Я театр люблю. Там пирожные в буфете, и за пальто номерки дают железные. Они жгут руки холодком. И еще в театре под лестницей темно, и старые афиши стоят там обиженные, повер-нувшись ко всем горбатыми спинами. И на мраморной лестнице, которая ведет на галерку, ступени чистые-пречистые, не забросанные фантиками, и перила длинные-предлинные, дубового дерева, гладкие и не расцарапанные гвоз-дем.
И люди в театре нарядные, разодетые, хотя я этого не люблю. То есть, когда другие нарядные, то ничего, пусть. Если им делать нечего. А мне не надо. Мне лучше с голыми коленками и босиком. И чтобы футболка была не новая, потому что новые слишком быстро пачкаются. И чтобы один башмак был вместо одной штанги ворот, а второй рядом через пять шагов.
Но только в театр почему-то не пускают в старых футболках и без башмаков. И в футбол там не поиграешь мячом. И пенальти не пробьешь в широкие ворота дубовых дверей. И угловой не подашь от окна в фойе, хотя это не фойе, это целый олимпийский стадион. И в театр надо в носках ходить, шнурки завязывать на ботинках, пуговицы на животе застегивать и рубашку в штаны заправлять.
И мы однажды сходили в такой театр всем нашим классом.
Действие первое
ПРЯТКИ ЗА ШТОРАМИ
Все мы были в туфлях, ботинках и рубашках, которые поджимают уши твердыми воротниками. В штанах с застегнутыми этими... на которые пальцем нельзя показывать. В общем, вырядились, как ненормальные.
И мы, конечно, погладили скользкие перила дубового дерева. Потрогали афиши под лестницей. Номерки прижали к горячим щекам. В буфете попробовали пирожных. И даже посидели в зале в потемках. Посидели, посмотрели по сторонам. Задрали носы к потолку. Интересно все-таки в театре.
А потом вдруг задергались огромные шторы, разъехались в разные стороны, и за шторами оказалась вдруг не окно на улицу, как в обычных домах, а какой-то огромный деревянный помост, на который вывалилась снежным комом целая куча народа. Король с королевой, сапожник, портной... кто только не прятался за бардовым занавесом? И все они рассказали нам сказку, размахивая руками и вприпрыжку. И хотя я люблю сказки слушать с закрытыми глазами и под одеялом, но мне понравилось.
Голоса у всех разные. Кто пищит, кто басом говорит, кто свистит соловьем. И крутится сцена время от времени. То лес появляется из картона, то башни сказочного дворца из фанеры.
В общем, оказывается, в театре не только пирожное в буфете и номерки в гардеробе. Там еще огромные шторы, за которыми окон нет. Называются эти шторы усатым словом - кулисы. А за кулисами вместо окон чего только нет! Даже и не угадаешь, какого кота там прячут в мешке этих огромных штор. И такие прятки называются представлением. А люди, которые в прятки играют, называются артистами.
И после этого театра мы сами решили стать артистами.
Действие второе
МАЛЕНЬКИХ РОЛЕЙ
НЕ БЫВАЕТ
Представляете, все захотели вдруг дурака валять на деревянной сцене. И Вася Рогожников, способный парень, который языком до носа дотягивается. И Ромка Кулиш, который ушами шевелит, как слон. И даже Маша Скворцова, отличница, которая вообще ничего не умеет, даже подсказать с первой парты. И Вера Ивановна, наша учительница, вдруг с нами согласилась.
- Это вы здорово придумали, ребята, - сказала Вера Ивановна, - потому что скоро восьмое марта, и это будет лучший подарок для наших мам. Знаете, как им будет интересно, своих детей увидеть на сцене? Как они будут вами гордиться? Да они умрут от счастья!
И мы тут же придумали, какую пьесу разучивать. Про одну интересную вещицу, к которой на морозе лучше язык не прикладывать. И в нотной грамоте эта штука встречается. И в шпионских шифрах зашифрована. И дверь без нее не откроешь и машину не заведешь. Только в этой сказке вещица та была из чистого золота. Поэтому все за ней охотились, с ног сбивались, как сумасшедшие.
