Аннотация: Третья часть романа. Предполагается, что будет четыре части.
Цвет
ЧАСТЬ 3. Красный
1. Гессонит
Что-то царапало ладонь, сжатую в кулак, настойчиво пытаясь выбраться. Я развернул кисть и разжал пальцы. Недовольно жужжа, тирби-тиль встряхнула крылышками и, словно подпитываясь от солнечного луча, падающего на нее, засияла оранжевым огоньком.
Тирби-тиль колко пошла по ладони. Сначала легко попробовала передней ножкой место следующего шага, а потом уже спокойно ступила. И еще, и еще. Оттого шаги ее отдались частыми укольчиками, щекочущими кожу. От небольшого светящегося тельца шло ощутимое тепло. Наверно, приятно в холод держать тирби-тиль на ладони и греть пальцы о живой светлячок.
Я оторвал взгляд от чуда на ладони и огляделся.
Именно сюда я хотел попасть? В эту странную красно-желтую круговерть?
Влекомые несильным ветерком, мимо меня пролетали крупные красные опавшие листы, то поднимаясь, то опускаясь. Невесомые, немыслимых расцветок, они касались земли и тут же взлетали, подхватываемые новым порывом ветра. Листья казались бабочками, лениво машущими крыльями. И, если бы большая их часть еще не висела на деревьях, я так бы и подумал.
Безумно красиво и грустно.
- Наконец-то! Мы вас заждались. Пойдемте!
Вежливый голос, с плохо скрываемой радостью и нетерпением, отвлек меня от созерцания падающих листьев. Я неторопливо положил горячее существо в нагрудный карман и обернулся. Только после этого до меня дошел смысл фразы. Заждались, значит. Как хоть кто-нибудь смог узнать, где я окажусь, если даже мне было это неведомо? Кстати, действительно, как называется эта планета?
Я, было, уже собрался спросить, но вовремя остановился: кого бы они ни ждали, такой вопрос поднимет встречные вопросы. После чего окажется, что я нахожусь здесь незаконно, скрываюсь под чужим именем, нахожусь в розыске и вообще, тюрьма по мне плачет.
Человек, решив, что я не собираюсь ему отвечать, повернулся и пошел вперед - к каким-то невысоким и недалеким строениям. Только сейчас, когда я повернулся, они явно доказали, что планета обитаема.
Здания - это цивилизация. Следовательно, там и узнаю, куда меня занесло. То, что меня приняли за другого, пока мне на руку. Единственное - надо поменьше говорить и побольше слушать. С другой стороны, если они меня - кого-то - ждали, то хотели что-нибудь узнать, либо попросить помощи. Будем надеяться, что смогу оправдать их ожидания. Иначе, разоблачения не миновать.
Комплекс строений состоял из пяти зданий, на вид разного предназначения. Жилой корпус, административно-бытовой, научно-исследовательский, мастерские с гаражом и силовая установка с небольшой будочкой внепространственной связи. Стандартный исследовательский комплекс первопроходцев на новой планете. Даже цвета у него были стандартные - белый, голубой, зеленый - и надписи желтым на двух языках по фасадам: "ИТЛ - Трудовой альянс". Чтоб сразу было понятно, кто заказывает музыку, и кто за нее платит.
Человек, шедший впереди и изредка поворачивающийся, чтобы убедиться - иду ли я за ним, производил совершенно обычное впечатление. Колонист-исследователь с любой из планет: от Земли до Петерсита.
Да, человек... Люди... Что-то связанное с ними... Вот только что...
Ольга...
Только сейчас я осознал, что оказался здесь один! Что все, кто был мне дорог, остались там, на Бриссе! И, главное, Ольга...
Я остановился. Как плохо-то... Вдруг заныли мышцы спины, отдаваясь мелкими уколами в сердце. Нехорошо... Нет жизнь не закончилась. Вон, какая красота - листья эти. И люди. Но они все где-то там, далеко. И все не те. Ольги-то нет...
Я остановился, прижал ладони к лицу и судорожно вздохнул. Хотелось, чтобы исчезло всё. Или нет, чтобы Ольга появилась здесь. Да, невозможно, наверно. Но ведь я хочу!
Какие-то острые когти царапали у меня внутри, выдирая кусок за куском, заставляя меня страдать. Хищные птицы радостно клекотали, терзая меня, уводя в темную пропасть пустоты...
И только мягкий теплый толчок на груди привел меня в чувство. Тирби-тиль словно чувствовала мое состояние.
А ведь она права. Что толку бессмысленно сокрушаться? Сейчас я ничего не могу сделать. Надо просто приложить максимум усилий, чтобы вернуться и найти всех: Ольгу, Шандар, Рустама...
Человек, который так и не назвал себя, молча и терпеливо ждал, когда моя значимость соблаговолит последовать дальше. Я тронулся с места, и он тоже повернулся, чуть убыстряя шаг, торопясь. Видимо, у колонистов были срочные вопросы.
Мы дошли до административного корпуса, помеченного характерным знаком - дубовым листочком на двери - и вошли внутрь. Поднялись на второй этаж, и сопровождающий распахнул передо мной дверь.
- Вот, - сказал он людям в большой комнате, явно чего-то ожидающим, - препроводил. Я могу быть свободен?
- Да-да, Сергей, иди, - рассеянно произнес один из сидящих мужчин, при этом не сводя глаз с меня.
Они все смотрели на меня. Оценивая, удивляясь, на что-то надеясь и даже ненавидя. Я стоял спокойно, даже расслабленно. Не только демонстрируя уверенность, но и ощущая ее. Новое чувство, непривычное. Чужое какое-то, но вместе с тем - приятное. Без разницы, что явилось ему причиной, оно мне поможет.
Начинать разговор первым я не собирался. Если они ждали меня, значит, сами всё скажут. Тогда и буду отвечать. А компания подобралась интересная. Ни один друг с другом не заговорит - все в конфликте, либо их на коротком поводке держат. Субординации придерживаются - первое слово за главным, будь он или начальником колонии, или научным руководителем, или военным советником - смотря у кого в руках реальная власть.
Скажем, у того, кто заговорит первым.
- Выходит, гессы всё же прислали представителя, - пробурчал загорелый мужчина в полувоенной форме, - я уж и не надеялся. Вам не кажется странным, что они сделали это в самый последний момент, когда мы уже собирались атаковать?
Я никак не отреагировал на замечание. Пусть говорят. Знаний об этом мире у меня ноль, авось, кто-нибудь невзначай просветит.
