Близилось время отлёта. Наконец-то! Планета полная суеты и неразберихи основательно надоела. Андрей, его так называли здесь на Земле, спешил закончить свои наблюдения. Ждала родная Коллария. Достижения колларианской науки в области космических путешествий позволяли вернуться домой через пять суток после начала экспедиции, даже если здесь прошёл земной год. Но, исходя из психологических аспектов, исследователи обычно отсутствовали на Колларии тридцать суток, успевая прожить три года на Земле. В этом случае какие-то события происходили в родных стенах, но не слишком много. В длительных командировках не было тоски по дому, по упущенным возможностям, период адаптации укладывался в два-три дня.
Пока не был изобретён корректор временной неадекватности, космоплаватели страдали, не узнавая родную планету после длительного путешествия. Теперь же Земля стала любимым объектом наблюдений. Какие только земные темы не затронуло перо колларианских учёных, до каких глубин не докопались многочисленные исследователи. Андрею пришлось включить фантазию при выборе направления. Повторяться не хотел, идти проторенной дорогой просто, но бессмысленно. Если уж брать досконально изученные темы, надо опровергать прежние выводы. Дотошно изучив все последние работы, Андрей убедился, опровергать здесь нечего. Все именитые учёные костерили непутёвых землян. Какую область человеческой деятельности ни возьми, везде проблемы и сумятица. Начитавшись подробных описаний жизни на далёкой планете, молодой учёный радовался своей Колларии, где далеко в прошлом период неразберихи и двойных стандартов, навсегда установлены правила и нормы для всех возникающих на жизненном пути ситуаций. С молодых ногтей колларианцы подробно изучали, старательно запоминали эти правила, никто и не думал отступать от общепринятого стиля поведения. Земляне, надо отдать им должное, тоже выработали некоторое количество разумных норм морали, правил этикета, гигиены, дорожного движения, и прочего, не говоря уж о правилах правописания и других, изучаемых в местных школах. Но! Особым шиком здесь считают нарушать, выделяться, оригинальничать, презирать и игнорировать. Ещё при подготовке к полёту, изучая рекомендуемые произведения земной литературы, Андрей изумлялся интересу писателей, следовательно, и читателей, к героям-борцам, выскочкам, преступникам, тихим сумасшедшим. Чем больше вреда принёс такой персонаж своим ближним и обществу, тем больший отклик он находит в сердце литератора, тем большее сочувствие вызывает у публики. В колларианской голове не укладывалось, как это земляне при таком подходе ещё не перевелись на своей планете, не самоуничтожились!
На пути сюда Андрей часами беседовал с капитаном звездолёта Владиславом Эдуардовичем - во время экспедиции и подготовки к ней колларианцы, для выработки привычности звучания, называли друг друга земными, желательно сложно произносимыми именами. Новоиспечённый исследователь высказывал свою теорию неизлечимой болезни земного человечества. Тогда ему казалось, что и изучать-то здесь особо нечего, так, собрать подтверждающие гипотезу свежие факты, и домой. Сейчас он жалел о своей велеречивости, мешавшей командиру высказаться. Среди космоплавателей Земли бытовало мнение, что капитан звездолёта знает об этой планете больше тех, кто на ней бывал. Пожалуй, выслушай Андрей тогда мудрого собеседника, не тратил бы время на общие наблюдения, а искал, искал людей, благодаря которым этот мир ещё стоит. Как тогда заметил Владислав Эдуардович?
- Праведниками Земля держится.
- Где они, праведники эти? Читал я предлагаемые для подражания жизнеописания, страшно становится! На Колларии все живут праведно! Вот мы и достигаем многого. Земляне говорят о единицах, разве этого достаточно?
- На Колларии вынужденные праведники, это не в счёт, - покачиваясь в кресле, ответил капитан, - А настоящих, что называется от сердца, Андрюша, не больше чем на Земле.
