в похищении посоха, стремясь наказать всех, кого сочли причастными к этому кощунству. Не дожидаясь, пока подтянутся союзники противников, лесные эльфы, подлунные, сделали первый шаг, как и полагалось их клану, яростно вгрызаясь во вражеские земли.
   Весть о вторжении облетела клан за считанные часы: возможность общаться мыслями сыграла на руку вампирам. В вечерних сумерках выстраивались ряды кровососов, заполняя собой край равнины, противоположный тому, где разбили лагерь эльфы. Не те армии собрались здесь, что станут ждать рассвета. Заходящее солнце, тонущее лучами в облаках горизонта, послужило сигналом к началу атаки. Оба войска двинулись одновременно, боевыми кличами разрывая воздух в клочья.
   Под прикрытием града эльфийских стрел в бой ринулись волки, ведомые призывом сумеречных друидов. Извечные враги вампиров впивались в горло ненавистным кровососам. Армии сблизились, и равнина утонула в хаосе сражения, наполнившись запахом крови и стали, пронзающей тела.
   И произошло невозможное - успешная атака сумеречных захлебнулась. Проверенная столетиями тактика не сработала. Вампиры, которые должны были увязнуть в стычке с волками, как ни в чем не бывало неслись на эльфийских мечников, сминая их ряды, беспощадно круша и ломая строй. Впереди всех смертоносной черной молнией летел сумеречный друид, на ходу обнажая два клинка, обагряя их кровью первых жертв, которые попались на его пути. И за ним, послушно прижав уши, следовали волки.
   Нужно быть сумеречником, чтобы с одного взгляда понять, насколько сильный противник возглавлял воинство кровососов. Эльфы шарахались, не веря своим глазам. Не понимая, как друид такого высокого уровня мог принять сторону вампиров, отринув многовековую ненависть. Одного взгляда в волчьи глаза предателя хватало, чтобы понять: перехватить у него власть над волками не удастся. Метаморф, в котором слишком очевиден волчий тотем, - вожак любой стаи. Серые братья всегда подчинятся ему, и выдернуть их из-под его начала сможет лишь более сильный друид-волк. Но такого мага у сумеречников не было. Неожиданно потеряв преимущество, эльфы принялись отчаянно защищаться, понимая, что при таком раскладе обречены на поражение.
  

***

   - Мы не причиним ему вреда. И не собираемся тебя казнить за прошлые убийства, - старший Гончий неприязненно смотрел на Аша. - Мне тоже мало радости от того, что придется сражаться вместе с тобой. Моя память не испарилась. Но выбора нет. В грядущей войне нам не выстоять, если не найдем, что противопоставить эльфам. Так сложилось, что ты можешь стать нашим оружием.
   - Мне нет дела до войны. Я в ней участия не принимаю, - стараясь быть спокойным, ответил друид, не сводя глаз с Рована.
   - Зато нам до войны есть дело. Не мы ее начали, и не мы собираемся нападать. Но представь себе, нам не особенно хочется быть уничтоженными. Приходится прибегать к таким вот некрасивым мерам.
   - Если я дам согласие, вы отпустите его?
   - Нет. Я знаю, чего стоит слово эльфа. Это относится не лично к тебе, а вообще ко всей вашей расе. Не раз сталкивался с вероломством.
   - Как же тогда я могу вам верить?
   - А никак. Ты будешь его видеть постоянно. Это единственное, что я могу гарантировать. Такие полномочия мне даны повелителем.
   - И что будет потом, когда я выполню ваши требования? Неужели просто отпустите?
   - А что нам остается? Война пройдет, а нам предстоит как-то уживаться с остальными кланами. Если ты не заметил, то мы стремимся жить со всеми в мире. Если кто и нападает на смертных, то уж точно не за пределами клана. Или же это не наши. И за них мы не несем ответственности. Хоть всех перебейте.
   - Какие вы стали покладистые, - саркастично проронил друид.
   - Предпочитаем быть разумными и не провоцировать остальные расы на еще одну бойню. У нас хорошая память, и многие до сих пор не забыли, что произошло тогда.
   - Раз вы такие замечательные, то почему на вас светлоухие войной пойти решили?
   - Не по нашей вине. Им нужен был повод.
   - И вы им его охотно предоставили, укрыв у себя убийц, лишивших жизни кого-то там важного.
   - Повелитель не нарушает своего слова. Даже если это грозит войной. Я не знаю, чем именно он обязан тому вампиру, что стал убийцей, и не стану спрашивать. У меня нет желания становиться пеплом.
   - Значит, убил все-таки ваш?
   - Нет, не клановый. Он из вольных. Вот как твой. Сплошные неприятности от этих вольных, да, друид?
   - Как думаешь, что я с тобой сделаю, когда всё это закончится?
   - Закончится - тогда и поглядим.
  

