Вашуткин Николай Иванович : другие произведения.

Илиада Песнь Третья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ.
   Клятвы. Смотр со стены.
   Единоборство Александра и Менелая.
  
   5
   Рати сближаются к яростной битве,
   Времени нет обращаться к молитве.
   Трои сыны идут с говором, с криком.
   Слепит оружие солнечным бликом.
   Так журавлиные стаи на небе
   К югу спешат, где мороз еще не был.
   Стаи летят чрез поток Океана.
   Нет у пернатых там мирного плана.
   Бранью грозят и убийством пигмеям
   С яростью большей, чем к тварям и к змеям.
   Сверху на них журавли нападают,
   Словно бессмертные, страха не знают.
   В грозном безмолвии шли аргивяне,
   Слава которых и ныне не вянет.
   Шли они, духом единым пылая,
   Взять у троянцев жену Менелая.
  
   10
   Словно поднялся туман над горами.
   Солнце не светит уже над Мирами.
   Нот его часто вот так разливает.
   Пастырям стад он забот добавляет.
   Вору туман сей желаннее ночи.
   Свет кругом есть, только видно не очень.
   Видно не дальше, чем брошенный камень.
   Скроет он даже пожарища пламень.
   Пыль из-под множества ног так клубилась
   И прилипала, как будто влюбилась.
  
   15-20-25
   Сблизились рати для яростной битвы.
   Времени нет для неспешной молитвы.
   Тут Александр, небожителю равный,
   Он из троян был достаточно славный,
   И из троянских рядов вышел гордо.
   Стал впереди перед войском он твёрдо,
   Вышел одетый лишь шкурою барса.
   Вышел вперёд он на бой, не для фарса,
   С острым на бёдрах блестящим кинжалом,
   В каждой руке по копью с медным жалом,
   С луком кривым за большими плечами,
   Громко призывы его прозвучали.
   Он вызывал ахеян самых смелых,
   Самых решительных, самых умелых
   С ним в поединке сначала сразиться,
   Если найдётся, кто сможет решиться.
   Сам Менелай тут его и увидел.
   Встречу с Парисом он ждал и предвидел.
   Мощный воитель, любимец Арея.
   Боги к нему видно стали добрее.
   Мести свершится священный обычай.
   Радостью вспыхнул, как лев пред добычей.
   Словно оленя иль серну он встретил.
   Встречу он пиршеством сразу отметил.
   В жертву несчастную зубы вонзает,
   Жадно куски её плоти глотает.
   Мелкими сам окружён он ловцами.
   Тоже голодными быстрыми псами.
   Близко увидел обидчика воин,
   Смерти который давно уж достоин.
   И с колесницы с оружием вместе
   Спрыгнул Атрид для немедленной мести.
   Радость объяла всего Менелая,
   Нет ему дела до псиного лая.
  
   30-35
   Но лишь заметил его боговидный,
   Сразу предлог он нашёл благовидный.
   Быстро назад отступил в своё войско,
   Пыл у него вдруг исчез весь геройский.
   Словно он путник и встретил дракона,
   Вечно который живёт без закона.
   В ужасе пятится путник обратно,
   Тут же забыл куда шёл так азартно.
   Удалью он уж, конечно, не блещет,
   Членами всеми от страха трепещет.
   Щёки вдруг белыми стали, как вата.
   Путник бежит. Тут уж Судьба виновата.
   Также бежал и Парис от Атрида,
   И опозорил он честь Приамида.
  
   40-45-50-55
   Скрывшийся Гектором лично был встречен.
   Брата позор им, конечно, замечен.
   Он укорял его гневною речью:
   "Ты, как красивый корабль, только с течью.
   Видом лишь храбрый, несчастный прельститель,
   Женщин красивых повсюду блюститель.
   Лучше бы ты не родился красивым,
   Был бы, быть может, не очень спесивым.
   Лучше б в бою тебя насмерть сразили -
   Воду в Аду на тебе бы возили.
   Не был б позором ты целому свету.
   Я бы не видел картину вот эту.
   Слышишь, как громко смеются данаи?
   Трусов таких они раньше не знали.
   Храбрым тебя принимали по виду.
   С поля, сбежав, ты нанёс им обиду.
   Вид твой прекрасен, но нет в тебе силы.
   Женщины силу твою износили.
   В сердце твоём и душе нет отваги.
   Зря ты с друзьями пил много так браги.
   Как ты с толпою клевретов любезных
   Море исплавал без целей полезных?
   В племя чужое вошёл в стране дальней.
   План воровской ты провёл идеальный.
   Славу всех жён ты украл у храбрейших.
   Много мужей оскорбил ты мудрейших.
   Вред ты принёс для отца и для царства,
   Радость ахейцам - врагам государства.
   Что же с оружьем не встретил Атрида?
   Мог сразиться с ним тоже для вида.
   Чьей ты владеешь супругой, узнал бы.
   Может, права он твои и признал бы?
   Нет, не поможет тебе тут кифара,
   Пышные кудри и прелести дара,
   Что получил ты от лучшей богини.
   Нет, и она не поможет уж ныне.
   Скоро ты станешь дорожною пылью,
   А похожденья твои - только былью.
   Много несчастья принёс ты народу,
   Стал и позором Приамову роду.
   Робок народ, говоря между нами.
   Вот почему не побит ты камнями".
  
