Воскресное утро выдалось пасмурным. Я лежал на широченной кровати с закрытыми глазами и в который раз силился заснуть. Совсем рядом, откровенно посапывая и, время от времени вращаясь на все стороны, безмятежно спал мой трехлетний сыночек Санька. С ним рядышком на неимоверно малом пространстве нашей огромной кровати примостилась моя жена Люда, которая спала по-особому тихонько, как бы боясь своим неосторожным движением или даже дыханием нас разбудить.
Не выдержав неопределенности со сном, я тихонько сполз с кровати, стараясь никого не разбудить, и вышел, потягиваясь в соседнюю комнату в надежде, примостившись в кабинете на небольшом диванчике калачиком еще сладко подремать.
Оказалось, что известная от зарождения поза 'калачик', довольно успешно способствует дреме. В сладкой истоме я потихоньку начал засыпать, а перед глазами, со скрипом открывается огромная дверь, а за ней радостные и счастливые лица знакомых и незнакомых мне людей....
Звонок!!! Еще звонок!
Вскочив с диванчика, я кинулся к телефону. Только бы успеть схватить трубку, чтобы прекратился этот оглушающий звон способный разбудить Саньку.
- Алло, я Вас слушаю, - автоматически приглушенно вымолвил я.
- Коля это ты? - на другом конце в трубке, тихо и тревожно отозвался очень знакомый мне женский голос.
'Стоп, это же...' - подумал я.
- Коля, это я - Таня, - голос в трубке подтвердил мою догадку.
Звонила из почти забытого мною прошлого моя первая жена....
- Да, да. Я тебя узнал. У тебя что-то случилось? - растерянно спросил я.
- Коля, наша Аня пропала... - голос в трубке поник.
- Как пропала?! Она же еще... уже не ребенок, - выпалил я, вспомнив, что нашей дочери совсем недавно исполнилось семнадцать.
- Ой, Коль, я не знаю. Я ничего не могу понять! Три дня назад она как обычно с утра ушла на подготовительные курсы для поступления в университет, и вот ее нет. Я пришла с работы, а у нее на столе короткая записка: 'Мамочка я очень скоро и успешно вернусь. Ни о чем не переживай и ни куда не обращайся - так надо. Я дам о себе знать, как только устроюсь. Твоя Аннушка'. Откуда вернусь? Куда устроюсь? А главное когда? - спрашивала меня Татьяна о том, чего она и сама не могла сообразить.
- Аня, что собиралась куда-то поехать? - несуразно спросил я.
- Нет, нет. В том-то и дело, что ни о какой поездке речи не было вообще. Месяц до вступительных экзаменов в университет. Какая может быть поездка? И куда? - снова спросила Татьяна в недоумении.
- Стоп. Может, ей не нравится ваш университет и ей захотелось в столицу? Здесь и университетов побольше и учеба престижней. Аня ничего в последнее время не говорила об этом? - единственное, о чем нашелся спросить я.
- Вот и мне пришла эта мысль. Я вчера вечером отыскала в справочнике Гошкин домашний телефон в надежде, что ты продолжаешь с ним дружить. Слава богу, Галина Павловна, его мама, дала мне его мобильный и я у него узнала твой домашний телефон. Звонила вчера до одиннадцати вечера, но никто не брал трубку. Еле дотерпела до утра, чего только не передумала, но так и не сообразила куда Аня могла уехать? Вот подумала: может, к тебе рванула. Последнее время она как-то все больше спрашивала что ты? Да как ты? Я стояла на своем. Расстались, значит, расстались. И у тебя своя жизнь, и у нас своя. Тем более что толком и сама не знала до разговора с Гошей, что да как? Вот и решила, может, Анечка к тебе поехала, но слышу, что нет, - растерянно и грустно произнесла она.
- Подожди, не отчаивайся. Может, у нее в столице еще кто-нибудь есть знакомый, и она еще ко мне не дошла. Может, устроилась в гостинице и меня разыскивает. Может... - не успел договорить я, но Татьяна меня прервала.
- Коль, какая гостиница? Я и на дорогу не знаю, где она деньги взяла. Живем то с копейки. Я одна работаю. С зарплатой проблемы: то дают, то задерживают, по-разному. На жизнь только и хватает. Ой, прости.... С гостиницей вряд ли, а что касается знакомых и друзей, так вроде всех перебрала, ... нет таких, - сказала Таня, невольно напомнив мне о больном.
'А ведь действительно за эти прошедшие годы я так и не удосужился узнать, как им живется,' - подумал - ' договор договором, а жизнь есть жизнь и мое участие не было бы лишним. Эх!' - и почесал в затылке я.
- Тань, а, может быть, какое-нибудь сердечное увлечение... Я ведь тоже когда-то тебя увез на север без оглядки на твоих родителей и они, наверное, также сходили с ума пока мы не открылись? Может, нашелся такой же и увлек Аннушку? - вспомнил я свой 'подвиг' двадцатилетней давности.
