Зеленый... Мир - зеленый... Нечеткий, размытый и ослепительный. Радостный. Чуть напрячь зрение, и можно разглядеть отдельные листочки на ветках, дрожащие травинки, желтые пятна цветков. Всё колышется, и цвет беспрерывно чередуется от желто-зеленого, когда солнце пробивается к земле, до черно-зеленого, когда тень от стволов и листьев падает на траву...
Не могу радоваться. Всё заслоняет боль. Она везде. Я лежу на спине, голова повернута. Может, это и называют везением - видеть в последний момент жизни что-то прекрасное?
Гравистабилизаторы не отказывают - это известно всем. Охотно верю. Хотя бы потому, что еще мыслю. А множественные переломы - так, ерунда. Досадный сбой в программе приземления.
Максимальное приближение к реальным происшествиям. Слишком максимальное. Слишком реальных.
Экстремальные испытания. Они хотели именно таких. Реальность превзошла ожидания. Приступим.
"Выживаемость - 27%. Болевой шок. Рекомендую начать мероприятия по спасению."
Я отключаю боль.
"Болевое воздействие снято. Выживаемость - 43%. Запущен механизм регенерации."
Будем рассуждать логично. На ком проводить испытания новых спасательных систем? На крысах? Собаках? Приматах? Добровольцах из людей или других разумных? Правильно. На самих изобретателях.
От чего гибнут люди при авариях? Нет, не от тяжких телесных повреждений. И не от легких. Медицинские системы успешно регенерируют человеческое тело, разрушенное на девять десятых. Например, есть проблема со сращиванием головы, отрезанной бытовым лазерным резаком, с телом, но и только.
Догадаться не сложно. Это не ново. Так было всегда - с момента возникновения человечества.
От страха, ужаса, безысходности, от неверия в свои силы. От глупости. От чего угодно. От чувств.
Решение - убрать на время регенерации мешающие чувства.
Интересная идея. Моя. Вот ее реализацию я сейчас и воплощаю в жизнь. Натурные испытания.
Мало спастись. Надо еще предоставить информацию. Я сам себе "черный ящик". И даже если система не справится со спасением, мое тело всё скажет об этом. Должно сказать. Кстати, с трупа снимать информацию гораздо проще, чем с живого. Я знаю в чем причина.
А вообще, на что мне сдались испытания? Профессиональная этика? Не лучше ли было нанять специально обученного человека из первопроходцев - для кого, собственно, и предназначается система? По крайней мере, им платят именно за риск. А кто мне оплатит это идиотское лежание в полной неподвижности? Нет смысла подставляться под неблагоприятное воздействие, если есть возможность избежать его.
Я забыл одно. Что уже нахожусь здесь.
Что-то мелкое, живое, прыгает по мне - слышен шорох и царапанье коготков по ткани внешнего скафа. Оно допрыгивает до головы и осторожно спускается, цепляясь за волосы. Обходит голову и останавливается прямо перед глазами, приминая близкие травинки. Летающее позвоночное. Птичка. Очень похожа.
Она наклоняет головку, украшенную длинным тонким клювом и красными перьями, и издает приятный звук: "Цвиррр! Цвиррр!" Поворачивается, делает два шага в сторону, смешно дергаясь, останавливается и опять - "Цвиррр! Цвиррр!" Словно говорит нечто важное.
Неожиданно включается переводчик и тонким голосом требовательно вопрошает: "Помочь?! Помочь?!"
Птицы не говорят, я знаю.
Я тоже не говорю, только по другой причине - сломана челюсть. Мы молчим и разглядываем друг друга.
Ради чистоты испытаний, коллеги даже не сказали, на какую планету меня сбросят. Интересно, им самим это известно? Или ткнули наудачу кнопку сброса на шарик с определенными параметрами, и лети, Вася, спасайся как можешь. Так что я определенно могу совершить открытие: новый вид разумных, цвирры, птицеподобные.
Вот только контакт не смогу наладить - неконтактный я сегодня.
Цвирра переступает с лапки на лапку, несколько раз клюет в землю, потом дотрагивается клювом до моего носа и отпрыгивает назад. Нет, никуда я не пойду. Сама понимаешь - дела. Испытания. Да и тебе лучше по сторонам глядеть, а не исследовать неподвижную странную тушу, запакованную в искусственный материал.
Что-то большое, зубастое пикирует из-за моей спины на птичку, хватает ее лапой и усаживается на ближайшей ветке. Держится оно за ветку странно - когтями, растущими из сгиба кожистого крыла, так что короткие ноги свободны для охоты. Хищник.
Он подносит цвирру к пасти, вертит перед глазами и кидает взор на меня. Напрасно медлит.
Рука непроизвольно дергается к игломету, он шлепается мне в ладонь, и я стреляю в хищника. Мерзкий крик, хрипенье, и когти нехотя разжимаются.
Надо же, регенерация началась как раз с правой руки, и теперь я даже могу шевелить ею.
