Аннотация: Шестое место на конкурсе ЮТ-2005. Рассказ опубликован: в литературном фантальманахе "Безымянная звезда", N 4, 2005; в журнале "Я", США, N 10, 2006.
Темнота может скрыть многое, но только не звук. Вот и сейчас шорох щебня и поскрипывание песка вторглись в ее пространство. Кто-то неторопливо и вполне уверенно двигался во мраке, лишь изредка оступаясь.
- Коль, я устала. Давай передохнем. Я посижу чуточку, - высокий девичий голосок тоже особо не таился. Гулкое эхо подхватило несколько последних слов и словно мячик резво помчалось в темноту.
Во тьме трудно понять, кому принадлежит голос: девчонке или женщине? Ведь часто бывает, что по телефону бабушку принимают за внучку. И старушка смеется в ответ на "девочка, а взрослые кто-нибудь есть". Кто разберет в таком мраке?
Только тот, кто рядом.
- Талька, ну еще немножко. Тоннель скоро кончится. Я чувствую, что на следующей станции будет выход, - грубоватый голос, без сомнения, принадлежал мальчишке.
И даже не видя его, воображение многих людей рисует всклокоченные волосы, не знакомые с расческой, футболку в пятнах непонятного происхождения, драные джинсы, а то и конопушки, щедро разбросанные по лицу. А, в сущности, какая разница, если вокруг не видно не зги?
- Нет, Коль, я не могу.
- Ладно, пять минут, не больше. На-ка, садись на рюкзак. Пол холодный, - деловито сказал мальчишка.
В темноте завозились, устраиваясь.
- Спасибо, - тихо отозвалась девочка по имени Талька.
И если кто-то сказал бы сейчас, что девчонки боятся темноты, она бы только усмехнулась. Лишь глаза остались бы серьезными. Единственное, чего она боялась, что больше не увидит маму. Ох, если бы она не пошла за Колей посмотреть, куда ведет найденная им дверь. Возможно, все могло быть по-другому. Как? Талька не знала. Но - по-другому.
* * *
Маленькая, ниже роста взрослого человека, дверь по чьей-то халатности оказалась не заперта. И чернявый мальчишка заметил это, когда поезд подходил к станции. Глаза его сразу заблестели. Тальке не понравился его восторженно-безумный взгляд - часто последствия оказывались не самыми хорошими.
Коля закинул на плечо лямку рюкзака и подмигнул.
- Посмотрим? - бросил он и, не ожидая пожатия худых талькиных плеч, поспешил к дверям.
Пулей вылетев из вагона подземки, он прямиком направился к дальнему краю перрона. В этот поздний час народу в метро было мало, смотрителей больше заботили мысли о вечернем чае, потому на мальчишку в потертой джинсовой куртке никто не обратил внимание. Талька вздохнула, оправила кофту и побежала за неугомонным другом.
Оглядевшись, он осторожно слез с перрона и помог спуститься подруге. Оказавшись внизу, Талька схватила мальчишку за руку, про себя решив, ни за что не отпускать, пока они не уберутся отсюда. Колька уверенно, как будто каждый день здесь ходил, потащил ее к загадочной двери.
Войдя внутрь, они обнаружили пустую крохотную комнатку, в которой с трудом можно было развернуться взрослому человеку. Единственным интересным объектом здесь, естественно для Коли, оказался распахнутый люк в полу. Талька с сомнением заглянула туда из-за спины мальчишки. Узкий желоб с лестницей из вогнанных в его стены металлических скоб вел куда-то вниз, на дне мерцал слабый свет.
Колька, не тратя времени попусту, уже опустил ногу на первую скобу. Намерения его были ясны.
- Может, не надо? - шепнула Талька просительно, еще крепче сжимая руку приятеля.
- Мы быстренько. Туда и обратно, - Коля доверительно улыбнулся.
Эту улыбку Талька тоже знала хорошо, она заменяла Кольке самые твердые клятвы. А слово он держал всегда. Девчонка слегка успокоилась и безропотно последовала за ним.
Через пару мгновений они стояли в низком тоннеле, по округлым стенам в обе стороны тянулись сплетения толстых кабелей, какие-то трубы, неярко светились забранные в решетки лампы, скупо натыканные по потолку.
- Ух ты! - выдохнул Колька, и в этот миг их бросило на пол.
