Юлиан Лестер не умел читать и писать, зато отлично разбирался в ножничном деле. Его маленькая лавка на Базарном переулке приносила стабильный доход, не смотря на то, что брат, Лукас, занимаясь счетами, его откровенно грабил.
Каждое утро на широкой улице Базарного переулка появлялись хмурые тени. Их владельцы гремели замками магазинов и зевали во все горло. Юлиан появлялся в лавке еще до рассвета и на заднем дворе кормил бродячих собак. Лукас орал на брата. "В один прекрасный день, - говорил он, - они сожрут тебя, потому что ты распугаешь всех посетителей, и тебе нечем будет кормить этих бродяг!" Но Юлиан как будто и не слышал пустые пророчества, любуясь товаром. В его лавке можно было купить ножницы на любой вкус. От простых маникюрных, до коллекционных с ювелирными вставками. Ему было чем гордиться.
Однажды мать не нашла в доме ножниц. Соседка отдала старые брюки мамаше Лестер, чтобы та, наконец, отправила в школу маленького Юлиана. Прорехи на старых штанах прикрывало не одно поколение заплат. Брюки соседки отлично сели, оставалось только немного укоротить штанины. "И отчего у тебя такие короткие ноги?" - ворчала мать, копаясь в сундуке для шитья. Только Юлиан знал, что она никогда не найдет ножницы и готовился к худшему. Когда что-то происходило не так, даже если в этом не было ничьей вины - страдали все. Мамаша прошарила дно сундука в третий раз, а затем обратилась к сыновьям:
- Кто брал ножницы? - кулаки подперли жировые складки на бедрах.
Рыжие братья, как две спичечные головки, переглянулись. В глазах читалось:
- Почему ты не вернул их на место? - брови Лукаса съехались на переносице.
- Ты же меня не выдашь?
Ответа, конечно же, мамаша Лестер, не дождалась. Вместо угроз, она хлопнула крышкой сундука. От грохота Юлиан вжался, мысленно проклиная школу. Если бы не она, матери не понадобились ножницы. Но, наделав много шума, мать не успокоилась. В попытках совладать с собой, она отвернулась, а затем обратилась к Юлиану. Она наклонилась к нему, обнажив гнилые зубы:
- Признайся, это ты взял ножницы, - от ее голоса мальчик спустил в штаны пару капель.
- Нет, мама, - мальчик утер нос.
Ответ ее явно не устроил. Мамаша Лестер схватила сына за шкирку и поволокла в комнату. Отшвырнув ребенка, она принялась обшаривать углы, перетряхивать белье на постели. Юлиан, тихо плакал, вздрагивая от каждого звука. Насытившись, ураган стих. Мамаша Лестер хлопнула дверью. Юлиан некоторое время пролежал в позе зародыша. Он вслушивался в отдаленные крики - настала очередь Лукаса. Юлиан не знал - вернется ли непогода под его крышу, но решил навести в комнате порядок. Он старательно заправил мешковатую постель на полу, собрал в стопку старые книги, но настоящее горе ждало впереди - его паук, что давно облюбовал окно, пропал. Разорванная нить паутины - это все, что осталось от восьминогого друга. Иногда мальчик часами проводил у грязного окна, наблюдая, как паук плетет свои сети.
Когда в комнату вошел Лукас, брат сделал вид, что не заметил красного пятна на щеке. Ему было стыдно. Он действительно брал ножницы. Они оба это знали.
Темнота постепенно скрадывала убогую обстановку. Юлиан зажег свечу, которая тут же отбросила тень на силуэт брата в углу. Настроения для болтовни не было - и Лукас укрылся рваным одеялом и отвернулся к стене.
Убедившись, что брат уснул, Юлиан осторожно отодвинул прогнившие доски и достал тряпичный сверток. Мальчик бережно развернул его. Два листа картона, согнутых пополам, бумага и ржавые ножницы. Настоящее сокровище маленького мальчика. Юлиан подвинулся к свету и раскрыл картон. Глаза мальчика заблестели. Целый театр прятался в его тайнике. Бумажный городок с красивыми домиками. Их окружали резные заборы и молчаливые деревья.
Вчера он закончил вырезать и свой двор. С замиранием он трогал пальчиком фигурку Лукаса, тети Иды и пузатого дядюшки Грея. Они словно приехали погостить, оставив ненадолго ферму. Соседка Джоанна со своей кошкой перегнулась через забор. Ей всегда нравилось подглядывать. Пальчик замер над фигуркой мамаши Лестер. Он изобразил ее в белом платье, хотя на самом деле - она предпочитала мешковатые одежды.
