Эту историю мне рассказала пожилая миловидная женщина в поезде, когда я возвращалась в Москву с Черноморского курорта. Она отдыхала в санатории, а я у родных. Дорога до Москвы долгая, и мы коротали время за разговорами о жизни. А чем еще заниматься в поезде, если вы не любите играть в карты? Только разговорами и заниматься. Колеса постукивают, вагон потряхивает, мимо пролетают деревья, поля, фермы, деревни, городки, реки, автомагистрали. В купе уютно и тепло.
- Я приехала в М. молодым врачом в госпиталь. Как раз шло строительство этого городка. Строилась академия для будущих летчиков. Тогда, в тридцатые годы, профессия летчика была самой уважаемой и романтической. Как же, летчики были любимчиками Сталина, его соколами. Я в то время уже была замужем, и муж мой был не летчиком, а строителем. И у нас была маленькая дочурка Валечка и моя мама. Поселили нас в большой комнате в коммунальной квартире с тремя другими соседями. В городке уже были построены четыре кирпичных четырехэтажных дома, основное здание академии, больница. Все строители с семьями жили в бараках, а нам дали комнату в новом построенном доме. Воинская часть, строящая аэродром, тоже располагалась в бараках. И школа и садик были тоже в бараках, а нам так повезло! Комната у нас была большой, 22квадратных метра. Утром мы с мужем убегали на работу, мама оставалась с Валечкой. Они ходили отовариваться в вагончике-магазине, готовили еду, гуляли и ждали нас. Работы было много. Строительство городка и академии шло полным ходом. Кругом - леса. Люди рубили лес, очищали площадки, рыли котлованы, потом строили. Работа шла круглосуточно. Мы в госпитале ездили за оборудованием, обустраивались и попутно принимали больных. Еще не закончилось строительство основного здания академии, а уже набрали преподавателей, и начались приемные экзамены для будущих слушателей академии. Когда сдавался новый проект это событие отмечали всем поселком. Построили ясли - праздник, построили роддом - праздник. Построили дом офицеров - стали по вечерам показывать по будням кино. А выходные проходили танцы под духовой оркестр. Построили школу. Разбили большой спортивный комплекс. А большой котлован, из которого брали песок для строительства, зимой превращался в прекрасную горку для лыж и санок.
Началась война в Испании. Многие наши слушатели побывали в боях. Были первые герои. Летчики, вернувшиеся из Испании, говорили, что фашисты - страшный враг, и, если, не дай Бог, война начнется, это будет серьезно. У людей было опасение, не страх, а опасение, что война надвигается. Но все это было как-то далеко-далеко. Началась Финская война. Погибали летчики, наши слушатели. Те, кого мы знали в лицо. Знали их жен и детей. И все равно, это было где-то там. А здесь мы с мужем жили счастливо. Любили друг друга. Работы интересной было много, и дочка росла. И как всегда это бывает, то далекое и тревожное настигло нас, накрыло нас с головой. Обрушилось болью, слезами и кровью. Началась Великая Отечественна Война. Мужа взяли на фронт на второй день, а через 3 месяца на Федю пришла похоронка. Похоронки приходили каждый день. Несчастье не обошло ни одной семьи стороной. Война войной, а дети в сентябре пошли в школу. И моя Валечка стала первоклассницей. Фронт приблизился к самой Москве. Многие уезжали к своим родным. Нас врачей и медсестер военизировали. Раненые поступали непрерывно. Академию эвакуировали в Сибирь. На аэродроме расположился полк дальней авиации. Летчики - дальнобойщики. Уже в 1941 наши бомбардировщики долетали до Берлина и бомбили его. Но самолетов было очень мало. Наш госпиталь работал в военном режиме. Спали там же в госпитале и редко получали увольнительные. Так тяжелой работой моя боль потихоньку залечивалась. Привезли новую партию раненых. Беглый осмотр: кого в какую палату, кого сразу в операционную. Молоденький летчик, лет 20 не больше, разбился вместе с самолетом. Но вопреки всему, ожогов было мало, и он остался жив. Его нашли без сознания, в таком состоянии в санитарном самолете и на машине привезли к нам. У него не было ни одной целой косточки. Но он жил, дышал, и была надежда, что он выкарабкается. Сколько же он, бедняга, операций перенес! Собирали его буквально по кусочкам. Когда я подходила к его койке, сердце сжималось от жалости к нему. После двух месяцев мучительного ожидания: выживет, не выживет, мой герой начал поправляться. Говорю мой, так как я его неоднократно оперировала и провела много бессонных ночей у его постели, выхаживая его. А тут как-то моя медсестра говорит мне: " Доктор, а летчик наш интересуется вами."