- Нет, Николай. Ее первая любовь - мальчишка разбился на мотоцикле полтора года назад. Аня очень тяжело пережила утрату и о новом увлечении речи не может быть. Поэтому здесь что-то другое... Она со мной всегда была как с подружкой и делилась, как мне казалось, всем. Правда, последние полгода она часто пропадала в Интернет-клубе, пока не купили в кредит домашний компьютер. После этого практически все вечера Аня просиживала перед ним, с кем-то переписывалась и что-то искала. Но что? Я мало чего понимаю в этом, поэтому и не мешала. Была довольна тем, что это занятие отвлекало ее от случившейся трагедии. Компьютер на месте, но как в нем и что посмотреть я не знаю. Может быть, там причина и подсказка? Я вчера просила соседского парнишку Лешу, чтобы он помог мне. Однако он не смог справиться с паролем, которым закрыт доступ в компьютер. Что думать дальше, и что делать? - Таня немного успокоилась и очень ждала от меня помощи, так как видимо, я был тем единственным человеком, к которому она могла за ней обратиться.
- Тань, не переживай, все образуется, да и в записке сказано, что она в порядке, - постарался ее успокоить я, - Я думаю, что в ближайшее время Аня отзовется. Тем более, что вы не ссорились, и она тебя очень сильно любит.
- Ты, Коль, извини, что потревожила. Ведь договарились о том, что разные у нас дороги и если б не Анечка, то не стала бы теребить и искать тебя... - голос ее задрожал, а в мою голову резко ударили короткие гудки.
- Да, Люд, Аня пропала, - еле выдавил я из себя я. Ком застрял в горле и скупая слеза покатилась по моей щеке.... Десять долгих лет я не общался с дочерью, и вот она о себе напомнила.
Люда обняла мою голову и тихонько промолвила.
- Надо ехать, Коля ....
Глава 2
Я уже мчался на предельной скорости по окружной столичной дороге по направлению на юг. В воскресное утро дорога почти свободна от других машин и инспекторов ГАИ. Мой добрый приятель - автогонщик по призванию, однажды подсказал мне, что ехать нужно чуть быстрее комфортного состояния и чуть-чуть медленнее возможностей двигателя. Первое удерживает водителя на адреналине, не позволяя уснуть, а второе оптимизирует движение автомобиля, не перегружая его. Я пользуюсь этим добрым советом вот уже десять лет.
Дорога - если она без выбоин да колдобин - мой добрый советчик, позволяющий решать самые неразрешимые проблемы ....
'Анна, Аннушка, Аня', - подумал я. - 'Какая же ты уже взрослая и самостоятельная...'.
Последний раз практически десять лет назад мы с тобой задорной семилетней девчонкой вот также мчались по крымским серпантинам на только недавно купленном подержанном 'Жигуле'-шестерке, и во все горло, заглушая шум двигателя, пели очень популярную тогда бардовскую песню:
Нет надежней и прекрасней средства от тревог,
Чем ночная песня шин.
Длинной, длинной вереницей стоптанных дорог,
Штопаем ранения души...
'М-да, ранения души...' - повторил про себя я. - 'Десять лет как один день. И еще десять лет до, со времени нашего с Таней знакомства ...'
Пролетела окружная, и я вышел на практически финишную 500 километровую прямую, минув такой 'привлекательный' выездной пост ГАИ. Единственный в своем роде автобан, который много хвалили и столько же ругали, остается великим свершением эпохи предыдущего президента. Он такой же, как и тот - двухполосный, с недоделками, которые болью отдаются и во мне, и в машине.
...А ведь действительно десять плюс десять, а вместе двадцать лет с тех пор как, вот также в дороге, в ярко красном 'Икарусе', на одном сиденье оказались двое молодых людей. Я - девятнадцатилетний выпускник техникума, патлатый и в модных клешах, прогуливающий свой месячный отпуск перед поступлением в институт. И она - Татьяна, пятнадцатилетняя совсем юная восторженная девчонка, возвращающаяся от тетки. Рейс был ночной. Я, запыхавшись, вскочил в отъезжающий автобус, и вдруг такой подарок судьбы: единственное незанятое место рядом с ней - мое!
Всю ночь напролет, не умолкая ни на минуту, я, распушив крылышки, старался произвести впечатление, и, как мне показалось, получилось... Расставаясь ранним утром на небольшой автостанции я только и успел записать ей свой адрес, и с огромным сожалением продолжил свой путь.
Дорога резко пошла вниз, и обычно здесь притормаживают. Мне наоборот всегда хочется прибавить с тем, чтобы на подъеме взлететь. Хорошо, что распогодилось и в просветах туч стало появляться солнышко. Асфальт просох от утренней пасмурности и мой 'взлет' не был опасен.
...Последующие отпускные приключения и события притупили в памяти восторг дорожного знакомства. И вдруг по приезду домой - конверт с незнакомым обратным адресом. От кого? Красивый аккуратный девичий почерк, искренние, трогательные, наивные слова вернули меня на миг на маленькую автостанцию, а дальше... Друзья, экзамены, танцы, ВИА, знакомства, свидания... Закрутилось, завертелось, затуманилось. Вечерний факультет института не спасал меня от службы в армии. И как поется в песне: 'А мы ракетчики, как летчики крылаты' в далеких казахских степях. На сотню километров вокруг ни одного населенного пункта и только суслики да 'степь да степь кругом', хоть волком вой. И это после таких ярких впечатлений! Ни увольнений, ни свиданий. Отпуск как мгновение, а в ящике моего письменного стола конверт, тот конверт, и в памяти - маленькая автостанция. Что ж, лучше позже, чем никогда. Я написал, она ответила...
'А дорога синею лентою вьется...' Промелькнули бесконечные пригородные села, одна область сменила другую, а затем и третью. Я свернул с автобана на обычную шоссейную дорогу и остановился у совсем обычного придорожного кафе-вагончика с обычно - необычным названием: 'Еда'. 'Еда, так еда', - подумал я и зашел перекусить. Для этого придорожного заведения время было ранним, и девушка-буфетчица сонно поинтересовалась моими съестными намерениями. 'Булка-кофе-молоко', - выпалил я и, сев у окошка, подумал- 'Да пока принесут'.
