Аннотация: Рассказ на КЛФ-2004. Буду очень благодарен за выявленные ляпы.
Надвое
Там.
Судья хмурился. Не нравилось ему это дело, и сама должность, как кость в горле. Но служба есть служба. Он медленно поднялся, оглядел немноголюдный зал и громко произнес:
- Подсудимый, носивший в миру имя - Азра, встаньте! По делу N 27567 о серии убийств Верховный суд Смотрителей Эха, ознакомившись с доводами обвинения и защиты, принял решение о виновности подсудимого в прошлой жизни по всем предъявленным статьям. Принимая во внимание, что аналогичные дела в отношении подсудимого возбуждались ранее уже дважды, и сомнений в возможности новых преступлений у нас не осталось, суд постановил: приговорить подсудимого к высшей мере наказания, предусмотренной Кодексом Иерархии Эха, - развоплощению. Но учитывая заслуги перед человечеством другой полусущности обвиняемого, заменить наказание на вечный статус Смотрителя 51 округа Эха, без права стать человеком. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Заседание суда по делу N 27567 объявляется закрытым. На сегодня слушания прекращаются. Все свободны.
Судья встал и холодно посмотрел на осужденного.
- Азра, можешь приступать к своим обязанностям. Старший крыла, приведите Смотрителя к присяге.
Здесь.
Ночь и тьма сегодня стали синонимами. Авария на районной ТЭЦ обесточила видимую с Галкиного балкона часть нашего городка, другая была скрыта мощным станом девятиэтажки. С вечера набежавшие тучи скрыли звезды и обмылок месяца, грозя разродиться долгожданным снегом. Шутка ли, начало декабря, а все дожди, дожди.
Лишь слабое мерцание свечей за спиной рассеивало темноту вокруг меня. В том-то и прелесть маленьких городов с их размеренной устаревшей жизнью, в них еще сохранилось прошлое. Иногда мне даже кажется, что в таких местах доживают свой век герои легенд и мифов. Только протяни руку, раздерни занавес и увидишь танцы фей; косяки ведьм, летящих на юг; волшебника, стаптывающего подошвы на долгом пути. Может быть, именно поэтому я отказался переехать в Москву вместе с родителями, отказавшись от престижного ВУЗа в пользу местного аграрного колледжа. Мне хорошо тут, среди каменных пустошей и редких ельников, среди немногочисленных друзей. Мне этого вполне достаточно, чтобы жить. Вот только безысходность подбирается с каждым днем все ближе и ближе. Возможно, когда-нибудь я не выдержу и уеду.
Я стоял на балконе. Выбрался из объятий пьяной вечеринки и курил. С той стороны балконной двери шумно и весело - у бывшей одноклассницы Галки очередное восемнадцатилетие, так что разница в возрасте у нас уже три года. Наверное, так будет вплоть до тех пор, пока ей не исполнится сорок пять.
Там, внутри, водка и треп, смех и звон. А в ночи спокойно и тихо - то, что нужно, чтобы унять дрожь в пальцах, развеять в сигаретный дым тоску одиночества, внезапно накрывшую с головой.
- Нет, я так просто не сдамся, сейчас ты у меня задохнешься. еще пара затяжек...
Позади легко скрипнула дверь, я обернулся - Митяй, толстый добрый увалень, пьяный вдрызг и от того разговорчивый.
Он подошел, обнял меня за плечи и невнятно пробормотал:
- Толян! С хем эт ты развариваешь?
- Со звездами.
- Во-во. С ними только и разваривать оссаеся. Да, брат, ниххому-то мы не нужжы...
- В смысле, ты это о чем? - спросил я, затянулся и бросил почти докуренную сигарету в равнодушную пасть темноты.
- В смыссе их, жейщин.
- Хм... Не, мужик, ты не прав. Нужны, правда, вот неизвестно кому, неизвестно какой...
- А я че грю?.. Ты, вона, уже который год один ходишь. Когда ты жеишься? - Митяй перескочил на терзавшую его последнее время тему и поднял на меня мутный взгляд, пытаясь сфокусироваться и выглядеть, по-отечески серьезно. Получалось плохо.
- Только после тебя, Митюха!
- Не, я серезно.
- Не встретил пока подходящую. Знаешь, Мить, когда-то я обязательно ее встречу, и это будет необыкновенная девушка. Из сказки...
Там.
- С возвращением, Азра! Срок большой впаяли? - спросил Арман, Смотритель из новеньких - с одной нашивкой на рукаве белой униформы, которую Азра возненавидел еще в две первые ходки.
- Навечно, - угрюмо буркнул он и с ненавистью впечатал кулак в шкафчик с собственным именем на табличке, боль не пришла.
