Аннотация: -Не смыкай рук! (мой наставник) Продолжение будет выложено здесь-ня! http://samlib.ru/m/moriko_m_a/ За сем сто десяток и девяток в оценках не аргументированных мне не нужны, поэтому оценки закрываю ^_^" нэ? Писать комментарии вы еще можете-десу
А за окном горят огни,
И молкнет жизнь в лучах звезды,
И вновь встает опять луна,
И гаснут сны, опять они...
Пугает вечность!
И темнота орет в ночи,
О всех ушедших,
Тех, что шли,
Туда куда летят мечты,
Но недошедших!
И ветер воет в проводах,
Забытых окон...
-Ждешь, душа?
Давно ведь сгинул их же прах,
Остался пепел!
Осталась память,
В тех, живых!
Таких еще ведь молодых,
Еще стремящихся найти,
Свою дверь в лето...
(мои ведь слова, но не под мою мелодию)
ИЗЛУЧИНА У РЕКИ. (Пролог ибн первая глава)
Деревня наша была небольшая, с одной стороны она упиралась в лес, за которым текла река. Маленькими мы там всей детворой ловили рыбу до заката, но времена изменились. В последние годы редко можно увидеть детей за частоколом. И птицы почти все исчезли. Раньше их много было, помнится, лет семь назад их стреляли из самодельных рогаток. Эффекта мало, зато было весело.
Но теперь все изменилось. Не осталось даже воронья. Дед Слава, который ходил рыбачить в заводь у Большой Коряги, однажды прибежал с рваной рукой, и пока его бинтовали, матюками объяснял, как дело было. Говорил - ворк странный, седой весь и с подпалинами. Клялся, что ворк и требовал самогону. А потом упал, старуха визжать - думали, откинулся старый, дорыбачился. А он храпит. За частокол и в ночное время только охотники уходили, теперь и днем неповадно стало.
В общем - темное время у нас, как говорила Ксенья - век такой, а годы вообще лихие. Когда севернее нас опять дикари объявились, и деревни жгли, нас это как-то не задело, наверное, заговоры действуют, да и не видать нашу деревню особо, каждое лето обновляем на частоколе листвяную защиту. И ждем, дозорные ежечасно меняются на вышках, которые с двадцати метров не отличишь от деревьев.
А что, так и живем и счастливы.
***
В мае заболела Леся, думали - купалась дурра с девчонками, она с ними повадилась так тихою тропою в лес по ягоды и грибы ходить, и отпускали. А что с них станется с девчонок то. Они пока к хозяйству негожи, сгинут - и храй с ними. Так старики говорят. И им тоже жалко, просто они другого объяснения не могут придумать, чтобы так пускать.
Спина горит, она ночами ворочается, Леся то, сестренка моя младшая. И все время бредет, к утру проходит и так неделю. И вдруг все прошло. Как рукой сняло, я, как зашел к ней - смотрю, она спокойная лежит и молча в окно смотрит. Улыбнулась мне, у меня от сердца отлегло. Храй не храй, но так бывает тяжко, когда родня единственная лежит и помирать готовится. У нас лекари слабые. Раньше Доктор был, только давно это было. Мне самому уже семнадцатая весна пошла, еще до того как первого сивокрыла сбил камнем - помню его лицо, бородатый такой и с острой правильно стриженой бородкой и усами. У нас все лохматые ходят, а он каждое утро на это дело время тратил. А потом его вызвали в соседнее село, там дело было срочное я и не помню какое. И не вернулся. И села того не стало, а потом пошаманив в который раз наша Старуха нам всем заказала в ту сторону не то чтобы ходить, смотреть даже.
Мы естественно не только смотрели, но и бегали по лесу петляли, стараясь подкрасться незаметно и разузнать - в чем там дело. Видели, правда, только дым, с той стороны валивший, дальше что-то внутри защемило и нахлынуло, я побежал, а когда обернулся - увидел Леху с Митьком, они как зайцы за мной неслись. И лица, главное их лица. Тогда они мне смешными не показались, это потом уже за оградой родной деревни отдышавшись, мы смеялись, удивив меняющихся караульных, которые так и не просекли - куда мы ночью гоняли.
И хорошо, что не поняли, с той стороны вообще неладное что-то творилось. Даже караваны приходить перестали. С последним на моей памяти годы четыре назад долго торговались, а то все предлог. Старики и наш Председатель Комитета решали, как быть, да как всегда народу не слова.
Что они там уразумели, я не знаю, да только изредка к нам теперь гости наведывались. Поэтому когда те двое приехали на "машине", их встретили как послов от другого селения, а то даже и как из Города. Правда, я таких в своей сознательной жизни не помню, а вот отец мой сам Горожанин.
От него мне досталась кипа книг, ставшая настоящим сокровищем и меновым товаром с моими друзьями и охотничья двустволка, которую после смерти отца Председатель конфисковал и подарил своему сынку Витьке. Правда тот погиб охотясь на детенышей ворков близ реки, после этого ружье считалось сглаженным и висело в чулане за зданием Совета. Караульные у нас все с арбалетами привыкли, ружья были еще у трех человек и они все охотники, в селе их видели редко. Вообще слабо у нас и с врачами и с оружием.