***

   Воздух над равниной взорвался воем, предсмертными воплями и лязгом оружия. В бессильной ярости прокусив губы до крови, Аш беспощадно крушил своих соплеменников, зная, что иначе потеряет того единственного, кто бесконечно дорог. Рована всё время держали поблизости, чтобы друид мог его видеть. Не запирали в темницу, опасаясь, что слишком горячий эльф разнесет стены; поэтому неусыпно стерегли, а напасть на охрану значило лишить жизни Рована, к чьему горлу постоянно приставлен был заколдованный кинжал. Запредельная ненависть плескалась в глазах онемевшего от безысходности друида, которому пришлось поднять оружие на таких же, как он, - сумеречных эльфов, подлунных детей леса.
   Яркой вспышкой возле Аша полыхали алые волосы Ранко. Девушка без лишних вопросов ринулась за учителем, пообещав уничтожить всех кровопийц, когда это закончится. Не сдерживаемая родством расы, распахнув за спиной призрачные крылья, неистовая воительница рассекала врагов мечом, и если не везде успевал клинок, то воздух взрывался воем пламени, которым она щедро награждала противников. Пытаясь заполучить в союзники друида, вампиры и не предполагали, что вместе с ним получат еще и такую боевую мощь, которую представляла собой странная девушка, именовавшая свою расу - Твари. И, видимо, Твари эти были не такой простой расой, раз хрупкая с виду Ранко могла сражаться наравне с тем, кого считали едва ли не самой смертью в обличье эльфа.
   У сумеречников не осталось шансов на победу после того, как предавший свою расу друид переломил ход сражения, не только возглавив воинство вампиров, но и отобрав у лесных эльфов один из сильнейших козырей - волков. Атака захлебнулась. Тем, кто изначально нападал, пришлось обороняться. Кровососы никогда не были слабыми противниками, а при нынешнем раскладе их силовое превосходство и вовсе выглядело очевидным. Тот самый случай, когда один воин способен решить исход всей войны. Тем более, если принимает участие в первой битве. В других сражениях уже не возникнет потребности.
   В раскаленном воздухе, наполненном воем и лязгом, Аш отчетливо услышал, как тренькнула, обрываясь, невидимая нить. Отказываясь верить ощущениям, он тревожно оглянулся... и закричал, перекрывая отчаянием шум боя: из груди Рована торчала эльфийская стрела. Не углядели, не прикрыли. Связанный вампир не смог увернуться от летящей смерти. Сумеречники знали, с кем собираются воевать: их стрелы были специально изготовлены против кровососов, которых простым оружием не убьешь. Увидев застывающий васильковый взгляд, друид взвыл. И кинулся к нему, без разбора убивая всех на своем пути. В одночасье врагами стали и вампиры, вероломно втянувшие его в битву, и эльфы, пустившие стрелу.
   Обезумевший Аш прорывался к Ровану, думая лишь об одном: его еще можно спасти. Ведь не рассыпался пеплом вампир - значит, не убит, значит, только ранен. Движимый этой зыбкой надеждой, друид рвал на куски всех подряд, не замечая, как мгновенно оценившая обстановку Ранко прикрывает его спину. Это перестало походить на битву двух армий - это стало сражением Аша. Связанные с ним волки исполнились такого же сумасшествия, бросаясь на всех без разбору, следуя лишь за тем, кто для них - вожак.
   - Рован! - Аш рухнул на колени, сгребая вампира в объятья. Тот еще дышал. Хрипло, с надрывом, но дышал. Затуманившийся взгляд был еще живым, еще светился болью и непониманием - за что?
   - Аш! Что ты делаешь, Аш?! - кричала Ранко, отбиваясь от вампиров, которые стремились навалиться на сумеречника, переставшего быть союзником. Такого врага они себе точно не желали.
   - Не смей умирать, слышишь, не смей! - рыча, шептал он, откидывая волосы и обнажая горло, надеясь, что кровь всё еще может спасти вампира. Но Рован уже не мог впиться в его шею, высасывая живительную влагу. Поняв это, Аш разорвал зубами вену на руке и поднес к его губам. Темно-рубиновая кровь заструилась в недвижимые бледные губы, бесполезно стекая по щекам. Васильковый взгляд застыл.
   - Не смей! Слышишь, не смей! - Аш мог только кричать, видя, как вытекает жизнь из тела того, кто был дороже этой самой жизни. В безумии, хватаясь безрассудно за единственное, что умел, - исцеляющую магию друидов. Заливая золотым сиянием недвижное тело вампира, вкладывая всю силу в заклинание.
   - Аш!!! - яростно уничтожая врагов, Ранко пыталась докричаться до потерявшего разум учителя, получая раны одну за другой. Защищая его до последнего, не обращая внимания на боль. Он ее не слышал. Он был всецело поглощен тем, чтобы вернуть вампира к жизни.
