Аннотация: родилось из фотографии... ПСЫ: все персонажи и события вымышленные!! Тапки по поводу схожести с реальными объектами не принимаются!!
Когда придет свобода, я увижу, как из туманной дали этой дороги выплывет всадник, укутанный в плащ... И сидящие на дороге вороны со странным, смеющимся криком разлетятся в стороны, освобождая всаднику путь. Все станет другим, словно слетит по ту сторону штукатурка, нанесенная какими-то рабочими... слетит пыль времен, пыль этого зацикленного на себе и своем прогрессе мира. Исчезнет ограда, за фонарями, исчезнут и сами фонари... а может просто станут другими...
И откроется со скрипом обвитая паутиной калитка, и с экрана потянет влажным холодным воздухом...
А я буду просто стоять и смотреть, как все четче становится силуэт всадника, как грациозно идет под ним лошадь... такая сильная и изящная... Стоять и слушать, как позвякивает сбруя, когда лошадь встряхивает головой, как едва слышно шелестит плащ на плечах всадника... Стоять и не чувствовать, как леденеют руки и стопы, а за ними и все тело... Стоять и вдыхать запах мокрых опавших листьев, осеннего тумана и этот новый, непонятно тревожащий и манящий... Зовущий туда, за истончившуюся границу, за открывшуюся калитку, давно облюбованную пауками... Босиком по прелым листьям и песку, на смех ворон, навстречу всаднику, укутанному в плащ...
Странные глупости мерещатся в последнее время, то неясное движение на периферии зрения, то кошки посреди дороги, исчезающие едва моргнешь, то вот теперь разглядываю сделанные в начале осени фотографии, а все такое ощущение, что и листья колышутся на легком ветру, и в тумане аллеи силуэт вот-вот показаться должен... И будто не фотографии, а запись... не замершее мгновение, а что-то... грань, ведущая куда-то... да только вот явно не туда, где сделаны были фотографии... А куда?.. Не знаю. Не могу оформить ощущение во что-то понятное и знакомое... Видать, совсем от предательства крышу сносит. И почему нельзя было по-человечески просто самому сказать? Зачем этот спектакль? Куча грязи и мерзости, а потом бить себя пяткой в грудь, заявляя, что хотел как лучше. Потрясающе, просто потрясающе. И как вовремя! С Новым Годом, Солнце! С Наступающим! Так! Все! Хватит опять думать об этом! Уж пусть лучше всякие странности мерещащиеся голову забивают.
Рука машинально потянулась к висящему на шее медальону - его подарок. Хоть и стоило бы наверное закинуть вещицу куда подальше, но рука не поднималась - слишком сжилась с вещью... как и с большинством остальных своих украшений. Сниму и буду чувствовать себя неодетой, незащищенной. Нет, не столько она мне о предателе напоминает, сколько уверенности в себе придает. Что крестик для верующего... Фетишистка я все-таки, до мозга костей фетишистка. Медальон, нагретый телом, приятно грел заледеневшую руку наполированными бронзовыми гранями. Довольно крупный, подвешенный на шнурке-ошейнике, плотно обхватывающем шею, он часто привлекает внимание своим странным узором: словно переплетающиеся руки и в вершинках четыре странных мордашки... Три забавных и одна немного пугающая, похожая на голову средневекового шута, в шутовском колпаке, и со злобной улыбкой на лице. Признаться, смотреть на него я не люблю, даже почти боюсь, но уже давно заметила, что не надев его, ощущаю себя крайне некомфортно...
Взглянув снова на фотографию на мониторе, вдруг подумала: а почему бы не съездить снова в Александрию? И погода снова "моя": холодная, сырая и промозглая. Только фотоаппарат брать с собой не охота, ну да и не обязательно же каждый раз ездить туда лишь чтобы "убить" пейзажи этого парка для своего архивчика. Решено - собираюсь и еду, только оденусь потеплее.