О, как бы он хотел почувствовать ее сейчас, но тело Смотрителя лишено нервных окончаний, ему не страшно любое оружие, и никакая стена не сможет остановить, захоти он пройти сквозь нее. Все это удивляло Азру в первый раз, он с восторгом носился по выделенному ему сектору Эха, подсматривал за людьми - беспокойными созданиями, одним из которых он был совсем недавно. И полеты! Просто лежать на воздухе и смотреть вниз, на маленькую планетку, где он теперь - почти бог. Но когда это длится вечно, когда почувствовать вкус яблока или обжечь руку - можно только во сне, все меркнет перед одним желанием: Почувствовать!
- Вечность - это долго, - Маро - служивший с ним еще в первый раз, был немногословен.
Здесь.
Звонок надрывался, прыгая с одной мелодии на другую, там на третью, кашлял, трещал, умолкал, и по новой. Я выбарахтался из одеяла и остатков сна, и зашлепал босыми ногами к двери, громко выражая свое неудовольствие. Кого черт принес в воскресенье утром?
За дверью стоял Дав, в полном раздрае: бледное опухшее лицо, волосы торчат в разные стороны, темные круги под глазами.
- Да-а, неплохо ты вчера набра... - закончить мне не удалось.
Резко оттолкнув меня, он медведем ринулся внутрь, даже не подумав снять ботинки. Грязь черно-бурыми лепешками обозначила его путь. Я прикрыл дверь, перед этим на всякий случай выглянув на лестничную площадку - нет ли кого. Уж больно естественным было поведение Дава, естественным для человека которого преследуют. Никого.
Постояв немного в недоумении, я пошел искать друга. Обнаружился он быстро. Дав стоял посреди ванной и напряженно смотрел в зеркало. Заметив меня, он повернулся ко мне. В его глазах плескался ужас.
- Ты чего? - с тревогой спросил я.
- И здесь то же самое! - взвизгнул он, покачнулся, неловко взмахнув руками, и повалился назад.
Подскочив, я с трудом удержал его на ногах.
- Что случилось?! - выкрикнул я в лицо Дава.
- П... по... смотри сам... - прохрипел он и указал дрожащей рукой в зеркало.
Я обернулся и впился взглядом в свое отражение.
- Ну и что? Я не... - начал я и задохнулся.
Моя рука, поддерживающая Дава, с той стороны зеркальной глади обнимала пустоту.
Дав выскользнул и медленно осел на бортик ванны, судорожно вытащил мятую пачку из кармана куртки. Пощелкал "зиппой" и задымил. А я изумленно наблюдал в зеркало, как ниоткуда вливается в комнату сигаретный дым.
- Как ты это сделал? - справившись с изумлением спросил я первое, что пришло на ум.
- Если бы я знал.
Я присел рядом, потянулся за сигаретой.
- Что это, Толька? Что со мной?
Я медлил. Дым, сухой и колючий, нещадно драл горло.
- Я не знаю, что сказать, Дав. Это... это просто невозможно.
- Хочешь еще раз посмотреть?! - яростно вскрикнул он.
- Нет. Я... - закончить помогла сигарета.
- Прости, Толь... Я боюсь! Я не знаю, куда мне идти. Помоги!
Он заплакал. Не скрываясь, как ребенок. И это Дав? Бесшабашный гуляка и развратник?
- Ну-у... Наверное, всему можно найти логическое объяснение. Надо только подумать, - стараясь не смотреть на него, сказал я только, чтобы не молчать.
- Так думай же, думай!!! - закричал он зло.
- Я думаю.
- А я это... Не вампир? А? Я ж как с вечерухи пришел, в зеркало глянул - вмиг протрезвел... Меня теперь убьют...- сбивчиво затараторил он.
Неосознанно я покосился на шею Дава, но тут же одернул себя.
- Не пори чушь! Фильмов насмотрелся, блин. Будь ты вампиром, ты...
- Что? Что тогда? Кровь пил? Да?! Может... Может я еще не совсем...
- Заткнись! Я скажу! - рявкнул я и затушил окурок. - Нечего нюни распускать. Значит так, я найду Волоху, он на этом деле повернутый, кучу книг перечитал, ты знаешь. Вместе мы что-нибудь придумаем. Только ты сиди здесь и никуда не уходи. Понял?! Захочешь жрать - в холодильнике борщ. Я скоро!