   - Аш?! - взмах клинка. Шипящий в предсмертной агонии вампир, сгорающий в магическом пламени. Снова выпад мечом. Еще один огненный шар. Еще один крик. И безмолвный друид, склонившийся над Рованом, вливающий в мертвое тело золотую магию. Из-за которой это тело не спешило обратиться в пепел. Только он отказывался это понимать, в неистовом стремлении вернуть то, что потерял, что ускользало через пальцы остывающим теплом.
   - Проклятье! Мало! - Аш свирепел, понимая, что его сил не хватает, чтобы вытянуть Рована из-за черты, отрицая, что уже поздно. И наплевав на все свои принципы, на учения, на страх, на то, чему следовал на протяжении многих веков неотступно, - он потянулся туда, где плескалась бесконечная сила, так маняще обещая вернуть к жизни того, кто уже мертв. Сила ифирина.
   ... хрупкое, словно сломанное, тело в луже крови...
   Сумеречник тянулся всё сильнее и сильнее, пробивая брешь в защите, удерживающей стержень стихий в плену души друида. Ифирин зашевелился, учуяв движение. В горячке Аш не обратил внимания, что с пальцев стекает не золотой поток друидского целительства, а расплавленное марево серебряного сияния.
   ... кричать, срывая голос, выхватывая из объятий смерти ту, чей взгляд - изумруды с солнечными бликами...
   Скорчившись от боли, не опираясь на узор лабиринта и более не защищенный его плетениями, разрывая свою душу в клочья, Аш тянулся за этой силой - единственной, которой хватит, чтобы вернуть Рована.
   ... слабым пульсом в тонком бледном запястье - надежда...
   Вырывающаяся мощь сокрушившей всё на своем пути волной отбросила нападающих, и лишь Ранко рванулась сквозь барьер, успев проскочить, пока он не стал монолитным. Сражение затихло, замерло: враги бок о бок сгрудились вокруг силового щита и, в ужасе перед колоссальной высвобождающейся магией, смотрели на то, что происходит с неистовым друидом. Ни эльфам, ни вампирам больше не было дела до войны. У каждого хватило разума понять, что происходит нечто столь невероятное, что стоит хотя бы на время забыть о битве. Давящее ощущение опасности повисло над долиной.
   ... горячечный бред, она мечется в постели, не приходя в себя которую ночь...
   Больше, зачерпнуть больше силы, стремясь возвратить того, кто настолько дорог. Беспощадно круша в осколки собственную душу, не замечая, как на волю вырывается тот, кто был, казалось, запечатан навечно. Тот, кому не следует выходить наружу. Кто недаром был связан стихийным кружевом узора лабиринта.
   ... рыдать, сидя под стеной, закрыв руками лицо, беззвучно плакать от страха, что едва не потерял ее...
   Тянуться к неисчерпаемому источнику, отрицая, что смерть необратима, отчаянно верить, что этой силы хватит, чтобы в синий взгляд вернулась жизнь.
   ... осторожно прижимать к себе в тихой радости - жива...
   Продолжать черпать, не замечая, как из расколотой клетки серебряным ядом сочится тот, кто так долго ждал момента, когда сможет вырваться, завладеть телом эльфа, покинув застенки и лабиринта, и его души.
   ... падать в бездну безумия от предательства, направляя кинжал в сердце той, что дороже жизни...
   Волосы удлинились, побелели, отливая сияющим серебром. Отринув от себя мертвое тело вампира, он поднимался. Тот, кто больше не был Ашем. Перламутровыми молниями взметнулись за спиной двенадцать стихийных крыльев. Взгляд - серебряный металл. Холодный, беспощадный. Он торжествующе огляделся по сторонам. Ни с чем не сравнимая мощь кинула наземь всех, кто был поблизости. И эльфы, и вампиры могли лишь, задыхаясь под давящей силой, пытаться смотреть на того, кто возвышался теперь над полем битвы единственным победителем. Ифирин вырвался на свободу.
   ... будь проклят тот, кто сделал это с нами! - обрывок мыслей перед тем, как изумрудные глаза закрылись навеки...
   - Аш... Аш... вернись... ты не можешь так... ты не должен... не выпускай его... - она была единственной, кто остался стоять, опираясь на меч. Ранко узнала, не могла не узнать того, кого видела в лабиринте. И понимала, что не просто так Аш позволяет ифирину выйти лишь там, в сердце узора стихий.
   ... волна кровавого безумия захлестнула сознание, выжигая огнем там, где было сердце...
   - Он не вернется. Его путь закончен - я победил. Теперь я могу поспорить даже с Пламенем Мироздания. Ведь он сам вручил мне все двенадцать стихий. Хоть и связал узором. Но я ведь теперь не связан, - ифирин ухмыльнулся так, что Ранко похолодела.
   - Ублюдок! Верни Аша! - потеряв рассудок, Ранко ринулась на ифирина, поднимая меч для удара. И сломанной куклой отлетела в сторону, не успев сделать и двух шагов, закричав от боли, причиненной раздробленными костями.
   ... зеленые... синие... крик...
  