   60-65-70-75
   Гектору быстро Парис возражает:
   "Брат, твоя речь меня зря унижает.
   Прав ты всегда и во всём - это диво,
   Но и послушать меня справедливо.
   Сердце в груди у тебя непреклонно,
   И признаёт только то, что законно,
   Лишнее рубит, как будто секира.
   Что ей до плоти живой у кумира.
   Брус корабельный она обсекает,
   Плотника ранит, когда тот зевает.
   Так непреклонен и дух твой высокий,
   А человек - он, как омут, глубокий.
   Не осуждай ты даров Афродиты.
   Нет в них пороков. Они все изжиты.
   Если желаешь, чтоб я здесь сражался,
   Славы полёт, чтоб твоей не снижался,
   Так успокой ахеян и троянцев.
   Буду я драться с вождём самозванцев.
   Вы нас оставьте вдвоём меж войсками.
   Мы за Елену сразимся пред вами.
   В дом свой Елену возьмёт победитель,
   И над наградой он будет властитель.
   Клятву о мире друг другу вы дайте,
   Взявшему верх, вы Елену отдайте,
   И расходитесь друзьями отсюда,
   Мира пока не побита посуда.
   Троя холмистая пусть процветает.
   Флот весь ахейский назад уплывает.
   Родина их там конями богата.
   Жён красота и в войне виновата.
  
   80
   Гектор услышанной речью доволен,
   Быстро прошёл меж войсками на поле.
   Взмахом копья задержал он троянцев.
   Гектора вид возбудил самозванцев.
   Луки они на него натянули,
   Многие камни большие метнули,
   Многие в сердце нацелили копья,
   Словно вулкан, извергающий хлопья.
   Агамемнон тут воззвал громогласно:
   "Стойте, для Гектора это опасно!
   Он, шлемоблещущий, скажет нам слово,
   Слушать врага, нам ахейцам, не ново."
  
   85-90
   Бой ахеяне тут сразу прервали.
   Звуки исчезли, их, словно украли.
   Гектор великий сказал пред войсками:
   "Слушайте все и решайте всё сами,
   С пышной бронёй, укрывающей ноги,
   Чтоб не губить вас в сражении многих.
   Тот, от которого брань воспылала,
   Хочет он мир вам вернуть для начала.
   Он предлагает все ваши наряды
   В кучу сложить для достойной награды.
   Сам в поединке с вождём Менелаем
   Он за Елену сразиться желает.
   В дом свой Елену введёт победитель,
   И над наградой он будет властитель.
   Свято о мире клянёмся меж нами,
   Руки пожмём перед всеми войсками,
   И разойдёмся друзьями отсюда,
   Мира пока не разбита посуда.
   Троя холмистая пусть процветает.
   Флот весь ахейский в Аргос уплывает".
  
  
   95-100-105-110
   Речь свою Гектор закончил на этом.
   Разум у всех тут ушёл за советом.
   Друг перед другом, когда все молчали,
   Вдруг Менелая слова зазвучали:
   "Ныне меня вы послушайте тоже.
   Долго воюем, а это не гоже.
   Сердце давно уже горесть пронзает,
   Словно кинжал мою душу терзает.
   Трое с Микенами нечем гордиться.
   Ратям обоим пора примириться.
   Трои сыны и большого Аргоса,
   Беды вы терпите ради вопроса,
   Ради вражды между мной и Парисом.
   Лучше, как жертвы обсыпьте нас рисом.
   Тот, кто из нас дальше жить недостоин,
   Пусть от копья он погибнет, как воин.
   Вы же друзья примиритесь скорее,
   Разных овец принесите быстрее:
   Белую Солнцу, а чёрную Гее,
   Зевсу тельца подберём пожирнее.
   Пусть призовут и владыку Приама.
   Сам пусть клянётся пред нами он прямо,
   Чтобы никто Зевсу клятв не нарушил,
   Чтобы войной ценный мир не разрушил.
   А сыновья у него не надежны,
   Все молодые повесы, невежды,
   Все легкомысленны, непостоянны,
   Верить нельзя им ни в чём окаянным.
   Старец за ними присмотрит отлично.
   Их поведение будет прилично".
  
