Ресторан был полупустым, и Анатолий быстро нашёл друга, занявшего уединённый столик. Они всегда выбирали такой, где разговору могут помешать только при желании.
Заказ уже принесли, и даже рюмки были наполнены. Эдик жевал что-то, не дождавшись товарища, кивнул, когда тот подошёл и сел.
- Извини, голоден. Будь!
Друзья выпили. Анатолий попробовал салат и вновь наполнил рюмки. Он знал, что только после второй, поев немного, друг начнёт говорить.
Так и случилось: вскоре Эдик откинулся на спинку стула.
- Посоветоваться вызвал. Случай неординарный, - начал он разговор. - Хочу услышать твоё мнение.
Бывшие однокурсники по медицинскому институту - друзья - нашли работу после окончания ВУЗа в разных больницах, встречались теперь не часто, но регулярно, и редко без повода.
- И чему я обязан свиданием с тобой?
- Недоволен?
- Заинтригован.
- Обязан одному моему пациенту, мальчику, но скорее взрослому человеку, чем ребёнку, хотя выглядит таким. Видит он пару цветов, о которых мы и не подозреваем.
- Как узнал?
- Случайно. Он проговорился.
- И что за цвета?
- Ха! Представь коренного жителя тундры, побывавшего на Большой земле, так сказать, и попробовавшего там в первый раз арбуз. Привезти огромное чудо природы домой не получилось - и без того было что везти в юрту, но рассказать своим детям о необыкновенном вкусе захотелось. И как это сделать? Размером ягода, сказал он, с голову оленя. Вкуснее оленины, только сладкая. А такое сочетание нонсенс, понимаешь. Поэтому родитель проталкивает мысль, усиливая впечатления. Очень-очень, говорит, сладкая и сочная ягода, очень-очень вкусная и гораздо лучше мяса, но не такая калорийная. Как думаешь, дети поняли вкус арбуза? Ты смог бы описать вкус чего-либо никогда не евшему этого человеку? Такое сложно сделать и с цветом.
- Ты не чукча.
- Правильно. Я предложил юноше показать предметы, которые хотя бы напоминают эти цвета. Не сумел он, нет таких в радуге и в помине. Сказал, что вечером при случае покажет, и показал как-то ближе к ночи звезду. Она, мол, излучает. А я даже не понял, в какую он ткнул пальцем, потому что все светятся одинаково.
- Отражают свет. Переправь его в психиатрическое отделение и забудь как кошмарный сон.
- Он уже там, но это ничего не меняет. Я с некоторых пор за работу всех отделений отвечаю: месяц назад главврачом назначили.
- С этого начинать надо было. Поздравляю! А пацану, распорядись, мозги промыть.
Анатолий был хирургом, решения принимал кардинальные и советовал всегда чётко и конкретно. Эдику не всегда нравились они.
- Может, ты и прав. Смотрел я и в подзорную трубу, но так ничего и не увидел. Мальчишка довольно точно нарисовал карту звёздного неба, должен заметить, и выделил звёздное тело на рисунке. А я в этом месте так ничего и не нашёл.
- Потому что не видишь эти цвета, - пошутил Анатолий. Он не хотел, но случайно подлил масла в огонь.
- А ведь правда! А я его вруном обозвал!
Друзья разговаривали и прикладывались к рюмкам. Хмель сделал своё дело: добродушное настроение растопило сомнения и заставило забыть о них. Мужчины скоро начали вспоминать студенческие годы и поглядывать по сторонам. Тихая, неназойливая музыка и лёгкое головокружение пусть и не сразу, но заставляли всех пришедших сюда людей забыть о работе и невзгодах. Тут они становились просто посетителями, избавившимися на время от житейских проблем.
За соседним столиком сидели две девушки и о чём-то разговаривали. Анатолий вдруг поднялся и направился к ним.
"Началось!" - подумал Эдик и улыбнулся, потому что такое часто происходило при их встречах в ресторане.
Друзья не были женаты, разговор плавно перешёл на однокурсниц, и теперь предстояло пожинать плоды: Анатолий завёлся.
Он скоро вернулся, подхватил тарелки и бокалы, сказал Эдику, чтобы забрал спиртное и следовал за ним.
