Они гнали свою работу вверх, этаж за этажом. Они не спешили и не медлили: красный кирпичный фасад еще блестел непросохшей олифой, а уже переносили забор к вырытому котловану для следующего дома.
Черная машина била длинные серые сваи, они уходили в землю, и оставались короткие столбики, похожие на обелиски. Потом их накроют плоскими плитами, выложат длинными проволоками и странное существо - сварщик - в тяжелых сапогах, грубых зеленых одеждах, с рыцарским забралом, но без меча, зато с синим волшебным огоньком в руке, будет колдовать над ними. Но это потом, а пока черная машина сотрясала землю целый день, с самого утра. Я быстро привык к этому биению, и когда к вечеру она устало затихала, наступало долгое светлое молчание - стены, потолки, даже ведра с остатками засохшей шпаклевки стояли как-то особенно тихо. Тогда можно было услышать голос прораба, он кричал вверх спокойно и громко, широко расставив ноги и расправив плечи, и в этом медленном крике - одновременно угрожающем и успокаивающем, тоже было что-то светлое. Потом он шел по площадке - в черной куртке, джинсах и рабочих ботинках с заклепками, с сотовым телефоном в руке. Иногда ему звонили, он останавливался и подолгу разговаривал, наклонив голову, прижав к уху маленький, как оружие незаменимый телефон.