-Не поняла.
- Да все расспрашивает, как и с кем, вы живете, что любите делать в свободное время. Явно глаз на вас положил.
-Какие вы глупости говорите. Я ему в матери гожусь. Наверное, смотрел на меня и маму свою вспоминал.
-Вы, Евгения Ивановна, в матери ему не годитесь, Только на сестру старшую потянете.
Слова, сказанные мимоходом, запали в душу. Я с горечью думала: "Да, Федя, сколько слез не проливай, тебя не вернешь. Хотя, всякое может быть. Я ведь, сама не хоронила.
Вдруг ошиблись. Да нет уж, эти глупые надежды только силы отнимают. Нужно жить и принимать все как есть. Погиб так погиб. Одна осталась. Вдова. Валюша растет, нельзя все время думать об одном и том же. Вон и весна на дворе".
Вынула из ящика стола небольшое зеркальце и посмотрела на себя впервые после похоронки. "Ну и красавица! Боже мой! Черные круги под глазами расползлись чуть не до губ. Губы синие. Глаза потухшие"
Все чаще и чаще думалось о летчике. Его звали Виктором. " А почему бы и нет? А может на самом деле глаз на меня положил? Может и мне капелька счастья перепадет? Хоть на один миг. А потом впереди скучная жизнь вдовы. Вон нас, сколько вдов с детьми!"
Когда я входила к нему в палату, я уже заранее предвкушала, как радостно застучит у меня сердце в груди, когда я увижу его горящие глаза, глаза, наполненные такой радостью. Совсем недавно в них жила только боль и отчаяние. А сейчас они кричали от радости, что он жив, что боль оставила его, он молод, и силы к нему возвращаются с каждой минутой. Однако, он рад, безусловно, рад видеть меня. Я старше его на 13 лет. Ему всего 20 лет. В этой мясорубке все возрасты смешались. Нет ни молодых, ни старых. Все одного возраста.
Пришло время Виктору вставать. Я помогала ему, он же мой раненый Мы с ним делали первые шаги, учились заново ходить. Потом ходили по коридору, по шажку, по шажку. Сколько радости было, когда в первый раз вышли в сад. Научились ходить по земле. Когда Виктор поправился, мы пришли ко мне домой. Я познакомила его с мамой и Валечкой. Сначала Валя смущалась, но скоро они уже вовсю обсуждали Валины школьные дела. Она демонстрировала, как хорошо и быстро научилась читать. Виктор с интересом разглядывал ее тетрадки. Особенной гордостью Валечки были тетрадки по чистописанию. Маме Виктор понравился. " Ну и что, что моложе. Главное, как он ласково смотрит на тебя. А потом, сколько одиноких баб вокруг! Хватай свое счастье, не думай и не сомневайся"
Ночь перед отправкой на фронт Виктор провел у нас. Как раньше при Феденьке раскрыли ширму и отгородились от всего мира.
Письма с фронта шли регулярно. Читали их и отвечали все вместе. Через год Виктор получил звание героя Советского Союза и приехал в Москву за орденом. Мы с мамой накрыли стол, пригласили соседей и врачей из госпиталя отметить орден Виктора. На следующий день мы расписались. Тогда это быстро делалось без всяких проволочек. Виктор улетел на фронт, а скоро война закончилась. Работы в госпитале по-прежнему было много. Но радость чувствовалась везде. Люди светились от радости. Войне конец! Слава тебе Господи. Теперь все у нас будет по- другому. Если мы такое пережили, выстояли, мы имеем право, мы просто обязаны быть счастливыми. Как же хорошо было на душе! Стали возвращаться с фронта мужчины. Прилетел и наш соколик. Валечка четвертый класс закончила, пошла в пятый. Виктор подал рапорт о зачислении в Академию. Боевые летчики были нужны авиации, ему дали "добро". Приехал к нам Виктор слушателем Академии. Наступил Сентябрь, началась учеба. Виктор смеялся, что ему не впервой начинать все сначала, снова садиться за парту. " Наверное, моя такая планида учиться по-новому".
