Конец мая в том году удался! Весна в ожидании лета прихорашивалась, сдавая июню полностью готовую по сезону природу. В садах и огородах вечерами запевали соловьи, и скворцы, наслушавшись их гармоничных песен, пытались днем повторять замысловатые рулады. Получалось не очень хорошо, но они все же старались. По крайней мере уважения скворцы заслуживали.
Днем я частенько прятался от уже основательно пригревающего солнца под высоким старым тополем. На высоте метров пяти к толстенному стволу тополя был привязан скворечник. Был он очень старым, настолько, что проволока, которой скворечник был привязан к тополю, врезалась в кору дерева так, что местами была уже незаметна. Но старый домик, который уже год пользовался неизменной популярностью у четы скворцов. Не знаю, была это одна и та же пара, или нет. Возможно была какая-то преемственность поколений, но узнать этого было невозможно.
Вот, невдалеке от тополя, на дряхлой самодельной лавочке, ровеснице скворечника, я и сидел, пережидая дневную жару. Читал книгу, слушал пение скворца и наслаждался покоем. Иногда сидел и представлял, как рукастый молодой отец семейства строит скворечник, вешает на тополь, ловко взобравшись по толстым веткам, а потом копает землю под столбики, чтобы в теньке появилась новенькая, пахнущая свежим деревом, широкая лавочка. И частенько, отдыхая от трудов и игр, все семейство усаживалось на лавочке, с удовольствием любуясь природой под песни пернатого искусника.
Но в этот день, сидя на лавочке, я ощутил какой-то дискомфорт. Чего-то мне не хватало, а что-то было лишним. Я отложил книгу и понял, что скворец не поет, а посмотрев в сторону тополя, увидел, что крылатая супружеская чета летает, попискивая, под тополем кругами. Ясно было, что произошло несчастье.
Вскочив, я потихоньку направился к ним. Скворцы, как по команде, прекратили летать и уселись на нижней ветке дерева. Нервно подергивая крыльями, переступая с лапки на лапку, они внимательно следили за мной.
Осторожно ступая в невысокой траве под деревом, я внимательно смотрел под ноги, и скоро разглядел шевелящийся серый комочек. Да, несчастье произошло. Еще не полностью оперившийся птенец, движимый любопытством, настолько высунулся из скворечника, что камнем рухнул вниз, к толстым корням дерева. Благо, что упал он в упругую траву, и остался цел. Я подобрал незадачливого летуна и осмотрел его. Кажется, все было в порядке.
В это время скворцы слетели с ветки и умоляюще попискивая, стали кружиться над моей головой. Я вернулся на лавочку, осторожно удерживая птенца в ладонях. Конечно, надо бы вернуть его в гнездо, но это было не в моих силах. Здоровье уже не позволяло подняться по веткам на пятиметровую высоту. Придется самому выкармливать скворушку. Для меня это не составляло проблемы. Кого только я за свою жизнь не выкармливал и не поднимал на ноги! И ежей и котят и брошенных щенков. Были у меня также упавший из гнезда совенок, птенец коршуна, и все благополучно выросли и покинули меня. Но, надеюсь, в их маленьких умишках осталась память обо мне.
Я сидел и разглядывал птенца, прикидываю, что мне предстоит сделать, чтобы вырастить птенца. И вздрогнул, когда детский голос громко произнес:
- Дедушка, это птенец, что ли? Он что, с дерева упал?
Я поднял глаза и увидел мальчика лет шести- семи в зеленой маечке с логотипом какой-то иностранной фирмы, в шортиках и кроссовках. Длинные волосы спутаны, одна прядь постоянно лезла в глаза, и сколько мальчик ни пытался ее поправить, она упрямо возвращалась назад. Я ответил:
- Из скворечника выскочил.
Мальчик, не трогая птенца, внимательно осмотрел его и спросил:
- А с ним все в порядке? Он ничего не сломал? Высоко все-таки.
- Да вроде бы все в порядке, - ответил я, опять вглядываясь в скворушку.
Малец помолчал, коснувшись пальцем птенца, и вкрадчиво попросил:
- Дедушка, а отдайте его мне.
- Замучаешь ты его. Сдохнет он у тебя. Уж я знаю вашего брата.
Мальчик насупился и на шаг отступил. Посмотрев на тополь, он весь как-то подобрался, кинулся ко мне, выхватил из моих ладоней птенца, крутнулся на одной ноге и стремительно бросился к дереву. Я успел только ахнуть и коротко выругаться, а малец был уже у тополя. Сунув птенца за пазуху, он ловко подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку и стремительно взлетел по ветвям вверх.
Я встал и, насколько мог быстро, пошел к тополю. Когда я добрался до дерева, пацан уже достал птенца и бережно опустил его в отверстие скворечника. Скворцы летали вокруг него, но не спешили проверять гнездо.
Я видел, как маленький храбрец удовлетворенно улыбнулся и стал спускаться вниз. У меня было предчувствие, что добром это не кончится, и я насколько мог, максимально приблизился к дереву. И точно, только я взглянул вверх, как увидел, что ноги мальчика соскользнули с ветки на высоте метров двух с половиной от земли. Он повисел на руках несколько секунд, но потом застонал и разжал ручонки.
Но тут уже я был наготове, и подхватил малыша. Но и сам не смог устоять на ногах. Не выпуская увесистое тельце из рук, я шлепнулся на землю мягким местом, а потом вообще повалился на спину.
Мальчик лежал на мне неподвижно, и я перепугался. Осторожно переложив его на траву рядом со мной, повернул его лицо ко мне. И тут малец открыл глаза и захохотал. И так заразительно, что я тоже захохотал. И мы лежали вдвоем в невысокой молодой траве, два чудака, старый и малый, и минут пять хохотали!
Скворцы тем временем деловито проверили гнездо и, удовлетворенные, вылезли и уселись рядышком на ветке.
Кряхтя, я поднялся, за мной наш герой. Я подал ему руку, и получил детское, но уже довольно уверенное рукопожатие.