   115
   Радость объяла троян и данаев,
   Мирную жизнь они снова познают.
   Строят коней они точно рядами,
   И с колесниц своих прыгают сами.
   Быстро снимают доспехи из меди,
   Ложат их рядом на землю немедля.
   Между войсками лишь узкое поле.
   Рады все миру и жизни на воле.
  
   120
   Чтобы овец принесли побыстрее,
   Чтобы отца пригласить поскорее.
   Гектор глашатаев двух отправляет.
   Агамемнон у себя заставляет,
   Чтобы Талфибий за овцами сбегал,
   Вестник, который быстрее всех бегал.
   В стан корабельный вестник помчался.
   День трудовой для него лишь начался.
  
   125-130-135
   С вестью Ирида явилась к Елене,
   Прежде подумав о внешней замене.
   В образе милой Елене золовки,
   Стан, у которой был гибок и ловкий.
   Младшая, лучшая дочь у Прима.
   Всё говорила и честно, и прямо.
   Геликаона жена, Лаодика,
   Дева прекрасная, словно гвоздика.
   В терем вошла, где ткала ткань Елена,
   Что в наше время зовут гобеленом.
   Светлый двускладный покров, где сраженья,
   Подвиги ратные, боя движенья.
   Кони и люди там бьются друг с другом.
   Солнце по небу гуляет всё кругом.
   Воины там за неё умирают,
   И от Арея все люди страдают.
   К ней, подойдя, так сказала Ирида:
   "В поле картина достойная вида.
   Выйди, любезная, взглянь-ка на чудо.
   То, что случилось, надеюсь не худо.
   Бурно стремимые грозным Ареем,
   Рати затихли и стали добрее.
   В поле сходились враждою пылая,
   Слушали Гектора и Менелая.
   Ныне стоят ратоборцы безмолвно,
   Будто врагами и не были словно.
   Копья их воткнуты в землю надежно,
   Сами к щитам приклонились небрежно.
   Хочет Парис с Менелаем сразиться.
   Насмерть они будут копьями биться.
   В дом свой тебя заберёт победитель,
   И над тобою он будет властитель."
  
   140-145-150-155-160
   Влила золовка тут в душу подруге
   Сладкие чувства о первом супруге,
   Думы о кровных родных и о граде
   И о себе в подвенечном наряде.
   Тканями вдруг осенилась Елена,
   И у неё задрожали колена.
   Нежные слёзы из глаз полилися,
   Выйти на улицу силы нашлися.
   Следом за ней поспешили служанки,
   Женщины верные, не интриганки,
   Эфра, Питеева дочь, с разговором,
   Также Климена с блистательным взором.
   Скоро к вратам подошли они Скейским.
   Там собрались по делам не житейским
   Старцы, советники все у Приама.
   Трои дела обсуждались тут прямо.
   Там сам Приам и Фимет благородный,
   Клитий, Панфой для совета пригодный,
   Гикетаон, он потомок Арея,
   Также божественный Ламп, всех бодрее,
   Укалегон, Антенор - всегда оба.
   Каждый из старцев Приаму особа.
   К бою они уж давно не годились,
   Но языки у них славно трудились.
   Голос цикад, заливающий рощи,
   Был, хоть немного, но всё-таки проще.
   Старцы на башне привратной сидели
   И во все стороны зорко глядели.
   Сразу заметили старцы Елену.
   Речи такие пошли тут на смену:
   "Нет невозможно судить за такую
   Рати ахейцев, что нас атакуют.
   Да, красотою подобна богиням,
   Но у Париса её мы отнимем.
   Пусть её примет обратно Эллада,
   С нею не будет нам мира и лада."
  
   165-170
   Так старики меж собой говорили
   И в её сторону взгляды дарили.
   Сам же Приам вдруг сказал дружелюбно:
   "К нам поднимайся, дитя, здесь уютно,
   Рядом со мною садись-ка поближе.
   Я красотою твоей не обижен,
   Первого мужа увидишь отсюда,
   Близкие люди тебе там повсюду.
   Ты в бедах наших, Елена, невинна.
   Мне за богов наших просто обидно.
   К нам устремили данайцев войною,
   Сядь и рассказывай, кто предо мною.
   Имя поведай мне дивного мужа,
   Что перед ратью с конями так дружен.
   Кто сей ахеец в доспехах блестящих?
   Мощью там нет для него подходящих.
   Выше его есть ахейцы другие,
   Видом вот только они не такие.
   Встречами Зевс хоть меня не обидел,
   Воина краше я раньше не видел.
   Статью владыке, царю он подобен!
   Гектору бой с ним не очень удобен."
  
