В пригород пришлось переехать четыре месяца назад, потому как цены на аренду жилья в диапазоне 'без клопов' - 'без биде' в Метрополисе стали превышать мою скромную зарплату.
Квартирку в каких-то семидесяти километрах от моего места работы я присмотрела вполне уютную, чистенькую, а самое главное, что по карману. Только вот до метро мне еще приходилось ехать на маршрутном автобусе и на электричке. Автобус еще ничего. А вот электричка полна приключений. И чтобы остаться от них в стороне следует держаться двух первых вагонов. Там чаще всего ходит контролёр, да и вообще народ поприличнее. Почему-то.
Пожилого мужчину за шестьдесят, я приметила почти сразу. Он ездил в том же втором вагоне каждый день и всегда сидел на одном и том же месте у окна. И уж больно доброжелательно вёл себя по отношению к окружающим. А однажды, на моём плеере села батарейка и я попала на конец разговора того самого мужчины в годах и дамы лет тридцати с хвостиком.
'Вы знаете милочка, у меня вот тоже двое сыновей. Один как от сердца моего оторвался, и дышит как я и думает. Словом, душа моя. А второй - как с другой планеты. Поговорить то спокойно не может, уже двадцать лет парню. И всё никак. Вы не переживайте - у всех у нас так. Само собой разрешится. Нужно просто подождать'.
Женщина сердечно поблагодарила незнакомого мужчину за искренне добрые слова поддержки и поспешила на выход. 'Интересно', подумала я и продолжила блуждать взглядом по кирпичным стенам станции 'К-й'.
На следующий день, во вторник, пожилой мужчина опять сидел на прежнем месте у окна. Он что-то оживленно рассказывал такому же господину почтенного возраста, сидевшему рядом с ним. Мне вдруг стало интересно, я убавила звук в плеере и стала слушать. По случаю я сидела довольно близко от места оживленной беседы.
'Знаете, и я ведь всю жизнь один. Ни котёнка, ни ребёнка, как горят. Так и не женился. И ничего. Друзья и соседи поддерживают. Жизнь как-то идёт себе своей дорогой. И всё у меня как у всех вроде бы. Мир, он ведь не без добрых людей. И вы не отчаивайтесь. Семья - это тоже не для всех. Люди все разные. И жизни все проживают по-разному. У кого-то дети и жена, у кого-то работа, у кого-то открытия великие. А одиночество. Что такое одиночество? Мы его сами себе придумали. Человек живой одинок не бывает. Целый мир вместе с ним дышит'.
Мужчина поблагодарил собеседника за слова поддержки и оставшийся путь с бездумной улыбкой на губах просмотрел в запотевшее окно электрички. Так-так: 'Вчера два сына, сегодня ни ребёнка, ни котёнка'...
В среду, уже из любопытства, и чтобы лучше слышать, я села сразу за разговорчивым попутчиком. На этот раз в его власти был разум мужчины, лет сорока.
'Вы друг мой, не казните себя. Мой сын тоже на службе погиб. Как не пытался его отговорить, всё равно по-своему все сделал. Жизнь его - и выбор значит за ним. Вы ни в чём не виноваты. Тут уж кому что на роду написано. Значит вам мальчик должен быть стать героем. Жаль, что посмертно. Но не нам судить о том. Чужую жизнь не попишешь. Даже жизнь самых близких и дорогих'.
Мужчина благодарно закивал. Начал что-то рассеянно искать в портфеле. А я тем временем окончательно растерялась и возмутилась: какой умелый спекулянт человеческим горем, подумала я!
На следующий день я без лишней скромности решила идти на прямую. И поскольку врать я не особо умею от природы, вооружилась лишь правдой как моим самым проверенным оружием.
Прошла через весь второй вагон и села напротив того самого пожилого мужчины. Поздоровалась. Несколько раз глубоко и тяжело вздохнула, бросила на него косой взгляд. Он как всегда был более чем расположен к душевной беседе и явно ожидал, когда из меня польется моя печальная повесть. Лицо у него было такое 'неравнодушное к чужому горю что ли'. Бывает, посмотришь в глаза человеку, а там усталость и мудрость и не знаешь, чего больше.
'...так вот, а я и говорю собственнику квартиры: 'Это где такое видано, цена и в два раза и без предупреждения' ... чуть на улице не осталась как собака бездомная! А он мне даже недели не дал на поиск другой квартиры. 'Выметайся' - так и сказал. 'Тут таких как ты очередь уже, арендаторов'. Представляете, переехала теперь вот сюда в Г. Далеко кончено, но цена хорошая. И со всеми пересадками и проездами всё равно дешевле получается. Но выматывает конечно. И главное, что я вот тут думаю-то: моя же жизнь вот так проходит по вагонам поездов и салонам автобусов. Драгоценные мои минутки...'.
В сердцах, я и не заметила, как на несколько тонов повысила голос и уже почти весь вагон внимательно слушал мои возлияния на тему несправедливости и материального неравенства. Выдохнув и поджав обиженные на весь мир губы, я уставилась в упор на слушателя преклонного возраста, который всю последнюю неделю каждый день придумывал разную ложь 'чтобы беседа сложилась'.
Он тепло улыбнулся мне, так что все морщины на его усталом добром лице собрались в паутины, в каждой из которых сквозила его прожитая жизнь, воспоминания, солнце, ветер, улыбки и печали.
'Вы знаете моя дорогая, вы хотя бы новый дом нашли - а это большое счастье. На меня вот посмотрите: я совсем один. Жена умерла, дети из дома выгнали. Квартиры нынче важнее человеческого отношения. Езжу вот по пенсионному целыми днями. Идти не куда, плохо одному. Тут хоть поговорить есть с кем. А главное всегда есть кого послушать. И людям легче, и мне не так одиноко. Я будто нужен кому-то, понимаете?'
Я лишь кивнула. Не знаю, правду ли он рассказал мне в тот раз. Или очередную историю из его богатого воображения. Только вот я поняла, что мне это было неважно. Меня выслушали. Мне стало легче.
После того раза во втором вагоне я его больше не видела. Надеюсь, с ним всё в порядке. Надеюсь, он в следующем вагоне. Кого-то слушает.