***
Настало лето, но обычной радости мне это не принесло. У Леси с тех пор как спала температура, часто болела голова, лицо бледнело, и она в обмороки падала. И закончилось это тем, что работая с остальными девчонками, она растянулась и ударилась о коромысло головой. Сутки валялась с температурой, и пришедшая её проведать шаманка хмурила брови. Ксения унесла её к себе и сказала мне бежать за Председателем.
Но у того как всегда не было времени. Зато портрет Сталина висел-таки на стене заботливо защупанный до дырок. Сам Председатель считал его портретом последнего президента Руси Жириновского, но учитель наш как-то объяснил нам всем правду, чтобы "мы не шли по пути ереси и порока". Когда я прибежал к нему, в гостях у Председателя опять были эти двое. Последние из путешествующих торговцев, которые еще к нам наведывались. На столе в Общественной Палате лежали странные предметы, о назначении которых я не мог и судить. Рядов валялись две большие выпотрошенные сумки. Старик как раз вел ожесточенные торги - об этом можно было судить по кислой мине, которую он корчил. Наша деревня не выращивала ничего сверх нормы, да и охотой мы промышляли лишь для себя самих. За все нужно платить - таков закон, как говорил дед Лаврентий, у которого училась вся детвора. Здание школы заросло травой до самой крыши, в нем можно было потеряться, лет четырех пяти отроду я так с друзьями играл в прятки, лишь на втором этаже, куда не доставала трава и вьющиеся растения были классы. Там садились полукругом и слушали рассказы. О прошлом, что-что, а рассказывать он любил и умел.
Я прорвался сквозь его зама и, схватив Председателя за рукав, потянул его в сторону. Как мог короче обрисовал ситуацию, а после, не смотря на весь поток возмущения и праведного гнева, потащил за собой в хижину к знахарке.
Да наша деревня мало чем могла похвастаться в плане менового товара, но то, что она была хорошо укреплена и незаметна со стороны, было преимуществом слишком уж большим, и за него приходилось платить.
***
Председатель, а звали его Лаврентий Белый, вытирал пот со лба. В комнате у нашей колдуньи спокойно чувствовали себя только она сама её любимый кот да детвора, которая бывало наведывалась сюда. Ну и редкие пациенты. Просто когда она вот так утаскивает к себе больного, зачастую не спросив разрешения даже у родни, значит, дело совсем плохо.
Леся дышала тяжело и быстро. Но не это волновало колдунью. Под кожей у девочки медленно перемещались маленькие красные капельки, похожие на кровяные.
И когда колдунья наша сказала, что тут она помочь ничем не может, тяжело опять стало на сердце. Словно догадывался я. Правда она добавила, что есть севернее деревня одна, где мать её еще жила. Так вот, там однажды давным-давно были схожие симптомы. И люди как-то (тут она посмотрела на своего кота, а потом на потолок) справились. Научились с ними бороться.
Мне почему-то показалось, что недоговаривает она чего-то. Но я промолчал тогда.
***
Они нашими проводниками будут. Так и сказал Председатель. Серый с Косолапым накидали товаров пол машины их. Я и подумал тогда, "что же они привозили в этот раз-то, раз цена такая?"
Вообще думается темные дела там, у начальника нашего, да мне-то все равно. Главное чтобы Леся поправилась. А когда уж и сам Белый вышел нас провожать да вынес ружье отца моего и лично всучил мне, со словами:
-Твое оно, берег, как отец твой завещал. Бери, и береги сестру. Возвращайтесь, как болезнь на спад пойдет.
У меня слезы аж навернулись. От злости и грусти, что оставляю село в такие трудные дни. Когда нет у нас ни начальства толкового, ни запасов хороших. И главное - людей мало, а кругом что-то темное творится.
Перед моим мысленным взором возникла самодовольная харя Председателя и сказала:
"Ну, ты, волчонок, что всегда бегал не там, где следовало, вот и наказали за это твою сестренку, бери её больную дурру да проклятое ружье и проваливай с глаз моих!"
И я так же мысленно ему ответил:
"Если ты скотина да сын твой распиздяй, то чем отцовское ружье проклято?"
В общем спасибо я ему сказал.
Подняли бревна ворот и выехали мы. Собственно, окромя Председателя да пары разнорабочих нас никто и не провожал. Только Ксения с крыши своего вросшего в землю дома наблюдала, зачем-то шевеля губами, да Настя, подруга сестры порывалась с нами. Вот только у неё и отец и мать, брат охотник и две сестры младших, куда ей с нами.
Странные они были, эти наемники, что стали у нас проводниками. Только я никак не мог понять, что с ними не так. А подолгу разглядывать - кому это понравится. В общем, достал я банку и нож и принялся чистить ружье. Почему-то, когда оно снова у меня в руках оказалось, стало намного легче.
***
Эти двое путешественников, что бывали у нас месяц назад и теперь приехали еще раз, они были странные, совсем чужие, словно из иного мира. Я иногда думал - насколько сильно жизнь отличается здесь, и там? В чем разница? Временами мне так хотелось сбежать и отправиться в город, откуда родом был мой отец. Но сейчас мы ехали на север, а значит, с каждой верстой удалялись не только от моего дома, но и от города, где мне так и не суждено было побывать.
Впереди возник огромный столб обросший травой, черный с зеленовато-желтыми пятнами на нем. Я указал им на него рукой:
-Когда уходили на охоту, мы каждый раз останавливались у этого столба. Так и называем его, "перекурный".