Нам, семье героя Советского Союза, выделили отдельную трехкомнатную квартиру. Мама возилась по хозяйству, Валечка и Виктор учились, а я, как всегда, в госпитале. Домой приходила уставшая, но счастливая. Сидят мои ученики за круглым обеденным столом напротив друг-друга и делают уроки. Виктор часто помогал Валюше с уроками, несмотря на занятость или усталость. Он все время придумывал какие-нибудь игры. Одно время Валечке понравилось, что Виктор помогает ей с математикой, Она перестала выполнять домашнее задание без него и приступала к выполнению урока только после того, как он ей все разъяснит и разжует. Виктор скоро раскусил хитрость девочки, понял, что ей было лень думать самой, с Виктором легче. Так он ей и говорит со вздохом: " Хотел показать тебе новую игру, партизанский штаб называется. Не выйдет ничего. Ты же знаешь, я военный человек. У меня все время расписано по минутам. И то время, которое я бы мог выделить на игру, я трачу на помощь тебе по математике. Садись. Давай начнем делать твое задание, а поиграть уж не получится". На следующий день к приходу Виктора Валюша уже все уроки сделала, сидела и ждала, когда начнут новую игру. Они по очереди были то партизанами, то фашистами, прятали по разным местам донесения и искали их. Расшифровывали донесения, но они были или на немецком языке, и их нужно было еще переводить на русский, или это была какая-нибудь головоломка, или вопросы из истории или географии. Они вели партизанский дневник, у них даже был штаб, пароли и свой секретный язык. А то они становились разведчиками в тылу у немцев. Я так завидовала Виктору, его умению так искренно отдаваться игре, так погружаться в игру, его неутомимой фантазии. Не только завидовала, но и ревновала. Но я ничего не могла с собой поделать: я не могла перевоплощаться в ребенка. Я могла только наблюдать со стороны и радоваться за них. Они же наслаждались играми. Валечка все свои тайны поверяла Виктору. Когда у неё начались первые месячные, она рассказала об этом ему, а не мне. Он потом рассказывал мне: " Пришла Валя ко мне, села рядом и шепнула: " Я, наверное, скоро умру" " Почему, родная? У тебя болит что-нибудь?" " Нет, не болит ничего. Но я скоро умру" " Умирают от какой- то болезни. Что у тебя болит?" " Я же сказала, что ничего не болит. У меня кровь течет. Когда вся вытечет, тогда я умру". Печальная такая сидит. Я понял, что произошло. Я обнял ее и шепнул: " Поздравляю тебя, моя маленькая женщина. Ты не умрешь. У всех женщин так бывает время от времени. И у мамы твоей так и у бабушки. Пойди к мамочке и все ей расскажи. Она научит тебя, что надо знать девочкам"
После окончания Академии Виктора оставили в адъюнктуре. Виктор работал над разработкой новой тактики для только что появившихся реактивных самолетов. Валечка закончила десятилетку, а Виктор защитил диссертацию в один год. Валечка поступила в медицинский институт, пошла по моим стопам. Как же я радовалась. Ехать до Москвы было полтора часа, каждый день не наездишься, поэтому решили снять для Вали комнату в Москве. Её подруга присоединилась к ней, так что она в Москве не была одна. Дочка звонила домой каждый вечер, а по Воскресеньям приезжала. А потом у нас заболела мама. Мама всегда была очень терпеливой, она начала жаловаться на боли в желудке, когда было уже поздно что-либо делать. Я её положила к нам в госпиталь. Ей провели все обследования, но, увы. Ей уже ничем не помочь. Я подала в отставку, чтобы ухаживать за мамой дома, чтобы хоть напоследок побыть с ней и не отдавать её в чужие руки. Мамочка прожила ещё один год. Мы делали всё возможное и невозможное, ездили и к профессорам и к знахарям. Что-то помогало на короткое время, но болезнь делала своё дело, и мамы не стало. Похоронили её, помянули, помянули на девятый и на сороковой дни. Потом Виктор достал для меня путёвку в санаторий, и Валя и Виктор уговорили меня поехать подлечиться и отдохнуть. Я сдалась на их уговоры. Я действительно устала. Отдых пошёл мне на пользу, меня, как говориться, наконец-то отпустило. Горе моё ушло куда-то, мне стало легче дышать. Я даже начала улыбаться. К концу моего отдыха я заскучала по своим родным. Когда ехала домой, считала километры и минуты. Вот, наконец, и Москва. Вон мои любимые муж и дочка. Здравствуйте, родные мои. Я даже расплакалась от волнения. Расцеловались, сели в такси. Мы с Виктором поехали домой в М., а Валечка осталась