   175-180
   Слышат ответ старики от Елены:
   "Чту я тебя, но боюсь перемены.
   Свекор любезный, мне страшно порою.
   Смерти боюсь от троян, я не скрою.
   Лучше бы смерть предпочесть, как решилась
   Бросить вдруг всё и с другим поспешила.
   С сыном твоим позабыла я братьев.
   Милую дочь и подруг не собрать мне.
   Боги не взяли тогда моей жизни.
   Горькие слёзы я лью по отчизне.
   Слёзы из глаз моих зря вытекают.
   Агамемнон там тебя привлекает.
   Он самодержец Эллады великой.
   Я для него теперь призрак безликий.
   Деверь он был мне рабе недостойной,
   Доблестный воин и в форме пристойной.
  
   185-190
   Каждый печаль в её взоре отметил.
   Старец дивяся Атриду заметил:
   "Агамемнон? Царь Великой Эллады?
   Да, получал про него я доклады.
   Смертный блаженный, родился счастливым,
   Если в расчётах всех быть справедливым,
   Воинов тьма у него в подчиненьи.
   Трудно тягаться с ним в каждом сраженьи.
   Был во Фригийской стране я обширной
   С миссией тоже не очень-то мирной.
   Там виноград на земле рос обильный.
   Бой предстоял с амазонками сильный.
   Рать фригиян там великую видел,
   Бог колесничников их не обидел,
   Видел Мигдона, подобного богу,
   Было немало там всех понемногу,
   Были полки под началом Атрея,
   Сына, пожалуй, отец побыстрее.
   Я там союзником сильным считался,
   Даже кой с кем из ахейцев братался.
   Вдоль берегов Сангария стояли,
   Мужеподобных воительниц ждали.
   Помню я день, мы их доблесть познали.
   Меньше их было, чем вижу данаев."
  
   195
   Старец заметил фигуру другую.
   Сразу о ней он спросил молодую:
   "Ныне скажи о данайце, что ходит,
   Будто баран своё стадо обходит.
   Ростом уступит, конечно, Атриду,
   Шире в плечах и мощнее по виду.
   Сбрую военную снял он зачем-то,
   Ходит толкует ахейцам о чём-то.
   Он мне напомнил баранов волнистых,
   Видно которых средь стад серебристых."
  
   200
   Вновь отвечает Приаму Елена,
   Ледой зачатая, с Зевсом измена:
   "Там Одиссей Лаэртид многоумный.
   Вождь из Итаки, то остров не шумный.
   Мало людей у него обитает.
   Много камней из земли вырастает.
   Муж, преисполненный замыслов разных.
   Он и советов не даст вам напрасных."
  
   205-210-215-220
   К ней Антенор обратился старейший.
   Он из советников был здесь мудрейший:
   "Речь справедливую ты произносишь.
   Славу всех жён не напрасно ты носишь.
   К нам приходил Лаэртид знаменитый,
   С ним Менелай первый муж знаменитый.
   Ради тебя они в дом приходили,
   И о тебе свою речь заводили.
   Я их тогда принимал в царском доме,
   С жизнью твоей, как послов познакомил.
   Выдать тебя без войны предлагали.
   Жаль, что тогда мы тебя не отдали.
   Разум обоих тогда я изведал -
   Друга в бою ни один бы не предал.
   Я приводил на собранья их вместе.
   Люди должны были знать все их вести.
   Если они оба рядом стояли,
   Мы Менелая тогда выделяли.
   Только садились приятели вместе,
   То Одиссей был на первом уж месте.
   Царь Менелай говорил всегда кратко.
   Он и в речах не любил беспорядка.
   Мало вещал, но любому понятно -
   Он говорил всегда чётко и внятно.
   Не был Атрид на словах околичен.
   Не был к решению он безразличен.
   Был он приятеля младше годами.
   Опыт, казалось, накоплен веками.
   С речью когда Одиссей поднимался,
   Тихо стоял и как будто смущался,
   В землю смотрел, свои очи потупив.
   К речи, казалось всем, он не приступит.
   Скипетр в руке у него неподвижен,
   Словно простой человек и обижен.
   Можно подумать, что он скудоумный.
   Много таких совершенно бездумных.
   Но вылетал из груди его голос -
   Снежною вьюгой склоняет так колос.
   С ним состязаться в собраньи словами
   Я б не решился, клянусь перед вами."
  