-А, - протянула она и как-то странно взглянула на столб. Тот был весь черный от сажи, слегка осевший и покосившийся. Это была крайняя точка наших земель, "безопасной" зоны. Дальше уже ничья земля.
Через шесть часов мы по-прежнему ехали на север. Сестра, укрытая пледом лежала рядом со мной. Наверху, на крыше их странной машины сидела девушка-наемница, позади меня - водитель-наемник, а за ним был огромный кузов весь заваленный всякой рухлядью. О назначении множества предметов я не мог догадаться, сколько не рассматривай их. Однажды они остановились рядом с покосившейся постройкой. Прямо, как и наша школа, она вся заросла травой, заколоченные двери и обвалившаяся кровля, ржавая машина пробила окно, снеся раму, и так и осталась висеть в полуметре над землей. С ноги выбив прогнившую дверь, наши проводники с оружием наперевес ворвались внутрь, через две минуты они уже таскали оттуда новые старые ржавые вещи и груда "хлама" позади водителя увеличилась на треть. Я не разбираюсь в товарах, может, за это и можно было выручить неплохие деньги в городе, но не у нас.
После мы продолжили наше путешествие на север. К вечеру остановились у развилки и наемники о чем-то долго переговаривались на странном наречии, после чего водитель-мужчина вдруг развернул нас, и рванули мы в кусты. Протаранив наверняка не один километр густой растительности, и распугав всю мелкую живность в округе, мы остановились у огромного дерева. На нем и ночевали. Залезали с крыши автомобиля, "расти" как они его между собой называли, а потом водитель отогнал его на несколько метров и взобрался сам.
Под утро над местом нашего импровизированного лагеря летала целая стая сивых. Я хотел шмальнуть по ним и приготовил бы что-нибудь вкусненькое, но Вик, так звали нашего водителя, отвел ствол моего ружья в сторону. Он сказал, что не нужно привлекать внимание тех, что охотятся на нас, бессмысленной охотой на птиц.
По-своему он, конечно, был прав, но я уже не раз бывал за пределами села, чувствовать животные взгляды научился. Не похоже, чтобы сейчас нас кто-то выслеживал. Эх, жалко сивокрылых, у нас-то над деревней они больше не летают.
***
Весь следующий день мы со скоростью бегущего человека ехали на север. И опять под вечер остановились. На этот раз проводники что-то рассматривали на горизонте в бинокль и я не выдержав, спросил:
-Что там?
Вик передал мне оптику, которая оказалась покруче той, с которой все носился Митька. Я поднес её к глазам и долго не мог понять - что же их там так удивило. Потом понял. У самой дальней излучины реки, той самой, что текла у нас за лесом у села, что-то двигалось. Я никак не мог понять, что это такое, никогда еще раньше подобного не видел. Длинное и светлое оно блестело на солнце как свежее пойманная рыба.
-Что это?
-Выползень, - ответила мне девушка сверху и залилась звонким смехом. Я невольно развернулся к ней. Только теперь я понял - странной в этой паре была именно она, водитель был чужим, не похожим на наших сельчан, но раньше когда ходили караваны, таких к нам приходило много. Наемники, охотники, торговцы и мародеры, они все старались избавиться от своего товара как можно быстрее и выгоднее и села подобные моему были неплохими обменными пунктами. Наверняка в городе ценили продовольствие.
-Выползень? - Неуверенно переспросил я.
-Аха, летний.
Водитель сделал как вчера - развернул нас и направил прямиком через кусты в лес.
Правда, в этот раз не все прошло так же гладко. Но об этом далее.
Через полкилометра мы выскочили на поляну. На ней были цветы, немного, но и это привело меня в недоумение смешанное с восторгом. Они редкость и их, высушив, обычно относили вместе с грибами и редкими травами нашей знахарке. Я уже собирался приступить к сбору, когда вдруг вспомнил, где я, и покрепче сжал отцовское ружье.
Мы остановились, но воитель сидел неподвижно, лишь слегка смотря по сторонам, практически не поворачивая головы. Сестра мирно спала, когда я повернулся назад - увидел что девушки, которая была сверху, теперь там нет. И в ту же секунду сзади раздались выстрелы. Вик выпрыгнул со своего сиденья, так словно там была пружина и, рванув из чехла на спинке свой автомат, кинулся по следам колес обратно. При чем он все это сделал молча, ну и я, разумеется, побежал за ним следом.
Выстрелы зазвучали правее, и мы неслись, перепрыгивая через коряги и спутанные корни деревьев. У нас в селе счетчика Гейгера как такового не было, раньше висел один у Настиного отца в прихожей, его использовали, когда вода шла странная или еще чего, но и он давно сломался. Обычно мы определяли по растительности гиблое ли место. Так вот - места, по которым мы сейчас бежали, были больны, так любой ребенок мог сказать, не то что Ксения.
Чуть было не споткнувшись об очередной корень я почти упал, но вовремя схватился за ствол дерева, удержал равновесие и кинулся было дальше, как зазвучали автоматные очереди. Я понял, что потерял Вика, тот свернул в сторону раньше меня и теперь вокруг только лес, быстро наступающая темнота, грохот выстрелов совсем неподалеку и какие-то захлебывающиеся повизгивания. Теперь там шел бой и чтобы не попасть, нечаянно выскочив вперед под их огонь, я, оглядевшись, вздохнул полной грудью и собрался уже лезть на дерево и стрелять, если что оттуда, как очередь разорвала ночной спертый неподвижный лесной воздух почти под моим ухом. И тут же раздался крик водителя:
-Пригнись.
