Тихонов Василий : другие произведения.

Скиталец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Когда ты не знаешь, но хочешь знать - ты пытаешься найти ответ.
  Когда ты думаешь, что знаешь - ты в ловушке.
  
  
  Буря.
  
  
   Я тогда силился справится с бурей, что встретилась на моем пути. Хм. Вернее сказать, я переживал ее последствия.
   Это была катастрофа во всех сферах жизни.
   Эта буря давно виднелась на горизонте, и как не пытался наш корабль уклониться от нее - у нас не вышло. Наше суденышко
  метало из стороны в сторону. Волны, то возносили нас, порой казалось, что я видел свет, сквозь тяжелую завесу черных туч.
  Затем, все менялось и волны катились вниз, смывая с палубы абсолютно все и затапливая трюмы. В один из таких моментов,
  меня и швырнуло за борт.
   Не знаю, как мне удалось выжить, ведь казалось, что я тону.
   Судно было довольно крепким, хоть буря его изрядно потрепала, но я был уверен, что экипаж цел и вышел из нее с
  минимальными потерями, и продолжит следование в порт назначения.
   Как я уже сказал, я очнулся и обнаружил вокруг себя море, затянутое пеленой пустоты. Солнце нещадно палило. Стоял штиль.
  Единственные волны в этом безумии, создавались моими движениями. Я переворачивался на осколках прошлого, вызывая неровную
  рябь, на поверхности той непроглядной пустоты. Изредка доносились густые раскаты грома да горизонт чернел в южном
  направлении. Но буря уходила. И славно.
   Мне нужно было выбираться из сложившегося положения. После чудесного спасения, не хотелось погибать мучительной смертью,
  хотя, казалось, я был готов и к этому. Море было тихим, поэтому пришлось положиться на себя и грести. На пути я встречал
  снасти того корабля, они блуждали вокруг. Тут и там. Оказывается, было не так пусто. Я пытался достать их, выловить,
  ухватиться за них, но они ускользали, были недосягаемы. И я оставил эти тщетные попытки.
   Обессилев, я прислонился лопатками к обшивке, закрыл глаза и заснул. Не знаю сколько я так дрейфовал, я был иссушен
  жаждой и солнцем.
   Разбудили меня крики чаек. Гадкие, надоедливые и нетерпеливые. Сначала, я и не понял, что чайки - это признак того, что
  суша близка, и, возможно, спасение. Я думал о том, как здорово изловить, изжарить и проглотить одну, две, а то и всех,
  кричащих надо мной тварей.
   Но, было не до них, раскрыв глаза, я действительно увидел землю. Не знаю откуда во мне оказалось столько сил, но я смог
  добраться до берега. Поцеловал осколки, упал на землю, зарылся головой в песок, чуть не жевал его.
  
  
  Лес.
  
