О радости и веселии небесных

Так говорит Иегова: на этом месте, о котором вы говорите: "оно пусто, без людей и без скота", - в городах Иудейских и на улицах Иерусалима, которые пусты, без людей, без жителей, без скота, опять будет слышен голос радости и голос веселья, голос жениха и голос невесты, голос говорящих: "славьте Иегову Саваофа, ибо благ Иегова, ибо вовек милость Его", и голос приносящих жертву благодарения в доме Иеговы; ибо Я возвращу плененных сей земли в прежнее состояние, говорит Иегова. (Иеремия 33; 10, 11)

В книге (Латинского Слова) "Суммарное изложение внутреннего смысла книг пророческих Слова Ветхого Завета" сказано было, что эти два стиха (из Пророка Иеремии) из которых взят текст, приведенный выше, говорят о тех, кто будет поклоняться Господу из побуждения к истинному и доброму. Ибо оба оных побуждения должны присутствовать в подлинном Богопоклонении. Одно побуждение без другого, или же - если одно не ведёт к другому, не имеет (для человека) ни малейшей ценности. Потому что совершенно бессмысленно культивировать побуждение к истинному, ели только, при этом, не культивируемо также и побуждение к доброму. И точно также бессмысленно культивировать и побуждение к доброму, если только, совместно, при этом, не культивируемо и побуждение к истинному. И также совершенно невозможно, культивируя оные по раздельности, стяжать небо, ибо небо происходит исключительно из, и - соответственно (взаимному) супружеству этих двух побуждений.

Поэтому-то, совершенно бесполезно (для преобразования и возрождения духовных), как это случается у некоторых, когда, с одной стороны, присутствует побуждение к некоему определенному истинному, а - с другой стороны, тут же наличествует и некое (совершенно несродное оному) побуждение к какому-либо доброму жизни, если только оба этих побуждения приобретаемы совершенно независимо друг от друга, пусть они, во внешнем, и представляются связанными (меж собою) в одном и том же сознании. Ибо (в одном и том же сознании) непременно должно существовать именно супружество этих двух побуждений, подлинное же супружество может совершиться лишь между теми побуждениями, которые в состоянии входить, внутренне, в наиболее тесные взаимоотношения друг с другом - таким образом, чтобы одно обеспечивало бы (в этом взаимоотношении его общую) форму, а другое - (даровало бы оному) жизнь однородного качества (соответствующего этой форме), (и в этом взаимоотношении) истинное привносит (от себя общую) форму (такового взаимоотношения), а доброе - жизнь (оного).

Поэтому, лишь то доброе может быть соединяемо, в супружестве, с определённым истинным, которое составляет актуальное употребление (на практике) того, чему учит именно это вот истинное. Меж разнородным же супружественное соединение совершенно невозможно. И это - по той причине, что именно так дело обстоит в духовном супружестве доброго и истинного - блага и истинности не могут быть сочетаемы разнородностно так, чтобы, затем, образовывать супружество небесное, и это так вне зависимости оттого, насколько истинное, при этом, будет (представляться) более подлинным, или насколько доброе - будет казаться более желанным. То, что всякое истинное должно быть сочетаемо исключительно со своим собственным добрым, и ни с каким иным, это будет очевидно, даже и в самоей букве Слова - в любой форме оного, всякому, кто сможет рассмотреть Слово соответственно тому рациональному учению, которое представлено в нижеследующем:

До сих пор не было видно, что в частностях Слова есть супружество Господа и Церкви, и поэтому супружество доброго и истинного. И это нельзя было увидеть, потому что до сих пор не был открыт духовный смысл Слова, а супружество это можно увидеть только в этом смысле. В Слове есть два смысла, скрытые в буквальном смысле, которые называются духовным и небесным. В духовном смысле то, что есть в Слове, в основном относится к Церкви, а в небесном - в основном к Господу. Затем, в духовном смысле то, что есть в Слове, в основном относится к Божественному истинному, а в небесном - в основном к Божественному доброму. Таким образом, в Слове присутствует это супружество. (T.C.R. 248)

Полученное в откровении Слово есть тем посредием, которым осуществляемо супружество Господа и Церкви, или же, что то же самое - супружество Господа и возрожденным (состоянием духа) в человечестве. Следовательно - это супружество выражаемо во всякой малейшей частности там, а не просто так - то там, то сям; тем более, что всякая малейшая частность там имеет отношение, с одной стороны, к Господу, а, с другой стороны - к человеку. Ибо всякая частность там говорит о том, что именно соделал Господь, и чему он желает наставлять (человека); и всякая частность там также говорит о человеке, и о том, что он доложен делать. И - признание этого супружества в Слове, включает в себя, соответственно, и признание Божественного авторитета Слова - с одной стороны, и признание, что оно (или же Слово) должно быть относимо к собственному у человека - с другой стороны. И оба оных (признания) совершенно необходимы для всякого подлинного восприятия Слова. Ибо признание его (или же - Слова) Божественного авторитета не даёт ничего для возрождения (у человека), если только, одновременно с этим, не присутствует также и признания того, что всякая малейшая частность там должна иметь сугубо практическое приложение к собственному у человека.