Я упал, и пули стали выдирать куски коры у меня над головой. Извернувшись чтобы понять, куда он стреляет, я увидел падающие красные точки. Они кружились по спирали, полсекунды я как зачарованный смотрел на них, а потом, выставив вперед ружье скорее для защиты, нажал сразу на оба курка.
***
И почувствовал облегчение, когда эта гадость, что свалилась на меня, перестала двигаться. Вик пинком скинул её и опять исчез среди переплетенья стволов деревьев и жуткого на вид кустарника. На этот раз стрельбы уже не было. Я вскочил и не отряхиваясь кинулся было опять за ним, но сделав шаг, обернулся и посмотрел на лежащее на земле тело. Внешне оно напоминало паучью сеть, только из очень широких, как листок белой полупрозрачной травы паутинок, они расширялись к центру, сходясь в комок рыхлой плоти, усеянный напугавшими меня глазами. Сейчас мертвая она слегка светилась не то разлагаясь, не то испаряясь. И тут я понял - она как речная вьюнка, их тех, что ловились на любую наживку у нас в заводи, только больше и живет на деревьях. И она должно быть вся из воды на ощупь, только трогать эту тварь еще раз мне не захотелось.
Мы нашли девушку-наемницу, точнее она нашла нас. В руках у неё были пистолеты и отрешенное выражение на лице. Мне показалось, она даже слегка улыбалась. Правда одежда была немного порвана и из руки шла кровь. Та поляна, где она стреляла, была вся залита кровью. Там ночевали ворки, целая стая и мы пронеслись мимо них этим вечером. Да и еще, я думал у неё автомат, как и водителя, выстрелы звучали слишком быстро. Наверное, автоматические пистолеты, я не очень разбираюсь в оружии. Пистолеты до этого видел только на картинках в книге, оставшейся от отца.
Она была в порядке. Это было странно. То чувство неуверенности рядом с ней только усилилось.
Я никогда такого не чувствовал ни при Насте ни при какой другой девке из нашего селенья. И это было не то о чем можно подумать на первый взгляд. В общем, решив не забивать себе голову всяким бредом понапрасну, я смирился с этим чувством.
И когда, уже развернувшись, собрался посмотреть что и как там с тушами ворков, а если молодняк то мех у них годный, вспомнил про сестру и стремглав кинулся обратно. Мы все втроем влетели на поляну где стоял "Расти" только для того чтобы понять что за то время пока мы стреляли этих тварей сюда никто и не вздумал сунуться и сестра просто спала. Правда, это уже было ненормально. У неё опять поднялась температура, пока Вик разбивал лагерь, я сделал ей компресс, больше ничего я в медицине не смыслил. И тогда увидев, по всей вероятности, мою беспомощность в этом, за дело взялась Чарли, так звали нашу проводницу. Она отстранила меня, и быстро сняв с сестры верхнюю одежду, увидела что-то заставившее её странно вздернуть брови.
-Вик, тут шекхи. - Крикнула она, и невероятно легко подняв мою сестру, уложила, если не кинула её в машину. Водитель наш опять заводил мотор, лагерь снова был забыт. Мы продирались сквозь заросли обратно тем же путем, на этот раз никого не было на крыше. Чарли окончательно раздев сестру, снимала с её тела огромные красные вишни. Я в это время придерживал её голову от тряски. Показав мне одну, она раздавила её между пальцами. Мне в лицо брызнула кровь, она улыбнулась и сказала:
-Мы невезунчики, правда?
-Она жива?
-А ты что сам не видишь разве? Еще бы немного и из неё высосали еще пол-литра крови и приехали бы.
-Куда? - Спросил я, до сих пор не очень понимал, о чем они говорят между собой, во-первых, они говорили слишком быстро, во-вторых, перемешивали знакомые и незнакомые слова, но не это главное. Самое странное, то, что многие знакомые они вставляли не там и не так как следует. В общем, когда они говорили между собой, я просто молчал, смотря на дорогу.
Наш второй лагерь в эту ночь мы разбили у реки. Не той, которая течет у нас за лесом, теперь мы были уже довольно далеко, и мне почему-то стало снова грустно. Река была быстрая, опять же это не те медленные воды, что текли у нас. Я бы даже не сказал, что смогу добраться вплавь до противоположного берега, не утону или меня не съедят.
Мы подъехали к огромному коричневому зданию без окон, таких я еще не видал никогда. Увидев мое замешательство, наверное, я слишком открыто на все реагирую, нужно следить за собой - говорил мне учитель - не разевай рот, а то подумают что ты странный, так вот, увидев мой наверняка открытый рот Вик сказал, что это катер. Помолчал, полминуты и добавил, что сам не уверен. В общем, это было огромное ржавое нечто, лежавшее на боку и служившее прибежищем еще одной стаи ворков. И опять загремели выстрелы, правда, они был все молодняком, недавно видать отбившимся от основной стаи, чтобы основать свою собственную. Так что без сильного лидера все, что они смогли сделать - это убежать, поджав свои тонкие хвосты.