Быстро одевшись, я выскочил на улицу. В голове царил сумбур, и неприятная тревога ворочалась в груди. Единственный, кто мог бы пролить хоть какой-то свет на всю эту хрень - Волоха. Как жаль, что у него нет телефона, но как здорово, что все его пути всегда приводят в одно и то же место - в излюбленный кафешник "Три сосны". Обычно, часов в одиннадцать он занимает наш столик в самом дальнем углу, раскладывает свои книжки и читает-выписывает до вечера, выпивая неимоверное количество кофе, если только кто-нибудь из нас не вытянет его оттуда раньше. Хороша жизнь у писателя! Правда, ничего из написанного им никто не публиковал, но гордое звание давно прикипело к нему. Оставалось надеяться, что Волоха на месте.
Надежды меня не обманули. Волоха в неизменной брезентовой куртке с эмблемой "Мингео" на рукаве, сидел за столиком в окружении двух книг, блокнота и кофейника, низко склонив бородатое лицо к пожелтевшим страницам. Не замечая никого вокруг, водил узловатым пальцем по строчкам, бормоча под нос бессвязную абракадабру. Он с головой ушел в книгу и не сразу заметил, как я подсел за столик. И очнулся лишь тогда, когда я умыкнул из под его руки чашку с дымящимся кофе.
Бородач недоуменно поднял голову и нахмурился, видимо, желая возмутиться. Сквозь пляску меркнущих перед глазами строчек он не сразу разглядел, кто перед ним.
Волоха пару раз сморгнул и улыбнулся, протянув пятерню.
- Привет, брателло! Кофе будешь?
- Здоров. Не до кофе сейчас. Слышь, у меня к тебе дело сверхважной важности.
- Чего такое?
Я оглянулся и пробежался взглядом по помещению кафе - только влюбленная парочка у окошка, да официант с деланно невозмутимой физиономией. Нагнулся через стол, поближе к Волохе, кивком пригласив его сделать то же самое.
- Мне нужна твоя помощь. С Давом беда.
И я рассказал ему все. Вернее, только я начал, как Волоха вскочил, поскидал книжки в такой же неизменный, как куртка, рюкзак, и утянул меня на улицу, не удосужившись расплатиться.
Мы быстро шагали в сторону дома. Я еле поспевал за длинноногим Волохой и к концу рассказа окончательно выдохся, сказалось злоупотребление никотином.
- Надо спрятать Дава. Пока не поздно, - дослушав до конца, сказал он и припустил еще быстрее. - Помнишь в Семеркином ущелье пещерка есть, мы пару раз там останавливались. Тихое местечко. Людей в такую погоду туда ничем не заманишь. Сейчас соберемся и двинем. Если все действительно так, как ты рассказываешь, дело дрянь. И свидетели нам ни к чему.
- Азра, я вот думаю, - начал Арман, устроившись рядом с Азрой на краю крыши - Что случиться выпусти мы кого-нибудь на ту сторону?
- Не знаю, никогда не интересовался.
- Ну представь на минутку. Это же будет настоящий взрыв. Целостная сущность - почти бог. Что взбредет ему на ум? И что он сделает? А с нами, с нами что будет?
- Ничего. Людьми станем. Наверное.
- И все?
- А что ты хотел?
Здесь.
Едва переступив порог квартиры, я почувствовал неладное. Слишком тихо, слышно, как часы на кухне отстукивают секунды. И Дав не вышел нас встречать. Мы осмотрели все комнаты - ни души.
- Черт, уперся придурок! - в сердцах сказал я.
- Тсс! - Волоха приложил палец к губам и шепнул: - Слышишь?
Я прислушался и помотал головой. Бородач отмахнулся и, стараясь наступать как можно тише, двинулся на одному ему слышный звук. Остановился у древнего дедовского шкафа. Медленно открыл дверцу и отскочил. Звякнуло. Я вздрогнул, но, увидев как по полу катится пустая бутылка "Московской", усмехнулся. Заглянув в недра "динозавра", я хмыкнул - в самом углу в позе эмбриона мерно посапывал Дав, укрывшись моим пальто.
- Двинь его чем-нибудь, - проворчал за спиной Волоха. - Нельзя же так людей пугать.
Что я и сделал с нескрываемым удовольствием. Дав лишь буркнул что-то. Я потряс сильнее - никакого эффекта.
- Дав! Вставай! - крикнул я в самое ухо.
Пьяница почмокал и засопел.
- Балбес в холодильнике водку нашел. Н-да. В таком состоянии мы его не сможем в Семерку увести. Что делать будем? - спросил я.
- Для начала принеси-ка зеркало.
Минут пять Волоха безрезультатно пытался найти отражение храпящего друга, поворачивая карманное зеркальце под разными углами. С видом специалиста осмотрел шею. Ничего не обнаружив, он сел на диван и задумчиво почесал голову.
- Звони Митяю, пусть за руль садится, - сказал он.
Митяй долго матерился в трубку, поминая недобрым словом нас всех и гаишников вместе взятых, потом бросил: "Еду!", и отключился.