   - Смог? - Саз соткался из воздуха, рассматривая ифирина и улыбаясь.
   - Наконец-то! - Йей почти припал к ногам того, кого считал своим господином.
   - С возвращением, - равнодушно бросила Кир, зависая в метре над землей.
   - Больше не связан, да? - хлопнула огненными крыльями Рин.
   - И что теперь? - поинтересовался Тил, присоединяясь к остальным.
   - Разве так важно, что теперь? - и Сел тоже была здесь.
   - О да, теперь ты развернешься, - язвительно подхихикнул Арк.
   - Теперь ведь Пламя - не указ? - Зар.
   - Не верится мне, что всё закончилось, - засомневалась Син.
   - Вот и мне не верится, - поддержала ее Тар.
   - А ничего и не закончилось, правда, Риз? - сторожко прищурился Йут.
   - Всё только начинается, - лазурный Ифи был похож на грозовую тучу и уж точно не разделял всеобщей радости от освобождения ифирина. Похоже, он был в ярости.
   - О чем ты, Воздух? - ифирин внимательно посмотрел на Риза.
   - Я догадываюсь, о чем. Все понимают, только не говорят. Но, похоже, нашему Ризу молчать не хочется. Я бесконечно рад за тебя, что ты больше не связан. Только вряд ли тебе удастся воплотить задуманное, - спокойно произнес Йут, даже не глядя на ифирина. Всё его внимание было приковано к лазурному шиму.
   - Не зли меня, Йут.
   - Ни в коей мере. Но и ты не льсти себе. Твои угрозы мне не страшны, и я вполне могу не подчиниться. Ты как был всего лишь держателем, так и остался. Правда, Риз? - Итог смотрел на Риза в упор. И тот ответил, но не ему.
   - Эй, звероглазый, ты же меня слышишь?! Всё еще слышишь? Проклятье! Так услышь не меня!
   ... Идя путем Тринадцатой стихии,
   Не усомнись...
   - Киргае зарат эзит Саразмананеташтиель! - выкрикнула Ранко что есть силы, выгребаясь из боли, превозмогая ее, вспоминая, как звучат слова призыва, способного дотянуться даже до Пламени Мироздания. В отчаянной надежде, что где бы ни находился Аш - он это услышит. И придет. Не сможет не прийти.
   - Зеленые... они зеленые... - прошептала девушка, без сил распростершись на земле.
  