Упустил эту мысль Андрей, отмахнулся - чудит старик. Не видел связи между так называемыми праведниками и собственной темой. Теперь бы расспросил подробнее. На обратном пути нужно выслушать капитана, глядишь, выстроится из разрозненных фактов разумная теория. А тема выбрана неизбитая, всего лишь пару невнятных работ удалось найти в колларианской научной библиотеке. "Межличностные отношения и любовь, как их основа". Вообще Андрей намеревался доказать, что любви на Земле нет. Такой вывод он сделал, изучив колларианские фолианты и образцы земной литературы. А раз нет любви, как основы, то и межличностные отношения превращаются в жестокий бой. Война всех со всеми - вот что увидел Андрей при первом знакомстве с землянами. В какую бы область человеческих взаимоотношений не вторгался колларианский учёный, везде находил ненависть. Либо тихую, затаённую, либо вызывающе-откровенную. Начальники угнетали подчинённых, подчинённые презирали начальников.
Казалось бы, любовь матери к собственному чаду заложена самой природой. Но и здесь наряду с обслуживанием подрастающего ребёнка, так называемой заботой, присутствовало унижение маленького человека. Андрей боролся с желанием заткнуть уши, просматривая выхваченные камерой эпизоды:
- Сколько раз тебе говорить, не тащи эту дрянь в рот, придурок!
- Ты дебил? Не понимаешь, что тебе говорит!
- Ещё раз так сделаешь, придушу!
Вариантов множество. Как верить в материнскую любовь? Смогут ли такие методики способствовать развитию душевности, сочувствия, преданности?
Как дела обстоят с педагогами? Представители этой важной профессии должны обладать такими качествами, как терпение, настойчивость, уверенность, целеустремлённость и уважительность к ученикам. Так считают на Колларии. Задача учителя привить детям интерес к обучению, вложить в их головы твёрдые знания правил и норм, чтобы они не оступились, не потерялись в хаосе вопросов и проблем, повзрослев. Это опять же колларианский подход. Что здесь, на Земле? Детей перегружают сложными научными теориями, а элементарных вещей те усвоить не успевают, раз они просты, то и времени на них не тратят. Но как получить гармоничную картину мира, не имея твёрдой основы? Как иметь спокойствие и уверенность, если перегрузки всё возрастают, а поддержки нет. И здесь, то же, что и с мамашами:
- Бездельники! Лентяи! Тупицы!
Далеко не полный перечень определений, которыми щедро характеризуют учительницы подопечных. В таких условиях трудно вырасти добрым, терпимым человеком.
У Андрея набралось предостаточно фактов уже в первый месяц пребывания на Земле. Хоть собирай вещи и отправляйся домой. Это и сыграло злую шутку с исследователем. Оформив вчерне свою работу, он задумался о причинах необъяснимого поведения землян. Чем больше он размышлял, тем менее убедительными казались доводы наставников. Все посетившие землю колларианские учёные сходились в одном - незрелость цивилизации, недоразвитость интеллекта, техническая отсталость и тому подобное. Почему цивилизация не созрела, интеллект не доразвился и прогресс отстал, никто не потрудился объяснить, а ведь условия на Земле куда благоприятнее колларианских. Во-первых, ресурсы планеты богатейшие, во-вторых, мыслительные способности землян потрясают воображение. Количество известных гениев в процентном соотношении в десятки раз превосходит скрупулезно учтённых колларианских. Талантливых людей среди землян больше уже в сотни раз, а одарённых и не считали. На Колларии всех подающих надежды детей старательно развивают в свойственной каждому области, а при наличии разнообразных способностей определяют в группы общего направления и растят из них экспертов и учёных. На Земле такое отношение было исключением и редко приводило к результату. Даже окончив специальную школу и сильный ВУЗ, одарённый человек мог прозябать в заштатной конторе наравне с другими, поругивая начальство. Его успешные разработки прятались под сукно до лучших времён. Времена эти на Земле то ждали, то не ждали, но ничего не делали для их приближения, а если и делали, то такое, что лучше б уж...
Не мог Андрей, как и другие его соплеменники, простить землянам их халатное отношение не только к самим гениям, но и к их трудам. Подумать только, в Александрийской библиотеке хранились чертежи парового двигателя! Более десяти веков не использовали это изобретение, а затем придумали заново. Снова вспомнился разговор с капитаном звездолёта. Андрею казалась шуткой расхожая на Земле фраза - Не надо изобретать велосипед.
- Вовсе не шутка, - возразил Владислав Эдуардович.
- Позвольте, они серьёзно считают бесполезной эту машину, и отказываются её использовать?
- Не отказываются, - пояснил капитан, - Она используется. Говорят о бессмысленности изобретать её снова.
