В Сибири достаточно много городов, в том числе и очень крупных. Но адрес, данный отцом Михаилом, указывал на маленький городок среди сплошных лесов и болот. Из Красноярска, куда их доставил самолет за четыре часа, Коля с Зетой ехали еще восемь часов на автобусе с тремя пересадками.
Оказалось, Серебряков жил не в самом городке, а за окраиной, на отдаленном хуторе и если бы не точный адрес, данный отцом Михаилом и навигатор внутри телефона Зеты, они ни за что не нашли бы дорогу. А так, видавшая виды Лада, за скромную плату доставила их по разбитой дороге прямо к забору хутора.
Никогда в жизни Коле еще не приходилось так долго и утомительно путешествовать. Изнеможденный, он поддерживал остатки сил, только мечтою о еде, воде и диване, одновременно восхищаясь своей любимой. Та выглядела, так свежо, словно сейчас одиннадцать часов утра и она только поднялась с постели, выспавшись вдоволь.
****
Коля постучал в ворота. Почти сразу же дверь открыл некий человек, который пригласил гостей войти, провел их по обширному двору, предложил ужин и после ужина проводил в комнату, где их ждала свежая постель. Так что, самого Ученого они увидали лишь на следующий день.
Наступило утро.
Коля и Зета сидели на кушетке и снизу вверх смотрели на человека приятной наружности, возрастом немного старше средних лет. Черные, с проседью, зачесанные назад волосы. Многодневная, также с проседью, небритость,. Густые брови, опущенные к развитой переносице. И серьезные, слега навыкате глаза, прикрытые тяжелыми веками. Это и был ученый Серебряков.
Он стоял напротив гостей и, сложив руки на груди, с высоты своего взгляда внимательно рассматривал их.
- Очень рад вас видеть в своем доме. Чем могу вам помочь, молодые люди?
Коля хотел услышать ответ на вопрос, единственно волнующий его сейчас. Но Зета, спросила первой:
- Хотелось бы увидеть, над чем вы работаете.
Серебряков недовольно нахмурился.
- Давайте, лучше не будем отвлекаться, - сказал он.
- Ну, пожалуйста, хоть что-нибудь, я вас очень прошу. Когда еще представится возможность увидеть открытие самого великого ученого, о котором я когда-либо слышала.
Зета поднялась с кушетки, и сделала полный очарования просящий жест: с обезоруживающей улыбкой поднесла, наложенные одна на другую, ладони к своей груди.
Ученый улыбнулся в ответ.
- Хорошо. Я покажу вам то, что никому показывать не должен. Категорически. Но вы - особенные гости и для вас я сделаю исключение.
Сейчас вы увидите небольшое представление. Только с одним условием: ничему не удивляться и ничего не бояться! Помните все происходящее - в пределах науки. Итак, пройдемте в мою лабораторию.
****
Вопреки представлениям о классической лаборатории, Коля не увидел в этой комнате без окон ни пробирок, ни колб, ни измерительных приборов. Центральную часть комнаты занимал массивный деревянный стол, покрытый почти полностью книгами и беспорядочной россыпью бумаг.
Присаживайтесь на стулья и ожидайте, - указал Серебряков. - И помните, о нашем уговоре. Я только немного приглушу свет.
Из двух выключателей на стене, ученый нажал на один. Половина из галогеновых ламп на потолке погасла, половина осталась тускло гореть. Вместе с тенью наступила тишина. Сам Ученый куда-то удалился.
Коля взглянул на Зету, та загадочно улыбалась.
И тут краем глаза, он заметил, что с ним кто-то рядом находится. Коля быстро повернул голову в сторону присутствующего, и то, что он увидел, заставило его вскочить со стула на ноги. Вернее, он только попытался это сделать, но ногой зацепился за ножку стула на котором сидел, не удержал равновесия и сел на пол, тем не менее не отрывая изумленного взгляда от того, кто, кажется, из ниоткуда возник в этой комнате.
Возле Коли стоял актер Юрий Никулин. Не человек, похожий на актера, а именно сам актер, словно сошедший с экрана, причем из фильма "Бриллиантовая Рука" - в сером костюме и с подвешенной рукой в гипсе.
- Конечно, двойник, кто же еще, - решил Коля, снова садясь на стул и, пытаясь усилием воли, привести сердцебиение в норму. - Только к чему этот маскарад?
Зета по-прежнему молчала и улыбалась.