Они даже не успели испугаться. Только отгрохотало наверху, только земля перестала содрогаться, и свет померк.
И все. Дальше в памяти у обоих - черный провал. Они спрашивали друг у друга, но никто ничего не помнил: ни как они выбрались из лаза, ни сколько времени прошло. Ощущение такое, будто бы погас свет, а уже в следующее мгновение они, взявшись за руки, бредут в темноте, иногда задевая ногами рельсы. Вот так - чик, без перехода. Словно выключил кто-то, а потом включил.
* * *
Наверное, это случилось давно. Колька не знал, сколько именно дней прошло с тех пор, но, судя по всему, немало. Так давно, что глаза успели привыкнуть к полной темноте и даже научились видеть, по крайней мере, различать контуры предметов и движущиеся объекты, проще говоря, крыс. Их в метро оказалась просто тьма. И это радовало. Действуя достаточно расторопно, можно убить неосторожного грызуна булыжником. Если забыть про брезгливость, есть можно. Самое противное - шерсть. А что делать, приходится рвать зубами.
По прошествии нескольких дней, отмеряемых временем сна, Коля уже нисколько не смущался это делать. Правда, обдирать крысу для Тальки приходилось тоже ему. Девчонка наотрез отказалась прикасаться к шерсти. "Странная. А сырое мясо лопает", - думал пацан, но только пожимал плечами. Кто их, девчонок, поймет?
Он вообще теперь думал много, потому как, кроме поисков выхода из метро и ловли крыс, делать больше было нечего. Оставалось только размышлять над тем, что же с ними произошло. Расклад простой и в то же время непонятный. Они в метро. Видимо, одни. Выходы на тех станциях, где они успели побывать, завалены. Нигде даже и намека нет на ветерок и свет. Значит, засыпало их основательно. Что же произошло?
В голову лезли картины всевозможных катастроф, но Колька гнал от себя такие мысли. Его беспокоила Талька. Мальчишка чувствовал, что спутница уже на пределе. Что будет, если она не выдержит? Сойдет с ума?
От этих мыслей наворачивались слезы, он в бессильной ярости сжимал кулаки, про себя решив не сдаваться.
- Не бойся, Талька. Я тебя вытащу отсюда! - повторял он и упорно тянул подругу к следующей станции.
Всего они успели обойти, вроде бы, десять. Хотя, Коле временами казалось, что гораздо больше. В любом случае, надежда не потеряна, где-то обязательно отыщется выход.
Говорили мало. О чем говорить, если уже все сказано? А новый разговор обязательно закончится слезами.
Еще они слушали. Ведь в тишине на самом деле очень много звуков. Вдруг во время разговора они не услышат что-то важное. Так по звуку, Колька однажды и обнаружил тонюсенький ручеек, вытекавший прямо из трещины в стене тоннеля. И вовремя, - минералка, что они купили еще наверху, тогда почти закончилась, лишь несколько капель болтались на дне пластиковой бутылки.
Вообще им повезло, что в тот день они возвращались с тренировки. В метро было прохладно, и спортивная форма пришлась очень кстати. Единственными бесполезными вещами Колька посчитал только талькин блокнот и огрызок карандаша.
- Ну что, отдохнула? - спросил Колька, устав сидеть на месте. Сегодня его что-то отчаянно толкало вперед, словно попутный ветер наполнял паруса. Любое промедление вызывало особый внутренний зуд, который не уймешь простым почесыванием.
- Почти. Пить хочу, - ответила Талька и зашарила в рюкзаке.
Мальчишка слышал, как она выудила бутылку, отвинтила крышечку и принялась жадно пить. Вдруг все смолкло. На секунду воцарилась тишина.
- Ко-ончилась, - наконец, уныло протянула девочка.
- Черт! Надо было по пути набрать. Я неподалеку в лужу наступил. Наверняка, ручеек рядом. Давай схожу.
Колька поднялся. Но девочка крепко схватила его за руку.
- Я с тобой.
- Да я мигом!
- Я с тобой, - твердо повторила она и с трудом встала.
- Хорошо. Идем.
* * *
Колька присел у стены, достал из рюкзака опустевшую бутылку. Поводил рукой по влажной поверхности и нащупал тонкую струйку. Талька стояла рядом. Мальчишка подставил горлышко под ручеек и укрепил сосуд камнем. Когда бутылка наполнилась, он поднялся, ухватившись за выступ в стене. Пальцы почувствовали что-то необычное. Поворочав предмет, Колька схватил его и поднес вплотную к глазам. Но вглядываться уже не было смысла, он понял, что это такое.
