Протоптала тропинку к колодцу. А сегодня его снесли, засыпали землей - коттедж будут строить, или что там... какая разница!
Надежды, которая еще теплилась - не осталось. Ах доченька, доченька... Я все ждала, что ты хоть во сне ко мне придешь, или призраком у колодца появишься.
У колодца...
Когда вы исчезли, колодец неделю обследовали. "Никаких результатов, абсолютно". Никаких результатов...
Звезды! Будь они прокляты.
У вас все никак отношения не складывались, ты все родного отца не могла забыть; и Николай решил, что ты перестанешь на него огрызаться, если он тебе днем звезды из колодца покажет. Необычайно и удивительно!
Что я могла возразить? Да и не было у меня мыслей возражать. Никаких предчувствий, - ничего. Звёзды - так звёзды...
И вы исчезли.
Три года я жила надеждой, которую давал мне колодец. И вот его снесли, засыпали!
Где ты сейчас, милая? В Раю, или еще - нет?
Земля тут жесткая, глина сплошная, но я буду копать, пока не отнимут лопату,силой не оттащат от этого места!
*
Снега зимой выпало мало и паводка не будет.
Ожидается солнечный и влажный апрель.
Солнце! Желтое, рыжее, теплее и теплее...
И просто так, - в одной сиреневой сорочке, зажмурившись, или отчаянно моргая Настя может выбежать в сени, пересчитать ступеньки крыльца... Босиком пересчитать! Да! Вообще, можно скинуть сорочку и выскочить голой на двор, и, даже не взволновав Полкана, так и добежать до забора, до калитки и дальше...
А что?
Полкан - он же собака, хоть и кобель.
И можно не ехать в школу, сославшись на то, что отчим - как он говорит "внезапно свалил" в город на своем "козле" и довезти ее не смог - и можно просто так иконописными своими глазами глядеть в поле, читать Пушкина-Набокова, Псалтырь; перебирать покойной бабушки приправы, коих имя Легион; или же залезть в печку и ждать Бабу - Ягу.
"Настьюшка-Настя - по сусекам поскреби!"
Какие сусеки!? Если с отчимом живешь. И больше никого-никого у тебя теперь и нет...
Настя вздыхает, откидывает одеяло, кормит котят и кошку Магдалену; смотрится в зеркало и во второй раз за утро вздыхает: эх-да... грудь в пятнадцать лет должна бы быть побольше, и соски какие-то уж слишком ботанические... маленькие, черт.
Ну, да - свет клином на этом не сошелся ж.
Теперь нужно накормить Полкана, пару овец и кинуть курицам зерна.
Это тоже просто.
И вот и все - от школы есть отмазка, все сделано, и можно пройтись.
Деревья - клен, молодая рябина, и огромный дуб - гордость Настиной деревни - еще совсем влажные, голые. И Настя знает, что если к дубу прислонится левой стороной попы, свистнуть Полкана, заставить его танцевать за кусочек сала, а самой спеть, что-нибудь из Грантры, то с дуба по-любому, хоть летом-зимой, посыплются разноцветные листья, желуди и маленькие невидимые человечки. А если дохнУть на крыжовник, то оранжево-зеленые плоды кинутся уже прямо сейчас, в апреле, в ладошки. В ладошки и ниже, ниже... И в одном из них будет рыжий - длинный как палка для гольфа соседский Миша, перманентно поддергивающий реальные Левайсы, будущий юрист-дизайнер и главбух.
- Здравствуй, Миша!
- Настя! О!
- Откуда и зачем у тебя такой офигительный сачок, Миша?
- Я пошел ловить бабочек, Настя. Это профессиональный такой сачок. Специальный.
- Уржусь. Не рано ли, Миша, ловить бабочек, ёлки-блин, апрель же на дворе?
- Я тебе сейчас объясню, Настя.... Личинки бабочек, допустим, Красного Капрала....
- Красного? Подожди... как это - красного? Он что - весь такой красный? Поподробнее, да-да.