Вдвоем с Волохой мы перенесли спящего на диван. А сами вышли на кухню, плотно затворив за собой дверь.
- В общем так. События описанные тобой имеют место быть. Сделаем так: мы с Митяем и балбесом рванем в Семерку. А ты пойдешь в Николаевскую церковь. Знаешь где?
- За рынком.
- Угу. Там найдешь отца Семена. И все ему расскажешь. Мы с ним общались раньше и он что-то такое говорил. Расскажешь ему все как есть. Может, что посоветует. Часам к трем Митяй за тобой вернется. Да, и святой воды возьми, на всякий случай. Внешних признаков, кроме потери отражения, в пользу версии о вампиризме нет. Вообще бредовая ситуация. Психических отклонений за Давом с момента нашей дружбы я тоже не заметил. Но что-то здесь не так. Поэтому, самое главное не выпускать Дава на волю, пока не разберемся, что к чему. Еще бед натворит. Ладно, топай!
У порога он догнал меня и сказал:
- Слышь, если Митяй не приедет, ты это... по усмотрению. Лады?
Там.
Сверху следить сразу за всеми подопечными удобнее всего. Их ауры легко выделяются наметанным глазом, среди сонма прочих, словно белые точки на черном листе. Хотя какие белые? Серебристые, слабо посверкивающие, среди таких же серебристых, но вот определение "свои", каким-то неведомым образом помогает видеть их совершенно отчетливо. Так, как будто, кроме них никого больше нет.
Маро покачивался на восходящих потоках воздуха. Пятеро подопечных людей вели себя хорошо, о чем свидетельствовали ясные ауры. Можно расслабиться и побездельничать. К тому же сегодня кончается срок, дадут отпущение всех грехов, и он сможет влиться в океан ожидающих, раскинувшийся под ним во всю ширь Эха.
Мимо пролетел Азра - рецедивист-отступник, Второй его крыла. Его видимое тело было круглым, словно бочонок. Вот кого жаль, ему никогда больше не почувствовать всех радостей человеческой жизни. Ну да сам виноват. Он усмехнулся и последовал за ним. Непонятно почему захотелось вдруг поддеть напарника. Маро спланировал вниз, к одинокому дереву, словно часовой, застывшему посреди пыльного двора-пустыря нового микрорайона.
- Что слышно? - спросил он, ступая на землю рядом с вглядывающимся сквозь стены девятиэтажки Азрой, не иначе подопечного проверяет.
- Все также. Работаем.
- Ага. Ну да. А я на перерождение сегодня.
Азра оторвался от подопечного и кольнул злым взглядом.
- Поздравляю, - буркнул он.
- Спасибо! Да ты не раскисай! Послужишь, заработаешь очков перед Творцом, может и помилуют.
- Тебе-то что? - хмуро отозвался Второй крыла.
- Да так, поддержать хотел, - Маро развернулся, поймал легкий ветерок и взмыл в небо.
Он не видел торжествующего взгляда, засиявшего под нахмуренными бровями. Невидимый окружающим людям, толстый коротышка под одиноким дубом тихо смеялся.
Здесь.
Есть еще одно достоинство небольших городов - маленькие расстояния. Наш город обойти по периметру можно за три часа, причем, средним шагом, не напрягаясь. Страшно подумать, если бы это случилось в Москве, и мне предстояло пересечь всю ее махину из конца в конец, сколько бы ушло времени. А так, уже через четверть часа я увидел вдали золоченый крест на приплюснутом куполе колокольни, еще через пару минут я вошел в центральные ворота рынка. Чтобы попасть в церковь оставалось лишь пересечь торговые ряды, по пути то и дело отказываясь от назойливых зазывал. Оборвать бы руки тому, кто подписал строительство рынка на церковной площади.
- Купи яблоки! Сынок, посмотри какие! Чудо! Всего полтинник! Не нравится? Картошку возьми! Огурцы соленые - вкуснотища! Эй, посмотри! - неслось со всех сторон.
Никогда не любил рынки, чтобы ни говорили об их дешевизне и возможности выторговать что-то, я предпочитаю магазины. Втянув голову в плечи, я с предельно возможной в базарной толчее скоростью рванул по центральному ряду, огибая торгующийся люд.
Перевел дух, выбравшись на маленькую площадку - все, что осталось во владении храма. Я остановился и, как много раз ранее, замер, позволяя войти в тело необъяснимому теплу исходящему от каменных стен храма. Старого, потемневшего от времени. Сколько себя помню, всегда благоговел перед ним - Николаевская церковь цепляла во мне какие-то невидимые струны, и в эти мгновения очень хотелось верить в чудо.