- Перестаньте, Пауль, - поморщился мужчина - высокий, сильный и уверенный в себе. Главный, не иначе, - вы всегда ищете подвох там, где его быть не может. Откуда мы знаем логику гессов? Быть может, приход парламентера в последний момент является наивысшим почтением к нам.
- Или наоборот, - вставил Пауль.
- Или наоборот, - легко согласился главный, - наша задача - пока просто поговорить с ним.
Он взглянул на меня с непонятным ожиданием.
- Я предпочел бы называться по-другому, - сказал я.
Они все, разом, девять человек, раскрыли рты. Ловко я их сразил. Вот только чем? Если я парламентер от каких-то гессов, значит, имеется некое противостояние. В чем? Гессы - кто? Аборигены? Они не прислали парламентера. Или он не дошел? Или не посчитали нужным, так как не боятся угроз колонистов? А вдруг гессы вообще не говорят, изъясняясь как-то по-другому? В какую авантюру я ввязался?
- Как? - наконец-то пришел в себя главный.
Тирби-тиль щекотно копошилась в кармане, и я выложил ее на край стола: пусть побегает, порезвится. Люди сжались и стали медленно отползать к противоположному концу длинного стола, за которым сидели. Выглядели они препотешно, и я улыбнулся.
Теперь им стало страшно. Лица кривились, дыхание прерывалось. И всё это от вида безобидного животного - не то крупного насекомого, не то мелкой птички, и от моей улыбки? Странные люди. Да, у них точно какие-то крупные проблемы.
- Да успокойтесь вы! - раздраженно сказал я. - Никого не собираюсь трогать. Вы что-то от меня хотели?
- Ну да, ну да, - поддакнул главный, подъезжая обратно на своем кресле. - Для этого мы и просили прислать представителя у ваших старейшин. Много раз просили, - подчеркнул главный, - а в последний раз пришлось даже выдвинуть ультиматум, чтобы хоть кто-нибудь пришел. Мы же цивилизованные люди, сами понимаете. А у вас, как будто, нет никакого централизованного управления, даже на уровне одного поселения. Каждый сам по себе. Ну, как в таких условиях о чем-нибудь договариваться?
Я кивнул, принимая его слова к сведению.
- Как ваше имя?
Главный чуть смутился и несколько растерянно сказал:
- Леонид Яковлевич.
- Значит так, Леонид, - очень хотелось назвать его "Лёней", но я сдержался, - мне нужны ваши пожелания в письменном виде, свободное место для работы и отдыха. Если ваши пожелания - надеюсь, вы понимаете, что требования я не буду рассматривать - окажутся приемлемыми для нас, мы продолжим разговор. М-м-м?
Главный чуть замялся, выдерживая паузу. Я сгреб тирби-тиль со стола, положил обратно в тот же карман и пошел к выходу.
- Договорились! - голос Леонида Яковлевича остановил меня на полпути к двери.
Он сделал правильный выбор.
2. Гессонит
Секретарь притащила мне папку с пластиковыми листками, небрежно бухнула на стол передо мной и удалилась, пренебрежительно хмыкнув напоследок. Сверху лежал протокол о намерениях, озаглавленный: "Развитие планеты Гессонит на пятилетний период. Взаимодействие сторон".
Сначала шли стандартные пункты о невмешательстве в частные дела кого бы то ни было, существующие имущественные права, зарегистрированные земельные владения, статистические данные с выборками по возрастам и плотности населения. Цветные вкладыши сообщали данные о геологоразведке, климатических характеристиках, растительности и животном мире и степени их опасности для человека.
А в конце как дважды два доказывалось, что аборигены легко могут потесниться и уступить колонистам половину территории за вполне адекватную плату. Я, конечно, понимал, что людям некуда деться на этой планете - обратно их никто не отправит. И стремление получить земли, которые впоследствии поддержат экономическое процветание нового мира, вполне естественно. Но нельзя же так бесстыдно грабить!
Я с отвращением отбросил "Развитие". Конечно, представителем аборигенов я не был, но за их права вполне мог побороться. Мне потребовалось всего два часа, чтобы составить мнение о протоколе. И для этого они звали представителя гессов? Я был в недоумении.
Но не только протокол лежал в папке. Под ним небрежной россыпью, кое-как скрепленной магнитными защелками, находились мятые коричневые листки, заполненные непонятными значками. Сверху к этой куче было пришпилено печатное пояснение: "Данные по размежеванию территорий".
Между кем и кем? Пояснений не было. Судя по материалу, на котором были сделаны записи, и значкам, листы с данными принадлежали аборигенам. Гессам, как их назвали колонисты. Если записи лежат здесь, значит, имеют какую-то связь с остальной информацией. Но мне их не прочитать. Может, на это и рассчитано? Выявить самозванца - ведь гесс наверняка прочтет писанину своих сородичей.
Или дело в другом? Колонистам до зарезу нужен хоть какой-то контакт с местными жителями, и поместить в папку все данные - единственный способ получить реакцию гесса?
В таком случае, не будем ограничивать себя этой папкой: мало ли что у них есть интересного, кроме этого, о чем я, конечно, и не догадываюсь, но что для жителей уже стало привычным.
Я привычно включил вирт-экран. А потом стал раздумывать: умеют ли аборигены пользоваться современными коммуникативными системами? Наблюдают ли сейчас за мной представители администрации или нет? И какие сделают выводы, если наблюдают? И главный вопрос - почему я ничего не могу сделать без того, чтоб не задать себе самому кучу ненужных вопросов?
Буду делать так, как привык, и плевать на надзор - всё можно списать на подготовку к деятельности парламентера. Ну, научили меня с людьми разговаривать и работать с их техникой. В конце-концов, есть обучающие программы.
Я взял микроманипулятор и запустил обзорную программу, не потребовавшую даже пароля на вход.
Доступ к местной информации самого разнообразного характера мне тоже дали сразу: ищи, что хочешь, заглядывай, куда хочешь, - у нас секретов нет. Я не поленился, просмотрел биологические данные о гессах. Скудные они были. Всего лишь описания внешности и непритязательные рисунки биологов. Ни объемных фотографий, ни результатов вскрытия, ни внутренней голографии.
Про общественные отношения, численный состав, структуру взаимодействия друг с другом вообще ничего не было - пустые файлы трехгодичной давности. Никому из людей не удалось поговорить с местным жителем хоть о чем-то. То, что они всё понимали, сомнений не оставляло: гессы иногда писали ответы на воззвания колонистов. Все, выражающие протест и в самой категоричной форме: "Немедленно покиньте нашу планету!"