На ночь мы устроились внутри. Сестрой занялась Чарли, а мы с Виком выкинув наружу все "больные" как говорили у нас, и "зараженные" как говорили они вещи, развели костер так, чтобы его не было видно снаружи. У них на машине спереди были три странных предмета, и вот сейчас я, наконец, начал понимать, зачем они. Крайний правый был счетчиком Гейгера, только огромным и с множество шкал, Вик назвал его по-другому, но я так и не понял, средний не работал, о чем водитель явно сожалел, а тот который был справа, примотанный проволокой он и включил сейчас.
Раздался треск и невольно потянулся за ружьем на спине, но Вик успокаивающе приподнял руку.
-Он не рванет? - спросил я, почему-то во всех книгах, что читал, подобные предметы после треска взлетали на воздух, отправляя на тот свет тех, кто их нечаянно включил.
-Все под контролем. - Ответил Вик. И добавил, - если ты не понял, это радио.
Треск перешел в прерывистый рокот, потом писк какой-то и издалека донесся слабый голос. Слабым он был по громкости, но вот уверенности в нем было хоть отбавляй. Даже слишком.
"Пришла к ним хворь. Болячка, один за другим слегли жители бункера. И тогда папа этой девочки решил исправить собственную ошибку. Знаете, как бывает - начинаешь исправлять, а получается только хуже. Вздохнул он, значит так глубоко и посмотрел на женушку свою, а она ему кивнула. Пошел и перещелкал всех болельщиков из "Панацеи". Это ствол у него такой был .50 калибра, 12,7 короче слонобойка. Охотничий он. Как раз по доходягам стрелять, правда? И вот значит, они все успокоились, поплакав слегка по этому горю. Жизнь продолжается, а на том свете они повстречаются и разберутся, кто кому чего там должен, если останутся еще причины. Так все они мыслят, они такие, причем все, до сих пор не могут отойти от мира глубочайшей морали и чистейшей нравственности, ностальгируют и глотают валидол. И к нам сюда боятся сунуться, им, видите ли, претит вид человека, который помолившись, приступает к поглощению себе подобного. Чистоплюи хреновы... ну не в этом суть, кхм... И тут, ко всеобщему ужасу дети мои, болезнь проявилась у этого папочки. Да думал то он, поначалу, что просто нервишки да головная боль. Приходили, небось, по ночам они и утром глотал он таблетки. А ведь врачом был. Вот так вот. От папы заболела мама, которая утешения искала и лечила нервы сами-знаете-как с ним каждую ночь. А от неё - единственной оставшейся к тому моменту бабы в бункере, ой простите меня все мои слушательницы, не бабы, а Женщины, так вот от неё, готовившей еду всему немногочисленному персоналу - весь этот немногочисленный оставшийся на этом свете... персонал. И только дочка их пока еще была здорова. И то, потому что после той ночи... "панацеятеропии" она от родни шарахалась как от зачумленных. И правильно дети мои, что кашку мамину она не ела, а по закоулкам бункера моталась...
Вик ударил по приемнику, когда пошли помехи, и они словно почувствовав, что сейчас он, наконец, эту рухлядь сломает, сразу прекратились. Сестра приподнялась со своей импровизированной лежанки и прислушивалась, хлопая в полутьме глазами. В них отражались искры костра, это было так забавно, что я не удержавшись, рассмеялся.
-И вот когда они поняли, что все пропа"ло. Все... ну вы поняли... тогда они вытолкали её наверх и закрылись подыхать в этой консервной банке за номером 48. Мол - не вините нас ни в чем. Мол, может... и выживет... как-нибудь... Как щенка, который заболел или нечем кормить которого, ну знаете, травинку скушает, природа в беде не бросит... наивные.
-Поспешите, мальчики и девочки, что-то, а точнее кто-то вон мне подсказывает, что сейчас она все еще жива, дышит полной детской грудью нашим слегка радиоактивным воздухом. И любуется окрестностями. Но опять же что-то, а точнее кто-то на ухо мне шепчет, что как только наш закадычный расплавленный, кому друг кому враг опять примется жарить и без того подгоревший пирог под названием Россия, она отправится вслед за родителями. Грустно, не правда ли? Если хотите и вам нечем заняться, разумеется. Бандиты мародеры и отморозки всех мастей - за неё дадут кругленькую сумму на невольничьем рынке, как-никак росла то она в "чистом" месте. Ну, вы поняли...
Да и... Защитники справедливости, добрые самаритяне и прочие сумасшедшие от бога, который нас с вами покинул. Аминь. Знайте! Спасение души заблудшей вам воздастся. Тоже в кругленькую сумму в любой из общин, разбросанных в здешних краях, там везде нехватка свежей "крови". Такие дела мальчики и девочки. Аминь.
Подберите ребенка, не дайте ей сгинуть в этом грязном черством мире!
С вами был Тридогнай... фу ты черт, совсем зарапортовался. Трирэтнайт я. А это тот, другой, из старой позабытой игры моего детства. Не знаете вы его короче. Спасибо за внимание. И будьте Счастливы! Пока еще дышать вы можете.
***
-С вами Радио Московского Метро, на частоте 2.033 метра, вещаю я из укрепленного бункера, под самым центром этого древнего города... ха-ха. Шутка ребята. Там про то место, о котором я вам только что поведал, кое-кто другой поселился, ияха-ха. Я южнее ребятки, южнее. Немного. Если смотреть на карту Родины у меня над столом.
-А знаете ребятки, что в Московском метро до сих пор живут люди? И они не" слы"шат гласа моего. Потому что давно уже, на темной стороне силы живут. Так-то. Эх..."
