Когда Коля вышел из такси, он увидел, что Виктор Сергеевич уже стоит на крыльце и курит в нетерпеливом ожидании. Поздоровавшись, он пригласил Колю в дом. Это был первый раз, когда Коля переступил порог жилища Виктора Сергеевича, до этого дня не предоставлялся случай.
Несмотря на холостяцкий образ жизни хозяина дома (не понятно, стоит ли считать его женщину причиной для смены холостяцкого статуса), вокруг царил такой идеальный порядок, что казалось, здесь недавно поработала горничная или уборщица, и даже не одна, а человек пять. Закончив, они ушли, заперев за собой дверь, и после ухода горничных, здесь будто бы никто не жил и даже не появлялся.
Убранство комнат состояло из вещей недорогих и достаточно скромных, но каждая вещь занимала именно то место, которое должно занимать. От этого внутреннее пространство дома казалось максимально заполненным и в то же время все эти ковры, комоды, вазы, фотографии в рамках и другие предметы антуража, стоящие на полу, висящие на стенах и даже свисающие с потолков, не скрадывали ощущение свободы. Скорее, наоборот, в относительно небольших комнатах удивительный порядок расположения вещей создавал иллюзию избыточности воздуха.
- Добро пожаловать в мою одинокую обитель, отнявшую у меня столько времени и сил, - сказал Виктор Сергеевич, как бы небрежно, но с затаенной гордостью приглашая гостя оценить его детище.
В те непростые годы, мысль построить собственный дом и покинуть городскую квартиру первой пришла в голову отцу Коли. Тогда эта идея выглядела абстрактной, абсолютно не имеющей реальной массы для воплощения в тогдашней жизни. Но отец Коли славился своим упрямством. Он был упрям в приобретении участка, он был упрям в собирании строительных материалов, он был упрям в преследовании чиновников для получения разрешения на строительство.
И, главное, был упрям, встречая непонимание и осуждение окружающих, в числе которых находилась даже мама Коли. Слишком трудно давалось папе это начинание. Ну а идейный Малышев возглавил лагерь непонимающих. Он всячески увещевал Колиного папу, по-дружески ругал, называл буржуем и собственником. Но дом медленно, очень медленно, но строился. И чем выше поднимались стены строения, тем слабее становились атаки осуждения папиными друзьями.
А Виктор Сергеевич задумался. Задумался так глубоко, что на время перестал приходить в гости, встречаться на лестничной клетке или во дворе, звонить и отвечать на звонки, чем вызывал беспокойство Колиных родителей.
Но, однажды, раздался звонок в дверь. Папа открыл дверь - на пороге стоял Малышев. Радостно улыбаясь во весь рот, Виктор Сергеевич сообщил, что если Колины родители мечтают о том, чтобы избавиться от этой квартиры, то от его соседства избавиться не получится. Только что он выбил себе участок, неподалеку от места, где папа вел стройку, и также намеревается начать строить.
С тех пор и до сегодняшних дней постройка дома и бесконечное доведение его до совершенства являлось для Малышева главным хобби и увлечением.
****
Виктор Сергеевич был взволнован, это Коля определил по его виду сразу. Значит, будут новости. Вот только не получалось определить: он взволнован по-хорошему, или все-таки...
- Надежда на хорошее будет жить до последнего, но, на всякий случай, настроюсь на худшее, - решил Коля.
- Я видел ты приехал на такси, - сказал Виктор Сергеевич, - весьма мудро с твоей стороны. Потому как сегодня один мой сослуживец вернулся из отпуска. А на время отпуска он ездил к родителям в Армению, откуда сам родом. И привез мне в подарок бутылку настоящего армянского коньяка. Сейчас мы с тобой его и продегустируем.
- Давайте продегустируем, только немного, - поколебавшись, согласился Коля.
- А коньяк и нельзя пить помногу, это тебе не водка, - ответил Виктор Сергеевич, открывая бутылку и разливая напиток по рюмкам. - Коля, вот смотрю я на тебя и вижу, ты вырос. И ты молодец. Продолжай в том же духе, за это и хочу с тобой выпить.
И уже проглотив обжигающую жидкость, покачав указательным пальцем, добавил:
- Но с женитьбой ты подзатянул, поторопись. И на меня в этом вопросе не смотри. У меня жизнь такая... Раньше не было возможности, а теперь поздно.
Короткая пауза и Виктор Сергеевич стал говорить о деле.
- После нашего последнего разговора, я, не мешкая, занялся этим вопросом. Один из людей, возглавляющий отдел по борьбе с организованной преступностью мой хороший знакомый. Я обрисовал ему ситуацию, и он согласился помочь. Сначала.
Дело в том, что рассказывая твою историю, я не называл фамилий. В рассказе фигурировал гипотетический "мой друг" и гипотетический "вор в законе". А вот когда я назвал имя Барсукова, тут оказалось, что ситуация очень непростая.
И вот почему. Во всем виновато особое время, в котором нам с тобой посчастливилось жить.
Криминал как явление существовал во все времена. В широком смысле, криминал - суть сила, направленная на разрушения государства. И во все времена, любое государство стремилось защитить себя. На страже государственных внутренних устоев стоит вечная охрана, которая в разные времена и в разных странах называлась по-разному.
Криминал в постоянном противодействии государству и охрана в противодействии криминалу. В этом противодействии создавался баланс, позволяющий реке жизни не выходить из определенного русла.
