Вашуткин Николай Иванович : другие произведения.

Илиада Песнь Четвёртая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
   ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
   Нарушение клятв. Обход войск Агамемноном.
  
   5-10-15
   А на помосте златом, заседая,
   И с высоты на всю Трою, взирая.
   Боги беседу вели очень мирно.
   С Зевсом сидели всегда они смирно.
   Юная Геба нектар разливала
   В кубки златые и им подавала.
   Чествуют боги друг друга достойно.
   Всё протекало прилично, спокойно.
   Зевсу спокойствие их надоело.
   Сразу придумал он нужное дело.
   Геру решил он позлить, хоть немного,
   Та помогала ахейцам и много.
   Зевс, издеваясь, в беседу вступает,
   Геру он, словом своим задевает:
   "Две здесь богини пасут Менелая,
   Гибели в бранях ему не желая.
   Гера Аргивская - лучшая смена
   И Тритогения Алалкомена.
   Обе, однако, с Олимпа взирают,
   В деле участие явно скрывают.
   А с Александром везде Афродита.
   Тут и попробуй ему повреди-ка.
   Помощь ему подаёт непрестанно
   И бережёт от беды неустанно.
   Вот и сегодня спасла его снова.
   Смерть же была взять Париса готова.
   Но очевидна победа Атрида.
   Ваш Менелай одолел Приамида.
   Боги, решайте, что делать с войною?
   Распрю продолжим мы с силой двойною,
   Или закончим счастливым всё миром,
   Бурно отметив его долгим пиром.
   Будет стоять нерушимою Троя.
   Мир на Земле мы повсюду устроим.
   Распря народов на век прекратится.
   В дом Менелая жена возвратится."
  
   20-25
   Вместе сидели Афина и Гера.
   Трою разрушат, - пылала в них вера..
   Обе вредили троянам умело.
   Зевсова речь их, конечно, задела.
   Вспыхнули разом от гнева, как свечи.
   Мирные им не понравились речи.
   Гнев на отца дочь-богиня сдержала.
   Мужу супруга опять возражала:
   "Сердцем жестокий, ты что произносишь?
   Труд мой и пот ты словами поносишь.
   Я истомила коней, скажу прямо,
   Рать, поднимая, на чада Приама.
   Волю твори, мы тебе все подвластны.
   С миром вот только не все здесь согласны."
  
   30-35-40-45
   Ей негодующей Зевс отвечает:
   "Чем же Приам тебе так докучает?
   В чём пред тобой провинилися чада?
   Ты их живыми пожрать уже рада.
   В чём пред тобой провинились трояне?
   Град их разрушишь, их тоже не станет.
   Делай, что хочешь, насыть свою злобу,
   Только дела мои трогать не пробуй.
   Спор сей, вражду между нами умножил,
   Распрям с тобой он конца не положил.
   Слово еще изреку я, супруга,
   Помни его со своею подругой.
   В гневе великом могу я внезапно
   Сделать такое, что вам неприятно;
   Город любезный разрушу в Элладе,
   И не останусь пред вами в накладе.
   Гнев мой сдержать ты тогда не пытайся,
   В деле свободу мне дать постарайся.
   Трою тебе отдаю в разрушенье,
   Только в душе моей нет соглашенья.
   Там под небесною твердью на суше,
   И под сияющим Солнцем, что сушит,
   Смертные все городов много строят.
   Сердцем моим чтима только лишь Троя.
   Трои владыка и люди Приама
   Чтут меня больше других, скажу прямо.
   Жертв мой алтарь там еще не лишался.
   Дым от него часто вверх поднимался.
   Чествуют в Трое меня Властелина,
   Как подобает сынам землянина."
  
   50-55-60-65
   Молча сидела Афина-подруга.
   Вновь обратилася к мужу супруга:
   "Из городов там лишь три мне любезны,
   А остальные, те все бесполезны;
   Град многолюдный Микены - столица,
   Городом этим Эллада гордится,
   Также Аргос и холмистая Спарта.
   Ими заполнена вся моя карта.
   Их истреби, когда в гневе ты будешь.
   Я не вступлюсь, и вражду ты забудешь.
   Гневом своим городов не прикрою.
   Я б не успела спасти их, не скрою.
   Ты на Олимпе сильнейший, бесспорно,
   Делать ты можешь здесь всё, что угодно,
   Истину всё же пойми ты простую -
   Я не могу здесь трудиться впустую.
   Я божество. Мы единого рода.
   Дети мы Крона. Одна мы порода.
   Славой горжусь, что сестрой и супругой,
   Ты нарицаешь меня - не подругой.
   Ты над бессмертными всеми царящий,
   К власти своей всех людей приводящий,
   Выбрось вражду, и смиримся друг с другом.
   Оба заменим гордыню надеждой.
   Пусть она будет всем новой одеждой.
   Ныне, Кронид, повели ты Афине
   К ратям спуститься, к холмистой равнине.
   Пусть она что-нибудь быстро устроит,
   Мир чтоб нарушили воины Трои.
  