Юлиан осторожно просунул пальцы в ушко ножниц и наклонился, заслонив тенью фигурку матери. Он схватил ее за бумажную голову и поднес к глазам. Ему было жалко своего творения. Каждый бумажный человек получался правдоподобным - на одну фигурку уходило по несколько вечеров. И не будь ножницы такими тупыми - он смог бы творить куда быстрее. На фигуру матери он потратил больше всего времени. Он хотел сделать ей подарок ко дню рождения. Он хотел, чтобы на ее лице появилась улыбка. Он надеялся, что сможет тронуть ее сердце.
Первый день занятий в школе так и не состоялся. Рано утром Юлиана разбудил брат и сказал, что мать умерла. Мальчик что-то пробормотал и отвернулся, а потом, когда до него дошел смысл сказанного, заплакал.
Ближе к вечеру приехали тетя Ида с мужем. Громогласная женщина взвыла, напугав соседскую кошку, что вылизывала лапу на заборе. Джоанна сделала вид, что наблюдает за кошкой, вцепившись в ограждение. Из обрывка разговора ей удалось узнать, что же произошло. Мамашу Лестер зарезал ее ухажер. Для сплетен этого было достаточно.
Несчастную похоронили на другой день. Стояла невыносимая духота, и тетя Ида сбилась с ног, выискивая в магазинах белое платье.
Дверной колокольчик пригласил первого покупателя, и Юлиан поднял голову. Он рассматривал свое отражение в стеклянной витрине. С момента смерти матери прошло много лет. Тетя Ида забрала братьев на ферму. О школе пришлось позабыть. Если Лукас успел получить хоть какое-то образование, то Юлиан едва считал до десяти и с трудом читал вывески. Во всех бумагах расписывался Лукас. Это устраивало обеих. Младший брат придумывал ножницы, кузнец Саймон запечатлял его шедевры в металл, а Лукас занимался продажей.
- Доброе утро! - мадам Роузи вот-вот отрешится от бремени. На лице застыло материнское негодование. Юлиану так и хотелось схватить веер и обмахивать это несчастное существо.
- Доброе! - пропел юноша, - чем могу быть полезен?
Роузи схватилась за поясницу:
- Повитуха сказала, что если под кровать положить ножницы, то я смогу легко родить.
- Чтож, - продавец приосанился, поймав кашель в кулак, - могу предложить вам с серебряными ушками. Они отлично разгоняют нечисть.
Роузи задумалась, а потом схватилась за живот:
- Пинается, - пробормотала она. На лбу выступил пот, - беру. Чертов ребенок, он разрывает меня изнутри! Поскорей бы уж появился на свет, гаденыш.
Юлиан подцепил ножницы со стены длинной спицей. Из-под прилавка он достал коробку. Добродушие сошло с его лица. Упаковав ножницы, он выписал несчастной чек и отпустил с миром. Колокольчики трепыхались, провожая Роузи.
Юлиан уставился в одну точку, тарабаня пальцами по стеклянному прилавку. Собачий визг вернул его из иного мира. Он подскочил, как от выстрела и метнулся в подсобную комнату. Пробежав длинный коридор, он оказался на заднем дворе. Беспородная собака вжалась в спасительный угол. Она лежала на боку, подергивая задней лапой, пока Лукас наносил удар за ударом.
- Прекрати! - крикнул запыхавшийся Юлиан.
Собака приподняла голову, тяжело дыша, и зарычала на сапог убийцы. Волосы Лукаса растрепались. На безумном лице, как рваная рана, поползла улыбка:
- Я тебя предупреждал...
- Оставь ее в покое, живодер!
- Вернись. Ты оставил прилавок без присмотра, - спокойно сказал брат и вытер вспотевшие ладони о штанину.
- Предупреждаю тебя, если ты не оставишь их в покое...
- Что тогда? - усмехнулся Лукас.
Юлиан опустил голову:
- Пожалеешь, - почти шепотом произнес он.
Для верности тот пнул собаку и направился в сторону Юлиана. Поравнявшись с ним, Лукас посмотрел на брата сверху вниз и ухмыльнулся. Прислонив спину к холодной стене, Юлиан пропустил его. Юноша стиснул зубы, чтобы удержаться от крепкой брани. Он сжал бессильные кулаки. Когда Лукас растворился в темноте коридора, он ударил дверь и выругался. Дворняга скулила. Юлиан ступил на пыльный двор. Уголки губ, как на тугом шве, поползли вниз. Злобу вытеснила жалость. Юноша подошел к собаке и присел на корточки. Бедняжка приподняла голову, чтобы облизать его добрые руки. Юлиан осторожно погладил животное. Дворняга заскулила, словно рассказывая, что произошло минуту назад.
- Тише, красавица, я позвоню доктору. Он тебя вылечит.
Умные глаза собаки светились благодарностью.
Юлиан ненадолго оставил собаку. В кабинете Лукаса не оказалось. Юноша с трудом отыскал телефон на столе под ворохом бумаг. Номер доктора Виаля он знал наизусть. Добрейшей души человек никогда не спрашивал, почему так много собак с переломами находят приют у братьев Лестер. А Юлиан не находил сил ответить, что к нему они приходят еще здоровыми.
