...Вылетев из портала, я увидел перед собой петляющую тропинку, идущую немного под углом. По обеим сторонам вздымались вверх крутые склоны, градусов под шестьдесят: изломанные плоскости, камни, куски скалы, готовые вот-вот сорваться,- все это поднималось вверх на довольно приличную высоту, - может, метров двести, может, больше. Края тропинки были покрыты самыми разнообразными камнями и камешками - от мелкой гальки до камней с два моих кулака. Все это как фотографический снимок врезалось в память. А через мгновение я уже бежал, правой придерживая Амелиссу, лежащую на плече, а левой пытаясь удерживать меч, чтобы он не бил по бедру.
Я успел пробежать примерно метров двести, а потом за спиной раздался многоголосый выкрик и пространство начало сжиматься. Я этого не видел, но отчетливо чувствовал даже затылком, как небольшой холмик начинает превращаться во впадину со срезанными краями; как тропинка завивается прихотливой спиралью и вся эта волна медленно, но неотвратимо, дыша жаром и грозным потрескиванием камня, катится в нашу сторону
Я наддал, хотя, казалось, быстрее бежать уже было невозможно. Как назло, тропинка здесь начала гораздо сильнее извиваться и на каждом повороте я рисковал со всего маху распластаться по каменному склону, крупные булыжники упорно попадались под ногу. Каждый раз, чуть ли не балансируя на половине подошвы, я с ужасом ждал падения. Главное, чтобы мы успели выбраться из-под изменения, иначе на этой спиральной тропинке нас отстреляют как воробьев.
В груди надсадно хлюпало, в боку кололо, ноги предательски начинали ныть, но кажется мы отрывались. Все-таки бежать под небольшой уклон и почти по прямой - это совсем не то, то карабкаться вверх по неровным обломкам спирали. Тропа делала медленный поворот направо, отрезая нас от взглядов инквизиторов. Я попытался обратиться к магии. Казалось бы, ничего сложного - почувствовать в груди теплый золотистый шарик, потянуться к нему и расплескать брызги-капельки по всему телу - в руки, ноги, грудь. Попробуйте это сделать, когда бежите изо всех сил с занятыми руками.
У меня получилось. К ногам приделали две мощнейшие пружины, и я места сиганул свечкой вперед, одновременно наклоняясь. И с ужасом всматривался в несущуюся на меня землю, уже не успевая даже подставить руки. С противным щелчком, словно сломался какой то мелкий хрящик, время послушно замедлилось.
Преодолевая инерцию, я начал медленно откидывать тугое непослушное тело назад, ломясь через отвердевший, загустевший воздух. Непонятно как, но Амелисса оказалась у меня на руках, я приземлился на ноги, от толчка вернувшись в нормальное течение времени. Присел, покачнувшись, осторожно разжал руки, опуская Амелиссу на землю, выпрямился на дрожащих ногах. Амелисса взяла меня за руку и по возможности быстрым шагом мы двинулись вперед, бежать я уже точно не мог.
А тропинка все продолжала обманчиво быстро литься под ноги. Не знаю, про какой каменный лабиринт говорил Алекс, но лабиринтом здесь не пахло вообще - прямая как стрела дорога. Неожиданно Амелисса потянула меня куда-то правее. Я с удивлением обнаружил крохотную щель, скорее даже не щель, а трещину - игра теней и сколы камня делали ее практически незаметной. Но Амелисса, крепко вцепившись в коробочку амулета, уверенно указывала туда. Подхватив ее за пояс, я подсадил ее, при этом вскарабкался сам, трещина начиналась примерно на уровне моей груди. Протиснувшись боком несколько метров, я с облегчением смог развернуться, проход постепенно расширялся. Он тянулся вдаль - абсолютно прямой, как стрела, похожий на след от гигантского меча, конической формы, с запекшимися или даже грубо отшлифованными стенками - никаких камней, сколов, трещин. Ширина прохода не позволяла идти по нему вдвоем, поэтому Амелисса, крепко сжимая в руке коробочку-поисковик, и поджав губы и прищурившись, твердо зашагала впереди.
Я позволил себе немного расслабиться. Трещину было действительно сложно заметить, так что у нас появляется небольшой шанс.
Проход постепенно расширялся и вскоре мы с Амелиссой смогли идти рядом. В отличие от предыдущего, воздух в этом проходе был практически невидим, был абсолютно прозрачным, чистым и даже казалось бы немножко влажным. Во рту медленно растворялась тягучая слюна, я дышал полной грудью и старался делать поменьше шаги, подстраиваясь под движения Амелиссы. Она держалась молодцом. Крепко вцепившись в мою руку и сжав руку, ровно и твердо вышагивала рядом. Километр тянулся за километром, час тянулся за часом. Я бросил взгляд наверх - в зеленоватом небе виднелся круг неяркого бледно-синего солнца. На него можно было смотреть, нисколько не боясь ослепнуть.
За то время, пока мы шли, солнце почти не поменяло свое положение на небе. Все так же висело чуть выше левого плеча, заливая лабиринт светом, не оставляя крохотным теням не единого шанса. Еще через некоторое время Амелисса начала спотыкаться, но по-прежнему упорно шагала вперед, закусив губу. Я подхватил ее, как невесомую пушинку, и усадил на правое плечо. Мы продолжили двигаться.
