Пляшущий огонек тихо потрескивал в углу мертвой станции N, заставляя танцевать тень неподвижной фигуры, прижавшейся к теплу. Догорали последние страницы какой-то книги, если бы ты умел читать, то обязательно знал бы - какой именно книги.
Крохотный островок света в океане тьмы дрожал, то ли от страха, то ли в предсмертной агонии. Островок надежды в непроглядном мраке, кружащем, словно стервятник над своим истощенным ужином. Островок, утопающий во мраке, наблюдающем за тобой тысячами невидимых глаз.
Эта тьма кругом, она словно стальные прутья, решетка из которой нет выхода, а узники обречены вслепую, опираясь на холодные и скользкие стены, брести. И куда? В надежде на то, что за тем поворотом забрезжит свет и покажется конец тоннеля? И что же ты там найдешь? Что ты хочешь там найти? Возможно, тебе повезет, и часовые не пристрелят тебя на месте. Или, возможно, тебе повезет, и часовые пристрелят тебя на месте? Ты и сам не знаешь чего тебе хочется больше. Впрочем, неважно, будет еще один день голода и попыток поймать ту жирную крысу, что с адским блеском в черных глазах смеется над тобой. А потом тебя изобьют и выгонят, скажут - на нашей цивилизованной станции не место грязным оборванцам. За очередным холодным днем последует очередная холодная ночь. Живот, громом, будет сотрясать высокие своды станции, каждый шорох будет эффективнее сотни чашек крепкого кофе, каждая тень, мелькнувшая во тьме, неважно - показалось это тебе или нет, каждая тень будет вспышкой молнии, которая не даст тебе уснуть. Пережил ночь? Поздравляю! Ты только что выиграл билет на аттракцион под названием - попробуй раздобыть пищи и не превратись в пищу сам! И так по кругу.
Одно я понял наверняка, свет в конце тоннеля не забрезжит, потому что этот тоннель замкнут, он пожирает и рождает сам себя, и нет из него выхода, он сам и есть выход.
Книга догорит. Медленно тлеющие остатки страниц погаснут. Крохотный островок света утонет под волной-цунами безжалостного океана тьмы.