Синешкурый копал. Рыл то лапами, то лопатой соответствующих размеров, то помогал себе киркой. Перемазанный в земле, налипшей смоле и стружке от только поставленных опор под свод удлинняющегося усилиями дракона корридора. На зубах скрипел песок с глиной, чешуйки давно уже невыносимо чесались от попавшей под них грязи. Синешкурый загружая очередную тачку шипел сквозь сжатые челюсти.
- Все беды от женщин. Полюбому все беды от женщин. Вот какого беса я согласился на эту авантюру? Не знаешь?
- не знаю. - Синешкурый отвечал сам себе.
- А вот и знаешь, ящерица доморощенная. Кто выпендривался перед курсом? Я. Кто за красивые глаза поперся сюда? Тоже я. Так чегож теперь жаловаться то. Никто за язык не тянул.
- И зачем она только с папой ругалась? Товарищ Лектор в гневе крут, можно ведь и огрести, да тем более за такое...
- Эээх ухнем!
Лопата вонзилась в новый пласт и подкину ком глины отправиа его в телегу.
Месяц назад.
Курс готовился к каникулам, экзамены были сданы, и даже тов. Лектор поставил всем зачеты, и закончил тиранить "особенно подающих надежды" учеников. Большая часть курса сидела в аудитории, весело болтали, кидались самолетиками из бумаги и создавали голографические иллюзии, когда в аудиторию вошла с поникшей головой и потухшим взором дочь тов. Лектора. Обычно веселая и неугомонная, сейчас она представляла из себя сосредоточие вселенской скорби. Студиозусы собрались вокруг нее, а некоторый так и вовсе спланировали с задних рядов, и поведала она им, что ее любимый папа, руководствуясь своим чувством справедливости и наказания, в назидание ей за непослушание и своеволие приведшее к уничтожению ценного имущества, а именно любимого чайного сервиза любимой мамы, а так же необратимую порчу любиминого папиного набора для алхимии, она обречена на все летние каникулы не покидать семейного очага посредством ее рук, ног, крыльев, хвоста, живота и прочих частей тела, ползком, бегом, левитируя, применяя магию, через дверные, оконные и печные отверстия в доме. Товарищь Лектор любил точные формулировки. Однако Синешкурый моментально придумал выход из ситуации.
- Не переживай! Можно ведь прорыть подкоп и покинуть дом через дыру в полу! про это ничего в ограничениях не сказано. - Синешкурый был очень доволен собой, и расянул пасть в улыбке.
- Если бы. - юная дракона шмыгнула носом. - Папа, что сказал - посредством своих рук и частей тела нельзя. а как я иначе подкоп сделаю?
- А я его тебе пророю! и вынесу тебя на своих руках! - Синешкурый был готов свернуть горы, ради того, что бы уесть своего учителя и поймать того на неточности формулировки.
И вот наш герой уже месяц безвылазно роет подкоп под дом тов. Лектора. Дачный участок у него не маленький, 15 километров от ограды до дома, скальные породы в перемешку с плодородным черноземом и сухим суглинком. И ведь магией пользоваться нельзя, и в открытую прямо у дома не начнешь копать... Большие мозоли покрывали лапы Синешкурого. Правый рог обломился, когда он стукнулся о какойто кусок скалы, еще неделю назад, сменил уже с десяток лопат, тве тачки и обломал три когтя, и даже чуть не утонул, когда вскрыл подземную речку.
Синешкурый копал.
Месяц спустя.
Вот оно! последние сантиметры бетонной плиты подвала, потом чуть чуть поработать пилой и он попадет в нужную комнату. Главное сделать все тихо, а изза этого работать приходится медленно. Но все равно, эти два кошмарных месяца, практически без отдыха и сна, скудная пища и бесконечная грязища подземного тунеля подходили к концу.
- Пурум пурум, мы рождены чтоб сказки сделать былью, чтоб насолить большому злому преподу, похитим дочь дракона прям из дома... - тихонько напевал себе под нос Синешкурый. не в рифму и не в мотив, но все равно никто не слышит. Последнее движение лобзиком, и вот кусок пола отходит в сторону и по глазам бьет яркий свет большой комнаты дочери тов. Лектора.
Синешкурый морщился и ничего не видел толком пока поднимался из проема, но зато очень хорошо услышал до боли в рогах знакомый голос.
- Всетаки он.
- Да, папа.
- Уверена?
- Да, папа.
- Хорошо. Грязь с пола уберешь когда вернешся.
- Хорошо, папа.
- А вам уважаемый, я сочувствую.
На плечо еще не проморгавшегося Синешкурого легла тяжелая лапа, слегка ободряюще похлопала и тяжесть пропала. Раздался
легкий хлопок закрывшейся двери.
Когда глаза привыкли, студент увидел стоящую перед ним дочь тов. Лектора, скромно потупившая взор, и обернувшая хвост вокруг ног.
- Здравствуй, Синешкурый.