- Изобретать заново то, что уже изобретено никто не будет, Это очевидно! - удивился молодой учёный.
- На Колларии не будут. У нас изобретатели наперечёт и время они своё берегут, а на Земле...
Теперь Андрей и сам убедился, жители Земли, не объединённые в человечество, шли каждый своей дорогой, утаивали друг от друга открытия. Частенько спорили о первенстве, когда в разных уголках планеты приходили к схожим результатам. Враждовали, превозносились друг перед другом, и чествовали порой не тех, кто действительно заслужил это своим трудом, а тех, кто умело присвоил чужие достижения или выгодно представил свои пусть и малозначимые. Если бы на Колларии так относились к изобретениям, до сих пор бы на лошадях пахали!
Что же это выходит, недоразвитость и отсталость от излишеств? Хаос в головах и ненависть к окружающим от неоценённой гениальности? Каждый видит себя исключительным и озлобляется, не получая восхищения? Откуда взяться любви - предмету изучения и основы межличностных отношений, если кругом лишь самолюбие! Теперь Андрею становилась понятной путаница в понимании этого чувства у землян. Творческие личности не терпели чужого мнения и всё обмозговывали сами, сами же и определения давали. Кто-то заявлял, что любви нет. Нет! Никто никого не любит! Другие всё сводили к зову природы. Третьи, думая, что без любимого человека жить не могут, превращали его и свою жизнь в пытку. Голова кругом идёт! Андрей чувствовал, что нервы на пределе. Всё. Пусть отлежится. На Колларии, в тиши уютных кабинетов, среди доброжелательных коллег закончит он свой труд, а сейчас на воздух.
Андрей отправился в парк, взяв с собой верный ноутбук, пользовался земными приборами дабы не вызвать ненужных вопросов и подозрений. Парк - единственное место, где он чувствовал себя хорошо. Хотя колларианец невольно подмечал брошенный мимо урны мусор, шальных собак с соответствующими хозяевами, неприветливых граждан и другие приметы местного колорита, но тут он мог отвлечься от наблюдения и немного отдохнуть. Шагая к любимой скамейке, расположенной на берегу прудика и скрытой от тропинки зарослями, он надеялся спокойно посидеть. Свернув с тропинки, осторожно ступая по молодой траве, Андрей обошёл одетые в новый ярко-зеленый наряд кусты. Майская не запылённая листва. Жаль, что приходится уезжать именно сейчас, в это полюбившееся время года. У скамейки стоит мольберт, за ним девушка. Она часто рисовала здесь, но располагалась обычно ближе к берегу. Андрей остановился, девушка подняла на него глаза и улыбнулась.
- Не помешаю Вам? - Голос колларианца выдал недовольство.
- Что Вы, это я заняла Ваше место, - извинялась незнакомка. - Понравился ракурс.
- Этот вид просится на холст. Можно взглянуть?
Девушка отступила от мольберта. Андрей рассматривал незаконченный этюд.
- Вы хорошо передаёте настроение и свет, - оценил он работу.
- Спасибо, приятно слышать, - девушка положила кисть и протянула ладошку, - Настя, можно на "ты", визуально мы давно знакомы.
- Андрей.
- Ты писатель? Всё время тексты какие-то набираешь, - спросила Настя, - или критик?
- Скорее критик.
Девушка снова взялась за кисть и вдумчиво наносила мазки. Андрею не хотелось работать, он стоял рядом, вдыхал полной грудью мягкий земной воздух и любовался художницей. Она не была красавицей ни по земным, ни по колларианским меркам, но светло-русые кудри, золотистым блеском отражающие солнечный свет, огромные глаза, напоминающие переспелую вишню, вызывали восхищение.
- Что же ты критикуешь? - после продолжительной паузы спросила Настя.
- А? Я? - встрепенулся учёный, - Не хочется об этом.
- Я показала тебе свою работу, - с укором сказала она, - мне страшно интересно, что может молодой симпатичный парень с таким упоением критиковать. Извини, наблюдала за тобой.
Оказывается, не только он наблюдал за землянами, но и они за ним. Андрей вздохнул.
- Человеческие взаимоотношения.
