Несмотря на раннее утро, все небо было затянуто беспросветной пеленой туч, не пропускавших ни толику света, обрекая день на серость и уныние. Люди, с сумрачными лицами, глядя перед собой, видя лучшее где-то там, шли по своим делам, плотной стеной, увлекая редких случайных прохожих за собой, всасывая их и поглощая, топя в своей беспробудной тоске по "там". Вместе с одним из таких потоков шел и он, еще более блеклый, затуманивающий всех вокруг своим нежеланием. Он был одет в длинный, стелящийся по тротуару, серый плащ, с высоким стоячим воротником, и неизвестно было, что под ним. Он изредка смотрел по сторонам, своими водянистыми, мутными глазами, скользя взглядом по аморфным фигурам прохожих, потягивая небольшую потрепанную папироску. Руки держал в карманах, голову втянул в плечи и был похож на мокрого воробья, распушившего перья. Лишь одна деталь отличала его от толпы - два бутафорских ангельских крыла за спиной, но люди привычны и не обращали на такие мелочи своего драгоценного внимания.
Перед рассветом по земле прошел ливень и воздух все еще пах сыростью с легкой примесью аромата свободы. Ветер разносил дыхание по улицам и поток сильнее кутался в саван одежд в надежде избежать его свежего поцелуя. Он отделился от толпы и поплыл куда-то вглубь бесконечного лабиринта дворов, подворотен и тупиков, еле заметных тропок между ржавых улиц гаражей. Он оглядел пустую детскую площадку и прошаркал к поскрипывающим на ветру качелям. Пристроившись на ледяной сидушке он стал разглядывать окружающие дворик дома, заглядывая в каждое окно, вором залезая в каждую квартиру, скрипя старыми форточками и шурша балконной ветошью. - Дядя... - Он вздрогнул от этого тихого детского голоска, грозой разразившегося в унылой тиши междомья. - Чего тебе, девочка? - У тебя крылья... Ты ангел? - А ты веришь в ангелов? - По его глазам прошла волна лазурной дрожи. - Ну, мама говорит, что... - Разве я спрашивал, что говорит твоя мама? - Девочка отрицательно помотала головой, удивлено смотря на него из-под длинной челки. - Тогда почему ты говоришь о ней? Я спросил: ТЫ веришь в ангелов?
- Верю... - Она почему-то смутилась и нервно теребила краешек платья. - Но... Ты ведь ангел, да? - Раз ты так говоришь - да, я ангел. - Он усмехнулся и, сняв крылья со спины, надел их на ее хрупкие плечи. Слегка сжав ее плечо, заглянул в ее глаза, - А теперь ТЫ ангел... - Маша! Нука отойди от него немедленно! - К девочке подбежала какая-то массивная женщина с нездорово-бледным румянцем глаз и начала протяжно каркать. - Как вам не стыдно приставать к девочке! И вообще, уходите немедленно с детской площадки, дети здесь гуляют, а вы курите! - Мама, это не б... Не бомж, этот дядя был ангелом, а теперь я ангел! Видишь - он отдал мне свои крылья! Женщина издала какой-то непонятный человеческому уху звук и, сорвав крылья, бросила их под ноги, начала топтать. - Мама! Что ты делаешь?! - Убирайтесь сейчас же! Если я еще раз увижу вас - милицию вызову! И прекратите курить!!! - Хорошо. - Он щелкнул папиросой в урну и побрел дальше по лабиринту, под аккомпанемент далеких криков и всхлипов.
Спустя некоторое время его можно было увидеть на крыше оперного театра. Он сидел на краю и дергал ногами в воздухе, весело насвистывал похоронный марш и блуждал взглядом по площади. Сзади, абсолютно неслышно, к нему приблизился кто-то, но он даже не обернулся, лишь подобрал ноги под себя. - Люди устали, друг мой, очень устали. - Сзади послышалось утвердительное покашливание. - Кажется пора... - Как прикажите, Владыка... - Прошелестел тот, вдыхая новую жизнь в каждое дерево, во все живое, во все чувствующее. - Весна пришла... Он кивнул и снова закачал ногами. - Садись, хоть раз посмотри на итог своих трудов! - Эх... Ты говоришь это каждый раз... - И каждый раз ты садишься, друг мой... - Да... Каждый раз... Тучи над городом медленно расплывались, рвались под натиском солнечных копий, выжигавших толпу дотла, рождая каждого заново...