А актер, вернее персонаж из фильма, вернее, двойник, помахал рукой (не загипсованной) кому-то невидимому, засмеялся и, вдруг, исчез. Не ушел, не убежал, не спрятался, а просто исчез. Мгновенно.
Коля, пораженный, снова вскочил со стула. Шокированный произошедшим, он стал озираться. И увидел, что в другой части комнаты находится... Иосиф Сталин.
Коля, начавший думать, что все это он видит под действием каких-либо веществ, распыленных в воздухе, буквально упал на стул. Сталин смотрел прямо перед собой и задумчиво шевелил в руках незажженную трубку.
Также внезапно Сталин исчез. Следом возник Адольф Гитлер, который что-то говорил неизвестному человеку в нацисткой униформе. Голос его одновременно был похожим и непохожим на тот голос, что хорошо знаком из военных кинохроник. Речь его то звучала тихо, то возрастала крещендо до тех пор, пока не начинала раздражать ушные перепонки, то вновь его голос становился тихим.
Когда Гитлер исчез, появился писатель Толстой, затем высокий человек, судя по усам - Петр Первый. Возникли еще несколько лиц, которых Коля не смог узнать, но явно исторические.
Последним в комнате появился светловолосый человек, незнакомой наружности, но Коля догадался сразу: Иисус.
На этом представление закончилось. Зажегся полный свет и вошел Серебряков.
- Вот это да! - восхитился Коля. - Я все понял. Вы изобрели способ создания и трансляции фантомных изображений. И каких изображений! Совершенно неотличимых от живых людей. Невообразимо! Это действительно прорыв в науке. Что же получается, плоскоэкранные телевизоры скоро заменят вот такие абсолютно реальные изображения?
- Про телевизионное будущее гадать не берусь. И видели вы не виртуальное подобие телевизора.
- А что же тогда?
- Реальные люди из настоящего прошлого.
Коля недоверчиво рассмеялся:
- То есть вы хотите сказать, что Сталин и другие... что Христос - настоящие?
- Совершенно верно.
- Вы изобрели машину времени?
- Нет, машина времени невозможна. Но то, что произошло когда-либо на земле, и то, что происходит сейчас, до мельчайшей детали, словно на пленку остается записанным на невесомую материю, невидимым слоем окружающую земную атмосферу.
- То есть, любое событие прошлого, даже самое таинственное можно увидеть здесь, в лаборатории?!
- Здесь, или в любом другом месте можно стать свидетелем, например, подписания пакта Молотова-Рибентропа или последней проповеди Будды.
- Значит, тайн прошлого теперь не существует?
- Для нас - нет. А человечество еще не приблизилось, к тому, чтобы узнать многие тайны. Наука моя - для будущего.
А теперь рассказывайте, молодые люди, что за беда привела вас ко мне в глухой сибирский городок?
Как не был Коля поражен тем, что увидел, ему пришлось вернуться к самой насущной своей проблеме.
Ученый внимательно выслушал.
- Белый Орден - не собрание мудрых старцев, заседающих за круглым столом. Рыцари Белого Ордена выполняют свое тайное служение, рассредоточенные по всему миру. Некоторые внешне ничем не выделяются из миллионной толпы, лица других - тебе хорошо известны. Вот и все, что я знаю. Видите ли, они все до единого свято хранят тайну о своей миссии и принадлежности.
Да, моя лаборатория находится под поддержкой и непрерывным вниманием Ордена. Но, к сожалению, никого из действительных членов этого общества я никогда не встречал. Наше общение всегда происходило косвенно: либо через посыльных, либо через письма.
Я - человек науки, а Белые Рыцари - воины мира. У нас различные дороги.
Коля:
- Значит все напрасно? Значит, зря мы преодолели такой путь?
Серебряков (с улыбкой): - Почему же напрасно? Разве не были вы только что удивлены и восхищены моим представлением? Разве много людей в мире могут похвастаться, что хранят в памяти истинный облик Христа?
И, потом, я не успел сказать, что мой друг, который выше меня духовно, возможно, окажет вам помощь в ваших поисках.
Коля, поникший было духом, снова воспрянул.
- Так говорите же, как мне найти его?
- Он живет в Швеции.
- В Швеции?!
Коля посмотрел на Зету, ожидая найти у нее поддержку в своей досаде. Но та с безучастным видом перелистывала книгу, взятую с большого деревянного стола и, вообще, делала вид, что разговор ее никаким образом не касается.
Из срока, данного Магистром, оставалось три дня. К счастью, Шенгенская виза была в паспортах у обоих.