Сегодня тепла я не почувствовал, наоборот, близ церкви царила странная леденящая атмосфера. Входить не хотелось. Смутное беспокойство толкало меня прочь от этого места, мешало дышать. Сделав два глубоких вдоха, я неохотно взялся за массивную ручку.
Внутри все неброско, симметрично и у места: двухъярусный иконостас простой работы, мало гирлянд, выцветшие иконы, в глубине - престол в честь Николая Угодника. И тишина. Сегодня в ней было что-то зловещее.
Звук шагов громко раздавался под высоким сводом. Вскоре ко мне вышли. Двое. Молодой был облачен в рясу, из под которой торчали носки кроссовок, на груди покоилось крупное серебряное распятие. Пожилой был одет в клетчатый пиджак и ношеные брюки шоколадного цвета, в руках он держал фетровую шляпу с обвисшими полями.
Стоило мне его увидеть, как беспокойство усилилось. Цепкий сверлящий взгляд понуждал немедленно убежать, но я пересилил возникший страх.
- Мир вам, святой отец! И вам... - произнес я, решая как быть дальше - рассказывать о Даве при постороннем как-то не хотелось.
- И тебе мир, сын мой! - деревянно отозвался молодой священник. На миг показалось, что передо мной большая кукла, подвластная воле незримого кукловода.
- Что привело вас в храм? - низкий хриплый голос обладателя шляпы, смешал мысли.
- Я к батюшке Семену за советом, - с нажимом на имя произнес я, надеясь заставить "шляпу" раскрыться или удалиться.
- К сожалению, отец Семен более не сможет выслушать тебя, сын мой. Ибо сегодня девять дней как он ушел из этого мира, - отрывисто сказал священник. - Его дело на этой земле продолжаю я. Ты можешь посоветоваться со мной.
- Ох! Примите мои соболезнования, святой отец... И... - я замялся, чувствуя как горят щеки - насчет нового батюшки, Волоха ничего не говорил. - Я бы хотел святой воды...
Священник кивнул и жестом пригласил меня следовать за ним. Я повиновался, спиной ощущая тяжелый взгляд "шляпы".
Только покинув церковь я испытал облегчение. Легкий ветерок приятно щекотал разгоревшееся лицо. Глухо ударил колокол, один раз, значит сейчас ровно час дня.
Раздумывая, как скоротать время до приезда Митяя, я миновал рынок и двинулся вдоль по улице ведущей к центру города. В воскресные дни она всегда наполнена праздношатающимся людом, а утихшее, но не исчезнувшее, беспокойство гнало меня в толпу. Пару раз мне показалось, что позади мелькала фетровая шляпа, но я списал это на волнение.
До трех еще оставалось время, и я решил заскочить в "Три сосны" перекусить, дома сплошные консервы - надоели. Поздоровавшись с заступившим на смену барменом Серегой, я направился в наш уголок. Столик был занят.
Девушка, не по сезону одетая в легкий цветочный сарафан, задумчиво ковырялась ложечкой в кусочке торта и явно не собиралась в скором времени покидать заведение. Несмотря на то, что практически все столики были свободны, чувство собственничества взыграло во мне. Я подошел к столику и громко кашлянул.
Девушка посмотрела на меня, и я утонул. Голубые глаза глядели чуть рассеяно, как это бывает у близоруких людей, и грустно. Больно кольнуло уставшее от неприятностей сердце, ужасно захотелось сделать нечто хорошее для обладательницы голубой бездны.
- Извините, можно я присяду? - спросил я.
- Как хотите, - мягкий голос прозвучал бесцветно.
Я сел, расстегнул куртку и, стараясь скрыть смущение, повернулся позвать официанта. На мое счастье он болтался поблизости и сразу откликнулся.
- Вам заказать что-нибудь? - спросил я девушку, когда он подошел.
- Нет, спасибо. Разве что, чаю... Зеленого, - она одарила меня отсутствующей полуулыбкой и вернулась к кромсанию ни в чем неповинного торта.
- Мне стейк и фри. И два чая. Зеленого.
Официант скоренько накарябал заказ в потрепанном блокноте и умчался на кухню. А я с интересом разглядывал свою соседку, утреннее происшествие словно выветрилось из моей головы. Так бывает, ждешь чего-то очень долго, и когда оно случается, все остальное перестает иметь значение. А я очень давно ждал ее. Я не знал как она будет выглядеть и что за случай сведет нас, но в этот миг я просто понял, что дождался. Девушка, ради которой я столько раз мысленно сворачивал горы, сидела передо мной в растрепанных чувствах. А я не мог собрать мысли, радостно разбегавшиеся в разные стороны розовыми барашками. Надо было что-то сказать.