   70
   Выполнил просьбу отец всех бессмертных.
   Он же отец также множества смертных.
   Слово сказал светлоокой Афине:
   "Быстро, Афина, лети к той равнине,
   К тем ополченьям троян и данаев.
   Надо поссорить их. Как? Ты уж знаешь.
   Клятву нарушат пусть воины Трои.
   Надо тебе это быстро устроить."
  
   75-80
   И повторенья не надо Афине,
   Сразу помчалась у Трои к равнине.
   Словно звезда вдруг сорвалася с неба,
   Видели все, даже кто там и не был.
   Словно знаменье воюющим ратям,
   Зевс посылает их смертным собратьям.
   Сыплются искры вокруг её бурно.
   Многим от этого делалось дурно.
   В виде таком быстро мчалась богиня,
   Пала средь войск на холмистой равнине.
   Между троян, ахеян медноспешных,
   Мир ожидавших теперь безуспешно.
   И не один говорил тут соседу:
   "Боя, не мира ждать надо к обеду.
   Снова войне быть и сече кровавой.
   Клятва была для богов лишь забавой.
   Мирный исход им кому-то мешает.
   Мир или битва, то Зевс лишь решает.
  
   85-90-95-100
   Зевсова дочь для внесенья раздора
   В образе сына отца Антенора
   В войско троянское входит тут смело.
   Вид Лаодока богиня имела.
   Ищет подобного богу Пандара.
   Он для внезапного нужен удара.
   Сын Ликаона искуснейший лучник.
   Стрелы и лук с ним всегда неразлучны.
   Видит его со своею дружиной.
   Сжаты ряды в ней тугою пружиной.
   Все за щитами надежно укрыты.
   Острые копья лишь только не скрыты.
   Все от потоков Эсепа священных,
   В тайны побед над врагом посвященных.
   С речью к нему обратилась богиня:
   "Сын Ликаона, прославишься ныне,
   Если ударишь стрелой Менелая.
   Славы великой тебе я желаю.
   Будет тебе благодарна вся Троя,
   Если ты это сейчас же устроишь.
   Первый тебя наградит сын Приама,
   Если ударишь в Атрида ты прямо.
   Если в костёр он поднимется грустный,
   Это возможно - стрелок ты искусный.
   Бей же Пандар, порази Менелая.
   Славы великой тебе мы желаем.
   Но обещай ты ликийскому Фебу
   Агнцев вознесть там к высокому небу,
   В Зелии выпить вина из сосуда,
   Если домой возвратишься отсюда.
  
   105-110-115-120-125
   Он под напором божественной речи
   Жаждал со славой немедленной встречи.
   И безрассудное сердце восстало.
   Лук обнажён, рука думать не стала.
   Лук из рогов быстроскачущей серны.
   Тоже сразил её глаз его верный.
   Дикую, с камня готовую прыгнуть,
   Быстрой стрелою сумел он достигнуть.
   В грудь из засады сразил её точно.
   Были рога удивительно прочны,
   Целых шестнадцать ладоней длиною.
   Лук из них был с ним всегда за спиною.
   Сделал его рогодел именитый.
   Лук этот в Ликии был знаменитый.
   Златом блестела поверхность у лука.
   Тяжка была б с ним Панд ару разлука.
   Лук наклонил он, к стрельбе изготовил.
   Скрытно убийство Атрида готовил.
   Люди его прикрывали щитами.
   Подлостью это они не считали.
   Только боялись - ахейцы заметят,
   И до убийства ударом ответят.
   Крышку колчанную он открывает,
   Чёрных страданий стрелу извлекает,
   Быстро к тугой тетиве приспособил.
   Час Менелая последний уж пробил.
   Лучник обет дал ликийскому Фебу.
   Агнцев вознесть там к высокому небу.
   В Зелии выпить вина из сосуда,
   Если живым он вернётся отсюда.
   С жилой воловьей стрелу до предела
   Он натянул для смертельного дела.
   Жилу тянул до сосца, тот, что справа.
   Лука достиг наконечник-оправа.
   Лук весь огромный загнулся по кругу,
   Словно жалеет стрелу он подругу.
   Цель совсем близко, броня не скрывает.
   Жилу воловью Пандар отпускает.
   Рог заскрипел. Тетива загудела.
   В жертву со свистом стрела полетела.
  
   130-135-140
   Но Менелай не покинут богами.
   Этот герой поживёт еще с нами.
   Та, что Пандара стрелять совратила,
   Дочь Эгиоха, и смерть отвратила.
   Стала пред ним и стрелу отклоняет,
   Словно мать муху от сына гоняет,
   Сном задремавшего сладким на ложе.
   Было на это уж очень похоже.
   В месте, где надо за жизнь опасаться,
   Тела стреле запрещает касаться,
   Медь направляет в застежки златые.
   Вшиты листы там из меди простые.
   Запон смыкают - защита двойная.
   В это-то место бьёт сила дурная.
   Сомкнутый запон стрела просадила,
   Вшитую медь за ним тоже пробила,
   И рассекла она кожу героя,
   В битвах такое бывает порою.
   Кровь заструилась из раны Атрида.
   Быстро струилась багряного вида.
  