   225
   Видит Аякса Приам и к Елене -
   Снова вопрос, как о блюд перемене.
   "Кто еще тот ахеянин могучий.
   Всех превышает, как грозная туча?"
  
   230-235-240
   Вновь отвечает Приаму Елена,
   Сильно дрожат у которой колена:
   "Сын Теламона Аякс то великий.
   Зря говорят, что он будто двуликий.
   Воин без страха, твердыня данаев,
   Мир весь давно уж могучего знает.
   Там есть еще для троян неудобный,
   Идоменей, воин богу подобный.
   Он средь критян окружён там вождями,
   Часто бывал у нас вместе с гостями.
   К нам приходил он из славного Крита -
   Это из памяти давней сотри-ка.
   Вижу других я данайских героев.
   Их от меня и в толпе не укроешь.
   Двух я не вижу строителей воинств.
   Каждый имеет помногу достоинств.
   Кастор, коней укротитель бесстрашный,
   И Полидевк, тот могучий, отважный
   Братья мои, у нас общая мама,
   Если вы здесь, покажитесь мне прямо!
   Нет их, осталися в Лакедемоне,
   Слышу который я в птиц перезвоне?
   Может они в кораблях мореходных
   К Трое примчались за славой походной,
   При кораблях там остались с дозором,
   Срамом гнушаясь и страшным позором,
   Что тяготит меня долго и прочно,
   Стала для них я навеки порочна?"
   Так говорила Приаму Елена,
   Сильно дрожат у которой колена.
   Только она об их смерти не знала,
   Может, сильнее тогда бы страдала.
   Тени обоих томятся в Аиде,
   Гея за пепел их тел не в обиде.
  
  
  
  
  
   245-250-255
   Тут через Трою для клятвы священной,
   Мир чтобы истиной стал совершенной,
   Люди двух разных ягнят проносили,
   Как их об этом вожди попросили.
   В козьем меху дар полей не забыли,
   Чтоб от вина веселее все были.
   Чашу блестящую, кубки златые
   Вестник не отдал их в руки простые.
   Вестник Идей вместе с этой посудой
   К старцам поднялся, где шли пересуды.
   Он сообщил перед старцами прямо
   Срочную весть для владыки Приама:
   "Ждут Дарданида на ратное поле.
   Воинов многих на это есть воля.
   Шествуй, владыка, они там желают
   Мир заключить и тебя приглашают.
   Клятвы святые друг другу положат.
   Лично владыки их святость умножат.
   Только сразятся Парис с Менелаем.
   Мы Александру победы желаем.
   С длинными копьями насмерть сойдутся.
   Их поединку там судьи найдутся.
   В дом свой Елену введёт победитель
   И над наградой он будет властитель.
   Троя холмистая будет за нами.
   Снова ахейцы займутся конями.
   Там у себя, где так жёны красивы,
   Пусть остаются их ратные силы.
  
   260
   Весть ужаснула владыку Приама,
   Только он это не высказал прямо.
   Он повелел снарядить колесницу,
   Быструю, словно у бога Десницу,
   Слуги коней запрягали проворно,
   Делали это не просто покорно.
   Мира для Трои они все хотели.
   Тяготы ратные их всех задели.
   И Дарданид в колеснице блестящей,
   Словно пред битвой ему предстоящей,
   Резвыми сам управляя конями,
   Выехал в поле для встречи с войсками.
   Подле него Антенор в боевой колеснице
   Выезд обоим потом будет сниться.
  
  
  
  
  