Глава двадцать вторая
Стокгольм встречал влюбленных сыростью и дождем. Погода заставила Колю понервничать, во время захода самолета на посадку в низких тучах, поперек ветра. Сейчас, на пути к месту приема багажа, он через обширные наружные стекла сердито поглядывал на никак не мрачные, а какие-то озорные клубы дождевого заряда над летным полем.
Зета шествовала рядом, немного впереди. За все время с момента отъезда из родного дома, она ни разу не проявила независимой воли. Она лишь покорно следовала за Колей, не выражая при этом ни удовольствия, ни неудовольствия, а вела себя так, как будто так и должно быть. Робкую попытку Коли выразить, что ему неловко заставлять девушку всюду следовать за ним, Зета оборвала, заявив, что ей все равно где быть и что делать, главное - рядом с ним, с Колей.
Выйдя в зал прилетов, Коля увидел толпу встречающих. Часть из них держали в руках таблички, картонки, бумажными с именами и причудливыми названиями. Проходя мимо, он совершенно случайно скользнул взглядом по этим табличкам. Что-то странное почудилось ему в увиденном. и он снова обратил взгляд на встречающих. И тут же остановился. Хорошо одетый молодой человек держал в руках белую картонку, на которой было написано N. Artemyev Z. Umarova.
Удивленный Коля подошел к держателю таблички и неуверенно поздоровался на английском.
- Good afternoon. Count von Anderson is awaiting, - произнес молодой человек.
Интересно, каким образом стало известно об их прибытии?
****
Водитель увез Колю с Зетой далеко за пределы Стокгольма. Неизвестно в каком месте, но определенно вне какого-либо населенного пункта, перед ними распростерся ввысь и вширь огромнейший дом, или, что более подходит для описания - настоящий средневековый замок.
Замок, в классическом понимании этого слова: мощные высокие стены, сложенные из большого кирпича, окна в старинных рамах, крыша бурого цвета в стиле Ренессанс и прекрасный вид на желтолистный парк, раскинувшийся вокруг.
Внутренний интерьер замка противостоял суровости внешней каменной кладки. Просторные залы, через которые вели Колю и Зету были больше наполнены воздухом, чем роскошью. Но те предметы, которые привлекали рассеянное внимание Коли, ласкали взгляд утонченной простотой. Например, деревянный комод почти не имел декоративной резьбы. Но его ровные стены были так отполированы и так искусно подогнаны друг к другу, что создавали впечатление какого-то твердого монолита, до которого хотелось непременно дотронуться рукой. Или вот, огромная глиняная амфора, судя по внешнему виду, видимо, подлинной древности - изделие, не имеющее в себе никаких эстетических изысков, но такое изящное, что возбуждает самый неподдельный интерес.
Больше всего же Коля смотрел на идеально гладкий, словно зеркало, сверкающий от комнатного освещения мраморный пол, что являлось причиной некоего беспокойства: после сырости осенней шведской улицы, подошвы Колиной обуви оставляли на идеальной поверхности мрамора черные, сырые следы.
Навстречу гостям вышел человек... нет не во фраке, вполне в обычной одежде, но чисто аристократической наружности: прямая отточенная осанка, спокойное лицо с благородным выражением. Очки на глазах, твердая походка, плавные, но уверенные жесты. Это и был хозяин дома-замка. Немного настораживал его возраст. Он выглядел лет на двадцать пять, не больше.
- Граф Виктор Андерсон, - представился хозяин дома, пожал руку Коле и аристократически коснулся губами руки Зеты. - Очень рад вас видеть у себя.
Хоть хозяин и говорил на английском языке, понять его не вызывало у Коли затруднения, речь его по аристократичному была неспешной и он тщательно проговаривал каждый звук.
Граф провел гостей к обеденному столу и накормил их сытным обедом или ужином, так как местное время уже подошло к четырем часам. Здесь, за столом, обед, или ужин перешел в разговор.
- Как я понял, только очень важное и очень срочное дело, заставило вас приехать ко мне. Я внимательно слушаю.
Коля:
- Могу я прежде задать два вопроса, не относящиеся к делу?
- Да, конечно.
- О том, что мы с моей невестой направляемся к вам, вам должно быть сообщил Ученый. Но как вы узнали, что мы прилетаем именно сегодня, именно этим рейсом?
И второй вопрос: Меня беспокоит... не то, чтобы беспокоит, просто смущает... даже не смущает, просто я не понимаю, как связан этот огромный дом, мраморный пол и так далее с таким понятием как духовность? Конечно, мало кто сможет объяснить, что такое духовность, но каждый человек без объяснения понимает, что подразумевается под этим словом.