  
   145
   Словно слоновую кость обагрили.
   Жёны царям её часто дарили,
   Шла на нащечники пышные коням.
   Каждый желает обресть её конник.
   Карские жёны, меонские тоже
   В доме хранят эту кость, что негоже.
   Царская утварь, коню украшенье,
   Коннику слава, порой утешенье.
   Так у тебя Менелай обагрились
   Кровью пурпурной, все бёдра залились,
   Красивые ноги и даже голени,
   Только, герой, не склонил ты колени.
  
   150-155-160-165-170-175-180
   Агамемнон, кровь, увидевши брата,
   В ужас пришёл, словно нет уж возврата.
   Сам Менелай пришёл в ужас отважный;
   Жизни конец, смертный ждёт его каждый.
   Но лишь увидел стрелу, что вне тела,
   Просто торчала без всякого дела.
   Сын тут Атрея вздохнул с облегченьем.
   Рана мелка и подвластна реченьям.
   Агамемнон держал за руку брата.
   Жизни его он не видел возврата,
   Тяжко стенал, и стенала дружина,
   Будто взведённая к бою пружина:
   "Милый мой брат, я скажу тебе прямо.
   Зря заключал договор я с Приамом.
   Против троян ты один здесь сражался.
   Я же пред подлостью тут унижался.
   В клятву священную верил злодеям.
   Ими пронзён ты, обман уж содеян.
   Значит, ничтожны все их обещанья,
   Жертва кровавая, вин возлиянье,
   Рук сопряженье на верность обета.
   Боги, накажем троянцев за это,
   Данью великой накажем виновных,
   Жён и детей заберём у них кровных.
   Пусть головами заплатят нам сами.
   Боги, я знаю, вы будете с нами.
   Твёрдо уверен я сердцем и духом,
   Скоро Земля вся наполнится слухом:
   Троя погибла, и нет уж Приама.
   Будет носиться весть эта упрямо.
   За вероломство накажет их небо.
   Зря призывать будут здешнего Феба.
   Зевс Громовержец высокоцарящий
   Бросит сам в Трою эгид свой горящий.
   Но, Менелай, будет чёрное горе,
   Если умрёшь здесь под Троей ты вскоре.
   Если же я с этим горем и вестью
   В дом свой вернусь без достаточной мести,
   Если ахейцы с таким же изъяном
   Трою оставят Приаму, троянам,
   Прах твой один будет помнить измену.
   Здесь мы оставим и нашу Елену.
   Скажет троянец тогда непременно,
   Став над могилой Атрида надменно:
   "Помнить об этом ахейцам полезно.
   Агамемнон с войском был бесполезно.
   Он с кораблями вернулся пустыми,
   Бросив прах брата с костями простыми."
   Скажет лишь так Приамид Приамиду,
   Сразу тогда провалюсь я к Аиду.
  
   185
   Но успокоил брат брата словами:
   "Брат, не волнуйся, жить буду я с вами.
   В страх не вводи ополченья напрасно.
   Рана досталася мне не опасна.
   Пояс с застёжкой и вшитую навязь
   Медники сделали людям на зависть.
   Силу стрелы прежде медь укротила,
   Разом в занозу стрелу превратила."
  
   190
   Быстро ему отвечал повелитель:
   "Значит со мной еще Зевс наш Властитель.
   Если то истинно, брат мой любезный,
   Врач для тебя всё же был бы полезным;
   Рану осмотрит, лекарство наложит,
   Скроется боль, что тебя сейчас гложет."
  
   195
   К вестнику Агамемнон повернулся,
   Будто правитель на место вернулся.
   Молвит он голосом властного тона:
   "Быстро, Талфибий, зови Махаона,
   Славного лекаря нашего войска.
   Пусть совершит он поступок геройский.
   Мудрый Асклепия сын пусть излечит
   Рану, которая мужа калечит.
   Пусть он не даст умереть Менелаю.
   Видеть живым я героя желаю.
   Ранил героя здесь лучник ликийский,
   Или троянский, а может фракийский.
   Если умрёт он, то я опозорен.
   Верил троянам - остануся с горем.
  
   200-205
   Вестник приказу царя подчинился.
   Сразу на поиски он устремился,
   Быстро идёт по великому войску
   Вид у данаев обычный - геройский.
   Ищет врача, и в рядах его видит.
   Здесь Махаона никто не обидит.
   Он с Подалиром стоял за щитами
   Войска из Трики, обильной конями.
   К бою готовы, с военной одеждой,
   Воины ждали все с твёрдой надеждой;
   Битвы не будет, цари примирятся,
   К жёнам живыми они возвратятся.
   Став близ него, молвит он Махаону:
   "Срочно иди Махаон к Атрейону.
   Он призывает тебя к Менелаю.
   Видеть тебя они оба желают.
   Ранен герой там стрелою ликийской,
   Или троянской, а может фригийской.
   Если умрёт он, то царь опозорен,
   Верил троянам, останется с горем."
  