Глава четвертая

   Увидеть так ясно то, что было спрятано, украдено. Вырвано нещадно из его памяти. С одной лишь целью - сохранить жизнь сосуду ифирина. Узнать, что она всё время была под властью иллюзий Риза. И видеть то, над чем ничто не властно, что не удастся спрятать навечно, как ни прячь. То, что выжжено, вышито на сердце, которое украли:
   Ее улыбку в лучистых зеленых глазах...
   Хитрый взгляд, когда она облизывает его пальцы...
   Яблоки в меду и заледенелые мониста клюквы...
   Мгновения, когда она была настоящей...
   Как радостно куталась в его объятья, согреваясь...
   Как замерло трепетно ее сердце и задрожали ресницы, когда он ей сказал...
   И как успела всё понять, когда его кинжал вонзился в сердце...
   Проложенные для него тропы гибели в Проклятом лесу...
   Туманы на пути в ловушку, заманить и уничтожить того, кто пробуждает память...
   Направленная Арком стрела, влетающая в грудь синеглазого вампира...
   "Будь проклят тот, кто с нами это сделал!" - осколок последней мысли той, что ушла навсегда... та, за кем должен уйти и он.
   "За что?" - на пороге смерти непонимание того, кто делал его жизнь настоящей, а не сном; того, чьей гибели не забыть и не простить.
   Аш тонул в мути сознания ифирина, без боя отдав свое тело, уходя вслед за той, что была дороже жизни. Не было никакого смысла сопротивляться, узнав, как всё произошло на самом деле, и понимая: ничего не исправить. Возможно, стоило внимательней смотреть, откуда идут ее страхи. Заметить, что они вовсе не ее. Найти виновного и наказать, заставив отпустить удавку и не мучить кошмарами. Слепец, всё списывал на то, что слишком непохож на тех, к кому она привыкла. Захлебнулся своей любовью и не увидел угрозы.
   Оставалась лишь обреченность. Лишь ждать, когда совсем угаснет тусклой искрой в сияющем серебряном тумане ифирина. Не имеет никакого значения, что сотворит с мирозданием вернувший свободу держатель стихий. Не просто так она была ему нужна, эта свобода. Но Аша это больше не волновало. Он перестал быть сумеречным эльфом, перестал быть друидом-метаморфом. Он превратился в сжимающийся клубок боли. Острыми шипами внутрь. В себя. Душа плавилась и сгорала в обратной стороне огня. Он не мог даже кричать от этой боли. Потому что даже самое сильное страдание и мука теперь не имели смысла. Никакого. Он просто уходил, бросая мир во власти держателя стихий. Стремился к той, которую любил.
   Аш безропотно шел навстречу смерти, принимая ее как единственно возможный для себя путь. Цепляясь всем своим существом за зыбкие потоки Кир, он приближался к ней, желая найти успокоение в ее объятьях, надеясь, что за ее пределом встретится с возлюбленной. Вверяясь той, кого почитают как богиню, последнюю, кому отдают свою жизнь. Всесильную, власть которой никто не в силах отменить. И отшатнулся в недоумении, завидев слезы у нее на глазах. Вот так Смерть встречает тех, кто к ней пришел? Сожалея?
   - Не для тебя мой путь, - скорбно проронила Кир, раскрывая объятья для того, кто не должен был умереть. И вздрогнула, услышав голос... извне.
   - Приди, пройдя по звездному пути, Рожденный-Зверем-Среди-Богов!
   Аш содрогнулся, услышав собственное имя, произнесенное таким образом. Услышав здесь, перед ликом Смерти, увидев, как содрогнулась она, недоумевая. Ее добычу так еще не отнимали. Призыв тянул, выворачивал наизнанку, несмотря на то, что Аш сопротивлялся, лихорадочно цепляясь за пытающиеся его удержать потоки Кир. Он не хотел возвращаться к жизни. Туда, где нет той, что сгорела с сердцем. Нет - и не будет никогда. И знакомым яростным голосом обжигая так, что сумеречник судорожно скорчился, едва не вывернувшись наизнанку:
   - Идя путем Тринадцатой стихии,
   Не усомнись...
   Серый теплый поток захлестнул Аша, выдергивая из власти Кир, которая лишь развела руками, в изумлении не понимая, каким образом вот так запросто забирают того, кто уже в ее власти, уже принадлежит ей. Прорываясь через сияние ифирина, вытаскивая эльфа наружу с такой силой, что сопротивляться невозможно.
   - Ты сдался? Так скоро сдался?
   - Отпусти! Я не хочу возвращаться!
   - И ты позволишь тем, кто причинил твоей возлюбленной столько боли, остаться безнаказанными?
   - Что это изменит? Что изменит мое возвращение?
   - А что ты хочешь изменить?
   - Смерть не отменяется даже богами. Я не смогу вернуть ее...
   - Иди! И сам потом решай, чего ты можешь, а чего не можешь!
   - Что я смогу? Какой силой?
   - Моим именем.
   - Кто ты?
   - Я? Иди! И сам узнай мое имя!
  