...Она не просто ответила - прислала удивительные фотографии, на которые засматривалась, без преувеличения, вся наша удаленная от цивилизации воинская часть. Да и друзья, встретившие из армии бравого сержанта, ахнули. Да посадили в поезд. Приехал, увидел, поразил и опять... пропал на целый год. Набор все тот же: друзья, танцы, институт, работа, дом. Одним словом - некогда. Эх! А там ждали и очень. Ждали писем и обещанных звонков. Мама и сестра не находили себе места, а мне - некогда. Одна, другая, третья. Третья бросила... Обида жгучая, тоска беспросветная. Сестра, мама... Год прошел - вспомнил. Вспомнил, собрался и поехал увидеть ее горящие глаза. Неужели потухли?! Увидел и ... Самолет, север - романтика, впечатления. Появилась на свет ты, Анечка...
- Давайте я принесу новый кофе, а то этот совсем остыл, - голос буфетчицы лишь на миг возвратил меня в действительность.
- Да, остыл... - промямлил в ответ я.
...Анечка, ты снова зажгла ее глаза. Она отдала тебе ... свое здоровье и все то, что не захотел получить я. Наша совместная с мамой жизнь напоминала длинную стайерскую дистанцию. Я постоянно пытался догнать и подогреть потерянное чувство и постоянно перегревался сам, упрекая ее в бесчувственности. Тем самым, удаляя, не приблизив. Снова настраивался и снова срывался. Тем более что заочная учеба в торговом институте на берегу Черного моря предоставляла не мало соблазнов и возможностей, о которых, вероятно, твоя мама догадывалась. Впрочем, знала и молчала, а мои восторженные попытки, скорее всего, относила к моему желанию зализать раны...
Я оставил булку-кофе-молоко нетронутыми и вышел из вагончика. Солнышко окончательно победило тучи и сияло вовсю. Автомобильный кондиционер нагонял прохладу, а дорога наполнилась автомобилями. Обгоняя их один за другим и лавируя между появляющимися ухабами, я продолжил свой путь в размышлениях и надеждах.
...Однажды, когда тебе, Аня, было два с половиной года, я ушел с другой женщиной, но, недолго пожив с ней, я очень долго возвращался назад. Мой отец трагически погиб, когда мне исполнилось всего четыре дня. Так и не увидев меня, он только успел произнести маме: 'Береги себя и новорожденного...' Мне, наполовину сироте, сделалось страшно оттого, что я при себе живом тебя оставлю без отца, и я вернулся, вымолив прощение. И снова попытался наверстать упущенное. Твоя мама, мне показалось, начинала в третий раз гореть, а я в третий раз сорвался. Тем более моя новая работа в торговле этому весьма способствовала, и посещение злачных мест стало для меня привычным делом. Мы с мамой все дальше удалялись друг от друга, а, как известно, свято место пустым не бывает. В жизни мамы встретился человек, о существовании которого я узнал последним. Тебе уже было шесть, Анечка, и ты как могла, таила это от меня. Я даже дважды почти откровенно столкнулся с ним, однако совсем не придал этому значения. И только в момент очень жесткой ссоры мама сама сказала о его существовании...
Миновав участок шоссейной дороги, и снова оказавшись на двухполосной автостраде, я остановился и набрал номер мобильного телефона Гошки:
- Привет Гоша. Узнал? Это я, Николай, - поприветствовал своего давнего друга я.
- Я на подъезде и знаю, что ты в курсе. А скажи, Татьяна живет там же, с родителями? - поинтересовался я, так как от Гошки знал о ее незамужестве и самостоятельном воспитании Ани. Гошка действительно был в курсе и, хотя мы общались не часто, а скорее редко, он все-таки знал новый адрес Татьяны. Они жили в областном центре в квартире двоюродной сестры, которая уехала к дочери заграницу. Узнав адрес, и договорившись о встрече с Гошкой, я двинулся преодолевать оставшиеся сто километров.
...ШОК! Меня сообщение мамы повергло в шок. Вот тогда и родился этот злополучный договор о разных путях дорожках и о немедленном разводе от и до. Вы, Анечка, вскоре уехали к маминым родителям. Я же остался пока на Крайнем севере, но тоже потом вернулся. Время от времени я через Гошку справлялся и о тебе, и о маме. Но гордыня застилала глаза, и я скрывался за договором, забывая о том, что первопричиной его появления был именно я.
Я въезжал в знакомый город, а на языке вертелся припев той самой бардовской песни, которую мы с Анечкой пели, перекрикивая мотор:
Не верь в разлуку старина...
Нет дороги окончанья - есть ее итог,
Дороги трудны, но хуже без дорог!
Глава 3
Я позвонил. Вначале открылась одна внутренняя, а затем и внешняя дверь.
- Ну, здравствуй, - выдавил я из себя, а на пороге по-домашнему в ситцевом халатике стояла Татьяна, которая тихонько ответила:
- Здравствуй, Коля, зная тебя, я ни минуты не сомневалась в том, что ты приедешь... Заходи.
Я преодолел пространство между двумя дверьми и вошел в квартиру, обычную городскую двухкомнатную квартиру постройки 80-х годов теперь уже прошлого тысячелетия.