Почему же никто не убрался? Значит, это кому-то было выгодно. В первую очередь тому, кто организовал поселение людей. Из этого не делали секрета. Межрегиональной службе миграции - государственной конторе, которая, предоставив транспорт до места, вдруг свернула всякую помощь и ограничила выезд с Гессонита.
На мой сторонний взгляд это выглядело, как стравливание колонистов с местными жителями. И те, и другие хотели не только жить, как прежде, но и просто жить. А для этого требовалось, чтобы либо тех, либо других на планете не было.
Славная история. Ну, я и влип, оказавшись между двух антагонистических сил. С другой стороны, пока я разбираюсь со всей ситуацией, в пределах разумного промежутка времени, люди не попытаются решить проблему военным путем, как уже собрались.
Надо понять, что же писали гессы в тех листках. И есть только один способ для этого. Я позвонил.
- Мне нужен доступ к информаторию, - сообщил я девушке, появившейся после моего сигнала.
- Как ваше имя? Как вас записать? - потребовала секретарь.
Либо она не знает азов контакта, либо открытие имени для аборигенов не является запретным, либо им просто невдомек, что у них происходит долгожданный контакт с гессами. Ну, да. Биологи понабежали б. Я фыркнул. Знали бы они - кто я такой... Стоп. Никому нельзя этого знать. И даже записываться на доступ нельзя - силы усмирения вычислят меня под любым именем - по отпечатку ладони и снимку сетчатки, которые требуются для регистрации.
- У вас разве нет общественного информатория? - спросил я.
- Он нам не нужен, - холодно улыбнулась секретарь. - Ради спокойствия колонистов доступ к информаторию ограничен.
- Тогда предоставьте свой доступ, - сказал я раздраженно.
- У меня нет личного доступа, - объяснила девушка, продолжая удерживать губы в подобии улыбки.
Тьфу! Вот так всегда. Не идти же к главе колонии. Но и светиться нельзя.
- Тогда сделаем так, - лениво сказал я, пытаясь выразить презрение к местным порядкам. - Я составлю запрос, а Леонид Яковлевич закажет по нему требуемые документы и программы. Как вы понимаете, я не имею право говорить свое имя...
- Почему? - перебила меня секретарь, заморгав сиреневыми ресницами.
- ...И отвечать на подобные вопросы, заданные в таком тоне - тоже. Если вам что-то непонятно - проконсультируйтесь со специалистами.
Наконец-то пренебрежение, которое она мне выказывала с самого начала, сменилось испугом: девушка вдруг поняла, что принимать посла даже от неразвитых аборигенов нужно всерьез. Иначе последствия могут быть непредсказуемыми.
Секретарь засуетилась, выбежала в дверь, цокая острыми каблучками и зачем-то оправляя короткую юбку. Ну, почему мне постоянно попадаются такие, за редким исключением? Или других я не замечаю? Тогда у меня проблемы. А интересно, куда она побежала? Жаловаться начальству? Консультироваться со специалистом?
Не угадал. Она вызвала специалиста сюда.
Загорелый, подтянутый, в свободной одежде, ничем не напоминающей форму колониста. Он сел на стул с другой стороны стола и пристально уставился на меня, будто пытаясь прочесть мои мысли. Психолог? Специалист по работе с общественностью?
- Мое имя - Моррисон, - сказал он. - Я направлен Комитетом для установления с вами непосредственного контакта. Прошу извинить нашего секретаря, она не знает всех нюансов.
- Вы правомочны решать вопросы колонии? - подозрительно спросил я.
- Да, - Моррисон широко улыбнулся, словно собираясь укусить, - именно поэтому я здесь.
- Тогда прошу вас создать мне необходимые условия для работы. В частности, обеспечить доступ к общей информационной сети.
- У меня есть доступ к информаторию. Что вам нужно?
- Это мое дело, - резко ответил я.
- Разумеется. Просто там разный выход по различным темам.
- Дешифровка, - решился я, - сравнительные данные по биологии планет, комплексный набор знаний.
- А нельзя ли поинтересоваться... - начал Моррисон.
- Нельзя, - перебил я его. Всеми силами надо избежать его вопросов - попасться элементарно.
- Хорошо, - легко согласился Моррисон. - Начнем, пожалуй, с общих знаний.
Тирби-тиль вдруг завозилась в кармане, и я поморщился от неожиданных укольчиков.
- Что там у вас? Не покажете?
Я пожал плечами и выложил тирби-тиль на стол.
Моррисон нагнулся и уставился на насекомовидное светящееся создание.
- Где вы взяли это?
- Это называется тирби-тиль, - ответил я. - Моя тирби-тиль.
- Тем хуже для вас. Мне как-то приходилось с этим сталкиваться и, признаться, ощущения остались не из приятных.
- А мне вот наоборот, - вызывающе ответил я.
Моррисон проигнорировал мои слова.
- ...И столкновение произошло не на этой планете. Вы кто?
Я не ответил на его прямой вопрос.
- Мало ли где могут водиться тирби-тиль. Она - эндемический вид.
- Я дам вам возможность убедиться самому. Данные по биологии в открытом доступе.
Он активировал панель, вделанную в столешницу, набрал код, пароль, раскрыл вирт-экран и вывел на него заставку Общего биологического справочника. Нажал "поиск", и погнал по экрану какие-то картинки с самыми невероятными существами. Очень быстро, так что они сливались в некое подобие эволюционной прямой. Он пропускал одну ветвь за другой, и каждый раз конечным итогом эволюции была разумная тварь жуткого вида.
- Странный способ поиска, - усмехнулся я. - Вы решили просмотреть эволюцию всех видов на всех планетах Содружества?
- И не только.
- Может, попробовать найти по ее видовому имени?
- Не считайте меня идиотом! - Моррисон не отрывал глаз от вирт-экрана. - Вида с таким названием не зафиксировано. Да и мы называли ее по-другому. Надо искать от обратного - проследить цепочки на Гессоните и если ваша тирби-тиль нигде не зафиксирована, значит, вы ее откуда-то привезли. Но тогда к вам куча вопросов - как вы вообще попали сюда и давно ли?
- Ерунда! - убедительно ответил я. - Вы хотите сказать, что за три года биологи обследовали всю подконтрольную вам территорию? Ни в жизнь не поверю! А ведь наша территория вам вообще не доступна. Кто знает - что может находиться там? Уж точно не вы.