  
   Казалось, вот оно - спасение. Но до него было еще далеко. Разлепив глаза и, сбрасывая с себя налипший песок, я увидел, что
  берег был усеян расплывавшимися на нем водорослями.
   Медленно я поднялся, меня лихорадило и кружилась голова, не знаю от чего больше, от того, что я был измотан той бурей
  или от того, что она оказалась позади. Это для меня было уже не важно, важно было не упасть. И, несмотря на то, что я
  валился с ног, сначала медленно, неуверенный в том, что ноги не подведут меня, я переставлял их, тщательно подбирая место,
  где окажется моя ступня. Я шел.
   Я шел навстречу грозному лесу. Никаких других вариантов не было и я медленно приближался к цели, которая все выше и шире
  навсиала надо мной.
   Солнце еще стояло высоко, когда я приблизился к зеленой стене. Я раздвинул густые заросли темно-изумрудного цвета, оглянулся
  и бросил последний взгляд на океан, который неустанно омывал песчаные берега, превращаясь в бесформенную пену. Пересилив
  себя, я отвернулся от лазурной синевы, таящей в себе пустоту и ступил в лес.
   После освещенного солнцем пляжа, лес казался темным и непролазным, но когда я углубился и глаза мои привыкли, я разглядел
  его.
   Свежий и прохладный воздух успокаивал и я понял, что лес был диким и нехоженным. В нем не было ни звериных троп, ни птиц;
  стояла смиренная тишина, изредка нарушаемая низким треском стволов и ласкающим слух шелестом листвы. Деревья, в этом лесу,
  росли плотно, их ветви переплетались и врастали в стволы соседних. На удивление, здесь не было ни темно, ни сыро, эти
  ощущения возникали отдаленно, видимо, по привычке осознавать, что в таких местах должно быть плохо. Но в этом лесу, так
  не было.
   Я шел, ноги мои окрепли, а головокружение прекратилось. Я шел долго и без остановки, и вскоре, я почувствовал, как тени
  сгущаются. Солнце постепенно угасало и я оказался в кромешной тьме. Надо было сразу подумать о ночлеге и отдыхе, но я был
  увлечен исследованием этого нового мира, поэтому пришлось искать удобное место в, уже сгустившейся, темноте. Да, только
  тогда, я почувствовал насколько сильно был измотан. И, может, мне, действительно, стоило отдохнуть, но я увидел синеватое
  свечение, прорывающееся сквозь густые заросли папоротника. Сквозь усталость, я начал продираться к этому свету, я
  приближался к нему.
   Я распалялся, я стремился к источнику, подогреваемый интересом и воодушевленный фантазией, я забыл про усталость. И вот,
  я вышел на небольшую поляну, деревья окружали ее и, образуя колодец, они стремились к небу, указывая на яркие звезды,
  щедро рассыпанные на иссиня-черном фоне. Почему-то вспомнился океан, но его штормы уже не волновали меня, и я, забыв
  страх любовался этим невероятным небом. Должен сказать, что я разглядел все это, несколько позже, ведь в тот момент,
  когда я оказался на поляне, все мое внимание приковал к себе странный для этих мест предмет. Откуда он, вообще, здесь
  взялся? Такого не бывает, подумал я.
   Чувствуя, что это может быть некоторого рода капкан, я все же приблизился. Во мне возобладали интерес и вера. Передо мной,
  немного поросшая мягкой травой, стояла странная консоль, она изливала тот свет, но он был скорее
  апельсиновым, да, если приглядеться он горел огнем...
  
  
  Консоль.
  
  
   Я увидел, что эта консоль, находится здесь давно, она вросла в землю, как и все в этом грозном лесу - глубоко и прочно.
  Сырой мох нарос на ее корпус, но монитор был чист. Ничего, кроме строки ввода на нем не было. Я сомневался, но все же
  написал: Привет.
   Непонятно, чего я ждал в ответ, долго и упорно, не спуская глаз, с бьющего светом монитора, но в какой-то момент,