-Не нравится мне с какой он интонацией все это произносит. - Пробормотал Вик. - Надеюсь, его пристрелит кто. В ближайшее время. Но, давно уже надеюсь. А то этот гребаный приемник, батарейки жрет как моя мама пенчекряков. Да и ломается каждую неделю. А выбрасывать неохота. Все жду, когда этот мудак что путное скажет. Надежда одна... ненавижу надежду...
-Про кого он все время говорит? - Спросил я.
-Да про весь бред, который можно! Я честно, не знаю, кто ему за это патроны дает, и знать не желаю.
-Нет, я про другое, откуда он все это узнает? Ведь если он там, в бункере один и никуда не вылезает...
-А... Ты не представляешь, сколько на этот счет теорий. Я думаю, все просто - это "оно", с которым он там беседует - телепат какой-нибудь или что-то в этом роде. Мутант короче. Может они вообще там сиамские близнецы, - так один охотник знакомый говорил, а он узнал от сталкера из Самары, а тот, по его словам, от шишек ученых каких-то там, - короче он говорил, что нашли как-то этого Трирэтнайта, и чуть от ужаса не разрядили в него все свои обоймы. Говорят там целая комната, проросла этими тремя крысами. Потому и называет он так себя - крысиный король, что живет без солнечного света.
-Крыса? Ты что издеваешься, быть таково не может?
-Да не крыса он. Я и говорю - тот сам не знал что болтал, три раза по-разному рассказывал, и то у него выходило, что это двухголовый человек, то крыса огромная. Короче - пьяный он был, брага та еще у монахов тех, что нас в Грозу приютили под Воронежем.
"А знаете дети мои, чудеса есть... Хотите, чтобы старый Трирэтнайт поведал вам сказку на ночь? Немного страшную, но как без этого в наше то время. А? Слушайте тогда, история одного сталкера, или как тоже иногда бывает...
-Вы знаете чем вредна, мои юные слушатели, радиация? Да? Всем мамы папы дедушки и бабушки сестры братья подобравшие вас мародеры, ну с кем вы там сейчас живете, всем они рассказывали наверняка об этом "невидимом хищнике" который не пожалеет никого.
-Так вот, а вы знаете... чем полезна радиации? Знаете ли вы, мои дети, что она может не только забирать, иногда она может и спасать чужие жизни? Вы сейчас скажете - все это бред, этот старый псих там свихнулся на старости лет. Не-ет.... Детишки, вы не правы. Вот собственно с чего все началось..."
И опять пошли помехи, а мы по прежнему ехали по разбитой дороге на север, иногда по чутью нашего водилы меняя её на тонкую лесную тропу, где каждые пару сотен метров приходилось слезать и в ручную расчищать путь, иногда останавливаясь, чтобы поохотиться на тварь иную или вынести что-то ценное или не очень из вросшей в землю старой машины. И постоянно было включено радио, его вырубали на пару минут, чтобы прислушаться к звуку странному, поступи в лесу, выключали, увидев поднявшуюся вдруг над тем же бесконечным лесом стаю черных-черных огромных птиц, увидев впереди людей, как мне показалось игравших, а оказалось - убивавших кого-то. Все остальное время эта обмотка, что шла вдоль всех металлических частей машины и исчезала в загадочном нутре приемника, исторгала из себя странный далекий голос, с небывалыми для моих ушей интонациями.
"Спасшиеся в бункере под университетом, реально нуждаются сейчас в вашей помощи, им просто позарез нужны медикаменты. Только если вы решите изменить вдруг привычный маршрут движения своего каравана и помочь помешанным на евгенике во всем, в том числе и среди себе подобных, товарищам, засевшим на минус пятидесятой отметке вблизи Москвы, знайте, мои дорогие, что ночью туда лучше не соваться. И не потому, что вас сожрут. Они не едят там человечину. Зато стреляют метко. Вы поняли кто, да?
И стук условный знайте, вот так: так-тук, тук-тук, тук,тук,тук. И если вам не открывают - значит все, медикаменты больше не понадобятся. Удачи! Всего хорошего вам!
Да и еще, пока не забыл... если вас зацепило, ну поцарапались вы где немножко. Тоже пока не срастетесь, туда не суйтесь. Они хемофобики там все. Тоже... наследственность... браки между родней, ай-яй-яй, ну вы поняли...
Всего хорошего!
***
-На далеком острове Сахалин стоит подлодка. Встала на прикол она там, давно уже. И никто не вылез оттуда. Никто не возвел вокруг на берегу палаточный лагерь. Никто не отправился на частокол бревна тягать в лесок поблизости, или разбирать дома в городок неподалеку.
Стоит на приколе подлодка мальчишки мои, на Сахалине она. Такая длинная сигара из стали, как старый киндер сюрприз - два корпуса - один в другом. Их не разрезать просто так сварочным аппаратом и не проникнуть внутрь, по крайней мере так просто. Снегом присыплена, вмерзла уже почти она в льдину, что начинается у русской земли и заканчивается за океаном во Тьме Великой. И никого. Нет ни прожекторов, ни лодок, вертолетная площадка пустует на ней. Вокруг тишина, ни зверя, ни птицы, даже мутантов там нет. Не то, что ваших крыс. А лодка стоит. Возле причала. Просто стоит. Так вот, если кого туда забросит, это маловероятно, но кто знает наверняка, не стоит испытывать свое счастье, пытаясь проникнуть внутрь этой подлодки. Запомните совет старика Трирэтнайта, он много повидал на своем вику и еще больше он слышал.