Моррисон вдруг остановил прокрутку на вирт-экране и зашептал прерывающимся шепотом:
- Нас много. Леонид - пешка, он ничего не решает. Колонии нужны сильные люди, умеющие держать власть. Вы понимаете?
Я не понимал. Мне, что ли, он хочет предложить пост главы колонии? Абсурд какой-то! А если я действительно - гесс? Тогда первым моим действием наверняка было бы устранение всех людей от дел, их изоляция и выдворение с планеты!
Или он видит во мне представителя каких-то внешних сил? В какую же гадость я влез! Словно в паутину гигантского паука с Брисса. К ней незаметно прилипаешь, ходишь по лесу некоторое время, а она растягивается вслед за тобой, наматываясь на тебя и на деревья. А потом - раз! - твердеет. И вот тогда приходит паук и, умильно глядя восемнадцатью глазками, начинает поедать заживо.
Моррисон глядел ну, прямо, как тот паук, и меня передернуло. Я чуть не сказал ему этого, но из приемной раздался приглушенный девичий визг, а потом что-то гулко ударило в дверь.
- На вашем месте, я бы покинул колонию немедленно, - сказал Моррисон.
И мягко улыбнулся.
Хороший совет. Правильный. Так и сделаем. Вот прямо сейчас. Если только сможем окно выбить. Ага. Стулом.
Я едва успел выскочить из окна, как мощный энергетический залп ударил из здания. Застекленела оплавленная полоса рядом со мной, и я отпрыгнул назад, к дому. Уже стреляют на поражение. Даже не хотят со мной поговорить? Чем же я не угодил местным силам самообороны? Или это всего лишь превентивная мера? Чтобы чего-нибудь такого не сотворил, а?
Некого спросить, да и не ответит никто. Будут стрелять, пока не попадут. Значит, надо сделать так, чтобы не попали.
Я кувырнулся через голову обратно к следу от выстрела и резко ушел вправо, в направлении силовой установки. Если не совсем идиоты, палить в ту сторону не станут.
Зря я рассчитывал на их умственные способности. Либо они временно атрофировались. Но два залпа я пережил благополучно: им приходилось стрелять почти вдоль здания, высунувшись из окон, что отрицательно сказывалось на меткости. А вот третьего не последовало. И вовсе не потому, что я завернул за угол. Видимо, их предупредили о том, что на моем пути устроена засада.
В общем, грамотно. Помешала меня прихлопнуть только скорость, с которой я на них выскочил. Двое молодцов в защитной форме еще поднимали оружие, а я уже прыгал им в ноги. Одного удалось зацепить и свалить, а второго лишь толкнуть. Он выстрелил, но разряд, изначально нацеленный мне в корпус, прошел выше моей головы. Я приподнялся, ухватился за его куртку, дернул на себя, опрокидывая, и опять упал на спину, уперевшись ему ногой в живот. Он перелетел через меня, не выпустив оружия, и приземлился на руки и голову. Что-то неприятно хрустнуло.
Тот, что упал в начале схватки, уже почти поднялся и готов был стрелять. Я подкатился к нему, выпрямился и, продолжая разворачиваться вслед за ним, потянул за автомат, уходя ему за спину. Как и ожидалось, автомат он не отпустил, а предпочел полететь вместе с ним на землю. Если бы это был просто хулиган, на этом всё и закончилось. Но военные, стремящиеся уничтожить противника, будут действовать до конца. Так что пришлось удержать захват и выломать ему правую руку в плече. Он заорал и обмяк.
Надо же, Шандар всё же удалось вдолбить в меня кое-что. Не предполагал, что может пригодиться.
Нечего гордиться - боевиков в колонии предостаточно. Сейчас они обегут корпус и откроют огонь на поражение. А у меня только одна дорога - перебежать неширокую улицу и попытаться вскарабкаться по голой стене мастерских. Если бы у меня имелся шнур с кошкой на конце, я был бы доволен: закинул его на кровлю и забрался вверх, на сколько сил хватит. А так остается только на ногти надеяться и на подарочный кинжал.
Не получилось.
С обеих сторон появились колонисты, заорали при виде меня и выстрелили. Но почему-то друг в друга. Неужели одна из группировок пытается отбить меня у другой? Что-то мне не хочется попадать ни к одной из них. Пусть пока повоюют, а мы под этот шум тихонько уберемся.
Прижавшись к стене, я пополз обратно. Везде кричали люди, шуршали энергетические залпы, ионизируя воздух, бухали редкие выстрелы огнестрельного оружия. Война. С чего она началась? Лучше думать, что не я был ее инициатором. Или я?
Я даже приостановился. Тут же в стену рядом со мной ударила пуля, откалывая кусок пластбетона. Глупец! Не надо раздумывать. Бежать надо. Прочь из поселка. Куда угодно, только подальше, и прятаться. Забраться в чащу, построить хижину и спокойно переждать весь этот хаос.
Невозможно разговаривать с людьми, пытающимися уничтожить друг друга.
3. Гессонит
Едва я выбрался из поселка, выстрелы затихли. Сразу, как отрезали. Некому стало показывать мощь оружия и решительность людей полечь, как один, но не отдать занятой земли? Значит, они уверились, что контакт между людьми и гессами невозможен, и хотят решить проблему оружием?
Или всё не так? Например, они поняли, что я человек, и решили всё же не убивать меня, а сначала расспросить? Я совершенно не понимал событий, происходящих вокруг меня. Но в любом случае, находиться рядом с колонистами мне совсем не хотелось.
Направление я не выбирал: так прямо и пошел, как выбрался. Я не предполагал, что придется так быстро уйти из поселка и, разумеется, не подготовился. Ни знания местности, ни запасов и снаряжения. Сожалеть об этом было бессмысленно. Но можно было поругать себя за непредусмотрительность: авось, в следующий раз в первую очередь буду думать об отходе.
Я давно перешел с бега на шаг. Ноги цеплялись за опавшую листву, так что вслед за мной вился красный шлейф, четко показывающий, куда я направляюсь. Вот устану, остановлюсь, засну, тогда по моему следу прилетит скутер, заберет меня отсюда и доставит обратно в поселок. Разумные люди - чего спешить? С человеком, убедившимся в тщете своих усилий, легче разговаривать.
Поэтому я упорно переставлял ноги: вдруг я успею найти укрытие до того, как поисковики приступят к работе? Если нет, то, хотя бы, смогу утверждать, что сделал всё возможное.