  накопившаяся усталость дала о себе знать. Я отключился. Рухнул на землю выпотрошенным мешком. Но падая, я видел ответ:
  Здравствуй.
   Проснулся я от того, что солнце стояло в зените, заливало мягким светом поляну. В его лучах, устланая диковинными
  цветами поляна, казалась еще прекрасней. Консоль более не горела. Я вспомнил, что она мне ответила и запаниковал. Я
  пытался нажимать кнопки, подбирать пароли, а затем, в отчаянии, начал колотиться в нее, мысленно. Но я понимал, что
  все не так просто, мне пришло в голову, что эта консоль включается только по ночам и я решил подождать.
   Я сел на опушке и снова уснул, прислонвшись к старому и ветвистому вязу спиной. Когдя я проснулся, уже вечерело, небо
  окрасилось в оранжевые тона. Когда-то, я любил провожать солнце, сидя на морском берегу, за тысячу миль от того места,
  где находился в тот момент. Сумерки сгущались, и я, перебарывая нетерпение, подошел к монитору. Уставился на него и
  просто начал ждать.
   Наступила ночь, а свет, так и не загорелся, консоль, так и не включилась. И через час тоже ничего не произошло. И через
  два. До рассвета я сидел перед монитором, не сводя с него взгляда, но так ничего не дождался.
   Целый день я бродил по поляне, описывая круги. Я шел то в одну сторону, то в обратную, то приближался, то отдалялся,
  это было некое подобие танца с этим странным предметом, в самой гуще леса. Я знал, что нужно делать, но я жаждал увидеть
  тот ответ еще раз.
   Где-то вдалеке, послышался рокот, надвигалась гроза. Я подумал, что та буря снова пришла за мной и помчался в лес,
  чтобы укрыться под сенью листвы, даже начал сооружать себе жалкое подобие шалаша. Но как оказалось это был теплый
  летний дождь, редкие капли его просачивались сквозь кроны деревьев, сквозь плотную листву и омывали мое лицо, я закрыл
  глаза и повернулся ему навстречу.
   Да, как я и сказал, я знал, что делать, но я все же остался в некотором плену той пьянящей неизвестности, что таила в
  себе консоль. На протяжении многих ночей, я украдкой наблюдал за поляной, в надежде, не засветится ли монитор вновь.
  Безрезультатно, но не напрасно. Я исследовал всю территорию в округе, но так, чтобы поляна не пропадала из виду,
  каждый раз уходя дальше.
   В тот день, когда я покинул, странную консоль, было пасмурно, свинцовое небо давило на меня, опускаясь на макушки деревьев,
  оно накрыло тот колодец, словно кастрюлю на жарком огне, в которой варился я.
   Надо было идти дальше, но мысли о тайне, скрываемой той яркой и светлой поляной пленили меня. Тогда, я увидел другой свет,
  он был внутри меня, и не поверил. Мне казалось, что я видел его уже несколько дней назад, но мысли мои, были увлечены
  совсем другим, и я не предал этому значения. Но сейчас, я разглядел это отчетливо. В тот момент, я осознал, что кто-то
  же написал мне в ответ 'здравствуй'. Кто-то, у кого был доступ к такому же устройству.
   И мне пришла на ум теория о том, что эти консоли, могут быть, разбросаны где угодно, по всему свету, и когда двое людей,
  одновременно, оказываются вблизи разных устройств, то возникает, некоего рода, контакт, который связывает и позволяет
  гореть двум разным мониторам, хоть в противоположных концах этого уставшего мира.
   На тот момент, эта мысль показалась мне, довольно жизнеспособной и, я поверил в нее. Скорее всего, я потерял
  очень много времени и сил, блуждая на той поляне, потому что человек на другом конце провода, уже покинул свое место.
   И я твердо для себя решил, во что бы то ни стало, отыскать того человека, Её.
   Надо было выбираться из леса.
  