Анатолий разместился рядом с брюнеткой, с девушкой, которая приглянулась. Эдик обрадовался, потому что ему досталась блондинка. Она оказалась голубоглазой, а такое сочетание в его глазах давало сто очков вперёд любой другой представительнице слабого пола.
- Мой друг Эдик никогда не ел авокадо, а я не смог описать ему вкус! - сказал Анатолий, наполняя бокалы. - И вам, Алёна и Галя, предстоит помочь мне.
Толик высказался и посмотрел на друга, и тот понял по его взгляду, что он, оказывается, даже не знает, как выглядит заморский продукт. Но зато узнал теперь, как величают подруг. "Блондинку зовут Алёной, а брюнетку Галей, - отметил он. - Как ловко ловелас представил всех!"
- Варёная картошка, только сочная и с огромной тяжёлой косточкой, - тотчас ответила брюнетка. - Мне хватило попробовать один раз, чтобы навсегда забыть.
- Вы, Галя, не правы! - не согласился Анатолий. - Нужно есть эту штуку, как едят её на родине. Удаляют косточку, нарезают мякоть дольками и обильно солят. Потом нужно откусить кусочек хлеба, разжевать и лишь тогда есть авокадо. Поверьте, незабываемый вкус! Напоминает сочное, мягкое сало!
- Вы, Эдик, теперь поняли вкус южного фрукта? - вклинилась в разговор Алёна, и все разом посмотрели на Эдика. Тот не сразу сообразил, почему его спрашивают, замешкался, но ответил:
- О да! А соль, это такой белый противный порошок из-за которого долго фыркаешь при попадании в рот?
Надуманность предлога для знакомства стала очевидной - Анатолий был изобличен, но это лишь улучшило настроение. Вечер удался.
Утром следующего дня Толик позвонил другу и сообщил с наигранной печалью:
- В квартире Гали для меня не нашлось ни чая, ни кофе, но телефон дала. Только его.
- А мне Алёна в дверях сказала, что позвонит сама, а номер не спросила.
- Ещё Ленин говорил, что всё зло от женщин!
- Не говорил он такого и не писал.
- Нужно уметь читать подтекст, дружище! Он вообще-то сексуальную революцию собирался делать, а его неправильно поняли. Недостаток знаний делает человека любознательным, а избыток - грустным!
- Поэтому никогда не тоскуешь? - спросил Эдик и отключился, не дожидаясь ответа.
Друзья встречались, когда у кого-нибудь из них неприятности достигали критической массы, они увиделись вчера и сделали сброс. Теперь можно было спокойно жить порознь, пока одному из них опять не потребуется помощь, пусть и словесная.
Друзья - романтики, оба поступили в медицинский институт, чтобы лечить людей, помогать нуждающимся. И столкнулись с кровью, изнанкой жизни и даже с бессилием, когда хочешь и не можешь помочь. Ещё студентами поняли это, предвидели в будущем, но от цели не отказались. Это сказалось на них: в шутках начали проскальзывать цинизм и напускное безразличие, но это было лишь внешним проявлением: оба тяжело переживали неудачи.
Молодой главврач сразу обратил внимание на необычного больного, когда делал свой первый обход в новой должности. Не только он, и тот изучал его, когда взгляды их встретились. Остальные больные не запомнились, а про этого захотелось узнать всё.
Его привезла скорая помощь. Человек сидел на автобусной остановке, ёжился от холода и ждал, как казалось, свой автобус. На вторые сутки кто-то посчитал это странным, потому что увидел такое не в первый раз. Замёрзший человек уже ничего не мог объяснить, когда к нему обратились. Лишь в больнице и лишь на третьи сутки удалось с ним поговорить. Тогда и выяснилось, что он ничего не помнит. Пациентом занялись психологи.
Какое-то время казалось, что обыкновенный бомж придумал способ добраться до тепла и еды, но от этой мысли пришлось отказаться. Тело ребёнка и умный, пронизывающий, почти старческий взгляд противоречили этому. И слова, когда начал говорить, усиливали впечатление. Человек так ничего и не вспомнил, но умнел, что называется, на глазах.
- Я лишний здесь, понимаю, - сказал он как-то заведующему отделением, - случайно попал. Но кто специально попадает в этот мир?