- Вы знаете это наш столик, любого другого я бы выгнал, но вы можете в любой момент располагаться за ним, произнес я и понял, что никогда раньше не смог бы выдать подобную чушь даже под смертными пытками. Фраза вышла не то чтобы глупой, ее вообще не должно было быть. Любая девушка в тот же миг могла бы с чистой совестью обозвать меня придурком и уйти, но ее лицо просветлело, губы тронула легкая улыбка.
- Спасибо. Вы часто здесь бываете? - спросила она.
- Слишком. Вот если бы мне нужно было каждый день спешить на свидания к такой девушке, как вы, я бы вообще перестал здесь появляться.
Продолжая улыбаться, она чуть склонила голову набок, в глазах появился легкий интерес.
- Я вам нравлюсь?
Я опешил. Так, в лоб, незнакомые девушки никогда не интересовались моим отношением.
- Простите... - только и смог промямлить я.
- Я вам нравлюсь? - повторила она.
- А... Да. Очень!
Она закрыла глаза и удовлетворенно кивнула.
- Первая хорошая новость с утра, - тихо сказала она.
И я решил брать ситуацию за рога, пока шалун-случай не отвернулся.
- У вас неприятности?
- Нет, наверное. Я просто забыла. И не у кого спросить.
- Что?
- Я не знаю, откуда я и зачем здесь. Как будто я спала, а потом проснулась посреди улицы в незнакомом городе. И совершенно не помню, кто я такая, и чем кончился вчерашний день.
- Вам надо к врачу. Я могу показать, где находится больница, - сказал я, хитро прищурившись - меня начала увлекать наша словесная игра.
- Спасибо, вы очень добры. Но этого не нужно. Лучше скажите, какая я.
- Мм... Сказочная... А вы сами не знаете? - я улыбнулся.
- Нет, - она мотнула головой, - Я хотела посмотреться в зеркало. Думала, что посмотрю на себя и вспомню. Зашла сюда. Там, у бара, большое зеркало, но я себя не увидела. Все есть: и стены, и спина бармена, и люди проходят; а меня нет. Как будто стерли...
И наваждение схлынуло. Мне захотелось крикнуть, но я не смог, словно кто-то лишил меня дара речи. Только мысль стучала в голове: "Что творится с миром?". Я подскочил как ужаленный и бросился к бару. Из зеркала на меня смотрела лохматая небритая физиономия, к которой за двадцать один год я успел привыкнуть, и которую терять совершенно не хотелось, пусть даже в качестве отражения. Слава богу, я на месте! Я облегченно выдохнул и хотел вернуться за покинутый столик, но девушка уже шла ко мне по проходу.
- Я сказала что-то не то? - спросила она, подойдя так близко, что я ощутил ее дыхание.
- Нет, просто, с моим другом произошло сегодня почти то же самое. Теперь с вами. Мне это совсем не нравится.
- Мне тоже. Все так печально. А где сейчас ваш друг?
- В надежном месте... Что-то мне расхотелось пить чай. Пойдемте отсюда.
Мы вышли в дождь. Когда он успел начаться? Наверное, это свойство всех дождей - они не вовремя, по крайней мере в моей жизни. Стоит вооружиться плащом и зонтиком, как тучи рассеиваются. А если решишь наплевать на прогноз и набрякшее небо, обязательно покинешь улицу мокрым.
- Вы со мной?
Она кивнула.
- Бежим! - крикнул я и схватил девушку за руку. Крепко, боясь выпустить, вдруг она исчезнет словно призрак сотворенный расшалившимся воображением. А так, ощущая маленькую теплую ладонь, я хотя бы уловлю этот миг, чтобы потом переживать снова и снова. Слишком долго я тебя искал, незнакомка. И это, наверное, судьба встретить тебя в такое неподходящее время.
Дома и перекрестки медленно двигались нам навстречу, будто важные горожане прошлого века на воскресной прогулке. А дождь все яростней бил по лицам, страшась не успеть излить все свои чувства. Мне было все равно до его терзаний, со своими бы разобраться.
Я так и не выпустил ее руку, до самой двери.
Дома я достал старые джинсы, майку с рукавами и свитер "мечта геолога", отдал ей и показал, где ванная. Сам тоже переоделся, во что под руку попалось. Покидал в рюкзак теплые вещи, выгреб из холодильника оставшийся холостяцкий "боекомплект", взял документы и походную аптечку. Поставил чайник - тело требовало тепла изнутри. Да и по-прежнему было муторно на душе.
Взгляд на часы усилил тревогу - четвертый час, а Митяя все нет.