   265-270-275-280-285-290
   К ратям стоящим на поле для битвы
   Прибыли старцы для мирной молитвы.
   Там с колесницы на землю ступили.
   Путь к середине им все уступили.
   Агамемнон сам встречает их лично.
   С ним Одиссей, всё как будто прилично.
   Вестники тут же присутствуют оба.
   Роль их для клятвы священной особа.
   В чаше единой их вина смесили,
   Царские руки водою полили.
   Агамемнон своей правой рукою
   Нож обнажает, что был на покое.
   Он во влагалище сбоку хранится,
   Острый и к битве вполне пригодится.
   Шерсть у ягнят он с голов обрезает,
   Вестникам клочья большие вручает.
   Шерсть меж троян, ахеян разделили,
   Рядом с царями которые были.
   Словно пред важной решающей битвой
   Агамемон поднял руки с молитвой:
   "Зевс, наблюдающий с Иды за нами.
   Солнце, ты видишь и тех, кто не с нами.
   Реки, земля и хозяин Аида,
   Судите строго везде, где обида.
   Люди, которые ложно клянутся,
   Пусть к вам лицом для суда повернутся.
   Будьте свидетели вы и храните
   Клятвы святые, и жертвы примите.
   Если Парис поразит Менелая,
   Пусть он Елену в дому оставляет.
   Он и награду себе оставляет.
   Флот наш ахейский назад отплывает.
   Если же пасть суждено Приамиду,
   Царь Менелай позабудет обиду.
   Только жену вы к нему приведите.
   Нам же ахейцам всем дань уплатите.
   Царь Менелай заберёт и награду,
   Ту, что положена здесь по обряду.
   Память о дани достигнет потомков,
   Будет известно, что ждёт тех подонков,
   Жён у мужей, что воруют бесстыдно.
   Пусть это всем на земле будет видно.
   Если Приам и сыны мне откажут
   Дань заплатить, то себя лишь накажут.
   Трою в осаду сплошную возьму я,
   Снова и снова в атаку пойду я.
   Здесь посмотрю до конца поединка,
   Чтоб не случилась, какая заминка."
  
   295-300
   Слово сказал царь Микен, как отрезал,
   Горло ягнятам ножом перерезал,
   В трепете смертном на землю положил,
   В жертву богам вездесущим предложил.
   Юную силу их медь сокрушила,
   Клятва святая их жизнь завершила.
   После из чаши блистательной пили
   Кубком вино, и богов всех молили.
   Между рядами не раз прозвучало:
   "Зевс многославный, всему ты начало,
   Все вы Олимпа бессмертные боги,
   Просим у вас мы бесценной подмоги.
   Тех, кто посмеет здесь клятву нарушить,
   Кару на них помогите обрушить.
   Пусть же по чёрной земле разольётся
   Мозг вероломного, если найдётся.
   Пусть пострадают предателя дети,
   Как пострадали ягнята вот эти.
   Жён их другие пусть крепко обнимут,
   С тел их красивых одежду всю снимут."
  
   305
   Зевс не исполнил моления эти.
   Планы свои он давно уж наметил.
   Но к поединку всё было готово.
   Старец Приам тоже вымолвил слово:
   "Братья трояне, ахейцы, мир с вами.
   С этими я удаляюсь словами.
   В Трою холмистую я возвращаюсь,
   Сына сраженье смотреть опасаюсь.
   Сил мне не хватит глядеть поединок.
   Может он стать нам причиной поминок.
   Боги бессмертные только лишь знают,
   Мойры, чью жизнь здесь в бою отнимают."
  
   310
   Старец сказал и ягнят подбирает.
   Их в колесницу с собой забирает.
   Сам в колесницу взошёл с Антенором,
   Вожжи взял в руки с бойцовским задором,
   И направляет коней снова к Трое,
   С башни следить, что им боги устроят.
  
   315-320
   Гектор вдвоём с Одиссеем тут срочно
   Место сраженья отметили точно.
   После, площадку шагами измерив,
   Жребий трясли они в шлеме из меди.
   Жизнь или смерть шлем кому-то подарит.
   Чьё же копьё у них первым ударит?
   Рати вокруг все подняли ладони,
   Думали, Зевса мольба их затронет.
   Вместе молили - ахейцы, трояне:
   "Пусть справедливость под небом воспрянет.
   Зевс всемогущий, всё видящий с Иды,
   Пусть пострадает виновник обиды,
   Дай ты ему погрузиться к Аиду,
   Жребий пускай достаётся Атриду,
   Мир помоги утвердить нам и дружбу,
   Жертвы получишь и пышную службу."
  
   325-330-335
   Гектор великий два жребия в шлеме,
   Взор, отвратив, их трясёт перед всеми.
   Многих желания всё ж не сбылися.
   Выпал из шлема вдруг жребий Париса.
   Воины быстро уселись рядами.
   В выборе места они не гадали,
   Сели, где ратные сбруи лежали,
   Рядом с конями, которые ждали.
   Тою порой Александр, муж Елены,
   Брата доспех одевал для замены.
   Чтобы закрыть свои белые ноги,
   Пышные он прилагает поножи,
   Пряжкой серебряной их закрепляет,
   Медные латы на грудь надевает.
   Брат Ликаон одного с ним размера.
   Был он всегда образцом для примера.
   Сверху на плечи ремень он навесил,
   Меч среброгвоздный из меди подвесил,
   Щит захватил и огромный, и крепкий.
   Знак на щите был достаточно редкий.
   Ярко блестящий он шлем надевает,
   Гривою конской врагов устрашает,
   Тяжкое поднял копьё, но сподручно.
   Так и Атрид одевал всё поштучно.
  