***

   Ифирин закричал, обхватив голову руками. Шимы отшатнулись. Вскрикнула Кир. Все оглянулись на нее: растерянно хлопая ресницами, хватая ртом воздух, она неверяще разглядывала ладони, словно у нее что-то забрали. И она отказывалась это понимать - так ведь не бывает, она его уже коснулась, почти приняла в свои объятья, завершая путь. Ифи растерялись, не зная, на кого смотреть - то ли на скорчившегося, как от невыносимой боли, держателя стихий, то ли на изумленную Сущность.
   - Этого... не может быть. Он... идет? - бормотала Кир, подняв глаза на ифирина. Вслед за ней сосредоточили на нем внимание и остальные.
   - Давай! Ну, давай же! Киргае! - хрипло шептала Ранко, едва удерживаясь в сознании, стараясь не обращать внимания на боль. Снова и снова произнося слова призыва, стараясь докричаться до учителя.
   Вспыхнув призрачным пламенем, разлетелись и исчезли крылья. Ифирин упал на колени и продолжал кричать, сжимая голову руками, корчась в судорогах невыносимой боли, так, словно его рвали на куски, выжигали изнутри.
   Он шел. Призванный троекратно, он не мог не идти. Ломая всё на своем пути, вспоминая и выполняя последний ритуал полного принятия тотема. Он больше не согласен был держать ифирина в клетке из собственной души, как делал это ранее, разделяя сути тонкой гранью, не смешивая их. Потому что она, его душа, сгорела, оставив только отблеск изумрудных глаз. Он делал то единственное, что умел: соединял свою суть с сутью стержня стихий, полностью впитывая его, становясь неразрывным целым. Отпустив на свободу обезумевшего яростного зверя, безжалостно пожирал держателя, рвал его клыками, проглатывая, как добычу, насыщаясь, растворяя в собственной крови.
   Выплеснувшаяся волна чистой силы бросила наземь даже Ифи. Белые волосы потемнели, приняв цвет темно-серого серебра. В туманном сиянии он поднялся с колен, возвышаясь во весь рост над теми, кому пришел мстить. Больше не эльф. Больше не друид. Поглотивший держателя стихий, принявший его силу, усиливший ее клокочущим огнем того, что осталось от души, растворивший в себе и волка, и жаждущего крови зверя, полученного от вампира. Заворачиваясь в серый поток безымянной тринадцатой стихии, сверкнув в жажде отмщения такими же серыми глазами на притихших шимов, словно вдруг понявших - этот взгляд может убивать.
   - Аш? Ты вернулся? - с трудом находя в себе силы говорить, хрипло прошептала Ранко. Не веря. Уж слишком отличался тот, кто вырвался из ифирина, от ее учителя!
   - Да, девочка моя. Я вернулся, - он склонился к ученице, осторожно заключая ее в объятья. Син дернулась, но не посмела даже возразить, когда он погрузил израненную девушку в ее поток, исцеляя раны. Ранко охнула... и могла лишь удивленно хлопать глазами оттого, как быстро зажили сломанные кости. Это была не магия, не заклинание и не ритуал. Это был чистый поток возрождения. Жизненная сила Воды.
   - Теперь мы поговорим на другом языке, правда, Ифи? - глаза Аша опасно сощурились.
   - Ты ничего не сможешь сделать. Ифирин не имеет полной власти над нами. Как и ты, - спокойно произнес Саз.
   - А может, я попробую и посмотрю, что из этого получится? - скривил губы в ухмылке Аш, выпуская из объятий Ранко. Девушка уселась у его ног и молча наблюдала за происходящим. Валяющиеся вокруг воины давно были без сознания, а многие и умерли, не выдержав волны такой мощи, ломающей кости и лишающей дыхания. Поле битвы выглядело полем мертвецов.
   - Давай ты пробовать не будешь. Я знаю, у тебя получится. Но прежде чем решишь, что делать дальше, позволь мне кое-что сказать тебе. - Йут вышел вперед и пристально посмотрел в глаза бывшего эльфа.
   - Йут, ты в своем уме? - раздалось сразу несколько голосов почти в унисон.
   - Не в вашем, точно. И помолчите, пока я тут мироздание спасаю после ваших игр, - отозвался Итог.
   - Но он же не сможет!
   - Сможет. Он не держатель, он не ифирин.
   - Говори, - прервал спор Аш, тяжело глядя на Йута.
   - Конечно, ты увидел правду и теперь взбешен. Только ты не всё увидел. Не туда смотрел. Твой взор был обращен на то, что причинило тебе боль, и ты не заметил главного. Если посмотришь, то поймешь, что эти разгильдяи ничего не натворили, - Йут говорил ровно и размеренно. Ифи присмирели.
   - По-твоему, это ничего? Ее смерть - это ничего? Кошмар, в который превратили ее жизнь, - это ничего?! - Аш постепенно закипал.
   - А ты посмотри глубже. Теперь ведь в твоем распоряжении вся память ифирина. Посмотри же, что такое Перекресток! Пойми, что никто никого не убивал!
   Аш содрогнулся. Сосредоточился и нырнул в глубины памяти держателя стихий. Настолько глубоко, что смог разглядеть, как было создано межмирье. Обратная сторона мироздания. Связующая цепь стихий - и стержень, удерживающий равновесие. Такое зыбкое - чуть тронь, и всё поглотит хаос. Начало и конец перерождений. И отпрянул, испугавшись, зажимая рот рукой.
   - Она... она... не умерла... потому что уже была мертва?
   - Да. Перекресток - это место отдохновения душ перед перерождением. Сюда они приходят после того, что вы зовете смертью. Отсюда и уходят в новую жизнь. И это лишь твоя затея. Это ты дал им тела и позволил продолжать путь. Все, кто попадает в межмирье - туда, где ты создал эту иллюзию мира, - продолжают жить. Но все они мертвы. И "умирая" здесь - они рождаются в других мирах. Сам того не понимая, ты подарил шимам игрушку, возможность наблюдать видимость жизни и иногда вмешиваться в нее. Но это никоим образом не влияет на круговорот жизни в целом. Они приходят и уходят в положенный им срок. Ты ведь теперь это видишь?