***
-Так вот ребятки, хотел я вам поведать тайну страшную, которую мне самому одна тварь принесла на чешуйчатом хвостике своем, да наш теперешний Президент взбунтовался против... правильно, утечки информации дети мои. Просто скажу вам две вещи, первая - скоро вы, проснувшись утром и потянувшись слегка выпив чайку замотав в рулон свой спальник и проверив, не отсырел ли патронташ... не услышите меня снова, по нажатию волшебной кнопочки.
Не горюйте, это временно, как и все в наших странных жизнях.
И второ-ое...
Вы знаете про тварь под кремлевскими звездами живущую? Ну... я же говорил вам, помните? Так вот мальчики и девочки, у нас она одна, а за океаном их ... много...
Привет тебе... Америка! Спасибо за внимание, оставайтесь с нами! Конец эфира..."
-Ну и хрен с тобой, - сплюнув, Вик с раздражением выключил радиоприемник.
Нам оставался последний день. Еще каких-то пятнадцать часов и мы будем у цели. Ксения рассказывала нам про свою деревню, я даже приблизительно представлял себе её окрестности. Арку у входа, огромный дуб, на ветвях которого застряла серебристая стрела из металла, который никогда не потускнеет. Все было так отчетливо, она усаживала нас вокруг себя и рассказывала о корнях и травах, о старых предметах и далеких землях, о Городе и о том, почему туда не надо ходить.
***
Над лесом, за которым была та деревня, поднимался огромный столб дыма. Я никогда подобных не видел раньше, только когда учитель рисовал нам Взрывы Распада. Но ведь этого не может быть!
-Это что? Распад опять? Нет, не может быть, нам же рассказывали!
Вик рассовывал спокойно по карманам магазины, достав с задних сидений ружье, кинул мне и сказал:
-А вот мы сейчас это и узнаем!
-Но нам нельзя, если!..
-Успокойся парень, это не атомный взрыв, если ты про это. Просто пожар. Только сильный.
Не успели мы пробежать и триста метров как из кустов спереди к нам что-то метнулось. Загрохотал автомат Вика и со вспоротым брюхом тварь, по инерции пролетев еще немного, мордой уткнулась в землю и остановилась.
-Началось. Парень не отходи от меня. Главное валить их всех и молиться, чтобы они не обошли нас с фланга.
Я опять вспомнил про оставшуюся в машине сестру. На этот раз мы прикрыли её брезентом и сказали не высовываться. Она не спала. Хорошо хоть не могла в своем состоянии бежать за нами.
***
Следовать точно за ними я не смог. На нас повалили со всех сторон. Не очень большие, метра полтора ростом, с длинным мехом и острыми лисичьими мордами, при беге на четырех конечностях они подозрительно смахивали на привычных с детства ворков, но были заметно умнее. Нас разделили, и не помню как, я оказался с глазу на глаз с одним из этих существ, прямо перед деревом, одним из тех огромных и старых "как мир", про которые рассказывала Ксения.
Тварь покачнулась, когда я навел на неё ружье, её два внимательных черных глаза изучали меня и мое оружие спокойно, словно она и не подозревала ни о чем. Но стоило мне нажать курок, как она словно угадав по моим движениям или лицу, что сейчас произойдет, одним прыжком отскочила метров на десять к дереву и кинулась сквозь листву вверх. Я чертыхнулся и, не теряя времени на перезарядку побежал за ней. Уперся ногой о дерево, поднял ружье и, прицелившись вдоль ствола в колышущуюся листву, спустил второй курок. Выстрел дробью снес несколько мелких веток, я по прежнему не видел что с ней там, но визгу было много, значит, я попал. Оббежав вокруг почти полутораметрового в обхвате дерева я прислонился к нему спиной и слегка трясущимися руками переломив ружье достал патроны. За спиной что-то приземлилось на землю и, урча и похрюкивая, стало принюхиваться. Я сунул один патрон - почему-то у меня никогда не получалась как у Митька вставлять их сразу оба. Рядом с лицом в дерево ударили когти и полетели щепки. Я передумал насчет второго патрона и, развернув ствол, пальнул в выглядывавшую из-за ствола рожу от живота почти не целясь. Удачно пальнул так.
Мы отбились от этих созданий, и то ли по счастливой случайности, то ли благодаря навыкам проводников все были практически целы, не считая легких царапин.
Впрочем, последнюю из них валили все вместе, наверняка это была их мать. Два магазина к автомату Вика с 5.45, десяток ружейных патронов и штук пять обойм к пистолетам Чарли и под конец непонятно откуда взявшаяся у неё граната. И это еще хорошо, что наемница сразу кинулась между деревьев и тварь за ней. Толстой она оказалась, пока раздумывала, как пролезть между сучковатых и близко стоящих стволов, мы её и положили. А произойди все по-другому не миновать беды, разорвала бы нас она ей богу.
Тел жителей деревни мы так и не нашли. Все вокруг было в крови, но тела исчезли. Правда, до самой деревни мы тоже не смогли добраться, мешал дым. Без приборов теплового видения, как называл их Вик, туда не сунутся. Он так и сказал - "ослепнем, как щенята какие". Мы ночевали за два километра оттуда. Всю ночь дежурили Вик с Чарли. Они опять о чем-то оживленно переговаривались ни на секунду, ни выпуская из рук бинокля. Он был необычный, я таковских раньше не видел. Если смотреть через него, мелькает множество знаков и слово на непонятном языке. И тяжелый он слишком, как я его взял в руки - сразу захотелось вскрыть и посмотреть, что там внутри.