Девушка присвистнула, это было так необычно, что колларианец рассмеялся, Настя тоже улыбнулась:
- Не думала, что молодых мужчин интересуют человеческие взаимоотношения. Ну, футбол, автомобили, политика, в крайнем случае...
- Это моя научная работа, - оправдывался Андрей, - "Любовь как основа межличностных взаимоотношений".
Кисть получила полную отставку, художница повернулась к учёному и заглянула ему в лицо своими вишнями. Он тонул.
- Каковы итоги твоей научной работы?
- Жители Земли не способны любить, - Андрей, словно со стороны услышал себя, он ли это говорит? - Ими движет ненависть, неприязнь и...
- Так я и знала.
Девушка задумалась. Они молчали, глядели на отражающую высокое небо водную гладь, на уточек, застывших на ней. Колларианцу стало неловко. Он как будто обвинил эту очаровательную девушку лично. Она такая задумчивая, тихая, нежная, тонко воспринимающая природу и цвет, не может любить? Настя прервала молчание:
- Из чего ты сделал такие жестокие выводы?
- Наблюдал.
- Разве можно со стороны увидеть, способен человек любить или нет? Это дар, о котором он порой и сам не знает. Ты наблюдаешь, как человек передвигается в инвалидном кресле, и решаешь, что он не способен ходить, или заметил кого-то в тёмных очках с тросточкой, собакой-поводырём и понимаешь, что он не способен видеть. Но, если я не рисую, или рисую дома и не показываю тебе своих работ, как ты определишь, способна ли я рисовать?
- Есть опыт, литература, фильмы... - Андрей запнулся, но продолжил, - Я не рассматриваю каждого индивидуально, а человечество в целом. Оно несчастливо, следовательно...
- О! любовь и счастье индивидуальны, - не согласилась Настя, - какие у тебя критерии, как ты можешь понять, счастлив ли человек?
- "Все счастливые семьи счастливы одинаково...", - процитировал Андрей, - это известно.
- Заблуждение, взгляд постороннего.
- Хочешь сказать, классик ошибся? - изумился колларианец. Попирать признанные авторитеты! Это чересчур.
- Классик мог знать только своё собственное счастье. По этому образцу и судит о других. Желая вызвать сочувствие, люди долго и подробно рассказывают, как они несчастливы. Отсюда вывод - несчастья разнообразны. А для чего расписывать своё счастье? Спровоцировать зависть? Зачем кричать: "Я способна любить!", сама не узнаешь, пока не полюбишь... А когда полюбишь, хочется летать, петь, сочинять стихи, а не болтать об этом.
Во время монолога девушка положила ладонь на согнутую в локте руку Андрея, он ненароком накрыл её своей ладонью и вдруг остро почувствовал, что никогда, никогда не отпустит её трепетные пальцы.
- А ты, Настя, - начал он робко, - Что ты знаешь о себе?
- Хочешь, чтобы я рассказала о своём счастье? - засмеялась художница, - Для диссертации? Изволь, надо спасать твой труд!
Она кивнула на его руку и продолжила:
- Точно также, случайно я тронула его, и он прикрыл мои пальцы. Это было почти год назад на свадьбе моей подруги. Сняли целое кафе, гостей море, веселье в полном разгаре и тут появляется молодой лейтенант - друг жениха. Привлёк общее внимание, фокусы какие-то показывал, из блестящего конфетти умудрился склеить два кольца в виде восьмёрки, вручил невесте, предложив подарить это украшение незамужней подруге.
Девушка прищурилась, вспоминая, собрала волосы в пучок и повернулась к Андрею:
- Такая у меня была причёска.
Молодой человек залюбовался тонкой шеей и грациозными движениями рассказчицы. Она продолжила:
- Ленка, подружка моя, спустя время подошла ко мне и закрепила здесь в волосах эту восьмёрку. Я и внимания не обратила. Выпили шампанского, она убежала к жениху. Тут лейтенант идёт, на танец приглашает. "Рад, что бесконечность выбрала тебя", - говорит. Я не поняла, что он про эту восьмёрку из конфетти... - Девушка на миг замолчала, она была смущена своими воспоминаниями. - Не знаю, как рассказывать... Шампанское, знаешь, всё казалось лёгким, весёлым...
- Пожалуйста, - попросил Андрей, хотя боялся услышать продолжение.