'Да уж - подумал я, - как это дико звучит: из прошлого тысячелетия. Это выходит и мы дети прошлого столетия. Гм.'
- Проходи в зал, - сказала Татьяна и добавила:
- С дороги, перекусишь, а потом если устал, может отдохнешь.
- Да нет, не устал, - ответил я, - а вот от чаю, не откажусь.
Начало разговора было трудным. Я, впрочем, как и Татьяна, старались не смотреть друг на друга. События бурного развода и не менее бурных объяснений оставили свой значимый след и через десятилетие.
Татьяна вышла на кухню, а я вышел на балкон. С шестого этажа открывался вид на шумевший внизу небольшой базарчик - дань теперь уже новому тысячелетию. Народ сновал между базарными рядами. Некоторые посетители рынка тащили за собой печально известные 'кравчучки.' Южный рынок более темпераментный по сравнению со столичным, и события на нем происходят мгновенно. Вот и сейчас поспорили две соседки за 'межу' и тут же рассмеялись, увидев, как у проходившего мимо мужчины в одном прозрачном пакете носки соседствовали с колбасой, купленной здесь же на рынке.
Я достал мобильный телефон и набрал домашний номер, пошел гудок...
- Привет, я на месте, - сказал я далекому и очень родному и любимому человечку. - Все в порядке. Я только зашел.
Голос в трубке искренне вздохнул, ответил 'Привет', и снова вздохнул.
- Как вы там? Что делаете? Как Санька? Опять 'дядю' требует? - почти машинально выпалил я, чувствуя неловкость за самостоятельную поездку.
Даже когда Люда была в положении, мы возили с собой акушерский пакет, не желая расставаться. За наши совместные пять лет почти не было случаев, чтобы я когда-то и куда-то уезжал сам. Это случалось крайне редко, да и то на считанные мной и ею часы.
- Санька поел обожаемой им яичницы и пока, слава богу, компьютерного 'дядю' не требует. А ходит с голой попой по комнате с машинкой и тараторит 'Папа би-би', не желая одеваться. Ты за нас не переживай. Оденемся, возьмем велосипед и пойдем на улицу. Мы тебя очень ждем, - и голос Люды опять вздохнул.
- Ну-ну! Выше нос. Я очень скоро буду. Саньку поцелуй и - сказал я, понимая всю тщетность своих утешений - пока. Целую крепко-крепко.
- Пока, от меня и от Саньки. Мы тебя очень будем ждать. Звони, - попрощалась Люда.
Я повернулся к балконной двери. За ней сквозь прозрачную штору было видно, как Татьяна накрывает журнальный столик, аккуратно раскладывая чайные чашки и блюдца.
- Чай, так чай, - просто сказала Татьяна, ставя на стол свежеиспеченный картофельный пирог и наливая кипяток и заварку в чашки.
Забытый вкус картофельного пирога напомнил мне о том времени, когда такой же пирог готовился к домашним торжествам и обязательно заправлялся соусом моего приготовления. 'Сегодня соуса нет' - подумал я, угадав мысли Татьяны.
- Что-то новое есть от Ани? - спросил я, снимая неловкость и переводя разговор на интересующую нас обоих тему.
- Да, ой, совсем забыла, телеграмма. Только перед тобой принесли. - Таня вскочила и выбежала в другую комнату, тут же вернувшись с листочком бумаги.
'Мама я пока в Москве. Доеду до места сообщу. Не волнуйся и помни: я тебя очень люблю. Аня', - прочитал я в телеграмме и тут же предположил:
- Может, Аня в Норильск махнула? Она все-таки немножко норильчанка, - я и сам не поверил в несуразность своего предположения.
- Я тоже об этом думала. Северные знакомые остались, но мы так давно ни с кем не общались. Да и Аня уехала из Норильска совсем маленькой. Первое время еще вспоминала Север, а потом так от случая к случаю - Таня присела в кресло и уставилась на телеграмму.
- Главное, что она жива и здорова. Знает куда едет и о тебе помнит. Значит, доедет и обязательно сообщит. Нужно набраться терпения и ждать. А пока, покажи мне, - искренне попросил я допивая чай и доедая пирог, - ее последние фотографии, если можно.
- Ты пройди в ее комнату - предложила Татьяна и добавила с грустью в голосе - Она так о ней мечтала... и уехала! Мы здесь совсем недавно. Аня сдала выпускные экзамены и стала готовиться в педагогический университет. У нее проявились способности к языкам, и мы переехали в Ларисину квартиру. Она у Алены и теперь уже бабушка. Помогает воспитывать внучка, а ключи оставила нам, чтобы присматривали за порядком. Вот так у Ани появилась комната. Она так была ей рада. Тем более что Лариса не возражала против перестановки мебели по-своему, - рассказывала Татьяна, пропуская меня вперед.
В Аниной комнате напротив дверей находилось окно, занавешенное прозрачной шторой. Свет от окна попадал на огромную фотографию юной девушки.
Я остолбенел не в силах оторвать взгляда от этой фотографии. В памяти сохранился образ маленькой девчонки, которая восторженно подпевала мне в дороге, а с портрета на меня смотрела прекрасная девушка. Смотрела чистыми искрящимися моими глазами. Я стоял не в силах сойти с места. Сколько извинительных слов пролетело в моей голове, но я так и не нашел нужных.