Физическое состояние больного удалось поправить, но вспомнить он так ничего и не смог, и говорил иногда такое, что волосы вставали дыбом, и появлялись сомнения в его разумности: так говорить мог или дурак, или гений, потому что тон его был безапелляционным, уверенным и нахрапистым, и говорил он не всегда понятное, а в таком сочетании люди сомневаются в себе, а не в говорящем. Больной почувствовал настороженное к себе отношение и замкнулся.
В какое-то время главврачу показалось, что пациент его потерял интерес к жизни. А что ещё можно подумать, когда человек чуть ли не весь день сидит и молчит? Больные смотрят телевизор, умудряются что-то понять, ругаются, какой канал смотреть, а ему всё равно. Были те, кому интересно другое. Этот больной сидел как мумия. Тогда главврач и вытащил его в первый раз к себе в кабинет. Разговорил. Себе на беду.
Эдик рассказал всё это другу уже при следующей встрече. Такое и раньше бывало, если проблема сходу не решалась. Анатолий отреагировал своеобразно, с радикальностью хирурга: "Надо же, и падишах не умер, и ишак не протянул ноги. Тебе придётся отвечать, почему до сих пор не научил животное говорить. Но один плюс в этом всё же есть, ведь мы отложили все дела и встретились вновь. Спасибо ему".
Рассказать складно не получилось: главврач обрывал себя на полуслове и возвращался к пройденному, забегал вперёд, но сумел убедить друга, что больной ему попался необычный.
- Не согласился он в чём-то со мной, - вдруг вспомнил рассказчик и в очередной раз вернулся назад, - а я нашёл в Интернете аргументы, подтверждающие мои слова, и показал ему. Не убедил, но заинтересовал. И чем, как думаешь? Всемирной паутиной! Уговорил он меня разрешить пользоваться компьютером. Согласился: больной не проблемный, а всё важное я храню в сейфе. Он быстро освоил технику и стал приходить как на дежурство. Я ухожу с работы, а он сменяет меня в кабинете. Один раз утром пришёл, а он ещё сидит там. Или уже сидит? Так и не понял. И ведь тоже в белом халате. Разрешите, говорю, доктор, занять свой кабинет. А он на полном серьёзе отвечает, мол, не против, готов уступить.
В этот раз Толик был осторожнее в прогнозах:
- У тебя не получилось мозги ему прополоскать, так прополощет время. Надейся и жди: память когда-нибудь восстановится.
Главврач и сам не заметил, что чаще всего думает об этом больном, идёт к нему, если долго не виделись, слушает или говорит что-то кому-то, но как разговаривает с ним.
- Ну-с, молодой человек, что поведало вам небо, то бишь вселенная, на этот раз? - спросил Эдик худощавого мужчину неопределённого возраста, когда того привели в кабинет по его требованию. - Поделитесь впечатлениями?
Врач считал пациента быстро повзрослевшим ребёнком и поэтому обращался к нему то на "вы", то на "ты". И больной отвечал также. Определиться с личностью не помогла и полиция, но чувство собственного достоинства у него не потерялось из-за этого.
- Я бы на вашем месте поспешил что-нибудь делать. Через тысячу лет, максимум - полторы, Земля останется, но людей на ней не будет!
- Хватит времени завещание написать, уже хорошо!
- Наследники - это не только сын с дочкой, это пра-пра-пра....
- Правильно! - перебил пациента врач, - понимаю. Правительство о тех пусть думает.
- Убедить нужно.
- Там столько не смогут выпить, чтобы понять. После скольких стаканов новые цвета в спектре появляются?
- Недостаток знаний делает умных людей любознательными, а близкая опасность - настойчивыми.
- А я бы закончил фразу по-другому: избыток знаний делает людей грустными!
- Только пессимистов, - возразил больной. - Остальных - активными. И лишних знаний не бывает!
Сидящий напротив врача невзрачный человек выглядел мальчиком, но грустные глаза и морщинки вокруг них делали возраст непонятным. Он умудрялся не воспринимать ненужное, выделяя главное.
- Люди будут думать сначала, что ареал цунами и торнадо смещается с западного полушария на восточное, пока те не устроят пляску святого Витта на всей планете сразу. Такое уже трудно будет считать первым звонком. И - кто знает? - может, последним окажется? Тогда поздно будет различать новые цвета. А надо бы! Они несут в себе чувственное восприятие. Хочу сказать, что будете уже не только видеть их. Эти цвета несут в себе даже запах - запах смерти.