Три часа непрерывного движения утомили меня. Хотелось присесть хоть на секунду, вытянуть ноги и потянуться, привалившись к мягкой спинке. В лесу мебели, конечно, нет, но что-нибудь похожее. Какой-нибудь ствол дерева, или большой упругий лист...
Как по заказу - деревце с пушисто-белыми листьями, напоминающими подушки. Я осторожно потрогал поверхность ближнего листка. Мягко, упруго - то, что мне и нужно для отдыха.
Я присел и прислонился к природной подушке. Удобно. Теперь расслабиться и попытаться забыть об окружающем... Не получилось. Лист подался, черенок обломился с хлюпающим звуком, и я шлепнулся на спину, больно ударившись.
Вот же зараза! Ну, хоть сесть на него. Я ухватил соседний лист и попытался оторвать от дерева. Не получилось. Неужели, первый мне попался с изъяном? Это называется невезение - обычное явление для меня. Я поднял оторвавшийся лист. Он уже не был белым и пушистым. Занимая большую часть площади и доходя до черенка, на листе отпечатался черный след от моей спины. Материал моей куртки оказался ядовитым для местной флоры.
Нет, одному в незнакомом мире не выжить. Например, совершенно непонятно, чем можно здесь питаться. Неизвестно, можно ли пить воду из пробегающего ручейка, или она насыщена ядовитыми солями. Какие животные и растения действительно опасны, а какие только выглядят устрашающе. Да и вообще, современными поисковыми средствами меня найдут раньше, чем я построю себе примитивный шалаш из веток.
Но всё же, почему они не посылают скутер? Вариантов немного. Например, скутера у колонистов нет, либо он в ремонте. Вряд ли. Состояние поселка говорит о том, что техникой он укомплектован вполне нормально, а три скутера всегда входили в набор стандартного исследовательского комплекса, как и ремонтное оборудование. Второй вариант - здесь нельзя летать. Попросту, запретная зона. Это логично. Но не оптимистично. Выходит, это территория гессов, и я нахожусь на ней незаконно. И какие санкции мне могут грозить? И от кого, в первую очередь?
Того и гляди, выбегут аборигены, набросятся, свяжут и поволокут в свою деревню. Привяжут к столбу и начнут втыкать острые иголочки, чтобы вытекающая кровь обильно смочила подножие древнего идола... Что за дурацкие фантазии! Гессы не кажутся дикарями, да и не являются ими. Наоборот, чтобы выжить, мне непременно надо встретиться с кем-нибудь из них!
Да. Правильное решение.
Рельеф менялся. Склон становился круче. Вылезали бугристые камни, а почвы, на которой что-то может расти, становилось меньше. Растения мельчали. Меня можно поздравить - я дошел до горы. И что дальше? Меня кто-нибудь ждет здесь?
Нет.
Я могу так долго идти. Пока не умру от голода. Но почему я пытаюсь поступать так, как поступал всю жизнь? Тупо шел к неясной цели, не оглядываясь и не смотря по сторонам. И если доходил, то это была случайность. Я давно мог поступить иначе. Забыл. Упустил из виду. Не захотел.
Надо посмотреть внутрь себя и увидеть там свое отражение в мыслях другого разумного. Если он рядом, я пойму - где.
Сев на нагретый солнцем камень, я прислонился к каменной стене и закрыл глаза. Отрешиться от окружающего просто, особенно, если никто не мешает. Казалось, я не делал этого давно - с Брисса. Было не нужно. Но вспомнилось сразу. Тьма перед глазами и дыхание. И больше ничего. Пустота. Как настраиваться? На кого? На шелест травы под несильным ветром? На шуршание красных и оранжевых листьев, летящих с редких деревьев? На легкое цвирканье местных насекомых?
Не получится. Мне нужен чей-то разум или чувства. Я шарил в этой тьме, неожиданно ставшей молочно-белой и непрозрачной, и не находил...
Я был не один.
Кто-то стоял рядом, прислонившись к скале. Закрытый от любого взгляда. И именно эта закрытость выдавала его. Он не был частью природы, не был лесом, травой, зверем, насекомым, камнем. Он даже не был человеком. Или, вернее, не хотел им быть. Гесс.
И где-то совсем недалеко кружил маленький огненный комочек. Неразумный, но такой понимающий. Тирби-тиль, про которую я совсем забыл. Она стремилась ко мне, искала меня. И не успевала. Какое-то темное облако наползало на нее, обволакивая, гася живой огонек, превращая в обычное насекомое...
Я открыл глаза.
За неровную поверхность черного зернистого диабаза цеплялся ярко-желтый лишайник. Он напоминал большой плоский цветок, волнистый, плотный и упругий. Казалось, в любую минуту он может затрясти своими псевдо-лепестками, как пропеллерами, сорваться с камня и полететь маленьким вертолетиком, отталкиваясь от травы и веток. Либо ища удобное место, чтобы укорениться, либо в поисках нового источника пищи.
Странные ассоциации. Лишайники не могут летать, не могут передвигаться и трясти чем-либо. Но почему-то я твердо знал, что этот лишайник поступает именно так. Оставляет на старом месте несколько спор, а сам перебирается на новое. Наверно, взрослому растению легче выжить в измененных условиях, а молодому и развивающемуся - на старом привычном месте.
А еще я увидел лицо. Очень спокойное и неподвижное. Ждущее.
Я не знал, что сказать ему - просто рассматривал.
Черные волосы, бледный вид, функциональная одежда по этой жаре: шорты и накидка, прикрепленная на голове. На вид - обыкновенный человек. Но это ни о чем не говорило: мало ли антропоморфных разумных в Галактике - ильмеки, например, или те же зель. Есть лишь одно отличие: гессы не говорят с людьми. Не хотят? Не считают нужным? Мы не можем сказать им чего-либо нового, что они не знают?
Можно попытаться поговорить, чтобы самому убедиться в бесплодности попыток. Однако между нами нет противостояния, про которое писали в отчетах. Это может быть уловкой, или наоборот - признанием моего права находиться здесь.
Взгляд гесса скользнул по мне, не задержавшись. Я был для него не более чем деталью пейзажа. Так и должно быть. Но если он не гонит меня, значит - приглашает? Я могу так думать. Могу и за ним пойти, даже с той безумной скоростью, которую он выбрал для передвижения по резкопересеченной местности. Возможно, он живет недалеко, и я не успею сломать себе ноги, когда, устав и утратив координацию, я в прыжке промахнусь мимо очередного камня.