'Прости', - подумал я и только теперь заметил, что в комнате нахожусь один. Таня очень аккуратно прикрыла входную дверь. 'Спасибо', мысленно произнес я и сел в рабочее кресло перед письменным столом. Над большой фотографией высилась книжная проволочная полка, уставленная разными книгами и мягкими игрушками. Среди этих игрушек в центре выделялись те..., которые я посылал на протяжении этих десяти лет ко дню Аниного рождения. Я их узнал! Точно! Вот шерстяной барашек, которого я привез из Израиля, а вот забавный Мишка из Страсбурга...
На письменном столе в левом углу удачно вписался монитор, с ним рядом клавиатура и маленькая этажерка для дисков. Открытая прозрачная пластиковая коробочка от одного из них лежала передо мной на столе. Диска в ней не было. Такое впечатление, что буквально пять минут назад Аня сидела и рассматривала его содержимое. Я взял коробочку в руки и на ее титульной стороне прочел название 'Рожденные Гениями'. 'Странно, - подумал я, - о ком это?' Под столом я обнаружил системный блок и включил его. Пока компьютер готовился к запуску, я внимательно рассмотрел этикетку на коробочке диска. На ней под названием значился какой-то Интернет адрес, и надпись-предостережение об авторских правах. На фоне большого числа портретов известных своей гениальностью людей едва просматривалась надпись курсивом 'Идите с Миром...' 'Куда?' - машинально подумал я и догадался, взглянув на адрес сайта в Интернет. Компьютер загрузился и сразу же выдал запрос на пароль, которого я к великому сожалению не знал, впрочем, как и Татьяна, сообщившая об этом мне в нашем разговоре по телефону. Жаль. Ведь как-то, наверное, можно его найти или 'взломать'? С этой задачею, паролем, мне, конечно, не справиться, но наверняка есть среди Аниных друзей 'спецы'... Осталось только их найти.
Я сидел за Аничкиным столом и рассматривал этикетку. Внезапно я поймал себя на мысли о том, что все изображенные на ней гении, как мне показалось, были живы и здравствовали в новом третьем тысячелетии. Интересно, почему только реально живущие и нет живших?
Дверь в комнату тихо открылась и в нее вошла Таня .
- Вот так же и мы с Лешей уперлись в пароль и ни шагу... - сказала Таня, обратив внимание на экран монитора, настойчиво запрашивающего неизвестный нам пароль.
- Интересный, наверное, в ней находился диск, - показав Тане коробку, произнес я. - Тебе Аня его не открывала и не показывала?
- Да нет. Я, правда, и не очень интересуюсь, но, по-моему, до прихода Леши я его на столе не видела. А сегодня после разговора с тобой обратила внимание на то, что коробка открыта, а диска нет? - удивилась Татьяна и развела руками.
- Может быть, он внутри, - показав на блок, предположил я и развернул двухстороннюю этикетку-вкладыш. На внутренней сторонне вкладыша в готическом стиле в окружении ребусов значился странный на первый взгляд текст. По взгляду Татьяны я понял, что она тоже им заинтересовалась, и я начал читать вслух:
'Рожденные Гениями,
Солнцем вдохновленные,
Природой воспроизведенные;
Чистые - непорочные,
Духом наделенные,
Озареньем освященные....
ВАМ - БЛАГАЯ ВЕСТЬ
Человек есть Сын Земной Матери, и от нее Он получает свое тело, тело рожденного рождается из лона его Матери. Он одно с Земной Матерью - Она в Нем, Он в Ней. От Нее Он родился, в Ней Он живет и в Нее Он вернется.
Его дыхание - это Ее дыхание, Его кровь - это Ее кровь, Его плоть - это Ее плоть.
Ибо ваш Отец Небесный есть Любовь.
Ибо ваша Мать Земная есть Любовь.
Ибо Сын Человеческий есть Любовь.
В сердцах - Ангел Любви,
В головах - Мудрость Закона,
В руках - Сила Созидания...
И пошли Они меж Сынов Человеческих, чтобы принести Свет Мира тем, кто в темноте...
ДА БУДЕТ МИР ВАМ... '
'Интересный, загадочный евангельский текст, но от кого? ' - подумал я и растерянно взглянул на Татьяну.
Она все также заворожено смотрела на текст, затем тихо произнесла:
- Это не наше... нет.
На мой удивленный взгляд, она объяснила:
- Еще в Норильске я стала Свидетелем Иеговы и с тех пор в меру своих сил проповедую Святое Писание, но там такого нет.
Я совсем мало знал о Свидетелях, как их называли окружающие, кроме того, что православные их считали вероотступниками и еретиками. Эта неприязнь была настолько велика, что она странным образом передалась и мне - человеку православному, крещенному в зрелом возрасте, но не всегда соблюдающему церковные обряды и каноны. Но каждое утро мы с Людой произносим 'Отче наш', и даже маленький Санька при этом складывает свои крохотные ладошки и в конце молитвы пытается креститься.
А затем продолжила:
- Аня также ходила со мной на наши собрания и даже участвовала в библейских представлениях. Она самостоятельно научилась языку глухонемых и помогала им в освоении Святого письма.
Слова ее звучали настолько естественно и спокойно, что возникший было во мне протест, угас, и я задумался над ею сказанным.
'Самый страшный суд - незнание. А я ведь действительно абсолютно ничего не знаю о них и Свидетелях, кроме расхожих мыслей об их отчужденности и настойчивых проповедованиях по домам. Точно и к нам приходила пожилая женщина, предлагала почитать какую-то литературу и журнал, по-моему 'Сторожевая башня' называется', вспомнил я. А вслух настороженно спросил:
- Почему Свидетели ?