Неожиданно Амелисса затеребила меня за волосы.
- Нам туда, - сказала она, показывая пальчиком влево. Я остановился и с сомнением осмотрел стену. Тридцатиметровый, почти отвесный склон, без малейших выемок и выступов.
- Я не смогу подняться. Сейчас мы пойдем прямо, а потом повернем, как только будет возможность. - Амелисса кивнула и поерзала, поудобнее устраиваясь на плече. Чуть позже я пересадил ее на другое плечо, а когда почувствовал, что не могу уже ее больше нести, осторожно спустил на землю.
Казалось, что мы идем уже целую вечность: неподвижное солнце в небе, абсолютно неизменная обстановка вокруг. Я помотал головой, отгоняя наваждение. По спине словно пробежал хищный зверек - настолько резко царапнуло ощущение опасности. Я резко развернулся, неосознанным движением отталкивая Амелиссу за спину. Далеко позади стены туннеля медленно крошились, превращаясь в такой же белый искромсанный камень, как и на предыдущей дороге. Или инквизиторы совершенно случайно обнаружили эту щель, или их что-то вело. Но думать уже было некогда. Невзирая на обманчиво большое расстояние, волна изменений двигалась, судя по всему, очень и очень быстро. Мне совсем не улыбалось попасть под эту камнедробилку. Я взял Амелиссу на руки и побежал. В горле мгновенно пересохло, по вискам потекли предательские струйки пота, сердце забухало, как молоток. Амелисса, крепко цепляясь мне за шею, старалась прижиматься плотнее и не раскачиваться в такт бегу. Ноги работали как автомат: шаг, другой, третий. Подчиняясь этому нехитрому ритму я бежал пока ноги не подкосились и я не рухнул на колени. Меня всего трясло, кольчуга невыносимым грузом давила на плечи, Амелисса, казалось, весила больше меня, сквозь руки продели две стальные проволоки, заставляющие их судорожно дергаться. Ножны с мечом, казалось, отбили все левое бедро. Я затравленно обернулся - волна изменений стала гораздо ближе. Я напряг слух - тихое еле слышное шуршание, которое издает песок, медленно перерастало в явственный звук тысяч каменных ртов, безжалостно перемалывающих поверхность прохода.
Оставалось смириться с неизбежным. Я осторожно спустил на землю Амелиссу, уперся руками в колени и приготовился ждать. Волна изменений приблизилась гораздо быстрее, чем я ожидал. Когда до нее осталось меньше сотни метров, я, пошатываясь, встал, посадил Амелиссу на спину и прислушался к пульсациям золотого клубка в середине груди.
Разбег. Непослушными ногами, раскачиваясь и едва не падая, я заставлял себя все быстрее бежать навстречу каменной волне. Когда она уже почти коснулась меня, одним мучительным рывком я пустил силу из шара в середине груди к ногам.
Прыжок. Уже взлетая в воздух, я понял, что прыгнул почти вертикально, и что упаду раньше, чем волна изменений пройдет под нами. Хотелось зажмурить глаза. Порыв ветра, неожиданно взметнувший облако пыли, ласково и властно толкнул в спину, неся меня чуть ли не на добрых два десятка метров вперед. С противным хрустом время послушно замедлило свой бег и я начал осторожно приземляться.
Приземлившись, я первым делом гулко раскашлялся, выплевывая комок пыли. Амелисса звонко чихнула. Вся одежда, лицо, руки были покрыты пылью - мелкой противной каменной пылью. И еще - изменение резко сократило расстояние - я почти кожей чувствовал что инквизиторы рядом и только из-за поднявшейся пылевой завесы мы друг друга не видим. Взгляд затравленно заметался по стенам - они стали явно ниже, сотни трещин, разломов и выступов. Неожиданно взгляд буквально впился в какую-то трещину. Обрамленная по краям неровными сколами камней, она казалась невероятно извращенной лестницей, по которой вполне можно было забраться. Я еще раз прикинул высоту - она уменьшилась почти вдвое, но если упаду - костей не соберем.
- Держись крепче, - велел я Амелиссе и полез штурмовать стену. Почти у самого верха меня ждало последнее испытание - почти метр без единого выступа. Упираясь отогнутой левой ногой в какую-то трещину, цепляясь за обломок дрожащей правой, я лихорадочно шарил левой рукой в груде щебня, пытаясь найти хоть какую то опору. Бесполезно. Придется рисковать.
- Держись, - шепнул я моей наезднице и влил немного силы в правую руку. Меня как из пушки рывком выбросило вверх, оставалось только благодарить Алекса, что после изменения мои суставы и связки могли это выдержать. Распластавшись, как черепаха, на вершине гребня, я тяжело дышал, пытаясь успокоиться. Правая рука спазматически скребла по гладкой поверхности и поделать с ней я ничего не мог. Спустя каких-то десять минут, негромко похрустывая на камнях, мимо нас прошла по дну прохода тройка инквизиторов. Разумом я понимал, что они нас не видят, но все равно инстинктивно вжимался в гладкий камень и старался даже не дышать, Амелисса, судя по ее внешнему виду, испытывала сходные эмоции.
