Васильев Глеб Андреевич : другие произведения.

Заблудившийся Дворник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Во всем виноваты дворники - это они заломали кусты, Вспугнув мою пышногрудую музу, стоят, выпучив зенки, раззявив рты.

Заблудившийся Дворник.

  
   Она была мерзкой макакой,
   Но все называли ее бабуином.
   Вывесив глаза карантином,
   Мысль обезумевшей кАкой,
   Бросаясь об стену жидким лучом,
   Портя воздух забродившим словом,
   Терзая легкие засохшим слогом,
   Подпирая вселенную плечом -
   Эталоном саженного метра.
   Под напором смрадного ветра
   Роняя созвездия в бездну отчаянья,
   В зубы, в пасть глубочайшего Ничто.
   Растерянно хлопая ушами,
   Потеряв окончательно нить рифмования.
   Каша - не каша, а мерзкая слизь.
   А вы что? Молчите?!
   Зажралися, свиньи.
   Брюхом давя клопов,
   Ночами страша тараканов
   Добродушным рыганьем,
   Вылезая из груды сочных отбросов,
   Давя из себя bel esprit,
   Легко, непринужденно, с улыбкой
   Лукавой на сальных губах,
   Брызжа грязью, немножечко -
   Желчью,
   А больше - вчерашним экскриментом.
   Лениво размазав его по щекам.
   Ждать? - нет. Думать? - нет.
   Действовать? - возможно.
   Не стоит рвать опаленных ресниц,
   Искать, ловить...
   Уж сколько своих колесниц
   Сжег в небе, не уставая коптить,
   Бог Гелиос -
   Без праздников и выходных.
   И сколько же их таких?
   Хромых, прокаженных, безухих?
   Порою встречал безмозглых -
   Пожалуй, счастливых самых.
   Остатки себя, протухших,
   Сгребая глаз потухших
   Кучки.
   Портреты в толстенных рамах.
   Над рамами небо да тучки,
   Да редкие птички,
   Синички, цветочки-колокольчики.
   В траве притаились лягухи.
   Дрезденские тягачи,
   Хрустя и чавкая ими
   Довольно.
   Довольно неловко, невольно
   Вспомнив и помня розы имя,
   Въевшиеся в кожу кресты.
   Бывшие лорды, графины, прошлые ловкачи.
   Ни настоящих, ни будущих...
   Вышли все, нету, нетути.
   Соленым языком плети те
   Облизывает морской водой гнетущих
   Дней прошлых - минувших.
   Солнышко, всхлипнув из жижи, - будущих
   Тысячелетий символишком, выкатя
   Огненное тельце, нехотя
   Льет ласку лучей углов
   На кубы сынов голов,
   Почивших в уюте, погрязших в похоти,
   Слизавших сладкие капли пакости.
   Чувство только им известной кОрысти.
   А что это там, в углу? Воняет!
   Отставной штабс-капитан. Роняет
   Честь, шмыгая носом, поднимает.
   Иногда берет языка, пытает.
   Коня взрастил своими руками,
   Теперь крюками острыми глаз цепляет.
   Нет старшего чина боле,
   Некому честь отдать. Дотоле
   Кататься будет планета,
   Крысиный яд, отрава, гадость.
   Редкая, по нынешним временам, кость
   Застряла в узком горле феномена.
   Пожалуй, хватит. Да и нет такого пакета,
   Секретной папки, плана Мосгидростроехладокомбината.
   Злобно кусая ладони, ступни -
   Поиски эрогена.
   Жалость! Какая жалость!!!
   Нет ни обного жуткого кровоточащего стигмата.
   Что там вдалеке? Перемена.
   Странное облачко в лучах галогена.
   Чу! Заблудившийся Дворник завыл на луну.
   Видать, замотыжил чекрыжную ышу.
   Ее - кровавую жертву - ко дну,
   Богам, чтоб хоть один услышал,
   Протер свою сонную крышу,
   Вывел к свету фонарей,
   Раю неубранных улиц - блудниц,
   Где толпы знакомых, почти родных, золотарей -
   Каждый нежный, кашляет, рыгает - соловей.
   Настоящие соловьи, натуральные, стопроцентные,
   Пестренькие, разбеспрецидентные.
   Где теперь отчий остров -
   Район миллиона белых больниц?
   На крылышках жизнь умчали стаи синиц.
   На память - обугленный остов.
   Он - здесь. Как в бане немой одинок.
   Из разорванной, перебитой, хромой судьбы сок
   Зарывается в снег, уходит в песок...
   А там, за морями ключей, за горами закрытых дверей,
   Под бодрящие крики "Сокроей! Не робей!"
   Льется братство с любовью в обнимку -
   Только знай - стакан подставляй.
   В каждой квартирке теплится жизнь,
   Или то, что на нее так похоже...
   Тут букать и мукать не гоже.
   Любое несчастье, мелочь счавкает добрая синь.
   Так что давай, не грусти, не чихай, не робей,
   Трави помалу, не упускай, птица - не воробей,
   Воробей, брат, не курица -
   С шилом в мешке не схоронится.
   Есть ноги? Нет? Вставай!
   Что там в бутылках? Надежда?
   Ящик ее! Сюда! Доставай.
   Там грязь обвенчалась с Полярною.
   Я сам на нее любовался,
   Но мне жребий скромнее достался.
   Со звездой теперь Грязь, с яркою самою.
   А я что? Не богат рогами,
   Да ребрами худ, видать.
   Привык на многое слишком плевать.
   Но Грязь, при встрече, размажу ногами.
   Но это все там, за оврагами стройных манер,
   За речками глаз лукавых, за долиной ручных
   ЦерберОв, силиконовых будней,
   Где времени марш увязает в болоте студней,
   Где поет лейтмотив дней былых
   Заводных роща кудрявой фанеры.
   Все там... А он здесь, где нет ничего
   Того, что бы любил, по головке гладил.
   Как же он заблудился? Как сам себе в карман нагадил?
   Здесь нет ничего, что было иль будет его.
   Как? Что вы говорите?! Быть того не может!
   Вы не слышали печальнейшей повести на свете,
   Это вам не хохма о Ромео и Джульете.
   Эй вы, тот, что глаза кукожит!
   И все вы - люди, леди, счастья своего садовники -
   Послушайте плачь о Заблудившемся Дворнике.
  