  
  Друг или враг.
  
  
   И, я пошел. Я знал, что делать и делал. Да, бывало неосторожно, бывало оступался, но не падал. Хоть, я и был в исступлении
  и срывался на бег, ветви секли мое лицо, но я продолжал двигаться. Та мысль, загоревшаяся внутри меня, вела вперед, думал,
  что надо искать, а все уже было во мне. Все уже было во мне. Я думаю, действительно, понять это, довелось мне спустя
  очень много времени.
   Я уходил в более дремучие дебри, я знал, что надо идти, но не знал куда. Шел вслепую. На ощупь. Самое страшное, было
  осознавать, что я не знал, найду я ее или нет. Этот страх сковал меня, я замер на месте и закрыл глаза. Сердце готово
  было разорваться и вибрировало, словно огромный барабан, на который, раз за разом, неспешно и вкладываясь опускалась
  тяжелая и безжалостная кувалда.
   Я хотел остаться на том самом месте, где стоял и врасти в землю, как и все эти деревья вокруг, раствориться в окружении.
  Я боялся потерять себя снова, боялся, что все напрасно. Я не мог.
   Сердце резонировало сильней и лихорадка вновь овладела телом, в ушах стоял невыносимый шум, я сжал кулаки и скрежетал
  зубами. ДЕЛАЙ! Говорил я себе. ДЕЛАЙ! Силился я заглушить тот шум. ДЕЛАЙ! Кричал я.
   И я успокоился, раскрыл глаза и обнаружил себя посреди старого каменного моста, который был переброшен через быструю и
  чистую речку, что бежала глубоко на дне оврага. Она-то и шумела в моих ушах. Но я притих и прислушался. Ее журчание было
  ласковым. Далее, я не размышлял, просто направился вперед, дальше, через мост. Я оглянулся и увидел, что уже около
  получаса шел по дороге, но там позади, она терялась в зарослях, а впереди казалась не такой заброшенной, даже протоптанной.
  Не дорога, скорее тропа. Лес здесь редел, постепенно, давая солнцу, все больше и больше власти. И я обрадовался, страх
  отпустил меня. Когда-то давно, старый друг сказал мне: храбр не тот, кто ничего не боится, а тот кто делает, перебарывая свой
  страх.
   Что бы не ждало меня впереди, я не отступлю, не сдамся, найду ее.
   Я был рад птицам, что порхали с ветки на ветку, их мелодичные песни возносили меня, здесь, для них было не так тесно. Я
  любовался ими и не глядел куда иду. И совсем не заметил, как уперся в покосившуюся изгородь. Она была мне по пояс и выглядела
  обветшалой, как и хижина, посреди опустошенного двора. Калитки не было, только замкнутый круг плетеных ветвей, сорваных
  с неподвижных деревьев. Я не думал об опасности, возможно она и присутствовала. Да, определенно. И все же я перелез через
  изгородь, направился к двери, ведущей в старую и облупленную хибару, из трубы, которой, сочилась тонкая струйка белого дыма.
   Я вошел внутрь и увидел сидящего за столом мужчину, так сразу и нельзя было сказать, старик это или нет, было в его лице,
  что-то от младенца, пусть и голова была обрамлена сединой.
   - Я ждал тебя, - произнес он, - Я видел, тебе пришлось задержаться, я пытался помочь, но ты был упрям.
   Сначала, я его возненавидел, но потом понял, что своим утробным голосом, он говорит верно.
   - Садись, ешь, ты устал.
   Я сел, начал есть, я был уставшим. Не помню, когда в последний раз я даже думал о еде. Я на набросился на нее с жадностью,
  практически не пережевывая. Сказать, что еда была вкусной - ничего не сказать, но это не помешало моему желудку вытолкнуть
  неугодную субстанцию обратно.
   - Ты неисправим, - он был серьезен, - Будь осторожен с тем, что ты впитываешь.
   Он молчал, пока я пытался прибрать за собой, а потом добавил:
   - Так что ты здесь ищешь?
   - Ты ведь все знаешь, - ответил я.
   - Я да, но ты видимо нет.
   - Я хочу найти одного человека.
   - Это очевидно, но что ты ищешь именно здесь?
   Я молчал. Я понял. Следующий вопрос, он мог и не произносить. Я знал, что он спросит, зачем мне находить того человека. А
  он знал, что отвечу ему я.
   - Все не так просто, - сказал он. Он был моим другом. И мне хотелось помочь ему, привести в порядок его владения.
   Когда я покидал дом своего друга, я оставил его чистым, в изгороди исчезли прорехи и появилась калитка.
   Надо почаще заходить к нему, подумал я, но сейчас мне надо идти навстречу ей. Я знал, что она ждет меня. Я знал.
  
  
  Деревня.
  