Дождавшись, пока их шаги стихнут вдали, мы приподнялись и осторожно переглянулись.
И только сейчас, оказавшись на вершине одной из линий, я немного осознал масштабы лабиринта. Даже сейчас сторона, изрядно, как я понимаю, укоротившаяся и помельчавшая из-за инквизиторов, тянулась на добрый десяток километров, теряясь в дымке. Противоположная же сторона, оставаясь гладкой и значительно более глубокой, тянулась вообще на невообразимое расстояние. При этом они оставались краями одной стены. При одной мысли о том, как это возможно, начинала кружиться голова. Вот уж действительно, извращенная магия пространств. Но даже это было не самым важным, такие линии тянулись во все стороны, насколько хватало взгляда, пока он не начинал теряться в зеленовато-голубоватой дымке. Лабиринт потрясал своими размерами, подавлял и заставлял чувствовать себя мелкой песчинкой, которой по недоразумению посчастливилось что-то понять, почувствовать и увидеть. Некоторое время мы молчали, подавленные открывшейся перед нами картиной.
- Нам куда? - негромко спросил я, все еще находясь под впечатлением величественной картины лабиринта.
Амелисса молча указала рукой. Я бы не рискнул сказать, на какой стороне света это находится. К тому же солнце, неподвижно висевшее все то время, пока мы были внизу, изрядно сместилось, как только мы оказались наверху. Ну, что ж будем надеяться, что амулет и чувства Амелиссы нас не обманывают. Туда так туда.
К тому же можно значительно сократить путь, двигаясь по прямой. Вот только как по ней двигаться, по этой прямой?
Я подошел к неизменному краю. Камень, скользкий и гладкий на вид камень, но под ногами он не скользил, но при таком уровне уклона, нас понесет вниз со страшной силой, и расшибемся мы, по сути, упав с высоты трех, если не больше десятков метров.
Ситуация была безвыходная. Я мрачно сел на камень и задумался. Неожиданно для себя почувствовал робкое трепыхание огонечка в груди и улыбнулся. Шансы есть всегда!
Для начала я сделал несколько коротких прыжков по поверхности той линии, на которой мы находились. Камень под ногами, послушно упирался в подошвы при приземлении. Я снова посадил Амелиссу на шею и мысленно выдохнув, призвал огонечек в груди, разбегаясь к краю. Прыжок! Уже в полете я понял, что не надо прыгать так высоко, можно гораздо ниже. Я изрядно перестраховался. Открывающаяся картина, несмотря на всю опасность любования красотами в данной ситуации, настолько покоряла, что хотелось материться от избытка эмоций. Но дуга прыжка уже начала уходить вниз и пришлось готовиться к приземлению. Весьма жесткому. От удара потемнело в глазах, Амелисса ойкнула и разжала руки, падая сзади, и мне пришлось ронять тугое и непослушное тело вперед. Хорошо хоть руки успел подставить.
Отдышавшись и придя в себя, я кивнул Амелиссе и она снова забралась на спину. Еще один невообразимый прыжок.
И еще один. И еще.
Я не думал, в человеческих или нечеловеческих силах сделать то, что я делаю - пройти прыжками по двадцать метров несколько километров, а может и больше, расстояние скрадывалось.
Хотя... У меня попросту не было выбора. Это был кратчайший путь, прыгая по вершинам сторон лабиринта добраться до Врат. Так мы гарантированно обгоним инквизиторов, к тому же спуститься вниз мы все равно пока не можем. Но спускаться пока никто не заставляет. Поэтому краткая передышка. Прыжок. Передышка. Прыжок. Казалось, я превратился в автомат. Расчет расстояния до цели. Биение желтого шарика в груди. Импульс. Прыжок. Расстояние между стенами немного отличалось, как и слегка отличалась ширина самих верхних оснований. Но меньше нескольких метров она не была, что позволяло с гарантий разбегаться и прыгать, прыгать, прыгать. Уже через десяток прыжков пришло чувство привычности, а еще через столько же появилось чувство автоматизма. Стало гораздо легче.
Когда я в очередной раз собрался прыгнуть, меня смутила густая полоса черно-зеленого цвета, медленно наползавшая из расщелины внизу. Наступал вечер, местное солнце уже почти скрылось за горизонтом.
Я облегченно упал на гладкую поверхность камня и вытянул ноги, после чего они просто отключились - я перестал их чувствовать. Затем я просто распластался по поверхности, так как спина и руки тоже явно желали уйти на покой. Надо мной медленно начали проявляться чужие звезды и созвездия. Амелисса маленькой изможденной тенью свернулась клубком, прижалась ко мне. Не думаю, что ей пришлось легче. И я провалился в яму. Сон накрыл резко и неотвратимо.
Я проснулся от осторожных толчков в бок. Медленно открыл глаза. Ночь. Тихая ночь звезды высоко над головой терялись в глубокой темно-зеленой тени. Последовал еще один осторожный тычок в бок.
Я пошевелился.
- Я боюсь, - еле слышно прошелестела Амелисса.
И тут я почувствовал. Темнота вокруг смотрела на нас сотнями глаз. Молчали, слегка оценивающе, немного добродушно, по-разному. Не было ненависти и злобы, не было обожания. По спине побежали мурашки. Рядом определенно кто-то или что-то было. И оно рассматривало нас сотнями взглядов.
