Аннотация: Это стихотворение о войне писалось в несколько этапов (первый был начат в Тарту, второй - под влиянием прочитанной книги Н.Старикова "Кто заставил Гитлера напасть на Сталина?" о финансовой закулисе становления НСДАП. Последнее четверостишие имеет вполне конкретную географическую привязку - это воспоминания об одном месте, рядом с пыльной дорогой в белорусском лесу. Я сидел на теплой летней земле, прислонившись спиной к сосне и ждал автобуса до города рядом с остановкой Гай (т.е. Лес), а за мной в лесу были окопы, засыпанные хвоей, землей и упавшими ветками - и думал о том, что было здесь много десятилетий назад.
Век двадцатый.
Век двадцатый
В твоем имени протяжный гул моторов,
Неман, Висла, Волга - до упора насыщались кровью,
Странно, реки те не поменяли русла,
Но не странен отголосок прежних разговоров.
Век двадцатый. Не объять нам всех твоих просторов.
Никогда так сильно не звучало слово.
Человек - звучало очень гордо. "Человек!" - звучало пошло. Снова,
Твои два икса (ХХ) глядели в нас - как точки выстрелов с забора.
Поверху забора - егоза колючих проволк, на заборе - сгустки чьих-то мыслей,
Так - буквально, кровью, по бетону, не было в истории ещё тернистей,
И колючей злости, яростно влекомой к человеку,
За язык, за мысль, за сноп инакомыслий.
Век двадцатый. Миллионы.
Миллионы никому не нужных фотографий...
Миллионы никому не нужных чувств и мыслей.
Нас стирали семьями, родами.
Мы не вписывались в план их новой жизни.
Чтобы в Лондоне так радостно смеялись дети,
Чтоб на Таймс-сквер выписывали чековую книжку.
Чтоб в тиши далеких кабинетов - люди говорили по-английски.
Гул земли и треск разрядов снова,
Прошлого далекая открытка,
на земле разверстая воронка,
Ты послушай, ничего не слышно?
Вон в Мясном бору поперла зелень. Здесь на каждом метре чья-то память,
По весне в овраге иль корни или кости,
Они - здесь, нырнув лишь к смерти в заводь,
Каждый холм - взрыв жизни на погосте.
Музыка, отличная забава! Здесь стаккато выстрелов гуляло,
Здесь вагоны, люди, танки, кони - всё,
В ритме вальса смерти - жгло, жило и убивало,
Чтобы в Лондоне так радостно смеялись дети.
Чтобы пухла чековая книжка -
В центре мира БИЛИСЬ два титана!
Мы - не вписывались в план их новой жизни.
Нас вообще-то быть никак не должно,
Нас вообще-то чуть не разорвали,
На съеденье, в плен и растерзанье.
Только план заморский не сработал,
Хотя кровью за него мы заплатили.
Век двадцатый.
В твоем имени протяжный гул моторов,
Неман, Висла, Волга - до упора, насыщались кровью,
Странно, реки те не поменяли русла,
Как знаком нам тон от прежних разговоров.
Миллионы.
Миллионы никому не нужных фотографий...
Миллионы никому не нужных чувств и мыслей.
Нас стирали семьями, родами.
Мы не вписывались в план их новой жизни.
И по прежнему - в лесах гуляет Эхо.
И по прежнему пылят твои дороги.
Звери - издали заметив че-ло-ве-ка - убегают, в ужасе и страхе.
Илья Васильев, 6 августа 2014 г.