Образ уединенного в далекой узбекской пустыне отшельника, дервиша сочетается в моем сознании с образом под названием "духовность". Образ христианского священника, настоятеля маленькой церкви в Подмосковье, также образец духовности. Когда отец Михаил говорит, что человек, ближе к Богу, чем он - это некий ученый из Сибири, это понять уже трудно, но пускай, все-таки служение науке и служение Богу в чем-то схожи.
Но Ученый сказал о вас как о человеке исключительной духовности. И вот передо мной человек исключительно богатый, идеальный образ аристократического благородства. Так может ли духовность находится рядом с богатством?
Конечно, Коля говорил на несовершенном английском, поэтому в оригинале это звучало не так ровно, как звучит сейчас, в переводе. Но смысл Колиных слов граф понял.
Один из признаков истинного аристократизма - совершенное владение искусством беседы. А главное в искусстве беседы - выражение проникновения в каждое слово, сказанного собеседником, что и располагает к ощущению комфорта при разговоре, даже если собеседники едва знакомы друг с другом.
Так и граф производил впечатление готовности с радостью отвечать на заданные вопросы.
- О, с моими возможностями узнать номер вашего рейс было несложно. Поверьте, вам детали не будут интересны. А вот что касается духовности... Скажите, что делал тот настоятель церкви, в момент когда вы впервые увидели его?
- Плотничал.
- А Ученый?
- Он вышел к нам только на утро следующего дня. Но стол в его лаборатории был завален книгами.
Граф:
- Книги - часть его работы. Работа священника - молитвы. Для меня и этот замок и его мраморные полы также работа. Мой труд - управление капиталами.
Граф задумался и Коля, воспользовавшись паузой, спросил:
- Правильно ли я догадываюсь: вы управляете капиталом Мирового Правительства?
- Только в частности. Во всем мире нас всего трое, тех, кто предохраняет хрупкую мировую экономику от разрушения.
Экономика - цемент современной цивилизации, а что является главным врагом экономики, а вместе с ней и цивилизации? Можно долго рассуждать на эту тему, но знайте, что в конечном счете первопричинная сила, направленная на разрушение мировой экономики - человеческий порок.
Страшно представить, сколько бед и чаяний связано с золотом у большинства представителей двуногих. Сколько зла выходит из-за ожидания счастья, что обманчиво сулят золото. В каком отчаянном положении находятся люди, поверившие в силу золота.
Стремление к счастью естественно, но только тогда, когда находится за пределами собственного тела. Когда эгоцентризм в расцвете, то поиски счастья превращаются в поиски удовольствий, а поиски удовольствий превращаются в жажду денег.
Так человечество в стремлении к деньгам проявляет свои самые низкие стороны и стройная, но очень хрупкая экономическая система рушится, будучи предназначенной для нравственных отношений между людьми.
Работа с финансами - ненавистное мне дело, но только человек, внутренне отстраненный от материального, способен обратить экономические процессы к созиданию.
А ведь с детства меня влекло только одно - искусство. Я обнаружил в себе серьезную способность к живописи. Но один из представителей Белого Ордена явился ко мне однажды и убедил бросить художественную школу и поступить в экономический университет.
Я вижу, вы впечатлены моим домом. Он достался мне по наследству, и он слишком мал, чтобы отобразить те огромные суммы, что имеются в моем распоряжении. Но деньги не являются предметом удовлетворения моих желаний. Искусство по-прежнему влечет меня с самой неудержимой силой.
Видя, что служба в самом горниле человеческих пороков и страстей тяжело дается мне, Мировое Правительство вручило мне еще одни ключи.
Дело в том, что в шестидесятых - семидесятых годах прошлого века, мой предшественник возглавил эксперимент, по возрождению и обновлению мирового искусства. В то время было найдено множество талантливых людей в живописи, литературе и особенно в музыке, которым оказали поддержку и для них создали особую атмосферу вдохновения и творчества.
Но в следующее десятилетие искусство деградировало, так и не вступив в свой расцвет. Ошибкой моего предшественника стало, что придав искусству первоначальный импульс, он предоставил всем процессам в искусстве свободу развития, полностью отстранившись от контроля. В итоге самые лучшие и светлые начинания поглотил порок и жажда денег.
Но нельзя говорить, что эксперимент провалился полностью. То, что было достигнуто, заслуживает глубочайшего внимания. И может быть использовано для высокого искусства будущего.