Татьяна, услышав вопрос, очень спокойно ответила:
- Я постараюсь тебе объяснить, но позже. А пока прими все как есть. Мне кажется, что не Свидетели являются причиной странного поступка Ани, а она сама не может больше сообщить, чем написала.
Теперь уже Татьяна успокаивала меня:
- А текст этот и правда очень знакомый и очень необычный. Я покажу его на собрании своему надзирателю.
- Какому надзирателю? - чуть не подпрыгнул я.
- Такому, который надзирает за нами, - все также спокойно сказала Таня и добавила, - в свое время были общества, которые презирали за немощными, ты не слышал?
- Да-да слышал, конечно, в царской России были такие попечительские заведения, но само определение ...? Гм, действительно, может и нелишне, за нами понадзирать, - подытожил я и добавил, - а мне на ваше собрание можно? Послушать.
Татьяна впервые за время моего пребывания улыбнулась и сказала:
- Можно, но если не станешь активно нас обращать в свою веру. Я помню как ты, будучи комсоргом, не пускал молодежь освящать пасху в православную церковь. Что-то изменилось?
- Многое и очень многое..., а пока может, пригласить Лешу - предложил я и снова указал на пароль.
Татьяна вышла. Я услышал, как закрылась входная дверь, и еще раз попытался вчитаться в содержимое вкладыша этикетки.
... Пошли Они меж Сынов Человеческих, чтобы принести Свет Мира...
ДА БУДЕТ МИР ВАМ... '
Что-то не давало мне покоя, что-то было очень знакомым в этих словах... Но что?
...Путники медленно опустились на придорожные камни. Их светлые одежды спасали их от палящего зноя. Лица их были обветренны, а в глазах была непоколебимая решимость достигнуть цели своего путешествия - уединенного пустынного места на берегу мертвого озера... Соленный город...
Я копался в своей памяти мучительно что-то вспомная, и не заметил, что я уже не один.
- Вот и Алексей, а это Анин папа, Николай Федорович - представила нас Татьяна.
Передо мной стоял высокий паренек лет семнадцати с явными признаками начинающейся сутулости. Это косвенно подтверждало его компьютерную зависимость, что в наше время не есть редкость.
- Привет, - просто сказал я и продолжил: сможешь помочь?
- Попробую, - скупо ответил Алексей и уселся в освобожденное мной кресло.
- Желаю удачи. Это для нас крайне важно, - сказал я и добавил: Мы не будем тебе мешать, а ты, если получится, позови.
Алексей уже был на 'другой планете', удостоив нас с Татьяной лишь кивком головы. Мы тихо вышли из комнаты. А я все также держал в руках вкладыш загадочного диска.
- Совсем забыл спросить у Алексея о диске, может он сможет что-либо прояснить? - по пути в другую комнату тихо сам у себя спросил я.
Таня мне ответила:
- Если этот диск вообще имеет какое- либо значение...
В голове у меня тут же прозвучало: 'Имеет, имеет. Да еще и какое значение! Если не основное', - но в слух это я повторять не стал, решив дождаться Лешиных результатов.
В комнате я уселся в кресло. Напротив, через журнальный столик, в такое же кресло опустилась Татьяна, подавая мне фотоальбом с Аниными фотографиями.
Я трепетно его открыл, и с первой же страницы на меня глянула такая же фотография Ани, как висела в ее комнате, только размерами поменьше. Я стал просматривать фотографии, а Татьяна изредка их комментировала:
- А это Гришка, друг Миши, погибшего полтора года назад в аварии... Он очень часто к нам заходит.
Вдруг она оживилась:
- Слушай, как я сразу не сообразила! Гриша ведь тоже 'компьютерщик', он этому учится в институте. В последнее время они с Аней и ее подружкой Викой, о чем-то оживленно спорили, и даже я кухне слышала, как Аня настойчиво повторяла, что-то вроде 'А я верю...'. Однако я старалась не очень вникать в суть происходящего. Ведь главное было то, что Аня ожила и стала чем-то интересоваться, - как бы оправдываясь, сообщила Татьяна.
- Ты смотри фото, а я поищу Гришкин или Викин телефон и приглашу их к нам. Действительно, как я раньше не сообразила их позвать? - уже на ходу сама у себя спрашивала Таня.
Я просматривал фотоснимки и перед глазами нежно возникал образ моей Аннушки. Вот она, наверное, с одноклассниками на природе. Стоп, а здесь они втроем и подпись фломастером 'Неразлучные друзья - есть на белом свете'. А почерк то, как у мамы, можно спутать...
Татьяна зашла в комнату и, увидев фотографию, воскликнула:
- Ты их нашел? Здорово! А я уже им позвонила. Они скоро придут. Тебе еще чаю или чего посущественней ? - спросила Таня.
- Нет, пока только чай... Хотя постой, я хочу выйти к машине. Я бросил ее прямо у подъезда, и она наверняка может кому-то помешать. Я ее переставлю и вернусь, - отложив на время альбом, сказал я, направляясь к выходу.
Выйдя во двор, я действительно переставил машину на стоянку. А затем у прохожего справился о наличии ближайшего продуктового магазина. Направляясь в него, я по дороге рассматривал все тот же вкладыш, который прихватил с собой. На пороге магазина я почти столкнулся с молодой парой, которая старалась впереди меня проскочить в двери.