Птичка нервно крутит головой, вспархивает и с неизменным "Цвиррр!" уносится прочь. "Помогу!" - пищит переводчик.
Давай, птаха, давай. Жаль, не успеешь.
"Выживаемость - 40%. Замедление темпов. Рекомендую принять мед-ускоритель."
Набежали, падальщики? Кого есть будете - труп хищника или меня, живого? Как у вас с белковой совместимостью? Стоят, жмутся. Боятся меня. Зря боятся - зарядов в игломете не осталось.
Неприятные у них глаза - лиловые, без белков. Головы и шеи морщинистые, голые. Пасти раскрыты. Нате, жрите! Отравитесь, сами падалью станете.
Нет, не нападают. Хрипло взрыкивают, изредка подходят ко мне, кружат вокруг, толкают головами. Проверяют - жив ли я еще? Жив. И не надейтесь.
Сразу несколько тварей одновременно ударяют мне в спину, перекатывая на живот, и еще, и еще... Умно. Отволочь меня к логову, чтоб съесть, когда дойду до кондиции. Или скормить малышам - есть же у них щенки.
Может, я и пища, да только разумная. Технологически оснащенная. Не дадим себя в обиду. "Включить защиту от крупных биологических объектов".
Визжат. Не нравится высокое напряжение по поверхности скафа? Обожгли морды? Это не последний сюрприз.
С другой стороны - что я на них взъелся? Им же тоже хочется выжить. Они любят жизнь не меньше моего. И они хозяева у себя на планете. Сидят вкруг меня, жалобно поскуливают. Им не откажешь в целеустремленности. Другие уже бы начали искать добычу полегче, чем я, а эти - нет.
В зубах принесли длинные толстые палки с рваными изжеванными концами, истекающими желтым соком, пятнающим зелень. Подложили под меня, перевернули на них и подняли.
Несут. Что, еще один разумный вид на планете? Пусть не говорящий - переводчик молчит - но использующий орудия труда. Не бывает такого.
Да что я знаю? К чему гордиться мне, полутрупу, технологическими свершениями человечества? В чем угодно мы всё равно - ноль. Можем только описывать то, что видим, но не объяснять.
Возможно, все эти странные животные суть проявления единого разума. Какого? Это тебя волнует? Не сейчас. Волнует меня совсем другое - как закончить испытания с наименьшими потерями для себя.
Падальщики останавливаются. Кладут меня на землю. На голую вытоптанную землю. Неуютно. Как будто пришел в чужой дом без приглашения и уселся в хозяйское кресло. Это селение. Двухъярусные сооружения из проросших прутьев, покрытых густой листвой. Такое не нужно ни птицам, ни животным. Я жду истинных хозяев. Жду...
Сколько же во мне всего лишнего. Пены этой. Что я потерял? Что осталось? Наверняка, что-то держит меня. Двадцать три процента - немало. Кстати, никто не может помешать прекратить, а потом сказать, что всё прошло успешно. Никому не нужны новые разумные - Галактика и без того перенаселена. Данные "черного ящика" подменить не сложно. Сделать себе на этом имя, а коллег - побоку. Это же не они лежат тут. Не они проводят испытания. Против "фактов" никто не возразит. Внедрить в массовое сознание, применить, набрать учеников. Знаменитость. Никто не догадается. Не поймет. Не...
Только один человек чувствует меня, как себя самого - Галя.
Никогда не жаловался на память. Она - пруд, в котором на дне лежат воспоминания. Чем ближе к берегу, к сегодняшнему дню, тем они четче. Черная-рыжая вода пруда придает им странные оттенки. Хочешь - вылавливай их и смотри. Жаль, что прошлое кажется не таким, каким оно действительно было.
Но сейчас память совершенно прозрачна, как воздух. Я могу вызвать из нее любое событие, повертеть его и так, и сяк; оценить. Разумеется, я всегда ошибался. Почти.
Это не была первая встреча. Третья. Галя стоит, ждет меня, а я безумно опаздываю. Нет сил ждать монорельса. Ни одного аэпила поблизости. И я бегу. Обгоняя прохожих, перепрыгивая лужи, слыша вслед недоуменные возгласы и смешки. Промокли и рубашка, и брюки - не посмотрел прогноз с утра и не оделся по погоде. Я спешу. Не смотрю ни по сторонам, ни вперед - только под ноги. И останавливаюсь прямо в луже. Галя смотрит на меня и улыбается. Я знаю, что выгляжу нелепо, и улыбаюсь в ответ. Она почти не промокла, только черные волосы прилипли ко лбу, да мелкие капли скатываются по высоким скулам. Я вижу, и очень четко, морщинки у глаз Гали. Она щурится, улыбаясь, а глаза всё равно грустные.
- Я ждала тебя, - говорит она.
Это не укор. Почему-то наша встреча значит для нее очень много. Для меня - тоже. Я понимаю это, наконец.