Теперь я занимаюсь поисками и поддержкой талантливых людей, которых в мире уже множество. А мои помощники не навязчиво поддерживают их и легко подталкивают в нужном направлении.
Так, низшее и высшее объединились в моей жизни. Я работаю над тем, что грубо можно назвать ограждением экономики от безнравственности и веду борьбу с безнравственностью через искусство.
Новая музыка, живопись и литература уже родились и присутсвуют в этом мире, но пока еще в качестве грудных младенцев. Поэтому возрожденное искусство еще не готово для представления миру. Но прорыв грядет, в первую очередь - в музыке и поэзии.
- И что же это будет, какой-нибудь новый шведский Битлз, как в шестидесятых? - улыбнулся Коля.
- Нет, страна происхождения будет другой, но вы оказались близки к истине. Хотя мы должны постараться избежать истерии, убившую самое лучшее в музыке недавних лет.
Помолчав, граф продолжил:
- Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос о духовности и богатстве, но это все, что я могу сказать вам на сегодняшний момент.
Теперь я горю нетерпением узнать какая помощь вам требуется от меня.
Коля торопливо и вкратце изложил суть своих проблем и сказал о том, что отчаянно ищет хоть кого-нибудь защиты в Белом Ордене.
Граф задумался надолго, минут на пять. И когда Коля уже думал, что затяжная пауза, вероятно, предвестник отказа и пора думать о том, что делать дальше, тот стал отвечать:
- Для Рыцарей Белого Ордена тайна - залог безопасности. Поэтому они так трепетно относятся к секретности. Вам же, как исключительному гостю, я дам номер телефона одного человека. Он - действительный член Мирового Правительства, рыцарь Белого Ордена, причем занимает там, между прочим, не самую последнюю ступень в их иерархии.
- Как же мне вас благодарить! - обрадовано воскликнул Коля. Надежда с новой силой возродилась в его душе.
- Не нужно. Я это делаю не из чувства сострадания, а потому что вижу, что за человек передо мною и знаю, что помочь вам - моя обязанность. Позвоните ему сразу, как прилетите, а билетами в Москву я вас обеспечу.
- Как? - и огорчился и испугался Коля. - Неужели надо ехать снова в Москву?
Дело в том, что завтра истекал срок на раздумье, данный Магистром. Там, в Москве, завтра его будет ждать Платон Робертович Исаев, а вместе с ним и сам Магистр Черного Ордена.
А если прямо сейчас Коля схватит Зету за руку и они побегут со всех ног к машине, а шофер помчит их в Стокгольмский аэропорт с максимально возможной скоростью и ни минуты им не придется ожидать самолет, то все равно, в Москве они окажутся только вечером. Что же можно успеть в промежуток времени от вечера до следующего утра?
Но все оказалось хуже. Аэропорт Шерементьево накрыл ливень и за минуты до начала посадки в самолет объявили задержку вылета на неопределенное время.
Коле осталось лишь сидеть в кресле в зале ожидания и, стараясь не шевелиться, потому что на его коленях дремала Зета, раздраженно думать про несчастливые обстоятельства. А еще вспоминались слова графа, сказанные при прощании (конечно же на английском): У вас, Николай, удивительная судьба. Того, кто окажет вам помощь, вы уже знаете. Вам нужно только встретиться с этим человеком.
Глава двадцать третья
Стокгольмский эропорт самолет покинул лишь после трех ночи, а в Москве приземлился ранним утром.
- Сегодня я должен дать ответ Магистру Черного Ордена, - подумал Коля. Неприятное чувство, что называется испорченным настроением, прочно укрепилось в нем еще с того момента, когда объявили задержку самолета.
Но настроение могло быть и хуже, если бы не надежда еще успеть.
- Алло, - раздался в трубке спокойный голос.
- Алло, здравствуйте... ммм... я даже не знаю вашего имени. Меня зовут Николай... Николай Артемьев. Мне ваш телефон дал шведский граф Виктор Андерсен. Прошу вас, извините, что беспокою в столь ранний час. Мне необходима ваша помощь. И очень срочно. Прямо сейчас!
- Вы звоните из Москвы?
- Да
- Откуда именно?
- Из аэропорта Шерементьево.
- Хорошо, ждите там. Я пришлю за вами машину.
- Только я не один. Со мной девушка.
- Хорошо, ждите. Водитель как приедет, позвонит на ваш телефон.