- Может, поменять тебе курс лечения?
- У вас уже разрешают кое-где однополые браки. "Это маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества". Помните цитату? Когда таких браков станет больше обычных, а всё к тому идёт, ненормальное станет нормой жизни, а нормальное назовут отклонением. Вы сами себя убьёте. Ты эти цвета, доктор, вначале почувствуешь и лишь потом увидишь.
- Не вижу связи между изменением климата и отношениями между людьми.
- Лесбиянки и педерасты не проводят митингов в деревнях и сёлах, только в мегаполисах. Всё самоё плохое и хорошее сосредоточено в крупных городах. Они смотрятся прыщами на теле планеты, потому что аура людская складывается. Земле такое терпеть всё тяжелее.
- Педерасты? Не гомосексуалисты?
- Именно. Много чести. Это служителя дьявола - так считает церковь, и в этом я с ней согласен.
- Ты не из тех воров, что первыми кричат: держите вора?
Мальчик с взглядом отягощённого опытом старца не снизошёл до ответа на глупый вопрос, он мог вдруг сменить тему разговора, так казалось в первое время, но потом выяснялось, что просто решил сменить ракурс.
- А почему вы считаете, что было две мировые войны, ведь было три?
- И когда же третья была?
- Первая раньше произошла. В начале девятнадцатого века Наполеон захватил почти всю Европу. Можно сказать, до Азии добрался, когда Москву взял. В Северной и Южной Америках настоящие государства тогда только-только образовываться начали, а Африку населяли племена.
- Спорное утверждение.
- Возможно. Не это хотел сказать. Чингисхан, Македонский, Наполеон, Гитлер, наконец, все хотели овладеть миром. Были и другие. Назови хоть одного, кому удалось? Но люди с маниакальным упрямством добивались этого. Ничему история их не учила. Сами гибли, увлекая за собой других.
- Ещё ты мне будешь прописные истины излагать!
- Люди под тем или иным предлогом делали себе кровопускание. Почему? Негативная аура складывалась. Митингами усиливалась, речами. Люди сегодня интуитивно хотят рассыпаться на мелкие государства. Не поможет, потому что и Земля с завидным постоянством шерсть меняет.
- Хочешь сказать, что ледниковые периоды и глобальное потепление не случайны?
- Конечно. Земля входит в состав вселенной, в которой свои лето и зима. Галактики движутся - доказано. Сейчас планета в весеннем состоянии, но стремится к лету, к аномальной жаре. А жизнь может существовать лишь весной и осенью. Не всем дано понять это. Но когда среднегодовая температура поднимется на пару-тройку градусов, даже слепые увидят.
- И что теперь делать?
- Недостаток знаний делает умных людей любознательными, а близкая опасность - настойчивыми. Спроси, доктор, что полегче.
Главврача тянуло к больному, и он часто приходил к нему. Заведующий отделением считал, что психическое состояние больного восстановится со временем, но общее физическое вызывало тревогу. Его обследовали, делали анализы и ничего не находили, но человек таял на глазах. Аномально худой, он был молчалив и лишь с главврачом выговаривался, словно специально готовился. Его интересно было слушать, хотя толчком к разговору могла послужить случайность, даже солнечный зайчик, отражённый стеклом часов. Он увидел как-то такое светлое пятнышко, но говорить почему-то начал о тёмных цветах.
- Чёрный квадрат - самая известная работа Казимира Малевича, самая обсуждаемая в русском искусстве, набившая оскомину. Его работы базируются на логике высшего порядка, на заумном законе заоблачного порядка, когда на земное смотришь извне. Художник исследовал базовые возможности цвета и композиции. Картину можно вешать по-любому - она не проиграет.
Белый цвет получается, когда свет отражается. Чёрный? Когда поглощается. Можно такое назвать цветом? И да, и нет!
Ты смотришь на облако, доктор, не только ты - любой человек, и скоро находите в нём изображение. Какое? Каждый своё. Смешную или злую рожицу, какую-нибудь картинку, но они есть! С картиной Малевича происходит подобное. У него не простой квадрат, он испещрён паутинкой. Вы ведь не знаете истории происхождения картины?! Художник работал над декорациями к опере Матюшина "Победа над солнцем". Это было за год до начала Первой мировой войны.