   210-215
   Весть он сказал, ничего не умножил.
   Душу в груди Махаона встревожил.
   Быстро пошли по великому войску.
   Вид у данаев обычный, геройский.
   К месту пришли, где Атрид светлокудрый,
   Ранен коварно рукою не мудрой..
   Тут собралися вожди тех данаев,
   Весть о раненьи которые знали.
   Кругом стояли, герой в середине,
   Богу подобный, но раненый ныне.
   Лекарь стрелу удалить попытался,
   Силу приложил - маневр не удался.
   Пояс обратно стрелу не пускает,
   Только шипы у неё загибает.
   Он расстегнул золотую застёжку,
   С поясом вытащил медь понемножку.
   Выжал он кровь, что струилась из раны,
   Чем-то присыпал её для охраны.
   Коркой на ране присыпка вдруг стала.
   Сразу багряная течь перестала.
   Тайну присыпки, что людям полезна,
   Мудрый Хирон их отцу дал любезно.
  
   220-225-230-235
   Раной пока занимались Атрида,
   Двинулась в схватку вся рать Приамида.
   Снова данаи оружьем покрылись.
   К миру под Троей все двери закрылись.
   Агамемнон не стоял тут без дела.
   Всюду успело великое тело.
   Пламенно к брани Атрид устремился.
   Стать в колесницу же он не стремился.
   Кони храпящие, чтоб не искали,
   Медью блестящую сзади таскали.
   Так повелел бразодержцу Великий.
   Был бразодержец могуч, не безликий.
   Внук Пираоса и сын Птолемея,
   Эвримедон и сражаться умеет.
   Агамемнон колесницу на случай
   Близко держал, если ноги измучит.
   Сам же пешком проверял своё войско,
   Будет ли биться с врагами геройски?
   Где аргивяне спешили в бой сами,
   Он поощрял их такими словами:
   "Дети Аргоса, кипящая доблесть,
   Пусть озарит вас сверкающий отблеск
   Славы великой, что взяли здесь деды,
   Трою, штурмуя до полной победы.
   Если у них есть на небе сообщник,
   Зевс в вероломстве не будет сообщник.
   Первыми клятву нарушить дерзают.
   Вороны чёрные их растерзают.
   Чад малолетних и жён их цветущих
   В плен на судах, быстро с ветром бегущих,
   Всех увлечём, как возьмём эту Трою,
   Дома в хозяйствах рабами устроим.
   Здесь же оставим лишь пепел да кости.
   Вороны чёрные будут их гости."
  
   240-245
   Медливших встретив, иль ждущих приказа
   Злым тут словам не давал он отказа:
   "Дети Аргоса, боитесь вы брани?
   Стыдно стоять, словно робкие лани.
   Лани, когда на бегу утомятся,
   Тоже стоят, никуда не стремятся.
   Нет в них и силы тогда, и ни духа,
   Только ушами поводят для слуха.
   Так вы стоите и медлите в битву,
   Будто читаете в храме молитву.
   Ждёте троян вы до самого моря,
   Чтобы хлебнули мы крови и горя?
   Чтобы увидеть помогут ли боги?
   Ждёте от Зевса скорой подмоги?"
  
   250-255-260
   Он обходил ополченья достойно.
   В общем, ахейцы все были спокойны.
   Скоро приблизился к критской дружине,
   Словно к взведённой для боя пружине.
   Идоменей для врагов неудобный,
   Вепрю могучему явно подобный.
   Он впереди, как пример всему войску,
   Вождь Мерион побуждал их к геройству.
   Агамемнон, встретив их, был доволен.
   Здесь грубый тон для него не дозволен.
   Дарит критянам он доброе слово:
   "Идоменей, у тебя всё готово.
   Чествую выше тебя всех героев.
   Этого от ахеян уж не скроешь.
   Так на пирах, где вино растворяют,
   Кубок твой полным всегда наливают.
   Он, как и мой, никогда не пустует.
   Даже никто тут и не протестует.
   Пьёшь ты всегда, как душа пожелает,
   Если слуга подливать успевает.
   Прочим положена точная мера.
   Это сказал я тебе для примера.
   Шествуй же к брани, каким был и прежде.
   Будет победа, я верю надежде."
  
   265-270
   И отвечает критян предводитель:
   "Славный Атрид, всех ахейцев правитель,
   Другом твоим буду я непременно,
   Верным всегда и во всём неизменно,
   Это давно ты проверил и знаешь,
   Но поспеши возбудить всех данаев.
   Битву скорее начнём и накажем.
   Трои сынам нашу силу покажем.
   Первыми клятву они разорвали,
   И вероломно законы попрали.
   Первыми их и настигнут все беды.
   Тоже я верю в час нашей победы."
  