- Талька, кажется, я нашел спички! - последнее слово он почти выкрикнул, вспугнув парочку оказавшихся поблизости крыс.
Трясущимися руками он открыл коробок, выудил спичинку. Чирк!
От резко вспыхнувшего пламени резануло глаза и на несколько мгновений Коля практически ослеп, брызнули слезы. Рядом ойкнула Талька. Помотав головой, мальчишка открыл глаза. Спичка догорала. Желто-зеленое пламя плясало уже у самых пальцев. Коля разжал их. Изогнувшаяся, словно от боли, черная спичка полетела на пол и погасла, полыхнув напоследок.
- Ты сдурел что ли? У меня чуть глаза не лопнули! - гневно воскликнула девчонка в ставшей вновь непроглядной темноте. - Ну вот, раньше хоть что-то видела, а теперь опять ни черта!
- Тихо-тихо, - Колька мягко сжал талькину ладонь. - Там впереди, на станции, наверняка найдется куча всякого горючего хлама. Понаделаем факелов, и ни фига нам темнота не страшна теперь будет. Пошли скорее!
Талька заразилась уверенностью друга, и до станции они добрались довольно быстро. Побродив по перрону и потратив пять спичек, ребята нашли брошенный кем-то плащ и кипу газет близ перевернутого лотка.
Запалив несколько свернутых трубочкой газет, в быстро сгорающем пламени они успели разыскать еще и зонт-трость, а заодно проверить выходы. Но здесь их постигло разочарование - на этой станции дороги наверх тоже не было. Не смотря на это, настроение у обоих поднялось, все-таки, теперь они снова видели лица друг друга.
Коля раскрыл зонт и, попрыгав на нем, отломал спицы, после чего отделил бесполезный купол от трости. Затем пришел черед плаща. Изрядно попыхтев, мальчишка сумел оторвать от него солидный кусок ткани и намотал на трость. Еще две газеты ушли на то, чтобы поджечь самодельный факел, но результат стоил потраченных усилий - стало заметно светлее. Колька отдал факел подруге, сам, порывшись в рюкзаке, достал блокнот и карандаш. Усевшись на пол, мальчишка принялся что-то чертить.
- Что ты делаешь? - спросила Талька.
- Рисую карту, пройденных тоннелей, - не отрываясь, ответил Коля.
- Зачем?
- Когда у нас будет карта, - терпеливо объяснил он, - ориентироваться будет легче. Вдруг, придется возвращаться и на другую ветку переходить. Жаль только, что карта совсем не точная, но хотя бы приблизительно. Кстати, посмотри, что это за станция. Я подожду.
Талька послушно обернулась к дальней стене. Но расстояние оказалось слишком большим, чтобы что-то разглядеть. Она подошла ближе.
- "Заречная".
- Здорово! Значит, следующая - "Дружбы народов". А еще через одну - наша. Скоро мы отсюда выберемся.
Талька вернулась, и мальчишка торопливо закончил рисунок. Уложил вещи в рюкзак, и резво вскочил.
- Слушай, Талька, а может это все сон? Твой или мой. Кто-то сейчас проснется и все станет, как было, - сказал Коля, в глазах его сверкнуло озорство.
- Хорошо бы.
- Давай так и будем считать. Пошли?
- Пойдем.
* * *
В свете факела шагалось веселее. Не успев далеко отойти от станции, ребята наткнулись на пустой состав. Они забрались в ближайший вагон и медленно шли внутри поезда, то и дело заглядывая под сиденья. Наградой им стала куча всевозможных бумаг и несколько тряпок. В последнем вагоне Колька увидел черный пластиковый дипломат, сиротливо лежавший на кресле. В нем лежали какие-то договора и отчеты. Все одно - пригодится. Когда они покинули поезд, рюкзак заметно округлился и потяжелел.
Вскоре показалась "Дружба народов". И Колька замер, удивленно глядя на пламя факела, внезапно яростно затрепетавшее.
- Талька! Это ветер! Видишь?! - завопил мальчишка.
- Да, - на лице девочки появилась неуверенная улыбка, будто Талька не знала, радоваться ей или грустить.