   ... смешливая девочка-эльфийка бежала к озеру в жаркий летний день, радостно улыбаясь, ощущая прохладу воды, в которую скоро окунется... не заметив кротовой рытвины под ногами... с размаху налетев виском на небольшой валун...
   ... пронзенное стрелами тело оборотня-кота безжизненно падало на дно ущелья, в последний миг сорвавшись со скалы...
   ... хищно скалящийся в лицо гибели вампир упал, рассыпаясь пеплом, от удара освященным клинком...
   - Как? Как же так? Они все были мертвы? Выходит, что я тоже мертв? А те, кто здесь родился? Все мертвы? - Аш отказывался принимать увиденное, неверяще вертя головой, отрицая то, что нельзя оспорить.
   - Те, кто родился здесь - умерли своей смертью, и, конечно, не могли сохранять видимость тела и памяти. Нет. Ты жив. Должен был умереть, но остался жить. Единственный, кто смог прийти сюда живым. Ты тот, кого зовут - Аллери.
   - Аллери? Жив? Как это понимать? Во мне нет никакой силы. Та, что есть сейчас, - это ведь сила ифирина? - Аш смотрел, не понимая. Вокруг и внутрь себя. Те, кто погиб, - переместились через портал. По крайней мере, так они воспринимали это. А те, кто закончил свой жизненный путь по естественной причине, - рождались здесь, как дети, ничего не помня.
   - Аллери - преступивший смерть. Это не сила. Не способность. Это просто жажда жизни - настолько невероятная, что не позволила тебе погибнуть без цели. Когда-то из двенадцати Аллери Пламя создал Ифи, сделав каждого сутью стихии. Лишь их непостижимые души способны были выдержать перевоплощение и принять силы стихий, не расплавясь в Огне мироздания. Двенадцать смертных, сумевшие вернуться из-за черты лишь потому, что не могли уйти, не исполнив своего долга. Именно поэтому ты смог принять ифирина. Именно из-за этого ифирин решил завладеть твоим телом и вырваться из-под власти Создателя.
   - Но... нет... я не понимаю. И... она тоже мертва? - Аш едва смог перевести полный страха взгляд на Ранко, притихшую у его ног. Неужели... и она тоже? Эта странная девочка из незнакомой расы. Ставшая настолько близкой. Родной. Словно он знал ее всю жизнь. Всю свою невозможно длинную жизнь.
   - Нет. Потому что она - это ты. Она должна была наследовать твою душу. Но ты не умер и не отдал то, что принадлежит ей по праву, как было предначертано путем. Ты стал Аллери, посмев пройти сюда живым. С душою в живом теле. Но когда спасали твою жизнь - душа твоя раскололась пополам. Вы с этой девочкой - одно целое, у вас одна душа на двоих, как у близнецов. Поэтому ей удалось прийти сюда, минуя смерть. Поэтому ты и увидел в ней то, что потерял.
   - Даже так... - взгляд Аша потускнел. Йут был убедителен. Более того, нырнув в память ифирина, сумеречник всё увидел сам. Он больше не знал, что делать. Ведь он сам всё это выдумал. Сам создал видимость мира и населил его игрушками, судьба которых предрешена, путь отмерен, итог известен. И нет никакой разницы, есть ли у них тела, или же спящими душами они витают в этом мире. Обратной стороне миров.
   - Не делай необдуманных поступков. Да, теперь ты обладаешь силой всё разрушить и наказать нас так, как захочешь. Ты не ифирин. Мы не сможем противостоять тому, кто стал истинным повелителем стихий, а не просто стержнем. Но подумай, стоит ли разрушение мироздания твоей скорби.
   - Стоит ли? А кто назначил за нее цену? Кто знает, сколько стоит боль? Кто мне ответит, чем оплачиваются души? - он равнодушно смотрел, как всё, сотворенное им, становится пеплом, как рассыпаются прахом тела воинов двух армий, сошедшихся на поле битвы. Перекресток возвращался в первозданный вид - тот, в котором впервые застал его Аш. Безжизненная скалистая пустыня. И только Ранко еще оставалась рядом, словно на нее происходящее не действовало.
   Ифи тревожно застыли, глядя, как Повелитель крушит то, что создал. Чем жил последнюю тысячу лет. До какой точки он дойдет? Остановится ли, вернув всё на свои места, как было до его появления? Или пойдет намного дальше, обращая в пепел всё сущее? Замолчал даже Йут, не зная, что еще сказать Ашу, чтобы он не уничтожал, - и лишь качал головой, понимая, что остановить это невозможно. И вдруг в натянутой болезненной тишине зазвенел голос Риза.
   - Знаешь, Саразмананеташтиель, если ты просто всё разрушишь, то испытаешь на себе мою скорбь. И это тебе очень не понравится. Ты, конечно, можешь делать, что угодно, но подумай - может, ты делаешь не совсем то? Возможно, ты кое-что упустил из виду, забыл? Может, ты понимаешь всё не так, как оно есть на самом деле? - его глаза опасно блестели. Воздух выглядел так, словно боится не последствий разрушений, как все. Нет, он был разъярен, словно защищал что-то дорогое.
   - Тебе ли говорить, Риз?
   - Видно, только мне, - вздохнул лазурный Ифи, но даже вздох его дрожал от сдерживаемого гнева. Самый легкомысленный из шимов был серьезен и полон решимости воплотить произнесенную угрозу. Прочие содрогнулись, представив, на что способен бессмертный Воздух в ярости. И ему Пламя точно не указ.
   - Или мне, - откуда-то сверху прозвенел детский голосок. И исходящие оттуда серые теплые потоки Аш узнал сразу - именно они вытаскивали его из объятий Кир.
   Она сидела на облаке из фиалок и совсем по-ребячьи болтала ногами в воздухе. Она и была ребенком. Тринадцатая стихия, которая не Ифи. Маленькая девочка с сиреневыми волосами и крыльями бабочки. Из серого огня. И невероятно теплыми глазами цвета спелых персиков.
   - Он ведь тебе всё сказал, помнишь? И заранее тебя простил. Так что же ты стоишь? Сделай это! Ты же знаешь, как это сделать.
   - Он? - перед внутренним взором Аша мелькнул росчерк огненного крыла, отчеканивая в памяти те самые слова:
  