Я попытался сообразить, смогу ли я с помощью магии или еще чего либо создать хотя бы какой-то источник света. Амелисса соображала быстрее.
Вскинув вверх кулачок и сосредоточенно прошептав что-то невнятное, она осветила все бледным колеблющимся светом. Вокруг кулачка бился почти прозрачный пузырь светлого света. Тени расчертили все вокруг сотнями изломанных граней.
Я едва сдержал желание протереть глаза.
Мы засыпали на гладкой и ровной поверхности. Эта поверхность сохранилась в радиусе пары вытянутых рук. А дальше вокруг все было искорежено и исковеркано. Неровности, ямы, бугры. Я сморгнул, и колеблющиеся тени наконец сложились в более-менее понятную картинку. Все остальное пространство занимали камни... От самых крохотных размером чуть больше песчинки до булыжников и валунов высотой до колена. Разной формы и окраски от непроницаемо черных, до почти светящихся. Но все они были словно припорошены мелкой пылью, или может самыми маленькими песчинками. Сейчас это было невозможно разглядеть. Они были везде насколько хватало слабого света.
Я потянулся, слегка отодвинув Амелиссу, протянул руку и осторожно коснулся одного из них. Камешек был почти правильной формы почти прозрачный, и напоминал многогранную пирамидку с округлым донцем. При приближении руки с него словно бы сбежали все пылинки - он несильно засиял в ответ нам. Вершинка у него оказалась неожиданно острой, и я скорее почувствовал, чем увидел, как из пальца выбежала капелька крови. Я отдернул руку. Но на боковых гранях кровь не появилась, камешек мгновенно ее впитал. Налился багрянцем. Амелисса со вздохом сжала губки и внимательно всматривалась в изменения. Свет вокруг ее кулачка практически перестал колебаться и ровно и уверенно освещал все происходящее. По граням побежали быстрые тени. Цвет камешка выровнялся и он словно бы вытолкнулся из общего круга, или его вытолкнули. По крайней мерея расценил это именно так. Гораздо смелее протянув руку, я взял камешек. В руку он внезапно потеплел. В голову хлынула волна непонятных и странных образов. Но общий тон был спокоен.
- Давай спать, они ничего плохого нам не сделают, - шепнул я моей юной спутнице, убирая камешек в карман, когда поток образов прекратился и появилась уверенность в том, что я говорю.
Амелисса недоверчиво дернула головкой, но поверила. Погасила свет и еще некоторое время ворочалась под боком. Я не спал - в голове крутилась мешанина ощущений, предпосылок к действию, плавного изменения реальности вокруг и еще масса вещей, подободрать описания которым я не мог. И я так и лежал, глядя, как гаснут звезды и медленно наливается зеленым небо.
Когда исчезли камни, я попросту не заметил, а вот когда ойкнула проснувшаяся Амиелисса и увидела вокруг снова голую светло-шоколадную плоскость, я завертелся, чувствуя, как мелкими иголками колет бок. Отлежал я его за ночь основательно.
А еще на плоскости вершины появились крохотные капельки. Я заметил их только после того, как Амелисса, облизнув пересохшие губы, неумело попыталась их слизывать.
Чувство жажды мгновенно забило все остальные. Я с сомнением посмотрел на ползающую на коленках Амелиссу, пытающуюся добыть хоть глоток воды.
Камешек чутко толкнулся в грудь. Я достал его, осторожно придерживая за нижнюю часть, и, прислушавшись к ощущениям и потоку новых образов, медленно повел его по камню под нами, слегка надавливая.
Результата был неожиданный и мгновенный. Камень поддался, расступился и начал оплывать далеко за пределами основания той воображаемой линии проводимой мной. Капельки, резко крупнея в размерах, устремились в появившееся углубление. И не успел я провести и полметра, под ногами у меня плескалась водой маленькая продолговатая ямка. Я молча посторонился пуская к воде Амелиссу и тщетно пытаясь найти во рту хоть немного слюны. Ямка стремительно опустела, а Амелисса подняла на меня виноватый взгляд.
- Ничего, - выдавил я пересохшим горлом, - сейчас еще попробуем.
И действительно - еще одна короткая черта, и камень под ногами послушно выдал еще одну лунку, так же быстро заполнившуюся водой. Осушив ее в несколько глотков, я принялся делать еще одну. Четвертую я делать не стал, так как, по ощущениям, в животе у меня булькало никак не меньше литра, а чувство жажды пропало напрочь. Я бережно убрал камешек обратно в нагрудный карман куртки.
Тяжело поднявшись на ноги, я осмотрелся. Инквизиторы продолжали крушить лабиринт. Или лабиринт сопротивлялся воздействию инквизиторов, неважно как это назвать, результат был один. Ровное коричневое поле линий и пересечений во многих местах подернулось белой пылью по краям, там, где стены из гладких и ровных становились скопищем каменных обломков. Судя по всему, ночь не остановила наших преследователей и они продолжали шустро исследовать все, до чего успели дойти. Будет ли какая либо реакция кроме искажения стен я не знал. Но при одной мысли об этом мне почему-то становилось страшно.
