Они прожили вместе целую жизнь. Так давно уже были рядом, что и не помнили: когда они стали жить вместе?
Но счастья не было. Вначале было ощущение, что счастье будет вот-вот, стоит только притереться, привыкнуть, что сейчас пройдут временные трудности, что начнётся жизнь, жизнь подлинная и высокая, но... Года летели, а счастье оставалось всё где-то впереди. А потом накапливаемая с годами усталость и вовсе стёрла чувство надежды - и желание осталось только одно: хотелось покоя. И покой иногда наступал: когда подросшие дети уходили по своим делам, и когда друг друга не дёргали, он и она, и тогда каждый мог укрыться в разных комнатах квартиры. Именно квартиры, ибо дома не получилось. Она смотрела свой телевизор, и мелькающие картинки придуманной жизни манили её, а она искренне отдавалась этой игре - верила в эту чужую придуманную жизнь, как в свою. Он - он лежал на диване, и "путешествовал" по географическому послевоенному атласу, каждый раз совершая новые открытия. "Урюпинск. Оказывается, есть такой город! А я и не знал..."
Но когда-нибудь ВСЁ проходит, и этот момент настал и у них. И то, что они хотели поскорее пережить, перейти, как пустырь напротив их девятиэтажки в стылую погоду, всё это они прошли.
Она заболела вдруг. Казалось, ещё вчера мечтала об отпуске, а тут отпуск дали, и похоже, что навсегда: с такими симптомами на работу не ходят. Но и диагноз врачи так и не поставили: попросту говоря, больная, а чем? Да Бог знает, и какая разница? Но силы таяли, воля к выздоровлению и вовсе отсутствовала, и её болезнь вошла привычкой в их и без того нервную и не особо радостную жизнь.
Он ухаживал за ней, как мог, нёс свой крест - слегка отрешённо, просто добавились новые обязанности. А она особо его и не допекала. Скандалов стало меньше, а чего скандалить, если всё равно ничего не изменишь, каждый останется при своём мнении, и только нервы протреплешь?
Но болезнь брала своё - отнимала силы, утомляла, и делала жизнь вовсе пресной и однообразной. Выскочила замуж дочка, уехала жить к мужу, изредка прилетая весёлой щебечущей птичкой в родное гнездо, прилетала, освещала бывший дом своей улыбкой, наполняла его тишину звонким смехом - но каждый раз улетала в новое гнездо, к своему новому дому. А сын - тот пропадал на работе, встречался с друзьями, и по сути приходил домой лишь переночевать.
Получается, жили только вдвоём: он и она. Два одиночества на двоих. И болезнь. Счастье? Да какое счастье! Его и не было никогда - так, вспышки, всполохи, солнечные зайчики в ненастный день, редкие просветы. Покой? Нет, несут свой крест, причём, оба, а куда - непонятно. Голгофа? Да у других и поголгофистие будет, и ничего - терпят. Что потом? Бог весть...
...Она заснула - маленькая передышка в болезни. Или репетиция чего-то другого? Он тоже вроде как получил небольшой антракт. Но ему не спится. Глаза глядят в ночь - за окно, на пустырь. Что в глазах? В них отражается ночь, пустырь, темень, прошедшая неполучившаяся жизнь.