Вполне природной тенденцией является мыслить, что вот эта вот частность Слова имеет к тебе отношение, а вот та - имеет отношение лишь к кому-либо другому; но точно также, как все они имеют отношение к Господнему Прославлению, точно также, в последней (раздельной) степени (творения), все они относятся, и являются совершенно необходимыми для возрождения всякой, без малейшего исключения, индивидуальности.

С другой стороны - всё это совершенно не даёт ничего для возрождения, когда Слово восполедуемо и применяемо (в практической жизни) кем-либо, если только, при этом, всё это не основано на безоговорочном признании его Божественного авторитета. Ибо, скажем, хотя человек и может подчиняться, в степени природной (своего существования), заповеди "не укради", но - если только отрешение от воровства не будет осуществляемо (при этом) исключительно и единственно потому, что оное противоречит именно заповеди, дарованной от Бога - оное (природное) отрешение (от воровства) совершенно не будет способствовать хоть какому-либо спасению духовному.

И, таким образом, тогда как там (или же в букве Слова) есть тот смысл небесный, который там предназначен исключительно для ангелов самого высшего неба, там также есть и тот смыл небесный, совместно со смыслом духовным, который предназначен каждому человеку в Церкви, который входит в смысл небесный Слова, предназначенный там именно для него - если только он принимает его как Божественный авторитет для себя, и кто (также) входит и в смысл духовный, который для него там предназначен, что происходит исключительно в том случае, если он прилагает сказанное там к своим собственным духовным состояниям. И насколько он входит в оба оных (смысла), настолько же он и взирает к Господу, как Жениху, и к Церкви, в себе самом, как к Невесте (этого Жениха), и лишь настолько же в нём и будет слышен голос радости и голос веселья.

Но этого невозможно увидеть (в Слове), если не знать значения выражений и имён по духовному и небесному смыслам. Ибо некоторыми выражениями и именами обозначается доброе, некоторыми - истинное, а некоторые заключают в себе и то, и другое. Так что без этих познаний невозможно увидеть супружество в частностях Слова. Вот причина того, что эта тайна не была открыта раньше. (T.C.R. 248)

Поэтому-то- прежде дарования (человеку Церкви) Писаний (Сведенборга), Слово не было открыто рациональному (постижению) в человеческом сознании, и, посему, не могло существовать и никакого рационального разумения того, что там в себя включало это супружество. Ибо без того смысла духовного, который единственный может формировать (у человека в сознании) рассудочную духовность, сообщение меж добрым и истинным не было ясно постигаемо, сознание же природное действительно склонно сопротивляться восприятию ясного наставления в оном, ибо оно (или же - сознание природное) предпочитает пребывать в своём собственном суждении о том, чем именно является доброе, и принимать истинное лишь в той степени, в которой оное (истинное) представляется ему согласованным с этим самым добрым (из его собственных суждений о нём).

Откуда следует то, что лишь из этого (или же духовного) смысла Слова, из которого открываемо, чем в себе есть это самое духовное супружество, и могут быть узреваемы в Слове формы конечные оного (супружества). Ибо иначе (рассудок) будет воспринимать эти конечные формы лишь как простые повторения, точно также, как ему представляется, что женщина есть лишь (полностью эквивалентным) повторением мужчины, отличным от мужчины лишь различными обстоятельствами (своего формирования) и окружением. И он полагает (тогда) эти повторения обладающими лишь самым внешним касательством друг к другу, точно также, как он полагает супружество меж мужчиной и женщиной лишь каким-то сугубо внешним союзом, не обладающим никакой продолженностью в мир духовный, и менее того - в небо. Но Божественное Супружество не только вовлечено в союз меж небесным и духовным смыслами, пребывающими в каждом отдельном выражении Слова, но оное также являемо и посредством многочисленных парностей в выражениях, которые там присутствуют, и где каждое такое выражение всегда имеет своего должного сотоварища. Ибо:

Оттого что такое супружество присутствует в частностях Слова, в нём часто встречаются выражения, в которых на первый взгляд дважды повторяется одно и то же. Однако это не повторения, просто одно относится к доброму, а другое - к истинному, и оба, вместе взятые, образуют соединение, то есть одно целое. Отсюда же происходит Божественная святость Слова, ибо во всяком Божественном действии присутствует доброе, соединённое с истинным, и истинное, соединённое с добрым. (T.C.R. 248)

