Вообще-то, я мечтал о велосипеде. С тонкими-претонкими спицами, туго натянутыми, словно струны, на ободах. Чтобы спиц было много-много, не сосчитать, раз, два, три... А если крутануть, тр-р-р-р... То все спицы сливаются вместе, и нет их... Ни одной. И пока колесо крутится, оно совсем без спиц, честное слово! Хоть все глаза просмотри!
А потом колесо останавливается, и вот они все, пожалуйста! Тоненькие, натянутые, как струны.
И чтобы звонок был на блестящем руле, дры-ынс... Обязательно. Потому что без звонка велосипед все равно, что ружье без патронов. Или телефон с оторванной трубкой. Подумайте сами... Кому нужны глухонемые велосипеды?
И чтобы сыпались искры от фонарей. На колесах чтобы мелькали красненькие такие пятачки. Спереди чтобы вспыхивала фара. И чтобы под багажником отражались горящие кошачьи глазки - обязательно. Кому нужные безглазые велосипеды?
И главное, чтобы велосипед был свой. Потому что чужой велосипед у меня уже есть. Женин велосипед. Только она никогда руль из рук не выпускает. Катайся, говорит, так. Чтобы тебе педали, а мне руль. А так не интересно. И мы с Женей сильно поругались из-за этого руля. Так что я домой побежал, и руки у меня сильно тряслись, и от волнения я даже заикаться начал:
- Купи (и-ик...) те мне (ик...) велоси (и-ик...) пед... - закричал я на весь наш дом.
И мама всплеснула руками, сестра Катя выронила учебник, и даже за папиной дверью послышались признаки жизни. И сам папа появился на пороге.
- Здрасьте! - сказал папа. - Почему такая спешка?
- Потому! - сказала мама. - У ребенка уже ноги до потолка выросли. И ему надо педали срочно крутить. И я лично ничего не имею против велосипеда.
- В самом деле, - сказала сестра Катя, - у меня велосипед в его возрасте давно уже был. До сих пор ободранные коленки ноют. А он же у нас мальчик. Мальчикам велосипеды еще нужнее.
А я сказал, что мне Женя руль не дает, хоть тресни ее по шее. А рядом с Женей неинтересно бегать, когда она рулем крутит в разные стороны.
И папа сдался.
- Я же вовсе не против, - сказал папа, - если ему ноги некуда девать и коленок не жалко.
И мы решили купить велосипед на мой день рождения, до которого осталось всего ничего, несколько дней. И я тут же принес календарь и обвел мой день рождения красным кружком. И стал крестики на днях чертить. Пройдет день - крестик. Пройдет другой - снова крестик.
И до последнего крестика остался всего один день.
И тут папа из проката новый фильм принес.
- Это про велосипед? - спросил я.
- Не знаю, - сказал папа, - тут какая-то собака нарисована и пацаны какие-то беспризорные. Посмотрим...
И мы сели смотреть. И в этом фильме действительно показали собаку, которая из маленького щеночка выросла огромной такой псиной. И мальчику, который ее подобрал на улице, сильно доставалось из-за ее проделок. Сначала она разнесла в пух и прах кабинет директора детского дома, и пришлось мальчику бежать с этим выросшим щенком, куда глаза глядят. Потом его с работы выгнали из-за собаки, потом еще хуже. Он какие-то деньги украл, чтобы ее вылечить, и за ним бандиты погнались. И он бежал с больной собакой через всю страну, и нигде не было у них угла, чтобы спрятаться...
А в конце фильма собака вдруг увидела бандита с подозрительной сумкой. И помчалась по вокзальному перрону. И поднялась в воздух, так что полетел несчастный бандит вверх тормашками со своей подозрительной сумкой. И когда милиция открыла сумку, то увидела там взрывчатку. Это когда ба-ба-ах... И все вдребезги... И от вокзала одни обгоревшие пенечки...
Но тут собака увидела, как второй бандит убегает с вокзала со взрывателем. И собака бросилась за ним вслед. И я тоже с ней бросился.
Собака выбежала на дорогу. И я выбежал.
Собака увидела, как поворачивает машина со страшным скрипом, а из окна высовывается рука со взрывателем. И я увидел.
Собака бросилась рысью вслед за машиной. И я, конечно, тоже...
И она влетела в открытое окно и вцепилась зубами в волосатую руку. И я тоже вцепился, тфу-у... какая гадость!
И тут машина перевернулась, и пошло-поехало нас переворачивать, так что стекла вдребезги, и от фар - одно крошево, и крыша - всмятку...
И когда все подбежали, то увидели бандитов без сознания, и я сам лежал почти без сознания, и тут моя израненная собака вылезла из-под обломков, а я зарыдал в полный голос...
И у нашей мамы, оказывается, давно слёзы текли ручьем. И у Кати дрожал подбородок. И даже папа задумчиво тёр глаза.
И я сказал:
- Хочу собаку...
- Здрасьте! - сказал папа. - Хорошие собаки на дороге не валяется. Это мальчику она даром досталась. А так приличный щенок больших денег стоит. Столько же, сколько велосипед...