- Не думай, ничего такого... просто сокровенное. Он утащил меня на веранду, и мы целовались. Другие гости выходили подышать, но исчезали, увидев нас. Я была влюблена и счастлива. Не знаю, буду ли я когда-нибудь так счастлива.
- Это у вас называют "любовь с первого взгляда"?
- Любовь? Громко сказано. Как тебе объяснить? Мне было легко, радостно... Такое чувство, что встретила родного человека, свою половинку. Этот день оставил такое яркое впечатление, как будто сказка. Ни за что не откажусь от неё.
- А где этот офицер сейчас?
Настя пожала плечами.
- У него последний день отпуска был. Уехал. Расстались как-то несуразно. Свадьба, толчея. Автобус по домам развозил, а мне далеко, вот и затолкали меня в него, пока лейтенант отошёл куда-то. Не соображала ничего, а потом ревела целый день.
- Разве это счастье? - Андрей ждал чуда. Сейчас она скажет, что те чувства в прошлом, но она надеется встретить единственного, необыкновенного...
- Не такое, как у всех? - Девушка смотрела с укором. - Моё. Индивидуальное.
Тишину нарушил сигнал мобильного телефона. Настя достала его из кармана.
- Сообщение. - Прочла: - "Наконец-то я нашёл тебя! Никому не уступлю! Андрей".
Андрей даже дышать перестал. Каким образом его мысли могли оформиться в СМС и попасть на незнакомый ему номер Насти?
- Это из Одноклассников, - пояснила девушка, - приходит СМС, когда мне кто-то там пишет. Жаль, что денег на телефоне мало. Не могу полностью прочитать...
- У меня ноутбук с собой. - Андрей раскрыл сумку, достал ноутбук, включил и развернул к Насте.
- Можно? - в её голосе слышалась мольба.
- Конечно.
Девушка набрала логин и пароль, зашла на свою страничку.
- Это он! Посмотри.
Андрей повернул экран и вместе с Настей смотрел на изображение улыбающегося парня с открытым, светлым лицом. Из полного текста сообщения следовало, что лейтенант снова в отпуске, специально приехал в этот город и мечтает встретиться с Настей.
- Он на сайте, можешь ответить, - сказал колларианец.
Наблюдая, как склонившаяся над клавиатурой девушка касается клавиш своими тонкими пальчиками, он ощущал досаду. Ревность? Это чувство на Колларии считалось неправильным, Андрею трудно было признать его, но... Как ни уговаривал себя, что не имеет ни малейшего права ревновать девушку с чужой планеты, что соперник мил её сердцу и достоин любви, приглушить неправильное чувство не мог. Молодой человек любовался прозрачным кружевом золотистых волосков, взметнувшимся над общей русой волной, и думал - никогда он не увидит такой красоты. У жителей Колларии волосы прямые.
- Сейчас приедет, через десять минут, - проговорила Настя, оторвавшись от ноутбука, - Вы познакомитесь.
- Мне пора, - Андрей убирал ноутбук в сумку. Он не чувствовал в себе сил наблюдать счастливую встречу, хотя, как настоящий колларианский учёный, он должен...
- Жаль. Разве это не чудо? Только я тебе рассказала... Ты не чародей часом?
Андрей отрицательно покачал головой. В его жизни тоже могло случиться чудо. Могло. Не случилось. Он чувствовал себя несчастным, но в отличие от землян не желал об этом говорить.
- До свидания, ещё увидимся, - сказала Настя и поцеловала его в щёку. Зачем она это сделала! Колларианец окончательно пропал. Он притянул девушку к себе, вдохнул аромат чудных волос, поцеловал висок и, сделав невероятное усилие, отстранился.
- Нет. Прощай!
Не оборачиваясь, он почти побежал по мягкой, нежной траве к спасительной тропинке. Сердце колотилось: "Прощай, прощай, прощай, прощай!"
Всё оставшееся до отлёта время Андрей существовал механически. Ни о чём не думалось, ничего не анализировалось. Подкрался назначенный час. Прихватив небольшой чемодан, колларианский учёный вышел из дому. Сюда скоро прибудет сменщик, надо бы дождаться его, рассказать, что да как, но Андрей не захотел. Усевшись в такси, сказал седовласому водителю куда ехать.
- Кататься? А я думаю, на рыбака не похож, ты кто по профессии, метеоролог?