Одним словом, стали мы разучивать сказку под названием "Золотой ключик". И Вера Ивановна в первую очередь принялась роли распределять.
Роли - это самая важная штука в театре, без которой ничего не получится. Например, одному нужно нос задирать до потолка, другому кланяться низко-низко, третьему со стола убирать крошки. А наоборот нельзя почему-то. То есть, ничего нельзя делать такого, что самому в голову взбредет.
Чихать нельзя, даже если в носу свербит. Мух бить на скатерти, даже если сами под руку лезут. Коленку почесать, даже если зудит, сил нет. Все в театре только по указке. Все надо делать по ролям, как по нотам.
И роли есть главные и не очень. Хотя Вера Ивановна сказала, что маленьких ролей в театре не бывает, вернее, так какой-то режиссер сказал.А в "Золотом ключике" главная роль была у одного деревянного человечка по имени Буратино. То есть, этот мальчишка был каждой бочке затычкой, и он вообще со сцены не слазил от самого начала и до конца.
И Вера Ивановна посмотрела на нас и спросила:
- Кто у нас будет Буратино, ребята? Кто больше всех похож на этого замечательного персонажа?
И все почему-то повернулись в мою сторону. А Маша Скворцова сказала:
- Мишка наш очень похож. У него волосы кудрявые, как стружки. Нос крючком. Смотрите сами?
И Вера Ивановна даже всплеснула руками:
- Правда, Машенька! И волосы у Миши кудрявые и нос курносый. Замечательное сходство. А Мальвиной будет сама Маша Скворцова. Тут и спорить нечего.
И все уставились на Машу, которая покраснела и опустила длинные кукольные ресницы.
В общем, стал я Буратиной, а Маша капризной куклой, которая, как всем известно, свихнулась на чистоте. Я про это в сценарии прочитал. И все наши ребята тоже стали разучивать роли по сценарию. Кто стал шарманщиком, кто лисой Алисой, кто котом Базилио. В этой сказке вообще было всякого народа полным-полно.
Только Сашке Лепехе совсем ничего не досталось. Потому что Сашка какой-то невыразительный. Волосы у Сашки прямые, бровей нет, лицо какое-то бледное. И щупленький он. Одним словом, Лепеха.
Ни Карабаса-Барабаса ему не сыграть густым басом, ни долговязого Дуремара с сачком, ни столяра Джузеппе с сизым носом. И Сашка сел в актовом зале на первый ряд и горько вздохнул. Что ж делать? Артистом надо родиться!
Действие третье
НЕУДАЧНЫЙ ДЕБЮТ
Но только и я недолго побыл артистом. Всего полчаса на первой репетиции. Потому что вдруг оказалось, что я сам к этому делу совершенно неспособный. Хоть я и был похож на этого Буратино, как две капли воды. И коленки у меня были, как из полена выструганные, и нос торчал шилом, и шея была такая же тонкая, и волосы стружками. Но я срезался на первой же фразе. Это когда Джузеппе стал наскакивать на папу Карло, а я должен был кричать звонким голоском: "Вали, вали хорошенько". Подначивать старичков, чтобы они подрались, как следует. Но только у меня вдруг голос пропал. Куда, не знаю. Рот открылся, а голоса нет. От волнения он что-ли провалился куда-то в живот.
И ладно бы голос. Руки у меня вдруг затряслись отбойным молотком. И ноги приросли к полу. И когда меня вытолкали на сцену, чтобы папа Карло научил ходить деревянную куклу, то тут ему и пришлось попотеть. Потому что ходить я так и не научился. То есть, я немного ходил, но так неуклюже, что всем плакать хотелось. Таким я инвалидом выглядел.