Костра не разводили, ели холодное мясо, оставшееся с прошлой ночи. Я поминутно смотрел на сестру. Она теперь слишком много спала, это хорошо думал я, что температура спала, и она не мучается. А теперь распереживался. "Еще немного!" - оказалось неизвестностью. Что теперь делать я не знал. Наверное, ждать, когда дым рассеется и можно будет попасть в деревню, а точнее в то, что от неё осталось. Я уже в тот момент, как увидел эту мохнатую тушу в первый раз, понял, что случилось с этим поселением. То же что и тогда давно с окрестными селами.
Только под утро началась моя смена, поэтому я первый заметил их и сразу разбудил Вика. Он вырвал бинокль у меня из рук, ногой толкая девушку.
Фигурки людей, передвигавшиеся быстро, почти не по-людски, они шныряли между тел тех первых убитых нами прошлым днем тварей так похожих на ворков. В голове сложилось, и я спросил:
-Эти что, твари, они у них никак животные питомцы что ли? - Спросил я.
-Наверное, так, а может наоборот, - ответила Чарли. - Кто их там разберет. Ни я, ни ты, они живут не так как люди, хоть и являются ими.
-Они не люди! - Закричал я. Почему-то перед глазами замелькали лица и я вспомнил запах того дыма. Давно, из детства. Такой похожий на тот, что был сегодня. Я понял. Дым всегда похож. Но все каждый раз снова.
-Нелюди они, - пробормотал я снова.
-А что такое человек? Если то, что он создал, то теперь и человек не человек, а лишь огрызок.
-Чертовы дикари! Ненавижу их, - прошептал Вик. - Их всегда слишком много сразу для одного ствола. Пусть даже такого хорошего как мой. И не люблю я их стрелы, они отравлены и слишком метко дикари стреляют ими. Я за засаду.
И что-то заныло во мне. Было какое-то неправильное томление этим утром. Вдруг вспомнилось расставания, отцовское ружье в руках Председателя. Мне тогда, наверное, надо было все вслух сказать ему. Стало бы легче.
Я почти с нежностью взглянул на сестру. Что-то было не так, и я только сейчас это вновь отчетливо понял. Кто наши проводники? Что все это значит, нас выкинули из деревни это понятно. Отца и матери не было в живых, сестра больна, мы, наверное, просто мешали. Но почему они о нас так заботятся. Они за бешеные деньги заключали странные сделки с Белым, если это так, то, сколько же стоило наше путешествие? Та граната, которую кинула Чарли. Имена, такие незнакомые, нет, знакомые лишь по книгам. Это клички? Почему они с нами, у них нет других дел? Не может быть! Или они тоже хотят попасть в ту деревню, где столь сильные шаманы, и про которую знала только Ксения? И не они, а мы проводники, точнее билет или скорее ключ. Ведь если что, я смогу описать многое из того что рассказывала ведьма. И сестра... чем она больна?
***
Весь мир расцвел, став цветным и предельно ярким в этот момент. Я зажмурился и тряхнул головой, отгоняя наваждение. Но не мог не спросить себя мысленно - "почему трава такая зеленая сейчас, когда раньше была блеклой?"
Я все пропустил тогда, теперь же поздно. Наверное, надо было спросить - к чему такая спешка, давайте подождем, как дикари уйдут. Но сестра такая вялая была этим утром. Я тоже спешил. По-своему. Вот только почему спешили они?
У нас был план, план проникновения в селение. Мы потратили полдня, готовя все это. Но все случилось не так, как мы рассчитывали. Они нашли нас этой ночью, но не подали вида. Следили, и стоило нам опять войти в лес - напали.
Мы отбивались как могли, а Чарли снова пропала из виду как только начался бой. Я только слышал её выстрелы, но не видел саму, да и не до этого мне было. Когда же отступили к машине, у Вика из одежды торчали штук пять стрел. Я краем глаза это заметил и подумал, что у него там поддета броня. Позавидовал я ему, он знал куда стрелять, я же стрелял почти наугад и так их и не увидел.
***
Я почувствовал толчок и земля покачнулась. В те мгновения я уже не чувствовал ног наверное. Не понял и как упал. Только руки сжимали стрелу, торчавшую из живота, и дышать было невозможно, все, что я хотел - только вздохнуть еще хоть раз.
И прежде чем это произошло, я увидел лицо, склонившееся надо мной. Той девушки-наемницы, я почему-то забыл её имя. Все тонуло в каком-то супе, наверняка том вкусном, из кореньев и грибов с овощами, что варили на все небольшое село Настя с сестрой. Только сейчас он был тошнотворным. Я захотел сказать, "прости Леся, но твой суп тошнотворный" и не смог.
Лицо приблизилось, и я, наконец, смог рассмотреть её глаза.
Они были странные как всегда, только сейчас я отчетливо понял, в чем дело.
В них были две радужки, одна в другой. Словно радужка зрачка вдруг взяла и разделилась.
Я это увидел, а потом все стало мутным, и я куда-то навзничь падал. Наверное, под землю. А потом...