- Учёный, - ответил Андрей, расплатился и вышел из машины.
- Сколько стоит полетать? - высунулся из окошка водитель.
Колларианец пожал плечами:
- Мне это путешествие подарили.
Он махнул, прощаясь, таксисту и пошагал к парому, имитирующему воздушный шар. Паромщик спустил верёвочную лестницу и, перегнувшись, взял у Андрея чемоданчик. Оказавшись в гондоле, Андрей снова махнул рукой стоявшей на дороге машине. Таксист посигналил. Он не торопился уезжать, хотел поглазеть на взмывающий в небо шар. Пришлось оставаться в гондоле, пока шар набирал высоту. Когда машинка развернулась и поползла по тоненькой дорожке, Андрей поднялся внутрь парома. Здесь он надел скафандр, присоединил шлем и, зайдя в капсулу, уселся в компенсирующее нагрузки кресло. Поднялся и паромщик. Значит, шар скрыт от наблюдателей облаками. Теперь гондола затянется внутрь и паром примет форму, называемую землянами тарелкой. Паромщик снял широкий плащ, под ним обнаружился скафандр. Спутник был молчаливым человеком, это радовало. Не хотелось разговаривать. Теперь они оба готовы к путешествию. Скрытый защитным полем паром, двигаясь по спирали, будет бороться с земным притяжением. Кресло компенсировало нагрузки, но не полностью. Далёкий от комфорта, способ покидать планету выбран как самый незаметный. Нельзя лишний раз беспокоить военных и астрономов. Скорее бы уж звездолёт.
Обоняние резанул неприятный запах. Андрей дёрнул головой и открыл глаза. К нему наклонился доктор, держа у лица ватку с нашатырём. Рядом стоял паромщик, с молчаливым участием глядя на своего пассажира. Андрей отвёл от себя руку с ваткой и встал с кресла. Его подхватили и помогли сохранить равновесие.
- Можете идти? - спросил доктор по-коллариански. Андрей кивнул. Ему помогли освободиться от скафандра и добраться до узла санобработки.
Привычные процедуры вернули в норму. В медпункте доктор измерил Андрею пульс, давление, сделал экспресс-анализ крови. Улыбнулся:
- Всё хорошо, можете отдыхать.
Андрей снова кивнул и побрёл в свою комнату. Проходя мимо кают-компании, он услышал многоголосую колларианскую речь. Другие путешественники делились впечатлениями.
- Друзья, какое счастье оказаться среди нормальных людей!
- Да... надолго запомнится эта сумасшедшая планета.
- Послушайте, что я расскажу! Честное слово, не верил собственным глазам, когда видел...
Пройдя мимо незамеченным, Андрей оказался у себя. Окинув рассеянным взглядом комнату, прилёг на кровать, повернулся лицом к стене и замер. Спать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Послышались шаги, кто-то зашёл. Это капитан. Андрей не видел, догадался. Надо подняться, поздороваться, но даже шевелиться не хотелось. Капитан присел на край кровати, положил руку на плечо.
- Влип, Андрюшка? - сказал он по-русски и слегка потряс лежащего парня, - Ты знаешь правила! Три года максимум, больше не бывать тебе здесь.... Возвращайся к нам.
Он посидел ещё немного, не ждал реакции, просто сидел. Потом поднялся и пошёл к выходу. У двери остановился и сказал уже по-коллариански:
- Говорил им, три года много, молодежь сломается. Нет! Колларианская психика устойчивая, - передразнил кого-то, - психика устойчивая, а сердце?
Капитан удалился. Андрей продолжал смотреть в стену, постепенно понимая, что же такое с ним произошло. Он не хочет возвращаться на Колларию! Родные и знакомые встретят, будут поздравлять. Там почти ничего не изменилось, тридцать суток прошло всего, а у него такой переворот в душе. Обидно, что не успел разобраться в причинах...