Зета стояла рядом и внимательно слушала. Она все поняла, поэтому не задала ни одного вопроса.
- Подождем в кафе? - предложил Коля.
- Да, хорошо бы чашку чая. Только я сбегаю в туалет на минутку.
Ожидая возвращения Зеты, Коля стоял и наблюдал через окно, как возле красивого глянцевого корпуса турбореактивного лайнера хлопотали несколько человек из технического персонала.
- Доброе утро, Николай Викторович, - услышал Коля за спиной. Он обернулся и побледнел: перед ним стоял Платон Робертович Исаев. Такое же, как и раньше отсутствие выражения эмоций на лице, такие же искрящие глаза, с безразличным, но внимательным взглядом, такая же прямая осанка, означающая уверенность в своих силах.
- Неделя раздумий закончилась, - произнес Платон Робертович, после превоначального, уже ставшего между ними традиционным соприкосновения взглядов. - Пора приступать за работу.
- Не успел! - только и пронеслось в голове у Коли.
- Что ж, зовите вашу черноокую невесту и едемте. В вашем распоряжении будет отличный особняк на Рублевке.
- Получается, я буду жить недалеко от особняка Верховного Магистра?
Коля задал вопрос лишь для того, чтобы протянуть хоть немного времени.
- Верховный сейчас в отъезде. Он даже не России. Да вам он и не нужен. Я освобожден Великим от своих предыдущих обязанностей и назначен вашим куратором. Теперь буду направлять вас и обеспечивать всем необходимым.
Итак, вперед, в большую политику! Вы даже не представляете, насколько великие свершения нас ожидают!
За плечом Платона Робертовича показалась Зета, идущая расслабленной неспешной походкой, с полным отсутствием проявления беспокойства, как будто они с Колей находятся в аэропорту для того, чтобы вылететь на беззаботный отдых, например, в Испанию.
- Что делать? - не мысль, а скорее мгновенное чувство захватило все внутреннее пространство Коли, от глубин, где живет предчувствие, до физической дрожи мышц спины и ног.
В те случаи, когда Колю жизнь подводила к критической ситуации, требующей мгновенной реакции и разум не мог подсказать правильного решения за столь короткий отрезок времени, разум будто отключался полностью. И тогда Колю вела какая-то бессознательная внутренняя сила.
Коля, не произнося ни слова, рванулся вперед. Он бежал быстро, но зычный крик Платона Робертович догнал его:
- Николай, остановитесь! Поймите, вам на этой планете все равно не удастся скрыться!
Коля подбежал к любимой:
- Бежим!
- Куда? - удивилась Зета.
- Бежим, говорю!
И тут он увидел, как к ним одновременно с двух сторон двигались представители охраны, а еще с одной стороны к ним шли два крупных человека, лица которых не выражали добрых намерений. Но прямо по направлению находился выход, и он был свободен.
Коля схватил Зету за руку, и они помчались к автоматически раздвигащейся стеклянной двери. За дверью стояли несколько водителей такси. Коля рванулся к первому.
- Ваша машина далеко? - с пылом спросил, почти крикнул Коля.
- Да нет, вот она стоит.
- Мы опаздываем, бегом к машине. Плачу в двойном размере.
Таксист не стал размышлять. Просто сорвался в бег и меньше, чем через минуту здание аэропорта виднелось лишь в стекле заднего обзора автомобиля.
Зета молча пыталась привести в порядок растрепавшиеся от бега волосы. Окончив она спросила:
- Cумка осталась в аэропорту?
Коля виновато посмотрел на девушку.
- Ну и бог с ней, - сказала она и положила Коле голову на плечо.
Движение на шоссе стало замедляться и вскоре превратилось в медленнотекущую пробку.
- Авария что ли? - пробормотал таксист. - Сейчас узнаем.
С этими словами он взял трубку рации.
- Одинадцатый пятому.
- Слушаю.
- Санек, ты сейчас где?
- На таком-то километре.
- Из-за чего пробка возникла, авария?
- Да нет, ГАИ перегородила половину дороги. Смотрят всех, кто проезжает. Опять бандитов ловят или террористов.
Тогда Коля спросил: - Слушайте, а сколько стоит проезд до центра.
- Семьсот рублей.
- Вот вам две тысячи. Хорошо, вот еще пятьсот. Остановите прямо здесь на обочине и ни кому не говорите, что везли нас.
- Никому, обещаю, - ответил шофер
****
- Нам надо уйти с дороги.