  
   Лес редел. Ветру здесь было просторней и овеянный его свежестью, я выбрался. Стоя на краю зеленой гущи, я глядел на мир,
  открывшийся мне: взошедшая пшеница, готовая к уборке, раскинулась на холмах, чистые и быстрые речушки, не ведая преград,
  извивались в долине. И далекие горы, за которыми пряталось солнце.
   Направление я выбрал просто и не долго думая - с востока на запад, через волновавшееся море пшеницы. Я пошел прямо по
  полям, обласканный нежными прикосновениями, колосившейся ветром жизни. Вокруг все было залито золотом, даже, закрыв глаза,
  я видел его перед собой. Я шел, погруженный в мечтания, пока свободный ветер не стал доносить некую тяжесть до меня.
  Когда я взобрался на ближайший холм, я обнаружил деревушку, раскинувшуюся в долине. Тяжесть оказалось смрадом, которым
  пахнуло еще сильней.
   И лучше было бы вернуться на опушку того грозного леса и выбрать другой путь, обогнув эти, с виду, благоденствующие места.
  Но я шел, влекомый интересом, я считал, что справлюсь с любыми неприятностями, что встретятся мне. Я считал, что может быть
  кому-то требуется моя помощь, да, я считал, что способен помочь.
   Но помогать в той деревне, было уже некому, она была мертва. Тишина укутала саваном ухоженные дворы и крепкие дома. Да,
  эта деревушка могла процветать, казалось ее ждали долгие и прекрасные дни, годы достатка и любви, другого исхода не могло
  предвидеться, но, к тому моменту, как я оказался на краю улицы, деревня уже была погребена, сама себе, посыпая голову пеплом.
   Что же, моя помощь, здесь никому более не пригодится, оставалось не заразиться чумой самому. На другом конце улицы,
  показалась процессия из дюжины людей, завернутых в черные одеяния с ног до головы, у каждого из них было по факелу,
  тускло горящему даже, в сгущающейся тьме.
   Я ушел незамеченным, быстро и не оглядываясь, взобрался на высокий холм, когда я оказался на его вершине, дома, которые
  оставила надежда, уже начинали потрескивать, сдаваясь под напором, разыгравшегося и жадного огня.
   Быстро темнело и я шел, но на востоке, за холмами, еще долго виднелось пляшущее зарево. Это был последний их
  танец. Оно не давало мне покоя, пробуждая образы чего-то светлого и хорошего. Не давало мне покоя тем, что оно умирало,
  забирая с собой всех тех счастливых людей и их семьи, с которыми мне уже не быть знакомым. Не стоило задерживаться и
  я шел дальше.
   Эта потеря врезалась в меня глубоко, потеря того, что я еще даже не обрел. Но того, что хотел обрести и сберечь. Но,
  видимо, мой путь еще не был закончен и, да, я продолжал искать ее. В тот момент, я уже не верил, что и она ищет, да и
  с чего, ранее, мне пришло в голову, что она искала и шла навстречу. Увиденная мной картина, сгорающих до тла домов,
  с неподвижными людьми под их крышами, которые обрели жизнь и смерть в огне, пошатнула меня, но одно меня радовало
  наверняка - хорошо, что я не был среди них. Посему, я иду дальше, терзаемый болью и радостью, в один и тот же момент.
   Под утро, жестокий, но очищающий огонь стих и уже не был виден, там на востоке. Да, я часто оборачивался, даже, как-то
  присел на траву, наблюдая за багровеющим горизонтом. Но его сменил мягкий, но неотступный натиск рассветного солнца.
  Что же, как бы ни было, что бы ни было, а надо идти. Дальше.
  
  
  Горячка.
  
  
   Я покинул земли падшие в пепле, но земли падшие в пепле не покинули меня. Дорога блуждала между холмов, а я шел по ней
  и не обращал внимание на сменяющиеся пейзажи. Я был погружен в мысли. Мне думалось, когда я найду или даже, если найду,
  то, что ищу, как я узнаю, что это то, что я искал? Как я узнаю ее? Где мне искать ее? Куда идти?
   Чем больше вопросов я задавал себе, тем сильнее отчаяние овладевало мной. Может мне и не надо искать ее? Может мне, вообще,
  не надо искать ничего? Что же тогда делать? Еще несколько вопросов, для загадок в темноте.
   Моим смыслом стало движение, а направление, как оказалось, вело вникуда. В неизвестность. Я все равно двигался,
  пусть не понимал куда и зачем, радовало хотя бы то, что я двигался. Да и не такое уж плохое это направление - неизвестность.
   Я почувствовал озноб он сменился жаром, а потом обратно. Меня стошнило. Голова готова была разорваться, если бы она этого
  не сделала, то я оторвал бы ее собственноручно. Казалось, что мозг скачет внутри черепной коробки, и при каждом моем движении,
  ударяется о ее стенки. Меня снова вырвало. В глазах все плыло, но я увидел трактир прямо по курсу. Заплетаясь в собственных
  ногах, я добрался до него, но хозяин захлопнул двери перед моим носом, а лицо его было обезображенно бледной гримасой ужаса
  и отвращения.
   Кажется, я все таки заразился. Я ломился в трактир, но, конечно, это ничего не меняло. Болезнь овладевала мной все
  сильней и я упал на спину, в лужу, прямо перед входом на постоялый двор, приют для уставшего путника. А небо было темное и
  бесконечное. Хотелось вырваться из заживо гниющей оболочки и странствовать среди звезд. Но, думаю, и там, я бы не нашел
  ответа. Звезды далеки и безразличны к мечтам простого скитальца. Я отключился.
   Мне снилось или я бредил тем, что вновь оказался в той деревне.
   Стоял теплый сентябрьский вечер, золотистое солнце прощалось с долиной, укутавшейся в сумеречную дымку. Из труб каждого
  дома валил густой и белый дым. Пахло выпечкой и, дети, озарявшие узкие улочки своими звонкими голосами, бежали по домам,
  где их уже ждали матери. Мужчины возвращались к семьям после тяжелого и хорошего рабочего дня. Все жили. Все были живы
  и счастливы.
   Но картины безмятежного спокойствия были нарушены. Огонь. Снова огонь и я готов был закричать в этот момент. И закричал,
  только из моего горла, не вышло ни звука. Огонь разгорался и пожирал дома, а вместе с ними и людей, запертых внутри. Их
  лица были искажены осознанием, а крики разносились далеко, по полям, подхваченные воющим ветром.
   Горел и я. Изнутри. Мое тело забилось в судорогах, меня бил жар, я плавал в луже собственного пота. Влажная ткань опустилась
  на мой лоб, и я ощутил прохладу, которая разливалась по всему организму, успокаивая его. Я слышал голос, звонкий детский
  голос, и хотел увидеть тех, кто не побоялся прикоснуться ко мне, но не мог поднять веки, запечатавшие мои глаза
  многотонными погребальными плитами.
   - Спи.
   Вновь услышал я голос.
   - Спи.
   Повторил нежный голос. И я уснул. Спокойно и без сновидений.
   Я очнулся и обнаружил себя у обочины. Проспал я, видимо, долго. Я понял это по изжелтевшей листве, которая укрыла меня
  словно одеялом. Наступила осень. Я чувствовал себя избитым, но отдохнувшим и вспомнил голос, не давший мне сгореть.
  Снова вопросы.
   Я поднялся, стряхнул с себя следы осеннего упадка и решил, что пора бы передохнуть. Немного.
  