   275-280-285-290
   Агамемнон удалился довольным.
   Шёл он к Аяксам путём не окольным.
   Прямо сквозь войско других ополчений,
   К цели стремился он без отвлечений.
   И, как пастух, что взобравшись на кручу,
   Видит над морем огромную тучу,
   Ветром гонимую, бури предвестник.
   Мчится она, как с бедой чёрный вестник.
   В страхе стада пастух гонит в пещеру.
   Там на спасенье получит он веру.
   Вместе с Аяксами туча такая.
   К бою стремилась их рать молодая,
   Юношей пылких фаланги густые,
   Пеши, но руки у них не пустые.
   Грозно щиты поднимают и пики.
   Гневом пылают их ясные лики.
   Агамемнон тут обрадован тоже.
   Очень они на героев похожи.
   Видя его, ни один не смутился.
   Снова он с речью к вождям обратился:
   "Всюду вождей меднолатных данаев
   В строе их войска прохожий узнает.
   Вам не даю никаких повелений.
   К битве вы сами полны устремлений.
   Вам и народ возбуждать ваш не надо.
   Сами готовы для битв и парада.
   Если бы боги всем мужества дали,
   Сколько Аяксам когда-то послали,
   В прах бы давно обратилася Троя.
   Верю, что боги нам это устроят."
  
   295-300-305
   Так он сказал и чуть-чуть утомился,
   Всё же и дальше к другим устремился.
   Сладкоречивого Нестора встретил.
   К бою готовность и здесь он отметил.
   Рядом крутились, как верные слуги,
   Воины, в битвах имевших заслуги.
   Каждое слово из уст тут ловили,
   Будто корову средь стада доили.
   Сразу увидел он здесь Пелагона,
   Хромия, также Бианта, Демона,
   Был Аластор, здесь и были другие
   Сильные духом и мышцы тугие.
   Конных мужей с колесницами вместе
   Нестор поставил на первое место.
   Пеших стеною поставил за ними.
   Слабых и робких тут не было с ними.
   Если в стене таковых находили,
   Сразу назад из неё выводили.
   Старому воину многое видно.
   Мыслил мудрейший вполне дальновидно;
   Если опасность возникнет для тела,
   В битве найдётся и робкому дело.
   Конникам первым давал наставленья,
   Жаждал отдать им свой опыт, уменье:
   "Вы колесницы умело гоните,
   В битве ряды всех коней сохраните.
   Тот, кто обгонит других, иль отстанет,
   Лёгкой добычей троянцев он станет.
   Он и услугу противнику дарит,
   Сбоку копьём тот соседа ударит.
   Чтоб колесницу троянскую встретить,
   Пику вперёд - лучший способ ответить.
   Так поступая, мы грады громили.
   Разум и дух свой в грудях сохранили.
  
   310-315
   Так им советовал опытный воин,
   В битвах испытан, доверья достоин.
   Видя его, царь Атрид веселится:
   "Старому воину дома не спится.
   Если б служили доныне и ноги,
   Ты б впереди был героев бы многих.
   Старость тебя уж давно угнетает,
   Сила, как снег на огне, быстро тает.
   Пускай бы другие повсюду старели,
   Юные лишь на тебя бы смотрели."
  
   320-325
   Нестор ответил легко и привычно:
   "Прав, благородный Атрид, как обычно.
   Сам я желал бы здоровым быть, сильным,
   Юным, весёлым и любвеобильным.
   А молодым был когда и без трона,
   То одолел я Эревфалиона.
   Жаль, что всего не дают боги людям.
   Слабость дают и болезни ко грудям.
   Ими теперь мне отпущена старость.
   Это живому, конечно, не радость.
   Но и таким я пойду с ополченьем,
   Буду советом бодрить с увлеченьем.
   Честь эта старцам всегда остаётся.
   Копья метать молодым достаётся.
   Юным опорой является сила.
   Мне она тоже победы носила."
  
   330-335-340-345
   Нестор закончил. Атрид удалился
   С радостным сердцем, что тут веселился.
   И Менесфея он близко находит,
   В битву дружину афинскую водит,
   Праздно стоящий, но конник отличный,
   К жарким сраженьям давно уж привычный.
   Рядом стоял Одиссей многоумный.
   С ним кефаленов отряд малошумный.
   Тоже они не бессильны в сраженьи,
   Могут оставить врага в униженьи,
   Праздно стояли и ждали приказа.
   Их командиры не знали отказа.
   Выступить вождь им, конечно, прикажет,
   Сразу, как кто-нибудь битву завяжет.
   Агамемнон возроптал, как увидел,
   Словом жестоким вождей он обидел:
   "Зря Менесфей ты зовёшься Петидом,
   Зря Одиссея зовут Лаэртидом.
   Оба отцов вы своих недостойны.
   Оба стоите и праздно спокойны.
   Ждёте чего вы и в бой не идёте?
   Славы себе позади не найдёте.
   Первыми вам надлежало явиться,
   К брани жестокой лицом устремиться.
   Первыми вы ж во владениях ваших
   Весть узнаёте о пиршествах наших.
   Мясо едите моё и немало.
   Кубками пьёте вино до отвала.
   Здесь же вы первыми быть не хотите,
   Тихо и скромно лишь сзади стоите.
   Ждёте, чтоб бились фаланги другие,
   Чтобы стреляли их луки тугие."
  