   Кум королю, родственник черту -
   Дворник работал не ради чинов поднебесных,
   Не гнушался, однако, отзывов лестных.
   Бывало, собрав вокруг себя когорту
   Визжаще-пищащих, слюнями исходящих сопливыми
   Поклонниц-девиц, затейниц-озорниц,
   Окрысив мордочку поласковей,
   Не забыв в то же время о долге -
   Свежевылизанной, чистой местами дороге,
   На манер а-ля "золотарь-соловей",
   Тихо хлюпал в углу ими - строптивыми.
   С неба срывались звезды,
   Луна то худела, то дулась.
   А Дворник все жил,
   Не тужил, не думал,
   Как будто его жизни ниточку
   Обрезать-порвать не под силу тонкую
   Тетиву-струну звонкую.
   Ломался лед, хрустел по швам план,
   Неподалеку Мосгидростроехладокомбинат
   Взорвался... Не целиком, а так,
   Слегка проголодался. С ним башенный кран -
   Бешеный аппарат.
   Весна. Что цветет, что пахнет
   Противно.
   Что течет, бежит ручьями, журчит.
   Эйфория из брюха каждого свободу,
   Анархию крепким словом кричит.
   Кто вдруг сделает что, ахнет.
   Не подумав. Завидно.
   Завидно тем, кому видно да обидно, стыдно.
   Редко, репка-дедка-бабка-внучка -
   Странная склеилась цепочка.
   Лишь Дворник душой затошнил, сотни
   Тысяч миллионов желтых скрижалей
   Переворошил.
   Нет!
   Нету в брюхе анархии, нет эйфории,
   Нет весны. Заскрежетали
   Челюсти. Высоко, глубже бездны пресловутого
   Морокота. Чернее, чем слово "Калькутта".
   Шире глубокого лета спрятанных в зиму дней,
   Летающих под носом кораблей осеней,
   Осененных знамением слева и снизу.
   Крушащие силы в бессилии бились,
   Гром рвался, змеились молнии, вились.
   Чертят изломчивый.
   Хвост пушистый трахеи забил.
   И тепло и щекотно, но...
   Есть парочка маленьких но.
   Чувство мусорной тревоги. Винил -
   Осколки.
   Чешутся, лезут наружу, кромсают ватник,
   Лопаются вместе с кожей,
   Колются небритой рожей
   Под левой лопаткой наколки.
   Со стороны сердца - иголки.
   Мишень паршивая - маленькая.
   Тут хитрый голубь, приделав рога,
   Аки бис лукавый, индо мысль
   Нашептал, гаденький!
   Глузда сорвались, скатился-спланировал шифер.
   Клеточки, нервы, мыслей клочки - кто куда.
   И сразу вода, вода, вода...
   В голове вода. Сам себе боцман и шкипер.
   По морям, по волнам, сегодня здесь...
   Завтра вобще не будет.
   Тишь, гладь, рвущая в лоскуты благодать.
   Будь посчастливей тут бы, на этом самом месте,
   Дуба дать.
   По морям, по волнам. Туда, туда, туда...
   Там!
   Но вот он уж там.
   Там, за морями закаченных солнц,
   За горами лунных дорожек,
   За пропастью нитей лучей,
   Режущих в кровь ладони
   Распахнутых ставней
   Манящих ночей.
  