Откуда (следует, что) - во всём здесь присутствует определённого рода видимость половых различий и супружества. Доброе и истинное действительно составляют единство в Господе, но поскольку человек создан таким образом, что он может мыслить одним образом, действовать же - совершенно иным, то, посему, его воля и его разумение, таким образом, действуют в раздельности, и посему Господь никоим образом не мог бы приспосабливать Себя к человеческому разумению, если б только Он не говорил бы о Себе таким образом, словно бы Божественное Доброе и Божественное истинное в Нём были бы как бы двумя (отдельными сущностями), и - точно также, если б он не являл бы доброе и истинное человеку, как двойственное. Ибо человек должен принять небо исключительно добровольно, и посему он должен осуществить в себе супружество доброго и истинного, посредством которого и сотворяемо небо в нём, также совершенно добровольно и (как бы) сам собою.

Сказано, что во всех частностях Слова есть супружество Господа и Церкви, и поэтому супружество доброго и истинного, потому что там, где есть супружество Господа и церкви, есть и супружество доброго и истинного, ибо одно супружество происходит из другого. В то время как Церковь или же человек церкви, пребывает в истинном, Господь влияет на истинное добрым и оживотворяет оные, или, что то же самое, в то время как Церковь, или же человек, церкви пребывает в разумении истинного, Господь влияет на это разумение добрым благолюбия, и, таким образом, наполняет его жизнью. (T.C.R. 249)

Истинное входит в человека путём внешним, доброе же - путём внутренним. Но доброе отнюдь не может оставаться небесным, по качеству своему, если только оное не воспринимаемо в форме (сродственного ему) истинного. Господь дарует доброе совершенно всякому, ибо жизнь (которой Господь оживотворяет всякого, в сути своей) есть добрым, даже и жизнь у человека (чисто) природного, но оная жизнь (у человека чисто природного) есть добрым, извращённым в восприятии оного (доброго). Для восприятия же доброго в неизвращении оного, человек должен стяжать (для себя) истинности, и, постпредством стремления к жизни в оных (истинностях), открывать их в себе, для восприятия (в них) того доброго, которое и дарует жизнь оным (истинностям в нём), и претворяет оные в такое же внутреннее (качество), какова форма их внешнего выражения.

У каждого человека есть две способности жизни, которые называются разумом и волей. Разум - это вместилище истинного и поэтому мудрости, воля же - вместилище доброго, и поэтому - благолюбия. Эти две способности должны составлять одно у человека, чтобы он мог быть человеком Церкви; и они составляют одно, когда человек формирует свой разум из подлинных истинностей, и, по видимости, делает это сам собою, в то время как его воля наполняется добрым любви, что створяемо (в нём) Господом. Поэтому у человека есть жизнь истинного и жизнь доброго; жизнь истинного - в разуме, а жизнь доброго - в воле. Когда они соединены, они представляют собой не две жизни, а одну. Это и есть супружество Господа и Церкви, или же супружество доброго и истинного у человека. (T.C.R. 249)

Воля и разумение от самого рождения разделены в человеке с той целью, дабы он мог бы - по свободной воле принять, или же - наоборот, отвергнуть жизнь небесную. Ибо - если б его разумение не могло бы быть возвышаемым над его волительным, дабы дозволять ему, хотя бы и временно, видеть истинное, которое наставляет его в совершенно иной жизни, нежели та, что свойственна его собственному волительному, то он никогда не смог бы познать то, что существует хоть какое-либо иное доброе, кроме того, которое удовлетворяло бы полостью его любовь природную, и - менее того он мог бы тогда сопротивляется этой своей природной любви, и вызыскивать доброго, совершенно отличного, и гораздо более возвышенного, нежели то (доброе), которое приносит исключительно удовлетворение природное. И - тем не менее, воля и разум таки должны быть соединяемы воедино, прежде чем человек, по истинному, сделается человеком Церкви, или же - супружество воли и разумения должно состояться (в нём) прежде того, как можно будет сказать о человеке, что Церковь в нём пребывает, и оное (супружество) должно войти в свою полноту прежде того, как он станет возрожденным и пригодным для неба.

Но, опять же, это супружество вовсе не есть (тогда) тем же самым супружеством воли и разумения, которое свойственно человеку от (его) рождения. Ибо если человек лишь входит в оное (свойственное ему по природе), то это супружество тогда адское, где разумение обращается лишь в покорного раба для собственного волительного у человека, что, при естественном ходе событий, всегда практически неизбежно. Ибо после того, как разумение возвышаемо бывает над волительным, дабы узреть то истинное, которому научает Господь, оно, с неизбежностью, затем падает назад, на уровень собственного волительного, если только (при возвышении) не совершается сопротивления этому волительному, и, посредством самопринуждения, не происходит (затем и) безоговорочное подчинение узрённому (в возвышении разумения) истинному. После чего Господом бывает даруема совершенно новая воля, которая тогда полностью согласуема с возвышенным рассудочным, и полностью подчиняема оному.