Но в последние годы в России стало происходить, с исторической точки зрения, нечто невообразимое. Из-за смятения, возникшего в процессе смены государственного устройства, перед криминалом исчезли сдерживающие его рамки. И криминал, словно по закону физики, устремился туда, где возникло наибольшее разрежение - в коммерцию, в бизнес. А, затем, с деньгами, дальше - к государству.
Произошло то, что произошло. Особенно умные и хитрые представители элиты криминального мира получили в руки некие инструменты государственного управления. Особенно это сильно проявилось в региональных масштабах.
Коротко говоря, некоторые преступники настолько крупными стали коммерсантами и настолько прочно срослись с государственной властью, что перестали фигурировать как преступники.
Вот и представь: богатые, со связями во власти и спрятавшие свой криминальный статус. Такие люди стали практически неуязвимы для правоохранительных органов. И это при том, что они остались бандитскими главарями.
Такая вот произошла мутация. Самое страшное, что стремления криминала во власть только набирает силу.
Механизм контроля за этим явлением существует. Но он находится где-то на самой вершине самой высокой власти. Только оттуда может прийти приказ, развязывающий руки прокуратуре и милиции.
Барсуков - одна из таких темных личностей, о которых я говорю. Чего только стоит его дружба с самим губернатором.
Мой знакомый из отдела по борьбе с ОПГ, объяснил, что мой первоначальный план, состоявший в том, чтобы объявить Барсукову твою фирму под защитой крупных милицейских чинов, наверняка не принесет желаемого результата. А если и будет результат, то с неприятными, мягко говоря, последствиями. Слишком весомая, в нашем городе, фигура - этот Барсук. И он легко сможет сделать так, что мой знакомый из отдела по борьбе с ОПГ окажется под подозрением в злоупотреблении служебным положением или даже в коррумпированности. В его силах сделать и что похлеще.
Вот, в такое время, Коля, мы живем: милиция стала бессильна перед бандитами.
Виктор Сергеевич, вздохнул, второй раз наливая коньяк в рюмки.
- Бессильна не перед всеми, конечно, а только перед такими, как Барсук. И они либо облаченные властью, либо имеют влияние на тех, кто эту власть держит в руках.
Конечно, там, в Москве, - Виктор Сергеевич махнул рукой в неопределенном направлении, - власть, настоящая, сильная, которая Барсуку легко сможет "переломить хребет". Стоит только ей, центральной власти, "захотеть".
Так возник новый план. На этот раз несокрушимый.
Дело, в том, что там, в Москве, - Виктор Сергеевич снова небрежно, махнул рукой в неопределенном направлении. - На высоте власти, близкой к вершине, есть несколько человек, которые еще вспоминают имя Малышева Виктора Сергеевича с теплотой. Мои старые сослуживцы.
Нужно только позвонить, может быть съездить в Москву, встретиться, чтобы объяснить ситуацию, и попросить защиты. И когда сверху спустят приказ, тогда против Барсукова заработает механизм такой силы, что ему станет не до твоей фирмы, и еще много не до чего.
План хороший и действенный. С этим согласился и мой знакомый из отдела по борьбе с ОПГ. Вот только у плана есть большой минус.
Виктор Сергеевич с шумом выпил коньяк, запрокинув голову и, затем, опустив ее на грудь. Наступила тишина. Малышева прикрыл глаза. Он словно бы задумался.
- В чем же минус, Виктор Сергеевич? - спросил Коля, когда его перестал душить жар спиртного напитка.
- В том, что, если государственная машина заработает против Барсукова, он в первую очередь озаботится тем, что постарается узнать об инициаторе этого процесса. И тогда над твоей жизнью нависнет серьезная опасность. Тебе придется прятаться, нанимать охрану, может быть даже на время уехать из страны.
Кто знает, возможно, все закончится благополучно. Но возможность неблагополучного исхода будет реально существовать. Я не могу подвергнуть тебя такому большому риску.
Но с другой стороны, что еще можно сделать, я, честно говоря, на данный момент не представляю.
Коля:
- Виктор Сергеевич, а опасность уже дает о себе знать.
Малышев взволнованно поглядел на Колю, и, видимо, понял достаточно, что не потребовал объяснения.
- Охрану я тебе организую. И личную и офисную. В остальном, надо сделать выбор: либо, осознавая все риски, мы начнем жесткое противостояние бандитскому произволу, используя все имеющиеся средства и связи. Либо искать какие-то более безопасные пути.
Но, Коль, я хочу, чтобы ты понял: Я никого не боюсь. Орган, вырабатывающий чувство страха, у меня отмер еще в молодости. Только как я буду глядеть в глаза твоим папе и маме, когда буду знать, что с моей помощью, твоей жизни угрожает бандитская пуля? Не будет ли правильной мысль - потерять, чтобы там ни было, но остаться живым и здоровым. Мне кажется, родители для своего сына выбрали бы именно такой вариант.
И еще, не забывай, что ты также отвечаешь за людей, которые работают с тобой.
Но, не зря, я начал с того, что в моих глазах ты вырос. Это значит, что я понимаю, что ты примешь свое решение независимо от моих пожеланий. Так вот: если ты решишь действовать, то я не хочу, чтобы ты действовал без меня. Иначе как я посмотрю в глаза родителям, зная, что в трудное время не оказал помощь их сыну? Поэтому, подумай основательно и извести меня о своем решении. В любом случае я - с тобой. А у меня еще пока много сил и средств.