Первое, что попалось на глаза - автозаправка и примыкающая к ней закусочная. Даже не то что, закусочная, просто штук семь высоких столиков, предназначенных для еды стоя и мини-оборудование для быстрого приготовления из полуфабрикатов.
Зета от хот-дога отказалась резко, кажется с некоторым негодованием, а Коля, успевший сильно проголодаться со времени легкой закуски в самолете, с наслаждением пережевывал вредную еду, запивая не менее вредной колой.
Несколько раз в глаза бросалось чередование сине-красных проблесков сигналов милицейских машин.
- Нас ищут, - прокомментировал появление огней Коля. - Вся надежда на скорую встречу с представителем Белого Ордена. Он сказал, что водитель позвонит.
- Кстати, а почему Платон Робертович не звонит? - такая мелькнула вдруг мысль.
Коля спешно достал телефон. Так и есть. Как он мог забыть, что батарея в телефоне разряжена?!
- Телефон отключен! - с отчаянием в голосе произнес Коля. Что если водитель уже пытался позвонить? Как он теперь найдет нас?
- Не переживай, позвони еще раз с моего телефона и скажи, что номер изменился, заодно скажешь, что мы уже не в аэропорту, - сказала Зета.
Коля позвонил и знакомый голос успокоил, сообщив, что все в порядке и его водитель направляется к ним.
Коля отдал телефон Зете обернулся к окну и тотчас увидел, как на заправку въезжает черный, блестящий, наглухо тонированный Кадиллак. Коля насторожился: где-то он уже видел этот не очень часто встречающийся автомобиль.
Из машины вышел водитель и стал возиться со шлангом заправочной колонки. Нет, насколько ясно были различимы черты водителя с расстояния закусочной до бензоколонки, Коля никогда с ним не встречался. И тут задняя дверь открылась и из машины вышел Платон Робертович.
Коля воскликнул что-то такое эмоциональное, заставившее и Зету заволноваться и посмотреть в окно.
- Это Исаев, тот, от которого мы убегаем, - пояснил Коля.
Платон Робертович оглянулся по сторонам и закурил сигарету. На его лице Коля впервые за все время разглядел отображение испытываемых им чувств, а именно чувство досады. Его лоб был сморщен, брови сдвинуты к переносице, взгляд попеременно устремленный, то на водителя, то в землю и нервные движения руки, два пальца которой держали сигарету.
Рабочий заправки подошел к нему и что-то сказал, видимо, о недопустимости курения в этом месте. Платон Робертович согласно кивнул головой и широким шагом направился в сторону входа в магазин с закусочной, туда, где находились Коля с Зетой, видимо, чтобы окончить сигарету внутри и заодно оплатить за бензин.
- Снова бежать? - шепотом спросила Зета.
Коля:
- Да, быстрее в туалет!
Окно в туалете оказалось таким узким, что Коля, протиснувшись наружу наполовину, застрял в проеме. Зета с силой потянула одной рукой уцепившись за шиворот, другой, схватив за плечо. В итоге пластиковая рама отпустила Колю и он, вперед головой и руками, рухнул на землю, ударившись головой довольно больно.
Зета снова не смогла удержаться от смеха.
- В том, что человеку больно, вообще ничего смешного нет, - сердито прошептал Коля, между тем улыбнувшись мысли, что это уже которое по счету, в присутствии Зеты, падение, словно рок забавляется над ним, заставляя его время от времени больно падать.
****
Пешком идти было некуда. Впереди простиралось лишь голое шоссе, пустыри, деревья, да заборы по сторонам.
- Может укрыться в том перелеске? Коля указал на скопление деревьев справа от себя.
- Нет, туда я не полезу, мы же промочим ноги,- отказалась Зета.
В самом деле, чтобы добраться до перелеска, нужно было сначала преодолеть ручей с болотистыми берегами. Куда же тогда? Ловить попутку невозможно, движение на дороге не только не разрядилось, а замедлилось еще больше.
- Посмотри туда. Девушка указала рукой вдоль дороги, только в обратном направлении. Там от главного шоссе шло ответвление, перекрытое дорожным знаком-барьером и за этим знаком характерная картина, представляющая большой ремонт дороги: дорожная техника различных размеров и причудливых форм, горы строительного материала и многочисленные рабочие, издалека, будто окрашенные в ярко-оранжевые цвета.
- Идем туда, - взяла на себя инициативу Зета.