   340-345-350
   Сразу, как только они снарядились,
   Навыки ратные им пригодились,
   Между троян и ахейцев выходят,
   Ужас на зрителей тут же наводят.
   Грозными взглядами, каждый пугая,
   Близко сошлись они, гнев извергая.
   Стали в измеренном ранее месте.
   Каждый наполнен лишь жаждою мести.
   Копья трясли они с видом свирепым.
   Зрителям бой этот не был нелепым.
   Все напряглись у болельщиков нервы.
   Длинную пику Парис метнул первый.
   Мощным удар был в противника, точным.
   Щит круговидный Атрида был прочным.
   Твёрдая медь на щите устояла,
   Только согнулось копейное жало.
   И Менелай свою пику заносит,
   Зевса при этом он пламенно просит:
   "Зевс, помоги покарать за обиду.
   Сердце копьё пусть пронзит Приамиду.
   Чтобы примером таким убеждённый,
   Знал бы впредь каждый на свете рождённый,
   Злом за добро отвечать не годится.
   Тело его для копья пригодится."
  
   355-360-365
   Царь Менелай мощно пику метает,
   Щит у Париса, как сало пронзает,
   Сходу броню на груди пробивает,
   Жало хитон на паху рассекает.
   Пика бы сделала нужное дело,
   Только, отпрянув, спасается тело.
   Меч среброгвоздный Атрид исторгает,
   В то же мгновение им ударяет.
   Грянул по бляхе у шлема с размаха.
   Замер Парис в оцепеньи со страха.
   Меч Менелая сломался на части.
   Он возопил от такого несчастья.
   Гневно на небо большое взирая,
   Зевса ругал он, его презирая:
   "Зевс, много зла на Земле ты содеял.
   Не дал оружьем сразить мне злодея;
   Пика его не достала к несчастью.
   Меч разлетелся, как кубок на части.
   Справлюсь я с ним и одними руками,
   Если не будешь вредить мне с богами."
  
   370-375-380-385-390
   Он, словно лев на него нападает,
   Шлем с конской гривой руками хватает.
   Стиснул Париса ремень хитрошвейный,
   Стиснул он, будто удавкою шейной.
   Под подбородком ремень был привязан.
   Шлем с головою был крепко им связан.
   Быстро повлёк его прямо к данаям.
   Что он хотел, мы теперь не узнаем.
   Он и довлёк бы, вмешалась Киприда.
   Славы великой лишила Атрида.
   Зевсова дочь за любимцем следила,
   Беды, опасности все отводила.
   Кожу воловью она разорвала.
   Этим Париса у смерти украла.
   Шлем лишь остался в руке Менелая.
   Он его с маху к своим посылает.
   Шлем с конской гривой друзья подобрали.
   Ценный трофей у врага отобрали.
   Сам же к Парису он бросился быстро,
   Чтобы ударить копьём, словно выстрел.
   Но Афродита любимца скрывает,
   Облаком тёмным его накрывает.
   Взор Менелая его не находит.
   Прочь Александра богиня уводит.
   В спальню заводит прекрасной Елены,
   Где они спали с ней после измены.
   Быстро богиня ушла за супругой.
   С ней обращалась она, как с подругой.
   Видит её среди группы троянок,
   Женщин красивых, но не беглянок.
   Все они вместе на башне привратной
   Ждали мужей поскорее обратно.
   Тихо Киприда трясёт за одежду
   Ту, что остаться теряет надежду.
   Вид приняла, словно старая пряха,
   Что к госпоже обращалась без страха
   В с детства знакомом ей Лакедемоне.
   Жизнь там была, как царицы на троне.
   Ей говорит Афродита богиня:
   "В доме Парис тебя ждёт уже ныне.
   В спальне сидит он на ложе точёном,
   Словно он не был совсем обречённым.
   Светел красой и одеждой прекрасен.
   Бой для него будто не был опасен,
   Словно не бился на смерть с Менелаем,
   Видеть тебя непременно желает,
   Будто готов он идти к хороводу,
   Даже в ненастье, в любую погоду."
  