   350-355
   Гневно смотря на большого Атрида,
   Так отвечал умный сын Лаэртида:
   "Речи какие, Атрид, произносишь?
   Нас, словно трусов, словами поносишь!
   Мы быстроконных троян скоро встретим!
   Может тебя, рядом с нами заметим?
   Там мы обрушим свирепство Арея!
   Там мы проверим, чьи кони быстрее!
   Там ты увидишь отца Телемаха!
   В первых рядах буду биться без страха!
   Там ты увидишь, как бьются простые!
   Так что слова произнёс ты пустые!"
  
   360
   Гнев Одиссея, заметил Великий,
   Тон изменил, будто Янус двуликий.
   Речь он продолжил совсем по другому.
   Люди дивились искусству такому:
   "Сын благородный, герой многоумный,
   Что-то сегодня ты слишком уж шумный.
   Я же тебе не давал тут приказов,
   Знаю, что выполнишь всё без отказов.
   Знаю, что сердце твоё благородно.
   Всё, что ты делаешь войску пригодно.
   Мы же с тобой одинаково мыслим.
   Гнев на меня твой к ошибке зачислим.
   Действуй, дружище, ошибки исправим.
   Силы сейчас на сраженье направим..
   Если суровое сказано ныне,
   Боги возьмут на себя всё отныне."
  
   365-370-375-380-385-390-395-400
   Так он сказал и к другим устремился.
   Взгляд на лице его вновь изменился.
   Вскоре Тидида героя он встретил.
   Тоже его он без дела заметил.
   Тот у своей колесницы блестящей
   К битве кровавой готов к предстоящей.
   Ветвь Капанея Сфенел стоял рядом,
   К бою готовый, хоть с целым отрядом.
   Гневно и их порицал повелитель
   Он их стыдил, как богов представитель.
   Речь он свою Диомеду направил.
   Молча тот слушал, его не поправил:
   "Сын ты Тидея, бесстрашного мужа.
   В битве тебе, что защитник уж нужен?
   Что ты трепещешь, как лань от испуга?
   Иль с животом у тебя стало туго?
   Так трепетать твой отец бы не смог.
   Первым сражаться он только бы мог.
   Первый дружину он вёл за собою.
   Страха не знал пред врагом и покоя.
   Так очевидцы о нём сообщали.
   В битвах тех не был я, мы не общались.
   Он среди всех, говорят, выделялся,
   Жаждой к сраженьям всегда отличался.
   Был он и в стенах микенских, как странник.
   Рать собирал, как Арея избранник.
   Вместе с Полиником прибыл в Микены,
   Рать, поднимая на фивские стены.
   Дать им союзников славных просили,
   И микенян им помочь упросили.
   Зевса знамения нас напугали.
   Бог не хотел, чтобы им помогали.
   Оба к Асопу ушли, но пустые
   Заросли там камыша прегустые.
   Тучные злаки в полях созревают.
   Их там едва убирать успевают.
   В Фивы оттуда послали Тидея.
   Силы разведать была их идея.
   Принят послом от мятежного брата.
   Там кадмеян была сила собрата.
   В царском дому, где они пировали,
   В верности клятву царю тут давали.
   Странник Тидей конеборец могучий
   В страх не пришёл от их силы кипучей.
   Он вызывал в поединках сражаться.
   Многих заставил пред ним унижаться.
   Всех победил - помогала Афина.
   Роль тут сыграли, возможно, и вина.
   Злом кадмияне к нему воспылали.
   Смерти жестокой ему возжелали.
   Тайной свои намеренья укрыли,
   Путь к возвращенью ему перекрыли.
   И пятьдесят молодых ратоборцев
   Ждали в засаде отца-конеборца.
   Двое вождей создавали засаду.
   Может быть, им даже дали б награду.
   Был там Меон Гемонид бесподобный.
   Он молодой и богам всем удобный
   Автофонид Ликафон храбрый воин,
   Он лишь вниманья Арея достоин.
   Всех поразил конеборец могучий.
   Схватка кровавой была и кипучей.
   Только Меону дал в дом возвратиться.
   Воле богов тут пришлось покориться.
   Вот каким воином был конеборец.
   Сын у него не боец - царедворец.
   Выше отца он лишь только витийством,
   В битвах не любит мараться убийством."
  