- Ой, откуда это у Вас? - спросила девушка и показала своему спутнику на вкладыш и вдогонку выпалила - Где Вы это нашли?
Ее парень тоже внимательно посмотрел на вкладыш.
- Это с Аниного диска... - и, уставившись на меня почти агрессивно, спросил - Вы кто?
'Господи... - пронеслось у меня в голове, - это же...'
- Неразлучные друзья есть на белом свете, - вполголоса вспомнил я надпись на фотографии.
Парень с девушкой удивленно уставились на меня, ожидая объяснений.
- Ребята, я Анин папа, - пояснил я, выводя их из оцепенения, и добавил:
- Прошу... - пропуская их первыми в магазин. Их оцепенение проходило очень медленно. Гриша, подталкивая Вику и оглядываясь искоса на меня, двинулся в двери магазина и тут же остановился
- Стоп. Какой папа? Откуда? У Ани, что был папа? - уставившись на Вику, удивился парень. Она не менее удивленно предположила:
- Наверное...
Я тоже не сразу нашелся, что ответить на столь очевидный вопрос и повторил за девушкой:
- Наверное... - а про себя подумал: 'Действительно, наверное...'
Вслух же добавил:
- А вот женщину нужно поскорее выпустить из магазина, иначе она другими словами нам объяснит сущность происхождения детей, - попытался пошутить я и, слегка подтолкнув Гришу, вместе с ними протиснулся в магазин под упорным взглядом случайной покупательницы, которая прошипела : ' Совсем растерялися...'
Я резко остановился. Ребята, тоже.
- Случилось чего? - почти одновременно спросили они.
- Аня пропала! - Так же машинально выпалил я. - Уже четвертый день мама с ума сходит...
Вика, первой придя в себя и опустив глаза, предположила:
- Она точно... - и, заглянув Грише в глаза, добавила: - помнишь, они там, в Солнечном городе.
Гриша растерянно кивнул, пытаясь сообразить, о чем это она говорит, а потом выдавил из себя:
- Ведь точно, Аня много говорила о каком-то городе Солнца
- Вы знаете... - теперь уже парень обращался ко мне, - она с кем-то переписывалась из этого города. По-моему, у нее даже был его электронный адрес.
Сообщение Гриши подстегнуло нас к действию, и мы напрочь забыв о магазине и покупках, двинулись к Анне домой. Лифт поднимался очень медленно, а мы молчали, боясь ошибиться в своей неожиданной догадке.
Зайдя в прихожую и поприветствовав Татьяну, ребята разделились. Гриша пошел к Алексею взламывать неподдающийся пароль, а Вика вместе со мной и с Татьяной зашла в другую комнату. Мы расселись, слушая Викин рассказ.
- Вскоре после трагедии с Мишей мы с Аней шли вместе с остановки автобуса, в котором я возвращалась из института, а она из школы. Когда мы проходили рядом с компьютерным клубом, я предложила зайти и проверить мою электронную почту. Я как раз ожидала посланий от Гришки. Аня согласилась, и мы вместе включили 'комок' и я открыла почту. Среди разного рода спама - случайных сообщений, которые я, как правило, и не читаю, Аню привлекло одно краткое сообщение. Я уже точно не помню, но в нем говорилось о каком-то Парадизе и о возможности нахождения в нем. Я то и слово 'парадиз' слышала впервые, а Аня ухватилась за него и попросила открыть текст. В нем только и размещалось предложение зарегистрироваться на таком-то сайте и получить необходимую информацию. Время меня поджимало, и мы ушли.
Вика перевела дух и продолжила:
- Каково же было мое удивление, когда примерно две недели спустя в этом клубе я увидела Аню, которая, довольно уверенно себя чувствуя, увлечено что-то рассматривала на мониторе. Но как только я обозвалась, она тут же щелкнула мышкой и свернула картинку. Я лишь успела заметить мигающее название. Это был все тот же Парадиз.
Я вспомнил, что греческим словом 'парадиз', что в переводе значит Рай, князь Лев Сергеевич Голицын назвал урочище в Крыму под Судаком .
Таня при слове Рай вздрогнула и насторожилась, затем, увидев, что мы это заметили, пояснила:
- У нас Свидетелей есть книга 'Ты будешь жить в Раю на земле' и мы верим в то, что рай необходимо строить вначале на земле, а затем уже отправляться в небо... - подытожила она.
В этот момент в проеме двери показались Гриша с Алексеем и торжественно сообщили о том, что невозможного для них мало и пароль взломан.
Это сообщение буквально подбросило меня и моих собеседниц с наших мест, и мы вместе с ребятами устремились к монитору. Гриша пощелкал мышкой и показал, что почтовый ящик Ани был заполнен практически до отказа. Причем, как у любого начинающего пользователя, он больше чем на половину был забит случайными сообщениями, которые, видимо, не удалялись со времени регистрации на почтовом сервере.
Из этого многообразия явно выделялись своей лаконичностью два последних пришедших сообщения. Первое гласило: 'Все готово, ждем не позже воскресенья'. Второе: 'Новый адрес узнаешь по приезду в столицу. Сообщи, я встречу'. Подпись в обоих случаях была 'Петр'.
Прокопавшись на скорую руку в остальной почте, мы так и не нашли ничего, что хоть как-то приоткрывало тайну местонахождения Ани. Однако многое из того, что было записано требовало дополнительного более внимательного прочтения.