Что такое белое и чёрное? Любой человек сразу скажет, что это символы хорошего и плохого. Вы перестали видеть чёрное. Плохому находите столько оправданий, что тёмное светлеет, а потом и вовсе становится серым. А белое так замарали, что и не существует уже, пропало, тоже стало серым! Вы разучились отличать плохое от хорошего! Оттенки вас погубят!
А Малевич создал супрематизм. Эта картина положила начало. Эскиз её, используемый в декорациях к опере, появлялся вместо солнца. И это означало победу человеческого творчества над пассивной, консервативной природой.
- Вы говорите это мне, потому что нужна аудитория?
- Прогрессом движут гении. Таких людей единицы.
- А я обязан слушать всё это, потому что и за такое мне платят зарплату?
- Вы считаете, что я несу чушь?
Главврач задумался на мгновение.
- Нет. Но хотелось бы вступление короче.
- Редактору журнала Берлиозу отрежет голову молодая женщина, комсомолка, потому что какая-то Аннушка уже стоит в очереди за подсолнечным маслом. Так лучше? Коротко, но непонятно!
- Хорошо, расскажите тогда, как она прольёт масло и как прохожему помогут поскользнуться на нём, и он попадёт под трамвай. Вы профессор Воланд? И хотите сказать, что видите будущее?
Больной усмехнулся, он совсем не это имел в виду.
- Ещё есть время всё поправить. У марафонцев далёкая цель, бежать начинают сразу, но берегут силы. И лишь в конце выкладываются полностью, растрачивая последние. Но если спортсмен опоздает со стартом или будет просто идти, то гарантированно доберётся до финиша последним, когда про него уже забудут.
Друзья встретились вновь: организовал встречу Толик, потому что захотел поделиться радостью.
- Я, кажется, отбегал своё холостяком! - сказал он, пожимая руку друга в приветствии.
- Скажи ещё, что собираешься стать отцом.
- Не поверишь, впервые задумался об этом. Представил Галю матерью моих детей, и получилось! Тест у меня такой. Она прошла.
- Созрел, значит. Сама хоть знает об этом?
- С ума сошёл? У нас всё замерло на "куда пойдём", а не к кому. Это поправимо. А у тебя, смотрю, улучшений отношений с Алёной не предвидится? Помог номер телефона, что у Гали раздобыл для тебя? Ну что за подруги нам попались! Ты пригласи Алёнку в ресторан, накорми чем-нибудь, чтоб живот прихватило. Отвезёшь потом в свою больницу, вырежешь аппендицит и скажешь после, что умотала тебя своим перитонитом. Расскажешь выздоровевшей, как люди экспериментировали, удаляя аппендикс в грудном возрасте, чтобы избавить человечество от того, что случилось с ней. Но оказалось, он для чего-то нужен именно в детстве. Её благодарность наверняка плавно перетечёт во что-нибудь большее.
- Балабол.
- Не хочешь о женщинах, поговорим о работе. Как дела у твоего больного?
- У Геннадия?
- Выходит, его так зовут?! Конечно у него. Знаю тебя как облупленного. Когда ты впервые смотрел на Алёну, я понял, что удав обязательно проглотит кролика. Не сейчас, так чуть позже. И проверь меня, сейчас ты думал о своём пациенте. Согласись, что я прав!
- Прав. Наколка у него на пальцах левой руки - "Гена". В полиции искали пропавших с такой, но не усердствовали, посчитали, что сам всё вспомнит, или родственники его обратятся. Их понять можно: и без него дел хватает. Странный больной мне достался. Он выдаёт на-гора готовую мысль, не рассказывает, как пришёл к ней, как по кирпичику строил свой дом. Кому это интересно? И не всегда его понимают поэтому. Даже я. А когда объясняет, всё равно основное остаётся за кадром, как говорится. Как строить дом, знают только специалисты. Но его архитектурный шедевр даже им может быть непонятен!
- К чему клонишь?
- Больной мой и не больной вовсе. Представь, что людей с хроническим насморком становится всё больше и больше. Такое вполне вероятно, потому что один умный и весёлый человек сказал как-то, что человечество когда-нибудь научится лечить все болезни кроме простуды.
- Ты так и не ответил: к чему клонишь?
- Когда с распухшим носом людей будет больше, чем нормальных, не факт, что те будут считать себя больными. Они начнут лечить остальных, чтобы и у тех начался насморк.