   405-410
   Слушал Тидид речь Атрида спокойно,
   Молча укоры принял и достойно.
   К сану владыки отнёсся с почтеньем,
   Хоть не согласен с его изреченьем.
   Но возразил ему сын Капанея:
   "Лжёшь ты, Атрид, а ведь правда виднее.
   Истина есть ли в твоём грузном теле.
   Мы превзошли всех отцов в ратном деле.
   Ты утверждаешь - они нас сильнее.
   Истина в Фивах людям виднее.
   Меньшим числом мы разрушили Фивы,
   Меньшим числом разорили там нивы,
   Приступом взяли их град семивратный,
   А результат у отцов был обратный.
   Нам помогали, конечно, и боги.
   Всё же поход у отцов был убогий.
   Сами себя безрассудством сгубили.
   Славу аргивскую чуть не убили.
   Их не равняй ты со славою нашей!
   Что ж остаётся от истины вашей?"
  
   415
   Диомед тут прервал вдруг Сфенела:
   "Стой, Капанид, не болтай зря без дела.
   Я не виню в оскорбленьи Атрида.
   Здесь неуместна любая обида.
   Он побуждает к сраженью данаев.
   Это ты тоже, наверное, знаешь.
   Слава ему предводителю войска,
   Если троян одолеем геройски,
   Если святой Илион завоюем,
   Если иначе, то все мы горюем.
   Но устремимся и сами на битву.
   Мы же не будем читать здесь молитву.
  
   420
   Спрыгнул Тидид с высоты колесницы.
   Ноги его замелькали как спицы.
   Медью, гремя, он понёсся в сраженье.
   Этот достоин герой уваженья.
  
   425-430-435-440-445
   Будто бы к берегу волны морские
   Сильный Зефир гонит гряды людские.
   Прежде они поднимаются в море,
   Бьются о берег себе же на горе.
   Брызги солёные выше утёсов
   С пеной взлетают от рук камнетёсов.
   Так непрестанно гряда за грядою
   Волны данаев стремятся лишь к бою.
   В каждой из них вождь даёт повеленья.
   Сразу же следуют их исполненья.
   Молча шагают фаланги данаев.
   Есть ли в грудях у них голос? Не знаешь.
   Воины слушают только начальство.
   Голос другой для них просто нахальство.
   Пышные сбруи на каждом сияют.
   Все они стройно под ними шагают.
   Овцам в овчарне трояне подобны.
   Видно, молчанье для них неудобно,
   И, молоком наполняя дойницы,
   Шумом своим отмечают границы.
   Блеют ягнятам все громко и разом.
   Трудно же тем подчиняться приказам.
   Вот какой крик у троян раздавался.
   Там в небесах он богам отдавался.
   Речи у них у всех разные были.
   Много народов в союз их входили.
   Их сам Арей возбуждает, как надо.
   Гонит данаев Афина Паллада.
   Страх вместе с ужасом им помогают,
   Духом не крепких вперёд всех толкают.
   С бешенством Распря влечёт друг на друга.
   Бога войны то сестра и подруга.
   Еле заметную в самом начале,
   Люди её не всегда замечают.
   Распря растёт, упираяся в небо,
   И превосходит порой даже Феба,
   Гибель взаимную всюду рожает,
   Рыщет по толпам и стон умножает.
  
   450-455
   Только коснулись две рати друг с другом,
   Грохот пошёл по окрестностям кругом.
   Разом сразилися копья и силы,
   Сшиблись щиты, что в руках все носили.
   Вместе смешались смертельные стоны
   С криком победным, кто медью не тронут.
   Кровью земля вся смочилась под ними,
   Будто гроза разразилась над ними.
   Словно потоки с высот низвергались,
   С шумом в долине единой сливались,
   Чтобы их пастырь далёкий услышал,
   Чтобы со стадом он точно к ним вышел.
   Но от сраженья лишь гром раздавался.
   Ужас смертельный кругом разливался.
  
   460-465-470
   И Антилох в этой битве средь дола
   Первый сразил у троян Эхипола.
   В бляху ударил косматого шлема.
   Медное жало вошло без проблемы,
   Череп пробило, проникло глубоко.
   Тьма унесла щитоносца далёко.
   Рухнуло тело, как башня средь боя.
   Сразу его повлекли для разбоя.
   Элефенор тут решил поживиться,
   С тела доспехом военным нажиться.
   Сын Халкадонов, он вождь у абантов,
   Смелый и дерзкий, в нём много талантов.
   Только не долго он занят был делом.
   Тут Агенор усмотрел вождя с телом.
   Медную пику троянец бросает,
   Бок незакрытый ахейцу пронзает.
   Дух испустил вождь у мёртвого тела.
   Сразу при нём разгорелося дело;
   Яростный бой за доспехи на трупах.
   Всюду валялись они уже в грудах.
   Волки кидаются так за добычей.
   Медь снять с убитого - это обычай.
  