Папа вдруг обернулся ко мне:
- Вот и выбирай, малыш! Что тебе на день рождения подарить: собаку или велосипед? Подумай хорошенько!
И я даже руками замахал. Еще чего!
И головой затряс. Придумали тоже!
И даже запыхтел:
- Только вздумайте купить мне велосипед! Конечно же, собаку!
И покачал пальцем.
- Как же вы не понимаете! Разве с велосипедом можно дружить? Это же велосипед! Он же железный... Поставишь его в прихожей и всё... А собака - это же друг, понимаете...
И мама вдруг опять всхлипнула, а папа почему-то потёр глаза и сказал:
- А я разве против! Я и сам всю жизнь мечтал о собаке!
- И я мечтала, - вздохнула мама.
- И я, - отозвалось эхо с Катиного угла.
И решили мы всей семьей купить собаку вместо велосипеда. Папа тут же достал телефонную книгу, полистал ее, шу-урх... и набрал телефон собачьего питомника. А я испугался, вдруг там собак никаких нет уже, всех разобрали, и одни хомячки остались, или попугаи в клеточках. Но, как ни странно, в собачьем питомнике оказались двухмесячные щенки. Словно там заранее знали, что я от своего велосипеда откажусь. И нас тут же пригласили посмотреть на щенков.
Смотреть щенков мы поехали на следующий день, до которого я еле-еле дожил. Всю ночь мне снились одни собаки. Как они спасали меня от бандитов и приносили мне, голодному, горячие сосиски из чужой кастрюли, и грели меня теплыми боками, и возили на санках, и разговаривали со мной по собачьи, га-ау... га-ав...
И я проснулся раньше всех, когда еще было совсем темно, и тут же одел колготки на босу ногу, и ботиночки напялил носками врозь, и свитер натянул на майку, и даже шапку поскорее одел. И когда мама утром в мою спальню зашла и увидела, что я уже сижу в кровати в шапке и свитере, то закричала даже. От радости, наверное. А папа не стал бриться и зубы чистить полчаса, и даже туфли не потер бархоткой, сразу побежал машину заводить.
И я думал, что ехать придется на край света, что питомник этот находится где-нибудь в глубоком лесу, среди сосен и дубов, шишек и сосновых иголок. Но оказалось, что питомник - это частный дом посреди города. И взрослые собаки сидели в огромных деревянных домиках. А малыши бегали, где хотели. И по газонам с измятыми цветами, и по тротуарной плитке, и через порог на кухню и тут же в хозяйкину спальню.
И они за нами ввалились в хозяйкин дом целой оравой. И стоило мне опуститься среди них на колени, как они набросились на меня и своими влажными язычками запечатали мне все щеки и уши, чмо-ок, чмо-ок... И я закачался и рухнул на пол, так что они тут же стали делить доставшуюся им добычу.
Одна стащила с меня шапку, другая развязала шнурки, третья попробовала пальцы на зубок. А самая нахальная принялась лизать мне щеки, словно это были мороженые шарики. И у меня в груди всё растаяло, словно моё сердце тоже было мороженым, а теперь потекло горячими ручейками... Только горячие ручейки на самом деле бежали от обалдевших щенков.
И мы кувыркались со щенками посреди тёплых луж, пока тётенька из питомника папе с мамой про своих собак рассказывала. Но только мне некогда было слушать. Потому что мы забрались со щенками под стол, потом проползли под стульями, а потом оказались под хозяйкиной кроватью, и уставшие щенки вдруг развалились и заснули у меня на руках, а одна, самая нахальная, положила мне морду на шею и шумно сопела мне прямо в ухо.
Так меня папа и вытащил с этой собакой из-под кровати.
Она пыхтела мне в нос и вздрагивала от сновидений.
И когда меня спросили, какая собачка мне больше всего понравилась, то я не колебался, - вот же она, пускает слюни на моей шее.
Мы с ней просто прилипли друг к другу. Со страшной силой. Краном не оторвать. Так что пришлось нашему папе раскошелиться и сразу деньги за щенка отдать.
Вот так я мечтал, мечтал о велосипеде, а получил живого щенка.
Но только и велосипед мне все равно подарили.
Со спицами. Со звонком. С фонариками. И даже с кожаной сумочкой для инструментов.
Потому что папа сказал:
- Хорошо, что он собаку выбрал. Все-таки вещи - это предметы неодушевленные. Их люби, не люби, а они в ответ тебе не тявкнут и лапы не подадут. Но и велосипед наш мальчик тоже заслужил. Велосипед теперь не помешает им обоим.
И теперь у меня есть счастье живое, с влажным носом, тёплым животиком и заплетающимися лапами, и счастье обыкновенное, когда ветер свистит в ушах, гудят спицы, трезвонит звонок, дры-ынс...
А сзади кувыркается в пыли лопоухое счастье, потому что оно ещё маленькое, спешит и спотыкается о высунутый до земли розовый язык...