   "Идя путем Тринадцатой стихии,
   Не усомнись.
   Лишь ее сил никто связать не сможет,
   И лишь она есть истина,
   Она сама - связующая нить.
   Найди, почувствуй, в чем ее сияние,
   И не отступай.
   Та, чьим именем крушилось мироздание,
   Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам.
   Не устрашись же обратить всё в прах,
   Когда наступит время,
   Ведь над тобой ее знамена.
   Не предавай ее доверия,
   Верши свой путь,
   Верни, что потерял ты безвозвратно,
   Ибо она лишь сможет возвратить.
   Пусть непросты ее пути,
   Не покидай их до конца.
   Она - единственная, жизнь дарящая,
   Она - всё, что осталось настоящего.
   Держи же ее крепче и не отпускай,
   Единственный Аллери.
   Мое тебе прощанье. И прощение".
  
   - Он всё предвидел?
   - Может и так. Он много чего предвидел, - продолжала болтать ногами девочка на облаке.
   - Скажи мне свое имя.
   - Это было бы слишком много. И мне пора... пора... а ты всё сделаешь, как надо, ведь я в тебя верю, - улыбнулась девочка, исчезая, последний раз взглянув на Аша из туманной дымки... смешливой эльфийкой с короткими пшеничными вихрами и изумрудными глазами, в которых искрились солнечные блики.
   Аш стоял в недоумении, пытаясь отыскать в памяти ифирина имя той, что зовется Тринадцатой стихией. Самой непостижимой. Созданной не из Аллери. Той, что с такой легкостью ломает пути шимов, кроя их под себя; что так просто может выхватить душу из объятий смерти и заставить жить. Не каждый бог способен помериться силой с Сутями стихий. А она - вот так, мимоходом. Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам. И он нырял всё глубже, достигнув памяти уже не ифирина а того, из кого и получился держатель стихий. В глубь времен. Туда, где Зеркало не было разбито, и Перекресток не был создан, чтобы заменить его. Туда, где Пламя так отчаянно боролся, ломая Мироздание, лишь бы победить того, кто стал известен как Пепел, Мертвый Бог.
   ... - Помоги мне, Хранитель, не оставляй меня! Сам я не справлюсь!
   - Это всё, что могу тебе дать на прощание, - ответил умирающий дракон, обращаясь дымкой, из которой, вырисовываясь по соединяющей цепи, в мир вошла еще одна стихия, соединяя невозможное, наполняя сердце Создателя негаснущим огнем...
   - Ты та, что ранее была Хранителем?
   - Нет, я та, кого он унаследовал. Та, что была сердцем Лукавого Бога.
   - В память о нем буду звать тебя...
   - Асха! - выкрикнул Аш, внезапно поняв, что эта стихия носит не свое имя, как остальные, а имя того, из кого и кем была создана. Единственная, которую сотворил не Пламя.
   - Остановись! Что же ты делаешь?! Ты всё разрушишь! Так нельзя! - наперебой закричали ифи, глядя, как плавится Перекресток, погружаясь в хаос, зависая в тревожной пустоте.
   - Он уже простил меня за это, - горько усмехнулся Аш.
   - Не смей! - взорвался воплем Саз, чувствуя, как крепкая рука вцепилась в него и с силой дернула.
  

Эпилог

   Палящее солнце золотило кожу, сам воздух плавился от зноя. Она бежала по траве, радуясь, что сейчас окунется в озеро и наконец-то сможет спастись от жары. И не заметила, как запнулась о кротовину. Она даже успела испугаться, что сейчас ударится о камень. И за миг до удара утонула в серебристом сиянии.
   Он стоял посреди поляны на берегу озера и словно ждал чего-то. Резким звуком хлопнул портал, роняя на траву маленькую эльфийку с пшеничного цвета волосами и огромными изумрудными глазами, которые смотрели на него с удивлением. Сначала она испугалась этого незнакомца - похожего на эльфа, но все-таки другого. Но теплая ладонь легонько сжала ее пальцы, помогая подняться с земли.
   - Не бойся, я не причиню тебе вреда, - он говорил так, словно ждал ее. И его серый взгляд был необычайно теплым.
  
   Она плакала. Конечно же, плакала, когда он рассказал, что не сможет вернуть ее домой, поскольку там она - за мгновение до смерти, и этого не отменить. Выбор - умереть там или остаться жить здесь. Она выбрала жизнь. Даже если никогда больше не увидит близких и родных.
   - Ты меня украл?
   - Да. У смерти.
   - Ты бог?
   - Нет.
   - Но почему ты это сделал? Наверное, это нельзя делать, если так.
   - Потому что я...
  
   Где-то порталом щелкнул Риз, не пропуская колдуна с опасным артефактом, отправляя его за пределы владений Аша - спать до перерождения. Оставляя живой оазис Перекрестка в безопасности.
  
   Маленькая девочка с лисьими ушками протянула руку израненному оборотню, помогая встать, и лишь заливисто рассмеялась в ответ на его слова, что он не человек.
  
   Вальяжно развалившись на постели, синеглазый вампир снисходительно посматривал на людского князя, робко улыбающегося своему "божеству".
  
   По пыльному тракту на невзрачной лошадке ехал рыжеволосый эльф, переругиваясь со странным лазурным созданием, похожим на крылатую белку, взгромоздившуюся на плечо наездника.
  
   Подняв к небу глаза, девушка с алыми волосами улыбнулась, вспоминая одного друида, открывая проход в очередной мир.
  
   Огонь потрескивал поленьями, споря с сугробами за окном, согревая двоих, что сидели у камина, протягивая к пламени руки. Смеющихся. Она облизывала его пальцы, по-детски требуя очередное лакомство. Яблоки в меду.
   - Так почему ты меня похитил?
   - Потому что я...
  
   Она смеялась, изваляв его в снегу. Тревоги постепенно отступили. Она смирилась с тем, что нет пути назад, и привыкла к этому странному отшельнику с такими теплыми глазами. И отвечала нежностью на его заботу, согреваясь и находя успокоение в его объятьях.
   - Но ведь если бы я умерла, то всё равно попала бы сюда.
   - Я не хотел, чтобы ты умирала.
   - Почему?
   - Потому что я...
  
   Весна расцветила лес новыми красками, вслед за подснежниками залились разноцветьем поляны. Ночной воздух пах свежестью. Они сидели на замшелой крыше дома, и ее сердце замерло от песни, которую он спел. Для нее.
   - Почему? - ресницы задрожали.
   - Потому что я....
  
   И где-то высоко в небе рассыпала тихие серебряные колокольчики радостного смеха Асха.
  
   - ... люблю тебя.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"