Щелкнул замок в ванной и она вышла, придерживая оказавшиеся великоватыми джинсы рукой, штанины были подвернуты, а свитер сидел как мешок. Даже в таком виде она была прекрасна, и я не смог сдержать восхищенной улыбки.
- Я готова. У тебя... Можно на ты?
- Конечно!
- Мне бы ремень, и можем ехать, - сказала она, на щеках ее запылал румянец.
Я облегченно вздохнул. Пока ждал, я успел перебрать разные способы пригласить лишенную отражения с собой, - вдруг она не захочет ехать, скажет - устала, а оставлять ее здесь никак нельзя. Если два этих случая взаимосвязаны, - лучше держать обоих под присмотром. В любом случае расставаться с ней мне совершенно не хотелось.
- Выпей чаю. И поедем пока светло.
Там.
Азра удовлетворенно смотрел, как переступает зыбкую черту портала его первый "камушек". Скоро пойдут круги. Нужно торопиться. Успеть пропустить на ту сторону еще нескольких, чтобы уж наверняка.
Здесь.
Водитель автобуса высадил нас у развилки. Старая растрескавшаяся дорога уводила от шоссе по дну ущелья в горы, в нужное нам место. В хорошую погоду идти часа три, в дождь все четыре.
Настроение было гадкое, под стать погоде. Несмотря на это, я ободряюще улыбнулся Свете - по пути мы договорились, что я буду так ее называть, пока она не вспомнит настоящее имя - и мы двинулись в горы.
Шли медленно. Рюкзак тяжелел с каждым шагом. Поначалу бодро шагавшая девушка, устала и все чаще стала останавливаться. Это еще больше замедлило подъем.
Асфальт сменился грунтовкой, спустя километр и вовсе превратившуюся в кашу. Свернув за очередной поворот, мы увидели Митяевскую "шоху". Дорога в том месте совсем раскисла, и машина застряла. Увязла окончательно - было видно, что машину пытались вытолкнуть, но безуспешно, подложенные под колеса ветки покрылись жирной оберткой из глины, напоминая молодые оленьи рожки. Я повеселел - теперь понятно, почему Митяй не приехал. Да и идти осталось совсем немного. Однако я не учел, что в грязь проваливаются не только машины.
Потихоньку темнело. Когда в просветах между елями замелькал долгожданный огонек, мы, облепленные бурой жижей с головы до ног, окончательно выдохлись и последние метры протащились только на силе воли, мечтая лишь об одном - упасть и не шевелиться.
Три моих друга сидели у костра под каменным навесом, в глубине которого угадывались неясные очертания входа в пещеру. При нашем появлении Митяй и Волоха дружно вскочили и выбежали навстречу, Дав остался сидеть, он был в норме, но вид имел помятый - немудрено - два дня пить горькую в таких количествах. Я с трудом скинул поклажу. Хотелось к огню. А еще есть и сменить одежду. Но вначале необходимо переговорить с Волохой. С глазу на глаз.
Бородач, увидев мою спутницу, насторожился. Встретившись со мной взглядом, вопрошающе сузил глаза. Митяй, напротив, добродушно улыбался, в своей черной куртке походя на веселого пингвина.
- Как добрались? И кто это с тобой? - спросил Волоха.
- Нормально. Это Света - мой друг. Слышь, я тут провианта привез и одежды. Пойдем рассортируем, - я легонько толкнул Волоху в плечо.
Без лишних слов он полез в пещеру. Я поднял осточертевший рюкзак и пошел следом. Внутри было сухо, в дальнем конце кто-то соорудил лежак из хвои. Уже кое-что.
- Кто это? - едва мы отошли поглубже, спросил Волоха.
- Не знаю. Но у нее та же проблема, что и у Дава - нет отражения.
- Твою мать, эпидемия что ли?
- Без понятия. Но я подумал, что не стоит ее оставлять в городе.
- Слушай, Толян, если это дрянь принимает массовый оборот, - мы тут бессильны. Ты что, прикажешь спасать всех и каждого? Может, устроим богадельню для кровососов? А когда они в один миг захотят кровушки, радостно отворим наши вены?
- Спокойно. Я тоже не собираюсь быть благодетелем для всех. Но она... Ты понимаешь...
Он пристально посмотрел на меня.
- Ясно. Ромео хренов. Ладно, сделаем для нее исключение.
- Спасибо, Волоха!
Он отмахнулся.
- Ладно. Что с отцом Семеном?
- Умер. Вместо него молодой поп заведует. Еще тип какой-то странный в церкви ошивался. Я при нем не стал ничего говорить. Только святой воды и взял.
- Ладно. Будем ждать. По идее, ночью все должно выясниться. Ну, что ты там привез? Водку не забыл?
- Шутишь?!