- Они, эти личинки раз... - Миша поправляет очки. - Они обитают в основном в ссохшейся траве. В сухостое.
- Миша, дак на сеновале что-ли?
- Возможно, их и там есть шанс... Поймать.
И далее... Далее. И третий год уже - так.
Да, все - просто. Просто.
Все дни просты.Необычайны и удивительны, как любит выражаться отчим. Чудесны и солнечны. Если не солнечны, то все равно чудесны, ибо всегда можно выглянуть в окно, взглянуть на огромное поле кончающееся лесом, на небо и дойти до колодца, и, с согревающей сердце надеждой, посмотреть внутрь, в холодную тьму.
Настя снова вздыхает.
Как бы ни было здесь хорошо и чудесно, но все ненастоящее! Всё такое... такое - простое! И здесь ей всегда пятнадцать... Уже который год - пятнадцать лет.
*
Осенью отчим пошел на глухаря. На ток. Он и не знал точно, что такое "ток", и когда "ток" бывает, он чисто так пошел, от отчаяния. Взял нож, сказал: "Нож, Настя возьму! Сподручнее" и пошел. Босиком пошел, по ссохшемуся серому, хрустящему полю.
Держа в вытянутой руке кеды, Настя бежала за ним...
Какие-то дурацкие кеды! А отчим, кричал - "Всё-всё, хватит! Отстань!". Махал рукой, целился в небо из ржавой двустволки. "Настьюшка, Настя, згинь, Настя!" и матерился, матерился...
А осеннее солнце невероятно и отчаянно жгло.
Слез у Насти не осталось, она выплакала их вчера.
Вчера Полкан, уже ничего и не прося, не скуля, не виляя хвостом просто положил морду на ступеньку крыльца и затих... А отчим сказал:
- Насть, колодец иссох. Воды в нем нет...
- Как так?
- Он... Настя там земля. Он заполнен землей. Просто деревянная бесполезная будка.
- Не понимаю.
- Я тоже не понимаю. Сегодня обнаружил.
Отчим глупо развел руками.
Настя кивнула головой, перекрестилась, взяла пустую миску Полкана, села на ступеньку... И вдруг из нее вырвалось:
- Гадство! Это - ты, ты виноват! Ты же клялся, что найдешь способ! Где он этот способ! Я домой хочу.
- Я не клялся, Настя, - отчим жалко моргал. - Просто, видимо, нужно подождать. Я буду
- Просто?!! Что ждать? Тут невозможно ждать! Здесь всегда все одно и то же! Уже третий год ничего не изменяется!
- Ну, тогда,ну... нужно, наверное, рыть.
- Рыть!? Рой! - Настя швырнула миску в окно.
От звона разбитого стекла, отчим вздрогнул и тихо произнес:
- Разве, Настенька, плохо, когда ничего не изменяется?
Настя замотала головой, пытаясь унять слезы, но все равно они брызнули на черную осеннюю землю, потревожив сон личинок Красного Капрала.
Искать ток долго не пришлось. На ядовито-зеленой поляне - красные птицы, с нимбами из красных бабочек, языками пламени, кружили вокруг дуба.
Настя вскрикнула. У птиц - невозможные, остекленевшие человеческие глаза, а из открытых розовых клювов раздавалось:
"Настя, Настенька! Разве плохо, когда ничего не изменяется?! Хорошо-Хорошо".
"Нет, не хочу!Не надо!"
Трава под Настиными ногами разом пожелтела и вдруг закружилась. В глазах потемнело, черная холодная земля громко чавканула, все затихло и время исчезло.
*
Настя открывает глаза - звезды. Созвездия, названия которых никогда не знала. Переводит взгляд. А вот - луна. Женское лицо. Мамино.
- Мама... Вон они звезды из колодца, правда, видны..
- Ах, Настя... - мать откидывает лопату.
Лопату - как странно...
Лицо у матери такое постаревшее, волосы спутанные. Всхлипывает, утирает глаза. Берет Настю на руки.
- Мама, что ты молчишь? И луну из колодца тоже видно. Честно.