Значит, будет и надо срочно пробираться к порталу. Я вздохнул и посмотрел на Амелиссу. Выдержит ли одна хотя бы полдня безумных прыжков? И выдержу ли я? Я не знал пределов той силы, которая появилась у меня благодаря Алексу.
Я почти на автомате подошел на необходимое для прыжка расстояние. Присел, чтобы Амелисса забралась на спину. Выпрямился. Глубоко вздохнул. Уже спокойной и привычно обратился к маленькому желтому шарику в глубине груди. Прыжок. И еще один. И еще.
Где-то ближе к середине дня Амелисса начала вцепляться в шею с такой силой, что я вынужден был остановиться. Глядя на ее лицо с запавшими глазами и почти прокушеной губой, я молча присел.
Амелисса почти упала рядом. Мы сидели и смотрели на изуродованную расщелину прохода. Как же она отличалась от гладких и ровных стен. Камни, сколы, трещины, и все это месиво было густо засыпано парой сантиметров не менее белой пыли, там где уклон были велик и пыль не могла удержаться зияли словно бы провалы. Это выглядело как обнаженные кости.
Но даже такое крошево завораживало своей мертвой или омертвевшей, я не мог подобрать нужных слов, или омертвевающей, но все же красотой. Я пытался смотреть в одну точку, взгляд проскакивал по сколам, разбивался в местах трещин, вяз в сгустках пыли.
Негромкий звон оружия внизу мгновенно сбросил странно оцепенение. Тройка инквизиторов, увидев нас с прохода и подойдя поближе, активно карабкалась вверх.
Я подсадил Амелиссу и дождался, пока морда самого шустрого из них покажется над кромкой вершины.
С каким же удовольствием я с хрустом впечатал ребристую подошву берца в эту раскрасневшуюся физиономию. Он не разжал пальцы и, не издав ни звука, опрокинулся на спину и свалился вниз. Я вложил в этот удар многое: плен в подземелье, злость и обиду за Алекса, страх и бегство. Я не знал, выжил ли он после моего удара и не умрет ли если выжил. При этом я не испытывал никакой жалости к нему. Он получил заслуженное. Но рефлексировать и ждать, пока остальные заберутся наверх, было бы одной из самых больших глупостей.
Только через два прыжка я обернулся и посмотрел. Они молча стояли на ближнем к нам краю вершины.
Один из них вытащил какой-то амулет и сломал его. Они были слишком далеко, но хруст я услышал. Не знаю чем, но звук был крайне неприятный. Я напрягся, ожидая, что мне будет так же плохо, как Алексу на проселочной дороге, но обошлось. Только появилась противная слабость и легкая тошнота. Может быть, повлияло то, что нас разделяла по меньшей мере сотня метров. В ответ я вскинул руку, перелил часть силы из шарика в груди в кулак и ответным хлестким ударом попытался изобразить что-то вроде фаербола. Разумеется, у меня ничего не получилось, разве что внезапный порыв ветра растрепал ему волосы.
Но даже это заставило их начать быстро спускаться, двигаясь в нашу сторону, и вскоре они пропали из вида за плоскостью.
Я повернулся, сделал несколько шагов и снова прыгнул.
А потом еще раз прыгнул. И еще.
За день пришлось делать две остановки и отдыхать. Я бы с радостью взял Амелиссу на руки, но мне хватило единственной попытки прыжка, в котором я чуть не растянулся в момент приземления. В целом ничего страшного, но на руках была Амелисса, а падать на нее всем своим телом, как минимум переломы, поэтому пришлось выворачиваться левым боком. Колено, кстати, с тех пор мелко и нудно ныло и покалывало при каждом прыжке. Меня радовало только то, что последние пару часов мы не пересекли ни одной искаженной линии. Инквизиторы остались позади. И они не роботы, чтобы ночью и днем исследовать лабиринт. К тому же их было не так много, чтобы пускать тройки по каждой линии лабиринта.
Еще немного, еще чуть-чуть. С этой мыслью я то ли засыпал, то ли тонул в новых видениях камешка.
Несмотря на то, что ночью я скорее грезил, чем спал, отдохнул вполне неплохо. Утренняя процедура добычи воды с помощью камушка не отличалась от вчерашней, не считая того факта, что самой воды стало существенно меньше, что настораживало. Чувствуя себя бодрым и отдохнувшим, я совершил маленькую глупость- подпрыгнул, что есть силы, вверх. Ноги вместе с магией не подвели, забросив меня весьма приличную высоту. Увиденное не радовало. Насколько хватило взгляда, грани лабиринта были осыпаны белыми росчерками искажений. Я с досадой обругал себя, что не посмотрел, где эти линии были вчера. Но их количество, несомненно, вызывало тревогу. А еще совсем-совсем на границе видимости я увидел два белых столба "дыма". Почему-то мне показалось, что это похоже на каменный вулкан, извергающий вместо пара и лавы мелкую каменную крошку. Кахетос сопротивлялся изменению. Внутри все больше нарастало тревожное чувство. Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.
Приземлившись, я молча кивнул Амелиссе, она так же молча полезла на плечи. И прыжки продолжились, один за другим.
После первой остановки я молча присел рядом с Амелиссой и принялся осторожно разминать ее затекшие ручонки. Она молчала и только прикусывала губу. Черты ее личика обострились, глаза казались огромными. В них плескались боль и досада.