Зима, называется! Никаким снегом и морозом до сих пор и не пахнет, хотя до Нового Года осталось всего-навсего три дня! Вот и Александрия приветствует лишь слегка заиндевевшими, хрустящими прелыми листьями. На многих деревьях даже листва до сих пор местами остается! Как всегда промозглый и влажный воздух: он всегда такой, когда я приезжаю сюда одна. Это как наш маленький с этим парком секрет, ритуал, особая атмосфера общения. Как будто я каждый раз вхожу в... в смерть, что ли? Да, именно это слово первым выплывает из ряда ассоциаций. Именно смерть, давняя, величественная и спокойная. Мертвый парк... Вернее Парк Смерти... Такой Александрия однажды предстала мне даже когда я была здесь не одна: мы прогуливались с родителями по парку, по аллее, идущей вдоль берега залива, участок, примыкающий к полю, уже остался позади, вдоль залива пошла полоса пляжа, заполненного в тот жаркий день людьми, но я вдруг отчетливо осознала, что вокруг просто кладбищенская пустота... Вернее, не совсем пустота, но я не знаю, какое другое слово можно было бы подобрать к тому ощущению. Оно свалилось на меня как огромная тяжелая, неподъемная волна, накрыло и воцарилось вокруг. Я видела веселящихся и отдыхающих на пляже людей, видела и разговаривала с идущими рядом родителями, но это все как будто было ненастоящим, бездушной и пустой голограммой. А вокруг было лишь величественное и бесстрастное нечто... Одновременно пустое и мудрое, созидательное... Мне тогда вдруг стало стыдно, за присутствие в этом месте веселящихся людей: словно в древнем храме устроили какую-нибудь модную тусовку... Они там не уместны. Во всяком случае в таком виде и таком расположении духа, в котором они там были. И эта придавившая волна не отпускала меня в тот день до самого того момента, пока я не вышла из парка.
Вот и в этот раз, лишь ступив за ворота, я провалилась в густой тягучий холод. Не могу сказать, что я люблю холод, но здесь он воспринимается иначе: уместно и приветствующе. Людей, как и всегда в это время года, совсем немного: лишь несколько местных да парочка туристов встретились на пути к полю. А у поля так и вообще не было ни души... Что и не удивительно, учитывая тот промозглый и влажный ветер, что поет над заливом и не обделяет вниманием само поле. Прибрежная полоса оголилась и являла всем наблюдающим разбросанный клочьями тростник, перемежающийся с мусором - последствиями человеческого засилья здесь в летний сезон. Унылая картина, словно залив молчаливо жалуется мне на своих обидчиков... Постояв еще немного у агонизирующего водного простора, я направилась к той самой аллее, которую в начале осени фотографировала. Слева от меня шла полоса непролазного на первый взгляд подлеска, справа тоскливо и одиноко взирало в серое небо поле. А посреди дороги вдруг очутилась кошка. Я могла бы поклясться, что ее секунду назад здесь не было, а теперь вот она сидит посреди дороги, как будто всегда здесь и была! Интересно, если я сейчас моргну, то она так же внезапно исчезнет, как и предыдущие... кажется восемь... Да, точно, восемь. Их было уже восемь, и теперь вот девятая. На этот раз снежно белая, гладкошерстная, с темно-серыми раскосыми глазами. Сидит посреди дороги и смотрит на меня внимательными бриллиантами глаз.
Эксперимента ради, я моргнула, но на этот раз кошка не исчезла. Значит эта настоящая, а я просто стала совсем невнимательной. Но все равно странная она какая-то... слишком разумные глаза на меня смотрят, для кошки слишком разумные. Словно подтверждая мои слова, белоснежное воплощение грации плавно перетекло в стоячее положение и, глянув на меня, направилось в сторону поля. Я уже собралась было пройти мимо, но заметила, что она не ушла, а сидит недалеко от дороги и выжидающе на меня смотрит. Занятно: словно ждет, что я пойду за ней в поле. Поймав мой заинтересованный взгляд, кошка демонстративно посмотрела на поле и снова повернулась ко мне. Ну прям мистика какая-то! А почему бы и не пройтись за этой настойчивой красавицей? Не съест же она меня, в конце концов! Да и поле всё все равно просматривается, хоть и начал с залива как в тот день (когда я фотографировала Александрию в "молоке") наползать потихоньку туман.
