Let's exclaim, admire each other. We don't have to fear high-flown words.
Let's compliment each other- surely these are the happy moments of love.
Let's grieve and cry openly now together, now separately, now in turn.
We don't have to pay attention to gossip- since sadness always goes along with love.
Lets' catch each others's meaning at once, so that having made one mistake, we won't make any more.
Let's live, indulging each other in everything- especially since life is so short.
* * *
Опустите, пожалуйста, синие шторы.
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.
Вот стоят у постели моей кредиторы
молчаливые: Вера, Надежда, Любовь.
Раскошелиться б сыну недолгого века,
да пусты кошельки упадают с руки...
Не грусти, не печалуйся, о моя Вера, -
остаются еще у тебя должники!
И еще я скажу и бессильно и нежно,
две руки виновато губами ловя:
- Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда, -
есть еще на земле у тебя сыновья!
Протяну я Любови ладони пустые,
покаянный услышу я голос ее:
- Не грусти, не печалуйся, память не стынет,
я себя раздарила во имя твое.
Но какие бы руки тебя ни ласкали,
как бы пламень тебя ни сжигал неземной,
в троекратном размере болтливость людская
за тебя расплатилась... Ты чист предо мной!
Чистый-чистый лежу я в наплывах рассветных,
перед самым рождением нового дня...
Три сестры, три жены, три судьи милосердных
открывают последний кредит для меня.
1959
THREE SISTERS
(translated by Murzin)
Please lower the blue blinds, and, nurse, don't prepare drugs for me. My creditors stand by my bed, silent Faith, Hope, and Love.
It's time for the son of a short century to pay off his debts, but my empty purse falls from my hand. "Don't be sad, don't be sorry, dear Faith, there are still many debtors on earth."
Then I'll say, powerlessly and tenderly, guiltily seeking two hands with my lips, "Don't be sad, don't be sorry, Mother Hope, you still have sons on earth."
I'll offer my empty hands to Love, I will hear her penitent voice: "Don't be sad, don't be sorry, I haven't forgotten you, I gave you all freely for you own sake.
Whatever hands have caressed you, however love's heavenly flame burned in you, because people's gossip payed your debts threefold, your are clear in my sight."
Sinless and clear I am laying in down's floods of light, like a white flag the sheet streams on to the floor. Three judges, three wives, three sisters of charity, open limitless credit for me...
***
Тьмою здесь все занавешено
и тишина, как на дне...
Ваше величество женщина,
да неужели -- ко мне?
Тусклое здесь электричество,
с крыши сочится вода.
Женщина, ваше величество,
как вы решились сюда?
О, ваш приход -- как пожарище.
Дымно, и трудно дышать...
Ну, заходите, пожалуйста.
Что ж на пороге стоять?
Кто вы такая? Откуда вы?!
Ах, я смешной человек...
Просто вы дверь перепутали,
улицу, город и век.
1960
YOUR MAJESTY, WOMAN
(translated by Murzin)
Here all has been curtained in darkness and it's as silent as the bottom of the sea... Your majesty, woman, are you really coming to me?
Here the light is feeble, and water drips from the roof. Woman, your majesty, how can you bear to come here?
Oh, your coming is a fire in my heart; It's smoky and hard to breathe... Well, come in, please, come in-- why stand in the doorway?
Who are you? Where did you come from? Of course, how silly I am... You've simply mistaken the door, the street, the city, the age.
***
О. Б.
Мне нужно на кого-нибудь молиться.
Подумайте, простому муравью
вдруг захотелось в ноженьки валиться,
поверить в очарованность свою!
И муравья тогда покой покинул,
все показалось будничным ему,
и муравей создал себе богиню
по образу и духу своему.
И в день седьмой, в какое-то мгновенье,
она возникла из ночных огней
без всякого небесного знаменья...
Пальтишко было легкое на ней.
Все позабыв -- и радости и муки,
он двери распахнул в свое жилье
и целовал обветренные руки
и старенькие туфельки ее.
И тени их качались на пороге.
Безмолвный разговор они вели,
красивые и мудрые, как боги,
и грустные, как жители земли.
1959
I NEED SOMEONE TO ADORE
(translated by Murzin)
I need someone to adore. Imagine, an ordinary ant suddenly wanted to fall at someone's feet, believing he had been enchanted!
Then peace deserted him, and everything seemed dull, and he created a goddess for himself in his own image and spirit.
And on the seventh day, without any heavenly sign... she arose from the fires of night-- her ragged coat light upon her.
Forgetting everything - both joy and torment, the ant threw open his door and kissed her weather-beaten hands and her little old shoes.
And their shadows swung on the threshold. They spoke in silence, they were beautiful and wise, like gods, and sad, like those who dwell on earth.
БУМАЖНЫЙ СОЛДАТИК
Один солдат на свете жил,
красивый и отважный,
но он игрушкой детской был:
ведь был солдат бумажный.
Он переделать мир хотел,
чтоб был счастливым каждый,
а сам на ниточке висел:
ведь был солдат бумажный.
Он был бы рад -- в огонь и в дым,
за вас погибнуть дважды,
но потешались вы над ним:
ведь был солдат бумажный.
Не доверяли вы ему
своих секретов важных,
а почему?
А потому,
что был солдат бумажный.
В огонь? Ну что ж, иди! Идешь?
И он шагнул однажды,
и там сгорел он ни за грош:
ведь был солдат бумажный.
1959
A PAPER SOLDIER
(translated by Murzin)
Once upon a time there lived a brave and handsome soldier, but he was just a children's toy, for he was just a paper soldier.
He would have liked to change the world so everyone would be happy, but he always hung on a thread, for he was just a paper soldier.
He would have been glad in fire and smoke to die for you twice over, but you could only laugh at him, for he was just a paper soldier.
You never did confide in him your most important secrets. But why? Just because he was a paper soldier.
Into the fire? OK then, go! You're going? And he took one step forward; and there he perished all for naught, for he was just a paper solder...
ГЛАВНАЯ ПЕСЕНКА
Наверное, самую лучшую
на этой земной стороне
хожу я и песенку слушаю --
она шевельнулась во мне.
Она еще очень неспетая.
Она зелена как трава.
Но чудится музыка светлая,
и строго ложатся слова.
Сквозь время, что мною не пройдено,
сквозь смех наш короткий и плач
я слышу: выводит мелодию
какой-то грядущий трубач.
Легко, необычно и весело
кружит над скрещеньем дорог
та самая главная песенка,
которую спеть я не смог.
|