- Во, даёт!
- Мы так живём, начинаем жить! Мнение большинства - не панацея! Отара не бредёт сама по себе - какой-нибудь баран задаёт направление.
- Это тебе твой больной философ выдал? Фу, как грубо.
- Зато верно.
- И всё же: к чему клонишь?
- Когда он попал к нам, вернули к жизни и поставили диагноз: диссоциативное расстройство идентичности - раздвоение личности. Говорил он через раз на непонятном языке. А потом второй, похоже, начал подавлять первого. Не знаю, лекарства ли помогли, но частота приступов начала уменьшаться, а вскоре и вовсе пропали. Или личности смешались? Вроде вылечили, так таять начал не по дням, а по часам. И всё больше на ночное небо поглядывал. Телескоп попросил. Вот радости-то было, когда я свой принёс. Он ещё один затребовал. Переделал их, объединив. В какое-то время улучшение наметилось, но ненадолго. Не получилось дистрофию победить. Умер мой больной, отмучился. Вот такие дела, Толик. За час до смерти, пришёл ко мне. Поговорили.
Эдик замолчал, он сам ещё не определился, как отнестись к разговору.
- И? - поторопил друг.
- Я его свихнувшимся гением считал, а он оказался инопланетянином. Потерпела катастрофу тарелка. Один гуманоид выжил. На свою голову мальчишка какой-то наткнулся на место падения. Инопланетянин перенёс свой разум в него, чтобы не погибнуть на чужой планете. Отсюда и раздвоение личности.
- Да ладно! Шутишь?
- Если бы.
- Подумаешь, кто-то Гагариным себя чувствует, кто-то Наполеоном мнит. И что? Пацан надумал гуманоидом стать! Не накручивай, не бери в голову.
- Инопланетянин, Толик, спрятался в больнице, чтобы выжить в незнакомом ему мире, пока коллеги не прилетят и не заберут. Добрался до компьютера и изучал землян. Выводы, что делал, это.... это взгляд со стороны!
Белый и чёрные цвета - он часто говорил о них - сегодня не настоящие, существуют лишь с примесью, а если считать их олицетворением добра и зла, то, что получается тогда? Каша в головах людей! Толик, я впервые усомнился в себе: болен он или я? Он лучше разбирается в цветах! Это мы стали чужеродными на своей планете! Геннадий сказал, что я похож на следователя, у которого есть подозреваемый в тяжком преступлении, и тот представил доказательства своей невиновности, разложил их по полочкам. А у меня в наличии орудие убийства с его отпечатками. И всё, я его уже не слышу! Как не вижу просто чёрного и просто белого. Если считаешь, что живёшь среди дальтоников, это - одно! А когда дальтоники начинают писать картины, и они тебе нравятся - это другое!
Толик, скальпель может делать больно не только человеку, лежащему на столе, но и хирургу. Тебе ли не знать? Жаль, что в радуге нет белой и чёрной полос. Белым цветом она должна начинаться и заканчиваться чёрным. И только тогда все цвета радуги будут в комплекте, станут эталонными, только тогда мы начнём понимать их оттенки!
- Слушай, а причём здесь инопланетяне?
- Вот и я думаю, что не причём! Мы едим блюдо, которое сами приготовили!
Главврач назначил время вскрытия, и весь день думал о случившемся. И лишь вечером вызвал заведующего отделением и сказал пожилому мужчине, не очень-то расстроившемуся из-за смерти проблемного больного:
- Гуманоид умер. Можешь успокоиться, теперь реже буду посещать твоё отделение. Советую на его место перевести маршала Жукова, а то у полководца не получается жить в мире с Патриархом Московским и всея Руси.
Главврач догадывался, что вскрытие ничего не покажет, потому что безумная тоска не оставляет следов. Она просто выберет новый объект. Он не смог восстановить сознание человека в худеньком теле мальчика, и не помог инопланетянину выжить в нём, и ему от этого уже было больно - заныло сердце. Грусть, похоже, перекинулась на него.
Эдик позвонил другу.
- Толька, мне вновь понадобилась жилетка. Завтра.
- Поплакаться? Жаль, а то пригласил бы Галю с Алёнкой. Никак?
- Приглашай. Расскажу им грустную историю. В такое трудно поверить, раз даже ты не сумел.