  
  Стена.
  
  
   Отдыхать я, все же, не стал. Продолжил движение, но был гораздо спокойнее, тот голос был во мне и я хранил его и берег.
  Путь стал моим смыслом и, я находил нечто прекрасное в познании, в открытии чего-то нового и неизвестного для меня. Я вбирал
  в себя знания и переваривал их, и мой желудок, уже не отвергал данное, я ему помогал, старался подбирать правильную пищу.
  Да, не всегда знаешь наперед, что ты откроешь далее и как отреагируешь, но можно подготовиться и настроиться на разное
  развитие событий.
   В нашем мире, есть такой род занятий, часто он встречается в сельской местности и на фермах, но профессионалы этого дела
  живут всюду. Люди клеймят скотину и не только, чтобы было легче узнать, кому принадлежит голова и, что с ней нужно делать.
  Эти люди заклеймили бы меня пессимистом. Но я не был им. Да, я видел, чем все может обернуться, но также, я видел не только
  печальное развитие событий, но и прекрасное. Я старался быть готовым к любому исходу. Однако, это не могло обезопасить меня
  полностью, потому что я не утратил способность чувствовать, а что еще важнее - верить. Не хотел умирать раньше времени.
   Случай с деревней и моя горячка, практически, убили меня. Я был словно сапер, склонившийся над механизмом, пот бежал по
  моей спине ручьями и заливал маску, не позволяя мне все разглядеть, но провода были захвачены пассатижами, и все, что мне
  нужно было сделать - немного надавить на рукоять. И все было бы просто. Однако, я дал таймеру добежать до нуля, но взрыв
  не убил меня. Я был ранен, но остался цел и даже обрел некоторую силу. Я пережил ту деревню.
   Я шел в направлении гор, было что-то манящее в этом непокорном и опасном массиве, на тот момент я не понимал, что именно
  влечет меня в этом хребте, но я шел.
   Почва становилась каменистой, начинались предгорья и я уперся в стену, преграждающую путь. Она закрывала вход в ущелье, а
  ее поверхность была гладкой, камни были подогнаны друг к другу так, что невозможно было просунуть между двумя даже бритву.
   У этой стены толпилось много народу. Люди думали: как преодолеть ее? Кто-то разворачивался и уходил, так и не найдя ответа,
  некоторые пытались взобраться по отвесной поверхности, у кого-то почти получалось покорить вершину, но они скользили, иногда
  срывались, разбиваясь об острые камни внизу. Пытались обойти ее, сидели и думали, долбились в нее руками, ногами, головами,
  кричали и плакали от отчаяния. Умирали от жажды. У подножия этой стены, лежало множество трупов и причины их смертей были
  разными. Говаривали, что кому-то удавалось перепрыгнуть через нее. Она была высокой, но я не капли не сомневался, что люди,
  способные на это, существовали.
   У каждого был свой путь и я не знал, каким образом преодолею эту преграду я. Я сел на нагретый осенним солнцем валун,
  забил трубку и стал выпускать дым.
   - Я сижу здесь целую жизнь. На моих глазах, еще никому не удалось преодолеть ее.
   Я обернулся и увидел говорящего. Это был старик, в древнем потрепаном костюме тройке, когда-то его одеяние было ярким,
  но теперь оно совсем выцвело и было бледным. Длинные, спутавшиеся волосы, лежали у его ног, а борода терялась в камнях.
  Я вгляделся в него внимательнее и обнаружил, что глаза его были подернуты пеленой. Зрачки были тусклыми и серыми, в тон
  его костюма. Он находился здесь долго и я не хотел повторить его участь. Размышлять это здорово, но, иногда, надо просто
  делать.
   Я нашел ржавую лопату и стал рыть подкоп под стену, но почва давалась тяжело, слишком много камней. Я вгрызался в породу,
  лопата гнулась, черенок трещал, и когда я оказался под стеной, на половину достигнув цели, лопата разлетелась по кусочкам.
  Ничего не оставалось, кроме как продираться в ручную. Руки мои были окровавлены, я содрал с них кожу и ногти. Камни,
  которые я убирал со своего пути, закрывали проход вслед за мной. Они сохранили на себе красные следы моих ладоней.
   Я, словно крот, рыл себе дорогу в кромешной тьме, руководствуясь лишь чутьем. Еще один камень. И еще один. Третий,
  четвертый, я не сдавался, даже не думал, я разгребал завалы, пока слабый свет не стал проникать в щели, образовавшиеся,
  между булыжниками. Я поднажал и камни осыпались, открывая мне выход, по ту сторону стены. Руки истекали кровью, я выбрался
  из ямы, которая могла стать моей могилой, и оказался в ущелье, по которому мне предстояло пройти.
  