Сколько времени они в полёте? Представил Землю в чёрном пространстве космоса. Всё дальше, всё безвозвратней. Резко встал, кинулся к столу, взял планшет. Вот карта, на ней пульсирует точка, бегущая от Земли. Ввёл координаты планеты. Ещё не поздно! Обдумывая на ходу свои действия, Андрей поспешил в гаражный отсек. Он двигался по запасным ходам, избегая ненужных встреч и расспросов. Ресурсов катера хватит, даже получится сделать два или три витка, чтобы выбрать район приземления. Надо попасть в ту же точку, где стартовал паром. До города недалеко и катер можно спрятать. Зачем прятать, лучше взорвать. Примут за метеорит, меньше будет разговоров про неопознанные объекты. Учёный заглянул по дороге в хранилище, положил в карман три камешка неземного происхождения, чтобы подбросить на месте взрыва. Пусть изучают! Вот заветная дверь. Андрей стоял, успокаивая дыхание. Руку вытер платком - замок может и не признать мокрую ладонь, тогда придётся код набирать, об этом сразу станет известно в диспетчерской. Приложил руку, дверь бесшумно отодвинулась. Не успев шагнуть в гаражный отсек, Андрей замер. На пороге капитан:
- Я ждал тебя.
Учёный почувствовал движение за спиной. Оглянулся. Робот-санитар подъехал. Рука робота держит нацеленный под лопатку нарушителя шприц. Из корпуса выдвигается кресло, гибкие захваты готовы подхватить бесчувственное тело и, мягко спеленав, усадить его.
- Память мою подкорректируете, а заодно и данные исследований. - Пациент облизал высохшие губы. - Вам уже приходилось делать это?
- Четыре раза, - ответил капитан, - надеялся, что сегодня обойдётся.
- Санитар настроен на Вас? На мои скачки эмоций он уже давно бы отреагировал.
- Спешить незачем. Может, ещё договоримся.
Молодой колларианец вгляделся в окружённые сеточкой морщин глаза. Капитан взял из рук учёного планшет, пролистал последние записи. На экране появилось лицо Насти. Ветерок играл волосами, глаза-вишни добрые и лучистые смотрели прямо в душу. Девушка что-то говорила - губы шевелились, невозможно взгляд отвести.
- Милая. Она?
- Дело не в Насте. Я не закончил исследования. Если б можно было в виде исключения...
Слово "исключение" устарело. Колларианцы не использовали его веками, а вот посетившие Землю учёные познавали на практике. У землян правил без исключений не бывает. Капитан шагнул в коридор. Дверь вернулась на место.
- Пойдём к тебе. Хорошо, что запасными ходами убегал. Никто не видел тебя? Те предыдущие при свидетелях дёру давали, так что выбирать не приходилось. - Обняв за плечи беглеца, командир вёл его по коридорам. Робот катил за ними. - Как тебя называть?
- Пока Андрей.
- Хорошо. Я пока Владислав Эдуардович. Так вот, Андрей, есть доля моей вины в том, что с тобой произошло. Ты готовился к экспедиции, изучал работы предыдущих исследователей, а они не так уж объективно отражают земную действительность. Мы корректировали и память учёных, и научные данные. Подгоняли под нужные рамки.
- Да, я летел на планету самовлюблённых, злобных индивидуумов, готовых в клочья разодрать ближнего. Видел здесь только сумбур и подлость...
- А Земля не лишена очарования. Необъяснимого, непонятного нам колларианцам очарования. Оно застало тебя врасплох.
Космоплаватели зашли в каюту. Робот-санитар исчез. Капитан устроился в кресле, положив ногу на ногу.
- Знаешь, что я посоветую тебе? Обдумай за время полёта всё хорошенько и обоснуй необходимость повторной командировки. Новые исследователи должны быть готовы к трудностям.
- Я понял задачу, Владислав Эдуардович. Вы мне поможете?
- В чём?
- Убедить руководство, как свидетель.
- Какой я свидетель, Андрюша! - Капитан встал, взглянул на экран планшета и, уже выходя из каюты, добавил: - За всю свою долгую службу ни разу я не ступал на Землю. Весь мой опыт - вы, мои пострадавшие от землян пассажиры. Пойду. Восстанавливайся!
Командир звездолёта ушёл. Учёный тоже посмотрел на карту. Мигающая точка приближалась к родным, знакомым с детства просторам космоса. Теперь не только на катере уже не долететь до Земли, даже если развернуть корабль, ресурсов не хватит на возвращение его домой. "Хорошо! - Андрей нашёл папку с данными своей трёхлетней научной деятельности, - будем доказывать целесообразность повторной командировки!"