И с памятью у меня что-то стряслось. Все слова повылетали через какую-то дырочку в голове. Ни одного слова не осталось в мозгах, только пустые полочки. И я с Говорящим сверчком двух слов связать не мог, так что он правильно заорал сердитым голосом, что у меня глупая деревянная голова.
Словом, через полчаса всем стало ясно, что мое место в зрительном зале. И я с Сашкой поменялся местами. Я сел на первый ряд. А Сашка надел коротенькие штанишки, накинул на себя курточку и вдруг неожиданно закричал звонким голосом:
- Вали, вали его хорошенько!
И все даже вздрогнули. Как Сашка здорово преобразился. Он вдруг по сцене запрыгал, как по собственному дивану. Он засмеялся заразительным смехом. Руки у Сашки выгнулись, как следует. Ноги пошли колесом. И рот не закрывался, хоть его заколачивай. Так что, все Сашке захлопали в ладоши, таким он оказался Буратиной подходящим. Хоть и не похожий совсем.
Но на следующий день Сашке парик принесли кучерявенький. И на бледных щеках нарисовали яркий румянец помадой. И даже ресницы приклеили подлиннее. Словом, он стал еще похожее на Буратино, чем я. А я совсем повесил свой курносый нос.
Действие четвертое
ДЕКОРАЦИИ
Мне осталось только помогать школьному столяру дяде Васе делать декорации. Я дяде Васе подавал молоток, гвозди и зубастую ножовку. А он вырезал из фанеры разные домики, елки, волны морские. И так мы с дядей Васей резали, склеивали, сколачивали, а потом все раскрашивали разными красками. И тут у меня руки совсем не дрожали, и ноги не запинались, и во рту не пересыхало ничего. Очень даже хорошо получалось елки красить зеленой краской. И голос не пропадал никуда, так что я даже мог себе подпевать в полголоса.
Жаль только, что Маша Скворцова редко заглядывала за кулисы. Она порхала на сцене вместе с Сашкой и звонко смеялась на весь актовый зал, и качала своей хорошенькой головкой:
- Кто вас воспитывает, скаж-жите пожалуйста?
И мне почему-то хотелось двинуть Сашку по шее, особенно когда он хватал Мальвину за руку и кричал:
- Мы будем драться... Спасайте ни в чем ни виноватых деревянных человечков...
И никому не нужен был мальчик, похожий на настоящего Буратино, как две капли воды. А прыгал по сцене Сашка в парике с накрашенными щеками, подумаешь...
Правда, наши декорации всем понравились. И домики, и море, и шатер кукольного театра, и зеленые елки. И даже сосна, на которой должны были вешать Буратино за ноги, а потом привязывать за бороду Карабаса-Барабаса, привела всех в восторг. Вот только сосна эта качалась во все стороны. И как я ни просил дядю Васю прибить лапы покрепче, он только рукой махал:
- И так сойдет. Ваш Буратино легче курицы. И так его повесят.
Действие пятое
ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ
И вот, наконец, наступила генеральная репетиция, последняя перед восьмым марта. Все пришли на эту репетицию в красочных костюмах. В ярких курточках, картонных шляпках, марлевых плащах. И шпаргалки с текстами все оставили в зале. На щеках у Сашки Лепехи помады было вдвое больше обычного. Парик у него страшно блестел лаком. Ресницы хлопали с деревянным стуком.
А Машенька казалась лучше Мальвины. Глаза у Машеньки были огромными, как озера, щечки нежными, как розовые лепестки, и руки порхали бабочками. Так что, я совсем расстроился, тягая за кулисами веревки с декорациями.
Репетиция была генеральная, но никаких генералов на ней не оказалось. Ни в зеленой форме с золотыми погонами, ни свадебных генералов с салфетками. Никаких. Только дядя Вася за сценой сопел, передвигая сосну с колючими ветками. Сосна качалась отчаянно. А дядя Вася поглядывал на верхушку и чесал в затылке.
- Кажись, сойдет...