Даже если гесс мне что-то и говорил, то зря - я слышал только свои тяжелые вдохи и свист при выдохе. Он довел меня до входа в пещеру и жестом попросил не входить. Почему бы не подождать? К тому же, он - хозяин, а я - непрошенный гость.
Прождав аборигена минут десять, я не удержался и заглянул внутрь.
Гесс жил странно. Пещера, которую он занимал, была просторной, с несколькими темными проходами в другие залы. Большую часть зала он не использовал. У одной стены он спал, у другой - обрабатывал пищу и ел. И зачем я пошел вслед за аборигеном? Хотел посмотреть, как живут истинные хозяева планеты? Ничего нового - аналогично другим, тем, кто допустил обосноваться на своей планете людям.
Нет, сейчас человек никого насильственно не сгоняет с территорий. Юристы зорко следят, чтобы какая-нибудь компания не нарушила неотъемлемых прав разумных существ. Всё расписано и задокументировано. Шаг вправо - шаг влево, и прогрессивные штрафы разорят любого. Так что лучше соблюдать человеческие законы. Жаль, что законами самих аборигенов никто не интересуется. Но ведь приходя в чужой дом, гость всегда считается с правилами, которые установил хозяин. Почему-то, высаживаясь на другую планету, люди напрочь забывают об этом.
Это я и собирался сделать? Напомнить о правах других? Сами-то другие хотят этого? Судя по поведению гесса - нет. И чего ради мне лезть к ним? Всё равно они не помогут мне улететь с планеты.
Я уселся на камень у входа и мрачно уставился на склон. Жарко. Кажется, что от опавших листьев поднимается встречная волна нагретого воздуха и устремляется вверх, встречаясь с палящими лучами здешнего солнца. Тень есть лишь от немногих деревьев, в беспорядке разбросанных среди выступающих камней и охапок оранжево-красных листьев.
Сидеть было уже невмоготу, и я пошел к ближайшей рощице, чтобы хоть немного постоять в тени.
Да, там было значительно комфортнее. Меня даже заинтересовало окружающее. Я с интересом огляделся, пробуждаясь к жизни, и у соседнего скопления деревьев, ниже по склону, заприметил представителя местной фауны.
Плюшевый розовый мишка сидел, погрузившись в листья, и со вкусом уминал кору с веток ближайшего дерева. Он хватал лапой ветку, пригибал ее вниз и протягивал между передних зубов, оставляя чистую белую древесину. При этом он урчал, как довольный котенок, облизывал длинным тонким язычком мордочку и вообще выглядел умилительно.
Ростом медвежонок был метра три. Я не подозревал, что на Гессоните обитают такие большие животные. Захотелось погладить его по пушистой шерстке или, хотя бы, рассмотреть поближе. Я сделал шаг вперед, потом еще один и легко зашагал под горку. Кроме розового медведя, я ни на что не обращал внимания и увидел гесса, только когда оставалось протянуть руку, чтобы погрузить ее в теплую шерсть мишки.
Гесс был совсем не тот, в пещеру которого я пришел. По его щеке шла кровавая полоса наискось, а с ссадины на лбу кровь капала хоть и мелкими каплями, но часто и неудержимо. Абориген стоял, прислонившись к стволу, и пытался спрятаться от медведя, что у него пока неплохо получалось.
Но так продолжалось недолго. Зацепив очередную ветку, мишка вдруг застыл, сморщил короткий пухленький нос и, уставившись прямо на гесса, открыл пасть и заревел. Я увидел, как обнажаются огромные зубы, которые в силах перекусывать кости, сгрызать с них мясо и растирать в кашицу толстые ветки. Тягучая слюна, прилипшая к губам медведя, выгибалась под мощным потоком воздуха, выходящего из его глотки. В довершение, клыки были окрашены в ярко-алый цвет. Медведь уперся передними лапами в землю, поднялся на задние и разогнулся.
Преображение ласкового игрушечного медведя в опасного всеядного животного произошло с пугающей быстротой. Я прямо увидел, как чудовище наклоняется к аборигену, одним движением откусывает ему голову, победно ревет и принимается за меня.
Я подхватил с земли отломленную ветку и ткнул ею в спину зверя. Ну, да, поступать глупо - одно из моих главных качеств. Приставать к разъяренному животному, ничего не зная о нем, - верх глупости. Любой может представить, что происходит, когда дразнишь тигра. А что бывает, когда дразнишь громадного плюшевого мишку? Наверно, это будет полезный опыт, и будущим туристам в национальном парке Гессонита будут живописать историю незадачливого прохожего, решившего ткнуть палкой в животное с непредсказуемым поведением.
Для начала медведь никак не отреагировал. Я осмелел и ткнул в него еще раз. Мишка повернул голову, нашел меня черным глазом, посмотрев через плечо, и клацнул зубами: не лезь, дескать, не до тебя. Так я и дам тебе разумного есть! Жди больше.
Я подпрыгнул и изо всех сил хлестнул медведя веткой по морде. Он зло рыкнул и ударил лапой по стволу, сворачивая его в сторону. Теперь ничто не защищало гесса от нападения. Абориген, казалось, и не стремился спасаться. Он ровно стоял, глубоко дыша, разведя руки в стороны и готовясь к ударам животного.
Неужели у мишки нет уязвимых мест, и мои тычки сродни комариным укусам? А вот проверим. Я достал серебряный кинжал, который мне подарила Шандар, и раздраженно полоснул медведя, метя в туловище. Наверно, я так и не сумел пробить толстую шкуру, потому что ни кровинки не пролилось из возможной раны, но внимание мне привлечь удалось.
Медведь отмахнулся лапой в мою сторону, я успел присесть, и огромные когти прошли у меня над головой. Не отдавая себя отчета, я всем телом навалился на спину мишки, толкая его вперед. Розовый пух смялся в черные колючки, рассыпаясь и обнажая синеющую плоть, сочащуюся бледной жидкостью. Медведь жутко заревел, прогибаясь в спине и пытаясь развернуться и достать обидчика, заставившего его страдать. Но, выведенный из равновесия, неудержимо падал, разбрасывая в стороны неувядающие оранжевые листья.
Он лежал, еще содрогаясь и всхрапывая, а я с отвращением смотрел, как еще оставшийся на теле пушок собирается в группки и покидает насиженное место в поисках, наверно, более живучего носителя. Пух старательно обегал меня, но к гессу так и рвался, норовя вцепиться в раны на лице. Абориген отмахивался, но как-то неуверенно, словно боялся повредить нежные растеньица.