  
  Ущелье.
  
  
  Ущелье поражало своим спокойствием. От этого спокойствия становилось жутко. Каждый мой шаг разносился гулким эхом под его
  нависающими сводами. То и дело, мелкие камни осыпались с крутых стен, и я старался ступать, как можно, оторожнее, дабы не
  нарушать векового спокойствия.
   Мне пришлось изорвать свою рубашку, чтобы забинтовать руки. Я очень хотел отдохнуть. И я понял, теперь можно отдохнуть.
  Я собрал хворост и развел небольшой, но верный костер. В его пламени, я вспомнил былое. Тепло и уют, когда-то дававшие
  покой моей душе. И задумался на тему того, что комфорт парализует, и только борьба и сопротивление делают тебя сильнее,
  а в опасных и угрожающих условиях ты растешь и движешься, превозмогая себя. Для меня это было очевидно, всегда. Но, иногда,
  можно и поддаться теплу, а уют укачивал меня и я засыпал, вспоминая тот звонкий голос. Внутри меня, он говорил:
   - Спи.
   И я засыпал. И хотел остаться. Бороться с этим было невыносимо и эту битву я проиграл. Я представлял ее, ту, которая
  ответила мне. Я понял, что узнал бы ее встретив. Ее серые глаза, глядящие на тебя с любовью. Ее улыбка и то, как она
  складывает губы, пока думает, прежде, чем произнести, что-то важное. Ее темные волосы, в которые, ты бы хотел зарыться и
  не покидать это убежище, никогда. Ее нежные прикосновения, которые не дают покоя до сих пор. А еще, в этот момент, я знал,
  что мне не найти ее. Это было больно. Это было тяжело.
   Кто я? Простой скиталец, не имеющий за плечами, ровным счетом, ничего.
   Я сыграл и проиграл.
   И остаться мне, в том ущелье, с сотнями других, погребенных под его завалами. Если бы я не вытащил себя оттуда. Я. Сам.
   Утром я встал. От верного костра осталась тонкая струя, что вилась в небеса. А я. Что я? Я пойду дальше, в поисках неизвестно чего. В поисках чего-то лучшего.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"