Ванюковъ Андрей :
другие произведения.
Записки виршителя (вариант )
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 8, последний от 03/11/2013.
© Copyright
Ванюковъ Андрей
(
andvan56@mail.ru
)
Размещен: 30/09/2013, изменен: 30/09/2013. 30k.
Статистика.
Поэма
:
Мемуары
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Вариант без непечатных идиоматических выражений
ЗАПИСКИ
ВИРШИ
ТЕЛЯ
1956-64
В другой стране давным-давно
жило несчитано народа,
хлебая
мутное вино
,
что гнали мы из корнеплода.
И власть советская стояла
неколебима и крепка,
а на воротах арсенала
-
железо крепкого замка.
И
становилось год от году
жить веселей и хорошей,
хоть было по́ фигу
народу
до всех партийных шабашей,
до встречных планов карусели,
разоблачения врагов...
Но вспоминается доселе
двадцатый съезд большевиков.
Когда вещал партийной знати
ПээС КаПэ эСэСэСэР
*
,
меня в роддоме на Арбате
из мамы вынул акушер,
пришлёпнув, бросил на весы, -
я заорал блаженным матом
и начал жить, - пошли часы...
Труднее было делегатам, -
в своём кремлевском терему
они пришибленно молчали...
потом сиденья застучали, -
и разошлись по одному...
* * *
Доклад недолго был секретным,
перелетев границ плетень,
к магнатам западным газетным
попал на следующий день.
Не вредно вынести порою
протухший мусор из избы
и бледной плесени грибы
смести упругою метлою.
И хоть завалы велики,
но стали таять понемногу...
Тут снова в дальнюю дорогу
нас повлекли большевики.
"ЭНТУЗИАЗМ - ОСНОВА ЖИЗНИ! -
со всех столбов пустились петь, -
МЫ БУДЕМ ЖИТЬ ПРИ КОММУНИЗМЕ!
но надо малость потерпеть.
Везде посеем кукурузу,
морозостойкую притом.
Стиляг и прочую обузу
оставим в прошлом, за бортOм.
А кто грешит абстракцинизмом, --
позорный
волк, я так скажу
!
он
заодно с капитализмом,
таких мы к нoгтю..."
- Ну, гляжу
,
-
сказал отец, -
без подготовки
умеет
складывать слова,
-
и, засучивши рукава,
налил себе сто грамм зубровки.
* * *
С Бульварным липовым кольцом
я дружен с детства. По Тверскому
(в пяти шагах ходьбы от дому)
по выходным гулял с отцом.
Мой детский сад в особнячке,
миниатюрный двухэтажный,
теперь там с рацией в руке
торчит охранник камуфляжный.
Любой проулок мной разведан:
Здесь, вылетая из ворот,
гонял на велике с соседом
и, не вписавшись в поворот,
ссадил коленку до крови...
Здесь голубям крошили булки...
А здесь однажды на прогулке
штаны запачкал
, се ля ви...
Внушала тётушка, что вилки
кладутся слева от ножей.
А мы, читатели "Мурзилки",
на пустыре у гаражей,
вдали от маминого ока,
её запретам вопреки,
производили пуск "Востока"
из фотопленки и фольги.
1964-71
Устав от постоянных клизм
"ушли" соратники премьера
и, осудив волюнтаризм,
забыли про пенсионера.
Был на коне - кричали:
"Браво!"
,
а оступился -
"Бог подаст..."
,
sic transit
суетная слава,
как говорил Экклезиаст.
Неподотчетный никому,
пугал весь мир, неугомонный.
Под шепоток магнитофонный
стезю закончил. Мир ему...
Наверно, прав Экклезиаст,
на этом свете - все мы гости...
На Новодевичьем погосте
тот
упомянутый
"
баласт
"
отгрохал памятник могильный,
и там обрёл приют всесильный
Премьер и Первый Секретарь,
что круче, нежели, чем царь.
Немало в жизни поворотов,
и смерть не всем дарИт покой,
он, став героем анекдотов,
остался в памяти людской.
* * *
С заветным ордером в руке,
собрав все книги и пожитки,
на самый край Калужской нитки
мы затряслись в грузовичке.
Из центра двинулась Москва,
тогда казались нам, ребята,
вот эти ровно тридцать два
благословенные квадрата
житейским раем на Земле.
Вот наша новая обитель:
блестит в раздельном санузле
никелированный смеситель,
есть антресоли, посмотри,
хоть вчетвером на кухне тесно,
зато с балкона так чудесно
пускать по ветру пузыри.
* * *
Что наступил разгар застоя
тогда нам было невдомёк.
Про житие моё простое
я б рассказать немало мог.
Всплывает много ерунды:
как принимали в пионеры
четвероклассников ряды;
как, склеив крылья из фанеры,
приладив сбоку бензобак,
мы рёвом кордовых моделей
пугали до смерти собак;
как с восхищением глядели
в витринах, - шайбы бьются в борт, -
по разноцветному экрану,
"Рубин" нам был не по карману,
сойдет и старенький "Рекорд".
Гордясь хоккеем и балетом,
народ шагал нога к ноге.
А стал мне университетом
магнитофон восьми кг.
Струясь с бобины на бобину
шуршала плёнка типа шесть
и в нашу тихую долину
несла неслыханную весть,
неукротимый, незаконный,
нечеловеческий надрыв.
И шли штрафные батальоны
на смерть в отчаянный прорыв,
хрипел горящий истребитель:
Мир будет дому твоему!
И был я с ними, победитель,
душой причастный ко всему.
И вместе со стрелком опальным
портвейн лакали из бадьи,
и сердце ёкало в груди,
когда рвалось к вершинам скальным.
* * *
Орденоносцы той войны
еще не стали стариками...
И пыль нетронутой луны
примята, жалко, что не нами...
Всходила дерзкая звезда
лихой любимовской Таганки...
И горожан будили танки,
но это в Праге, ерунда...
1971-76
Над чёрной классною доской
висят знакомые портреты,
и с них маститые поэты
взирают строго, как рукой,
нетвёрдой, выпачканной мелом,
морфологический разбор
корявым почерком несмелым
пытаюсь выполнить.
В упор
мне свой классический упрёк
они внушают, укоряя:
Опять не выучил урок?
что ж ты за бестолочь такая!
Когда бы автор "Идиота"
до этих дней дожил, скорбя,
он написал бы про тебя.
Садись, ужасная работа!..
И хмурит брови Маяковский:
Пороть! Давно пороть пора!
И даже Пушкин и Жуковский,
все были против школяра.
Лишь Чехов щурится хитро,