Зато я не боялся. Просто подошел и рукавом куртки стер с лица и головы гесса уже почти укоренившийся пух.
- Вам помочь? - спросил я, не рассчитывая на ответ. - Куда вы направлялись? Тут недалеко один из ваших живет, может, отвести? Раны перевяжете...
Спасенный молчал. Я уже привык к этой черте аборигенов и не дергался, пытаясь всё сказать повторно, думая, что меня не поняли. Однако этот вдруг оказался на редкость говорливым:
- Клык не будет рад. Никто не будет. Розовый тедди пришел делиться. Я не должен был убегать от него.
- Клык - это кто? И почему вы думаете, что я способен равнодушно наблюдать, как гибнет разумный?
Абориген мрачно смотрел на голый труп медведя, всё больше напоминающий мне мертвого человека, и не торопился с ответом. Наконец, вздохнул и обрисовал ситуацию:
- Клык - тот, кто пригласил тебя в дом. Нарушение, но оно скомпенсировалось твоими действиями. Можешь оставаться.
- Какими действиями?
- Клык расскажет. Если захочет.
- То есть, надо полагаться на его добрую волю?
- Да. У нас полная добровольность в действиях.
Непрошибаемые какие! Никогда не скажут больше, чем намеревались.
Раненый отряхнулся и, не попрощавшись, спокойно пошел в сторону гор. Что они мне - проверку устраивали? Интересно, прошел я их тест? А нет, так и не надо. Поговорю с Клыком откровенно - может, действительно что-нибудь путное расскажет.
Клык стоял у входа в пещеру и ждал меня с отчетом.
Через некоторое время я научился его понимать. Все эти мелкие жесты, без которых он не обходился, несли информационную нагрузку. Иногда он даже произносил единичные слова, никак не связанные с тем, что он делал или что происходило вокруг него.
Казалось, у него два разума. Один занимается повседневными делами, а второй витает в высших сферах, лишь изредка снисходя до потребностей бренного тела. Впрочем, потребности были малы, лишь бы биологический носитель был жив, удовлетворен во всех смыслах и не отвлекал главный разум избыточными желаниями.
Меня он включил в систему предметов, которые доставляли удовольствие. А так как я был весьма капризным объектом, требующим повышенного внимания, гесс возился со мной много по его меркам. Он выделил мне место для сна, соорудил прочную постель из деревянного каркаса и сухих трав, дал долю в общей пище, которую периодически приносил. Ели мы всё, что попало. Хорошо хоть в первое время я не видел, чем это было в сыром виде. Но растительная пища явно преобладала.
Клык учил различать съедобное, несъедобное и ядовитое. Главным отличительным признаком съедобности был цвет еды. Не важно - росла она, бегала, ползала или летала. Очень удобно.
О планах руководства колонией я помнил. И каждый день просыпался с мыслью, что именно сегодня колонисты начнут наступление на гессов. Вот только как можно воевать с народом, представители которого рассеяны по громадной территории? Или люди выдвинули новый ультиматум, и его срок еще не истек? Или просто плюнули на аборигенов и занялись своими делами? Я не знал.
Спокойствие Клыка в этом вопросе действовало мне на нервы. Я несколько раз рассказывал ему о планах администрации, но он неопределенно отмалчивался, никак не показывая - понял он мои слова, или нет.
Живя рядом с гессом, я всё же постиг бессмысленность устремлений колонистов. Люди могли занять всю площадь планеты, но так и не встретиться с аборигенами. Не было ничего, что могло привести к столкновению интересов двух рас. Убить гессов можно было, только задавшись этой целью, пригласив силы усмирения и предъявив им неопровержимые доказательства враждебной человечеству деятельности. Собственных сил у колонистов не хватало.
И с какой стати мне надо лезть в их конфликт? Да и конфликта-то никакого не было: каждый занимался своими делами, никак не контактируя с предполагаемым соперником. Если разумный не хочет заботиться о своем будущем, то вправе ли сторонний наблюдатель делать это за него?
Постепенно я расслабился, лишь отмечая череду неотличимых друг от друга дней, проходивших мимо меня. Наконец-то я обретал истинное спокойствие, которого мне так не доставало в жизни. Можно было просто созерцать, находя смысл в малейшем дуновении ветерка, поднимающем сухие листья.
Но достичь полного просветления не удавалось: я не мог избавиться от влияния внешнего мира. Иногда к Клыку приходила женщина. Гесс выгонял меня из пещеры указующим жестом, и я безропотно шел куда подальше, чтобы не слышать их криков. И всё равно возвращались будоражащие воспоминания, от которых я уже почти избавился, и требовали моего внимания и участия.
Чтобы отвлечься, приходилось что-то делать. И в этом у меня было полное раздолье. Свобода делать, что мне заблагорассудится. Но за нею - скука. Я был вынужден сам искать себе занятия - Клык упорно не желал мне в этом помогать. Самое простое - осматривать окрестности. Никто не препятствовал мне, я мог ходить, где угодно, лишь бы не забирался на личную территорию других гессов. Но я не собирался пересекать хребет, даже по перевалу, лишь затем, чтобы меня оттуда ненавязчиво попросили. Интересного хватало и здесь.
Например, посадки растений, стебли которых гессы ели практически каждый день. Каждое такое деревце росло рядом с другим, кривые и острые колючки которого защищали съедобное от посягательств травоядных. Надо было аккуратно срезать стебель у корня, выпутать из черных колючек и не дать ему снова залезть в землю. Растение извивалось, дергалось из стороны в сторону, стараясь не только вырваться, но и бросить вас в колючий куст. Если бы такое удалось, последствия могли быть печальными. Колючки вонзались глубоко в тело и очень легко ломались, что приводило к нагноению и интоксикации. Вытащить хрупкие обломки не взялся бы и диагност. Мелкие животные погибали сразу, а людям пришлось бы изрядно помучиться.
Но как же ловко Клык управлялся с ними. Если учесть, что работал он голыми руками, потому что любое растение обычно гибло, если до него дотрагивались как-то иначе, виртуозность его поражала. Он разматывал деревце, обходя вокруг колючего куста, и никогда его не задевал.
Чужой незнакомый мир интересен, пока он не становится привычным окружением. А я не биолог, чтобы поражаться здешним чудесам и пытаться их классифицировать. Как только понимаешь, как вести себя, чтобы не пострадать от местной биосферы, она становится фоном.