- Не волнуйся. У нас есть время. Отдыхай. - успокаивающе произнес я и попытался, обратившись к своему верному желтому теплому шарику в глубине груди, совершить что-то новое. Я постарался перебросить часть того желтого света в ладони. И осторожно представил, как этот свет медленно проникает сквозь кожу в руки Амелиссы, принося силу. Не уверен, что у меня что-то получилось, но отдых сократился. Уже через несколько минут Амелисса уверенно отстранила мои руки и поднялась с камня, всем своим видом демонстрируя готовность к продолжению пути.
И я снова, как механизм на конвейере, делающий раз за разом и час за часом одно и то же действие, прыгал. Ноги, казалось, превращаются в один неутомимый пружинный агрегат, а я превращаюсь в робота, обреченного прыгать, прыгать и прыгать, пока не сядут батарейки.
Ближе в середине местного дня я начал считать оставшиеся гребни. Десять, восемь, пять, три...
И чувству близость к долгожданной цели расслабился. Приземляясь, я почувствовал что-то неладное, но было уже поздно. Войти в режим ускорения я не успевал, а левое колено предательски хрустнуло. И я, подхлестнутый болью, все-таки ускорился.
Время послушно замедлило свой бег. Я падал, медленно падал, интуиция властно перехватила управление. Из глаз брызнули слезы. Если вы знаете, что такое вывих - вы меня поймете, только вот вся гамма болевых ощущений длилась не короткое мгновение, а медленно и тягуче тянулась. Я взвыл. Тугой воздух не дал крику вырваться изо рта. Падая на плоскость гребня, я осторожно разжимал пальцы Амелиссы, и отталкивал ее от себя, боль от колена молнией проскакивала по ноге, кусала позвоночник и мелкими вспышками взрывалась в голове. Я медленно продолжал отцеплять от себя Амелиссу, пользуясь теми долями секунды, растянутыми ускорением в пару мучительных минут, которые остались до моего падения, борясь с собственным неуклюжим телом, страхом поломать Амелиссе пальцы, с собственной болью. Я все же успел. И рухнул на гладкую поверхность. Прикусывая язык, поджимая левую ногу к груди, сглатывая комок слез.
Амелисса невесомым комочком распласталась в метре от меня. Я отталкивал ее от себя почти упав, поэтому максимум, что с ней могло произойти - это пара мелких ушибов, упав с высоты в пару ладоней большее не заработаешь. Пальцы я ей, кажется, не сломал. А вот со мной было плохо. Как минимум серьезный вывих и растяжение, как максимум - перелом.
Впрочем, мгновения неподвижности длились недолго. Амелисса деловито поднялась, отряхнулась от несуществующей пыли и подошла ко мне, присев на корточки.
-У тебя пальцы целы? Выдавил я, стараясь не заорать.
- Да, - прошелестела она.
И не говоря больше ни слова, проскользнула к ноге. Осторожно запорхала ладонями над коленом. Боль начала утихать.
- Подожди, - прохрипел я окончательно отказывающимся подчиняться голосом.
Она не обратила на мои слова не капли внимания, а боль колючим ежиком сворачивалась и становилась меньше и меньше. Наконец она закончила и с видимым усилием, словно ноги ей почти не подчинялись, присела.
Я осторожно начал разгибать ногу. Колено послушно разогнулось, напоследок наградив мелкой точечной болью. Как с полсотни иголок воткнули.
Амелисса молча смотрела на меня и улыбалась. Поддержанный этой улыбкой, я попытался встать.
Шмяк! По колену словно ударили огромной кувалдой. Ноги подкосились, и я весьма жестко упал обратно. А внутри колена поселилась толпа непоседливых гномов, отбивающих нудный и болезненный ритм.
Приплыли.
С трудом сдерживая ругательства, я попытался устроиться поудобнее. Реакция организма последовала незамедлительно. Ребра отозвались ноющей вспышкой и заныло отбитое плечо. Я молча прикрыл глаза и сосредоточился на теплом желтом шарике в глубине груди. Не уверен, что получится, но по идее дополнительная подпитка энергией должна помочь. Я сосредоточился на шарике. И начал вытягивать из него тонкую ниточку. Шарик сопротивлялся, нитка выскальзывала из "пальцев". Но я упорно раз за разом продолжал свои попытки. В какой-то момент непослушная субстанция все же мне подчинилась. Я начал осторожно протягивая теплую золотистую нитку к плечу. В плече нитка неожиданно зарепилась и расплылась золотистым облачком. На плечо словно плеснули кипятком изнутри. Сдержать еще один приступ боли я не смог и заорал. В плечо словно вгрызались. Но стоило мне прикрыть глаза и прислушаться к внутренним ощущениям, я успокоился. Нитка, протянутая к плечу, медленно пульсировала в такт биению крови. Боль утихла. Плечо потяжелело, но больше не ощущалось отбитым. Моя неумелая попытка лечения увенчалась успехом.