- Там... Там... есть выход! Бежим! - выкрикнул Колька и помчался к станции.
Через пару десятков шагов он остановился и обернулся. Девочка стояла там же, где он ее оставил.
- Ты чего?! Идем, идем скорее! - крикнул мальчишка, в нетерпении переступив с ноги на ногу.
- Коля, а может не надо? - взмолилась Талька.
Мальчишка опешил.
- Как? - только и смог произнести он, слова попросту перестали рождаться в горле.
- Я боюсь. Вдруг там хуже, чем здесь.
- Что ты несешь?! - завопил Коля, вновь обретая дар речи. - Мы же мечтали об этом!
Талька заплакала. Беспомощно и надрывно, захлебываясь слезами.
- Нет, нет, нет, - повторяла она между всхлипами.
Колька подбежал и обнял ее, крепко прижимая талькину голову к своей груди.
- Не плачь. Не надо. Если не хочешь, побудь внизу. Я быстро поднимусь и посмотрю. Если там плохо, мы останемся здесь.
- Ты... не... вернешься....
- Дура! Как я могу тебя бросить?
- Ты не можешь. Это...
- Брось, не гони пургу. Пойдем потихоньку. Подождешь меня на станции.
Талька идти не хотела, но сдалась на уговоры друга. Она и себе не сумела бы объяснить, почему так боится выйти из темноты тоннелей на поверхность, словно неведомый паук спеленал ее по рукам и ногам крепкой паутиной.
Чем ближе они подходили к станции, тем больше свежел воздух. Колька улыбался, все равно, что ждет их наверху, главное - теперь у них есть выбор. И если бы не еле волочившая ноги Талька, он бы уже мчался к станции на всех парах. Приходилось сдерживать эмоции, но таить улыбку мальчишка не мог.
Вскарабкавшись на перрон, пацан протянул руку Тальке, впервые внимательно посмотрев на нее. Лицо ее было очень бледным, словно только выпавший снег, губы дрожали, как от холода, а в глазах застыло такое глубокое отчаяние, что Кольке сразу стало не по себе.
- Жди здесь. Я ровно на пять минут поднимусь, посмотрю и обратно. Вот, держи рюкзак, - Колька передал рюкзак и факел молчащей Тальке и ободряюще улыбнулся. - Я вернусь, обещаю!
Слеза покатилась по щеке девочки. Ждать второй, мальчишка не стал. Вскочив, он резво бросился к лестнице, ведущей наверх.
* * *
Человек стоял над миром. Маленький над огромным. Первый был жив, а второй уже давно - нет. Но они походили друг на друга, словно отец и сын. И первое, что их роднило - оба были белоголовы. Седой человек и заснеженный мир смотрели друг на друга. Снег, везде снег. С низкого уставшего неба, не переставая, сыпался густой пух.
Человек продрог, посиневшие губы кривились в жуткой усмешке, горло и легкие будто наждачкой колол колючий воздух.
Человек хотел закрыть глаза и ослепнуть. Но они предали его, и он видел. Все было другим. Его немощные руки, изъеденные язвами, сочащиеся сукровицей, совсем не такие, какими казались раньше, еще мгновение назад, там, внизу. Будто снял розовые очки. И мир - уродливый, дурно пахнущий. Силуэты домов проступали то там, то тут, с каждой секундой становясь все четче, все незнакомее, превращаясь в безобразные безжизненные развалины. Пустые глазницы окон, ржавые кости арматуры, черные покосившиеся столбы с безвольно повисшими проводами, мертвые скелеты деревьев в последней мольбе тянущие к равнодушному небу руки-ветви, все они словно окружили человека и завертелись в безумном хороводе. И человек тонул.
Он съежился, обхватив голову руками. Ни людей, ни машин, ни птичьего крика - ничего. И что-то подсказывает, что, куда бы он ни пошел, везде то же самое. На всей планете. Страх прокатился по позвоночнику, взъерошил волосы на затылке.
Маленький человек смотрел на мир. А тот - на человека.
И кто-то из них видел в глазах другого смерть надежды, когда память, сломав возведенные разумом стены, затопила сознание.
И вновь вернулся безумный грохот, переходящий в рев, смявший привычные звуки подземки, вдавивший, втоптавший их в последовавшую гробовую тишину. А потом ее разорвали в клочья истошные крики людей, и Талька изо всех сил сжала его ладонь. Погас свет.
