Аннотация: Комната. Занавешенные темными занавесками окна. Яркая лампа под потолком. Неплотно прикрытая дверь... Немного душно, но вам наплевать. Ты тихо стояла рядом с ним, стараясь не упустить ни одного движения, ни одного вздоха...
***
Комната.
Занавешенные темными занавесками окна.
Яркая лампа под потолком.
Неплотно прикрытая дверь...
Немного душно, но вам наплевать.
Ты тихо стояла рядом с ним, стараясь не упустить ни одного движения, ни одного вздоха.
Он, не глядя и не задумываясь, водил кистью по холсту, оставляя на нем неровные, дерганные и рваные линии, каким-то непостижимым образом складывающиеся в узор.
Она сидела на высоком стуле, прямо под ливнем из света от единственной лампы, и, молча, смотря куда-то в сторону, думала о чем-то своем.
Он рисовал, рисовал не отрывая от нее влюбленного взгляда.
Иногда откладывал кисть, сходил с места, бродил туда сюда.
Не в силах оторвать взгляда.
И снова возвращался.
А ты же стояла и смотрела.
Не в силах проронить ни слова.
Лишь иногда с твоих губ срывались капли дыхания, приносящие ему непередаваемую свежесть, возвращавшие силы и движения.
И он снова рисовал, рисовал...
Рисовал...
Он вдыхал аромат твоего дыхания, впитывал жизнь, источаемую тобой...
И смотрел только на нее.
Не отрывая взгляда.
Периодически она вставала и уходила.
Иногда молча, иногда с криком и хлопнув дверью.
И он бежал за ней, умоляя вернуться, умоляя остаться.
А ты оставалась одна.
Наедине с этой картиной.
На мгновение.
На минуту.
На день...
Ты прикасалась к холсту пальцами, самыми кончиками, чтобы кожа чуть-чуть почувствовала шеро-ховатость засохшей краски.
Прикосновение...
Ты скользила по выписанным узорам, стараясь запомнить каждый штришок, каждый мазок, каж-дую клеточку.
Ты впитывала картину в себя, пропитывалась ею.
И растворялась в ней.
Пропитывая собой.
И они возвращались.
И они возвращались.
Не делая друг другу одолжения, не идя на уступки.
Просто возвращались.
Она садилась на свой высокий стул под водопадом из света, он подходил к холсту и брался за кисть... и размазывал тебя по холсту, втирал тебя в картину...
Впитывал твое дыхание...
А ты стояла рядом и любовалась им.
Его работой.
Его движениями...
Из мгновения в мгновение.
Из минуты в минуту.
Изо дня в день.
Иногда он падал без сил.
Кисть со стуком прыгала по полу, разбрызгивая капли краски.
И он сидел, стиснув зубы, не плача, потому что он не мог при тебе плакать, не крича, потому что его боль не позволяла ему даже вздохнуть.
А ты садилась рядом и прижималась к нему.
Нежно и мягко.
И твое тепло растекалось по его телу, наполняло его жизнь и силой.
Боль уходила.
В тебя.
И он вставал и продолжал рисовать.
А ты корчилась на полу, стараясь побороть съедающий тебя изнутри кошмар.
И когда ее становилось слишком много, он опускал в нее кисть и рисовал, рисовал, рисовал ею, пока краска не кончалась.
И ты поднималась на ноги, чтобы снова стоять рядом, чтобы снова быть не в силах оторваться от его картины.
Чтобы снова отдавать ему свою жизнь ради той, которая молча сидела на стуле и смотрела куда-то в сторону...
А иногда ты отдавала себя ей
Когда она вставала и уходила, а у него не было ни сил, ни желания, чтобы идти за ней.
И он садился на пол, обхватив голову руками и уткнувшись лицом в колени.
А ты шла за ней следом.
И догоняла.
А догнав, хватала за плечо и, повернув к себе, целовала.
И с каждым совместным вдохом, с каждым сладострастным стоном, с каждым движением и сопри-косновением губ ты отдавала ей себя, свою душу, свою любовь, свою веру.
И она снова верила.
И шла обратно к нему.
И снова садилась на свой стул.
И он снова поднимался и рисовал, не в силах оторвать от нее взгляда.
А ты снова стояла рядом и отдавала ему всю себя.
С каждым дуновением дыхания, с каждой капелькой пота, с каждым осторожным прикосновени-ем...
С каждым штрихом, с каждым мазком, он все глубже втирал тебя в холст, все сильнее пропитывал тобой краску, все больше оставлял тебя на картине...
И вы были счастливы.
Вам было больно, вы страдали, каждое мгновение вы умирали, но вы были счастливы...
А потом она сказала, что хочет это увидеть.
Упрашивала.
Умоляла.
Угрожала.
Вставала и уходила.
Возвращалась.
И снова уходила.
И он не выдержал.
Он не смог сказать ей нет.
И открыл ей свою картину.
На которой была она.
Такая же красивая.
Такая же гордая и непреступная.
Сидящая на стуле и смотрящая куда-то в сторону...
И он улыбался от распирающей его гордости, ты впитывала его в себя и наполнялась жизнью, ва-шей жизнью...
А она сказала нет.
И помрачнела.
Что-то было не так.
Совсем не так.
Он видел, он нарисовал что-то такое, чего она не видела в себе.
Или не хотела видеть.
Или этого действительно не было.
Но он видел ее такой, именно такой.
И она сказала нет.
А он не смог ей возразить.
И она толкнула холст, бросила его на пол и залила черной краской.
А он сел на пол и уткнулся лицом в колени.
Она ушла.
Просто подошла к окну, сдернула занавеску, распахнула раму и шагнула вниз.
В лицо ему ударил свежий, полный жизни воздух.
Но он ему был не нужен, он просто сидел на полу, обхватив колени руками, и покачивался из сто-роны в сторону.
А ты в агонии корчилась рядом.
И плакала.
Твои пальцы, твоя кожа скользили по залитому черной кровью холсту, размывая по нему твои сле-зы.
И твою душу.
Всю тебя.
И ты умирала.
Крича, плача и умоляя.
А он сидел рядом и ничего не мог сделать.
Потому что он сам уже давно мертв...
06.08.06
Wankishta
Muse
Алисе Лоулесс и Ajtee посвящается...
Но ты смогла.
Ты нашла в себе силы.
Злоба и ненависть - они наполняли твое сердце, заставляли его вздрагивать, сжиматься и биться.
И ты выпила все до капли.
Ты слизала краску с холста до последнего мазка, до последнего штриха, оставив лишь ослепитель-но чистый лист.
Ты впитала обратно всю себя.
И даже то, что никогда не отдавала.
И ты встала.
Взяла его за плечо и поставила его на ноги.
Ты запустила пальцы ему в грудь и сжала сердце.
И повела за собой.
Туда.
За дверь.
Прочь из этой комнаты.
Искать новую ее.
Чтобы снова начать рисовать.
И нарисовать новую...
И он пошел.
В твоей руке билось его сердце, и каждый его вдох наполнял тебя жизнью и заставлял тебя сжи-мать эту маленькую потухающую каплю слезы снова и снова, чтобы не дать ей остановиться.