- Мы не можем так просто туда прийти и спрятаться за каким-нибудь Камазом. Нам начнут задавать вопросы, о том, что мы тут делаем. Нас прогонят, в конце концов, - запротестовал было Коля, но Зета возразила беспрекословным тоном:
- Идем туда, иначе, чувствую, нас скоро заметят. И не ожидая Колиного согласия, решительно пошла вдоль обочины к ответвлению от главного шоссе.
****
Никто и не проявил удивления или настороженного внимания по поводу их присутствия. Раз пришли сюда, значит так нужно. Может быть они из офиса, а может от заказчика. Мало ли народу связано со строительством, помимо тех, кто это строительство осуществляет непосредственно. Наверное, примерно, так думали рабочие, а кто-то, скорее всего начальник или прораб, указал на необходимость одеть светло оранжевый жилет и белую каску и сам принес два комплекта.
В это время работы на дороге приостановились, начался перерыв. Рабочие достали из своих сумок маленькие термосы, бутерброды и разделившись на группы по национальному признаку занялись едой. По национальному признаку означает, что рабочие славянской внешности сгруппировались возле огромного катка, а рабочие из средней Азии объединились на некотором расстоянии возле машины с дымящимся асфальтом.
Так получилось, что Коля с Зетой очутились неподалеку от второй группы.
С неба обрушился грохот и свист. Взлетающий лайнер набирал высоту и скорость. Рабочие, также как и Коля с Зетой, запрокинули вверх головы, провожая самолет взглядом. Грохот мощных турбин исчез в воздухе.
Рабочие начали что-то обсуждать на их родном языке, то смотря в небо, то указывая рукой на землю.
Зета слушала их с таким интересом, что Коле тоже стало любопытно.
- Ты понимаешь их? Они говорят на узбекском?
Зета кивнула головой утвердительно.
- Можешь перевести, о чем они говорят? - попросил Коля.
- Конечно. Вон тот молодой сказал, что понимает самолеты с пропеллерами и моторами, но совершенно не может понять, как летают современные турбореактивные самолеты. На что тот, что постарше ответил, что самолет приводит в движение сила огня. Третий рассказал, что когда-то давно читал какую-то философскую книгу, в которой говорилось, что основу мироздания составляют четыре стихии: земля, вода, воздух и огонь.
Тот, что задал вопрос о самолете, сказал, что из всех стихий огонь - самый главный и самый сильный. Тогда тот, что постарше возразил:
- Огонь лишь толкает самолет вперед, а всю тяжесть самолета держит воздух. Значит воздух главнее и сильнее.
А в данный момент третий говорит, что если бы не земля, то самолет никогда бы не взлетел, ведь самолету нужен разбег. А еще, если бы не земля, если бы не дороги, которые, между прочим, они, рабочие строят и ремонтируют, пилоты ни за что бы не добрались до своих самолетов.
Только сейчас Коля заметил, что рядом стоит прораб, тот, кто выдал жилетки и каски. Прораб усмехнулся и крикнул:
- Все, конец перерыву! Осень на дворе. Не ровен час обрушится такая сила водной стихии, что смоет всю нашу работу.
****
У знака-барьера, преграждающего дорогу, остановилась машина ГИБДД. Коля не растерялся и со всех ног бросился к водителю Камаза, который разгрузив асфальт готовился уехать. Тот согласился подвести беглецов до супермаркета, что находился по рассказам рабочих не очень далеко, добраться до места можно было минуя пробку, а в супермаркете можно было легко затеряться.
- Слава Богу! - облегченно подумал Коля, когда Камаз беспрепятственно проехал мимо милиционера. Но самое страшное было впереди. Поблагодарив шофера, Коля и Зета спрыгнули с высокой кабины грузовика и тотчас увидели припаркованный к обочине черный, блестящий, наглухо тонированный Кадиллак. А на тротуаре стоял Платон Робертович, в котором без всякой многозначности можно было распознать кипящий гнев.
- Все, теперь убегать бесполезно, - обреченно подумал Коля.
И вдруг... О это счастливое вдруг!
Неожиданно, выражение лица Исаева резко изменилось. Коля не уверен, но, кажется, он разглядел в Исаеве растерянность.
Платон Робертович смотрел на него, но не в глаза, а куда-то, в направлении, ниже лица, примерно туда, где находилась его грудь. И только теперь Коля увидел, что, вероятно от бега, молния на его осенней куртке разошлась. Под курткой - пиджак, который также оказался расстегнутым. Под пиджаком - рубашка, с расстегнутым верхом. Благодаря всему этому, старинный кулон, подаренный узбекским дервишем-суфием, выскочил наружу.