Судя по тому, что Амелисса сидела уже совсем не на корточках и не рядом, пока я занимался самолечением, времени прошло немало. Успокаивающе ей кивнув, я занялся ребрами. Все точно также, вытягиваем из клубка ниточку и тянем, тянем непослушный высказывающий кончик. Ощущения были гораздо острее, такое чувство, что я не ребра сращивал, а ковырялся в больном зубе длиной в то самое ребро. Я шипел и мысленно матерился. Когда же я, наконец, открыл глаза, уже был вечер. Амелисса, свернувшись в клубочек, то ли спала, то ли просто отдыхала. Я пошевелился, устраиваясь поудобнее и стараясь не потревожить больное колено. Пара острых вспышек боли - и я нашел более-менее удобную позу. И очень долго пытался уснуть, уговаривая себя, что у меня ничего не болит. Самообман со временем удался.
Утро началось со вспышки боли. Я зашипел сквозь зубы. Колено за ночь чудовищно опухло. Или мениск поврежден, или разрыв связок. А операционной поблизости не наблюдается. Влипли. Я даже не пытался встать. Здесь как минимум нужна тугая повязка, а лучше гипс. Одежда на эту роль явно не годилась. Я с ненавистью посмотрел на перевязь с мечом. Несколько дней без еды изрядно уменьшили объем талии и перевязь сползла вниз. Ножны с мечом опустились, а в момент приземления попались под левую ногу. Каких-то несколько сантиметров и все.
Амелисса, проснувшаяся от моего шипения, молча смотрела. Осунувшееся лицо, провалы под глазами. Ей было еще хуже, меня хотя бы частично спасала магическая подпитка. Я вытащил камешек из кармана и, так же не говоря ни слова, начал добывать воду. Ее почти не было. Все силы лабиринта тратились на борьбу с вмешательством инквизиции. Напившись, я обернулся. Каменных "вулканов" стало гораздо больше. Не меньше десятка столбов пыли методично засоряли небо.
Оставалось только пробовать заниматься самолечением. Прикрыв глаза, я потянул золотистую ниточку к колену. Взрыв непереносимой боли, как и вчера, выкинул меня в реальность. Я переждал самый острый момент и, не обращая внимания на занывшее колено, снова потянул нитку.
После третьей попытки я понял всю безуспешность подобного экстренного лечения. Я не смогу выносить боль подобного уровня, а протянутому каналу магической энергии требуется хотя бы несколько мгновений, чтобы закрепиться на месте травмы.
Я с тоской посмотрел на оставшиеся два гребня. Было обидно - если бы не колено, мы бы уже ушли в портал. Сейчас же я попросту не знал, что мне делать. Спускаться по гладкой стене с высоты десяток метров и уклоном под 60-70 градусов, означало поломать и вторую ногу. Прыгать я, разумеется, не мог, да что там прыгать, даже ходить. Хотя кое- что можно было попробовать. Я привычно обратился к шарику и пустил волну силы в ноги. Сустав взорвался как маленькая ядерная бомба. От боли выступили слезы. Я откинулся на плоскость камня. Западня.
Круг местного светила все так же равнодушно испускал свои лучи. Время тянулось тягучими каплями. В голове была пустота. Бессилие и апатия накрывали волной. Стоило ли так рвать жилы, чтобы за три шага от портала оказаться в западне. И даже все учащающиеся взрывы далеко позади не могли ничего изменить. После каждого взрыва появлялся очередной пылевой вулкан. И каждый был на чуточку ближе. Но даже это ничего не меняло. Я провалялся так весь день и большую часть ночи. Спать тоже не хотелось и только ближе к утру меня сморил сон.
Разбудило меня чувство неясной угрозы накатывающей со спины. Я попытался вскочить, но вовремя опомнился и просто сел и повернулся. Подул резкий хлещущий ветер. А далеко вдали чудовищная сила принялась мять и корежить ровные линии лабиринта. По поверхности побежала дрожь. И весь лабиринт начал покрываться волнами изменений. Все наклонные стены остававшиеся ровными в невообразимой судороге становились измененными. Это выглядело как невообразимое нарушение гармонии. Я видел как склон перед нами исказило и вывернуло, если бы это был человек я бы сказал, что его вывернуло наизнанку, но не один раз, а добрый десяток. От этого зрелища попросту мутило. С меня вмиг слетела вся апатия, равнодушие и фатализм.
Внезапно шалая надежда заставила меня обернуться и посмотреть на скрытый стенами портал. Они тоже больше не были гладкими.
Амелисса уже смотрела на меня с безмолвным вопросом.
Я нашарил ножны с мечом и по максимум влили силу в левую руку, вцепившиcь в рукоять меча и держа его максимально прямо и жестко. Не костыль конечно, но попробовать нужно. И начал осторожно подниматься опираясь на неповрежденную правую и меч. Осторожно перенося вес с правой ноги на меч и обратно я поквыляляк краю плоскости. А потом начался спуск.
Возьмите в руку трость, привяжите трость к руке, слегка подожмите одну ногу и попробуйте хотя бы подняться по лестнице. На поджатую ногу не наступать. Если у вас это получится, значит на одну сотую вы меня поняли...