   Jenny had the white heart.
   Now her face is red with blood...
   Что-то из прошлой жизни,
   Лезут слова совсем невпопад,
   Упорно таранят череп, как рыба -
   Всегда с головы. Гниет.
   И вдруг прорвались, слились в единый
   Шумящий поток. Водопад ревет:
   "Я помню!
   Знаю!
   Верю!
   Жду!
   Хочу!
   Могу!
   И, наконец, живу!"
   Что это может значить? Ха!
   Возможно, ха в квадрате.
   Смешно, как обвинить в разврате
   Племенного петуха -
   Нахохлившись, с надменной миной,
   Тупой, как валенок предместий Ингоды,
   Ему хоть кости все смешают дрыной,
   Хоть в клюв дадут зловонием беды,
   Он будет продолжать. Спокойный,
   Словно молодой холоднокровный
   Кубик льда, кататься по просторам
   Жизни. Через край ее, родную,
   Прихлебывать,
   За ворот лить.
   Куда б еще мечту большую?
   Туда, к стене. Щелчок затвором.
   И вороны уж знают этот звук,
   Уж помнят все -
   И сладкий вкус, и цвет, и запах.
   Летят с портфелями и в черных шляпах.
   И чернота сокроет вновь ее,
   Начнется новый праздник, и новых мук,
   Как с неба манны, ждут,
   Ложатся на крыло, глазами томно водят...
   Вдруг! Проснулся!
   Взметнулся.
   Реки по кругу нервно ходят,
   Вновь черные перья небо рвут.
   Лохматые призраки пыльных поместий,
   Захваченных странной игрой в зеркалах
   Дремлющих глаз огоньков и свечей,
   Где вновь воскресает азарт тех затей,
   Горький отблеск свернувшихся фраз на полах,
   Сбившийся в стаю печальных известий.
   У каждого собственный парус,
   Растрепанный груз ветров,
   Пылающий след на шее,
   Память из лишних слов.
   Срывающий все смелее,
   Обнажая стыдливый казус -
   На редкость мерзкое слово,
   Как груда протухших мокриц,
   Ласкающих нежно изгибы
   До боли знакомых лиц.
   Натяжка улыбок на дыбы.
   И все по кругу, снова и снова.
   Что вечно - ничтожно,
   Что истинно - ложно.
   Смысл не для жизни - для басней,
   Для сказок - мораль.
   Кто может сказать что-то против?
   И снова вперед, давя на педаль.
   Кровь из ушей - прекрасней
   Алого цвета нет ничего.
   Багряный, пурпурный, закатный,
   Адреналином гранящий ряды
   Убегающих вширь расстояний,
   Рыдающий, яркий, плакатный.
   Взгляд, испаряющий море воды
   Слов соленых стараний.
   Ликующий грязный удел,
   Рисующий счастье на стеклах.
   В объятьях ломающий всякий предел
   Истерзанных вновь, как и прежде.
   Как в старые добрые дни
   Тесно помятой надежде
   В пропахшей любовью,
   Пропитанной верой одежде.
   Старые карлы с густыми бровями
   Грустно потупили взоры очей -
   Слишком уж часто, звеня бубенцами,
   Под лязг топоров бессонных ночей
   Летели под ноги толпе калачей
   Головы полные светлых идей.
  
   Но звуковой барьер преодолен,
   Растоптан слонами с белых полей.
   И факел плоти распален,
   Но нет, не осталось свободных ролей.
   Все зарифмовано, сбито в квадраты -
   В столбики - прибыль, в строчку - затраты.
  
   Лирохвостая нимфа вильнула бедром,
   Растворилась в бокале луна
   Каплей крови игристой красна.
   Хорошее место. Хопром
   Назовут.
   Соплями истекут
   Могучие скалы сахарных конусов,
   Спирали всходящие нижних слоев.
   Озера, заросшие белых лотосов
   Семьями здешних краев.
   Лагуны, отроги,
   Изгибы, дороги,
   Равнины и веси,
   Степи...
   Кто взвесит
   Ту пыль, что осела на метлах,
   Старых, битых молнией ветлах?
  
   И понял все он:
   Заблудился!
   С путей, прочерченных своей звездой,
   Сбился.
   Отошел от традиций квартального счастья,
   Отдалился.
   Нахлынувшей сермяжной правдой
   Подавился.
   Ясный горный хрусталь пеленой с его глаз
   Развалился.
   И ток по рукам,
   Звонок в голове, гудки:
   "Алло, кто говорит?"
   - У-У-У-А-ААААА!!!!!
   Ужас! Кошмар полуночный!
   Кричаще-вопящий страх,
   Играющий блик
   В расширенных им зрачках:
   Один!!!
   Не считая убогих тварей - один!
   Безликой судьбы слуга,
   Неволи своей господин.
   Занес высоко над луной
   Метлу, как меч паладин;
   Звериный оскал, нить лунной дорожки,
   Шипящей от жара горящих глаз...
   Но что это?
   Какой-то черный ход, припасенный кем-то лаз.
   Память - вот ключ.
   Холод - вот выход.
  
   И, может быть, вновь по весне
   Будет на Марсе рожь колоситься.
   Страшный Дворник, пришедший во сне,
   Заблудившимся больше не снится.
   Больницы покрасят опять белым.
   Может краской, а может - мелом.
  
  
  
   7
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"