Что было потом, и сама память не могла рассказать по порядку, подсовывая лишь обрывочные картинки.
Вот они с Талькой бегут куда-то на шум, на звуки звенящих голосов, не желая оставаться в одиночестве хозяевами темноты.
Вот радиоприемник на полу, захлебывающийся помехами, на который они случайно наткнулись, силится произнести хоть что-то членораздельное. Наконец, ему это удается, и маленький человек слышит: "...ядерный удар. Масштабы разрушений и количество жертв неизвестно. Всем, всем, кто слышит нас сейчас, просьба немедленно проследовать в ближайшие к вам бомбоубежища...".
Вот они бегут к выходу вместе с несколькими незнакомыми людьми. На эскалаторе было светлее. И человек успевает разглядеть талькино лицо: испуганное, белое, неживое словно маска.
Неживое.
А потом земля содрогнулась второй раз. И потолок рухнул, погребая людей под тоннами обломков и пыли.
Последнее, что услужливо подсовывает память: маленький человек сидит у завала с отрешенным пустым лицом, а его рука крепко сжимает талькину кисть, торчащую из-под обломков.
Неумолчный вой несется по тоннелям, заглядывая во всевозможные темные уголки, пугая крыс. Человек кричит.
Человек забывает.
Он слепнет. И глаза видят глухие стены, там, где распахнуты двери. Рука хватает пустоту, и та отзывается пожатием тонких пальцев. А у тишины такой знакомый голос...
И больше нет прошлого, нет времени. Есть лишь один миг, словно островок спасения среди погибшего мира. Кусочек придуманной реальности длиною в год.
Мальчик и девочка идут в темноте тоннелей.
* * *
- Талька!
Коля бросился вниз, в привычную тьму тоннеля. Не видя, на ощупь. Пару раз споткнулся о скелеты, застывшие в странных позах, словно бы они плясали перед смертью.
Рюкзак валялся там же, где он его бросил, но Тальки рядом не было. Напрасно он кричал, звал ее. Нет ответа. Лишь холод, которого он еще совсем недавно не чувствовал, все крепче обнимал мальчишку.
- Не оставляй меня, Талька! - закричал мальчишка, в бессилии оседая на пол.
Его душили слезы. Ничто не могло их удержать теперь. Мальчишка рыдал о погибших мечтах, о родителях, о друзьях, о надежде, о Тальке...
- Не хочу! Не хочу так! - вскрикнул он и кинулся к выходу.
Что там есть наверху? Зачем? Колька не знал, но темнота уже перестала быть другом.
Он упал на колени в плотный белый снег, задрал лицо к стылому чужому небу, и плакал, беззвучно, без слез. Мертвые остовы домов безразлично смотрели на скорчившуюся фигурку посреди оставленного богом мира.
И вдруг мальчишка почувствовал, как чья-то ладонь легла на плечо. Коля обернулся.
- Талька!
- Ты чего плачешь? - Талька озадаченно щурилась.
- Я... Да я так... - начал он оправдываться, но враз смолк, сраженный увиденным.
Город дышал весной. Задорно щебетали птахи, резвясь в кронах деревьев, скача по проводам. Бородатый дворник в засаленном фартуке монотонно мел дорожку, насвистывая что-то себе под нос. Из соседнего дома выбежал знакомый мальчишка и весело помахал рукой.
- Но... - Колька обратил горящее лицо к подруге. - Но как же?
- Что? - недоуменно пожала плечами Талька, потом улыбнулась. - Опять решил меня разыграть, хитрюга?! Пойдем домой, скоро восемь.
Ему казалось, что секунду назад он забыл что-то очень важное. Что забывать нельзя. Но память отрицательно качала головой.
* * *
У развороченного входа в метро сидел седой мальчишка и долго смотрел вслед уходящим девочке и мальчику, его прошлогодним ровесникам.
Едва те скрылись из виду, он устало поднялся и побрел прочь.
Чем дальше он пройдет, тем дольше слабеющее тело сможет бороться с убивающим холодом. Тем больше шансов, что созданный его воображением мир останется и после того, как перестанет биться сердце человека. Надо лишь все оставшееся время думать о тех двоих, что будут расти, смеяться и радоваться жизни в светлом и добром мире. Это его последний подарок.
Ссутулившаяся фигура бога постепенно таяла в снежной дымке, пока не растворилась в ней совсем.