- Доктор Виаль? Да, вы меня узнали. Все как обычно. Буду ждать, - стоило только положить трубку, как в дверях появился Лукас:
- Ты должен это прекратить. Твои собаки слишком дорого нам обходятся.
- Это ты нам дорого обходишься, - Юлиан принялся собирать бумаги в стопку, избегая сильного взгляда, - ты думаешь, я ничего не знаю?
- Да что ты вообще знаешь? - в голосе Лукаса появились нотки женской истерики.
- Уходи. Ты мне больше не нужен.
- И долго ты репетировал, чтобы сказать это?
- Достаточно.
- Это все, - Лукас обвел пальцем кабинет, - принадлежит мне.
- Любой адвокат в городе скажет тебе обратное.
- Это ты из-за собаки, да? Родного брата из-за собаки?
- Ты чудовище, - с грустью произнес юноша.
Юлиан готов был поклясться, что брат вернулся в торговый зал. Он слышал его тяжелые шаги. Стопка бумаг, в которых он видел одну неразбериху, легла на край стола. Грамота давалась ему с трудом, но он изо всех сил старался обучиться. Собака завизжала. Юноша всплеснул рукой, и бумаги полетели на пол. Чертыхнувшись, Юлиан выскочил во двор. На этот раз в руках Лукаса оказалась лопата. Юноша зажал рот рукой. Дворняга лежала в красной луже, отбывая в лучший из миров. От смеха убийцы собака, дрогнула в последний раз и испустила дух.
Юлиан заперся в кабинете. Он и не замечал, что снова начал разговаривать сам с собой. Несвязные, на первый взгляд, слова, сплетали в его голове отчаянные предложения. Юноша сидел за столом. Впервые он запер лавку так рано. В это время к нему обычно забегала Кармина. Ему нравилась эта девушка. И, похоже, что это чувство было взаимным. Она продавала молоко. Сейчас ее прилавок должен опустеть. Но его мысли занимал Лукас. Он непременно начнет мстить. Если ему не помогут адвокаты, он пустит в ход кулаки. Юлиан-то вскакивал, то снова опускался в кресло. Он разрывался от сомнений, но слабость довлела над ним. Рука безвольно опустилась вниз. Пальцы скользнула по круглым ручкам выдвижных ящиков. Подцепив один, он потянул его. Револьвер блеснул черным. Юлиан ощутил его в своей ладони. Но он тут же отбросил такую мысль и схватил ключ, что лежал рядом с оружием. Поднявшись, он стал расхаживать по кабинету.
Сложное решение не давало ему покоя. Вскинув голову, он рывком оказался у шкафа и вставил ключ в скважину. Замок придумал ему кузнец. Чтобы открыть, нужно было повернуть два раза влево и направо. Юлиан усмехнулся, представляя сколько попыток предпринял Лукас, надеясь, что заветная дверь прячет большие суммы. И он бы рассмеялся, если бы мог представить выражение лица брата, если бы тот все-таки взломал шкаф.
Юлиан протянул руку за картонкой, что по размеру, была больше, чем еженедельные газеты. Он подошел к столу и решительно смахнул все - на пол полетели бумаги, телефон со звоном полетел на пол. Трубка потеряла рычаг, испуская дух длинного гудка.
Юноша развернул картонку. Бумажный театр нельзя было сравнить с его первым творением. У него были ножницы на любой вкус, и только он знал, какой властью обладает острое лезвие и его фантазия.
Город с каждым днем разрастался. Посредине замерла центральная площадь. Деревьям не хватало только ветра, и они начали бы перешептываться, усыпляя бдительность граждан. Крошечные повозки замерли с экипажем внутри. И Юлиан знал всех. У него была отличная память на имена и лица. Вот его лавка по соседству с галантереей. Его хозяин Морисон, между прочим, порядочный человек. Башмачник Стивен и его жена снова спорят, кому закрывать салон, пока их дочь заигрывает с подмастерьем. Его любимая Кармина напевает новый мотив "Корове не все равно, что давать". Чепчик сполз ей на лоб, и видны только золотистые кудри. Мадам Роузи в мучительных схватках прислонилась к фонарному столбу, и доктор Виаль, как настоящий доктор, остановился, чтобы помочь. Юлиан шарил глазами по миниатюрам в поисках Лукаса. Тот остановился у таверны "Ухающий филин" и разговаривал с капитаном Дарвином.
Юлиан сунул руку в карман и нащупал ножницы. Пальцы стали мокрыми и липкими, как в тот день, когда он прикоснулся к фигурке Мамаши Лестер, чтобы превратить в конфетти ее бумажное тело. У Творцов много преимуществ, но одно из них, пожалуй, самое главное - являясь рукою судьбы, они не оставляют следов.
25.09.2011