Таким образом - в небесном супружестве возвышенное разумение ведёт, и (новое) волительное - (за ним) следует. И - поскольку природное волительное и разумение могут вступить (меж собою) лишь в супружество адское, где воля ведёт, а рассудочное обращается в покорного раба, то, посему, и мужчина с женщиной, которые чисто природны, и (вовсе) не стремятся к возрождению - оные также могут войти меж собою исключительно лишь в супружество адское, в котором женщина действительно управляет всем - или же с очевидностью и открыто, или же - искусно (сокрыто) и опосредовано, когда снаружи (этого её управления) совершенно не видно.

Поэтому, хотя иногда и может казаться (извне) у чисто природных (супругов), что там управляет мужчина, тем не менее - лишь там, где они оба стремятся к тому, дабы исключительно разумение истинного, а не их собственное волительное правили бы (у них всем в сознании) - лишь там мужчина поистине тогда ведёт, а женщина подлинно любит, дабы он делал это.

Состояние духовное, порождаемое (в сознании) возрождением, всегда совершенно противоположно тому, которое (там) обретаемо по (врождённому) природному. Да, супружество адское действительно обладает своими собственными удовольствиями, но из оного отнюдь не проистекает никакого благополучия (духовного), и из оного вовсе не обретаемо ни подлинной (духовной) радости в воле, ни подлинного (духовного) веселья в разумении. Ибо лишь насколько возрождение делает возможным (подлинное) сочетательное супружество, настолько же становится слышен там (или же - в супружестве оном тогда) и голос радости, и голос веселья.

Радость и веселье упоминаются вместе потому, что радость описывает доброе, а веселье - истинное, иначе говоря, радость - любовь, а веселье - мудрость. Ибо радость принадлежит сердцу, а веселье - духу, иными словами, радость - от воли, а веселье - от разума. (T.C.R. 252)

Именно оные радости и веселье, в своём соединении, и образуют (в человеке) благополучие небесное. (Как сказано об этом было в Латинском Слове:)

Истинная небесная радость, т.е. самая сущность её, не может быть описана, потому что она пребывает в самых внутренних началах жизни ангельской и уже оттуда исполняет все частности их мысли и побуждения, а потому и все частности их речи и действий. Это делается таким образом, как если б внутренние начала их были бы совершенно раскрыты к восприятию наслаждения и блаженства, растекающегося по каждому волоконцу тела и, следовательно, по всему его существу; поэтому постижение и ощущение этого блаженства выше всякого описания, ибо то, что начинается в самых внутренних началах, растекается во все малейшие частицы, зачинающиеся от этих внутренних начал, и, постоянно прибывая, распространяется далее - до внешних проявлений. Когда добрые духи, которые сами еще не находятся в этом наслаждении, поскольку они еще не вознесены на небеса, постигают его в исходящей от ангела сфере любви, то они исполняются таким удовольствием, что приходят как бы в сладкое забвение; это случалось иногда и с теми, которые желали узнать, что такое небесная радость. (H.H. 409)

То, чем небесная радость есть для воли, тем же небесное веселье есть для разума. Именно в такую-то радость, и в такое-то веселье и желает Господь ввести всех тех, кто за ним воспоследуют. И те, кто позволяют Ему вести себя к оным (радости и веселию небесным), те и пребывают, затем, в таковых состояниях благополучия уже целую вечность. И (скажите) - чего же стоят тогда все те беспокойства (и утеснения телесные), которые переживаемы бывают в состояниях искушений, каковые непременно должны произойти (у человека, проходящего состояния преобразования и возрождения), но которые длятся лишь весьма определённое число лет (по сравнению с вечным благополучием)?

(В Латинском Слове) утверждается, что эти радость и веселье, обретающиеся во внутреннейшем, развиваются во всё большем возрастании, по мере своего продвижения ко внешним (в сознании). И, таким образом, радость и веселье небесного супружества (пребывающего) внутри, входит в свою полноту, в восприятии сознания, когда оное (супружество) находит своё завершающее воплощение также и в супружестве внешнем. Супружество Господа и Церкви в каждом из членов супружества (внешнего) есть (главным) источником всякой жизни небесной, и оное осуществляемо (тогда) во всякой радости, и во всяком веселии с ним связанных, каковое оное (внешнее супружество тогда) обретает во внешнейших из внутреннейших (состояний сознания) у каждого ангельского мужа и (его ангельской) жены. Именно это-то состояние (духовное) и имеется ввиду под выражением "на этом месте" в (вышепроцитированном) отрывке из (Божественного Слова) где сказано было, что "(на этом месте), ... опять будет слышен голос радости и голос веселья, голос жениха и голос невесты". (Иеремия 33; 10, 11)

Аминь