   395-400-405-410
   Душу она взволновала Елены.
   Вспомнилось детство, и нет там измены.
   В старость Киприда рядилась напрасно.
   Шея её оставалась прекрасной.
   Груди прелестные платьем не скроешь.
   Страстные очи блестят, не укроешь.
   Сразу узнала Елена Киприду,
   Не обманулася внешнему виду,
   В ужас пришла, возразить ей пыталась,
   Честь защитить, как могла, постаралась:
   "Снова меня обольстить ты желаешь,
   Снова меня ты любовью пытаешь.
   Может еще есть какой-нибудь город?
   Может и там тебе кто-нибудь дорог?
   Может во Фригию к другу отправишь?
   Или в Меонию сразу направишь?
   Царь Менелай о возврате хлопочет.
   Он победил и владеть мною хочет.
   Ты же явилась со злым намереньем,
   Шествуй к любимцу сама со смиреньем.
   Ты от путей отрекися бессмертных,
   Равною стань среди множества смертных,
   И отрекись от отца Властелина,
   Вечно земного ласкай властелина.
   Может тебя назовёт он женою?
   Может рабыней ты будешь земною?
   Я к беглецу не пойду для позора,
   Много и так обо мне разговора.
   Будут смеяться троянские жёны.
   Вами пути мои все уж сожжёны."
  
   415
   Зевсова дочь отвечает ей грубо:
   "Смолкни, пока для меня ты подруга.
   Если во гневе кого-то оставлю,
   То ненавидеть себя я заставлю,
   Так же безмерно, как прежде любила.
   Многих я так уж до смерти сгубила.
   У ахеян и троян есть свирепство.
   Против тебя обращу это средство.
   Сразу погибнешь ты лютою смертью.
   Выхода нет у тебя, уж поверь ты."
  
   420-425-430-435
   Так изрекла она бедной Елене,
   Зевсом рождённой в бессмертной измене.
   И под покровом сребристоблестящим,
   Вновь покорившись делам предстоящим,
   Обе они исчезают из вида.
   Гложет Елену немного обида.
   Вот они к дому Париса подходят.
   Сразу служанки работу находят.
   В терем высокий входят с богиней,
   Словно там стала Киприда рабыней,
   Кресло Елене вдруг ставит пред мужем,
   Отдых которой, действительно, нужен.
   Села Елена и взгляд отклоняет.
   В трусости мужа она обвиняет:
   "С битвы сбежал ты, как заяц трусливый.
   Лучше б погиб ты, хвастун несчастливый,
   Лучше бы рал от руки Менелая.
   Видеть теперь я тебя не желаю.
   Ты же хвалился осилить Атрида.
   Сам опозорил весь род Приамида.
   Может, ты снова захочешь сразиться?
   Я не советую с сильными биться,
   Лучше укройся за спинами смирно,
   Впредь с Менелаем веди себя мирно.
   Если урок этот ты не забудешь,
   Может, копьём укрощён и не будешь."
  
   440-445
   Ей отвечает Парис откровенно:
   "Буду я драться опять непременно.
   Сердце моё не печаль ты, супруга.
   Ласка нужна мне твоя, а не ругань.
   Пусть Менелай торжествует победу,
   Пусть пьёт вино, если хочет к обеду.
   Он с ясноокой Афиной достоин
   Гордо с почётом нести имя - воин.
   И на моей стороне были боги.
   Как я оттуда унёс свои ноги?
   Если бессмертные будут со мною,
   Завтра победа будет за мною.
   Хватит об этом, займёмся любовью,
   Что не уступит любому снадобью.
   Вылечит сразу все наши печали,
   Что бы там люди о нас ни кричали.
   Пламя желания жжёт меня сильно,
   Должен тобой насладиться обильно.
   Даже, когда мы из Спарты бежали,
   И на Кранае в объятьях лежали,
   Меньше желание было, наверно.
   Не с чем сравнить мне, хотя бы примерно."
   Молвил и сразу направился к ложу.
   Молча, Елена тут делает то же,
   И, позабыв про богиню-подругу,
   Ласки взаимные дарят друг другу.
  
   450
   Сын же Атрея по воинству рыщет.
   Между троян он пропавшего ищет.
   Зверю подобный, кидает он взоры,
   Пищу которого взяли вдруг воры.
   Только Париса могучий не видел.
   Где он, никто из троян не предвидел.
   Рады они бы помочь Менелаю.
   Смерти Парису трояне желают.
  
   455-460
   Громко сказал тут мужей повелитель:
   "Слушайте все, и троянский властитель.
   Ясно уже торжество Менелая,
   Клятву, что дали, исполнить желаю.
   Вы нам Елену с богатством верните,
   Должную дань поскорей заплатите.
   Память дойдёт пусть до поздних потомков,
   Пусть и они впредь карают подонков."
   С Агамемноном согласны ахейцы.
   Тяжко карают воров европейцы.
  
   Продолжение следует.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"