И все на этой репетиции шло, как по маслу. Ребята весело танцевали польку, Базилио лихо подпрыгивал за вороной, Алиса крутила вовсю рыжим хвостом, Карабас-Барабас подметал пол длинной бородой. А я тягал веревки с декорациями. И ползли по самодельным рельсам приземистые домишки южного городка, высокий шатер кукольного театра Карабаса-Барабаса, зеленые елки дремучего леса. Так что, у меня на руках даже появились водяные мозоли.
И мы уже дошли до сосны, которую нужно было втянуть на сцену, чтобы на ней повесили Буратино. И вот уже сосна закачалась посреди сцены, разбойники ловко подняли Сашку, повесили на сосну, а Артемон отвязал его побыстрее, чтобы у Сашки ноги не затекли. И сосна скрипела, как настоящая. Сашка не дышал, растопырив деревянные пальцы. А Мальвина заламывала руки:
- Ах, позовите скорее докторов...
И тут вдруг случилось ужасное происшествие.
У всех на глазах.
У всего нашего класса на виду.
Пудель Артемон по сценарию бросился за кулисы, чтобы притащить за шиворот народного знахаря Богомола, фельшерицу Жабу и доктора Сову. И вдруг споткнулся о лапы колючей сосны. Лапы затрещали. Сосна задрожала. Наклонилась. И вдруг тяжелый ствол перевесил лапы и повалился на сцену.
Прямо на лежащего Буратино.
Прямо на Мальвину, заламывающую руки.
Прямо на пуделя Артемона.
Буратино сообразил первым.
Он вскочил на четвереньки и бросился в сторону со всех ног.
Артемон тоже отпрыгнул подальше на своих мохнатых лапках.
Осталась только Мальвина перед падающим деревом.
Потому что она была девочка. А девочки не очень быстро соображают перед падающими соснами.
И раздавило бы Мальвину в ее хорошеньком розовом платье тяжелой сосной вдребезги.
Но только я зачем-то бросился на сцену и зачем-то подставил руки под колючие ветки. Сосна больно ударила меня по голове, расцарапала руки, словно кошачьими когтями, и отпрянула в сторону. Я даже и не заметил в какую. Потому что у меня все поплыло перед глазами.
И Мальвина в розовом платье.
И Буратино в растрепанном парике.
И Артемон с мохнатыми лапами.
Все покрылось туманом, и сам я поплыл неведомо куда.
Действие шестое и последнее
НИКУДЫШНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Я вернулся обратно в актовый зал из этого плавания только через три дня. Как раз на праздник восьмое марта. На руках у меня был толстый гипс, а на голове марлевая повязка. И это меня не сильно смущало. Все равно я не гожусь в артисты.
Что поделаешь, если у меня на сцене ноги заплетаются? И голос куда-то пропадает. И руки дрожат. Лучше эти неуклюжие руки в гипсе прятать.
Зато нашим артистам из 5-го А хлопала вся наша школа. Хлопали все наши учителя, отбивали ладони папы с мамами, старшеклассники выбивали ногами дробь и даже приглашенные товарищи из гороно шевелили ладошками.
Все хлопали, начиная с самой первой сцены, когда столяр Джузеппе принялся тузить папу Карло под микитки. Один только я не хлопал. Потому что больно было немножко, и еще гипс страшно гремел глиняным звуком.
И весь наш класс отличился на школьной сцене. Сашка-Буратино кричал так, что звенели стекла. Васька-Артемон носился пулей между зелеными елками. Ромка-Барабас рычал самоварной трубой. И Пьеро-Калашников пищал жалкой козявкой. Но лучше всех была, конечно же, Мальвина. Такая она была хорошенькая, нежная и беззащитная, в розовом кукольном платье, что у меня даже руки потеплели под гипсом.
А в конце представления ей подарили огромный букет живых цветов. Но только она его недолго в руках подержала. Она вдруг сошла со сцены, подбежала к первому ряду и накрыла этими цветами весь мой гипс. Так что даже повязок не стало видно. И я страшно смутился и покраснел.