- Адрес отправителя указывает на то, что его почтовый ящик размещен на российском сервере. Так, что письма, видимо, приходили из России, - сообщил Алексей. И, стараясь подчеркнуть свою информированность, добавил:
- Это можно уточнить.
Мама Ани остановила его:
- Не нужно, Алеша. Телеграмма пришла из Москвы, значит и этот Петр оттуда. Он, вероятно, и встречал Аню, - вздохнула Татьяна.
- И он, по-видимому, хорошо знает, куда она направляется. - многозначительно резюмировала она.
'Неужели наивное приключение в Москве? ' - мелькнула у меня мысль, но, увидев, что мои собеседники ее не разделяют, я не стал это озвучивать.
Алексей оторвался от компьютера и предположил, доставая из бумажного конверта диск, коробка которого лежала на столе:
- Может разгадка в нем?
Я действительно увидел картинку на титульной стороне диска, которая повторяла картинку на вкладыше, и спросил у Алексея, что в нем? Алеша пожал плечами и ответил, что это фильм научно-познавательный о кумранской общине под названием 'Эбоним или Ессеи', о способе их неприхотливой жизни и с нашей современностью он никак не связан.
Теперь уже мой черед наступил удивляться так, как я сразу же вспомнил путников. Я кое-что знал о них - о ессеях и даже пытался сложить об этом собственное представление.
- Ессеи имеют русское свое название 'Дети Света' и теперь уже покойный, трагически погибший православный священник Александр Мень в своей книге 'На пороге Нового Завета ' посвятил им целую главу. За что, вероятно, и поплатился жизнью так, как тайное, очень тайное, попытался сделать явным.
- И не только он натерпелся за веру, - сказала Татьяна, явно указывая на Свидетелей.
- У нас оставалась твоя книга 'Утерянные годы Иисуса' об исканиях Его пути. Я смотрю на полку и ее не вижу. Аня вряд ли могла кому-то дать ее почитать. Она знала, что эта книга твоя и поэтому берегла ее. Вот читала она ее или нет, не знаю, не видела. - Татьяна замолчала и уставилась на книжную полку.
- Эту книгу я хорошо помню, она не один раз переиздавалась, и в моей теперешней библиотеке она тоже есть. Да и этот фильм необходимо позже посмотреть. А сейчас давайте подытожим то малое, что имеем и знаем об Ане и, пожалуй, начнем с ребят - Гриши и Вики. Вы после того трагического случая стали теми, кто связывал Аню с дорогим, утраченным ею человеком... - приглашая к обсуждению, предложил я.
- Многого не скажешь. Аня и так не была открытым человеком. А после того случая закрылась совсем и только вот недавно она нам с Гришей начала рассказывать об этом солнечном городе, где по ее глубокому убеждению должны жить все мы. - Вика взглянула на нас всех, как бы ожидая поддержки в ее желании остаться здесь.
- Аня буквально загоралась от одной только мысли участия в его создании и оказания помощи тем, кто заблуждается в основах его строительства, - продолжила она.
- Точно-точно. На все мои контраргументы она все время повторяла: 'Я вижу, вижу, а ты нет', - подтвердил Гриша.
- А что я могу увидеть, когда его нет? - изумился Григорий.
- Он есть, - очень спокойно сказала Татьяна, - он внутри нас и Аня это хорошо знает. Да видимо этот Петр - каменная глыба, а она по нашей Свидетельской настойчивости решила его переубедить.
Я был удивлен женской проницательности и такому краткому подведению первых итогов.
- Необходимо ехать в Россию, в Москву. Где-то там Аня и неизвестный нам Петр. Вот только существует ли способ отыскать владельца электронного ящика? - глядя на Гришу, спросил я.
Гриша поморщился и ответил, что это практически невозможно, но есть весьма сложные и почти безнадежные варианты. А затем сказал, нас успокаивая:
- Можно попробовать, - и добавил, глядя на Вику, - у нас досрочно сданная сессия и мы собирались организовать себе приключение. Если мы не окажемся лишними, то готовы мужественно переносить все тяготы и лишения поиска Ани.
Я согласился на их бескорыстную помощь и вышел на балкон. Вечерело. Заканчивался этот перенасыщенный событиями и встречами день. Я достал мобильник.
- Алло, ну привет, это опять я. Голос на том конце прямо взвизгнул.
- Ух, ты! Ты домой?
Вопрос повис в воздухе, и мне осталось только пошутить:
- Жарьте цыпочек, я выезжаю не позже десяти.
- Мы с Санькой будем очень ждать. Лети осторожно и руль не бери на себя, чтобы не взлететь.
Вернувшись в комнату, я застал только Татьяну, а ребята умчались собираться в дорогу. Алексей вставил диск в коробочку и передал мне.
В вечерних сумерках на меня смотрели благодарные глаза Татьяны. Они как бы излучали благословение.
- А в собрание я обязательно тебя свожу, если ты еще не передумал, - сказала она и спросила:
- Как там Санька? Уже лепечет? А на кого похож, на тебя или на маму?
- Ты уже знаешь? Здорово! А..., наверное, Гошка рассказал. Лепечет вовсю, а похож на маму. Белобрысый с голубыми глазами. Вот он. - И я показал Тане маленькую фотокарточку, хранящуюся у меня в бумажнике.
В дверь позвонили. На пороге с дорожной сумкой, стояли ребята. Их глаза искрились.
- Мы Аню обязательно найдем, - утвердительно заявили они. Мне же осталось добавить:
- Я буду тебе часто звонить и в этот раз уже не пропаду.