Я шла через поле уже минуты четыре, постоянно спотыкаясь о кочки и цепляясь ногами за спутанную пожухлую траву (не думала я, что оно такое непролазное), но не смотря на неровности пути старалась по возможности не выпускать из виду кошку, проворно скользящую вглубь поля: туман все густел и белая спинка становилась все менее различима впереди. Вдруг я за что-то зацепилась ногой так, что потеряла равновесие и упала на колени. Чуть не взвыв от боли осознала, что провалилась в небольшую яму и подвернула ногу. С шипением начала яростно растирать пострадавшую конечность, стараясь по возможности больше не падать прямо на землю и не пачкать одежду - перепачканные в гнилой траве джинсы ничуть не способствовали поднятию настроения. Когда боль самую малость отступила, я взглянула в ту сторону, где последний раз видела зловредного зверька, и как и ожидала (по закону жизни) - ее там и в помине не было. Лишь безмолвный непроглядный туман и малюсенький островок земли вокруг, еще не украденный накатившей белой массой. Судя по моим прикидкам, я должна была пройти уже больше половины поля, так что до его края доберусь быстрее если продолжу движение в том же направлении. Так я подумала, когда пропала моя провожатая...
Уже с полчаса я красноречиво описывала, как нравится мне это поле, как правильно оно себя ведет и прочее-прочее-прочее: как бы я ни рассчитывала в скорости добраться до его края... уже более получаса я брела все в том же направлении, но не наткнулась до сих пор ни на единый намек, что оно таки заканчивается! Создавалось такое нехорошее ощущение, что в этом тумане я почему-то блуждаю по кругу, хотя такого быть не должно. Я же не в старой побасенке про какого-нибудь Лешего или Полевика (или как их там звать)! Я на поле на окраине давно знакомого парка! Но, черт бы побрал это поле! Когда оно наконец закончится?! Подвернутая нога от сырости и холода начинает все сильнее ныть, рук я уже тоже практически не чувствую - трикотажные рукава куртки отсырели от тумана, и теперь совершенно не грели. Скорей бы уже выйти на дорожку и добраться до шоссе: тепло маршрутки - самая желанная сейчас вещь на свете! Пусть даже самая дорогая, главное, чтобы отогрела малость и до города довезла!
Что-то странно: по идее на этой стороне поля, где оно вплотную прилегает к лесному массиву, а не ограничено дорожкой, за первым рядом деревьев должна идти тропинка вдоль поля... а за ней почти сразу - ручей... Вот только здесь нет ни тропинки, ни ручья. И деревья, если мне не изменяет память, здесь не должны быть такими... Что за чертовщина?! Куда меня занесло?! Вплотную к полю примыкают огромные, вековые деревья безо всякого подлеска (хотя его все равно быть и не должно), уходящие вглубь самого настоящего леса! Хорошо хоть туман понемногу начал рассеиваться - скоро должно проясниться, на какую сторону поля я в результате вышла и куда мне нужно идти.
Не успела я додумать эту воодушевляющую мысль, как рядом громко хрустнула ветка. В стоявшей до этого момента тишине этот звук показался неприлично громким, и от неожиданности я чуть не подпрыгнула на месте. Резко развернувшись на звук (благо на таком маленьком расстоянии мои проблемы с ориентировкой по звуку не играют никакой роли), я увидела нечто большое о четырех лапах, оскаленных огромных (страх тут не при чем) клыках и злобно горящих словно каким-то внутренним светом налитых кровью глазах. От неизвестного мне животного прямо исходила волна ненависти: не чувства голода, а именно ненависти - зверь воспринимал меня не как пищу, а как врага, которого нужно уничтожить. Только спало первое оцепенение, как зверь огромными мощными прыжками кинулся на меня. Я само собой инстинктивно попыталась убежать, но ничуть не удивилась, когда спина взорвалась дикой болью, а пожухлая листва вдруг начала быстро приближаться к лицу. Закричав от боли, я еще попыталась отползти от перескочившей через меня твари, но та тут же вцепилась клыками мне в плечо, впиваясь при этом когтями в ребра. Мне повезло - долго этого ада сознание не выдержало, я провалилась в беспамятство. Да, не такой я представляла свою кончину... не в зубах неизвестного зверя... И откуда такая странная животина взялась в Александрии, на последок подумалось мне, когда рот уже полностью заполнился кровью...
![Та самая фотография [Ашель]](/img/w/wahabowa_e/iz_fotografii/pict8255.jpg)