в Москве. Сказала, что, как всегда, приедет в выходные, у неё была сессия. Вот и моя квартира, мамина комната. Конечно слезы снова , когда увидела мамину фотокрафию, оконтованную черной лентой. Но взяла себя в руки. Сколько можно плакать? Точнее, плакать про себя, сколько хочешь, но близких нужно жалеть. Поправила мамину постель. Здесь ничего не трогали с моего отъезда в санаторий. Приняла ванну с дороги, надела новое красивое бельё. Виктор часто ездил в командировки в Болгарию, Германию, Польшу. Всегда привозил мне хорошую косметику и бельё. Посмотрела на себя в зеркало. Да мне уже 45 лет, не молодая, но тело еще ничего, и лицо ничего, и волосы хоть и подкрашены, но седых волос нет. Кожа уменя даже очень ничего, и грудь хорошая, шея ничего. Ногти на руках и ногах приведены в порядок перед оъездом из санатория. Я ездила специально в город сделать педикюр и маникюр. Виктор, любимый мой, я так соскучилась по тебе, по твоим ласкам. Когда мама заболела, я ушла из нашей спальни, стала спать в маминой комнате. Вот я и вернулась в нашу супружескую спальню. Перестелила постель, легла, свет потушила. Лежу и жду своего любимого. А его нет. Включила ночник и ничего не понимаю. Надела халатик, прошла по квартире. Смотрю, Виктор постелил себе постель в гостинной на диване. Почему? Но ничего не спросила. Просто подошла и прижалась к нему. Потом роцеловала его и сказала, что очень устала с дороги и поблагодарила его за понимание и ушла в спальню. Легла и вдруг поняла, что я боюсь. Как же я боюсь. Неужели Виктор больше не хочет быть со мной? Мама долго болела, почти год, потом санаторий. У него так давно не было женщины. Не было? А вдруг была? Когда мама умерла, он был рядом, он обнимал меня, поддерживал, утешал, но ночью спал в гостинной на диване. У меня тогда шелохнулось недоброе чувство, но я застыдила себя. Виктор очень чуткий к моему горю, он не хочет ненароком оскорбить мои чувства. Он, конечно, все делает правильно. Так я думала тогда. Ну а сейчас? Долго лежала без сна. Утром заставила себя встать рано и приготовить завтрак. Муж чмокнул меня в щёчку со словами" доброе утро", позавтракал и ушел на службу. Обычная жизнь домохозяйки началась. Долго ходила по магазинам, так как встретила много знакомых которым рассказывала одно и тоже: как я отдыхала, и как всё было здорово. Виктор на обед не приходил, пришел поздно вечером уставший и молчаливый. Днём звонила Валюшка. Сказала, что экзамен сдала, но приехать пока не может и разговаривать долго не может, так как её ждут. И дочь со мной не хочет общаться. Обидно так стало. Мне так хотелось с ней поделиться своими страхами. Она бы помогла мне развеить мои опасения и грустные мысли. Но вечером всё повторилось. Виктор поцеловал меня со словами "Спокойной ночи" и лег в гостинной. Я окончательно потеряла контроль над собой. Вместо того, чтобы сделать вид, что ничего не произошло и с улыбкой уйти к себе, я плюхнулась в кресло и разрыдалась. Так и сидела и ревела в полный голос. А он не подошел ко мне. Сидел на диване, опустив голову.
-Что случилось? Молчишь? У тебя появилась другая женщина? Ты меня больше не любишь?
Виктор молчит.
-Почему ты молчишь? Я, конечно, знала, всегда знала, что такое может произойти. Я намного старше тебя. Но ведь раньше разница в нашем возрасте не мешала тебе меня любить? Мне казалось, что ты так же счастлив, как и я. Что происходит? Ты встретил другую? Когда? Где? Конечно, она молода. Только молодая женщина способна сейчас со мной соперничать. Почему ты молчишь? Ну, скажи, любимый мой, скажи, что я всё выдумываю, что у нас всё в порядке. Скажи....
- Нет, не в порядке. Женечка, я так перед тобой виноват. Что же я натворил! И исправить уже никак нельзя. Я люблю другую.
Вот он, острый нож в самое сердце. "Клянусь всегда быть рядом с тобой, пока смерть не разлучит нас".... Боль не дает ни вздохнуть, ни выдохнуть. Молчим. Стараюсь дышать медленно
- Кто она? Я её знаю?
-Да.
Почему он отвечает шопотом? В этом шопоте было что-то страшное.
-Кто она?
Мне стало страшно.
-Это Валечка?
Почему я задала этот вопрос? Хоть убейте меня, я не знаю. Вопрос сам сорвался с моих губ.
-Да.
Мы долго, очень долго молчали.
-Она же дочка тебе. Как ты мог? Боже мой, что же это такое делается на свете белом? Это же такая подлость. И не только по отношению ко мне, но и по отношению к ней. Совратить молоденькую девочку, дочку. У меня нет слов!