   475-480-485-490-495-500-505-510
   Анфемиона сын юный сражён тут.
   Теламонидом безжалостно проткнут.
   Жизнью цветущий герой Самоисий.
   Назван он так в честь реки Самоиса.
   Мать родила его, с Иды спустившись,
   И на зелёных брегах разрешившись.
   Дева мечтала пасти скот годами,
   Вместе с родными смотреть за стадами.
   Он не успел оплатить воспитанье,
   Краткими были героя старанья.
   Юноши век был коротким, во цвете,
   Пику Аякса смертельную встретил.
   Рвался вперёд - на ходу остановлен.
   Ход этой пики потом установлен.
   В грудь был удар, у сосца тот, что справа,
   В тело проникла без всякого права.
   Вышло в спине у плеча её жало.
   Сразу душа из него убежала.
   Пал Самоисий, как тополь высокий,
   Рядом с болотом, заросшим осокой.
   Влажного леса питомец зелёный,
   С жизнью простился он Солнцем палёный.
   Строен и чист, на вершине лишь крона.
   Срублен такой по приказу патрона.
   Опытный выбрал его колесничник,
   Чтобы колёса согнуть колесницы.
   В прахе он сохнет у места, где срублен.
   И Самоисий лежал, где загублен.
   Мощный Аякс обнажил его тело,
   Сняв все доспехи - награду за дело.
   А пестролатный Антиф то заметил,
   Пикой в Аякса ударить наметил.
   Не промахнулось копьё Приамида.
   Может, и шутка была то Кронида?
   Левку попало в пах острое точно.
   Труп он тащил на пути, как нарочно.
   Мёртвым упал возле мёртвого тела.
   Гибель его Одиссея задела.
   Гневом он вспыхнул, и мстить стал за друга,
   Вышел вперёд, чтобы знала округа.
   Медью, сверкая и с поднятой пикой,
   Встал возле трупов с решимостью дикой.
   Молнией пику направил он к цели.
   Враг отступил, но не все уцелели.
   Демоокон, сын побочный Приама,
   Точно сражён и упал тут же прямо.
   Прибыл сей сын из Абида средь многих,
   Стадо там пас кобылиц легконогих.
   Острая пика в висок угодила.
   Голову сразу насквозь всю пробила.
   Тьма Приамидовы очи покрыла.
   Солнце она от убитого скрыла.
   С шумом на землю упал поражённый.
   Медь прогремела, как гром отражённый.
   Вспять подался у врагов ряд передний.
   Гектор божественный был не последний.
   Мёртвых в бою уступили трояне.
   Громко вскричали тогда ахеяне.
   Ринулись прямо, их строй разрушая.
   Грохот сраженья возрос, оглушая.
   Делом таким Аполлон возмутился.
   Голос его до троян докатился:
   "Конники Трои, вперёд наступайте,
   Поля сраженья врагу не давайте!
   Груди не камень, тела не железо -
   В гордых данаев медь тоже пролезет.
   Ныне Пелид, сын кудрявой Фетиды
   Здесь не воюет из-за обиды.
   Гнев свой великий питая у моря,
   Сохнет воитель по деве от горя."
  
   515
   Так он из града гремел им ужасный.
   Феб для ахейцев был самый опасный.
   К битве данайцев Афина толкала.
   Слабым средь них она дух поднимала.
  
   520-525
   Тут Амаринкова сына Диода
   Жизнь разрешилась жестоко и споро.
   Камень бесстыдный, зубристый и прочный
   Брошен рукою был мощной и точной.
   Камень тот брошен Пиросом могучим,
   Прибыл из Эна к друзьям своим лучшим.
   Правую голень он вывел из строя.
   Жилы и кость раздробил у героя.
   Пал тот на землю, друзей призывает.
   Первым к нему сам Пирос успевает.
   Пику вонзил он в утробу Диора.
   Мрак осенил тому очи и скоро.
  
   530-535
   Пикой ударил Фоас в грудь Пироса
   Выше сосца. Тут уж нет и вопроса.
   В лёгкое с ходу вонзилася пика.
   Пал умирающий даже без крика.
   Но подскочил этолиец могучий.
   Пику он вырвал - в крови вся кипучей.
   Меч, обнажив, отомстил за Диора.
   Ждать он не стал - смерть уж шла к телу споро.
   Рядом лежал им убитый фракиец.
   Сбруи ж похитить не смог этолиец.
   Уж обступали героя фракийцы,
   Славных данаев враги и убийцы.
   Грозно чубастые копья держали.
   Самые смелые тут бы бежали.
   И отступил этолиец могучий.
   Прогнан Фоас силой новой кипучей.
   Так и лежали два трупа во прахе
   Друг перед другом, в крови, но не в страхе.
   Пики фракийские, или данаев,
   Лучше которые? Смерть то не знает.
   Два воеводы лежат друг пред другом.
   Каждый другому мог быть бы и другом.
   Много таких же лежало в долине.
   Слава богам и Палладе Афине!
  
   540
   Тут не хулу произнёс бы свидетель,
   Грозный владыка, рабами владетель,
   Если бы сам невредимым остался,
   Если бы щит ему прочным достался,
   Если б прикрыла от меди Афина,
   Славной ему б показалась картина.
  
   Продолжение следует.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"