Сил не было. Я как черепаха распластался на линии лабиринта с тоской смотря на вздымающуюся передо мной стену. Мелкие камни вписалисьв спину, но это было самое мелкое из всех проблем. Даже на магической подпитке рука не выдерживала. Рукоять меча сорвала все кожу на сгибе между большим и указательным, на ладони набухали кровью синяки в полном соответствии с неровностями рукояти, правую, здоровую ногу сводили судороги. Колено левой было готово взорваться, как бы я не осторожничал при спуске, не зацеплять ей камни не получалось. Легкие жадно хватали запыленный воздух, во рту раскинулась маленькая сахара. Амелисса выглядела не лучше, разве, что пот с нее лил ручьями. Немного отдышавшись я потянул лучик энергии к руке. Заскрипел зубами, когда лучик расплылся золотистым облаком и уже привычная спутница боль начала глодать руку. С правой ногой было полегче. Дождавшись когда перед глазами перестанут мелькать цветные пятна я поднялся и зло посмотрев на возвышавшийся склон принялся карабкаться наверх.
Я не могу сказать, сколько времени занял этот подъем. Больше чем спуск. На вершине я снова распластался. И немного придя в себя принялся за лечение. С каждым разом вытягивание ниток из сосредоточия силы давалось мне легче и легче.
Пока я тянул нити неожиданно в голову пришла странная мысль. А что если вытянуть не нить, а полосу. Как ни странно, но это получилось гораздо быстрее и проще. Видимо сказывалось большое количество практики. Но тянуть подобную полосу к колену это сдохнуть от болевого шока. А вот попробовать протянуть ее по поверхности тела можно и попытаться.
Попытка не пытка, в моем случае это было совсем наоборот. Стоило полосе покинуть пределы тела как я получил мощнейший болевой удар вывалившись в реальность я некоторое время пытался отдышаться и прийти в себя. На груди, там где я пытался вытащить полосу все чесалось и болело. По ощущениям, ожог. Снимать крутку кольчугу и поднадетую водолазку было слишком долго поэтому я решил оставить все так. Если будет сильно болеть тогда и посмотрим. Второй раз я был осмотрительнее и тянул полоску по верхнему слою кожи. Она послушно изгибалась почти самостоятельно следуя линиям тела. Доведя ее до колена я получил оглушительную вспышку, но неизвестно каким чудом удержался и удержал полосу. Под непрерывные вспышки боли я принялся по миллиметру протягивать ее вперед. Потом осторожно повернул. Поперек колена в вехнем слое кожи покорно лежала желтая полоса. А я на остатках воли принялся осторожно тянуть ее по часовой стрелке обматывая колено как бинтом. Положение упрощалось тем, что полоса все так же сама размещалась под кожей не выходя за ее пределы но и не заглубляясь. Первый оборот стоил мне сломавшего зуба, это я заметил уже когда вернулся в реальность. Второй оборот пошел бы наверное легче, но полоса оказавшаяся снизу принялась погружаться чуть глубже. На меня обрушился наверное целый океан боли. Но человек привыкает ко всему. После четвертого и пятого оборота прошедших чуть ниже я оборвал ленту. Она послушно втянулась обратно. А оставшиеся на колене полоса повинуясь моим полуосознанным желаниям затвердела и чуточку съежилась вызвал последний не самый острый но выкинувший меняв реальность шквал мучительных ощущений. Оказавшись в реальности я не сомневался, что уже наступила ночь, но местное солнце сместившееся почти несущественно убедило меня в обратном. Похоже и время пребывания "в трансе" изрядно сокращается.
Я кивнул Амелиссе и поднялся, опираясь на меч. Осторожно попытался слегка распрямить левую ногу. Нога распрямлялась, но с ощутимым усилием. Наложенная лента работал как неплохой пластиковый лубок. Одной попытки наступить, впрочем хватило. Боль полыхнула вспышкой, но поразительно быстро успокоилась. Видимо моя магическая повязка была вполне функциональной. Немного воспрянув духом я приготовился к очередному спуску. Все последующие спуски и подъемы совершенно не отложились в памяти. Все происходило как сквозь мутное коричневое стекло. Я полз, карабкался, выл от боли, подтягивал Амелиссу, раз за разом залечивал руку и снова полз, карабкался, чуть не зубами вгрызаясь в камень. Кажется негромко ругался и несколько раз замирал посреди подъема или спуска глотая злые слезы бессилия.
Не знаю каким чудом мы одолели эти три спуска и два подъема, как мы ни разу не сорвались и не расшиблись. Это было неважно. Важно было то, что свежий пылевой вулкан открылся в нескольких линиях за нами и мелкий каменный дождь изрядно прошелся по нашим головам и спинам. Времени уже не осталось совсем. Амелисса сжимая в руках коробочку артефакта упала на колени не в силах больше стоять и медленно водила руками почти на входе в еле заметную на фоне общего каменного разгулья арку. Долгие томительные минуты. Портал не хотел открываться. Впрочем учитывая творящееся вокруг я уже ничему не удивлялся. Наконец с коротким всхлипом она выдохнула:
-Все. И обессилено обмякла.
Поднимаясь на дрожащей ноге я поковылял ко входу в портал. Поравнявшись с Амелиссой я легонечко потрепал ее по плечу и не дождавшись реакции просто подхватил ее за воротник свободной рукой и понес-поволок. Взять на руки уже не было сил. Но оставшиеся два шага не так и много. Или три, или четыре...