Через час мы с удовольствием наворачивали сваренную Светой похлебку. Пили водку и запивали душистым чаем. Вечер плавно перешел в ночь. Ничего не происходило. В голове шумело от выпитого, да и шелест дождя вносил свою посильную лепту. Ложное ощущение покоя убаюкивало, я не заметил, как задремал. Проснулся от толчка в бок. Я открыл глаза - Света.
- Толик, мне бы в туалет, - тихо шепнула она, странно скрипнув зубами. - Там темно.
- Я схожу с тобой.
- Нет, не надо, - она смутилась. - Просто дай мне фонарик. Я сама. Я недалеко...
Зубы девушки вновь скрипнули, как будто челюсть сводила судорога.
- Хорошо, если что кричи. Я на выходе постою, покараулю.
Она нырнула в ночь. Слабое пятнышко света вскоре скрылось из вида, лишь еле слышно похрустывали веточки. Я достал сигарету, закурил. На душе впервые с утра было спокойно, мысли текли вялые. Хорошо. Давно так не выбирались. Если бы еще не эти отражения - вообще идиллия. Странно, мы живем практически бок о бок с дикой природой, но выбираемся из города крайне редко. Дурацкая тяга к цивилизации. Как жить без душа? Что бы ответил на это человек прошлого века? Покрутил бы у виска - нашли о чем спрашивать?
Ночь разрезал женский крик. Сонливость сдуло в миг. Я бросился на звук, краем уха уловив, что друзья последовали за мной. Что случилось? Долго мучаться не пришлось - в мои объятья кинулась легкая фигурка и замерла тяжело дыша.
- Так, девушка, мигом в пещеру к Даву и сидите там. А мы посмотрим вокруг. Митяй, ты стой здесь. Если кто попробует сунуться в пещеру - вали его и ори нам. Давай, Толян, ты направо, я - налево. Осматриваемся и встречаемся здесь. Далеко не отходить.
- Дай фонарик, - попросил я ее.
- Ой! Я... его... обронила. Прости!
- Ничего. Беги в грот. Митяй, ты мне за нее отвечаешь.
Митяй угрюмо кивнул, набычился, и я понял, что через него никто не пройдет, по крайней мере, целым.
Ночь таит в себе много звуков, но сейчас ровный шелест дождя, глушил все. Я осторожно крался меж деревьев, напряженно вглядываясь в особо темные места. В голову лезла всякая чертовщина: упыри, вурдалаки. Домечтался, сказочник!
Порыскав среди елей и не обнаружив ничего подозрительного, я поспешил обратно.
Митяй стоял в одиночестве, но едва я подошел, показался Волоха. Он тоже ничего не нашел. Мы решили вернуться в пещеру.
Первым вбежал я и остолбенел. Света нависала над жмущимся в стену Давом, сжимая в руке окровавленный нож.
- Стой! - закричал я и бросился к ней.
Она скользнула по мне пустым взглядом, на губах ее пузырилась белая пена.
- Не подходи! - глухо провыла девушка и поудобнее перехватила нож. - Я должна его убить.
Повернувшись к Даву, Света замахнулась. В этот миг я прыгнул. И время остановилось. Я висел в метре над землей и остолбенело взирал на творящееся. Из воздуха появились три фигуры. Если бы я мог двигаться, не знаю, удержался бы я от панического бегства. Пришельцы были ужасны: громадные серые туши, рога на головах и оскаленные пасти, полные острых зубов. Демоны, как есть.
- Замри, душенька! - рыкнул один из них и из его глаз, обращенных к Свете, заструился бледный свет. Девушка застыла. Чудовище подошло к ней и обхватило за плечи, Света обмякла, выронила нож, отчетливо клацнувший о каменный пол.
- Заг, забирай ее. Смек, разверни экран. А ты, - он обратил морду ко мне. - Двигай к парню, не ровен час умрет.
В то же мгновение я продолжил полет. Больно шмякнувшись в конце затянувшегося прыжка, я не смог сразу подняться. Чудовище нагнулось и, жестко ухватив меня за руку, рывком поставило на ноги. Второй монстр поднял Свету на руки, ее голова безвольно откинулась, и я встретился с ней взглядом. Слезы стояли в голубых глазах - ясных, испуганных. Дрожащие губы шепнули: "Прости!", и демон унес ее прямо сквозь стену. Ужас исчез, лишь защемило сердце, чувствуя, что это навсегда.
- Иди-иди, кровь остановить надо, - прогудел демон и ушел в след за первым.
Я с трудом заставил себя оглядеться. Мои друзья так и застыли в проходе, словно бегуны на фотофинише. Дав лежал тихо, с правой стороны свитер был вспорот и потемнел от крови. Больше никого в пещере не было.