В скалах, которые я видел каждый день, тоже не было ничего необычного: базальты, граниты, иногда порфиры. Будь я профессиональным геологом, меня вполне могли бы заинтересовать выходы пород на поверхность, но только на первое время, пока не создана геологическая карта и не выдвинута теория развития планеты.
По своим устремлениям я больше напоминал браконьера: найти красивый камушек и захапать его себе, даже не думая, существует ли запрет на его разработку в данной местности или нет. Так что впечатлениями я уже был сыт. Мне хотелось чего-то созидательного. Но Клык упорно не реагировал на мои намеки, предпочитая не слышать прямых вопросов.
- Как вы можете жить отдельно друг от друга? - спросил я, сам устав от своих ежедневных вопросов о смысле бытия.
"Так проще и удобнее", - вдруг ответил Клык.
- Но ведь многие работы невозможно выполнить одному.
"Тогда мы собираемся вместе".
- А отдых? Развлечения? Общение с друзьями? Походы в гости?
"Нет необходимости".
- Как это - нет? Это - основа общества. Иначе его и нет вовсе, а есть просто отдельные представители разумной расы. Ведь ваши старейшины принимают же решения. Как они узнают, что будет плохо, а что - хорошо?
"Всем понятно".
- Но ведь должны же вы тогда собираться в каком-нибудь месте или доме.
"У каждого свой дом", - сказал он недоуменными жестами.
- Кроме меня, - возразил я.
"Любой может сделать то, что захочет. Что хочешь ты?"
- Хочу делать так, чтобы людям вокруг было приятно.
"Что приятного в твоем присутствии?"
Я уже хотел обидеться, начать возражать, приводить примеры моего хорошего к нему отношения. И промолчал.
А ведь он в чем-то прав. Сколько можно терпеть у себя дома незваного пришельца, который ничем полезным не занимается, а только поедает твои запасы продуктов, пьет воду, которую ты наносил от далекого источника, и греется вечерами у твоего костра? Совесть иметь надо, а не пользоваться чужой добротой.
Я попытался объяснить Клыку, что хочу переселиться в свободное жилье. И если такое есть - где его можно найти? Гесс покачал головой. "Такого жилья нет", - говорил его вид. "Тогда - построить. Я сам построю. Где можно?" - спросил я.
"Ты не сможешь".
"Я сделаю это", - пообещал я.
Клык внимательно посмотрел на меня, чтобы убедиться в моей решимости, сделал пальцами знак "дом" и показал направление, где этот дом надо строить. По всему выходило, что не в горах. Или только там свободная территория? Или он просто хотел избавиться от меня поскорее? Чтобы не лез в чужую жизнь. Жизнь гесса.
Я предпочел посчитать, что мне дали инструкцию по разбивке территории под новое жилище. Ничего, если оно будет не в пещере. Зато свое, и хозяином в нем буду я. И уже я стану приглашать гостей, готовить им пищу и заботиться о них.
Вещей у меня не было. Я просто встал и пошел в указанную сторону: день только начинался, и можно было успеть до заката разведать территорию и даже вернуться.
Если смотреть на лес, теряющий красные листья-бабочки, то ничего не увидишь. Смотреть надо на землю - именно там находятся следы. Не те, которые остаются, когда проходит несведущий человек, а, тем более, местный зверь. Камни, кое-где торчащие из земли, расскажут много больше, чем дурацкие листки с непонятными письменами.
Вот здесь стояли дома: черные тени от низкого рассветного солнца на красном ковре рисовали прямоугольники, квадраты и круги, слишком правильные, чтобы быть естественными. Кто-то строил здесь. Потом оставил жилье. Древесина стен без ухода сгнивает быстро, каменный фундамент остается.
Я отломил ветку от дерева и попытался очистить камни от лишайников и мха. Получилось плохо - слишком сильно они цеплялись за свое место обитания. Тогда я вошел внутрь прямоугольника, разгреб лесной мусор, скопившийся и слежавшийся за многие годы у каменной стенки, и добрался до плотного песка. Им засыпали пространство между стенами, чтобы сделать пол.
Ветка, которой я всё это делал, вконец размочалилась. Пришлось отламывать другую и ей отгребать песок в сторону. Добрался до скалы и только потом спросил себя: зачем я всё это делаю? Что ищу? Следы неведомых строителей? Но если они ушли, то наверняка забрали свои вещи с собой - следов пожара я не заметил. Кстати, почему неведомых? Кроме гессов никто этого построить не мог. Интересно тогда - что выгнало их из домов и заставило жить в пещерах? Неведомый катаклизм? Неизвестная болезнь, поражающая мало-мальски крупные группы аборигенов? Или они стали противны друг другу? На освоение новых территорий это было совсем непохоже: тогда кто-нибудь да остался бы.
Может, всё дело в том, что дома были сделаны? Причем, сделаны хорошо. Камни цоколя плотно пригнаны друг к другу. Строительный раствор между ними не выветрился. Фундамент казался монолитом, и я вполне мог бы использовать его для своих нужд: возвести поверх него здание из бревен с деревянной же крышей. Вот только одному несподручно - не просить же помощи в поселке. Сунусь туда, а меня раз - и в тюрьму, а то и что похуже.
Но если собрался строить здесь, то надо больше очистить от растений, выбравших каменный фундамент своим домом. И начать лучше с верхней грани - тогда остатки дома не затеряются, серым прямоугольником выделяясь на красно-оранжевом ковре из опавших листьев, лишайников и мхов, когда мне потребуется уйти отсюда, а потом вернуться.
Я отошел обратно к скалам и попытался найти инструмент для работы: плоский заостренный камень, удобный для руки. И нашел довольно быстро - среди кусков породы, лежащих в осыпи у подножия. Исключительное везение. Обычно на поиски нужного предмета у меня уходили, по меньшей мере, сутки. Чаще же, я вообще не мог обнаружить желаемое. Искать можно было бесконечно: дни, месяцы, годы... Так что я взял за правило на вторые сутки поиски прекращать и махать им ручкой, как бы ни привлекательна была цель.
Растения не стремились освободить привычное место: сопротивлялись, искусно кололись, норовя обогнуть со спины, или, отлетая на несколько шагов, тут же возвращались, когда я отходил от расчищенного места. Я выдергивал извивающиеся трясучки, запускал тарелочками круглые подушки лишайников, подрубал наросший дерновый слой и выковыривал белых червячков, старательно пытающихся заползти в узкие щели между камнями.