Слёзы высохли. Гнев, меня охватил такой гнев. Не обида, а гнев. Как же можно было совершить такое предательство? Я уже и не поню, что я говорила. Виктор молчал. Потом встал, молча оделся и ушёл из дома. Куда? Какая мне теперь разница? Подлец! Подлец! Подлец! Острый приступ гнева стал проходить. Я не успокоилась, нет. Начали всплывать картинки прошлого. Да, Валечка полюбила Виктора с первой же встречи. Девочке так нужен был отец! Вспомнилось, как нежно и бережно они относились друг к другу, как дочка доверяла ему свои секреты, как долго и интерессно они играли. И не уставали, и им не надоедало. Ничего удивительного нет в том, что детское чувство Валечки переросло во взрослую любовь. Но он-то, он- то хорош! Так потерять голову! И, конечно, он не подлец. Он хороший ответственный человек. И если он потерял голову, если он не справился с собой, значит это серьёзно. Валя не звонила несколько дней, и Виктор не приходил. А потом они пришли вместе.
-Мамочка, я принесла тебе горе. Если тебе легче от этого будет, то ударь меня. Бей меня, бей. Я не буду защищаться. Мне нет прощения.
Я, конечно, не била дочку, не ругалась. Я прсто сидела в кресле и смотрела на них и старалась не плакать.
-Что будем делать?
-Женечка, я прошу у тебя развода.
-Хорошо. А дальше что?
-После развода мы с Валечкой поженимся. Буду писать рапорт командованию, чтобы разрешили обмен нашей квартиры на две однокомнатные. А сейчас мы поживём на съёмной квартире.
-Хорошо.
Виктор и Валя ушли. А я себя ощущала столетней старухой никому не нужной и несчастной. Была семья, любимый муж. Дочь. Было счастье. И всё. Пусто. На всём белом свете никого...Мне не о ком заботиться, и обо мне некому. Появилась мысль о самоубийстве. Раз и всё, и никакой больше боли. Нет, так нельзя. Грех. Но как же больно! Интересно, что легче: повеситься, выпить яду или под поезд броситься? Нет, нет, на за что! Они же не смогут дальше жить. Они будут всю жизнь себя корить. Как же им выжить с таким чувством вины? Нет, Валечка, Виктор, нет. Я буду жить. И не буду вам мешать. Предположим, что Виктор умер, как Федя. Да так и есть, он умер для меня как муж. Мне надо его оплакать, как оплакивают покойников. И встретить зятя с лёгким сердцем. Кроме вас у меня никого нет. И что греха таить, я уже давно к Виктору отношусь по-матерински, а не по-бабьи. Ведь даже в минуты близости я любила и ласкала его как ребёнка, а не взрослого мужчину. Так долгий разговор с самой собой не уменьшил моего горя, но помог мне принять решение. Никуда им не надо уходить. Будем жить вместе, как жили до этого. Валечкина комната станет моей. Сказала " Валечка", и сердце заныло. Как же ей плохо сейчас! Я знаю, как она любит меня. Моя боль - это и её боль. Что же вы, глупые наделали? В городке начнуться пересуды. Бог с ними. На каждый роток не накинешь платок. Переживу и это. Снова работать пойду. Привыкну. Ко всему можно привыкнуть. Зато мои любимые со мной будут. Без них для меня жизнь просто невозможна. Я им нужна, и они мне нужны. Так всё и вышло, как я решила. Сначала Виктор и Валя стеснялись меня, но они были молодые и счастливые. Пережили мы развод, сплетни, нездоровое любопытство. Пережили этот позор, когда стали центром такого грандиозного скандала. Все соседи, знакомые и малознакомые люди ждали от меня каких-то действий: мордобоя, криков, обращения к командованию. Ничего не получилось. Я вышла на работу. Все разговоры на личную тему я пресекала на корню. Валечка закончила институт. А потом она забеременела. Мы стали ждать малыша. В своё время мне мало довелось возиться с маленькой дочкой, всегда не было времени. Я с нетерпением ждала внука или внучку, родился мальчик, которого назвали в мою честь Евгением, а потом родился второй внук Жорочка. Как моя мама в своё время помогала мне, так и я помогала своей дочери поднимать детей. Сейчас Женечке 15 лет, Жорику 10, а мне не буду даже думать сколько лет. Много. И я благодарю судьбу за свою жизнь, судьбу, счастье. Вот такое я соткала цветное полотно своей жизни. И мне хорошо.